ЗМЕИНАЯ СВАДЬБА

14 декабря 2012 — Вячеслав Бурмистров

Был у матушки сынок. Все соседи по деревне Рыжиком его звали… Уж такой бывало резвый, такой веселый озорник, а тут загрустил. Ходит как в воду опущенный. Да и как не грустить, когда матушка заболела.

Матушке с каждым днем всё хуже. И травами лечили, и ладаном окуривали, на глазах чахнет. Не помогает ничего. Одно твердит, что проглотила змею во сне, когда приморилась на пашне. И змея-де ворочается теперь под ребрами, сердце сосет. Хоть руки на себя наложи.

И попросила матушка напоследок морошки. Побежал Рыжик за ягодами в лес на болото. А куда ни ступит, как ни повернется – везде змеи! Клубками переплетаются – не подходи! Еле-еле лукошко набрал. Вышел на поле. Присел на камень отдохнуть.

А тут мимо дед-змеелов идет да, видать, с добычей: за спиной мешок шевелится. Вытащил дед из мешка двух серых гадюк. Полез опять в мешок, достал ясеневую ветку и Рыжику дал, а гадюк запихнул обратно.

– А на что мне, дедушка, ясеневая ветка? – спрашивает Рыжик.

– Бери, бери! – говорит дед. – Лето нынче змеиное, пригодится. Любую змейку этой веткой усмиришь. Но бойся змею-скарапею.

– А как же я скарапею узнаю?

– По короне различишь. Она ведь царица змей. Но только скарапея тебе и нужна.

– Да зачем же мне змея-царица?

– Затем, что кроме неё никто твоей матушке не поможет.

Сказал так дед и ушел.

Рыжик нагнулся за лукошком. А на ягодах змейка – узорчатые бока. Сама чуть больше пальца, а уж игрунья! И в траву зароется, и язычок покажет. И вдруг нырнула в ладонь к Рыжику и свернулась калачиком. Рыжик держит змейку в руке осторожно, гладит по узорчатым чешуйкам игрунью. А той приятно.

Да недолго тешились. Только поднялся Рыжик с камня, слышит: шипение. Оборачивается – скарапея! Царица змей! Сама, как сосна молодая, на голове змеиной – корона. И глаза, будто мертвые, не мигают.

Рыжик ясеневой веткой машет – без толку: царица змей всё ближе. И вдруг различает Рыжик в шипении скарапеи: «Отдашь мою дочку – отпущу! Отдашь – отпущу!..» И понял он, что у него на ладошке – спасение! Но не забыл и того, что змеи горазды бросаться внезапно. Лучше перед змеей не двигаться. И Рыжик замер.

И царица змей тоже замерла. Но едва Рыжик разжал ладошку, как в тот же миг его сжали, стиснули змеиные кольца. И над самым лицом вновь зашипела скарапея. Рыжик одно понял: уж очень понравился он её дочке, полюбился он маленькой змейке. И змейка просит, чтобы он на ней женился. А деваться Рыжику некуда. Не согласится – живым не выйдет. Но брать в жены пусть маленькую, но змею – совсем неохота.

Вспомнил тут Рыжик о матушке. Как она его с ягодой-морошкой ждет, сколько ей, бедной, жизни осталось… И только о матушке подумал, скарапея шипит уже вкрадчиво: «Соглашайся! Согласишься – спасу твою матушку, не будь я царица змей! Но если дашь согласие, а слово нарушишь или кому о договоре проболтаешься, лишнего скажешь – умрешь! И матушка умрет тотчас».

И понес Рыжик домой лукошко с морошкой и свою змейку-невесту. А та ползает по жениху, щекочет, да так весело, так приятно ласкается, что и жених заулыбался.

В дом вошел, смотрит, а матушка возле печки уже хлопочет – щи да кашу готовит. Вот, говорит, сынок, что вера-то в чудеса творит: поправилась я в одночасье!

Рыжик из-за пазухи змейку достал, на стол положил. Знакомься, говорит, матушка: вот моя будущая жена. Прошу почитать, как дочь свою, и не обижать.

Мать, где стояла, там и села. Завыла, побежала к соседям. Всем рассказала, всем пожалилась! Её добрые люди успокаивают: да что ж, говорят, что сынок от горя маленько умом тронулся, ведь больше всех грустил-печалился. Пусть теперь играется со своей змейкой. А ты радуйся, что жива осталась. И сын, глядишь, поправится со временем. Терпи, матушка.

Делать нечего. Гнездо змейке сделали в избе, в теплом углу. Ей понравилось. Молоко всегда свежее, как она любит, а то и сливочки. Так бы и жили помаленьку, да выросла змейка. И стала гадюка гадюкой. Люди уж дом стороной обходят да, обходя, крестятся. Никто поговорить не зайдет по-соседски, никто за руку не здоровается.

И задумала мать гадюку из дому выжить.

Стала сыну беспрестанно жаловаться. Придет она, дескать, корову доить, а гадючка серая уж на корове клубочком лежит. Нарочно лежит! А коли так, вот и сидите – без молока.

А Рыжик уж давно привык к змейке. Она его дома с работы ждет, у окна встречает. Но мать своё гнёт: прогони да прогони! Стала на нее совсем злое наговаривать. Вот пригрели, дескать, на груди змею, а та благодарности не знает, всё куда-то ползает по ночам. Рыжик уши затыкает. Но всей правды про договор с царицей змей никому сказать не может.

Как-то понадобилось матери что-то в амбаре. Глядь, а в сапоге сына гадючьи яйца. Кладка целая. Того и жди прибавления. Сыну ничего не сказала, взяла сапог с яйцами и спрятала. А гадюка от горя чуть не помешалась – решила, что старуха из ревности яйца разбила. Не выдержала гадюка, вползла в погреб и напустила яду в молоко. А того не знала, что старуха уже одумалась… Вернулась гадюка в амбар свое горюшко погоревать, а сапог снова на месте! И яйца в них на месте: одно к одному. Всё цело. Уж как была рада гадюка!

Да вдруг вспомнила, что в молоке-то – яд! А ну как Рыжик отхлебнёт из кринки – ведь помрёт! Кинулась гадюка в избу жениха спасать. И на старуху в спешке наскочила: та как раз из погреба вылезала. Напугала так, что старая лишь ойкнула да кринку с молоком из рук выронила. Кринка вдребезги – и всё молоко под пол.

Старуха как зашипит! Хуже скарапеи. Змея в ответ. И поняли друг друга – не жить им вместе.

И больше змею никто не видел.

А Рыжик, он уж большой совсем стал, работает много, но как выдается свободная минутка, свободный часок – в лес торопится, на болото. Лесные жители его не обижают. Жалеют только. Он ведь до сих пор ищет свою женушку-змейку. Ту самую, что однажды нырнула к нему в ладонь и свернулась калачиком.

И я в том лесу был. Старая змея на соседнем пне нежилась. Мне все и рассказала, а я – вам. А если и приврал, то самую малость.