ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 25

Для того чтобы держать под контролем предстоящее шествие, АЕК стянул к городу  все имеющиеся в его распоряжении спец подразделения, усиленные к тому же  армейской бронетехникой и вертолётами. В стан митингующих направили сотни агентов с нарисованными на руке знаками осины. Средства массовой информации, едва упомянув о шествии осин и указав на его незаконность и вредность, задорно твердили о предстоявшем празднестве тополей на Чёрной горе, где пожелал выступить народный трибун. Поскольку речь мыслилась сакральной, то и произнесена она могла быть лишь на священном месте. Сотни автобусов вывозили тополей из города к  Чёрной Горе, а взамен город наполнялся войсками. Эта акция была задумана  трибуном и горячо одобрена замом АЕК, потому что, во-первых, в случае непредвиденных ситуаций и применения войсками силы меньшее количество тополей могло пострадать от своего любопытства; во-вторых, вид спешно эвакуируемых тополей  должен был навести осин на мысль о том, что войска готовы на жёсткое подавление демонстрации, вероятно, с применением удушающих газов,  что в свою очередь охладило бы пыл значительного числа осин. В третьих, огромная масса тополей, собравшаяся у Чёрной горы, наглядно показала бы, насколько  количество людей, одобряющих  АЕК превосходит кучку скандальных протестующих.  Заму главы АЕК было невдомёк, что  трибун имел свои особенные причины для проведения Климминга (как его в сети прозвали осины, скомбинировав "Митинг Клима"); более того, когда Михаил сообщил по телефону своему заму о запланированной сакральной акции трибуна,  последний, слушавший разговор с прараллельного аппарата, несколько недоумевал, отчего зам восхищённо охарактеризовал её как гениальную.
"Что он может знать? - думал Клим, слушая с досадой славословия зама главы АЕК. - Или обычный подхалимаж?"  По окончании разговора, Клим, откинулся на высокую спинку кресла  и  поделился своим впечатлением с сидевшим напротив него с бокалом вина в руке Михаилом, и тот объяснил, что акция на Чёрной горе совпала с митингом осин, что действительно было очень удачно.
- Чем они теперь недовольны?
- На этот раз они намерены толпиться у стен АЕК, требуя отпустить преступников.
- Только сейчас об этом узнаю? - лицо трибуна приняло серьёзное выражение. - Кажется, я слишком вас всех распустил.
- Я решил не сообщать тебе именно потому что ничего существенного не произойдёт. Никто их к зданию АЕК не пустит. Я отдал распоряжения командующему округа о полной боевой готовности. Погалдят, как обычно, где нибудь на задворках, и разбредутся. А у тебя есть проблемы поважнее.
- Да, есть и поважнее, - кивнул Клим и задумался.
 Михаил смаковал вино  и поглядывал на Клима.  Тот, словно очнувшись, резко поднял голову и спросил:
- Этот старец действительно толковый?
- Никанор? - Михаил поставил бокал на стол и откинулся в кресле. - Ты с ним беседовал два часа кряду, не я.  А те сведения, что я собрал,  вторичны. Сам я со свечкой, разумеется, не стоял, когда он инвалидам возвращал ноги и руки. Никанор закончил семинарию - это  я проверил - отправлял богослужения в храме Святого Николы длительное время, был удостоен сана,  затем вдруг пустился в странствия, проповедовал, построил сруб где то на отшибе, дескать, видение ему там было. Стали к нему приходить разные люди...
- Осины? - встрепенулся Клим.
- Да нет у него ни осин, ни тополей! - пожал плечами Михаил. - Для него это неведомо. У него все - божьи твари; так вот людям этим вроде тоже видение было об этом святом с точным указанием местонахождения его жилища. А все калеки, им якобы вылеченные, построили рядом со срубом церковь, в которой он и по сей день служит. Говорят, он общался с Богом напрямую и получил от него способность творить чудеса, в том числе знает секрет вечной жизни.  Вот и всё, что мне известно.
- Сам то веришь в это? - спросил Клим, смотря в упор на Михаила. Тот спокойно выдержал взгляд трибуна,  но прочистил горло и заговорил на пол тона ниже:
-  Конечно, я больше полагаюсь на логику, факты, документы и  силовую аргументацию, но, - Михаил оглянулся по сторонам, хотя в кабинете никого, кроме них не было, - но иногда со мной происходили такие вещи, которые иначе как чудесами не объяснишь.
- Это ты про не взорвавшуюся гранату?  Сказал тоже - чудо!
- Какая к чёрту граната, - отмахнулся с досадой Михаил. - Помнится со мной такое приключилось: мы ехали в район Сулемского ущелья, двадцать бойцов в кузове под брезентом и я ,сопровождающий, рядом с водителем. Не спали до этого двое суток, ну меня и развезло. Водила меня тряс за плечо и орал: "Хватит храпеть, а то я, глядя на тебя, клевать носом начинаю, а мы, между прочим, по горной дороге едем, чуть руль упустил - и в пропасть! Хочешь спать  - залезай в кузов и храпи себе!" Остановил, значит, шестьдесят шестую и дверь открыл. Я вышел и говорю: "Глянь-ка на колесо".
Он, встревоженный, вышел, а я ему  с разворота в челюсть хрясть! Он парень здоровый, но так у колеса и осел. Быстро, правда, очухался и залез в кабину за руль. Я сел рядом и спрашиваю: "Больше в сон не клонит?" И что ты думаешь? Этот ефрейтор вытер рукой кровь, посмотрел лукаво на меня и рассмеялся. "Вот теперь другое дело, - говорит, - сон как рукой сняло! Если опять разомлею, снова к вам обращусь. Только в следующий раз я разводной ключ прихвачу!" Ну тут мы уж оба заржали.
- И это, по- твоему, чудо? - презрительно произнёс Клим и закурил сигарету. - Чушь какая то.
- Не торопись, - ответил Михаил. - Чудо впереди: я снова заснул, и водила больше меня не беспокоил. И снится мне, что я школьник и вместе с классом еду в автобусе на какую то экскурсию, вроде бы в зоопарк.   Из окна вижу на обочине свою мать: улыбается, машет мне рукой, что то кричит и вдруг замечаю, что на неё надвигается камаз. Я начинаю орать и махать руками, а она не понимает и пуще прежнего смеётся, а камаз уже летит на неё. С невероятным усилием открываю дверь и выскакиваю на ходу из автобуса, рвусь к ней , а ноги не двигаются. Просыпаюсь и с ужасом узнаю, что и впрямь бегу, только не из автобуса к маме, а по горной дороге - от нашей машины. Едва начал соображать, шарахнуло сзади. Обернулся - шестьдесят шестая вся в огненных клочьях.  Через десять минут следующая машина подъехала. Говорят, тоже их обстреляли. А от нашей и от наших ни хрена не осталось. Пока место расчищали, ни одного живого не нашли. То ли мина, то ли сверху шарахнули - разбираться было некогда, сзади шла колонна. Сел я в кабину рядом с сопровождающим и поехали. Он поглядывает на меня и спрашивает "Как же ты уцелел?" "До ветру вышел, - отвечаю, - и в тот момент ребят накрыло." "Странно, - протянул он, и чувствую, мне не верит. - Только вышел и на тебе! Везучий ты, товарищ майор!"  "Дурак ты, капитан, - думаю, - кабы я тебе правду поведал, вот то бы действительно странно было!" Да и то сказать, разве бы он поверил? Но уж больше я глаз не сомкнул. Сердце бешено колотилось, и я всё сидел и думал, что же это произошло. И даже сейчас не могу дать ответа. Ведь ни отца, ни матери своих я никогда не видел. Детдомовский я, а ведь во сне сразу понял, что это мать!
  Михаил замолчал, привстал, подлил в бокал вина и вернулся в прежнее положение.
  -  Так что отец Никанор для меня бином Ньютона.  Не представляю о чём ты с ним так долго говорил. О Боге? - стараясь придать себе беззаботный вид, переменил тему Михаил.
- Этого в двух словах не расскажешь, как твою историю, - задумчиво произнёс Клим. - У нас беседа получилась тонкая, трансцендентная. - Клим взял со стола свой бокал, пригубил и задумался...

 

Другие произведения автора:

Записки Матери

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 31

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 23