ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ.17

Белкин приехал в больницу едва ему сообщили, что Настя пришла в сознание и находится в обычной палате. Он попросил перевести её в отдельную, но врач  ответил: - Она сама попросилась в общую. У неё временные проблемы со зрением. С людьми она чувствует себя не столь оторванной от жизни. К тому же они ей помогают.
- Насколько временные? - Белкин смотрел в упор в глаза доктору.
- Атрофия интракраниального отдела зрительного нерва вследствие повреждения хиазмы. Проводим курс лечения, через месяц будет ясно, нужна ли ещё операция. К счастью, удалось восстановить барабанную перепонку. Слух не пострадал.
- Как такое может быть?
- Кауфман, - доктор развёл руки и вознёс взгляд к потолку.
Белкин вошёл в палату с сумкой в руке и поздоровался.
 При виде Насти, лежащей на больничной койке под вылинявшем одеялом с тёмными очками на бледном, исхудавшем лице у него защемило сердце.
   Он обнял, поцеловал её в лоб - вернее сказать марлю, потому что голова девушки была забинтована - и присел рядом на постели.
- Как чувствуешь?
- Жива, - ответила Настя и слабо улыбнулась.
Три дамы в больничных халатах, переглянулись, встали и удалились.
- Настенька, мы прогуляемся в коридоре, - сказала одна из женщин и закрыла дверь.
- Деликатные соседки, - сказал Белкин.
- Душевные, - ответила Настя. - Заботятся обо мне, словно о дочери.  Две пострадали в аварии. Третья -   от ревнивого мужа.
- Принёс продукты, и соки, -  сказал Белкин. Переложив содержимое сумки в тумбу, и кое что -  в холодильник,  он   снова сел рядом с Настей.
- Клянусь, я сделаю всё, чтобы зрение вернулось к тебе, - Белкин погладил её по плечу. - Привлеку самых лучших специалистов.
- Ты уже привлёк Кауфмана. К нему очередь. Спасибо.
" Не я, - подумал Белкин. - Но какое это имеет значение."
- Сегодня вечером улетаю. Оставлю тебе мобильный с длительной зарядкой. Буду звонить ежедневно.
- Женя мне тоже оставил. Скоро у меня будет коллекция телефонов. Командировка?
- Формальная поездка.
- На Чёрную гору?
- Да. Откуда ты знаешь?
- В это время там ежегодно проводятся помпезные представления. Тебя пригласил Клим Тимофеевич, и ты  не смог отказаться. Понимаю - я в его больнице.
Медсестра вкатила в палату стойку с капельницей.
- Извините, - сказала она. - Процедуры строго по распорядку. На сегодня заканчивайте. Она ещё слабенькая. После капельницы ей необходимо поспать.
- Не унывай, мы всё решим! - Белкин погладил руку Насти, встал  попрощался и вышел.
Он вёл машину, направляясь домой, с ощущением чего то упущенного, непонятого, а что именно он тщетно силился определить.
   Часа за три до рейса Белкину позвонил Михаил: - Заеду за вами ровно в восемь.  Есть белая рубашка?
- С десяток наберётся.
- Возьмите все.
- Не понял.
- Поймёте.
Михаил отключил связь.  Белкин в задумчивости положил трубку.
Он принял ванну, перекусил, предупредил домработницу  о своём отъезде на пару суток и в мрачном расположении духа укладывал вещи в дорожную сумку.
  В условленное время Михаил позвонил в дверь, и Белкин жестом пригласил его войти.
- Может, на дорожку чашечку кофе? - предложил декан.
- Спасибо, попьём в самолёте.  Вы готовы, профессор?
- Готов, - вздохнул Белкин. - Причём уже ко всему.
     На входе в аэропорт татуировку Белкина сканировал человек в форме АЕК, сверил её номер с указанным в паспорте и по компьютеру - соответствие в регистре. Тем временем двое других - распотрошили багаж профессора и проверили содержимое до последней нитки.
- Летим на секретный объект? - недоумевал Белкин.
- На святой, - ответил Михаил. - Ещё ни одна осина своим присутствием не осквернила то место.
- Уверены, что все тополя, которые теснятся вокруг нас, не содержат какой либо порчи?
- Нет, разумеется, - спокойно ответил Михаил. - Но у них допуск лишь в третий круг святости; у нас с вами - во второй.
- А в первый?
- Сами знаете у кого, - сухо ответил Михаил.
- То есть он разговаривает с...
- Идёмте, - дёрнул его за рукав Михаил. - Вон наш самолёт.
Михаил шепнул что то сотруднику аэропорта, и тот вызвал по рации коллег. Они мгновенно оцепили  Михаила и Белкина и повели их, расчищая путь, сквозь толпу в направлении  взлётной полосы, где мерцал серебристым цветом боинг.
  В проёме двери его показался Клим Тимофеевич, одетый в костюм, напоминающий скафандр космонавта.
- Поздравляю, профессор, - Клим пожал руку Белкину. - Добро пожаловать на борт.
Клим проводил Белкина в салон, где уже сидели в мягких креслах несколько персон с бокалами в руках.
- Располагайтесь, если желаете у окошка или подальше, телефончики отключите и сложите сюда в пакет, - мягко произнёс Клим, и от успокоительного почти убаюкивающего тембра его голоса у Белкина по спине прошлись мурашки удовольствия. Он почувствовал себя любимым, взлелеянным ребёнком. Усадив всех прибывших, Клим направился в кабину пилота.
Двери загерметизировались, заработали двигатели, Боинг мягко двинулся и набирал скорость.
- Климу Тимофеевичу не нравится наше общество? - спросил Белкин.
- Он управляет самолётом, - ответил Михаил, смакуя шампанское из бокала.
- А экипаж?
- Никаких пилотов. Клим всегда водит сам.
- Разве боингом управляют не двое?
- Иногда я помогаю, но сейчас идеальные метеоусловия, к тому же, Клим Тимофеевич один стоит сотни пилотов.
- Что за странный костюм на нём?
- Специальная разработка. При катапультировании автоматически обеспечивает безопасное приземление: кислород, автоматическая активизация парашюта, навигатор, маячок, видео и всякая чепуха, чтобы не скучно было падать.   
- То есть если что...
- Да, - усмехнулся Михаил, - если что, Клим будет рассказывать,что самолёт разбился, а его спасло божественное провидение.
- Дельно придумано, - Белкин закрыл глаза и попытался заснуть, однако вихрь мыслей одолевал его. Вся его жизнь до этого момента согласовывалась с твёрдым убеждением, что осины это некая патология, мешающая трансцендентности тополей. Но в последнее время он всё более и более замечал, что трансцендентность эта иллюзорная, а чаще всего просто лживая: так восхищение наше сменяется разочарованием внезапно открывшимся секретом фокуса, а сам маг представляется уже не в столь блистательном свете. Белкин смутно осознавал, что от его мыслительного взора ускользала более значимая девиация, нежели примитивное  деление на тополей и осин. И  что это последнее проистекает не из какого то особого предписания или злого намерения, а поднимается огромной волной из недр сознания миллионов и заполоняет всё вокруг, подчиняя своей воле всё более разумное и высшее. " Пастух не гонит, стадо, а бежит впереди, угадывая его направление, таким образом между ними создаётся устойчивый тип взаимодействия, который в конечном счёте формирует преобладающий человекообразный вид. "   Белкину вспомнился  отрывок из дипломной работы Евгения: " Лень, лицемерие, трусость и апатия думающих людей не будет преодолена до тех пор, пока они полностью не осознают и до конца не прочувствуют неизбежность скорого конца. Они мило рассуждают о необходимости зла и непреодолимости тёмных сил, упиваются собственной отрешённостью от всего происходящего, смакуют с высоты своего мысленно- птичьего полёта кажущееся им божественным положение "над схваткой", кичатся своей созерцательностью, считая её отметкой избранности, но всё это только до той поры, пока дело идёт о понятиях свободы, справедливости, равенства прав и тому подобных призрачных и неопределённых дефиниций, в которые многие из них, хотя и прославляя, внутренне не верят. Когда их сердца сдавит ужас неминуемой гибели, а воображению, вместо пышного расцвета их потомства, представится лишь чёрная ледяная бездна вечности, страх  вытряхнет всю шелуху из их голов, и они начнут думать по настоящему, но  тогда  уже история продвинется вперёд, ступая по их головам.  Деление на осин и тополей, столь азартно проповедуемое и укрепляющее, согласно поверхностному взгляду последних,  империю, свидетельствует о слабости и не популярности в обществе нравственных представлений.  Однако любое иное деление, не полагающее гуманность за основу,  при всей своей внешней привлекательности для убогого мышления само по себе служит её разрушению и скорому исчезновению.  Тот факт, что всё большее количество людей понимает это, свидетельствует о том что уничтожение человечества не является окончательным замыслом творца... "
Белкин вздрогнул от прикосновения  к своему плечу.
- Профессор? - шепнул Михаил.
Белкин открыл глаза и, щурясь, пробормотал: - Что нибудь случилось?
- Ничего, - Михаил пожал плечами. - У вас сильно дрожали руки.
- Плохо переношу полёт.
- Расслабьтесь, - Михаил улыбнулся. - Заходим на посадку. Уверяю вас, празднества у Чёрной горы окупят с лихвой все неудобства.

Другие произведения автора:

Мария

Гениальный Графоман

Двойной Облом