Сделалось светлее. Я поглядел на небо и
удивился ещё больше.
Облака таяли, истончались, расползаясь рваной
серой ватой, будто кто-то на них вылил банку растворителя. Во всяком случае,
впечатление складывалось именно такое. Дождь кончился.
А, к чёрту облака. Надо спасать Майю.
Я бегом кинулся через полянку напротив участка
по мокрой траве, мимо светло-жёлтой стены корпуса. Перебежал улицу, торопливо
всунул ключ в дверь подъезда. Никого вокруг не было. Исчезли даже животные. Не
лаяли собаки, не ржали лошади. Тварь летела за мной, звала протяжным клёкотом, будто
провожала.
Майя по-прежнему лежала у стены. При виде меня
она приподнялась и мотнула головой, стараясь прийти в себя.
—
Дэннер?.. Это вы? А куда все подевались? Тихо...
— Не
двигайся. – Я уложил её обратно, вытащил нож и осторожно распорол боковой шов
на платье. Заскорузлая от крови ткань поддавалась с трудом. Проступили свежие
алые пятна. Майя вздрогнула и поморщилась. Застонала, когда я вылил на рану
флакончик перекиси – больше нечем было отмочить прилипшую кровавой коркой ткань.
Руки слаженно выполняли привычную работу. Для них что убивать привычно, что
исцелять. Им все пофигу. – Потерпи.
Она кивнула.
—
Спасибо вам.
— Да
замолчи уже. Сколько можно благодарить за погром в родном городе? – Я
постарался улыбнуться ей. – А, Майя?
Она отвернулась, подняв руку и закусывая
кулак, чтобы не застонать.
— Это
не погром. Это – революция.
— Я
уничтожу врага ради тебя, револю-уци-ияа-а, – рассеянно запел я, извлекая из
аптечки стерильные перчатки. – Милая, ты точно в порядке?.. Температура не
поднялась, нет?.. Первое апреля, вроде, было уже. Или у вас другой календарь?
— Не
смейтесь. Вы, правда, нам очень помогли.
— Вот и
хорошо. – Я решил не спорить. Нечего ей силы тратить.
— А
почему мы в подъезде?
Я выругался. Надо же, совсем забыл про ключи.
Старею. Или мне так хотелось думать, что они у Ласточки?..
—
Потому что я идиот. Прости меня. – Я поднялся.
В квартире никого не было. А Ласточка при всём
желании не могла выйти через закрытую дверь. При всем моем уважении, люди
сквозь стены ходить пока что, не умеют. До сих пор не научились.
Я перетащил Майю на кровать – черт возьми, лёгкая,
точно котёнок. Она все же не удержалась, застонала – наверное, слишком резко
опустил.
—
Потерпи, – сказал я, возвращаясь в подъезд за оставленной аптечкой. Она кивнула
и улыбнулась мне.
Я вдруг понял, почему всегда так старательно
оберегаю женщин и детей. Надо же, в жизни об этом не задумывался, наверное,
если бы случилось, долго бы гадал, а ответ – он простой. Настолько простой, что
даже смешно.
Это же наше будущее. Женщины и дети. Мужчины
нужны, но они сильнее. И следующее поколение – не нам растить. Женщинам. Я все
же безумно хочу, чтобы человечество выжило. Любой ценой. Не одним же тварям на
этой земле быть. Это было бы как-то совсем уж грустно. А для чего-то же мы,
люди, здесь есть. Что, если как раз для этого? Что скажете?..
— Вы о
чём? – спросила Майя.
Кажется, последний вопрос я нечаянно озвучил.
Ну, да и ладно, будет, чем отвлечь девочку от боли.
— Я про
человечество, – пояснил я, устраиваясь сбоку от Майи, натягивая перчатки и
вскрывая упаковку с иголками-нитками. Положил рядом, принялся осторожно
промывать рану. Майя застонала. – Зачем мы здесь?
— Чтобы
было равновесие? – ухитрилась выпалить Майя, между двумя моими движениями и
снова плотно сжимая губы. Я отвинтил крышку антисептика.
—
Наверное. Я тоже так считаю. Должен же кто-то это сделать, правда? Не твари
же...
— Что –
это?.. Ой!.. Больно...
—
Прости. Придётся потерпеть. Возродить природу... Где это тебя так?
—
Мечом. Когда бой был... Ай!.. А я побежала вас... пре-дупредить... скоро...
скоро к вам люди придут... Ой!.. Дэннер...
Я медленно отвёл руки от раны и поймал её взгляд.
— Я
знаю. Этого и следовало ожидать.
—
Знаете?! – Майя изумлённо распахнула глаза.
—
Догадывался, – исправил я. – Майя, скажи... а та женщина, которую я убил – кто
она? Она была очень на тебя похожа, я даже решил было что это ты. Правда,
сейчас, вот, разглядел тебя при свете получше, и в дальнейшем ни за что бы не спутал...
– Я тряхнул головой. – Но дело не в этом. Я считал, что ты нас предала. Прости
меня, девочка.
Было стыдно. А Майя улыбнулась.
—
Ничего. Так и было задумано. Я пыталась вас предупредить, но меня заперли. А
она – она моя младшая сестра.
— Кто?
– удивился я. – Ты же человек.
—
Человек. Она мне не по матери сестра. Просто – её делали с меня. Из моего
биоматериала.
Последнее, что я читал про понятие
«биоматериал», с двенадцатилетней девочкой ну никак не вязалось. Наверно, увидев
мой вопросительный взгляд, Майя поспешила разъяснить.
—
Понимаете, искусственные люди делаются с настоящих. Берут ДНК, а дальше – растят.
В капсуле с амниотической жидкостью, как детей. – Она перевела дыхание. Я снова
взялся за работу. – А потом те, чей биоматериал лёг в основу, зовутся старшими
братьями и старшими сёстрами. У вас так не делают?..
— Нет,
– только и выговорил я. – У нас как-то... естественным путём справляются. – Майя
снова вскрикнула и поспешно закусила губу, сцепив руки замочком за спинкой
кровати, чтобы мне не мешать. Умница. Хорошо зафиксированный пациент в
анестезии не нуждается. Ну и дела-а... и как им самим не противно так над
людьми издеваться?.. Лично у меня возникло какое-то необъяснимое, но стойкое
отвращение ко всему этому «искусству». Не знаю даже, почему.
Хотя интересно, конечно, но как-то... Я бы, к
примеру, не смог, скажем, полюбить ненастоящего человека. Просто не могу себя
заставить воспринимать их как людей. И тут же – передёрнуло при воспоминании о
резне в штабе охотников. Они, видимо, точно так же их за людей не считают. Но,
чтоб мне провалиться, зачем тогда?! Сколько сил потрачено для создания жизни,
сколько времени, сколько ресурсов – уж, наверное, немало!.. Это же чудо,
поистине удивительное научное достижение!.. И так разбрасываться... Могли бы
дальше как-нибудь развить, чем штамповать недолюдей в промышленных масштабах.
Или им и так нравится?..
Ага, вот поэтому и противно. Жестоко.
— Мы...
ой... мы не можем естественным, – пояснила Майя. – Для этого... ах... здоровье
нужно, понимаете, Дэннер?.. Мы же... у-уй!.. мы же под землёй живём, и питаемся
плохо. У нас норма гемоглобина в крови знаете, сколько?
—
Сколько? – заинтересовался я, прекращая злиться на подземных жителей за
жестокость.
—
Шестьдесят три единицы.
— Что?!
Но это смертельно.
Майя кивнула.
—
Смертельно. Поэтому и выживает очень мало. А уж выносить ребёнка – почти
недостижимая роскошь.
Я начал кое о чём догадываться. Вот откуда
столь трепетное отношение к «отцу», то есть, мне, со стороны местных жителей.
Они пытаются выжить. Все пытаются выжить. Черт...
Стоп.
— А
почему тогда кровь красная?.. И как вы живете, вообще?..
— На
препаратах. Да и вообще, мы привыкли. Вы же, вот, привыкли к лесу и тварям. А я
вашими деревьями едва не отравилась – они слишком много кислорода выделяют. У
нас люди долго не стареют – кислорода мало.
Мракомуть. Кругом мутации сплошные. Сделалось
как-то не по себе. Кислорода им достаточно – но уровень жизненно важных веществ
в крови это не спасает. Жить не могут – но как-то размножаются. Да что же это
за волшебство такое, а?! Не может такого быть.
У меня даже рука вздрогнула. Я медленно
распрямился.
—
Адаптировались. Но в этом случае тебе не выжить. Ты слишком много крови
потеряла.
Майя снова улыбнулась.
— Да
выживу я. Если вы мне поможете. Дэннер, а вы попробуйте мою кровь.
Я даже шарахнулся.
— Как
так – попробовать?!.
— А вот
так, на вкус. Не стесняйтесь.
Нет, точно бредит.
Я махнул рукой и возобновил действия по
обработке раны.
— Иди
ты нафиг, я тебе не тварь. Лежи уж.
Майя удержала мою руку.
— Вы же
мне не верите.
— Ну,
да, – со вздохом признал я. Майя вздрогнула и закусила губу. Отвернулась. Явно
не от боли на этот раз – я ничего не делал.
—
Неудивительно, – тихо произнесла девочка.
— Эй. –
Я осторожно высвободил руку. – Я тебе верю, честно. Просто самой тебе. Но не
твоим словам. Для меня это... невозможно, понимаешь? Антинаучно, если хочешь.
Ты мне помогла, Майя. Но ты же – и не имела возможности сопротивляться
охотникам. Я все понимаю.
Не помогло. Девочка шмыгнула носом и мрачно
повторила:
— Кровь
чем пахнет?
—
Железом, – машинально отозвался я.
— А
моя?
Черт!
Запах стоял действительно далеко не кровавый.
А я настолько привык к ранам и кровотечениям, что уже не обращаю на них
никакого внимания – да какая, в самом деле, мне разница, чем они там пахнут?
Хоть бы и розами. Моё дело – не нюхать раны, а либо наносить, либо зашивать. На
остальное просто-напросто одного меня не хватит, а третьего априори не дано.
Я поднял руку, рассматривая алую кровь на
желтовато-белой резине хирургической перчатки. Улыбнулся.
— Не
отравлюсь?
— С
какой бы это стати, – буркнула все ещё обиженная Майя, на этот раз
поворачиваясь. – Вам только на пользу пойдёт. Стаканчика два.
— Прям
ресторан «В гостях у Дракулы» какой-то – кровью, вон, угощают. Из
стаканчиков... – задумчиво проговорил я, прежде чем лизнуть палец.
Она оказалась не солёная и не железная.
Она была горькая и вяжущая, как если бы мне
взбрело в голову слопать гроздь незрелой рябины и закусить одуванчиком. И...
согревала, будто крепкий коньяк.
Майя невольно фыркнула.
—
Теперь вы мне верите?
— А...
Тьфу, ты, черт бы тебя побрал!.. А сосуды не жжёт?!
Майя захрипела, сдерживая смех.
— Не-а.
Я поглядел на неё – и рассмеялся следом.
Несло нас по реке долго, так долго, что мы
успели выдохнуться до предела, а тело онемело и почти не подчинялось мне.
Хорошо хоть, боли я от холода не чувствовала. И чёрный дождь смыло.
Река увлечённо швыряла о камни, бежала, глухо
рокоча, по узкому руслу и будто бы играла нами, как мячиком. Я захлёбывалась.
Благо, мост при падении снёс заводские корпуса, а с ними, в свою очередь,
пополз и порядком размоченный по весне пласт почвы вместе с прибрежными
деревьями. За одну из их крупных раскидистых веток мы и уцепились, что было
относительно безопасно – относительно – сучки норовили ткнуть в глаз, или в
ухо, или ещё куда-нибудь, но глаза и уши, соответственно, беспокоили больше
всего. Алиса сообразила пристегнуть мне на перевязь карабин от цепочки с
ключами и при этом даже не утопить ключи, зато едва не утопила себя, бестолочь.
Нет, ну а чего она?! Мало того, затащила меня
в эту чёртову авантюру, так теперь ещё и сама выбирайся, как хочешь, и её спасай.
Прям слов нет.
Наконец, когда я уже почти потеряла сознание,
берега вдруг раздались в стороны, и река разлилась спокойно и величественно, а
мы даже не сразу и заметили – так мы устали.
Когда добрались до берега, валялись неподвижно
минут десять, не меньше, откашливаясь и отплёвываясь речной водой. Пока не
начало трясти от холода. Тогда я приподняла голову и – увидела перед собой
целых два жёлтых огонька. Они почти слились в один большой, размером, наверное,
с окно нашего бара.
А вокруг росли почерневшие, голые деревья. И
земля раскисла водой. А за переплетением ветвей мрачной громадой возвышался
дом.
—
Алиса.
Она приподнялась на локте, закашлялась.
— Мы
живые?
— Да.
Мы за пределами города, но, кажется, не очень далеко. Это устье реки, похоже.
Видишь?..
Река расходилась дальше в широкий треугольник,
справа, за деревьями, тоже журчала вода.
— Белая
черта! – даже привстала Алиса. – Мы почти до конца добрались. А это – тот самый
завод, который работает.
Да, завод действительно работал. Там не было
ни одного человека, а станки продолжали гудеть, скрипеть и мерно постукивать – наверное,
там все было на автоматике, и удивительно, как же она до сих пор не износилась.
Здесь было очень много огоньков – больших и
маленьких, одни лежали у самой земли, другие зависли в воздухе – будто
множество праздничных фонариков, как на старых открытках из Храма. Их приносил
иногда командир. Одна такая открытка даже висит у нас дома, над кроватью.
Что-то грело левую щеку. Я пригляделась и
увидела светящуюся жёлтую нить, чуть касающуюся меня – она уводила в темноту, в
сторону реки, мне за спину.
—
Давай, что ли, греться как-нибудь, – предложила я, пытаясь подняться. – А то
ведь так насмерть замёрзнем, если твари раньше не слопают.
—
Давай, – согласилась Алиса. Она застонала и тоже не смогла встать.
—
Подъем, – прохрипела я, отчаянно сражаясь с ломотой и болью во всём теле – наверное,
под одеждой один большой сплошной кровоподтёк. И голос пропал.
—
Нэйси, смотри.
Я проследила за её взглядом и – едва не
вскочила на ноги, невзирая на боль.
Жёлтые нити гирляндами тянулись повсюду – и
все они начинались в одном-единственном месте.
Тянулись, расходясь во все стороны, из-за
покосившегося бетонного забора за узеньким перелеском.
Похоже, мы с Алисой действительно сделали
полезное открытие.
Сюда бы Дэннера. Он бы точно разобрался. Я
представила, что он сейчас с нами – ну, где-нибудь за спиной Нэйси, скажем – и
сделалось немного легче. Не так страшно.
—
Нэйси, пошли, посмотрим? – предложила я. Голос дрожал от страха, но я старалась
этого не показывать. Нэйси кивнула. Глаза у неё были почему-то синие сейчас.
Странно, обычно они синие, когда она злится. Но Нэйси внешне казалась спокойной
и собранной, даже заинтересованной. Она не отрываясь смотрела на дом впереди,
возвышающийся из-за забора. Затем осторожно сделала шаг вперёд.
— Сюда,
наверное, даже патруль не заходил, – пробормотала она, поправляя перевязь с
оружием. Я направилась следом.
— Как
же так не заходили – если вот она, Белая Черта.
Она и, правда, светилась сквозь деревья – даже
отсюда было видно. Нэйси пожала плечами и тут же поморщилась от боли.
— Ты не
отходи далеко, – сказала она.
Меня тревожила одна мысль. Навязчиво крутилась
в голове, не давая ни на что отвлечься.
Почему в реке не было тварей?
С другой стороны, их не было и в канале, когда
я пыталась утопиться. А ведь раньше-то были. Почему?.. Куда они все
подевались?.. Что-то здесь не так.
Я отжала волосы – на землю потекла бирюзовая
вода, почти непрозрачная. Чистая. Даже яда нет – иначе бы волосы просто бы
напросто растворились.
Когда-то вода в канале была едкая и растворяла
даже пластмассу, если в неё, к примеру, зашвырнуть пластиковую бутылку. Кондор
рассказывал, что в этой воде был какой-то опасный грибок, и поэтому мосты такие
высокие – вдруг затопит. А одна старая собака в нашем городе до сих пор бегает
без жала с тех пор, как вода ей попала на хвост.
Но это было давно. Теперь в канале можно
плавать – если твари не сожрут и если воды не наглотаешься.
...Падалью от Белой Черты тянуло на весь лес,
и приходилось зажимать нос, чтобы наизнанку не вывернуло – она вообще,
капризная, Черта эта. Иногда захочет – и убивает всех своим излучением, и тогда
становится светло-светло, а из окна у командира видно далёкие белые зарницы. И
не знаешь, как поведёт себя Черта в следующий раз. Может, пропустит. Если ей
захочется. А может – туда пропустить, а обратно никак, и тогда тебя твари
сожрут. Но за неё никто не ходил, только изредка попадались такие люди, которые
хотели уйти из города и поглядеть, что там ещё, дальше есть. Они ушли и так и
не вернулись. Наверное, их Черта убила. Или твари... А что там дальше – лес и
болото?.. Никто не знает.
Пока я так думала, мы шли по направлению к
забору, а слева от нас тянулась такая жёлтая тёплая ниточка – жизнь будущего
огонька. Она согревала немного и освещала путь, помогая нам не проваливаться в
болото и позволяя сэкономить батарейки фонарика. Мы замёрзли и дрожали, и я
сама не заметила, как начала шататься и спотыкаться. В какой-то момент меня
повело вбок, к ниточке, и Нэйси не успела меня подхватить.
Я едва не упала, взмахнула рукой, понимая, что
сейчас задену этот луч, и ничего уже не успею сделать – но рука только прошла
сквозь него, а я ухитрилась-таки удержать равновесие.
В тот же момент земля дрогнула, будто началось
землетрясение. И сверкнула молния прямо над головой.
А за забором, откуда-то из глубин громадного тёмного
здания завыла сирена.
Кто-то
постучал в дверь. И я проснулась. Проснулась, обнаружив, что сплю на книге,
свернувшись калачиком на краешке кровати и подобрав под себя ноги. Я приподняла
голову, спросонья не очень-то осознавая все происходящее, и взгляд мой
наткнулся на строчки:
«Будь вы на месте Алисы, вы бы, пожалуй, тоже
решили, что сейчас
ничего невозможного нет.»
Я моргнула и протёрла глаза. Книга была
старая, но ничуть не повреждённая временем – страницы из термопластика,
имитирующего бумагу, были прочными. Они не горели, не размокали и не тлели... и
не мялись, если на них улечься головой.
Аккуратно закрыв книжку, я вскочила и
опрометью кинулась открывать – кто их знает – может, случилось чего, или помощь
кому нужна. Пока я нашаривала выключатель в темноте, коридор озарила слабая жёлтая
вспышка, и я рефлекторно обернулась, не отпустив ключ в замке. На том конце
коридора находилась дверь кухни, напротив двери, в свою очередь – незапертое
окно. За окном мерно шелестел дождь. Вспышка тихо гасла над чёрной зубчатой
стеной леса далёкой зарницей.
—
Сейчас. – Я обернулась обратно и, движением головы откинув волосы, провернула
ключ. Щёлкнул замок. Дверь бесшумно приотворилась, для чего мне пришлось
навалиться на неё всем весом. На лестничной площадке никого не было. Я
разозлилась.
— Ну и
шуточки у вас! – рявкнула я в пустоту, делая шаг вперёд. Раны протестующе
взвыли болью. – Очень смешно!..
И вдруг оказалось тёплое и липкое под босыми
ногами. Рефлекторно отступив на шаг назад, я невольно охнула, присела на
корточки. Кровь. Свежая, ещё тёплая. Только что вылилась.
И как это понимать?.. Где раненые?..
В груди разлился противный парализующий
холодок. Чья это может быть кровь?.. Кому могло понадобиться стучать в чужую
квартиру?.. Правильно, в свою, как правило, в таких случаях стучат. Если
раненый ушёл – значит, мог и до своего дома добраться. Значит...
Дэннер...
Так, стоп, у Дэннера есть ключи. Да ведь мог и
потерять! А может, у него рука повреждена, или, там, сил не хватает по карманам
лазить...
Я опрометью вылетела из квартиры, едва
подхватив плащ и сапоги, торопливо закрыла дверь, зажала ключ в руке, забыв
сунуть в карман, со всех ног понеслась вниз по лестнице. По ступенькам тянулась
кровавая дорожка.
Я опрометью вылетела из подъезда и растерянно
остановилась. Если даже кровь и метила дорогу – дождь смывал все следы.
Метнулась к конюшне, босиком по мокрому
асфальту – лужи обжигали холодом, брызгами разлетаясь из-под ног. Распахнула тяжёлую
дверь, открыла стойло. Конь взбрыкнул, приветствуя меня коротким энергичным
ржанием, ткнулся тяжёлой мордой в плечо. Бархатные бока были чуть влажными, шерсть
приглажена, будто животное только что заботливо вытерли и вычистили. Кто?..
Ничего не понимаю. Дэннер здесь?.. Только что приехал?.. Куда он подевался?..
Седлать времени не было. Я затянула ремешки
уздечки, неловко вскарабкалась на подрагивающую лошадиную спину – боль
сковывала движения. От души ткнула коня пятками, подобрала ноги. Он, недовольно
взбрыкнув, рысью выбежал из стойла, перед выходом заартачившись и крутясь на
месте, тянул повод, встряхивая мордой. Я пожалела, что не потратила несколько минут
на седло – без него держаться было тяжело, а лошадиный хребет больно бил между
ног. Ну да ладно, поздно.
—
Поехали, родной, поехали!..- умоляюще проговорила я, отчаявшись вывести упрямое
животное на улицу. – Там твоему хозяину помощь нужна... наверное...
Конь всхрапнул, переступил передними ногами и,
напоследок недовольно дёрнув головой, зарысил к выходу. Добежал до фонаря, где
благополучно и остановился. Я едва не взвыла, но четвероногий товарищ, справив
нужду, бодренько пустился вскачь.
— Лидия!..
– с порога позвала я, вихрем влетая в помещение бара и останавливаясь на
пороге, созерцая полнейший беспорядок, перевёрнутые столы, повсеместные следы
от пуль и вдребезги разбитое окно. – Ой...
Несколько человек неторопливо наводили
порядок. Один из них обернулся на мой голос. Я узнала Даклера. Под распахнутой
форменной курткой белели бинты, а двигался он явно с трудом. Но, тем не менее,
улыбнулся мне.
—
Привет, – сказал он. – А Лидии нет, она в госпитале. А зачем тебе Лидия?..
Может, я могу помочь?
—
Скорее, я тебе могу помочь. – Я поглядела на его раны и решительно отняла
веник. – Джерри, а что у вас тут случилось-то?
Даклер поморщился.
—
Пришла рыжая дура, которую мы в коллекторе видели, а эти олухи моментально
давай палить по всему, что движется, – хмуро пояснил он, сдувая с носа волосы.
– Ей, видимо, мозги отшибло: к патрульным постоянно лезть...
— А
оборотничество не лечится?.. – на всякий случай, уточнила я. Рыжую бестолочь
было жалко. По-моему, она сама так и не поняла, что с ней произошло. Люди здесь
добрые – могли бы пристрелить давно, а все жалеют. Вот, и Дэннер тоже. Хоть и
носит оружие – а просто так, без причины, стрелять не станет. А после
коллектора у них у всех нервы на пределе – тут уж и без того на каждый шорох
невольно дёргаешься, а ещё и оборотни лезут. Так что, я прекрасно понимаю ребят
– для такой работы нужна крепкая психика. На них же все держится, безопасность
всех людей в городе. Малейшая ошибка с их стороны – множество смертей – из-за
них. И отвечать будут – они. И винить себя будут – они. Рука не должна
дрогнуть. А тут – поди, разбери, кто где, когда нечисть так на людей похожа.
Мыслит, смотрит, разговаривает – значит, ещё человек. Значит, ещё вчера была
твоей же сестрой, матерью, сыном, братом, женой. Попробуй-ка вот так вот, не
раздумывая, хладнокровно убить близкого человека! И не отступишься, не
откажешься – кто же, если не они, будет защищать город?.. Да такое и не всякий
мужчина выдержит – недаром ведь Кондор постоянно за коньяк хватается – чего уж
говорить о женщинах, от Природы склонных к сентиментальности и защите себе
подобных. Наивная Нэйси!.. Она не для патруля. У неё другая функция – возродить
жизнь на земле. Женщины возрождают, мужчины – защищают. Автономный город.
Идеальное общество. Один за всех – и все за одного.
Ребят было жалко...
Поскольку Даклер не отозвался, я принялась за
работу. Исходя из его молчания, вопрос я задала настолько глупый, что и
объяснять ничего не хотелось. Минуты две каждый молча занимался своим делом,
затем я, покончив с подметанием, все же подошла к патрульному.
— Ты
давно Дэннера видал?
Он приподнял голову, и я поймала мутный
взгляд. Джерри пытался прикурить, сидя на краешке стола. Здорово ему досталось.
—
Командира?.. Только что ушёл. Незадолго до твоего прихода. Должен быть дома
уже.
Я вцепилась в столешницу. Голос охрип.
— Так
он домой пошёл?
— Я бы
сказал, поехал, – уточнил Даклер.
Голос пропал окончательно.
— На
лошади?
— На
чём же ещё... Аретейни!.. Аретейни... Кто-нибудь!
— Да я
в порядке, Джерри, – пробормотала я, неверными движениями отковыривая из
кармана пачку. Пустая. Ч-черт...
Даклер протянул мне сигарету и сполз на пол
следом. Я прикурила, вдыхая горький дым.
—
Значит, вы все живыми вернулись, – сказал он.
—
Джерри, Дэннер пропал.
К моему удивлению, Даклер отреагировал на эту
новость совершенно спокойно.
— Ну,
это похоже на командира. – Он пожал плечами. – Небось, опять кого-нибудь спасает.
Не переживай ты так. В конце концов, все в туман уйдём.
Я вздохнула. Пробормотала в пол:
—
Только бы не досрочно...
Даклер не услышал.