На острие чувств

Ты можешь по TV смотреть унылость,
Облизывать глазами монитор,
Читать романы о любви тех пор,
Когда она людьми ещё ценилась.
И, узнавая про иную жизнь,
Новеющую ярко, с каждым часом,
Попробуешь в мечтах, хотя бы разик,
Завидовать другим, тая корысть.

Накинь же плащ на все переживанья,
На плечики  тщедушные судьбы.
Она легко стряхнёт твои мольбы,
Свои оберегая толкованья.
На стёкла окон комнаты твоей,
Через которые ты видишь ратуш,
Ты капелькою мелкою осядешь,
Как след прошедших с вечера дождей.

Коровку божью счастья на ладони
Ты держишь, улыбаясь нежно ей,
Она взлетит, и к радости твоей
Опустится к тебе на подоконник .
Решения судьбы всегда мудры!
Пусть остаётся повседневной, скучной,
Запомнится, дары тебе несущей,
Простые, но великие дары!

Ты не веришь моим откровениям,
Часто их принимая за ложь.
Я уйду!
Только в это мгновение все уйдет.
Лишь останется дрожь сожаления,
приступ истерики, горсть таблеток, спиртное
и вой в голос полный.
Что ж, с этого берега я отправлюсь на берег другой.

Ты с него не услышишь, наверное,
нежный шепот, срываемый с губ,
ни дыхания неравномерного,
ни победной реляции труб,
тех, что вызваны счастья экстазами.
И себя в том поступке виня,
оправдайся обидными фразами
без меня, без меня, без меня...

Ты оставила мне вместо лирики,
Массу в ссорах поломанных копий...
Только всхлипы твои, только выкрики,
Порожденные приступом фобий.

И, все же:
Я не могу дышать без тебя!

Проходит время волею богов.
Над действием своим оно не мыслит.
Ему не слышно собственных шагов
Смягчённых мхами затаённых жизней.

Мы ж остаёмся в собственных домах
Тьмой очень личных и интимных писем,
Которые написаны впотьмах
При свете звёзд, что в мраке ночи виснут.

Все наши письма - тихий разговор.
Пусть думают другие - это лишне,
Беседы эти - просто глупый вздор.
Но мы друг другу всё же письма пишем.

В них ничего особенного нет.
В них отражаем наши настроенья,
Кардиограммы на закат, рассвет,
Как против воли вдруг попал в твой плен я.

Я в доме! Он пустой. И я один.
Мне некому поправить нежный локон.
А мимо мчит поток пустых машин.
Я провожаю их глазами окон.

Пусть одинок, пускай тобой забыт,
Но нету в сердце места укоризне.
Есть город. Несмотря на боль обид,
В нём не одна, а две проходит жизни.

Я вышел в сеть и погрузился в мир,
Где нету никаких ограничений,
Где нет безмолвной тишины квартир
В пространстве иллюзорных впечатлений.

Там ты была и улыбалась мне
Во время эротического танца
В полупрозрачном шёлковом белье,
Подчёркивающем твои нюансы.

Твои движенья чётки и точны,
Как будто это для тебя привычно.
Твои все па достойны и приличны.
Я зачарован, будто вижу сны.

Но вот на пол летит твоё бельё...
Ты прикрываешь камеру ладонью,
Чтоб обуздать волнение моё,
Мне обещающее ночь бессонья.

Я представляю, как в моих руках
Ты выгибаешься, и огнь желаний
Кипит во мне, как лава в берегах
Потока вулканических страданий.

Рука стремится к низу живота,
Пытаясь успокоить возбужденье
Кипящее от чувства наслажденья,
А простынь уже спермой залита.

В тиши звучит оргазма тихий стон,
Дыхание прерывисто, пунктирно.
В руке уже не твёрдость, как бетон,
А приручённый зверь, лежащий смирно.

Дисплей погас. Тебя со мною нет.
Лишь пустота моей убогой кельи,
Да то, что навевает интернет.

Я одинок, и жизнь моя бесцельна.

До последнего дня ты не верила мне. Это знаю!
Оскорбляла до боли меня, вечно в лжи упрекая,
Говорила, что я завлекал себе девок в постели,
Может даже считала, что я содержатель борделя.
Недоверьем своим постоянным мне вскрыла аорту.
Но тебе я не лгал, видит Бог!
Пусть всё катится к чёрту!

Но и ты временами лгала мне, хоть не признаёшься,
Постоянно бесчестно шпионила.
Что ж задаёшься
Своей искренней честностью?
Ты жестока до предела -
Постоянно готова предать не словами, так делом.
Иногда я не верил тебе ни на грош, ни на йоту...
Всё в тумане густом растворилось...
В нём путь только к чёрту!

Ты ушла насовсем, не сказав на прощанье "Спасибо!"
Не заходишь на сайт (неужели пишу некрасиво?)
Запретила общаться в Контакте, и по телефону,
Нам теперь не приблизится даже к ступеням амвона.
Сократилась вселенная...
Сузился круг горизонта...
Нет, не ты уходи!
Лучше сам я уйду в лапы чёрта!

Ненавижу её! Ненавижу тюрьму,
что считает она  "нашим маленьким счастьем",
оправдания жалкие, всю эту муть,
ту, которая только приносит напасти,

ненавижу пустые без мысли глаза,
ни объятья её, будто это в счёт долга
(изменить ничего в нашей жизни нельзя,
потому что мы с ней относительно долго),

ненавижу в помаде её мокрый рот,
ненавижу, когда захочу её трахать,
ненавижу в постели попытки острот,
ненавижу ни стоны её, и ни запах,

ненавижу я в доме и затхлую вонь,
извращённую форму уюта в квартире,
не люблю её потную вечно ладонь,
ненавижу скандал, и когда с нею в мире,

ненавижу её, ненавижу себя,
и она мне в отместку меня ненавидит.
Так живём мы друг друга совсем не любя,
но стараемся вслух никого не обидеть.

Это всё, что оставила наша любовь
через все эти годы на долгую память.
Нет ни чувства, ни страсти, ни ласковых слов.
Мы не можем ни жить, ни друг друга оставить.

Я на больничной койке в третий раз
Внимаю утихающему пульсу.
Толчок... И мир становится сейчас
Столь мал, как мелкий бисер в женских бусах.

Ещё удар... И я упрусь плечом
В нечистую от прежних хворых стену.
Идёт обход с угрюмым главврачом.
Сестра мне ставит капельницу в вену.

Ещё толчок... И времени глаза
Слепые смотрят мне в лицо устало,
И жизнь моя на подвесных весах
После таблеток фенобарбитала

Толчок... Что ж я пока ещё живой,
А воздух стал похож уже на вату,
Через неё я слышу голос твой:
"Дыши, любимый! Постарайся! Надо!

Всё остальное будет. А пока
Дыши! Живи!" Но кровь моя потоком
Тягучим, словно сок каучукá,
Ползёт по венам прямо к эпилогу.

Я спать хочу! Хочу увидеть сны
С бескрайним небом в светлом ареоле
Голубизны, с цветением весны,
С твоим лицом, знакомым мне до боли!