ТРУД Гуру самовитого слова

Блог им. 1doosk

С Константином Кедровым беседует литературный обозреватель газеты «Труд» поэт Юрий Беликов Давным-давно прочитал у Андрея Вознесенского, что Кедров – "гуру самовитого слова". Когда "гуру" носил бороду, он являл разительное сходство с одним из экспонатов коллекции "пермских богов". Словно Кедрова, некогда жившего в коми-пермяцких местах отроком, тайно вынесли из того собрания и вычеркнули из каталога. Наверное, потому он и сбрил бороду – на всякий случай, чтобы угодить в иной каталог. Угодил – стал номинантом Нобелевской премии. Традиционно для номинанта (вспомним Бродского) в минувшем веке Кедров и госбезопасность не любили друг друга. Тогда он и ощутил горький вкус одиночества.





КАКИЕ МЫ, К ЧЕРТУ, ПОКОРИТЕЛИ!



– Согласен ли ты с утверждением, что ландшафт, где произрастает поэт, влияет на развитие его личности?



– В Кудымкаре ты прилипаешь к земле сразу! Грязь отрывается или вместе с подошвами, или с застланной доской, которая мгновенно покрывается тончайшим слоем какой-то цементной пыли. И хотя там течет речка Иньва красоты необычайной, все равно первое мое впечатление - засасывающая глина. Ночью в Кудымкар приехал автобус с труппой, главным режиссером которой был мой отец Александр Бердичевский. Он основал в Кудымкаре театр, существующий поныне. Недавно его ученик, актер Коми-пермяцкого театра Владимир Гуляев, получил премию "Золотая маска". А на дворе стоял 1957 год. Помещение театра - баня с трубой. Нас поселили напротив, в избушке. Колодец, дрова, удобства во дворе. Мне - 14. Но именно в небе над Кудымкаром я впервые увидел спутник! Перед этим прослушал лекцию на тему "Возможно ли преодоление земного тяготения?" Спросил лектора: "Запустят ли человека в космос?" И лектор ответил: "Для этого надо обладать большими знаниями. Мы же, увы, живем в Кудымкаре". А через несколько дней запустили спутник!

Кудымкар дал мне три точки опоры, преобразующихся в крест: держащую за ноги глину, театр с отцовской постановкой "Мария Тюдор", исполняемой по сельским клубам. И верхняя опора – спутник над Кудымкаром!



– Но эти почвы – земли и неба – влияют не на каждого, с ними соприкасающегося. Нужна еще психофизиологическая почва...



– Самое сильное по красоте ощущение – это когда, свернув с Волги к Уфе, мы плыли по Каме. Потрясающе! Горы, заросшие лесами, всплески рыб... Вот мы произносим слово "Россия". Не понимая, что это неоткрытое пространство.

В 20 лет я ехал из Казани на Урюп в геологическую партию. Поезд шел – и все леса, леса, леса! Потом ты пересаживаешься на геологических лошадок, которых прислали навстречу. И тайга, тайга, тайга... Я уверен, что и сейчас в тех местах все то же. Там я понял одну вещь: ну ладно, "покорение космоса человеком" теперь вызывает усмешку – какие мы, к черту, покорители?



– Нас, похоже, побеждают недра... А что касается лугов-лесов, согласен: красота должна пережить человека.



– Разговоры о надприродном существовании человека - ерунда. Природа остается главной. В обозримом пространстве космоса такого чуда нет. Чем дальше забираемся в космос, тем больше убеждаемся в этом. Райский сад - это земная природа. Таково было тогдашнее мое ощущение. Да и сегодняшнее. А еще: кончилось время самоубийств. Есть другое самоубийство – жизнь!



БЕЗ ПОЭЗИИ ЛЮДИ - БИОМАССА



– Жизнь – самоубийство?



– Я хотел застрелиться. За этим и ехал в геологическую партию.



– Тебе казалось, что таежная глухомань – подходящее место для сведения счетов с изоляцией и одиночеством?



– Да. Меня отовсюду выгнали и отчислили. Я ощущал духовный вакуум. Физической работой я долго заниматься не могу – органика не та. Но физическая изоляция, удаленность от социума пересилили и поглотили одиночество социальное и метафизическое.



– Есть ли вообще у поэта миссия?



– "О, Господи, спаси наш мир от красоты, которая его от нас спасет!" – так мне видится эта проблема. Не красота спасет мир. Однако без поэзии мы мертвы как люди – человек перестает быть человеком и функционирует как биомасса. Поэзия – это постоянное раздвигание горизонта чувства, сознания и подсознания. Тут и расширение спектральных оттенков, и зарождение новых стихотворных ритмов. Метаметафоры, которая отличается от метафоры, как галактика от метагалактики, до меня не было. "Я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под, воздвигая над". Метаметафора – когда один человек объял мир, который больше его, и стал, преодолевая и попирая навязываемое ему социумом возможное одиночество, двуединым телом с этим миром. Как в моем "Компьютере любви":



Небо – это высота взгляда.

Взгляд – это глубина неба.

Боль – это прикосновение Бога.

Бог – это прикосновение боли.

Душа – это нагота мысли.

Нагота – это мысль души.

Кошки – это коты пространства.

Пространство – это время котов.

Человек – это изнанка неба.

Небо – это изнанка человека...



ЛОМОНОСОВ ПАСОВАЛ ПЕРЕД БЕЗДНОЙ



– Когда в России поэт был ближе космосу? Когда Ломоносов воскликнул: "Открылась бездна, звезд полна. Звездам числа, – нет. Бездне – дна" или на старте ХХI столетия, когда Кедров говорит: "Земля летела по законам тела, а бабочка летела, как хотела"?



– Ломоносову эта бездна открылась, но он не знал, что с ней делать: "Как я в сей бездне погружен, теряюсь, мыслью утомлен". В бездне Ломоносов ощущал собственное и человеческое одиночество. Он не понял, что эта бездна населена тобой, а не пришельцами. Эта бездна есть я, вывернутое наизнанку. И тот, кто чувствует, что вся бесконечная бездна меньше твоего нутра и ты ее собой охватываешь, тот знает, что такое инсайдаут – выворачивание.



– А в чем разница между Кедровым, прожившим после наступления миллениума семь лет в ХХI столетии, и Кедровым, оставшимся в ХХ веке?



– Гигантская разница! Мой друг, поэт-гений Игорь Холин, сказал на моем вечере в 1993 году: "Это похоже на корабль, парус которого уже чувствует ветер будущего. Вот так ощущается давление ХХI века. Поэзия Кедрова – это ХХI век". Холин не дожил до этого века, как и Генрих Сапгир. Но они тянулись ко мне и моей поэзии, наверное, потому, что слышали в ней присутствие подступающего нового. ХХI век ворвался к нам мобильником и интернетом. Интернет не мировой разум, а мировой мозг. Коллективного разума нет, а мозг коллективный бывает. Он состоит из наших мозгов – живых. Интернет меня вывел на поверхность. В 2003 году мой "Компьютер любви" интернет назвал поэзией года. В 2005-м, кроме "Компьютера любви", было выдвинуто и стихотворение Ахмадулиной о Мандельштаме. И проголосовавшие 14500 пользователей русскоязычного интернета "Грэмми.ру" опять отдали предпочтение "Компьютеру любви". Это означает, что пришел ХХI век.



– В ХХ столетии мало кто понимал, что я делаю. И в этом смысле большая разница, когда ты, преодолевая духовный вакуум, пишешь послание в будущее, и когда ты просто разговариваешь со своими современниками. Но по эмоциям, я – человек ХХ века.



– Что значит, по эмоциям быть человеком ХХ века?



– Перед Казанским университетом, где я учился, есть "сковородка" – круглая, гранитная площадка. А в центре – молодой Ульянов-Ленин в студенческой форме. И вот подходит ко мне редактор молодежки, который впервые меня напечатал, и говорит: "Посмотри: Вознесенский – он и так пишет, и так. Он про Ленина написал? Написал. А Евтушенко? Создал же он поэму "Казанский университет". А ты почему про Ленина не напишешь?" Я так посмотрел – а солнце шпарит! – на эту гранитную "сковородку" и сказал: "На сковородке жарится Ильич". Я горжусь этим стихом. Вот что такое для меня ХХ век! А редактор – в ужасе, потому что тут же народ стоит – донесут. И я в ужасе: зачем это сказал? Я же отчислен с первого курса журналистики, я завис.



ВОЗНЕСЕНСКОМУ ПОМЕШАЛА ГОСПРЕМИЯ



– Была у меня идея составить "Книгу сбывшихся предсказаний". В нее бы вошли стихи разных авторов с датировкой их написания и указанием – что и когда сбылось. "В терновом венке революций грядет 16 год" Маяковского. Мог бы ты предсказать стихами то, что материализуется в будущем?



– В 70-х годах в цикле "Семантика сатаны", одно из стихотворений звучало так: "Я застопорил этот взвизг, чтобы не визжала светопила, чтобы диагноз был точен, как приговор, а приговор – расплывчатым, как диагноз" – это дело, заведенное на меня. Называлось оно "Лесник". Антисоветская агитация и пропаганда. Оно – и заведенное, и незаведенное – оперативной проверки. И есть оно, и вроде нету. Это что касается "приговора, расплывчатого, как диагноз". Ну а "диагноз" узнаем в конце. Но у меня есть ощущение, что я ничего нового не узнаю.



– Ты был знаком с ярким футуристом Алексеем Крученых. Каким ты его запомнил?



– "Знаком" – не совсем верное слово. Крученых – жрец, меня посвятивший. Если бы он не сказал вовремя слово одобрения, когда я ему прочел: "Я вышел к себе через-навстречу-от и ушел под, воздвигая над", я бы остался как бы вне посвящения. Встреча произошла на даче у Виктора Шкловского. Кроме Крученых и самого хозяина, там был Семен Кирсанов и, по-моему, Михаил Светлов. Светлов ничего не понял, хотя был умный, но довольно-таки земляной человек. Все понял Шкловский. Кирсанов надел маску непроницаемости. А Крученых сразу: "Все! Пошли дальше. Футуризм вернулся в новом воплощении!"

У него была теория, что можно победить смерть – он рассчитывал прожить лет 120, а до того – не умереть, обжигая все на огне. У него постоянно – спиртовочка, на которой он обжигал сыр, сахар и другую пищу. Фактически футуристы повторяли с огнем зороастрийские обряды.

Что касается долгожительства, то Крученых и Шкловский оказались самыми стойкими среди футуристов. У Крученых – удивительное сочетание: он – футурист, но еще и сюрреалист. Не знаю, чего в нем было больше?! Все, что впоследствии проделывал, скажем, Сальвадор Дали, для Крученых было не проделыванием, а жизнью. Все, что предлагал наш советский абсурд, Крученых доводил до сюрреального просвечивания. Сидит в ЦДЛ и обжигает бутерброды.



– Нынче бы это назвали перформансом.



– Ну да. Но перформанс-то пройдет, а дальше – айда пить чай или водку! А Крученых так жил. В неизменной своей тюбетеечке. Что она означала?

Однажды я беседовал с Крученых:

"Вы молоды, талантливы, умны.

Давай пойдем со мною в Дом ученых –

там было кофе, правда, до войны".

И мы вошли с Крученых в Дом ученых,

но не было там кофе для Крученых".

То есть Алексей Елисеевич прекрасно знал: там нет никакого кофе! Но ему необходимо было не просто разговаривать, а, разговаривая, пойти в этот самый дом.



НА ТОЛСТОГО ЗАПРАШИВАЛИ РЕЦЕНЗИЮ



– Кедров выдвинут в номинанты Нобелевской премии. В 2003 году и сейчас. У Нобелевки много закулисы?



– Они с чего начали? С того, что не дали премию Льву Толстому. С ума, что ли, сошли?! Додумались запросить из России рецензию. А здесь Толстой – примерно, как мы с тобой: персона нон грата, хулиган. Дальше: Нобелевскую премию умудрились не дать Набокову.



– С Вознесенским произошло нечто подобное?



– Ходят слухи, что помешала Госпремия. Я посмотрел по времени, получается: Госом выбили Нобелевку. А вот Бунин... Мне сказала вдова великого философа-богослова Аза Алибековна Тахо-Годи: "Костя, что же вы сидите и ничего не делаете? Бунин, когда узнал, что его выдвинули на соискание Нобелевской премии, каждый год слал туда свои произведения на английском языке. Сам переводил и отправлял. Надо действовать!" Но я по природе своей – Обломов. Если бы я действовал, я бы, наверное, сейчас три Госпремии имел!



– Бунин, получив Нобелевку, быстро ее истратил?



– Ну, душка, просто прелесть! Все раздал этой эмигрантской голытьбе. Остальное прокутил. Я к нему даже подобрел. За то, что он называл футуризм хулиганством, я к нему относился прохладно. Но когда узнал, как он с Нобелевкой распорядился, расположился к нему чрезвычайно.



– Тебя сейчас выдвинуло интернет-сообщество "Гремми. ру" и Апостольская церковь во главе с ее основателем Глебом Якуниным?



– Да. Но говоря о Нобелевской закулисе, я тоже хочу уточнить: они намного открытие, чем принято думать. Существует масса мнений. Например, такое, что эту премию дают только живым. Ничего подобного! Был прецедент: писатель, входивший в состав Нобелевского комитета, после кончины решением своих собратьев получил Нобелевку. Еще считается, что выдвигать на эту премию якобы имеют право только члены Нобелевского комитета. В реальности - может выдвинуть любой человек. Рассматриваться-то будут все кандидатуры. Когда в этом году в Россию приезжал секретарь Нобелевского комитета, он посетовал: "Что вы за страна такая?! От вас за все время существования премии не было выдвинуто ни одного человека!"



«Труд» 14.09.2007



Метакод? А вот и — метакадр. Когда-то, в пору моего сталкерства в «Пермский треугольник» — зону устойчивого визита НЛО, мне удалось сделать первые снимки «летающих апельсинов» — энергетических шаров. Природа их такова, что человеческому глазу они могут быть не видны. А фотообъектив их фиксирует! Конечно, я не столь наивен, чтобы полагать, что эти летучие шары гнездятся исключительно в окрестностях деревни Молебка, куда занесло меня однажды любопытство первопроходца. Но не до такой же степени!.. В Большом Гнездниковском переулке столицы, где угнездился Константин Кедров и где я тщательно его фотографировал у него дома с большой стеклянной бабочкой в руках — любимым символом автора «Библии бабочки», оказывается, тоже живут «умные» шары!.. На одном из снимков, занимая, наверное, добрую его четверть, четко проступил энергетический объект, на поверку чутко сопровождавший весь ход нашей беседы. И ты, Кедров?...


Фото Юрия Беликова

Другие произведения автора:

Пророчество Вознесенского

Ворам метаметафоры метакода и инсайдаута

метакод