СНОП-часть II

 

СНОП

 

Часть вторая

 

Задачка:

У Леши было одно яблоко, а у Левы,-четыре.

Определите национальность каждого мальчика.

 

 

глава_1

 

Вскоре после вышеописанных событий, в один из неслужащих дней, батюшка Виктор приехал домой вечером; этот день для него сложился удачно,-батюшка провел обряд развенчания, который не проводился уже давно, и получил свои честно заработанные 10 000 рублей.

Матушка Ольга тем временем ждала его дома, и занималась с детьми. Когда батюшка Виктор зашел в дом, разделся, и прошел в комнату, она обратилась к нему, и с нескрываемым волнением сказала: "Витя, сегодня днем звонила секретутка Левы,-Алина,-и велела тебе передать, что господь тебя требует: ждет завтра в два часа дня."

-Так прямо и сказала, что господь требует ?,-ответил батюшка.

-Да, прямо так и сказала,-подтвердила матушка Ольга.

-Вот видишь, Оля, я же тебе говорил, что это не будет тет-а-тет, как Лева мне обещал, а очень скоро об этом узнают все.

-Да-а-а-а, конечно все это мало приятно,-сказала матушка,-но а что поделаешь? Жизнь у нас с тобой такая: не прогнешься,-бабло не получишь. Ведь ты, Витя, когда хотел священником стать, и в семинарию шел учиться, знал об этом. Знал, что придется подобным людям угождать, дифирамбы им петь, медальки на костюмы вешать. Знал же, ответь мне?

-Да, знал,-ответил батюшка,-знал, но не мог подумать, что это может дойти до такой степени, как у нас.

-Это еще, Витя, ничего,-продолжила матушка,-ты радуйся, что Лева не гей, радуйся, что дрючит он свою секретутку на работе, и ему этого хватает! А то было бы тебе...вспомни-ка отца Никона, как проткнуть тебя хотел! -при этих словах матушки Ольги о. Виктор неприятно поморщился, и вздрогнул- Вот, если бы подобная ситуация возникла сейчас с Левой, что-бы ты тогда делал, а? Вот бы где был действительно настоящий позор! И делать было бы нечего: пришлось бы тебе или свою задницу ему подставить, или уходить с прихода, а может быть даже и с епархии. И если уходить, то куда? Лева бы на тебя тогда точно архиерею пожаловался, нашел бы какой-нибудь предлог, и поверили бы именно ему, а не тебе. И что тогда, Витя, делать? Как жить, как детей поднимать? Так что пришлось бы тебе тогда, мой благоверный, становиться раком, и подставлять свое очко: иного выхода бы не было!

-Оля, неужели бы ты тогда смогла иметь со мной супружеские отношения, неужели тебе не было бы противно?,-спросил ее о. Виктор.

-А что тут противного: ведь ты бы не с женщиной трахался, а с мужиком. И даже не ты бы трахал, а трахали бы тебя. Так что ничего противного, и никакой супружеской измены тут нет: лишь бы эта услуга достойно была оплачиваема. Знаешь, Витя, даже и поговорка такая есть: бабло, побеждает зло! Вот так было бы и здесь. Так что будь доволен своей ситуацией, и не ропщи.

-А ведь она действительно права,-подумал батюшка,-не буду-ка я забивать голову разной ерундой, пусть себе говорит что хочет, наше дело маленькое: лишь бы деньги заплатил, и не развел, и все тут.

-Да, Оля,-сказал он жене,-твоя правда: пусть себе болтает, что возомнил,-это вовсе не означает, что на самом деле все это так. Чем бы дитя не тешилось...

Ну, вот, Витя, и хорошо,-сказала матушка,- не бери себе дурного в голову; пойдем-ка лучше чай пить.

На следующий день, где-то около 2-х часов дня, о. Виктор уже был в городской мэрии, у дверей в приемную Льва Борисовича. Вскоре дверь в приемную открылась, и в открытом проеме показалась секретарша Алина. Увидев батюшку Виктора, она состроила гримаску, презрительно фыркнула, и закрыла дверь.

Впрочем, скоро дверь опять открылась, и секретарша, обратившись к батюшке, и давясь от смеха сказала: "Святой отец Бабло, господь ждет вас, проходите".

При этих ее словах о. Виктор густо покраснел, и хотел было ответить Алине, что он вовсе не отец Бабло, а батюшка Виктор, и что к священнику нужно иметь должное уважение, но вовремя сдержался. Ведь Алина была не просто секретаршей Льва Борисовича, а еще исправно выполняла роль его любовницы, за что тот ее с избытком вознаграждал деньгами и подарками. Алина же в свою очередь очень умело использовала это свое положение, и имела сильное влияние на мэра. Порой от ее мнения зависело очень многое, поэтому ссориться с ней никто не решался. Так же и батюшка Виктор, вскипел было, но вовремя одумался, покраснел, промолчал, и опустив голову с потупленными очами, прошел в кабинет мэра.

Лев Борисович прохаживался по кабинету взад-вперед, и был в прекрасном настроении. Вся обстановка в кабинете говорила о том, что совсем недавно, на рабочем месте этого славного государственного мужа, был совершен грех прелюбодеяния между ним и секретаршей. Об этом свидетельствовал и немного примятый кожаный диван, и слабый запах спермы, смешанный с запахом дорогих духов, витавший в воздухе, и окно, которое открыли для того, чтобы поскорее улетучился этот запах. Впрочем, батюшка Виктор конечно же сделал вид, что не заметил ничего этого. Но войдя в кабинет, затворил за собой дверь, низко поклонился мэру и сказал: "Здравствуйте господин мой, Лев Борисович, по вашему указанию я явился".

-Сразу видно, что ты, Витяй, в армии не служил,-ответил мэр, свысока посмотрев на батюшку,-ну, во-первых: не поясной поклон ты должен мне ложить, а земной,-ведь я бог для тебя, а перед Богом кладут поклоны земные. А во-вторых,-не "явился", а "прибыл" надо говорить. Это черти являются, а ты же, Витя, пока еще не черт. Понял меня?

-Да, понял, господь мой,-ответил батюшка.

-Ну, а раз понял,-продолжил мэр,-тогда повторим. Выйди за дверь, и войди как положенно.

Пришлось батюшке выходить из кабинета, и снова входить, учтя все замечания мэра. Но вот, наконец, весь этот этикет был исполнен, и Лев Борисович обратился к батюшке собственно с тем, зачем его вызвал.

Ну, отец Бабло,-начал он,-радуйся и веселись! Настал твой звездный час! Завтра, в это же время тут соберутся все частные предприниматели города и района; я их вызвал всех для того, что бы они раскошелились на нужда храма. Ты, Витяй, выступишь перед ними с пламенной речью о том, что тебе необходимо оплатить работу мастеров за роспись церкви, и попросишь ни много, ни мало, а семьдесят штук баксов.

-Семьдесят штук?-удивленно переспросил батюшка.

-Да, да, семьдесят, ты не ослышался. Ведь именно такую сумму ты мне первоначально назвал, не так ли? А потом еще и сказал, что уговорил мастеров с семидесяти на пятьдесят. Помнишь это?

-Да, помню конечно,-сказал о. Виктор,-но ведь тогда я соврал вам, господь мой, за что вами же был и справедливо наказан; но потом вы по великой своей милости простили меня.

-Соврал, не соврал, сейчас это значения не имеет,-ответил мэр,-а речь идет о том, что эта работа того стоит. То есть даже не сама эта работа, а мои труды по воплощении ее в жизнь. Именно семьдесят штук баксов..., из которых двадцать ты отдашь мастерам за работу, пятнадцать, как я тебе уже говорил, возьмешь себе, ну а остальные,-господу богу твоему,-то есть мне. Ну, что скажешь? Согласен с таким раскладом?

-Да, да, конечно же согласен,-заикаясь от волнения проговорил батюшка,-как господу моему изволится, так тому и быть.

-Вот и прекрасно, что мы с этим поладили,-довольно потирая руки произнес мэр,-значит завтра, в это же время, что бы ты был тут, как штык! Дома же обдумаешь, что будешь говорить. И чтоб все складно тут у меня было, понял? Необходимо, чтоб они поверили, что сумма действительно такая. Так что ты уж постарайся; блесни своим красноречием. И смотри, что бы было все без сбоев; а иначе ожидает тебя такая кара земная, по-сравнению с которой любая кара небесная покажется детской игрой. Надеюсь ты понял меня?

-Конечно же, я все понял,-так же все заикаясь пролепетал о. Виктор,-я все сделаю именно так, как вы мне сказали. Только вот что: а если мастера проболтаются?

-Не проболтаются. Я имел с ними разговор, и они предупреждены обо всем. И о тех последствиях, которые могут быть с ними, если они что-нибудь по своей дурости ляпнут. Так что не бойся, раб мой, ведь я, господь твой, все заранее продумал, и о всем позаботился. Ну, а теперь кланяйся, целуй мне туфлю, и дуй домой. До завтра.

Батюшка Виктор положил земной поклон Льву Борисовичу, поцеловал его туфлю, попрощался, и пятясь вышел из кабинета. Весь остаток дня он провел дома, вместе с матушкой сочиняя речь для своего завтрашнего визита, заучивая и репетируя ее.

глава_2

На следующий день, без четверти два дня, батюшка Виктор был в городской мэрии, под дверями приемной Льва Борисовича. К этому моменту времени там уже собралось человек десять городских и районных предпринимателей, а остальные продолжали подходить. Судя по количеству приглашенных, встреча с мэром предстояла многолюдной. Где-то минуты три спустя, из приемной вышла секретарша Алина, поздоровалась со всеми, и обратилась к о. Виктору: "Вас, святой отец, просили подойти на второй этаж в кабинет землеустроителя".

-Вот еще, зачем это,-подумал батюшка Виктор,-ведь я еще ни по каким вопросам не обращался к землеустроителю. Впрочем, слава Богу, что она еще не назвала меня рабом, а то не избежать бы мне позора. Людей то сейчас ишь сколько.

Батюшка поднялся на второй этаж, нашел кабинет землеустроителя, постучал в дверь, но никто не ответил. Он тихонько толкнул дверь, но она оказалась заперта.

-Черт бы его побрал, этого землеустроителя,-подумал он,-так еще простоишь тут, и к Леве опоздаешь. А он этого не любит, тем-более сегодня и день такой ответственный: не было бы беды. Постою тут пару минут, подожду, может кто и придет. А если не придет, то пойду вниз к Леве. А сюда зайду уже после совещания.

Однако не прошло и минуты, как послышался дробный стук женских шпилек, и в коридоре появилась Алина. Она молча подошла к запертой двери, достала ключ, открыла ее, и жестом пригласила о. Виктора войти внутрь.

-Господь велел передать тебе, святой о. Бабло,-сказала она закрыв за собой дверь,-что бы ты его при этих людях так не называл; и не кланялся ему, а вел бы себя, как раньше. Это все нужно для того, что бы не было подозрений, что, мол, Лев Борисович хочет присвоить деньги себе, а тебя взял в сговор с собой. Ведь если ты начнешь его так называть, и кланяться ему, то все подумают, что вы оба в сговоре, и хотите присвоить пожертвованные деньги себе. Да и честно говоря, мало кто из этих людей правильно все поймет. Поэтому разговаривать будете так, как и раньше. Но это вовсе не повод, чтобы борзеть, святой отец. Понятно?

Конечно же, я все понял,-ответил ей батюшка Виктор,-все сделаю так, как просил Лев Борисович.

-Не Лев Борисович, а господь,-мило усмехнувшись поправила его Алина,-ну, давай, спускайся вниз, и жди когда он вас всех пригласит в кабинет.

Когда батюшка спустился на первый этаж, предприниматели уже заходили в приемную Льва Борисовича. Отец Виктор ускорил шаг, насколько это было для него возможным, что-бы не быть последним. Однако волновался он напрасно, так как во входную дверь с улицы только что вошли представители азербайджанской диаспоры. Тем не менее батюшка спешно прошел в кабинет, и сел в самом конце длинного стола.

Льва Борисовича в кабинете еще не было, и приглашенные шумно беседовали между собой, гадая и обсуждая причину этого собрания.

-Смотри-ка,-сказал один из бизнесменов своему другу,-и поп здесь. Его то зачем позвали?

-А сейчас без попов никуда,-ответил его друг,-сейчас везде попы. Раньше парторги и райкомовские инструктора были, а теперь попы. И Путин с попами, и губернаторы, и мэры, и херы, и все с попами. Видите-ли, на все теперь благословение просят. Скоро посрать пойти,-и то, надо будет благословение у них брать, а иначе,-никак! При этих словах оба засмеялись, и посмотрели на батюшку Виктора, который густо покраснел, и уставился в стол.

Но вот, наконец, в дверях появилась фигура мэра, следом за которым показалась складненькая фигурка Алины, и гвал начал постепенно затихать. Войдя в кабинет Лев Борисович со всеми поздоровался, и уселся за стол. С боку его стола, придвинув стул, уселась Алина, с блокнотом и ручкой.

-Ну, дорогие наши предприниматели,-начал мэр,-наши Рокфеллеры и Ротшильды, на плечах которых держится вся экономика района, позвольте вам объяснить причину по которой вы здесь. Впрочем, лучше это сделать не мне, а виновнику этого собрания, которого, надеюсь вы все знаете,-отцу Ба... простите, отцу Виктору. Вам слово, святой отец.

При этих словах мэра взгляды всех дружно устремились на батюшку. Отец Виктор встал из-за стола, и запинаясь в словах, сбиваясь с мысли, и останавливаясь, начал рассказывать про значение веры в Бога для каждого человека, про храм, храмовое благолепие, и постепенно подошел к тому, что для полноты восприятия и ощущения Божественной благодати, храм нужно расписать изнутри. Рассказал батюшка и о том, что мастера для этого наняты и работают; что сделана уже огромная часть работы, и о том, что для оплаты всего этого нужна кругленькая сумма,-ни много, ни мало, а $70 000; и о том, что верующие собрать такие деньги не в состоянии, и поэтому он попросил Льва Борисовича помочь в этом благом начинании.

-По-моему все тут ясно и понятно,-произнес мэр, когда батюшка закончил,-у кого есть какие вопросы, прошу задавать святому отцу.

-А почему такая большая сумма,-спросил один из коммерсантов,-не ужели нельзя было найти работников подешевле?

-Это очень хорошие мастера,-ответил батюшка,-они работают в Почаевской Лавре, соблюдают древние технологии, и пишут иконы согласно древним православным канонам.

-А что это за такие каноны, которые стоят столько денег?-задал вопрос другой предприниматель.

-Каноны, Павел Михайлович,-вмешался тут Лев Борисович,-это такая штука...ну представь себе, что ты зашел в общественный сортир, и вокруг тебя разные, там, надписи на стенках, рисунки, и все такое прочее. А потом ты пошел в Третьяковку,-а там Врубель, Рембрант, Васнецов, и другие знаменитости. Так где тебе приятнее находиться, в сортире, или в Третьяковке?

-Конечно же в Третьяковке,-ответил мэру Павел Михайлович.

-Вот то-то и оно,-продолжил сравнение мэр,-в иную церковь зайдешь, например, как к нашему второму батюшке,-отцу Николаю,-и скорее хочется оттуда выйти: тот же сортир, только унитаза не хватает; а в нашу придешь,-так и уходить не хочется,-такая красота кругом! Да вы, что-бы мне не быть голословным, сходите туда сами, и посмотрите, как работают эти чудо-мастера, и какие шедевры они создают. За такую красоту и денег никаких не жалко! Скажу вам всем еще и то, что сначала они просили больше,- $100 000, но нам с о. Виктором удалось их уговорить на меньшую сумму, и они согласились. Да, наш Глухов городок небольшой, но я считаю, что наш храм должен быть не хуже, чем, например, Княженский, или Ильинские соборы. Ведь даже не для себя, для потомства строим. Потом вы все и сами знаете, в какой стране мы живем: сегодня $ 70 000,-это о-го-го! А завтра инфляция тебе, и тьфу! За эту сумму, простите меня за сравнение, и посрать не сходишь; я конечно утрирую, но суть такова.

-А разве нельзя было найти своих, Российских мастеров?-спросил один из присутствующих,-что, обязательно надо было из Почаева гостербайтеров приглашать?

-Да я никого и не приглашал,-сказал о. Виктор,-промыслом Божиим они сами как-то объявились тут, и предложили свои услуги. Вот я и подумал, если это промысл Божий, то зачем отказываться, или еще кого-то искать? Ведь от добра добра не ищут. Для верности я позвонил и в Почаевскую Лавру, и там мне все про них подтвердили,-дали самые положительные отзывы. Зачем же еще искать непонятно кого?

-Тут я полностью поддерживаю святого отца,-вмешался опять мэр,-своих то мастеров нет. Посмотрите вокруг себя: народ наш в основном спился, скурился, скололся, в церковь их на аркане не затащишь-откуда же тут будут мастера? А на Западной Украине, в Бендерстане, уж что-что, а в Бога верят все. Я как-то отдыхал в Трускавце, в санатории, так скажу вам, видел там, среди местных, и пьяных, и сраных, и матерщинников,-хватает всех, как и у нас. Но в воскресенье, или в христианские праздники,-все в церковь идут, как один! У нас молитву "Отче наш" наверное знает то один из ста, а там, кого ни спроси,-тебе сразу же ответят. Поэтому и с мастерами там не такой дефицит, как у нас. Да, конечно можно было бы пригласить мастеров из Москвы, или из Питера. Но те знаете какие дорогие? Знаете сколько бы загилили? Поэтому я решил, что это для нашего города самый оптимальный, так сказать, бюджетный вариант.

Тут взял слово представитель азербайджанцев Кадыр Джафаров: "Нам тут в обшем все понатно, и вапросов нэт. То ест одын вопрос ест: в Глуховэ азербаджан уже много, и как вы всэ знаетэ, мы исповэдуэм ислам. Мачет пора строит, а мы должны жертвоват на христыанскый храм. Как это понимат, и как это объяснит моим землакам?

-Если вы решите, конечно-же, мы обязательно займемся и постройкой мечети,-ответил Лев Борисович,-я с радостью, с большим удовольствием поддержу это начинание. И землю выделим, и средства всем миром будем собирать, и домик для муллы построим...в общем, я двумя руками за. А как же, ведь ислам,-это одна из традиционных религий России.

-Я нэ о том,-продолжил Джафаров,-я о том, будут ли христыанский предпринымател жертвоват на мачет?

-Отец Виктор,-обратился к батюшке Лев Борисович,-ответьте на этот вопрос нашему многоуважаемому Кадыру Расуловичу. Что вы, как духовный отец и православный пастырь на это скажите?

-Я скажу то,-запинаясь начал батюшка, не ожидав такого поворота дел,-что мы все чада Божии,-всех Господь сотворил, всех любит, и дал каждому народу свою религию, которые все ведут к Нему, к Творцу. Ведь и в исламе, и в христианстве, и в иудаизме,-одни и те же заповеди, и молимся мы одному и тому же Всевышнему. Для меня, например, все равно, какую религию исповедует человек, лишь бы он был верующим, а так, спасительны все религии. Поэтому я с радостью поддержу строительство мечети, и даже более того, на проповеди буду призывать своих прихожан материально поддержать это дело Божие.

-Батюшка Виктор у нас...как это называется...такое слово иностранное...,-тут Лев Борисович задумался.

-Экуменист,-вставила Алина.

-Вот, вот,-радостно повторил мэр,-экуменист! Ведь правда, о. Виктор?

-Да,-ответил тот,-я всегда был экуменистом, всегда слушал, и слушаю "Слово пастыря", которое ведет митрополит Кирилл Гундяев. Он для меня образец святителя и проповедника,-мой кумир!

-Не сотвори себе кумира,- ведь так кажется сказано в заповеди, не так ли?-обратился к батюшке один из бизнесменов,-а вы говорите,-мой кумир. Как это сочитаеться с заповедью, поясните нам, святой отец?

-Кумир в положительном смысле этого слова, то есть пример для подражания,-ответил батюшка,-но не более того.

-Харашо,-Кадыр Расулович прервал этот диалог, чем избавил о. Виктора от неприятной ситуации,-повэрим вам на слово. Еслы сам Лэв Борысович поддэрживает это дэло, поддэржим и мы.

-Вот и прекрасно, господа,-сказал мэр,-я думаю, что вопросов больше нет. Будем же расходиться. Как говориться,-время-деньги, а у меня сегодня столько неотложных дел! Да и у вас, я думаю, то-же. Пожертвования просьба вносить на банковский счет Благовещенской церкви. Сейчас Алина раздаст каждому из вас карточку с банковскими реквизитами. Я же прощаюсь с вами, и желаю вам удачи. До свидания, до новых встреч.

Попрощавшись с каждым за руку, мэр вышел из кабинета. Вслед за ним постепенно начали расходиться и предприниматели. Батюшка Виктор тоже поспешил на выход: сердцем этот ревностный пастырь божий (тут слово "божий" я нарочно пишу с маленькой буквы, поскольку надеюсь, что каждому понятно, какому богу так ревностно служил этот батюшка) предчувствовал, что именно сейчас ему могут начать задавать вопросы, на которые отвечать вовсе не хотелось. Поэтому он решил в данной ситуации спасаться бегством; да и в церкви его ждали неотложные дела: на половина четвертого дня он назначил совершение требы,-чин вознесения души в рай,-а было уже где-то около четырех, поэтому надо было поспешить.

 

глава_3

 

Вскорости после этих событий, на банковский счет Благовещенской церкви, стали поступать первые пожертвования; потом еще, и еще. И так, где-то в течении месяца, собралась необходимая сумма,- $70 000. Батюшка просто ликовал от счастья! Частенько, собравшись с матушкой вечером за рюмочкой водки, они предавались мечтам,-что можно будет сделать на полученную ими, честным трудом заработанную долю. Конечно же в голове частенько возникала мысль: "А что, если этот пройдоха Лев Борисович возьмет, и кинет их на деньги?" Но эту мысль они всячески старались гнать от себя, придумывая множество причин, которые железным заслоном становились на пути этого страшного греха. Батюшка Виктор периодически звонил мэру, и ставил его в известность о сумме пожертвований, хотя, конечно это было излишним, поскольку тот и так прекрасно знал от директора банка истинное положение дела. Но вот, наконец о. Виктору позвонил сам Лев Борисович, и сказал, что бы он на следующий день снял все деньги со счета, и в три часа дня прибыл с деньгами к нему. Батюшка так и поступил; и на следующий день, без четверти три дня, уже стоял в городской мэрии под дверьми в приемную Льва Борисовича. К своей широкой груди он прижимал небольшой портфельчик, в котором находилась великая святыня, можно сказать вся его жизнь,-семь тугих пачек с новенькими стодолларовыми купюрами, по сто баксов в каждой.

Но вот, наконец дверь в приемную открылась, и на пороге появилась Алина. Сегодня она была в новой сильно декольтированной блузе, кожаной мини-юбке,-едва прикрывающей зад,-ботфортах на высокой шпильке, и ажурных чулках. Пахнуло сильными и дорогими духами. Батюшка Виктор невольно залюбовался ее видом и подумал, что его матушке конечно же и рядом не стоять с такой красавицей, и что не плохо было бы и ему иметь такую секретаршу, но ...сейчас для него это не возможно, и остается только мечтать, поскольку для мечты нет предела,-ей возможно все.

-Батюшка Бабло,-певучем голосом произнесла Алина,-входите же, мы вас уже давно ждем. Почему вы позволяете себе опаздывать? Ваш господь уже места себе не находит, уже собрался посылать за вами, а вы где-то прохлаждаетесь!

-Да я во время,-запинаясь проговорил батюшка,-как договорились, на три часа дня.

-Объяснять будете не мне,-возмущенно продолжила секретарша,-вместо извинений он еще и оправдывается, а еще священник! Чему же вы прихожан то своих можете научить? Где же ваши кротость и смирение? Где же ваша духовность?

Тут о. Виктор решил, что лучше ему будет вообще не вступать ни в какие дебаты с Алиной.

-Вот тебе и начало, очень многообещающее,-пулей пронеслось у него в голове,- интересно, что же дальше то будет? Неужели это развод? Неужели он придумал причину, что бы отобрать у меня мою долю?

Но тут мысль его прервалась, так как открылась дверь в кабинет, и показался сам ОН,-Лев Борисович. Лицо мэра было суровым, а глаза метали громы и молнии. Ни поздоровавшись с батюшкой, и вообще, ничего не сказав ему, мэр пальцем поманил его к себе. В голове у батюшки все поплыло, ноги сделались, как ватные, и собрав последние силы, что-бы не упасть, он прошел в кабинет, после чего дверь за ним закрылась.

-Ты что-ж это себе позволяешь?-побагровев в лице рявкнул на батюшку мэр,-тебе было сказано прийти в два часа, а ты пришел в три, на час позже! Ты что, в конец оборзел, бунтовать решил? Так я тебя сейчас быстро поставлю на место!

 

-Но господь мой,-срывающимся от волнения голосом пролепетал о. Виктор,-вы назначили мне на три часа дня, вот я и пришел, как мы договорились.

-Ты еще смеешь мне возражать? Более того, обвиняешь меня во вранье?-топнув ногой закричал на батюшку мэр. Он подошел к столу и нажал на кнопку вызова секретарши. Через мгновение дверь кабинета открылась, и вошла Алина.

-Алинка,-изменив тон обратился к ней мэр,-вот ты живой свидетель; скажи нам, в какое время я назначил моему рабу прийти?

-Сегодня, в два часа дня,-ответила секретарша,-вы при мне ему звонили и говорили. Я сама, лично слышала.

-А он имеет наглость утверждать, что в три,-сделав удивленное лицо сказал мэр.

-Вот видишь, отец Бабло,-обратился он к батюшке,-твой господь, и его верная помощница,-кстати, твоя госпожа,-говорят тебе, что ты не прав, и обличают тебя в неправдоглаголании,-во грехе,-а ты имеешь наглость отпираться, и более того, пытаешься переложить свой грех на нас. Но ничего у тебя не выйдет! Алинка, как ты думаешь, что мне сделать с ним за его вранье?

-Наказать,-ответила секретарша,-но только не здесь, Лев Борисович. А то еще обосрется, как в тот раз, и потом кабинет и приемную не выветришь. Ведь вы помните, сколько я тогда духов и дезедорантов вылила, прежде чем этот запах ушел?

-Конечно помню, тогда от вони еле сдыхались,-мэр состроил брезгливое выражение на лице,-хорошо, Алина, иди к себе в приемную, я тут с ним сам разберусь.

Тут батюшка понял, что хитрый и коварный Лев Борисович придумал предлог, что бы развести его но деньги, и что это у него получилось.

-Сейчас заберет все,-подумал он,-вот это и будет наказание. Однако попробую же сделать все возможное, что только от меня зависит, и смягчить его гнев. Может все таки он смилостивится?

Поэтому, когда Алина закрыла за собою дверь, о. Виктор упал на колени, стал целовать ноги Льву Борисовичу, и просить, что бы тот помиловал его: как господь явил бы на нем свое милосердие. Эта сцена продолжалась где-то минут пять: батюшка Виктор плакал и завывал, а мэр был неприступен, как скала. Но вот, наконец, усилия о. Виктора возымели свое действие, и мэр смягчился.

-Ладно,-произнес он,-я помилую тебя, своего раба. Но с тем, что ты впредь не будешь мне ни в чем перечить. Однако наказать тебя все-таки надо. Выбирай сам себе наказание: либо я накажу тебя деньгами, либо ты исполнишь два желания,-мое, и Алины. Что ты выбираешь, а?

-Конечно же исполнение желаний,-ответил батюшка,-ведь деньги мне так нужны! Мы уже и домик с матушкой присмотрели, и задаток уже дали...если вы, господь мой, накажите меня на деньги, то мне лучше тогда и не жить!

Видимо, такой поворот дела очень пришелся мэру по душе: все его существо выражало это,-он самодовольно поглаживал свой галстук, и улыбался.

-Хорошо, Витяй,-сказал он,-давай сейчас разберемся с баблом, а потом уже будешь исполнять желания. Ты, надеюсь, бабло принес?

-Да,-ответил батюшка,-оно у меня здесь, в портфеле.

-Так давай его сюда,-мэр протянул руку, и забрал портфель у батюшки.

Лев Борисович открыл портфель, и достал оттуда главное сокровище,-то, из-за чего собственно батюшка Виктор согласился на добровольное рабство, и страшные унижения, а именно,-семь новеньких, туго перетянутых бумажными лентами, пачек стодолларовых купюр,-по сто штук в каждой.

Лев Борисович внимательно осмотрел каждую из них, а потом, обращаясь к о. Виктору сказал: "Ну что-ж, деньги любят счет, а заодно проверим и тебя, Витяй, на фу-фу".

После этого мэр вскрывал каждую пачку, и внимательно, по два раза пересчитывал деньги. Батюшка Виктор в это время стоял в углу кабинета, внимательно следил за руками мэра, и был ни жив, ни мертв. Пересчитав деньги, и оставшись довольным результатом, мэр отсчитал 150 стодолларовых купюр, сложил их стопкой, перевязал резинкой, и положил в портфель о. Виктора. Остальные же деньги он разложил по стопкам на глаз, так же перевязал, и убрал в ящик своего рабочего стола.

-Ну что, Витяй,-сказал довольно мэр, потирая руки,-все бабло в целости и сохранности; ты ничего от меня не утаил, и принес все. Ну, а если бы я не досчитался хотя-бы одной бумажки, то был бы тебе пиндык! Надеюсь, мои слова не требуют пояснения?

-Конечно же,-ответил батюшка,-не требуют. Да я даже и мысли не допускал что-либо оттуда взять. Все вам, господь мой и бог, все до единого цента принес!

Тут батюшка явно лукавил: ох, как не хотелось ему нести деньги мэру; как хотелось забрать все себе! Но он очень хорошо понимал, чем может закончиться такой его поступок; понимал, что тут уже пенделями не отделаешься, а расплачиваться придется по полной,-всем своим имуществом, и собственной свободой.

-Да, действительно, довольно произнес мэр,-Господь Бог видит все с неба, а я,-с земли. О каждом твоем шаге, Витяй, мне сегодня докладывали, и ты поступил абсолютно правильно, что принес мне все. За это, как я тебе и обещал, ты получишь свою долю,-пятнадцать штук баксов, которые уже дожидаются тебя в твоем портфеле,-но сперва я должен тебя наказать, как и говорил недавно тебе. Наказание же ты выбрал для себя сам,-исполнение двух желаний: одного моего, и одного Алинкиного. Вот с последнего мы сейчас и начнем; будем джентельменами, и уступим даме.

С этими словами Лев Борисович нажал на кнопку вызова секретаря, дверь в кабинет открылась, и зашла Алина.

-Алина,-обратился к ней мэр,-наш раб готов, и горит желанием исполнить любую твою просьбу. Надеюсь, ты уже придумала какую?

-Да,-ответила секретарша,-думала я, думала,-и придумала вот что: я хочу, что-бы этот поп одел на меня сапожки, застегнул на них молнии, и поцеловал концы их каблучков, то-есть шпилек. А потом лег бы на пол мордой вниз, и я наступила бы ему одной ногой на шею. Вот такое мое желание. Этот перформанс будет называться,- "поп у меня под каблуком".

-Алинка, я же буду сильно ревновать, когда он будет снимать и одевать на тебя сапоги, прикасаться к этим божественным ножкам; пожалей меня, так не честно,-смеясь сказал ей мэр.

-А вы не ревнуйте, Лев Борисович,-усмехнулась секретарша,-во-первых, я думаю, он не сделает лишних движений, а во-вторых, вам нечего меня ревновать, поскольку на работе я всецело принадлежу вам.

При этих ее словах они оба рассмеялись.

-Смотри мне,-с угрозой в голосе сказал мэр батюшке,-что-б было все чинно и без шуток.

Алина села на стул, сняла ботфорты, и отдала их батюшке Виктору; а сама вытянула вперед ноги. Батюшка сделал все, что ему полагалось: одел на секретаршу ботфорты, застегнул молнии, поцеловал кончики каблуков,-причем делал все это стоя на коленях,-а потом лег на пол вниз лицом. Алина встала со стула, и одной ногой наступила о. Виктору на загривок. Шпилька с силой вдавилась в тучный затылок батюшки, ему стало больно, и он закряхтел.

-Терпи казак, атаманом станешь,-смеясь сказал мэр,-жизнь подкаблучника, брат, штука страшная. Алинка тебя тут азам семейной жизни немного поучит, глядишь, дома тебе этот урок пригодится,-легче под каблуком матушки будет.

Так продолжалось где-то с полминуты, и неизвестно, что-бы еще придумала Алина, как бы еще издевалась над батюшкой, но в это время в дверь кабинета постучали, и раздался женский голос: "Алина, ты здесь?"

Услышав это Алина убрала ногу с загривка о. Виктора, и сказала: "Лев Борисович, с него хватит, он мое желание исполнил. Я пойду, ко мне в гости Юля пришла; мы с ней тут будем, в приемной."

-Ну, иди, иди,-мэр улыбнулся,-а мы с батюшкой тут еще останемся на пару минут: он должен еще и мое желание исполнить. Только вот что: под дверью мне не стойте, а идите к окну,-там курите и болтайте себе, сколько хотите.

-Ну а теперь,-мэр взял со стола батюшкин портфельчик с деньгами, и обратился к нему,-становись, Витяй, на четыре кости.

Батюшка послушно встал на карачки, и поднял кверху задницу для пенделя.

-Что, пендель будете давать?-спросил он.

-Подожди,-мэр вдруг принял серьезное выражение лица,-пенделя получишь чуть позже, а пока надо получить бабло. Ты видел когда-нибудь, как собаки служат?

-Да, видел,-тут батюшка понял, к чему клонит мэр.

-Так давай, служи! Поднимай передние лапы кверху, и... гав-гав!

Отец Виктор послушно стал на колени, согнул руки в локтях, и залаял: "Гав-гав, гав-гав, у-у-у-у-у, гав-гав".

-Голос, Витяй, голос,-не унимался мэр, сквозь слезы давясь от смеха,-служи! Ну, а теперь открой рот, бери в зубы портфель за ручку, и малость постой так! Да...вот это так перформанс!!! Даже о таком и не мечтал никогда, что поп будет, как барбос, мне служить! Ну, молоток: так рассмешил, так рассмешил! А теперь, становись напротив двери раком, а портфель в зубах держи. Вот так! Этот перформанс будет называться: "первая космическая ступень".

Батюшка Виктор уже догадался, что хочет от него мэр, и приготовился к тому, что бы руками толкнуть дверь и вылететь в приемную, когда получит поджопник. Однако волновался он напрасно; ибо когда этот чудный государственный муж с разгона влепил ему пендель, он еле успел выставить руки впереди себя. У батюшки было такое впечатление, что в задницу ему приложили огромной кувалдой: его ноги оторвались от пола, и он, как ракета, полетел в приемную, едва не сорвав дверь с петель, и растянулся на полу.

Алина, и ее подруга Юля, в это время стояли около приоткрытого окна, и курили. Увидев вылетевшего, как ракета, из кабинета мэра батюшку с портфелем в зубах, они застыли от удивления, и стояли с открытыми ртами.

Через пару секунд из открытой двери появился Лев Борисович, все существо которого выражало неописуемую радость и ликование.

-Ну, что, святой отец, ты не ушибся?-поинтересовался он у батюшки,-готов ко второй ступени? Если не готов, то перенесем на следующий раз.

-Нет уж, давайте сейчас,-с трудом поднимаясь с пола жалобно произнес о. Виктор,-не будем уж откладывать, я не хочу быть перед вами должником.

-А ты и так мой должник,-ответил ему мэр,-должник, до гробовой доски. Ведь если бы не я, кем бы ты был сейчас, а?

-Лев Борисович,-вдруг вмешалась в этот разговор Юля,-пожалейте его, не надо его больше наказывать! Он все понял, и больше так вести себя не будет! Нам с Алиной его жалко!

-Да, действительно, пожалейте его,-вторила ей Алина,-он уже искупил свою вину, пусть идет себе домой. Нам его стало жалко! А потом, вдруг еще обосрется? Тогда действительно, не оберешься проблем.

-Говорите пожалеть его?-переспросил девушек мэр,-ну ладно, если вы уж так просите, то пожалею. День сегодня очень удачный, и настроение у меня прекрасное: молодость вспомнил...такие пендели провинившимся комсомольцам раздавал! Как торпеды у меня летали!

-Да мы уж видим,-сказала Юля затягиваясь сигаретой,-что в этом деле вы мастер! Равных вам нету.

-Сейчас уж годы не те,-постарел я,-а все равно, силу еще чувствую. Ну хорошо, Витяй, благодари милых дам, что они избавили тебя от справедливой кары. Давай, одевайся, забирай свой портфель, и иди домой,-отдыхай. А мы тут с девчатами немного посидим, за жизнь поговорим. Если же ты мне будешь нужен, то я сам тебя наберу,-с этими словами мэр пошел к себе в кабинет, и закрыл за собой дверь.

-Благодарю вас,-сказал батюшка, отряхиваясь, и обращаясь к девушкам,-если бы не ваша помощь, не знаю, вытерпел бы я, или нет,-уж слишком сильно он бьет, как кувалдой! Такого еще со мной никогда не приключалось. А ведь, как я понимаю, меня ожидало еще два пенделя.

-Вы, святой прелат, правильно все поняли,-заметила Алина,-этот перформанс назывался: "три космические ступени". Первая, которую вам посчастливилось пройти, была в кабинете господа бога вашего; вторая должна была состояться тут,-в приемной; ну а третья, самая главная, в коридоре мэрии,-перед входной дверью на улицу. Так что одними благодарностями вы не отделаетесь,-их в карман не положишь. Сегодня уже ладно, не будем вас напрягать, о вот в следующий раз, когда придете, то принесете четыре пачки "НАТ ШЕРМАН", коробку шоколадных конфет, баночку растворимого кофе, и пару пачек хорошего чаю. Ну, и два букетика роз, разумеется. А сейчас я вам советую поскорее убраться отсюда, пока ваш господь из кабинета не вышел. А то увидит вас тут, и передумает,-придумает с вами еще чего-нибудь.

-Торопило, торопись!-поддержала подругу Юля, обращаясь к батюшке.

-И действительно, чего это я еще жду? Не нарваться бы на новые приключения,-подумал о. Виктор,-надо скорее отсюда линять.

Батюшка поспешно снял с вешалки свое пальто, попрощался, и вышел из приемной.

-Алина, что тут у вас происходит?-спросила Юля свою подругу,-мне совершенно непонятно. Что, этот поп у вас тут оформлен, раз Лева его пинком под зад из кабинета выпроваживал? Расскажи мне! Правда, это очень интересно! Я еще в своей жизни подобного ни разу не видела, что бы поп ходил в мэрию, и получал от мэра пинком под зад. Ведь это самая настоящая комедия!

-Я толком и сама не знаю, Юль,-ответила Алина подруге,-он и раньше ходил сюда, к Леве, но ничего подобного не было. Отношения между ними были нормальные, а этой осенью все изменилось. Сначала пришли азера, и пожаловались на него, что он что-то в своих "Пастырских беседах" отморозил,- обвинили его в межнациональной розне. Но это Лева вроде бы все уладил. Потом какие-то мастера приходили,-церковь собирались расписывать. Вот после этого все и началось. Видимо, наш прелат захотел на этом наварить, а Лева его поймал, что называется на живую, улики имеет против него. После этого-то батюшка Виктор и признал Леву за господа бога своего. Леве, видимо, так захотелось. Он мне как-то рассказывал, что всю жизнь мечтал над попами поиздеваться, но случая такого ему не предоставлялось. А вот тут наш батюшка провинился, и предоставилось...видимо, Лева его на крючке крепко держит! Ну а тут, наверное, еще что-нибудь отморозил, раз такую экзекуцию поимел. Я если что-нибудь новое узнаю, обязательно тебе расскажу.

-Алина, если я правильно тебя поняла, то он что, Леву считает самим Господом Богом?

-Ну да...то есть, конечно, он так не считает, но признает, что сейчас он для него является как Господь Бог.

-Вот это да!-Юля явно была в недоумении,-чтоб священник признавал человека за Бога? Такого я еще в своей жизни не слышала, и не видела!!! Чему ж такой поп людей то может научить? Это очень хорошо, что я сегодня про него такое узнала, теперь я в его церковь больше никогда не пойду!

-А куда же ты тогда пойдешь, уж не к Николаю ли? Смотри, Юля, дело конечно твое, куда ходить, и ходить ли в церковь вообще. Но не забывай, подруга, где ты работаешь, и где живешь. Ведь Колян сюда не вхож: не почитают его тут, и не уважают. Да и нас, то-есть властные структуры, он просто ненавидит, и более того, доходят слухи, что он призывает свою паству к сопротивлению и свержению этой власти, и восстановлении монархии, то-есть царизма. Если ты туда пойдешь, то на тебя сразу же донесут,-ведь Глухов это большая деревня,-и тогда прощай, подруга, насиженное местечко, хорошая зарплата, интересная работа, и много, много, всего хорошего. Я бы на твоем месте не рисковала. Наоборот, теперь к нему в церковь можно ходить, как в театр: один вид этого шута чего стоит! А если знаешь еще что он тут творил,-то позитивчик, как минимум на день, тебе обеспечен. И еще, Юлька, прошу тебя, о том, что ты здесь сегодня видела, и что я тебе рассказала,-никому ни слова! Подставишь и Леву, и меня.

-Естественно, Алинка, ведь мы с тобой не первый год знакомы. Не скажу никому, и ни гу-гу об этом. Считай, что я ничего не видела, и ты мне ничего не говорила. А теперь прошу тебя, ответь мне на один вопрос: ты говоришь, что Николая тут не уважают, а что, разве это чучело в рясе достойно уважения? Я не представляю, как его жена, зная все это, с ним живет! Как можно ложиться в постель с человеком, которого только что пинками выпроваживали из горсовета, причем который сам, добровольно, подставил свою жопу? С человеком, который за деньги и Господа Бога, и Мать родную продаст?

-Насчет матери не знаю, а то, что Господа Бога он уже продал,-это факт,-Алина засмеялась,-ну что-ж, я думаю, что он относится к такому типу людей, которые за деньги готовы на все. И жена его, наверное, точно такая,-далеко от него не ушла. Ты наверное слышала изречение, что Бог парует, то-есть каждому определяет пару по его характеру,-вот так и тут. Что же касается уважения, то этого рясоносца тут у нас не уважает никто. Просто, он Леве полезен: тявкает себе, как пес, когда Леве надо. Ну и на людей влияние оказывает: слушают его многие,- как-никак, все таки, с понтом, батюшка. Слушают, и ведутся на наш развод. Короче, Юля, я тебе скажу, что он такой же, как и мы,-только в рясе! Он вовсе никому не опасен, и будет при делах при любой власти: ему все равно кто, лишь бы бабло в кармане клацало. А вот Николай,-это совсем другой человек, тот очень опасен,-это волк, да и не просто волк, а целый волчище! Если вдруг что не так, если наша власть пошатнется, он первый организует людей чтобы нас стреляли и вешали; от него пощады не жди никто!

-Алина, а ты знаешь, мне в последнее время очень стали нравиться волки,-то-есть люди, способные на поступок. А Николай именно такой.

Алина затянулась сигаретой, и с недоумением посмотрела на подругу.

В это время отворилась дверь кабинета, и на пороге появился Лев Борисович. Он был явно в приподнятом настроении, улыбался, и на свой собственный мотив пел стихи Ивана Семеновича Баркова, поэзию которого очень любил, и многие стихи которого знал наизусть:

...У изголовья милой пары

        Стоял Амур мой в стороне,
        И напевал он страсти чары
      Моей возлюбленной чете.

             Амур, Амур немой свидетель
Неописуемых картин,
        Скажи, не ты ли сцены эти
        Нам навеваешь ? Ты один.

               У всех времен, у всех народов
Любви поэзия одна,
         И для красавцев и уродов
  Она понятна и родна.

                И штукатур простой, и зодчий
          И светский барин, и босяк,
        Перед амуром равен всяк,
        И среди дня и среди ночи.

                Перед Амуром нет различий,
             Санов и рангов - все равны.
            Ни этикетов, ни приличий,
               Есть только юбки и штаны...

-Что это вас, Лев Борисович, на песни вдруг потянуло?-улыбаясь промурлыкала Алина.
-Да и не только на песни; мне надо с тобой кое о чем поговорить. Так что жду тебя в кабинете. Накурились, наговорились вы с Юлей, а теперь пора приступать к работе. Так что прощайтесь, и по местам.
Алина многозначительно посмотрела на Юлю, подруги попрощались, и Юля вышла из приемной, дверь которой за ней закрылась на ключ.

глава_4

Батюшка Виктор, после того, как поспешно покинул приемную мэра, первым делом проверил на месте ли деньги. Он расстегнул портфель дрожащими от волнения руками, засунул туда руку, и к великой своей радости нащупал пачку с долларами. Но и этого ему показалось мало: батюшка достал деньги из портфеля на свет Божий, конечно не полностью,-вдруг кто-нибудь в это время появится в коридоре,- а так, что деньги были видны только ему. Да, действительно, это были настоящие баксы, перевязанные той самой резинкой, которой совсем недавно их связал Лев Борисович. Батюшка, при виде денег, затрясся от радости, застегнул портфель, и поспешил на выход, на улицу. Там он быстро нырнул в машину старосты, которая поджидала его, и поехал домой.
В этот вечер, в доме о. Виктора, радости не было предела: они вместе с матушкой Ольгой пять раз вместе пересчитывали деньги. Все было точно,-мэр не обманул. После того, как, наконец, деньги были убраны в укромное место, батюшка Виктор рассказал подробно все, что ему пришлось сегодня пережить у мэра. Умолчал он только о Алине,-об исполнении ее желания. Он боялся, что Ольга могла правильно эту ситуацию не понять, и заподозрить его в измене. Но даже, если-бы и не заподозрила, то все равно, это было бы ей неприятно, и легло бы тенью на их отношения. А зачем огорчать человека? Ведь сегодня такой счастливый день! Да, ему конечно же пришлось унизиться и пострадать, ну так не безплатно же!
-Витя, ты самый настоящий мученик,-сказала матушка, обращаясь к нему,-такое претерпеть не всякий сможет. И все это ты терпел ради семьи, ради нашего с тобой благополучия. Вот это действительно подвиг! Давай же выпьем с тобой за удачу, за осуществление наших планов, за то, что-бы ты и дальше проявлял терпение в достижении наших целей, и за то, что-бы у нас с тобой всегда водились деньги. Ведь это самое главное в жизни: если они есть,-есть все! А если нет, то и жить нет никакого смысла. 
Вскорости после этого батюшка Виктор купил двухэтажный домик в центре Глухова, сделал там прекрасный ремонт, и переехал с семьей жить туда.
Матушка Ольга на следующий день купила все то, что просила батюшку принести Алина за оказанное заступничество, и сама отнесла все это ей в мэрию.
Лев Борисович вскорости обзавелся новой иномаркой, а Алина приобрела себе на зиму очень красивую короткую норковую шубку и чудесные зимние сапожки из княженского бутика.
Мастера-художники тоже получили свои честно заработанные деньги: правда вместо двадцати тысяч они получили только восемнадцать: Лев Борисович популярно объяснил им, что две тысячи они проели и прожили. Мастера стали было возмущаться, но всесильный мэр посоветовал им забрать деньги, и ехать подобру-поздорову домой. В противном случае, намекнул он им, они рискуют остаться и без денег, и без здоровья, а может быть даже и без свободы.
Скажу вам, почтенные читатели, по секрету, что эти две штуки кровно заработанных мастерами баксов, все пошли на оплату Алининых покупок: Ведь не из своего же собственного кармана должен был этот образцовый Российский чиновник оплачивать прихоти своей секретарши? Я думаю, что каждому из нас известно, как не равнодушны женщины, тем более молодые, к красивым, дорогим, и модным вещам; тем более, если эта девушка вдобавок ко всему еще и секретарша мэра. Тут уж без фартовых прикидиков, и интимных принадлежностей никак не обойтись. А все это стоит денег, и не малых!
И если сей почтенный государственный муж возьмет на свои плечи тяжкий груз капризов собственной секретарши, то что же останется ему самому? Как видный государственный чиновник может урезать свои расходы, которые из года в год только растут? Ведь стоящему на высоте и надо много, а находящимся внизу, тем более гасторбайтерам-мастерам, хватит и малого для полного счастья. Именно так рассуждал Лев Борисович, и поэтому в своем таком поступке не видел никакого греха.
Вот так закончился этот эпизод жизни батюшки Виктора. Некоторое время все было тихо, и никто его после происшедших событий никуда не вызывал, и не трогал, но потом...впрочем, все по порядку.
Так в домашней суете летело быстро время; вот прошел Рождественский пост, и наступил великий Праздник Рождества Христова, который сие святое и праведное семейство встретило в новом собственном доме. Батюшка Виктор и матушка Ольга радовались жизни: постепенно начинали сбываться их заветные мечты, и жизнь поворачивала свой ход в нужном направлении. Правда было нечто, что омрачало радость бытия этой "богобоязненной" четы,-отсутствие собственного похоронного бизнеса, который мог бы принести нашим образцовым супругам немалый, и причем очень стабильный доход.
Ведь как известно, смерти еще никто избежать не смог: она общий удел всех живущих на земле человеков; даже Сам Господь наш, Иисус Христос, будучи совершенным Богом и совершенным человеком, однажды прошел ее врата. Но прошел для того, чтобы потом воскреснуть, и сообщить это свойство всем живущим на земле. Но воскреснем мы при Втором Страшном Пришествии Его, для Страшного Суда, для метаистории, которая будет для одних блаженна, а для других ужасна, как о том свидетельствуют нам Священное Писание и Отцы. Пока же мы живем здесь, на грешной земле, и Царствие Небесное, по словам  нашего главного героя,-батюшки Виктора,-"то ли будет, то ли нет", а вот смерть,-штука реальная. Да не просто реальная, а очень выгодная и прибыльная, особенно после развала Советского Союза и перестройки, когда многие наши граждане лишились элементарных человеческих условий существования, и стали умирать сотнями тысяч. 
Можно купить продукты и одежду подешевле, можно экономить на собственном здоровье,-не посещать врачей, и лечиться самому,-можно экономить газ, электричество, воду, но на похоронах особо не сэкономишь.
Во всяком случае яма, гроб, катафалк, поминальный обед и памятник,-обязательные атрибуты любого погребения.
В Глухове похоронным бизнесом занимался некто Валентин Михайлович Силаев. Этот гражданин держал похоронный дом под названием "ОБЕЛИСК", и оказывал жителям города и района ритуальные услуги. Причем брал за это не особо дорого: как говориться, три шкуры не драл. Глядя на Силаева батюшка Виктор думал, что такой расклад вовсе не справедлив: он, как священник, отпевает покойников, совершает обряд "вознесение души в рай", служит панихиды,- то-есть исполняет духовную часть погребального дела; так не пора ли взяться и за материальную составляющую? Тем более, что она оплачивается гораздо более выгоднее, чем духовная.
Короче говоря, о. Виктор задумал организовать свой собственный похоронный бизнес, и создать здоровую конкуренцию этому Силаеву: пусть, мол, все видят, что священники могут не только молитвы читать, и кадилом махать, а могут  еще и проявлять деловые качества,-например заниматься бизнесом, и причем как заниматься! А для того, чтобы конкурировать с Силаевым можно было успешно, матушка Ольга придумала открыть похоронный дом в самом морге: дескать, преставился человек,-обязательно повезут его на вскрытие в морг. А тут все тебе под рукой, все готово: и похоронная атрибутика, и похоронные услуги, и услуги священника. И все-бы себе ничего, но вот только есть одна загвоздка: главврач центральной районной больницы ни как не желал сдать комнату в морге, под похоронный дом в аренду, по сходной цене, а заломил такую сумму, что батюшка Виктор хоть и не умел свистеть, но тут невольно присвиснул. Короче говоря, без вмешательства Льва Борисовича начинать это дело не имело смысла, и о. Виктор давно уже подумывал, как лучше к нему с этим вопросом подойти, но тут случай предоставился сам.
Праздником Рождества Христова открывается череда веселых праздничных дней,-вплоть да праздника Богоявления,-именуемая в народе-святки. В эти дни прославляется Богомладенец Иисус Христос, пришедший в мир для того, чтобы искупить человека от греха, проклятия и смерти. И прославляется не только в церковных Богослужебных гимнах, но и в народных песнопениях, именуемых колядками. К сожалению у нас в России этот добрый обычай почти утрачен, а вот в Западной Украине, откуда родом был батюшка Виктор, он сохранился.
Ходит там священник с певчими по селу, несут на высоких шестах изображения Вифлиемской звезды, козла, смерти, ну и конечно же икону Спасителя. Заходят в каждую хату, и поют колядки. Конечно же, хозяева жертвуют на церковь, кто что может, и так порой собирается значительная сумма, которая делится между священником и его причтом. В общем, плохого ничего в этом нет, поскольку таким образом как-бы радость приходит в каждый дом. Решил возродить этот благочестивый обычай и батюшка Виктор. Только для посещения избрал он не своих простых прихожан, а людей состоятельных,-крутьков,-которые и пожертвовать могли изрядно. К обычным же людям батюшка не ходил,-не пристало, дескать, ему по мелочам размениваться. 
Ну а для того, чтобы колядки звучали умилительней, решил батюшка привлечь детей из местной музыкальной школы, пообещав им за эту работу деньги и различные сладости. Репетировали колядки где-то с месяц, и вот теперь, на второй день Рождества, эта команда во главе с батюшкой двинулась по улицам Глухова, неся радость тем, у кого ее и так в избытке. По этому поводу о. Виктор любил шутить, приводя Евангельские слова: "...Имущему еще дано будет, и преизбудет, а у неимущего, даже то, что он думает что имеет, отъимется от него..."
Конечно же, первым домом, который посетил батюшка, был дом господа бога его,-Льва Борисовича. Мэр жил в огромном двухэтажном замке, под видеонаблюдением и охраной. Когда батюшка с детьми подошел к его дому, из ворот вышел охранник, который узнав причину посещения попросил их подождать, а сам пошел в дом докладывать. Минут десять никто не выходил, но вот ворота открылись, и охранник пригласил их войти во двор.
-Лев Борисович ждет вас, проходите,-сказал он, закрыв за ними ворота.
Батюшка с матушкой Ольгой и с детьми прошли во двор, и направились к дому, где в открытой распахнутой входной двери, улыбаясь, встречал их мэр.
-Ну, проходите, проходите; а я уже жду, не дождусь вас; когда же вы придете, и принесете к нам в дом Рождественскую радость?! Что-то очень долго пришлось вас ждать. Наверное, уже заходили к кому нибудь?-при этих словах мэр сверлящим взглядом посмотрел на батюшку, которому от этого стало не по себе.
-Нет, Лев Борисович,-ответил батюшка,-вы  первый.
-Ну, хороше, первый, так первый,-мэр улыбнулся,-ну, давайте, приступайте.
Дети во главе с о. Виктором и матушкой пропели четыре колядки, мэр достал заранее приготовленные деньги, конфеты, и роздал детям; батюшке же не дал ничего, объяснив это тем, что во-первых: поскольку прославляется Богомладенец, то Рождество,-праздник больше детский, а батюшка давно уже не ребенок; а во-вторых,-все лучшее в нашей стране всегда принадлежало детям, и поэтому он, мэр, хочет, чтобы эти дети впоследствии были такими же богатыми, как и он. А поскольку батюшка Виктор, будучи попом, представляет собой духовность, с которой, мол, богатство не совместимо, то и плата за исполнение колядок ему ни к чему: достаточно с него будет того, что ему сподобилось побывать в доме у него,-мэра,-господа бога его. Это и есть самая высшая для него честь, и плата за пение колядок. При этом Лев Борисович добавил, что святые ничего не просили у Бога,-только прощение грехов. Так и батюшка Виктор: достаточно с него и того, что побывал в его доме,-это и есть для него самая совершенная мзда, и доказательство того, что все его грехи, которые он совершил перед ним, мэром, в прошлом году, ему прощены.
Отец Виктор конечно же возмутился таким поступком мэра, но виду не подал.
Когда они уже пошли на выход, мэр попросил его немного задержаться, и сказал: "Дело к тебе у меня есть, Витяй, серьезное. Переговорить нужно, но не сегодня. Приходи ко мне в мэрию послезавтра в час дня; только смотри, не вздумай опоздать, сам знаешь, что тогда уже тебе не спущу: пройдешь вторую и третью космические ступени".
-Хорошо,-сердце у батюшки екнуло,-обязательно буду. А о чем разговор-то?
-А вот тогда и узнаешь,-ответил мэр,-да не ссы ты, я тебе очень хорошее дело хочу предложить; подработаешь! И смотри не забудь: принеси мне для Алины Рождественский подарок от деда мороза. 
-А какой?-поинтересовался батюшка.
-Крестик золотой она хочет, большой только...ну и с цепочкой конечно вместе. Смотри мне, не забудь. Ну, а сейчас давай, покедова, а то тебя уже ждут, да и меня тоже заждались. Удачи, тебе, Витя; побольше бабла собрать, ну и конечно же веселых святок.
С этими словами мэр распрощался с батюшкой, проводил его, и закрыл за ним дверь.

глава_5

После Льва Борисовича о. Виктор с детьми еще долго ходил по Глухову, посещая состоятельных людей, неся каждому из них в дом Рождественскую радость, и получаю от них истинную радость,-материальную. Наконец, уже поздно вечером, дети устали, и стали проситься по домам. Но перед тем, как их отпустить, батюшка пригласил их к себе в дом, напоил чаем с конфетами, дал каждому по пятьсот рублей, и попросил старосту развести их на машине, каждого в свой дом. 
-Не забудьте же,-сказала им матушка напоследок,-завтра в девять утра собираемся в церкви и опять идем колядовать. Сегодня мы обошли далеко не всех.
После того, как дети уехали, супруги высыпали из сумки деньги, и стали считать барыш. 
-Примерно двадцать семь штук наколядовали,-сказала Ольга,-и двадцать один дом обошли. Хотелось бы конечно больше..., но да ничего, слава Богу и за это.
-Завтра продолжим,-ответил батюшка, убирая деньги в сейф,-там еще примерно так двадцать серьезных клиентов осталось. Глядишь, еще что-то наберем.
-А ты обратил внимание, Витя, как они живут? Какое изобилие в их домах? Ведь там бабла немерено! А дают-то очень скупо; тут с каждой хаты надо не меньше пяти штук брать..., но не скажешь ведь, неправильно поймут, да еще и скандал поднимут. А этот лысый хер, Лева, вообще нам ничего не дал! А какую отговорку сочинил про детей и про духовность...это надо же еще и придумать такое!
-А он, Оля, всю жизнь на этом сидит: работа у него такая,-людей разводить. Тут еще и не то придумаешь. А если не сможешь придумать и убедить, в том, что придумал, то на таком посту и не удержишься. Тоже ведь, непросто: надо и придумать что-то правдоподобное, что-бы в это поверили, и сказать так, что-бы выглядело убедительно. Короче, нужно быть актером в своем роде.
-А ведь мы с тобой, Витя, тоже в своем роде актеры, тоже маски одеваем. Ведь ты, например, даже и в Бога то не веришь.
-Нет, Оль, в Бога я то верю, а вот в то, что в Писании написано,-нет. Сама подумай, ведь там ублажаются кроткие, смиренные сердцем, нищие, скорбящие, болящие, и прочие страждущие. А где этому доказательства? Ведь за истину можно считать лишь то, что подтверждается жизнью. А что в жизни мы видим?
Такие люди, как страдали так и страдают! И нет им никакой отрады и утешения..., и так до самой смерти. И наоборот: те, кто при деньгах и при власти, ничего подобного не испытывают; все у них получается и ладится, и ни кто их за это не наказывает, а наоборот, еще боятся и пресмыкаются перед ними.
-Это ты, Витя, про себя что-ли?
-Да хоть бы и про себя. Ведь ты посмотри: я, священник, представляю собой как-бы Бога, то-есть я Его слуга. А Лева представитель мирской власти, то-есть определенного круга людей, но не Бога. Так вот, попробуй-ка причини ему какую-нибудь обиду; ну, например, дай ему поджопник, как он мне давал..., и сразу же увидишь, что из этого получится. Надеюсь, последствий объяснять не надо. То-есть, те круги, интересы которых он отбивает, сразу-же вступятся за него. А за меня, когда он меня прилюдно унижал, Бог вступился? Нет!!! Я поверил бы в то, что написано, если-бы, например, Лева после поджопника под землю провалился, или бы замертво упал. Но ничего подобного не произошло. А наоборот,-он еще больше стал унижать меня. Так где же Бог, ответь мне?
-Так ты же сам, добровольно на эти экзекуции согласился,-возразила ему матушка.
-Добровольно говоришь? Да нет, Оля, не добровольно, а как говорится-принудительно.
-Так кто-ж тебя, дорогой мой, принудил-то?-сказала Ольга, злобно посмотрев на своего супруга,-или ты теперь на меня все хочешь свалить? Обзавелся семьей, детей наплодил, а теперь во всех своих неудачах обвиняешь меня? Надо было-бы сидеть тебе в нашем селе, на родине, и не рыпаться. Крутил бы себе баранку, воровал бы лес, и все было бы тихо и спокойно; и не надо было-бы никому свою жопу подставлять. Ведь нет же, захотелось ему в попы податься...а ты знал, как попы живут? Знал, что они в полном рабстве у архиереев и властей? Что эти господа захотят, то с вами и сотворят: они феодалы, а вы,-вассалы. Да если-бы еще и вассалы, а то самые настоящие рабы! Я тебя в попы не посылала, сам пошел: баранку ему, видите-ли крутить надоело! Так надо было-бы тебе учиться в свое время, что-бы с папкой то потом ходить!  Впрочем, как учиться то? Ведь Господь тебе ума не дал...
Видя, что матушка не на шутку разошлась, о. Виктор, что-бы немного сбить ее пыл, решил тоже напомнить ей о ее прошлом.
-Послушай, мать,-начал он,-вот ты меня обвиняешь во всех смертных грехах, во всех неудачах. А ты сама не задавалась вопросом: кем бы ты была, если бы я не стал попом? Ведь ты еле школу то сама закончила! Вспомни, как ты училась? Кто бы взял тебя на работу, ведь ты и двух слов связать то не можешь! А так ты у всех на виду: во всех районных мероприятиях участие принимаешь, в местной газете твои интервью печатают, даже по телеку несколько раз выступала. Уж не тебе, Оля, роптать! А то, что я сказал, что не добровольно жопу подставил, а принудительно,-так это так и есть. Жизнь меня вынудила на этот шаг пойти.
Хотел бабла срубить, так ведь не получилось! Лева меня расколол! И если бы я тогда жопу не подставил, то сидеть бы мне сейчас в тюрьме, а тебе бы, Оля, ехать обратно в село с тремя детьми. И кому бы ты была там нужна, скажи мне?
Ольга на это ничего не сказала, и супруги несколько минут сидели молча, и смотрели друг на друга. 
Первой нарушила молчание матушка: "Ладно, Витя, давай закончим этот базар; до хорошего он не доведет. Не будем ссориться: раз уж так сложилось, значит судьба у нас такая. Лучше ты скажи мне, что Лева тебе говорил, когда мы ушли во двор, а вы с ним вдвоем остались?"
-Сказал, что дело ко мне у него есть, причем очень важное. Назначил на послезавтра к нему прийти, да еще заставляет подарок этой шлюхе, Алине принести.
-Какой еще подарок?-спросила матушка.
-Золотой крестик, большой, с цепочкой. 
-Все мало ей,-сказала Ольга,-Лева хочет щедрым быть, но за чужой счет. Сам дрючит ее во все дырки, а другие,-подарки ей носите! Ведь со своего кармана он не больно то раскошелится! Настоящий коммуняка! Привык все нахалявку, да надарма! Но делать нечего, придется тебе ей подарочек нести. Ведь я думаю, Витя, ты не забыл о нашем деле, о похоронном доме?
-Нет, не забыл. Причем я вижу, что обстоятельства складываются для нас благоприятно: он хочет меня о чем-то попросить, а я в ответ попрошу его.
-Ну вот и прекрасно,-сказала матушка,-судьба поворачивается к нам лицом, так не будем же упускать случая. Давай сейчас пойдем спать, а завтра, на трезвую голову все обсудим. Находились мы с тобой сегодня, у меня ноги просто гудят!
-Да,-ответил о. Виктор,-я тоже устал сегодня здорово. Твоя правда,-пошли спать.
Супруги встали из-за стола, и даже не убрав посуду поднялись наверх отдыхать.

глава_6

Следующий день святок для батюшки был более удачный: они с детьми наколядовали порядка 35 000 рублей, массу сладостей, несколько палок неплохой колбасы, и другие продукты. Дети, как обычно получили каждый по 500 рублей, сладости, и были на машине старосты доставлены домой.
Батюшка же Виктор, придя домой посчитал деньги, убрал их в сейф, и стал готовиться к предстоящему ему на завтра походу в мэрию.
На следующий день о. Виктор ровно в полдень был уже в мэрии, под дверями приемной мэра. Ему было назначено на час дня, но батюшка, помня прошлый урок, решил прийти заранее, что-бы у мэра не было повода придраться к нему. Однако опасался он напрасно. В этот раз все складывалось по другому. Постояв минут десять под дверью, он решил напомнить о себе, но только он собрался взяться за ручку двери, как она открылась, и в коридор вышел сам Лев Борисович. Увидев его, батюшка оглянулся по сторонам: никого в коридоре не было.
Тогда он быстро стал на колени, и поклонился мэру в ноги: "Я прибыл, господин мой, как вы и сказали мне, но только немного раньше. Что дальше вы прикажете делать мне: ждать тут, в коридоре, или пройти в приемную?"
Мэр, видимо, не ожидал никак такого расклада, и немного опешил. Но потом быстро взял себя в руки, и сказал: "Я тебе назначал на час дня, но раз уж ты пришел заранее, то это очень даже не плохо. Проходи прямо в кабинет, и жди меня там. Я скоро буду".
Батюшка прошел в приемную, где прежде всего заметил отсутствие секретарши, а оттуда прямиком в кабинет мэра, уселся на стул, и стал ждать.  
Это "скоро", которое обещал мэр, длилось минут так двадцать; но вот открылась дверь, и в кабинет вошел Лев Борисович.
-Ты подарок для Алины принес?-спросил он батюшку прямо с порога.
-Да, принес, господь мой, вот он,-батюшка достал из кармана подрясника золотой крестик с цепочкой, в целлофановом пакетике, и протянул мэру.
-Ну что-ж, сгодится,-сказал тот, вынув крестик из пакетика, и рассматривая его,-а то я Алинке пообещал подарок от деда мороза к новому году. А обещания, как ты знаешь, надо выполнять. Ну, а теперь, Витяй, подвигай стул поближе к моему столу, и слушай сюда.
Ох, как не хотелось батюшке Виктору подвигать стул, и сидеть рядом с господом своим. Еще учась в семинарии он понял одну простую истину: чем дальше ты от Бога, и от архиерея,-тем жизнь у тебя будет спокойней. Вот и тут, все его нутро подсказывало, что от этого господина ему надо держаться подальше, тогда и житься будет ему спокойней. Но делать было нечего: он, собственно, за тем и пришел, что-бы исполнить желание мэра, да заодно и решить свою проблему с похоронным домом. Поэтому он придвинулся, как можно ближе, и весь превратился во внимание.
-Дело, Витяй, собственно говоря, вот какого рода,-начал мэр,-тут у нас рокировочка одна намечается. Надеюсь, ты знаешь председателя района,-Иосифа Семеновича Фельдмана?
-Конечно же, а кто его не знает,-ответил батюшка.
-Так вот,-продолжил мэр,-губернатор забирает его к себе в администрацию, а на его место предлагает мою кандидатуру. Впрочем, к этому вопросу мы еще с тобой вернемся, ты тут тоже должен участие принять. А на мое место метит некто Фастовский Олег Леонидович.
-А кто это?-спросил батюшка.
-Один из Московских крутьков,-сказал мэр,- родился он тут, в Глухове, потом уехал учиться в Москву, женился на москвичке, работал там и жил. Ну, а потом, во время перестройки поднялся, и стал крупным предпринимателем: недвижимостью занимается, в Москве. Ты представляешь, какое бабло у него там крутится?
-Примерно да,-ответил батюшка.
-Да нет, Витяй, ты этого не представляешь, и даже представить себе не можешь! Там крутятся суммы с восьмью, или даже девятью нулями! Так вот, захотелось этому Фастовскому от дел своих немного отойти. Два сына у него,-им он весь этот бизнес и оставляет: молодые, мол, пусть себе крутятся, а ему уже к шестидесяти,-здоровье и энергия не те уже, да и возраст уже такой, что хочется спокойной жизни, как в одной поэме говорится: "Жить в удовольствие начать, и прибалдеть, и приторчать." Но и совсем ничем не заниматься он тоже не может, так как человек он деятельный, и всю жизнь привык работать: бизнес, понимаешь-ли, он как наркотик, чем больше денег ты имеешь, тем и еще больше хочется. Вот и решил этот дядя тут, на своей родине обосноваться, заняться заготовкой леса. Плюс к этому, хочется ему и для города что-то сделать, что-бы помнили его потом, улицу назвали в честь него, памятник поставили еще при жизни. Вот почему желает он стать мэром, и депутатом.
-Да,-произнес батюшка,-планы у него серьезные. А получится ли?
-А почему не получится? Сейчас, Витяй, как ты и сам знаешь уже, все решает бабло: если есть оно у тебя, то ты и Самого Господа Бога за пояс заткнешь. А у этого дяди бабла немерено! Впрочем, я немного уклонился от дела. С губернатором он уже договорился: место Глуховского мэра,-его. Лесозаготовочное предприятие он вот-вот начнет строить,-не сегодня-завтра ему подпишут аренду земли. А вот с депутатством,-тут сложнее. Ты и сам знаешь, выборы у нас весной, и надо, что-бы за него проголосовали. А его никто не знает, понимаешь? Как тут быть? Вот я ему и посоветовал: протяни, говорю, дорогу от своего предприятия к трассе через Семеновку и Щукино. Эти две деревни, видимо Богом забыты. При Союзе была там дорога, а потом, при перестройке, все плиты поснимали, и вывезли,-дороги то и не стало. Летом,-грунтовка; а как осень, или весна, то пройти можно только пешком в сапогах. Зимой же, вообще туда порой добраться невозможно. Конечно, это большой крюк, километров так двадцать, но зато, говорю ему, люди увидят это, то-есть, что ты еще до выборов начал что-то делать, и поверят тебе. Ну, а дальше мы с Иосифом Семеновичем создадим тебе рекламу: скажем, что ты предприятие построишь, рабочие места создашь, дорогу уже провел. Смотришь, народ тебе и поверит. Он сперва согласился, но потом, как подсчитал расходы, начал сомневаться: уж очень большая сумма получается. Я,-говорит он, сейчас лучше создам пока предприятие и начну работать, а с депутатством,-потом решим.
Но мне, Витяй, удалось убедить его, что это нужно делать сразу,-именно сейчас, а потом что будет,-не знает никто; известно ведь, в какой стране мы живем.
-А я то тут какую роль должен играть,-спросил батюшка,-благословение, что-ли преподать ему?
-Одну из главных ролей,-сказал Лев Борисович,-сейчас я тебе все объясню. Все дело в том, что несколько лет тому назад, увлекся этот Фастовский мистикой: ну, посещает разных, там, провидцев, гадалок, колдунов, и прочую нечесть.    Во всем слушает их: как они говорят, то он и делает. И ты знаешь,-везет ему: копейка к копейке так и ложится. Особенно любит он спиритические сеансы: вопрошает дух своего покойного деда,-Евгения Павловича. Говорит, что он хозяйственный мужик был, из кулаков, а в конце тридцатых годов его, как врага народа, в Сибирь угнали, где он, видимо, и погиб.
-Так вы что, хотите что-бы я дух его деда вызвал, спиритический сеанс провел?-со страхом в голосе спросил о. Виктор.
-Вот, Витяй, мы с тобой вплотную и подошли к делу,-сказал мэр,-нет, спиритический сеанс будешь проводить не ты; на тебя возлагается более важная миссия: ты будешь духом деда..., будешь отвечать на вопросы, которые тебе задаст Фастовский.
Услышав это, батюшка Виктор просто онемел, вытаращил глаза, смотрел на мэра, и не знал, что ему говорить.
-Слушай сюда,-продолжал Лев Борисович,-перед Рождеством он ездил в Ильинск, и договорился с гадалкой Стеллой, что-бы та провела спиритический сеанс, мол дух деда своего спросить, строить ему дорогу, или нет. Стелла сказала, что проведет его в святки,- одиннадцатого января, то-есть завтра. Но сразу же после того, как он съездил к Стелле, к ней поехал и я; и мне удалось договориться с ней, разумеется за определенную мзду, что-бы спиритический сеанс прошел так, как надо мне,- то-есть, что-бы дух деда ответил ему, что дорогу надо строить. Однако, Стелла сказала, что для успеха этого дела, в спиритическом сеансе должен участвовать поп; вот, собственно, почему ты сейчас здесь.
-А что-ж я все таки должен буду делать?-еле выдавил из себя батюшка.
Мэр посмотрел на часы: "Через двадцать минут тут должна быть Стелла, вот она тебе все и расскажет, что ты должен будешь делать. Более того, сегодня же вы с ней проведете и репетицию, что-бы завтра все получилось без всяких там сбоев, как часики, понял?"
Батюшка все еще находился в оцепенении, и никак не мог осознать, что-же все-таки произошло на самом деле. Поэтому он, как во сне, кивнул головой в ответ на вопрос мэра, и тупо продолжал смотреть на стол, за которым сидел. Но потихоньку сознание реальности стало возвращаться к нему, и он вдруг услышал у себя в голове какой-то голос, говорящий ему: "Свое дело, похоронный дом,-это для тебя самое главное: ты за этим сюда и пришел. Не молчи,-говори; сейчас самое время!" И как это может показаться ни странно, но именно этот голос и вывел о. Виктора из того коматозного состояния, в котором он пребывал.
Батюшка набрался смелости, и сказал: "Господи, Лев Борисович, а зачем вам, собственно, эта дорога? Объясните мне пожалуйста, я что-то не пойму, какой вам прок от нее?
-Ты, батенька, я смотрю, недалекий человек,-мэр свысока посмотрел на батюшку Виктора,-дорога,-это же бабки, сечешь? Ведь Фастовскому надо будет подрядчика нанимать, а подрядчик,-это я. Я уже предварительную договоренность с азерами имел. Я им работу, а они мне часть бабла. Ну, помнишь, как мы с тобой храм твой расписывали? И я при бабле, и ты; вот так и тут. Только суммы тут уже совсем иного порядка, понимаешь?
-Ну а я, господи, что буду за это иметь? Ведь, как я понимаю, на меня возлагается самая главная миссия,-быть духом деда; и от этого зависит весь расклад: будет этот Фастовский строить дорогу, или не будет.
-Конечно же, Витяй,-убедительно произнес Лев Борисович,-за это дело, если конечно же оно выгорит, я тебе заплачу: надеюсь, штука баксов тебя устроит?
-Господь мой, за такую работу это очень мало,-просто крохи. Не мешало бы прибавить.
Услышав это, мэр изменился в лице, и с угрозой произнес: "Буксуешь, батя! Что-то я тебя не понял...ты что, торговаться сюда со мной пришел?"
-Нет, что вы,-поспешно произнес батюшка, понимая, что сморозил глупость,-я ни в коем случае даже и не думаю торговаться, я не прошу у вас денег, а прошу исполнить одну мою просьбу. Она совсем маленькая, и вас ни сколько не затруднит.
-Что еще за просьба, говори,-мэр немного смягчился,-если меня это не затруднит, как ты говоришь, то постараюсь тебе помочь.
Тут батюшка и поведал мэру про свою мечту,-иметь собственный похоронный бизнес, и о том, что пытался это сделать в больничном морге, но вот главврач ему на встречу идти не хочет, а наоборот, такую сумму за аренду помещения заломил, что, как говорится,-хоть стой, хоть падай. И по этой причине он просто умоляет Льва Борисовича, как господа бога своего, решить вопрос с главврачом.
В то время, как батюшка говорил, мэр, взявшись правой рукой за подбородок, ходил взад-вперед по кабинету, и слушал. Но вот батюшка замолк, и воцарилось молчание,-слышны были только шаги мэра.
Наконец мэр закончил свой проминад, подошел к о. Виктору, посмотрел на него, и сказал: "Хорошо, Витяй, я тебе в этом деле постараюсь помочь. Но только все тут не так просто, как ты думаешь: родной брат главврача,-областной депутат с большими связями, поэтому просто так на него не надавишь. В больничном морге у нас с тобой ничего не выгорит. Давай-ка сделаем лучше вот что: ты откроешь похоронный дом у себя в храме, ну и назовешь его как-нибудь по оригинальнее, чтобы название было броским, и отличалось от других: ну, например,-"ХАРОН". У древних греков бог такой был,-души мертвых перевозил в царство Аида через реку Стикс. Будешь памятниками и гробами
торговать, покойников отпевать, ну и всякие, там, похоронные услуги оказывать. А я договорюсь с начальником налоговой, что-бы тебя не трогали: что-бы никаких налогов ты не платил; мол, на территории храма похоронный дом то находится, а церкви деньги нужны на различные нужды. Более того, на очередной сессии депутатов мы протащим решение, что-бы захоронением занимался именно ты, а не этот Силаев. А это значит, Витяй, что ты будешь не только торговать гробами, памятниками, венками, и прочей похоронной тряхомудией, но и рыть могилы. И если Силаев в торговле тебе еще может быть конкурентом, то в захоронении у тебя конкурентов не будет: будешь ты один, понимаешь?! Но из всего этого вовсе не следует, что ты будешь заниматься похоронным делом сам, так сказать в одной ипостаси; тебе придется взять меня в компаньоны: то-есть ты будешь мне ежемесячно отстегивать 25% всего дохода. Это, отец Бабло, за такую работу не много; но зато у тебя всегда будет крыша над головой, сечешь?"
Батюшка в ответ утвердительно затряс головой.
-Вот и прекрасно,-сказал мэр,-считай, что договорились. Но все это будет только в том случае, если спиритический сеанс пройдет удачно. Так что ты уж постарайся!
-Все сделаю, что от меня зависит,-срывающимся от радости голосом проговорил о. Виктор,-костьми лягу, но этот Фастовский поверит, что я,-действительно его дед, и что дорогу он должен строить.
-Ну, вот такой подход к делу мне нравится,-мэр потрепал батюшку по жирной щеке,-так что ты давай, старайся, не поднасри!

глава_7

В этот момент раздался стук в дверь, которая сразу же вслед за этим открылась. -Можно? Я не опоздала?-сказала входя в кабинет молодая женщина.
Это и была колдунья Стелла, которую ждали Лев Борисович, и о. Виктор.
Стелла была потомственной колдуньей, как она утверждала,-в пятом поколении,-имела высшее образование психолога, и профессионально занималась оккультными делами. Она бралась за все: совершала привороты, отвороты, наводила и снимала порчу, занималась целительством, гадала на картах ТАРО, на зеркалах, выливала воск, проводила спиритические сеансы, а самое главное,-могла убедить кого угодно, что белое-это черное, и наоборот. Некоторые даже утверждали, что Стелла участвует в шабашах, летает на метле, и знакома с самим сатаной. Так это было, или нет,-неизвестно, но то, что она помогала многим,-был неоспоримый факт. Поэтому в офисе, где она принимала, всегда было многолюдно. Ее популярность была настолько высока, что она даже вела собственную передачу он-лайн по местному телевидению, где прямо в прямом эфире отвечала на вопросы, гадала, предсказывала судьбу, давала советы, -словом, восполняла то, что не успевала сделать в офисе. Все это она делала конечно-же не безплатно.
-Нет, вы не опоздали, прекрасная мадам,-широко улыбаясь обратился к ней мэр,-мы уже давно, с нетерпением, ждем вас.
Стелла быстрым, фотографическим взглядом окинула кабинет мэра, с презрением, свысока, посмотрела на батюшку, и сказала: "Это и есть тот самый поп, про которого вы мне говорили?"
-Да, это он, собственной персоной,-ответил мэр.
-Тогда не будем терять время, и сразу-же начнем,-ответила гадалка.
-Начинайте, начинайте,-оживился Лев Борисович,-не буду вам мешать. Может мне даже лучше пока выйти?
-Нет, выходить не надо, вы будете нужны. А вы, святой отец,-гадалка обратилась к батюшке,- когда-нибудь участвовали в спиритических сеансах? Или вы даже не знаете, что это такое?
-Не участвовал,-ответил батюшка,-но кое-какое представление имею. Спиритический сеанс,-это когда вызывают души умерших, и задают им какие-нибудь вопросы, касающиеся важных сторон жизни участников сеанса. То-есть, когда люди хотят принять какое-нибудь решение, но не знают как поступить лучше. Вот для разрешения таких моментов жизни и спрашивают совета у душ умерших, которые, как считают, могут дать правильный совет.
-В общем-то все так,-ответила Стелла,-а вы в курсе, как души умерших общаются с вопрошающими, то-есть отвечают на их вопросы?
-Говорят, что блюдечко обычно крутится, или подпрыгивает стол, или какие-то стуки, звуки, или еще как нибудь...ну, где-то так,-ответил батюшка,-может еще как-нибудь, но я не знаю.
-Вы все правильно сказали,-ответила Стелла, снимая с себя дорогую шубу из писца, и подавая ее Льву Борисовичу,-все так; но то, что вы перечислили, это лишь формы общения низших духов. Высшие духи общаются по-другому: они, на момент общения, используют тело человека,-как правило медиума,-но могут и чье-либо другое, -кого они сами выберут. На время вселяясь в человека, они говорят с присутствующими голосом умершего. Это убедительнейшее доказательство того, что душа умершего общалась с присутствующими, и что ответы на их вопросы все правильные, и пригодны для исполнения. Вот и в нашем случае, святой отец, объектом вселения духов будете вы, собственно поэтому вы и здесь.
-А нельзя-ли, что-бы духи вселились в вас, дрожащим голосом спросил батюшка,-я так понимаю, что это бесы вселяются, и после такого сеанса можно стать бесноватым; попробуй потом отделайся от этих духов, выгони их! Они ведь сами не уходят, и обычно таких бесноватых отчитывают...но и это еще не факт, что бесы выйдут. Порой бесноватые страдают от бесов всю жизнь, и так и умирают. А я не хочу быть бесноватым: у меня матушка, дети...мне их надо еще до ума довести.
-А кто вам сказал, что эти духи бесы?-Стелла вопросительно посмотрела на батюшку,- бесы, -это бесы, а духи умерших имеют совершенно другую природу. Потом, почему вы так грубо говорите,-бесы! Это те духи, которые населяют окружающее нас пространство,-астрал, так сказать параллельный мир. Вы наверное в курсе, что вселенная напоминает собой слоеный пирог?
-Да, что-то слышал,-ответил батюшка.
-Так вот, вселенная представляет собой безконечное множество миров, соприкасающихся друг с другом через определенные колодцы,-порталы. Наш мир самый грубый, поскольку мы облечены плотью, а иные миры,-тонкие, эфирные. Вот эти-то сущности, которых вы так сейчас обозвали, и обитают там. Среди них есть и добрые, и злые,-как и среди людей. Но с ними при желании можно договориться, и они будут помогать нам. Но вы правильно сказали, есть среди нас и бесы...только они облечены плотью, и ходят в рясах. Вы, святой отец, наверное уже догадались, кого я имею ввиду?
-Это попы!-ответил Лев Борисович.
-Совершенно верно,-сказала Стелла,-вот это истинные мракобесы! Вы только посмотрите, как они издеваются над людьми! Они прикрываются любовью Христовой, и Его Крестом, а на самом деле сколько в них злости и ненависти к людям! Вот, например, когда я сегодня  приехала к вам в Глухов, то не знала, как проехать к мэрии. Открываю дверку машины, что-бы спросить; вижу, идет поп: худой такой, в подряснике, в скуфье, волосы завязаны в косичку...а рядом с ним молодая женщина,-ну типичная проститутка, причем из дешевых, да как мне показалась, еще и наркоманша...ну да ладно, то дело его, с кем ему стебаться, суть не в том. Так вот, я ему: "Святой отец, скажите, как нам в мэрию проехать?" А он на меня так пристально посмотрел,-узнал видимо, я ведь личность известная,-и мне в ответ говорит: "Не отец я тебе, а отец твой дьявол,-мерзкая колдунья,-ты дочь дьявола, с ним и общайся, у него и спрашивай! Проклята ты перед Богом за все дела твои!" А потом еще и плюнул в мою сторону, а девке той сказал: "Урсула, даже не смотри в ее сторону, пойдем отсюда скорее!"
Так вот к вам, святой отец, и вопрос: "Кто же дьявол? Тот поп, которого я встретила сегодня, который даже плюнул в мою сторону, или духи из населяющих вселенную миров, которые еще и могут нам помочь, если их об этом попросить?" Ответьте мне на него, прямо сейчас, я очень прошу вас!
Стелла пристально посмотрела на батюшку Виктора, прямо ему в глаза, и от этого взгляда ему стало не по себе. Более того, он почувствовал, что взгляд Стеллы проник в самое недро его души, и он больше не в силах совладать с собой, а должен уже исполнять волю ее,-она теперь его повелительница: что она скажет, то он и сделает. В его ушах повис какой-то странный звон, и все вокруг перестало для него существовать,-он ничего не видел и не слышал кроме Стеллы: ее лицо, и ее голос,-больше ничего.
-Бес,-это тот поп, который повстречался вам,-помимо своей воли стал говорить батюшка,- звать его Николай. Он параноик.., нам он тут всем мешает, но с ним сделать мы ничего не можем,-он нам неподвластен.., и я боюсь его, страшно боюсь! А девку звать Урусилина, или Урсула...она сирота, недавно освободилась из тюрьмы, и приехала сюда к Николаю, с которым переписывалась...она хочет жить при храме, и помогать Николаю во всем. Да, она сидела на наркотиках, но хочет бросить...Николай ей обещал помочь.
После этого батюшка уже не помнил ничего: единственно, что он последнее увидел, -это лицо священника Николая, окруженное ослепительным сиянием, и сразу же после этого лицо Стеллы, которое стало преображаться в страшную звериную морду с горящими глазами. Взгляд этих горящих глаз пронзил его насквозь, и как ему показалось, выжег ему все изнутри. С глухим стоном о. Виктор рухнул на пол... 
Батюшка Виктор пришел в себя от того, что кто-то шептал ему на ухо непонятные слова: как на магнитофонной кассете, которую включили задом-наперед. В голове у него страшно гудело, и ощущалась какая-то пустота; а когда он открыл глаза, все окружающее предстало в серой дымке: контуры предметов были расплывчаты, и все предметы колыхались и изгибались, как будто-бы они были сделаны из бумаги, и на них подуло сильным ветром.
Батюшка сидел на полу: сзади его поддерживал в вертикальном положении Лев Борисович, что-бы он не упал, а сбоку, на корточках, присела Стелла, которая-то и шептала ему на правое ухо непонятные слова-заклинания, смысл которых он, естественно, не понимал. По форме они напоминали какие-то стихи на непонятном науке языке, в которых рефреном звучало одно странное слово, которое батюшка, несмотря на его сложность в произношении, все-таки запомнил,-уракабарамеель. И странное дело, от этого о. Виктору становилось легче. Вдруг батюшка отчетливо услышал в своей голове женский голос: "Я ухожу, до завтра. Готовься, завтра мы опять встретимся с тобой. Тебя послушают, и сделают так, как ты скажешь. Не бойся меня, я желаю тебе только добра. Все."
Батюшка просто опешил: кто же это? И вдруг, сразу-же, ему стало очень легко, голова прояснилась, все предметы в глазах приняли свои обычные очертания, силы стали возвращаться к нему, и он потихоньку, сам, без посторонней помощи начал подниматься с пола.
-Ну, что-ж, святой отец,-услышал он голос Стеллы, стоящей позади него,-поздравляю вас с первым контактом. Как видите, все у вас получилось, более того, у вас наблюдается предрасположенность к этому, и при определенной системе занятий из вас выйдет прекрасный контактер. Но, как вы сами видите, бесноватым вы от этого не стали: каким были, таким и остались. Зато всем нам теперь совершенно ясно, кто есть кто: кто действительно имеет беса, а кто нормальный человек. Видите, святой отец, дух явно указывает, что бесноватый параноик,-ваш святой коллега,-священник Николай...вот уж в ком действительно бес сидит!
-Хм-м-м, да-а-а,-Лев Борисович попытался что-то вставить, но у него это сейчас плохо получалось: его лицо вытянулось, и выражало неподдельное удивление происходящим.
Наконец он собрался, и сказал: "Ну и напугал ты меня, Витяй! Сколько живу, а признаться еще такого не видел! Не видел и не слышал, что-бы человек чужим голосом что-то вещал. Ведь ты сейчас говорил голосом молодой девки...и видно было, что именно говорил, а не пародировал. Я, признаюсь, и в Бога то не верил никогда,-в компартии нас этому не учили. Это сейчас вдруг все верующими стали: и бывшие райкомовские секретари, и инструктора, и прочая братия, которые раньше партбилетами махали, и на каждом углу кричали, что Бога нет. Я, честно сказать, до сегодняшнего дня не верил ни во что,-только в себя. Но теперь я беру свои слова обратно: что-то там,-мэр поднял указательный палец правой руки вверх,-есть!
-Вот видите,-радостно сказала Стелла,-вы и пришли к познанию Бога. И к этому привела вас я,-потомственная колдунья! А вы, святой отец,-она обратилась к батюшке,-вы, или ваши владыки, патриархи, или прочее духовенство,-например ваш коллега отец Николай,-вы смогли донести до сознания этого славного государственного мужа понятие Бога? Ведь он же сам, только что сказал, что до этого момента не верил ни во что. Нет!!! Вы этого сделать не смогли, за вас это сделала я, колдунья Стелла! А теперь ответьте мне на вопрос: кто из нас кому служит? Ведь вы, попы, обвиняете нас во всех смертных грехах, в чем только можно! Вы считаете наше ремесло мерзостью перед Богом, клянете нас, на чем свет стоит, а сами то что? Где же ваши дела?! Их, к великому сожалению нет! Только пустая болтовня, а дел никаких нет! Вот вы, например, могли бы сделать что-нибудь подобное тому, что сделала сейчас я? Ответьте мне сейчас, в присутствии мэра..., ну же, я жду...
-Да нет, такого я сделать не могу,-прошептал батюшка,-я сам такое вижу в первый раз.
-Конечно не может,-подхватил мэр,-он может только это,-тут мэр протяжно запел слова из чина развенчания: "Рубись узел судьбы...развенчай, развенчай..."
-Да, по нему все видно, что он может,-Стелла с презрением посмотрела на о. Виктора,-он может только бабло бить, а больше ничего.
-Вот видишь, Витяй, она все правильно говорит,-мэр подошел, и похлопал батюшку по плечу,-она тебя обличает во грехах...не ты ее, а она тебя! Что, не ожидал такого расклада? Учись студент, профессором будешь! 
Вот если бы дорогая мадам,-обратился он к Стелле,-еще помогла нам избавиться от этого смутьяна Николая, -было-бы совсем хорошо! Уж он действительно так тут воду мутит, так мутит..., а управу на него ни архиерей, ни мы найти не можем...а тут еще и тюремщиц к себе приглашает...мало нам своей преступности, еще нужно и со стороны сюда везти. Действительно, помогите нам от него сдыбаться, мы вас за это всем городом отблагодарим.
Услышав это, Стелла неприятно поморщилась, и сказала: "Не сейчас, как-нибудь потом. Сейчас главное провести спиритический сеанс."
-Конечно же, главное сейчас это,-оживился мэр,-но вы не забывайте, что и после сеанса у вас тут есть работа, за которую вам хорошо заплатят. Ну, а что же теперь вы будете делать, каков ваш план действий?
-На сегодня все,-сказала Стелла,-главное уже отрепетировано. Батюшка Виктор оказался прекрасным материалом для контактов,-честно говоря, я не ожидала, что так повезет. Пусть он идет себе домой, и набирается сил на завтра. Ну а завтра вы, святой отец, придете сюда, в мэрию, в одиннадцать часов вечера. В это же время здесь должны собраться все те, кто будет участвовать в спиритическом сеансе,-это вы, господин мэр, бизнесмен Фастовский, его представитель, председатель района, ну и мы со святым отцом конечно.
Вы, святой отец, возьмете сюда десятка два церковных свечей и свои принадлежности, что-бы сперва отслужить молебен на всякое благое дело; а потом уже включусь я, и мы начнем спиритический сеанс.
-Ну хорошо, если никаких вопросов нет, тогда будем прощаться и расходимся,-мэр снял с вешалки писцовую шубу, и подал ее Стелле,-для вас, милая леди, уже заказана гостиница; милости прошу за мной во двор. Там нас ждет машина, и я сам отвезу вас в отель. Хоть городок у нас и невелик, можно сказать большая деревня, но думаю, что предоставленными вам услугами вы останетесь довольны.
-Зачем машина,-ответила Стелла,-я приехала на своей, и водитель свой. А вот куда ехать,-пожалуйста покажите, не блуждать же нам по Глухову. А то еще опять нарвемся на какого-нибудь попа, который настроение только испортит. Этот фактор тоже нельзя не учитывать, поскольку дело нам предстоит завтра непростое и ответственное.
-Конечно же, я вас с удовольствием провожу,-радостно заулыбался мэр,-а заодно по-дороге поговорим еще кое о чем.
На этом все и расстались.

глава_8

Попав домой, о. Виктор за обедом рассказал матушке Ольге все, что с ним произошло сегодня: и о предстоящем завтра спиритическом сеансе, и о колдунье Стелле, и о его контакте с неизвестным духом, и, наконец о том, что этот дух сказал ему, что завтра они еще встретятся.
-Ты представляешь, Оля, я то думал, что мне придется блюдечко крутить, или под столом лазить и стучать, или еще что нибудь. А оказалось, что мне придется стать игралищем беса: позволить ему войти в себя, и стать бесноватым. Такого, честно говоря, я еще не ожидал!
-А почему ты решил, что этот дух,-бес?-ответила матушка,-да и был ли там вообще какой-то дух? 
-А кто же это еще? Он, то-есть я, когда он в меня вошел, говорил женским голосом, и рассказал о Николае, что он шел с какой-то девкой-зечкой,-и даже назвал ее имя,-Урсула, и сказал, что она сирота, и наркоманка.
-Тут, Витя, не надо и пророком быть, что-бы это сказать о Николае. По-моему уже весь Глухов знает, что он с зеками тесно общается, в зону к ним ездит, материально помогает им, вместо того, что-бы храм свой ремонтировать. А сколько их потом сюда приезжает, и у него живет! Ты помнишь, у него еще и проблемы на этой почве были с начальником милиции?
-Да, помню,-ответил батюшка.
-Вот и тут ничего мистического нет. Просто эта Стелла сумела тебя загипнотизировать: внушила тебе, что ты женщина; а имя той девки она узнала от Николая,-ведь он ее при ней так назвал. А то что она зечка и наркоманка,-Стелла определила по ее внешнему виду; ну, а то, что сирота,-я думаю, она сама придумала. Вот тебе и весь фокус...так что никакой это не бес, а самый банальный гипноз. Ведь ты слышал, наверное, что под гипнозом еще и не то люди совершают.
-Слышать то Оля слышал, но подобного со мной еще не происходило. Ладно, пусть это будет по-твоему гипноз; а как ты тогда объяснишь то, что в конце я видел лицо Николая в ослепительном сиянии, а лицо Стеллы в отвратительном  и страшном зверином обличии? Ведь это гипнозом не объяснишь...да и потом, какой дурак сам себя будет показывать в таком неприглядном виде, да еще и накануне такого ответственного дела, как спиритический сеанс? Ведь если-бы это увидел Лева, то навряд-ли бы он, как я думаю, захотел продолжать дальнейшее сотрудничество со Стеллой.
Видимо этот аргумент батюшки поставил Ольгу в тупик,-она слушала его молча, так как возразить тут было нечего. Но наконец она собралась с мыслями, и сказала: "Ну, насчет Левы, как мне кажется, ты не прав: ему все равно, с кем сотрудничать, хоть с самим сатаной,-лишь бы бабло в кармане клацало; тем более, что он вообще ни во что не верит. А что касается тебя, Витя, ну что-ж: пусть это даже и будет какой-то дух..., ну а ты то тут причем? Он вошел в тебя, и вышел. Ты же бесноватым после этого не стал? Это вина исключительно Стеллы: колдунья ведь, она! А с твоей стороны здесь никакого греха и нет. Вот, сейчас я вспомнила..., сейчас немного меня подожди; я кое-что тебе покажу.
Матушка встала из-за стола, поднялась на второй этаж, и какое-то время отсутствовала; а потом появилась с новенькой Библией. Эту книгу батюшке еще давно кто-то из прихожан подарил на Пасху, но наша благочестивая священническая чета открывала ее крайне редко,-всего лишь несколько раз,-поэтому многие страницы Библии были еще слипшимися. Матушка долго листала книгу,-что-то выискивала,-но вот, наконец, после двадцати минут усиленных поисков, она нашла то, что искала: это была Первая Книга Царств, 28-я глава.
-Вот, вот, я нашла, слушай:
 ...И вопросил Саул Господа; но Господь не отвечал ему ни во сне, ни чрез урим, ни чрез пророков.

7. Тогда Саул сказал слугам своим: сыщите мне женщину волшебницу, и я пойду к ней и спрошу ее. И отвечали ему слуги его: здесь в Аэндоре есть женщина волшебница.

8. И снял с себя Саул одежды свои и надел другие, и пошел сам и два человека с ним, и пришли они к женщине ночью. И сказал ей Саул: прошу тебя, поворожи мне и выведи мне, о ком я скажу тебе.

9. Но женщина отвечала ему: ты знаешь, что сделал Саул, как выгнал он из страны волшебников и гадателей; для чего же ты расставляешь сеть душе моей на погибель мне?

10. И поклялся ей Саул Господом, говоря: жив Господь! не будет тебе беды за это дело.

11. Тогда женщина спросила: кого же вывесть тебе? И отвечал он: Самуила выведи мне.

12. И увидела женщина Самуила и громко вскрикнула; и обратилась женщина к Саулу, говоря: зачем ты обманул меня? ты - Саул.

13. И сказал ей царь: не бойся; [скажи,] что ты видишь? И отвечала женщина: вижу как бы бога, выходящего из земли.

14. Какой он видом? - спросил у нее Саул. Она сказала: выходит из земли муж престарелый, одетый в длинную одежду. Тогда узнал Саул, что это Самуил, и пал лицем на землю и поклонился.

15. И сказал Самуил Саулу: для чего ты тревожишь меня, чтобы я вышел? И отвечал Саул: тяжело мне очень; Филистимляне воюют против меня, а Бог отступил от меня и более не отвечает мне ни чрез пророков, ни во сне, [ни в видении]; потому я вызвал тебя, чтобы ты научил меня, что мне делать.

16. И сказал Самуил: для чего же ты спрашиваешь меня, когда Господь отступил от тебя и сделался врагом твоим?

17. Господь сделает то, что говорил чрез меня; отнимет Господь царство из рук твоих и отдаст его ближнему твоему, Давиду.

18. Так как ты не послушал гласа Господня и не выполнил ярости гнева Его на Амалика, то Господь и делает это над тобою ныне.

19. И предаст Господь Израиля вместе с тобою в руки Филистимлян: завтра ты и сыны твои будете со мною, и стан Израильский предаст Господь в руки Филистимлян.

20. Тогда Саул вдруг пал всем телом своим на землю, ибо сильно испугался слов Самуила; притом и силы не стало в нем, ибо он не ел хлеба весь тот день и всю ночь...

Прочитав этот абзац, Ольга с торжествующим видом закрыла Библию, положила ее на стол, и победоносно посмотрела на батюшку.

-Что-то я не понял,-сказал о. Виктор обращаясь к матушке,-к чему ты это? Я ведь не царь Саул. И потом, тут описывается, что Саул сам видел дух Самуила, понимаешь, -сам. А в моем случае, этот дух вселился в меня, и его никто не видел, а только слышали его голос в моем исполнении. Так что я считаю, что ничего похожего в этом случае с данной библейской сценой нет.

-Нет, Витя, есть! И в Книге Царств, и в твоем случае колдунья вызывает дух усопшего, и заметь,-праведника. И там, и тут это именно дух праведника, потому что то, что они говорят, все сбывается, -все правда. В твоем, Витя, случае, этот дух даже показал тебе истинное обличие Стеллы, в образе зверя с горящими глазами. Ну, а то, что этого духа никто не видел, а только слышали через тебя..., это, я думаю, просто одна из разновидностей спиритического сеанса. Ведь Библия здесь нам описывает тоже спиритический сеанс. Так что ты, мой благоверный, здесь никакого греха не совершил...все взяла на себя Стелла.

Эти слова матушки подействовали на о. Виктора убедительно, и батюшка стал успокаиваться.

-Действительно,-подумал он,-Оля правильно рассудила; все сходится, и паниковать причины нет. Лишь бы только Лева не надул, и помог с похоронным домом, а все остальное можно пережить.

-Оля,-обратился он к матушке,-видимо, твоя правда...действительно, все тут очень похоже...и ведь Господь не наказал Саула за этот его поступок, а наказал за то, что тот не истребил...ну, этих, как их там...вот ведь, ты только что читала, а я забыл...напомни мне...

-Амаликитян,-ответила матушка.

-Вот, вот, точно, этих самых амаликитян. Ну ты другое мне скажи: Стелла,-это понятно,-она колдунья, поэтому и явилась мне в образе зверя. А вот Николай...получается, что он действительно святой человек? Я даже бы никогда не мог и подумать..., все его презирают, у благочинного и архиерея не в милости, не говоря уж о властях; и получается, что Бог его отметил святостью. За что?

Матушка немного помолчала, а потом нехотя сказала: "Да, тут ничего не сделаешь, получается, что он действительно святой...только вот святость то эту в карман не положишь. Ты бы, Витя, согласился жить так, как он живет?

Ведь посмотри: Николай служит вот уже пятнадцать лет, а ничего не нажил,-босяк-босяком. Все раздает нищим, да разным там тюремщикам. Храм бедный, просто позорище! Власть не почитает: ни церковную, ни светскую. Соответственно и наград никаких не имеет. Семья его тоже нищенствует; и все это ради его одного, -ради его святости. А кому эта святость нужна такая, а? Ведь он на чужих костях, на хребте своей семьи, в рай хочет въехать. А это называется, друг мой, одним простым словом: э-г-о-и-з-м!

Вот если-бы он семью свою достойно обеспечивал, детей поднимал, не смущал бы людей своим отношением к власти, привлекал в церковь молодежь, и при этом имел бы святость,-тогда,-да: такую святость можно было-бы назвать полезной, поскольку она никому не создавала бы проблем, и всем было-бы хорошо. И еще материальный доход от этой святости бы был. А так, кроме него, и босоты, которую он пригрел, никто больше никакой пользы не получает. А наоборот: везде создаются только одни проблемы. А народ то, как этим его поведением смущается! Вас тут в Глухове всего два священника, и по идее, вы должны быть во всем единомысленны. А на деле то что получается?-полная противоположность во всем! Как-будто вы служите каждый своему богу: Николай,-своему, а ты,-своему. Такого, Витя, быть не должно! Он просто дискредитирует своим поведением священнический чин. Его, по-хорошему, и сана то нужно лишить, что-бы люди от него не страдали...я не знаю, куда это наш владыка смотрит? Я бы на его месте с ним давно разделалась.

-Попробуй, разделайся, если тебе жить надоело,-усмехнулся батюшка,-я помню, как-то благочинный, по моей просьбе, написал на него рапорт владыке, -что-бы тот Николая, за его поведение, с прихода убрал, и в запрет отправил. Ну и что? Этот свой рапорт он даже и отвезти в епархию не успел...на другой же день приехали блатные, вывезли благочинного в лес, и поговорили с ним по-душам. Мало того, они заставили его еще позвонить архиерею, и сказать, что у него к Николаю никаких претензий нет, и что Николай достоин награды протоиерейства, что тот вскорости после этого и получил. Мне потом благочинный так и сказал: "Если тебе жизнь не дорога, то сам пиши на него. Меня же эта братва пообещала зарезать, если вдруг Николая хоть кто-то пальцем тронет".

-Да-а-а-а,-матушка несколько призадумалась,-получается, что блатные в нашей епархии всю власть держат...а владыка для чего? Так себе, для вида что-ли?

-Не для вида, Оля. Просто владыка с ними не хочет связываться: зачем ему лишние проблемы? И так всего хватает. Зачем ему из-за одного попа создавать себе головную боль? Сидит он себе где-то на окраине, и пусть сидит. Все равно, особо много людей к нему не обращается: его проповеди рассчитаны на узкий круг лиц.

-Да, но зато каких лиц! А я с этим не согласна: по-моему Николай очень опасен,-очень! Впрочем, ладно...,Бог с ним, с этим Николаем: у Бога Свои планы, а у нас, Витя, свои. Ты мне лучше вот что скажи: получается, что ты, как священник, никуда не годен, так что-ли?

-Это почему?-возмутился батюшка,-мне никто такого не говорил.

-Как почему? Сколько ты в эту мэрию ходишь, сколько с Левой там трешься, а результата никакого? Я имею в виду духовную сторону дела: ведь ты мне сам, только что сказал, что Лева до сегодняшнего дня был безбожником, и что не ты, и никто из духовенства его к Богу привести не смогли. А вот у Стеллы, - получилось! И это при том, что Стелла,-колдунья! Объясни мне, как это?

-А что тут, Оля, объяснять...по-моему, тут все ясно и понятно. Лева сегодня увидел воочию то, что до этого не видел никогда. В его понимании он увидел чудо; и оно то сразу же натолкнуло его на мысль, что: ...там,-как он выразился,- что-то есть. Вот и все. А я, как ты очевидно догадываешься, подобных чудес совершить не могу. Да, и не только я, а вероятно и все духовенство нашей епархии, да наверное и не только нашей. Ведь чудо это не Божией, а бесовской силой совершилось.

-Вот это мне и непонятно, Витя, почему Бог таких чудес не совершает, а отдал это дело на откуп бесам...ведь сколько полезного можно было из таких чудес извлечь; сколько душ заблудших к Нему привести! А так, гибнут люди без Бога, а ничем помочь нельзя. Люди, понимаешь, Витя, дел от вас ждут, а вы ничего им дать не можете; в ответ на их проблемы можете только мертвую букву предложить: всякие, там, проповеди, и прочую галиматью. А колдуны и экстрасенсы,-те говорят мало, а берут в основном делами: покажут какое-нибудь чудо, вот народ к ним и валит. А если народ идет, значит и бабла будет всегда вдоволь. Понимаешь, о чем я говорю?

-Так ты что, хочешь что-бы я сан оставил, и пошел в колдуны?

-Хотелось бы, да уже поздно. Сразу надо было этим заняться; тем более у тебя, оказывается, и способности есть, как Стелла сказала. Тогда, Витя, и бабло бы в доме водилось, и в почете бы был, и жопу не надо было бы подставлять. Как видишь, со всех сторон сплошная выгода!

-Оля, так ведь это грешно! Грех то какой перед Богом!

-Не грешнее, Витя, других...что ты все заладил мне: грех, да грех. Если людям помогает, значит еще может и не грех. Плохого то она ничего не делает, если люди через нее реальную помощь получают. А ты скольким помог, а? Сколько к тебе обращалось онко-больных, что-бы ты молебны о здравии им служил! И где они теперь? В могиле, правильно? А Стелла очень многих исцелила! Вот поэтому то она и известна, и все к ней идут, и никому она не кланяется! И слава, и деньги, все у нее есть; и не от каких мэров, губернаторов, и прочив херов она не зависит.

-Ну, Оля, раз так, надо было бы тебе за колдуна замуж выходить; глядишь, и сама колдуньей бы стала. А я, все-таки священник, и колдовать не собираюсь! Так, что принимай уж то, что даровано тебе судьбой.

-А я тебя и не заставляю колдовать! Ты лучше подумай, как из этой колдуньи выгоду извлечь? Поговори с ней, заинтересуй...может, она будет тут в Глухове людей принимать,-филиал откроет,-а ты,- молебны там служить. И ей хорошо, и тебе: она, вроде, как при церкви,-как бы православная целительница, а тебе,- бабло! Всем хорошо, и каждому выгодно!

-Оля, а ты дело сказала! Завтра же, после спиритического сеанса поговорю с ней об этом, может она и согласится. И риска тут никакого: я же не колдую, и исцеления будут проходить не в церкви, а в постороннем месте. Вот это идея! Как я раньше до такого не додумался.

-Вот, Витя, ты этим и займись. Помнишь о. Валерия? У него же матушка,-экстрасенс! Так они вместе, на пару, прямо в церкви этим занимаются. Отец Валерий молебен отслужит, а матушка после лечит. Говорят, отбоя нет; бабло там так и прет!

-Отец Валерий? Да, знаю,...он такой пройдоха, каких еще поискать надо! Недаром, ведь, ему и прозвище прикрепили,-святой мошенник.

-Мошенник, или нет, а дело свое знает туго; уже вот за три года пятую тачку меняет! А у нас с тобой, Витя, еще ни одной нет. Ладно, давай прекратим этот безсмысленный диспут; нас с тобой дети уже давно ждут. Пойдем наверх, займемся ими, а потом,-отдыхать. Завтра у тебя очень ответственный день, надо быть в форме. Пошли...

Батюшка с матушкой встали из-за стола, и стали подниматься по лестнице на верх.

 

глава_9

 

На следующий день, ровно без четверти одиннадцать вечера, батюшка Виктор был уже в мэрии. Как и договаривались, он взял с собой свечи и свои принадлежности. Иконы же батюшка брать не стал, так как у мэра в кабинете их было предостаточно: по разным поводам о. Виктор дарил их Льву Борисовичу, и надарил столько, что образовался целый небольшой иконостас. Следом за ним одновременно пришли сам мэр и Стелла. Сегодня колдунья выглядела особенно элегантно: из под расстегнутой шубы виднелось длинное черное платье в блестках, с небольшим декольте; волосы были гладко зачесаны назад, и собраны в тугой узел, а на груди висели большого размера серебряный крест, и какой-то амулет. Лев Борисович был как всегда в костюме с галстуком, и благоухал дорогими духами. Глядя на него, можно было подумать, что он собрался не на спиритический сеанс, а на рандеву. Мэр вынул ключи, открыл приемную, и пригласил Стеллу и батюшку пройти. Через несколько минут в кабинет одновременно вошли председатель района,-Иосиф Семенович Фельдман, и гвоздь программы,-московский воротила,-Олег Леонидович Фастовский со своим представителем.

-Лев Борисович,-обратилась Стелла к мэру,-большая к вам просьба позаботиться о том, что-бы сюда, на время спиритического сеанса, никто не входил, и даже не стучал.

-Я уже предпринял все меры для этого,-ответил мэр,-сейчас такое время, что кроме двух сторожей в мэрии никого нет; а им я строго-настрого запретил выходить из дежурки. Дверь же в приемную я сейчас закрою на ключ.

Стелла минуту подождала, пока мэр ходил закрывать дверь, а потом обратилась к присутствующим: "Добрый вечер, господа; надеюсь, все вы прекрасно знаете, по какому поводу мы здесь собрались. Сейчас я проведу спиритический сеанс,-вызову из небытия дух покойного деда господина Фастовского,-Евгения Павловича, который ответит на все ваши вопросы. В проведении сеанса помогать мне будет мой коллега,-батюшка Виктор,-которого вы все прекрасно знаете. Но прежде всего мне нужно знать: доверяете ли вы этому святому отцу?"

-Конечно же доверяем,-поспешил ответить за всех Лев Борисович,-он у нас сама святость, как же ему не доверять.

-Я хочу услышать ответ каждого из вас,-сказала гадалка.

-Я святого отца знаю давно, поэтому ему доверяю,-сказал Иосиф Семенович.

-Мы тоже против ничего не имеем,-сказал Фастовский,-раз такие серьезные люди оказывают ему доверие.

-Прекрасно,-Стелла улыбнулась,-тогда приступим. И еще просьба: во время сеанса не шуметь и не кричать. Вопросы задавать только по моему указанию.

Отец Виктор, отслужите-ка нам молебен, на всякое благое дело: без молебна сеанс начинать нельзя.

Батюшка достал из портфеля Евангелие, Крест, епитрахиль, поручи; поставил на стол подсвечник, и воткнул в него свечу. Все подошли в конец стола, где у мэра в углу на полочке и на стене размещались иконы, и о. Виктор начал: "Благословен Бог наш, всегда, ныне, и присно, и во веки веков..."

-Подождите,-раздался голос Стеллы,-свечи...нужно, что-бы все держали зажженные свечи. И погасите свет; все нужно делать при свечах.

Молебен прервался, и все присутствующие, включая Стеллу, взяли по свече. Лев Борисович погасил свет, и батюшка опять начал: "Благословен Бог наш, всегда, ныне, и присно, и во веки веков. Аминь. Слава Тебе, Боже наш, слава Тебе. Царю Небесный, Утешителю, Душе Истины, Иже везде сый, и вся исполняяй..."

Такие молебны батюшка служил много; называлось это у него,-благословение Божие, и стоило оно от 300, до 2000 рублей, в зависимости от материального состояния заказчика. Текст молебствия был знакомым, и о. Виктор знал его почти наизусть. Но, странное дело: чем дальше продвигался чин молебствия, тем труднее ему было служить. Язык заплетался, и не слушался, ноги стали, как ватные, руки немели.

-...О еже приставити делу сему, и рабом Своим: Льву, Олегу, Иосифу, Александру, Стелле, протоиерею Виктору, ангела хранителя, еже невидимо отразити вся противныя вещи, видимых и невидимых врагов, и во всем благопоспешство, ко исполнению же мудрость, и к совершению силу, силою, действом и благодатию Пресвятаго Своего Духа подати, Господу помолимся...-при этом прошении ектении у батюшки так свело ногу судорогой, что он едва не закричал.

Но вот, наконец молебен был закончен, и батюшка весь мокрый от пота, трясущейся рукой, взял крест, и стал предлагать его для целования. Все поцеловали крест, и о. Виктор положил его на стол, рядом с Евангелием. Батюшка стал было разоблачаться, но его одернула Стелла: "Подождите о. Виктор; разоблачитесь тогда, когда я скажу вам."

Она подошла к батюшке, взяла его двумя руками за голову, и начала быстро-быстро что-то читать. У всех присутствующих создалось впечатление, что они слышат какой-то древний язык задом наперед. Порой часто проскакивали слова, очевидно чьи-то имена: Семьяза, Акибеель, Тамиель, Саракуйяль, Азазель, Йомйаель... От этих заклинаний батюшка как-то весь сразу обмяк, воля его сделалась как ватная, и он явно ощутил, что в него что-то входит. И больше он себе не принадлежит, а принадлежит всем своим существом этому "что-то". Вместо Стеллы он увидел перед собой какого-то старика в телогрейке, со страшным огненным взглядом. Этот старик зло смотрел на батюшку, и вдруг разразился истерическим хохотом: "Это, я,-Евгений Павлович Фастовский,-ты что, не помнишь меня? Я вчера был с тобой, и говорил тобой. И сегодня опять я в тебе. Чего хотят они, пусть спрашивают."

Вдруг, издалека, батюшка услышал голос Стеллы: "Евгений Павлович, это вы?"

-Да, это я,-ответил батюшка каким-то совершенно не своим, чужим голосом.

-Вы знаете этого человека?-Стелла показала на Фастовского.

-Это мой внук, Олег. Олег, здравствуй. Зачем ты опять безпокоишь меня? Зачем ты вызвал меня из мира теней?

-Скорее, спрашивайте; какой вопрос вы хотите задать,-обратилась гадалка к остолбеневшему бизнесмену.

-Да вот, дедушка, дорога...стоит ли строить ее? Очень дорогое дело...или может быть не стоит?

-Вижу тебя на высоком посту,-отвечал батюшка голосом деда,-иду по улице Фастовского, вижу бюст Фастовского, вижу процветающие деревни, вижу множество людей, прославляющих тебя. Строй, строй, строй.

-А я,-встрял тут Иосиф Семенович,-буду ли губернатором?

-Я вам не говорила спрашивать,-зло сказала ему Стелла,-сначала Олег Леонидович, он внук; а потом тот, кому я скажу.

-Олег, -продолжал батюшка голосом деда,-ты великий человек. Именно здесь, на этом месте ты,-великий! Строй, строй, строй...и денег не жалей. А стройку надо поручить ему...,-тут батюшка как во сне подошел к мэру, и положил ему руку на плечо,-это он, избранник...

После этого батюшка почувствовал, что его кто-то сильно тащит вниз, услышал истерический хохот, и явственно ощутил запах паленой шерсти. Больше он ничего не помнил...

После ему рассказывали, что когда он положил руку на плечо Льва Борисовича, то стал медленно оседать на пол, зато мэр перенял от него эстафету: лицо его как-то удлинилось и исказилось, и уже он заговорил голосом деда.

-Спрашивайте теперь вы,-обратилась Стелла к председателю района,-только не тяните, побыстрей!

-Гу-гу-гу-берна-то-то-ром-ром,-промямлил остолбеневший председатель,-бу-бу-ду ли я-я?

-Сядешь, на место Наумки сядешь! Только не сесть бы тебе в тюрьму! Ха-ха-ха,-не сесть в тюрьму. Наумка хитер, хитрый жид, подставит...но не бойся, выпутаешься. Станешь...да, вижу тебя губернатором! Но вся твоя доля зависит от нее,-тут Лев Борисович показал пальцем на Стеллу,-счастлива она,-счастлив и ты, несчастна она,-несчастен ты. Все...меня уже зовут...уже зовут в царство теней , все.

При этих словах мэр стал медленно опускаться на пол.

В этот раз батюшка пришел в себя сам, без посторонней помощи: как-то вдруг, в одно мгновение, все прояснилось в его голове, и он открыл глаза. Сегодня у него не было таких ощущений, как вчера, во время репетиции; в голове ничего не шумело,-лишь ощущалась общая слабость. Зато с мэром дело было далеко не так: около него на корточках сидела Стелла, и слегка постукивала его по голове каким-то блестящим предметом на длинной и тонкой ручке. Батюшка пригляделся, и увидел, что это был кристалл.

-Усадите его на стул, мне так неудобно,-обратилась колдунья к окружающим.

Иосиф Семенович и Фастовский, вместе с представителем, с трудом подняли расслабленное тело мэра, и усадили его на стул. Представитель же стал сзади мэра, и держал его за плечи, что-бы тот не упал на пол. Стелла положила кристалл на стол, подошла к мэру, сдавила его голову двумя руками, наклонилась к правому уху, и начала что-то шептать. Периодически она прерывалась, дула ему в лицо, затем сплевывала на пол, и опять принималась шептать. Так она делала несколько раз. Наконец, ее труды увенчались успехом: Лев Борисович зашевелился, стал мотать головой, и что-то мычать. Стелла попросила поставить еще один стул напротив мэра, взяла со стола свой магический кристалл, и уселась на стул.

Несколько раз легонько постучав мэру кристаллом по голове, она сказала: "Смотрите сюда не отрываясь, иначе будет плохо."

И действительно, Лев Борисович как будто-бы понял ее: его глаза перестали бегать, и их мутный взгляд остановился на кристалле. Стелла опять начала шептать свои заклинания, и от этого мэру становилось лучше: лицо его стало розоветь, и было видно, что дух жизни возвращается к нему. Наконец взгляд его стал проясняться, и Лев Борисович поднялся со стула. Иосиф Семенович и представитель поддерживали его под руки с обеих сторон, что-бы он не упал.

Стелла тоже поднялась со стула, отодвинула его в сторону, и обратилась к мэру: "Господин мэр, как вы? Как ваше самочувствие?"

И тут случилось непредвиденное,-мэр зачирикал; да, да, именно зачирикал! Так, как чирикают попугаи. Все присутствующие в кабинете, что называется, открыли от удивления рты! Было видно, что и сама колдунья вовсе не ожидала такого расклада: лицо ее покрылось мелкой испариной, и сделалось белым,-как мел. Глаза стали невероятно злыми, даже какими-то нечеловеческими, и их ледяной взгляд сосредоточился на переносице мэра. И вдруг, она заговорила...было видно, что колдунья вступила с кем-то в диалог. И язык этого диалога был нечеловеческим,-каким-то очень страшным! Такое впечатление, что он состоял из отдельных гортанных звуков, прокрученных задом-наперед. По всему было видно, что она пытается с кем-то о чем-то договориться.

Так продолжалось минут пять, во время которых все присутствующие в кабинете стояли ни живы, ни мертвы, и боялись даже пошелохнуться.

Но вот, наконец, колдунья в этом процессе достигла успеха: мэр как-то странно передернулся, открыл рот, и что-то выкашлял. После этого глубоко вздохнул, и сказал: "Жив! Слава Богу я жив! Налейте мне воды, я пить хочу!" Все, включая батюшку, увидев это, зааплодировали. Зато на Стеллу теперь было страшно смотреть: миловидное личико колдуньи приобрело явные черты какого-то страшного зверя; да, теперь это был именно зверь, а не человек!

-Забирайте мэра, и скорее все в коридор,-с трудом выдавила она из себя,-сейчас я должна остаться одна.

-Может быть вам требуется помощь?-спросил ее Фастовский,-вы не стесняйтесь, говорите, мы поможем.

-Вон, я сказала всем вон!!! Быстро...ну же!-колдунья уже не говорила, а рычала по-звериному.

И этот звериный сразу же так подействовал на окружающих, что все бегом бросились к двери кабинета, выбежали в приемную, и оставили Стеллу одну.

Компания хотела было остаться в приемной мэра, но душераздирающие вопли Стеллы, доносящиеся из-за закрытой двери кабинета, погнали всех в коридор.

глава_10

Там все несколько отошли от двери в приемную, как говорится, на всякий случай, и некоторое время стояли молча, даже не глядя друг на друга.

Первый нарушил молчание мэр: "Кто-нибудь, принесите мне воды и стул, мне плохо, сесть хочу!"

-Саша,-обратился Фастовский к своему представителю,-зайди пожалуйста быстренько в приемную, и принеси сюда стул и воду. Там, у секретарши на столе, она должна быть.

-Олег Леонидович,-ответил тот,-я, честно говоря, боюсь; так-как в таких ситуациях еще никогда не был. Вдруг эта колдунья сейчас выскочит, и еще, чего доброго, бросится на меня. Простите, но честно говоря, мне чирикать по-птичьи как-то не хочется! Тут вот, среди нас, имеется духовное лицо,-представитель рукой указал на батюшку,-я думаю, что это больше по его части.

При этих словах представителя все посмотрели на о. Виктора.

-Святой отец,-слабым голосом проговорил мэр,-на вашем месте я бы был более предупредительным. Человеку, а тем более государственному чиновнику, плохо, а вы, почему-то стоите просто так,-никак не реагируете; как-будто вы в цирк на представление пришли.

-Я,-еле выдавил из себя батюшка,-тоже боюсь. Я ведь еще не совсем отошел от этого...ну, как лучше сказать,...от вхождения в меня духа,...мне тоже сейчас не совсем хорошо. Пусть лучше это сделает кто-нибудь другой.

-А кто должен быть этот другой? Может быть я?-спросил батюшку Иосиф Семенович,-или может быть господин Фастовский? Нет уж, святой отец, это должны быть именно вы! А иначе, какой же вы воин Христов?

-Прения тут неуместны,-уже более твердым голосом произнес Лев Борисович, зло посмотрев на батюшку,-все это по вашей части, святой отец!

От такого взгляда у о. Виктора мороз прошел по коже.

-Еще с похоронным домом проблему мне создаст,-подумал он,-нет, надо идти. Набраться смелости, и будь, что будет. В конце концов мне же не надо будет заходить в кабинет, а только в приемную. А пока Стеллы в приемной нет...не слышно ее, видимо в кабинете еще.

-Хорошо,-сказал батюшка,-простите меня, я смалодушничал; ведь не каждый же день такое увидишь. Я иду.

Батюшка подошел к двери приемной, и быстро открыл ее. Там было все тихо: из-за двери в кабинет не доносилось никаких звуков. Батюшка быстро схватил одной рукой со стола Алины бутылку с минеральной водой, а другой,-первый попавшийся стул, поспешно вышел в коридор, и ногой прикрыл дверь.

-Ну вот, святой отец, а вы боялись,-улыбаясь сказал Фастовский,-ничего страшного не произошло; никто на вас не набросился.

Льва Борисовича посадили на стул, и дали ему выпить минералки. Через несколько минут мэру полегчало; было видно, что хотя он еще и не совсем пришел в себя, но тем не менее набрался сил для того, что-бы отпустить пару шуток по поводу происшедшего.

-Сейчас, Лев Борисович, всем нам не до шуток,-сказал Иосиф Семенович,-давайте-ка лучше обсудим то, что произошло, и примем правильное решение. Ведь именно для этого все мы и собрались сегодня здесь.

-Конечно, давайте,-ответил мэр, вновь отпив воды из бутылки,-просто я никак не могу не отреагировать на то, что со мной случилось,...то-есть случилось со всеми нами. Лично я такое вижу впервые. Ну и колдунья!...можно сказать, что высший пилотаж!

-Отец духовный,-обратился к батюшке Фастовский,-как духовное лицо дайте оценку происходящего; объясните нам, что произошло, и как это все понимать; мы все с нетерпением ждем от вас ответа.

При этих словах Фастовского все уставились на о. Виктора.

-Ну,-начал он,-по-моему все тут ясно: сперва Стелла вызвала дух вашего деда, он вошел в меня, то-есть воспользовался моим телом для того, чтобы говорить, и отвечать на вопросы. Ведь всем вам я думаю известно, что души не имеют материального тела, поэтому для того, чтобы общаться, им нужно в кого-то войти. В данном случае это был я. И через меня дух покойного сказал вам, что дорогу строить нужно.

-А как он выглядел?-спросил батюшку Фастовский.

-Седой старик в телогрейке,-ответил тот,-и взгляд такой строгий,...я бы даже сказал страшный.

-Да,-немного помолчав сказал Фастовский,-это он! Мой дед так и ходил,...именно в таком виде я его и помню. И строгий был,...но зато какой хозяин! Сейчас таких мало,-днем с огнем не сыщешь!

-Господа,-он обратился ко всем присутствующим,-батюшка говорит правду. Я лично, сам видел, как мой дед появился как-бы из воздуха, и вошел в него. После этого о. Виктор и заговорил голосом Евгения Павловича. Именно его голосом, который я ни с кем другим не спутаю. Мне теперь ясно, как дважды-два, что дорогу нужно строить...это мое предназначение. Поэтому с сегодняшнего дня я принимаю окончательное решение, и прошу вас всех оказать мне в этом деле помощь. Непосредственно заниматься строительством будет господин мэр,-Лев Борисович. Именно на него показал мой дед.

Услышав это, мэр, как говорится, расцвел, что было видно по его лицу. Эти слова Фастовского, как ничто иное, вдохнули в него дух жизни и энергию к действию. Забыв про свою физическую слабость, Лев Борисович поднялся со стула, подошел к бизнесмену, и крепко пожал ему руку.

-Благодарю за доверие Олег Леонидович,-радостно сказал он,-видите, мои слова подтвердились! Даже сами духи из высших миров свидетельствуют о том, что лучшего исполнителя ваших проектов, кроме, как меня, вам не найти! Давайте же не будем тянуть, и после праздников сразу-же приступим к делу.

-Ну, а почему-же дух Евгения Павловича после вас, святой отец, вошел в меня?-обратился мэр уже к батюшке,-разве для общения с нами ему было недостаточно вас?

-Понятия не имею,-ответил о. Виктор,-не знаю...видимо он так захотел. Об этом надо спросить самого его,-духа, или Стеллу.

-Я думаю,-вмешался тут Фастовский,-что все дело тут в том, кто задавал ему следующий вопрос. А после меня спрашивал Иосиф Семенович. И вопрос у него был весьма серьезный. Вот, видимо дед и решил ответить на вопрос государственного мужа, устами другого государственного мужа. Честно говоря, мой дед попов не особо жаловал,-не любил он их; считал, что все они мошенники и лжецы. Я, честно сказать, очень удивился, когда увидел, что дед вошел в него,-тут Фастовский пальцем показал на батюшку,-но да духу ведь не укажешь. Видимо, так нужно. Но то, что произошло сегодня, лично у меня, господа, не вызывает никаких сомнений в своей истинности; поэтому будем считать, что спиритический сеанс прошел удачно, и состоялся.

Да,-поддержал Фастовского Лев Борисович,-будем считать, что он состоялся. Лично у меня слова Евгения Павловича, о необходимости строительства дороги, вызвали подтверждение правильности нашего с вами курса. Мне непонятно только вот что: почему это вдруг я защебетал? Причем дух вашего деда еще был во мне,-это я сам прекрасно ощущал,-и хотел еще что-то вам сказать, но вдруг, вместо того, что-бы говорить, стал щебетать.

-Что, именно мой дед стал щебетать, и от этого защебетали вы?-Фастовский вопросительно посмотрел на мэра,-так что-ли? Я правильно вас понял?

-Да,-утвердительно кивнул мэр,-именно так все и было.

-Хм,-Фастовский призадумался,-этого я вам объяснить не смогу. Тут надо спросить Стеллу, когда та придет в себя. А может быть вы святой отец объясните?-Фастовский посмотрел на батюшку,-или вам это слабо?

-Не знаю даже, что и сказать,-батюшка, как было видно по нему, хотел что-то озвучить, но не решался.

Наконец, после небольшого раздумья, он сказал: "Олег Леонидович, а может быть ваш дед в прошлом воплощении был попугаем, и это как-то сказалось на его последующем воплощении в человека?"

Эти его слова произвели эффект разорвавшийся бомбы: все присутствующие просто остолбенели, и стояли открыв, что называется, от удивления рты.

Первый опомнился Лев Борисович: "Ну, святой отец, ты, как скажешь,-словно в лужу пернешь! То у тебя победа над исламом, то перевоплощения,...ты хоть соображай, что несешь! И если не знаешь, то лучше промолчи! Православные ведь в реинкарнацию не верят. Ты мне скажи, есть ли такое учение в церкви? Учили ли тебя этому в семинарии?

-Официально нет,-дрожащим голосом промямлил батюшка,-но были мнения...например,-Ориген.

-Так его же анафематствовали на каком-то там Вселенском Соборе,-ответил мэр,-признали еретиком. Получается, что и ты тогда еретик?

-Еретик, или нет,-дело его личное,-вмешался тут представитель,-но то, что он тут сейчас озвучил, оскорбило родственные чувства моего патрона. И я, как его представитель, требую от о. Виктора извинения в содеянном.

-Да,-подтвердил слова представителя Фастовский,-вы, святой отец, этим своим заявлением сильно меня оскорбили! Недаром мой незабвенный дед не испытывал к вам никаких симпатий; считал вас невеждами, бездельниками, аферистами и лжецами! С его кончины прошло уже немало времени, но он, как в воду смотрел: какими вы были, такими и остались!

-И я такого же мнения,-вставил свое слово Иосиф Семенович,-вы, святой отец, поступили некорректно! Ваше невежество в самых элементарных вопросах, послужило причиной оскорбления родственных чувств нашего дорогого гостя. Поэтому я присоединяюсь ко всем, и требую, что-бы вы взяли ваши слова назад, и извинились.

Батюшка Виктор не на шутку испугался таким поворотом дела, и заикаясь от волнения проговорил: "Простите меня, Олег Леонидович, я вовсе не хотел вас обидеть. Это произошло благодаря моей тупости, и элементарному невежеству. Я прошу так-же простить меня и всех тут присутствующих, и беру свои слова обратно. Истиной причины такого поведения вашего дедушки, то-есть, его чириканья, я объяснить не могу. Нужно попросить это сделать Стеллу, когда ей станет лучше.

На минуту в коридоре воцарилось молчание, которое вскоре нарушил Иосиф Семенович: "Хорошо, на этот раз мы прощаем вас, но в следующий раз думайте о своих словах, ведь ненароком за них и отвечать придется; как там у вас в Евангелии говорится: от своих слов оправдаешься, и от своих слов осудишься.

Впрочем, господа, давайте забудем эту нелепость священника; его тоже можно понять: сегодня он славно потрудился для нас,-вышел на контакт с духом деда нашего гостя. А ведь это не так-то просто: возможно, что все эти переживания сказались на нем, и он, как говорится, ляпнул не подумавши. Меня сейчас больше интересует Стелла, что с ней? Дух Евгения Павловича ясно сказал, что я должен быть для нее с сегодняшнего дня, так сказать, ангелом-хранителем. Вот почему ее длительное отсутствие так волнует меня. Ведь, надеюсь, все вы помните, в каком состоянии мы ее оставили? Не случилось бы беды!

-Отец Виктор,-Иосиф Семенович обратился к батюшке,-мы вас просим зайти в кабинет Льва Борисовича, и узнать, в каком состоянии находится наша гостья; может быть ей медицинская помощь нужна?

-Да, отец, зайди-ка давай, и посмотри, что с ней,-поддержал председателя мэр,-все-таки она находится в моем кабинете, и не дай Бог что, сам знаешь, какие слухи могут поползти. Время уже прошло где-то с час, а ее все нет; не случилось бы чего! А если вдруг и случилось, то пока еще есть время, будем думать, как нам из этой ситуации выпутаться.

Ох, как не хотелось батюшке идти в кабинет, и встречаться с колдуньей. Ведь он ее боялся. Но делать было нечего: таким людям, которые его сейчас окружали, отказать было никак нельзя. Батюшка просто и не мог им сказать "нет".

 

глава_11

 

Нетвердым шагом, постоянно подбадривая сам себя, что все будет хорошо, и с ним ничего не случится, батюшка, сопровождаемый взглядами сильных мира сего, направился к дверям приемной. Он осторожно открыл дверь в приемную, и вошел внутрь. Там не было никого; за дверью в кабинет мэра тоже не было ничего слышно. Сколько раз он подходил к этой самой двери со страхом и сердечным трепетом, постоянно имея в мыслях, как примет и отнесется к нему мэр. Но тогда все, в общем-то, было предсказуемым, а вот сейчас,...что может быть с ним сейчас, что ждет его,-этого никто не мог предвидеть.

Батюшка Виктор тихонько подошел к двери в кабинет, осторожно приоткрыл ее, и заглянул внутрь. Он увидел, что Стелла сидела на полу; там-же, около нее, стояла ее сумочка, и лежала почти вся использованная губная помада. Было видно, что колдунья использовала ее как орудие письма. На полу был начерчен небольшой круг с перевернутой пентаграммой внутри, рядом с которым было написано множество каких-то значков, или символов. Колдунья смотрела в сторону окна, не двигалась, и казалось не замечала батюшку.

-Хм, госпожа Стелла,-дрожащим от волнения голосом произнес о. Виктор,-меня послали узнать, как ваше самочувствие. Что мне сказать им?

Но колдунья никак не прореагировала на эти его слова, и не двигаясь продолжала смотреть в окно.

-Госпожа Стелла, вы меня слышите? Ответьте что-нибудь,-вновь обратился к ней о. Виктор,-я бы вас не тревожил, сидели бы себе тут, сколько хотели, но они меня послали узнать, как вы.

-Пойди и передай им, что я скоро выйду сама,-вдруг ответила колдунья каким-то не своим голосом, не поворачивая головы,-впрочем, зайди сюда сам; мне надо тебе кое-что сказать.

Батюшка ватными ногами с трудом переступил порог, затворил за собой дверь, и остановился прямо около нее, что-бы в случае чего можно было спастись бегством.

-Подойди ко мне, и дай мне руку,-сказала Стелла,-подними меня...я встать хочу. Только не вступай в круг.

Батюшка, как во сне, послушно подошел к сидящей на полу колдунье, и протянул ей руку. Стелла двумя руками схватилась за нее, и стала подниматься с пола. Отец Виктор почувствовал, что это ее пожатие было очень крепким, как-будто стальным, и в то-же время холодным,-просто ледяным.

-Пойдемте к столу, я посажу вас на стул,-сказал он ей, когда она поднялась.

-Не надо, я сама,...я постою,-Стелла стояла посреди кабинета, и слегка пошатывалась.

-Подойди к шкафу, где у него висят костюмы,-сказала она батюшке,-там, в кармане бежевого костюма есть носовой платок. Возьми его, и неси сюда, ко мне.

Батюшка, как завороженный, подошел к стенному шкафу, открыл дверцу, и,... точно, один из висящих костюмов был бежевым. Он достал из кармана пиджака носовой платок, о котором говорила Стелла, закрыл шкаф, и отнес его ей.

-Теперь,-сказала ему колдунья,-возьми, и вытри все, что ты видишь на полу; все, что написано.

Батюшка покорно нагнулся, потом присел на корточки, и стал вытирать пол. Когда он сделал это, Стелла забрала у него платок, и убрала в свою сумочку.

Было видно, что ей стало значительно легче; она постепенно приходила в нормальный вид, и батюшка решил, что именно сейчас самое удачное время поговорить с колдуньей о том, о чем они вчера вечером беседовали с матушкой.

-Госпожа Стелла,-начал он,-ну и напугали вы всех нас! Мы даже не знали, что и думать, как вам помочь. Неужели контакт с духами может так сильно повлиять на здоровье человека?

Стелла молчала. Но потом, вдруг, посмотрев ледяным взглядом на батюшку неожиданно сказала: "Чего ты хочешь? Говори мне прямо, и не вздумай врать. Ну же..."

-Да я, собственно, ничего не хочу, я просто так спросил,-ответил о. Виктор.

-Нет, сучий пес, ты хочешь... хочешь заработать на мне, так? Признавайся, что ты там вчера со своей жабой замышлял?

Батюшка вовсе не ожидал такого поворота событий: ноги у него стали подкашиваться, и в голове помутилось.

-Неужели она все знает?-пулей в голове пронеслось у него,-ведь кроме нас дома вчера никого не было. Никто не мог сказать. Значит это духи... вездесущие духи. Да, именно они! Они служат ей! Тогда все, что я слышал о колдунье,-правда, и что-либо скрывать от нее безсмыслено: она все знает. Не дай Бог еще мстить будет; ведь колдуньи,-они злые, жестокие, и мстительные!

Но и признаться батюшке не хватило мужества. Он, по-обычаю, начал врать, изворачиваться, и сказал: "Да ничего такого мы не замышляли; вы, видно, что-то попутали.

-Попутали?! Сейчас я тебя так попутаю, что ты во век не избавишься,-лицо Стеллы исказилось от гнева, и она уже не говорила, а кричала,-сейчас я в тебя кое-кого вселю.

Услышав это, батюшка испугался не на шутку: он упал перед Стеллой на колени, и заикаясь прошептал: "Не надо, только не это... не губите, у меня жена, детки, я все расскажу."

-А я и так все знаю, мне ничего рассказывать не надо! Это я могу тебе все сама рассказать! Ты знаешь, с кем ты связался, на кого руку поднял, а? Это тебе не твой бог во плоти, которому ты туфли целуешь, и жопу подставляешь.

Я профессиональная гадалка,-колдунья в пятом поколении,-и то, что я могу сделать, ты видел вчера и сегодня; и не то, что-бы видел, а сам испытал на собственной шкуре. Ты что, в моем лице рабыню себе приобрел? Ты, пидор гнойный, что думал, что я для тебя буду бить бабло, и приносить тебе на блюдечке?

Так знай, ты жестоко ошибся! Я в твоей крыше не нуждаюсь: у меня собственный салон, собственная телепередача, и, кстати, собственный поп есть,-который мне молебны служит. Послушный поп,...ни в чем мне не перечит, а все делает так, как я скажу! Так что, дорогой мой отец Бабло, все прекрасно знают, кто такая Стелла; а вот кто ты? Я тебя спрашиваю: "Кто ты такой, и кто тебя знает?" Кроме твоих прихожан, и тех, кто тебя использует, когда им надо,-никто! Верно?

Кого ты вылечил от болезни, и чью судьбу сделал счастливой, скажи мне? Что молчишь, тебе, видимо, и сказать то нечего?! Так что сидите себе со своей жабой смирно, и помалкиваете! А если еще что-то на меня замыслите, то обещаю вам,-вы оба заквакаете, как жабы, не попугаем зачирикаете, как твой бог сегодня, а именно заквакаете, и никто вас не спасет! Но этого еще мало: твой коллега, Николай, узнает, что ты в спиритическом сеансе участвовал, и мэру, как Богу кланяешься. Я уверена, что эта информация будет для него, как бомба; уж кто-кто, а он то молчать об этом не станет! Представляешь, как весь Глухов загудит? Все только и будут говорить: "Поп-язычник, поп-язычник!" Вот где позор то будет!

Батюшка Виктор стоял перед колдуньей на коленях, весь бледный и потный от волнения, и повторял только одну фразу: "Не губите меня, не губите меня..."

Стелла минут так пять слушала его вопли, что очевидно доставляло ей немало удовольствия, и наконец сказала: "Что, обосрался? Это тебе не старух Богом пугать, и не лапшу на уши людям вешать, а все гораздо серьезнее! Пошел отсюда вон, сраный мудак, да пригласи сюда войти всех из коридора; скажи им, что все в порядке,...я вышла из транса, и жду их здесь."

 

глава_12

 

Батюшка послушно поднялся с колен, пятясь подошел к двери, и вышел из кабинета. Он с минуту постоял в приемной, пришел в себя, и открыл дверь в коридор.

-Госпожа Стелла вышла из транса, с ней все в порядке,-обратился он ко всем присутствующим,-но она еще слаба, и поэтому не вышла к вам сама, а ждет вас там, в кабинете.

Едва услышав это известие, вся компания поспешно направилась в кабинет мэра. Вслед за всеми, самым последним, пошел туда и о. Виктор. Ох как не хотелось батюшке вновь встречаться со Стеллой. Но делать было нечего, требовалось довести начатое дело до конца. Не войди он сейчас вместе со всеми в кабинет, сразу же возникнут определенные вопросы, отвечать на которые ему очень не хотелось.

Когда он вошел в кабинет мэра, то увидел, что все окружили колдунью, и наперебой предлагали ей помощь.

-Мне уже гораздо лучше,-ответила она,-но этот контакт был настолько продолжителен и интенсивен, что много говорить с вами я сейчас не смогу. Поэтому я отвечу на основные ваши вопросы, и поеду к себе отдыхать.

-Конечно-же, конечно-же,-наперебой затараторили все,-вы даже можете и не отвечать на вопросы; мы о многом и сами уже догадались. Обязательно езжайте сейчас-же отдыхать, мы вас отвезем в гостиницу. А завтра, когда вы отдохнете, мы с вами встретимся, и поговорим.

-Нет, мои дорогие друзья,-устало улыбнувшись сказала гадалка,-завтра, то-есть уже сегодня утром я должна быть уже в Ильинске; поэтому я сама расскажу вам основные моменты прошедшего сеанса, что, как я думаю, и будет ответом на многие ваши вопросы. Ну, а если что-то будет непонятно,-тогда послезавтра, в прямом эфире, в 20-45. Включайте ваши телевизоры, звоните, и задавайте любые вопросы. Думаю, что всем вам это будет интересно!

В ответ на эти слова колдуньи, все одобрительно закивали головами: "Конечно-же, госпожа Стелла, как для вас лучше, так и поступайте...как вам будет угодно."

-Так вот, слушайте,-продолжила она,-как вы наверное уже догадались, чистый и светлый дух Евгения Павловича сначала избрал для общения с вами, господин Фастовский, святого отца. Он вошел в него сразу-же после молебна, и общался с вами. От него вы и услышали о том, что дорогу просто необходимо построить именно вам, и о том почете и положении в обществе, которое вас после этого ожидает. Надеюсь, его слова не вызвали у вас сомнений?

-Нет, конечно же нет,-ответил Фастовский,-все сомнения рассеялись, как туман при восходе солнца.

-А дальше,-продолжила колдунья,-дух Евгения Павловича избрал для общения с вами, Иосиф Семенович, господина мэра, которым отвечал уже на ваши вопросы.

-Да, я сразу-же понял это,-ответил председатель района,-и ответом я тоже весьма доволен: все здесь логично и здраво.

-Ну а потом,-продолжала Стелла,-когда дух Евгения Павловича стал покидать господина мэра, в открытую дверь души этого прекрасного и светлого человека, вошел низший дух птицы, который то и наделал столько шума. Что-бы его прогнать, мне самой пришлось войти в транс. Но поскольку любой контакт с духами отнимает очень много сил у контактера, то вы и увидели то, что произошло...я вступила с ним в борьбу, ибо он никак не хотел выходить из господина мэра, и это едва не стоило мне жизни...да-да, именно жизни! Конечно же я могла бы оставить все так, как есть,-многие колдуньи так и поступают, что-бы не подвергать себя опасности: ведь любой спиритический сеанс обязательно предполагает определенный элемент риска,-как-никак духи все-таки,-и последствия общения с ними могут быть непредсказуемы. Но я, господа, как вы должно-быть заметили, стараюсь жить по Евангелию; а там написано: "Нет большей любви, чем когда кто положит душу свою за друзей своих, то-есть отдаст за них жизнь...так ведь, святой отец, я правильно говорю?"-Стелла посмотрела на батюшку.

-Все правильно, так и есть,-ответил он.

-Интересно, о. Виктор,-обратился к батюшке Фастовский,-а вы способны на такой поступок? Именно на поступок, а не разглагольствование на проповеди?

-Думаю, что да,-ответил о. Виктор,-ведь я ради вас только и согласился на участие в спиритическом сеансе, и подвергнул себя опасности. Простите, не только ради вас, Олег Леонидович, но и ради благополучия жителей Глухова, которых вы обеспечите работой, построив лесопилку, и ради благополучия жителей тех деревень, где пройдет построенная вами дорога. Я ведь тоже подвергал себя опасности: я знал, что дух вашего деда должен был войти в меня, и сознательно шел на это. А ведь он мог войти, и не выйти, как только что заметила госпожа Стелла.

-Что и говорить,-заметил мэр,-мы все сегодня славно потрудились. Давайте-же теперь отдыхать, господа! Мы, втроем, сегодня были в контакте с духами, что забрало у нас много сил, и поэтому сейчас желаем только одного: поскорее добраться домой, и лечь в кровать. Госпожа Стелла вполне ответила нам на основные вопросы: главное мы с вами узнали, ну а детали,-уже потом. Дайте нам прийти в себя!

По поведению Льва Борисовича было видно, что он хотел еще что-то сказать, но сдерживался.

-Да,-поддержала его гадалка,-я полностью согласна с господином мэром, и на этом хочу с вами попрощаться. Давайте расходиться, так как уже четвертый час утра, а сегодня, пораньше, мне надо быть уже в Ильинске.

На этом вся кампания вновь поблагодарили друг-друга за участие, Лев Борисович немного прибрался в кабинете, закрыл его, и все вышли на улицу.

Все стали разъезжаться во своя-си, а Лев Борисович вызвался проводить Стеллу до гостиницы, и поехал на своей машине за ней. В гостинице они поднялись вместе на верх, на второй этаж, и Стелла пригласила мэра пройти к себе в номер.

Колдунья закрыла дверь на ключ, и сказала: "Мы с вами договаривались на десять штук зеленью, не так ли?"

-Да,-ответил мэр,-бабло у меня с собой, вот, возьмите,-и он протянул Стелле туго запечатанную пачку сотенных купюр.

-Понимаете,-ответила колдунья, беря деньги,-сегодня, при проведении сеанса , случился серьезный сбой, который едва не стоил мне жизни, и между прочим, жизни вам, Лев Борисович, поэтому я прошу вас удвоить сумму, и заплатить мне двадцать штук.

Такое заявление колдуньи повергло мэра в самый настоящий шок: с минуту он просто стоял молча, и хлопал глазами; казалось, что он онемел, или лучше сказать,-с ним случился паралич.

Наконец, он пришел в себя, и промолвил: "Я ничего знать не хочу! Изначально разговор шел о десяти штуках, и вы знали, на что идете! Знали, как профессионал, что может случиться все, что угодно, и что ситуация может выйти из-под контроля; и этот элемент риска был заложен в указанную вами сумму. Я вас еще спрашивал: "А не может ли случиться так, что возникнет какая-то непредвиденная ситуация, что дело пойдет не так, как вы запланировали, и в связи с этим возникнут непредвиденные расходы?" И вы мне что сказали? -"Нет,-такого случиться не должно, та сумма, что я вам назвала,-окончательная." Так как же теперь вас понимать?

-Во-первых, я сказала, что "не должно," а не что "не может;" а во-вторых,-вы сами видели, Лев Борисович, что произошло. Не вмешайся я вовремя, вы сейчас ходили бы попугайчиком, и чирикали; осталось бы вас только в клетку поместить, и был-бы самый настоящий попугай! И я вам клянусь, что именно в таком состоянии вы бы жили дальше, и никакие там врачи, экстрасенсы, колдуны, священники, и прочая братия, вам бы помочь не смогла. Вы так бы и влачили свое жалкое существование, так бы и умерли попугайчиком; и плакали тогда бы ваши денежки! Впрочем, если вы со мной не согласны, мы можем все повернуть назад, мне это вовсе не сложно сделать, тем более, что духи очень злые на вас, господин мэр, злые, потому что хотели избрать вас в жилище себе, а я не дала. Так что, вы согласны, что-бы я отмотала все назад, а?

-Хорошо,-скрипя сердцем ответил мэр,-через час вы получите все свои деньги.

-Вот это другой разговор,-колдунья улыбнулась,-вы только подумайте, какие суммы потекут теперь вам в карман благодаря мне! По-сравнению с ними, какие-то жалкие двадцать штук, -это капля в море. Только поспешите, ровно через час я вас жду. Мне спешить нужно.

-Хорошо, поспешу. А скажите мне теперь, госпожа колдунья, что за дух в действительности вселился в меня? По-моему, это был вовсе не дух деда Фастовского.

-Да, не деда. Это был другой дух; он просто прикинулся дедом, что-бы нам поверили. А потом, он вовсе не хотел покидать вас...видно ему в вас очень понравилось.

-А почему он не остался в попе? Сидел бы в нем, и все тут. И мне было-бы проще, -бабло бы целее было!

-Да,-ответила колдунья,-он с удовольствием остался бы и в попе, но рано еще. Поп нам еще пригодиться: не чирикая, он нам гораздо больше пользы принесет...пока принесет. Простите меня, я устала. Поспешите за деньгами, и ровно через час я вас жду. Я не прощаюсь, до встречи.

Стелла открыла дверь номера, и мэр вышел. Ровно через час он опять появился в гостинице, а еще через час колдунья уехала из Глухова к себе в Ильинск.

Батюшка Виктор попал домой в четыре часа утра, но несмотря на усталость спать не ложился; впечатлений, накопившихся за прошедшую ночь у него была масса, и он делился ими с матушкой, сидя за столом и попивая чай.

-Ничего, Оля, у меня не получилось с этой колдуньей. Сильная она, и стоит высоко. Все у нее есть, и обо всех она все знает. Знает даже то, о чем мы с тобой позавчера говорили. Ты знаешь, как ее это разозлило? Она в меня даже хотела беса вселить: еле упросил, что-бы пожалела, иначе не избежать бы нам с тобой беды,-стали бы бесноватыми.

От этих слов матушку передернуло. Она немного помолчала, а потом сказала: "Ты, Витя, старайся больше во всяких, там, мероприятиях с колдунами не участвовать; а то еще на нас с детьми все окошится. Ты то священник, тебе ничего не будет, а вот мы можем пострадать. Хотя, я хотела бы посмотреть на чирикающего Леву. Помнишь, как в Сергиевом Посаде о. Герман бесноватых вычитывал? Там тоже была одна баба, которая по-птичьи чирикала."

-Да, помню, что вычитывал, но такой, которая чирикала, -не помню. А что?

-А то, что он ее так и не вычитал: бес так и не вышел. А вот Стелла показала вам всем высший пилотаж: сначала вселила беса, а потом изгнала его. Вот это, я понимаю, действительно мастер-класс! Тебе бы так научиться! Ты представляешь, сколько бабла тогда можно было-бы заработать? Может быть тебе, Витя, у нее частные уроки взять?

-Сама бери, если хочешь. Я, лично, больше в эти игры не играю; с меня достаточно и сегодняшнего.

-А почему я?-повысила голос матушка,-семью кормить-то ты должен; вот и давай, шевелись. Впрочем, Витя, пошутила я. Раз уж это так опасно, ну ее, колдунью эту, к чертовой матери! Как нибудь и без нее проживем. Ты теперь с Левы главное не слазь: пусть разрешение на похоронный дом дает, для нас это сейчас самое главное. Я думаю, что это тоже будет неплохо; народ сейчас ускоренными темпами вымирает, и гробы, ямы, и всякие, там, памятники,- всем нужны. Без этого еще никто не обошелся.

-Да знаю я,-ответил батюшка,-пусть немного все устаканится, и через недельку я к Леве с этим вопросом пойду; обещал ведь! Главное, что-бы не кинул; хотя, по-идее не должен.

-Ну и хорошо, Вить, не будем думать о плохом, а лучше будем молиться, что-бы наше дело выгорело. А теперь пошли спать, поздно уже, -утро,-а ведь ты всю ночь не спал, столько пережил, для нас с детьми старался. Все будет хорошо, не бойся.

-Да, Оля, пошли спать, а то я еле сижу; Устал страшно.

Супруги встали из-за стола, и стали подниматься по лестнице на верх, в спальню.

 

конец второй части

 

 

 

 

 

Другие произведения автора:

МЕСТЬ ЧЕБУРАШКИ

СНОП-часть I

СНОП-часть III