Портрет. 6. Взгляд (06-08.1995)

Вечный гость

Увидев дверь, он подобрал ключи,
Вошёл и сразу всё себе присвоил.
Хозяину сказал: «Сиди, молчи».
Хозяйка зарыдала. Успокоил.

Погладил кошку, рыбок покормил,
Присев на стул, взял полистать газету.
Горячий кофе в чашечки налил,
Запил им шоколадную конфету.

Никто ему препятствовать не смел,
Ведь знали все, что это всё пустое.
Никто к нему претензий не имел,
Ведь он хотел лишь одного – покоя.

Его душа – магическое око,
И он мог видеть целое в частях.
Ему повсюду было одиноко,
Вот и скитался вечно он в гостях.

И кто он, он не знал, не знал откуда,
Не ведал он зачем и почему.
Я знаю, но рассказывать не буду,
Чтоб тайну эту не раскрыть ему.

Видел ли ты?

Видел ли ты ночью этой,
Как зажигались огни
Над напряжённой планетой,
Где мы все вместе одни?

Видел ли ты утром этим,
Вновь позабыв небеса,
Как нашим детям не детям
Стали роднее леса?

Видел ли ты в полдень ясный,
Как, осквернив времена,
Вопль издав громогласный,
Люди вкусили вина?

Видел ли вечером поздно,
Как ливень начался вдруг,
Как барабанил он грозно,
Кровь отмывая вокруг?

Видел ли, нет, я не знаю.
Я лишь беру карандаш
И рисовать начинаю
Жизнь – этот странный пейзаж.

Ты не забудешь картину
И не запомнишь меня,
После того, как я сгину
За пеленою огня.

Прощальный миф

Я восхищён твоею красотою
И грацией приятно удивлён.
Могла бы ты, возможно, быть мечтою,
В которую был страстно я влюблён.

Но ты лишь тень, идущая за мною,
А я лишь тот, кто обернулся к ней.
Мы разлетимся навсегда с тобою,
И никогда не станешь ты моей.

Я не увижу глаз твоих глубоких
И твоего прекрасного лица.
Ты не услышишь строк моих высоких,
Написанных в мгновенье до конца.

Ты никогда не встретишь ни рассвета,
Себя в моих объятьях находя.
Исчезнешь там, за горизонтом где-то,
Навеки в неизвестность уходя.

Летний привет

Я долго по волнам скитался
В просторах океанских вод,
Но вот в порту пришвартовался
Мой снежно-белый пароход.

По удовольствиям скучая,
На берег вскоре я сошёл
И, жажду жизни излучая,
Искать их в городе пошёл.

Сначала заглянул в пивнушку,
Там посидел, поговорил
И, выпив залпом пива кружку,
Приятно тело всё взбодрил.

И вот, по улицам петляя,
Нескрытой женщин красотой
Любуясь, с ними я гуляю:
Минуту с этой, десять с той.

Их взоров лаской вдохновляясь,
И радуясь всему вокруг,
Я в тех кварталах расслабляюсь,
Где каждый встречный брат и друг.

Погодой летней наслаждаясь,
Я всюду весело шучу
И, беззаботно прохлаждаясь,
Опять безудержно кучу.

И снова, нежно обнимая
Подруг случайных, я пою,
Целуя их, не унимая
Любовь безбрежную свою.

В миг улыбнувшейся удачи
Я развлекаюсь, как могу,
И, не желая жить иначе,
Вновь пью и сил не берегу.

И всем, распахивая душу,
Я шлю свой пламенный привет:
«Ребята, все быстрей на сушу!
Вот вам мой искренний совет».

Случай в море

«Ну, что там видно? Слышишь, идиот?
Ты что увидел там, что аж заткнулся?
И кто таких берёт служить на флот?
Эй, там, на мачте, ты там не загнулся?

Чего молчишь? Я что, не капитан?
Ты что, не слышишь моего приказа?
Давай, уже спускайся вниз, болван.
Да что же ты, совсем оглох, зараза?

А ну-ка, боцман, поднимись туда.
Узнай-ка, почему стоим на месте,
Прикинь, туман рассеется когда,
И доложи скорее, честь по чести».

Поднялся боцман. Ждали полчаса,
Но он не подал никакого знака.
На палубе притихли голоса,
А капитан лишь выдохнул: «Однако».

Когда же вновь он выкрикнул приказ,
Команда вмиг на мачту устремилась,
Но только все матросы скрылись с глаз,
Как тишина повсюду воцарилась.

Ругнулся капитан: «Ну, вашу мать…
Сейчас я сам залезу, разберусь.
Меня ничто не сможет обломать,
Ведь я без страха с чёртом подерусь.

Он миновал сигнальные огни
И увидал матросов онемевших,
И изумлённо над собой смотревших.
Сидели неподвижно все они.

Свой поднял взгляд и оторвать не смог,
Но понял, где корабль находился:
Он мачтой там, за что-то, зацепился,
У девушки гигантской между ног.

Русалка

Однажды шёл домой я через лес
И заблудился, пьяный, не нарочно.
Завёл меня в глухую чащу бес,
Наверно, чтобы погубить досрочно.

Я брёл, шатаясь, думая: «Вот так.
Теперь ты, братец, будешь выбираться
Неделю, месяц, ежели, дурак,
Не смог, куда заходишь, разобраться.

Так вышел я на озеро лесное,
Когда уж сил почти что не осталось,
А в нём, дразня мой взор, передо мною
Девица обнажённая купалась.

Она лукаво на меня взглянула,
Заметив вдруг присутствие моё,
И, поманив, призывно подмигнула,
Лаская тело юное своё.

К ней, бросившись, забыв про всё, в одежде,
Как только мною овладела страсть,
Я плыл, как околдованный, в надежде,
Что насладимся мы друг другом всласть.

И вот, начав в захлёб с ней целоваться,
Я от неё пьянел, как от вина,
Но, постепенно, стало мне казаться,
Что тянет вниз, как будто, нас она.

Я руку по спине спустил чуть ниже
И понял, что русалка девка эта,
А, при таком раскладе, не увижу
Теперь я больше никогда рассвета.

Я попытался расцепить объятья,
Но вырваться не мог уже никак,
И, обречённый вскоре умирать, я
Спросил её с упрёком: «Что ж ты так?

Ты девушка?» «Конечно», - отвечает.
«Тогда позволь тебя уговорить
И дай взглянуть на то, что означает,
Что можешь страсть ты удовлетворить».

Она, на эту просьбу, рассмеялась,
Сказав: «Ну, что ж, могу и показать.
Тебе недолго жить уже осталось,
Друзьям не будет шанса рассказать».

А я, в ответ: «Да мне бы лишь увидеть,
Коль всё равно придётся умереть».
Она решила, чтобы не обидеть,
На это место дать мне посмотреть.

Я, в то же время, шарил по карману,
Ведь ножик в нём носил с собой всегда.
Нашёл его и был готов к обману,
Дождался и схватил её тогда.

Русалка даже не сопротивлялась,
Лишь засмеялась: «Хочешь взять меня?
Я раньше так ещё не забавлялась».
«Тогда готовься», - прошептал ей я.

Она мне, изогнувшись: «Развлекайся,
К развратным благосклонна я делам».
«Ты, - я ответил, - только не брыкайся», -
И распорол ей хвост напополам.

Её, под вопли, содрогалось тело,
А я, плюясь, на берег выходил,
Прощаясь с ней: «Ты поиграть хотела,
Но не сопляк в капкан твой угодил».

Хочу сказать я нечисти различной,
Что мужика не просто задушить:
Хоть даже пьян, но, для свободы личной,
И не такое может совершить.

Циркач

Он агонией жизни охвачен,
И судьбою предопределён
Тот прыжок, что ему предназначен,
Чтобы кто-то им был удивлён.

Он идёт, кувыркаясь, по нитке,
Что натянута там, в небесах.
Он опасности видит в избытке,
Убивая, в зародыше, страх.

Он своею дорогой пугает,
Но привык он к ней очень давно
И по скользкому краю шагает
Так, как будто ему всё равно.

Он – факир, акробат и жонглёр,
Клоун, фокусник и чародей.
Он – гимнаст и трюкач. Он – танцор,
Поражающий танцем людей.

Кто придумал все эти забавы,
В смерть его вынуждая играть?
Не известно. И те были правы,
Кто сказал: «Он рождён умирать».

Огонь

Я жгучим танцем говорю,
Лаская воздух языками,
А чтоб не трогали руками,
В себе отчаянно горю.

Нескучен яркий облик мой,
Ведь только я воспламеняюсь,
Как постоянно изменяюсь
И обновляю танец свой.

Я не желаю ничего,
Считая просто нужным где-то
Потоками тепла и света
Дарить другим себя всего.

Мой танец дивный непонятен,
Но он магически силён,
И каждый в танец мой влюблён,
Ведь он любой душе приятен.

Я буду тем или иным,
Я буду так или иначе,
Но выполню свою задачу,
Оставив угольки и дым.

Дверь

Я открыл эту дверь
И извне говорю:
«Заходи и поверь,
Я тебя одарю».

Ты доверился мне
И увидел огонь,
И, усталый, на дне
Ощутил вдруг ладонь.

Я, тебя получив,
Полетел в высоту
И, всему научив,
Показал красоту.

Мы сорвались в обрыв,
Исчезая во сне.
Я позвал, дверь открыв:
Ты явился ко мне.

Ты теперь только мой.
Ты теперь только ты.
Ты вернулся домой
Из своей пустоты.

 Мне-себе наливай - 
Выпив чашу до дна,
Растворимся, давай,
В откровеньи вина.

А потом уходи,
Ты ведь всё получил,
И назад не гляди,
Делай, как научил.

Я останусь один
И открою вновь дверь,
И другому: «Приди, -
Я скажу, - и поверь».

Мёртвый мир

Мёртвый город: облезлые стены –
Грязных улиц убогий наряд.
Люди мрачные, как манекены,
Прячут все друг от друга свой взгляд.

В подворотнях безмолвные дети
Пишут вопли из матерных слов,
И во тьме, при неоновом свете,
Видно маски безликих голов.

Изнутри полусгнившие трупы
Равнодушной толпою идут
И везде, разделившись на группы,
Подыхая от скуки, живут.

Если здесь ты находишься с нами,
Значит, пробил и твой смертный час,
И тебя время, словно цунами,
Накрывая, убьёт, как и нас.

И, сквозь сон, до тебя донесётся
Шум бессмысленных страшных идей,
И никто, ты поймёшь, не спасётся,
И живых здесь не будет людей.

Каждый день все играют со смертью.
Ты не можешь на это смотреть,
Но захвачен в тиски круговертью
И обязан, как все, умереть.

Всем привычна давно эта драма:
Наше кладбище быстро растёт,
Словно свалка ненужного хлама,
И отсюда никто не уйдёт.

Здесь тебе уготовано место,
От тебя лишь покорности ждут,
И судьба твоя с детства известна:
Тут ведь всех на закланье ведут.

Зная, что ожидает награда,
Ты в себе похоронишь весь мир.
Всё тогда сразу станет как надо,
И, во время чумы, будет пир:

Предаваясь пороку наживы,
Как здесь издревле заведено,
Мертвецы будут думать, что живы,
И хлебать, развращаясь, вино.

Ты, как все, вылезая из кожи,
По проторенной тропке пойдёшь
И блаженства искать будешь тоже,
Но уже никогда не найдёшь.

И в холодной бесчувственной плоти
Не отыщешь нигде ты тепла,
И, внезапно сорвавшись на взлёте,
Не поймёшь, что душа умерла.

И во власти слепого забвенья,
Уничтожив себя самого,
Будешь всех ты губить без сомненья,
Сам не ведая даже того…

Так проходят здесь дни и недели,
Также месяцы, годы идут.
Тут замешаны все в грязном деле:
Все друг друга к могиле ведут.

За окном целый мир умирает.
Там, на этой несчастной планете,
Смерть себе всё вокруг прибирает,
И ты тоже за это в ответе.

Без двух недель

Без двух недель, как нету лета.
Без двух недель, как нету дня.
Без двух недель, как нет меня,
Который понимал всё это.

Без двух недель, как всюду ночь.
Без двух недель, как я ушёл.
Без двух недель, как дождь пошёл.
Без двух недель всего. Точь-в-точь.

Без двух недель, как нет мечты.
Без двух недель, как ты вернулся.
Без двух недель, как понял ты.
Без двух недель, как отвернулся.

Без двух недель, как срок мой вышел.
Без двух недель. Я не успел,
И ты тех песен не услышал,
Которые тебе я пел.

Без двух недель, как ты уныло
Втянулся в жизни канитель.
Без двух недель, как это было.
Без двух недель, без двух недель.  

Другие произведения автора:

Полёт. 3. Храм (06.1998-02.1999)

Диктатура ума. 6. Искажение оккультизма

С Любовью к людям

Это произведение понравилось:

Василий Мороз