Описание дома поэта

стилизованный перевод с польского произведения К.И.Галчинского

Я рад, что наконец друг друга мы узнаем,
Моя шотландская кузинка.
Наш дом красив, почти что как картинка
Из книги сказок, что мы не читаем.

Кастор и Поллюкс – братья, что стоят в воротах
Лицом друг к другу, выше – вид фронтона,
Где милый свет ложится с небосклона
Лучами теплыми, как звуки у фагота.
Сказать по правде, не в восторге домом и насельник.
Был пьяница строитель и большой бездельник.

Здесь у ворот калитка, рядом тешат око
Две кнопки: черная и ярко золотая.
Одна из них звонит не затихая,
Другая – изредка, от срока и до срока.

Даем звонок. И что же? Главное терпенье.
Звонить же можно хоть до посиненья.
Неважно сколько мы звоним по сути
И плохо, если злость у нас в совете…
Тут надо знать, что любит заливать в буфете
Наш старый и бессовестный Пафнутий.

Но если все ж на вас он смотрит трезво,
Валяйте на терраску… Только резво.
Там псы голодные всё щерятся у будки.
(Их мясо у Пафнутия в желудке).

Терраска широка как птичьи гнезда.
Достаточно, что кто-то там присядет
И размечтается уже, на небо глядя,
И тосковать захочется по звездам,
И повздыхать, не говоря ни слова
О том, что никогда не будет снова.

Здесь часто так молчу я с дамой сердца,
Внимая звездам и шептанью сада,
И хорошо, когда от злого взгляда
Надежно прячут нас родные дверцы.

Войдем же в дом: подсвечник там голландский
Сверкает над столом и режет око шилом.
У прадеда давно еще служил он,
Его печали золотя огнем тосканским…
От деда перешел к отцу. А я мечтаю с братом,
Что сын мой или дочь вручат его внучатам.

Уж если мы при лампах, то позволь, кузина,
Тебе созвездия всех ламп у нас представить:
Одни из них сгорают в сердце чинно,
Другие же – огнем сжигают память.

Висячие, сидячие, из дерева, из глины.
На них цветы, и ночь, и серафимы.
Их столько всех, что ты бы не угадала,
Когда они ударят в огненные лапы
И ослепят пронзительно из зала,
Кто в доме том живет: я с дамой сердца или лампы?

А на одной из ламп из мамонтова бивня
Висит гроза морей и плетень из бамбука.
И если дома мы сидим в оковах ливня,
Свет этой лампы – нам любви наука.

Теперь послушай: на стене две полки
Под надписью NARCOTICA, VENENA…
Кузина, не дрожи, ведь здесь живут не волки.
Ведь это только рифма для катрена.
Мы можем снять, уж коли не по нраву.
Другое что-нибудь окажется на славу.

Вернемся к теме: две большие свечи
Мерцают над камином тихим светом.
Ах, печи – бред! До чёрта эти печи!
Да здравствует камин! Гори сто лет поэтам!

А при камине том – орехи на подносе,
Пафнутий в дупель и бутылка виски,
Два кресла, граммофон большой и диски,
А за окном – смеется листьям осень.
На стенке снимки: я – в далеком детстве
И Папа Римский улыбается в соседстве.

Как кони скачут тени, стелятся их гривы,
Табун теней бежит, летит от канделябра,
И оживают города в фаянсе блюд красивых,
И в царстве том теней ты выглядишь так храбро.

Когда же ночь укроет сладким дымом.
Уснем мы по углам в постели с балдахином.*
Над балдахином ночь, сова и крыша,
И ангелы небес над нами свыше.
Святою правдой это нами взято.
Луна и ночь как лунная соната.

*     В оригинальном польском тексте у К.И.Галчинского:
Gdy noc glebsza zasnuje nas swym slodkim dymem,
Zasypiamy oboje w lozku z baldachimem...
Дословный перевод:
Когда нас ночь глубокая затянет сладким дымом,
Заснем мы оба на кровати с балдахином.

(на фото: я в 40 лет)