Нет, я не стремлюсь изменить этот спятивший свет. Не брезгую миром, я знаю, другим он не будет. С гримасой сатира я зло выметаю на нет. Я знаю, всегда будет кто-то, который осудит.
А там, за домами покинутых мной городов, Печаль неуемная плачет седыми дождями, И кто-то любимый, забытый для радостных снов И чает, и любит — руками, глазами, ушами.
А там, за пределом грозящей войной суеты, Словами играют продавшие совесть подонки, И каждый твой шаг выверяют, как злые кроты, Основы любви подрывая в безудержной гонке.
А там, за асфальтом нехоженых мною дорог, Закатом ложится на души людские дремота, И в спящую совесть вселиться пытается Бог В ночном пробужденье забытого Богом кого-то.
И там, за полетом ночных сумасшедших безумств, Впишу я главу в эту первую громкую повесть, И в этом смятении разных и пафосных чувств Я выберу совесть, я всё-таки выберу совесть.