Я - один с моим огромным страхом и тоской. Нет никого в моей пустой квартире И ничего. Есть только мрак ночной И ничего другого в этом мире. Я все могу здесь. В этом виден страх И одиночество - оргазм без поцелуя. О самых диких думать здесь вещах С желанным наслаждением могу я. Могу кричать и выть во всю гортань, Могу плясать, могу дрочить, могу плеваться. Никто об этом не узнает, даже дрянь, С которой также я могу ругаться. Да, я один, могу сходить с ума... Как роды это, все обрезано, умыто - Лишь одиночество и только нагота, Благословение во всем, что пережито. И масса времени пустого, в якоря! Минуты валятся на вас как небоскребы. Ты тонешь в них. Пустыни и моря, Озера, океаны - воды злобы. И время бьет с топором мясника. Ничто - весь мир. И я - не я здесь... Всему есть имя - имя дурака. Все надо выучить, попробовать на счастье. На память мне приходит женский пол, Все женщины и девушки на свете, Все, что я знал и в жизни не нашел, Все, что я выковал из цепи лихолетья. И каждая из них закована с другой... Страх одиночества и страх быть вновь рожденным. И дверца матки вся распахнута дугой. Страх и стремление куда-то быть внесенным. Это в крови у нас - по райскому тоска, Тоска по нереальному, по сказке. Наверно все идет у нас с пупка И с дырки, что слезаем как с салазки. Срезают пуповину, делают шлепок И все - готово! - вы уж в этом мире, Плывете по теченью без порток - Корабль без руля в любой квартире. Вы смотрите на звезды, а потом На собственный свой труп глядите гадко. У вас везде глаза, глядите даже ртом, Глядит подмышка, даже ваша пятка. Далекое становится вблизи, А близкое становится далеким. Движенье постоянное в пути, Изнанкой выходящее безоким. Вас крутит и мотает много лет, Пока не попадете вы в полымя, Что превращает вас потом в скелет И все, что остается, - только имя.
Новые
Меню
