Тортик

 Стоял упоительный дальневосточный вечер. Уставшее за служивый день алое солнце после трудового дня обессилено скатилось с золотых крестов на синих целомудренных куполах морского Свято Никольского божьего храма и утонуло в заливе Петра Великого. Природа начала потихонечку готовится ко сну. С сопок в переулки Владивостока, закрученных между домов в хитрые морские узлы, заспешили городские сумерки. Камни на мостовых тихо шептали о прожитом дне.

На безоблачном бездонном небе стали появляться первые загадочные звезды, готовые сторожить покой и сон дальневосточников. Серп молодой, сырного цвета Луны, прыгая, как зайчик старался облобызать весь небосклон. На улицах от света божественных небес начали зажигаться первые городские фонари. Город стал наполняться тайнами и загадками. Скрипучие трамвайные вагоны на переплетенных рельсах, держась за провода, как писал в свое время коренной одессит Исаак Бабель «лежали на улицах плашмя, как издохшие лошади». Был позади пик пассажирских перевозок. Общественный транспорт по Ленинской улице Владивостока шел почти полупустой, устало, волоча городскую темень за собой.

Разудалая городская жизнь дальневосточного приморского города, негласной столицы Дальнего Востока постепенно перемещалась с улиц на танцплощадки и во влагалища приморских ресторанов, где начиналась гульба с мордобоем до утра. Слабый прибой тихо стучался в гранитную набережную около Морского вокзала прибрежных сообщений и музея Арсеньева. Полярная звезда, освещая серебреным светом подводную лодку-памятник С-56, как компас четко показывала курс на север.

В порту усталые краны, как гигантские цапли привязали свои клювы к причалам за кнехты. Портовые сооружения в вечерней дымке своими расплывающимися силуэтами напоминали полузатопленные корабли. Простой народ, торопясь, прятался в свои бетонные скворечники, чтобы быстро-быстро поклевать то, что достал за день и залечь с набитым чревом на свои диваны перед телевизорами для дальнейшего беспокойства за благосостояние семьи.

Безумно уставший капитан-лейтенант по имени Иван с отчеством Николаевич и пустым желудком, как отстрелянный рожок от автомата, но с большим чувством выполненного воинского долга перед своей Родиной ехал со службы домой на мыс Чуркин. Иван Николаевич уже полчаса трясся на старом раздолбанном жизнью и рельсами красно-желтом трамвае в сторону площади Луговой. В вагоне сквозило.

Наполненный тусклым светом долгий, как воинская служба трамвай устало огибал бухту Золотой Рог. По проходу трамвайного вагона на переднюю площадку прошла тучная, словно беременная, яркая женщина с таксой на поводке. Такой толстой и длинной, как солитер собаки, с волочившимся животом по полу каплей в жизни не видел. От удивления он непроизвольно сделал лицо внутрь себя и тихонечко присвистнул. Дама, услышав реакцию пассажира, обидевшись за собаку, тут же выдала:

- Сам такой! - и с гордо поднятой головой вышла на остановке.

Вагон тронулся, и колеса в тряском трамвае продолжили монотонно стучать. Вы знаете, почему они стучат? Не знаете? Все очень просто, как объяснил Ивану Николаевичу его давнишний дружбан Михаил Геннадьевич:

- Площадь круга-колеса этой железяки равняется пи эр квадрат. Так вот, Ваня, в трамвае и стучит при движении об рельсы этот самый «квадрат»!

Впереди, в трамвайном вагоне на месте «Для пассажиров с детьми и мужчин инвалидов», села миловидная молодая женщина с четырехлетним пацаном, увлеченно терзающим сдобную булочку. Мальчишка елозит на коленях, будто у него ежик в коротких шортиках.

На очередной остановке в переднюю дверь, входит мужчина средних лет в дождевике с капюшоном, с туристическим рюкзаком за плечами, удочками, рыбацкими снастями и садками в руках. Малыш, увидев удивительно для него одетого дядю, застывает, как омлет на сковороде. Картавя и не выговаривая букву «Ры», по-детски непосредственно и удивленно по-мальчишечьи звонко восклицает тонким дискантом на весь полупустой вагон:

- Мааа! Мама! Смотли! Дядя ебак с ебалки едет!

Наискосок от Ивана Николаевича в трамвайном вагоне, задумчиво и соннодремлюще сидит пожилая женщина, которая, склонив голову к окошку, не замечает проплывающий мимо нее вечерний город. По виду застывшего пожилого человека можно понять, что она очень устала за день и у нее тяжело на сердце, будто на нем лежит камень. Рядом с ней на трамвайном ободранном пластмассовым сиденье стоит, перевязанная красивой тесемкой, яркая большая коробка с названием «Торт».

Атмосфера в вагоне после выхода матери с ребенком по-прежнему продолжает стоять умиротворенная и богоугодная. Слабо мерцают неоновые плафоны в вагоне. Уставшая тетка-кондукторша, перевязанная служебной сумкой на задней площадке тихо дремлет, посапывая в рулон трамвайных билетов. Слышатся убаюкивающий стук колес, предупреждающие звонки трамвая, разгоняющего встревоженные тени и приглушенные гудки суетливых автомобилей за стеклами вагонных окон.

Эта городская идиллия нарушается на очередной остановке, когда в трамвай, как стая задиристых воробьев влетает большая шумная ватага молодых ребят и девчат. Они оживлены и добродушно возбуждены. Одни в руках держат цветы, другие - бутылки с вином, пакеты с едой и небольшого размера коробочку с тортом. Звучит добрый смех и цивильные шутки.

Молодежная компания, уютно располагается на сидениях позади старушки, которая «уйдя в себя» на шум молодых никак не реагирует, продолжая так же молча и задумчиво смотреть в черное окно, где клубился темнотой городской вечер. Городская усталость безуспешно бьется в трамвайное окно. Внимание молодых ребят привлекает живописная коробка с тортом пожилой женщины. Видно, что молодежь, молча взглядами между собой сравнивает размеры коробки своего рахитичного тортика и огромного и пышного чужого. Разница в них видна невооруженным взглядом, причем не в пользу торта ребят.

В головах архаровцев рождается проказная идея. Ребята незаметно от бабушки быстро и ловко подменяют её коробку с тортом на свою. Молча, как крысы с корабля, стуча своими худыми лопатками о поручни, на очередной остановке сматываются сквозняком из трамвайного вагона. Все происходит так быстро и стремительно, что окружающие пассажиры не успевают предупредить пожилую женщину о дерзкой выходке ребят. Трамвайная дверь хлопает, как выстрел. Все цепенеют от дерзости и неожиданности.

Пассажиры вагона видят, что пожилая женщина встрепенулась от своих тяжелых дум. Не спеша, поворачивается к своей коробочке, удивляясь ее маленьким размерам. С любопытством, развязав чужую бечевку, непонимающе смотрит на ярко сладкое и кремово песочное содержимое тортика. Люди, сочувственно глядя на эту дорожную ситуацию, понимающе начинают качать головами. В грустном взгляде старушки можно было увидеть море сосредоточенной грусти и задумчивой скорби. Через некоторое время в тиши трамвайного вагона раздается старческий вскрик-удивление:

- А г-где моя к-кошечка? - старушка в своей коробке из-под торта перевозила свою милую и симпатичную кошечку игрунью.

Все пассажиры, еще не догадываясь о второй половины фразы женщины, начинают понимать, что теперь этот стоящий перед ней пусть даже красивый и вкусный тортик все равно не заменит ей общения и ласки ее пушистого четвероного друга.

- Я так хотела ее по-человечески похоронить...

Другие произведения автора:

Артист

Кнехт

Плавки

Это произведение понравилось:

Лариса Калинина