Новые
МенюПро то, как враг народов войну выигрывал
30 марта 2012 — Григорий Рабинович
Про то, как враг народов войну выигрывал.
А мы войну без того-сего выиграли…
Одна из любимых фраз отца всех тех безмерно различных лицом народов, что были крайне обездолены и близко-то явно совсем уж неправым его отцовством.
Бессмысленное то дело пытаться пробить брешь меж дураком и всей его глупостью…
Джек Лондон, «Зов предков».
Товарищи сталинисты, данная книга была написана никак не по вашу честь.
Да и вообще, то самое совсем безнадежно же наихудшее во всей той официально признанной кривде – это как раз именно то, что нет, как нет ни малейшего шанса хоть сколько-то славно и беспроигрышно вполне вот стояще ее переделать в светлую и святую правду времен Второй мировой войны.
Автор.
1
Всем нам до дикого скрежета зубовного, без тени сомнения, весьма вот надежно знаком тот крайне слащавый и будто бы вполне здравый, как и сколь четко же со всех сторон до конца верно обкатанный подход ко всему тому отчаянно вопиющему и никакими обыденными словами не передаваемому событию.
А именно как раз тому, которому и впрямь довелось навеки искромсать и искалечить невероятное множество человеческих судеб.
Вторая Мировая Война со всей безупречностью явила собой, наиболее беспристрастное проявление всей жесточайшей и чисто ведь буднично обнажающей белые людские кости никак доселе и немыслимой цивилизованной дикости.
Ну а похуже его могло бы оказаться одно то, и по сей день слегка где-то пока еще тлеющее впереди – Третье общемировое кладбище.
Причем да от такой злой судьбы Господь Бог нас всех пока еще явно так действительно миловал.
Да только никто ведь никак не избавил до чего еще нерадивый же род людской от сколь многозначительно так патетически-помпезного освящения без всякой тени сомнения, считай всенародного героического прошлого.
Даже и современным властям не в едином их бесслезном глазу ничего подобного и близко так вовсе же нисколько не нужно.
Поскольку коли та исконно лживая, как и бестрепетно официозная линия освещения всей той всенародно кровопролитной войны некогда уж на деле станет выглядеть хоть сколько-то «беспричинно», для кое-кого на редкость так вовсе неприглядно иначе…
Нет уж, как оно сходу понятно – при подобном раскладе тупо бросаться неисчислимо многими людскими жизнями отсель уж окажется делом несколько не в меру чересчур щекотливым, да и никак не ко времени весьма затруднительным…
Ну, а между тем нечто подобное при любом том или ином хоть сколько-то удачно сложившемся случае именно что вновь той, беспринципно же нечистоплотной на руку власти может еще сходу как-никак, а до чего только дюже весьма вот ко времени сходу понадобится.
Ну, а именно потому она крайне так помпезно всячески же столь старательно перевоплощала реальную войну и имевших личность героев в тех самых бестрепетно переполненных гордостью за всю свою отчизну безликих защитников родины, на деле начисто лишенной всякого настоящего материнского лица.
2
А, наверное, чисто поэтому, то сколь бесстыдно глянцевое и восторженно героическое переосмысление, куда вернее совсем же чудовищной, нежели чем вполне одинаково для всех нас великой беды, и имело самый безупречно наглядный, можно даже сказать, удивительно панорамный вид… сплошной казенной лжи кем-то чисто загодя выверенной кривды.
И это считай как раз в данном неверно искусственном свете в том «бесконечно дорогом и всеми нами любимом СССР» и было весьма уж искренне принято – столь подробно освещать «путем строго научного подхода» все те никак невообразимые всяческому обыденному человеческому сознанию более чем жесточайшие лихолетья всей той былой войны.
Истинно великие страдания самых конкретных людей были при этом совсем до конца безоглядно стушеваны, оставались, считай уж вовсе за кадром.
Ну а на самое первое место сколь еще спесиво всячески выдвигался именно тот великий энтузиазм, тех, до чего смело поднявшихся на защиту отечества, столь браво ведомых коммунистической партией героических масс…
И лучше всего обо всем этом, конечно же, высказался большой поэт и бард Александр Галич в его песне «Баллада о твердой волюте»
«Над немыми могилами - воплем! – надгробья…
Но порою надгробья - не суть, а подобья,
Но порой вы не боль, а тщеславье храните
- Золоченые буквы на черном граните!..»
Причем подать все это как раз под эдаким (вместо живой крови) томатным соусом и было сколь явно задумано как раз, дабы всячески усладить зоркий начальственный взор, а именно тех еще самых безразлично тупых бездельников и дармоедов, что неизменно почивали на лаврах чужой — не ими, а народом – честно завоеванной славы.
3
И это как раз им весьма же несусветно сходу разом еще возжелалось…
Воздать-таки должное бравому солдату, но вовсе не по его доподлинному званию вечно живого (даже вот коли и безвременно погибшего) защитника родины…
Ну, уж нет, все те мыслимые и немыслимые почести ныне ведь полагалось воздавать совсем никак не ему, а той аморфной и никому и близко не ведомой и НЕ ИЗВЕСТНОЙ ЕГО ФИГУРЕ…
А людские кости, которые прямо-то после войны еще вот было возможно с той или иной довольно большой долей достоверности, хоть сколько-то вполне опознать…
Самописки и без того частенько оставались пустыми и никак не заполненными…
Да только время неумолимо же сделало всех их вовсе-то явно непригодными хоть к какому-либо более-менее возможному ныне прочтению…
Но и неопознанными – людей при любом раскладе непременно же следовало весьма так достойно со всеми почестями сколь вот давно так перезахоронить, поскольку еще издревле считалось, что война никак не окончена, пока не был предан земле самый последний из погибших на ее полях сражений солдат.
Да только те безлико идейные коммунистические заправилы и в мыслях своих никак не порывали с прошлым во всей той до чего еще безгрешно так непримиримой войне, может быть чисто формально и со своим, но уж в особенности в момент великой и критической опасности, как никогда им всецело чужим и безымянным народом…
А не потому ли белые косточки некому и по сей день неизвестных, а, следовательно, и безвестных защитников родины так и остались лежать на полях и весях той и поныне необъятной страны, и всех их считай так преступно, никак уж не предали совсем никакому более-менее достойному погребению…
Ну, а все те официальные почести героям войны в СССР, явно вот были чистейшей воды дутой фикцией и полностью безнравственной профанацией.
Те истинно настоящие люди были уж наскоро так со всей ведь суровостью вычеркнуты из списка погибших, поскольку те павшие были одной лишь никак нерушимой живой стеной, доблестно вставшей на пути подлого врага.
Отчаянная храбрость этой людской стены как раз и была в чьих-то глазах сколь удивительно непомерной и столь же внеличностной, как и броня броненосца «Потемкин».
То есть если и воздавали большевики почести погибшим на фронтах Второй мировой войны, то только лишь в виде неких совсем уж бестелесных мемориалов немеркнущей славы, в коих отдельная личность и близко никак не в едином глазу попросту так нигде явно вот не проглядывает…
4
А впрочем, автору никак не хотелось бы сколь еще огульно чернить, кого бы то ни было, однако то-то ведь и оно, что как есть, безусловно, до чего сходу необходимо полностью разом восстановить ту вполне достоверную историческую справедливость…
Куда естественнее, да и честнее (пускай даже и скрепя сердце) будет признать бездельниками, трусами и подлецами довольно-то мизерно малую кучку безжалостных большевистских олигархов.
И в то же самое время тем до самого конца обескровленным и бессловесным народным массам все-таки разом еще должно будет до чего сходу воздать по их, отнюдь никак совсем нескромным заслугам.
Но ярые сталинисты обо всем этом думают уж как-никак непременно так явно иначе!
По их мнению, «Лев во главе стада тупых баранов, куда значительно лучше, нежели чем целый прайд львов с бараном во главе».
И уж это и есть та наиболее любимая поговорка до чего еще многих убежденных поклонников того самого вполне до конца сытого людскою кровью вождя.
Причем эти подчас крайне степенные и уравновешенные люди, про то и близко так, вовсе никак не догадываясь, во всеуслышание до чего еще громогласно же объявляют именно всю ту доподлинно настоящую горемычную правду…
Да вот, однако, была она в их речах весьма безотрадно и крайне помпезно во всех своих сочленениях фактически вывернута, считай до конца полностью до чего многозначительно так наизнанку.
Баран изо львов пушечное мясо и смазку для вражеских штыков некогда чисто так по-комиссарски бескомпромиссно разом уж само собой сделал…
5
Да и то на редкость безлико серое умом все его ближайшее окружение было ему, кстати, во многом сколь еще надежно, считай уж горою разом под стать.
Поскольку и впрямь довелось данной довольно пестрой когорте, сходу так явно уж быть, в том, можно сказать, считай едином ряду со своим бессменным вождем.
Ну а как раз в свете того они ведь и были одним разве что тем, до чего лупоглазым же скопищем полностью так раз и навсегда нравственно сгнивших подонков.
И главное, были все те суровые тени пролетарского диктатора сколь давно вот ему со всеми потрохами совсем беззаветно запроданы и почти бессознательно всею шкурою чисто так по-лакейски же преданы.
Ну а именно в свете того и не задавали они вовсе-то никаких и впрямь тогда попросту сугубо так явно излишних вопросов.
И главное, все — это на деле как есть уж чисто вот попросту потому, что в то самое сплошь и рядом пропахшее уголовным духом время все это было считай той еще жуткой и лютой смерти на деле вот разом подобно.
Да и вообще, та некогда невероятно всемогущая сталинская власть фактически вся почти безо всякого остатка только лишь и состояла из тех самых осатанело невежественных, воинственно бесчестных буквоедов и людоедов.
То есть, во всей своей совокупности, были они именно той еще лютой сворой как раз тех самых олухов, что попросту ничего постороннего их слуху никак не желали, собственно, ведать, пока их любимый диктатор не высказал своего на все времена единственно верного мнения.
Да и вообще все эти грозные, словно Зевс (по телефону), людишки были, куда похуже любого сказочного, до чего беспрестанно так и испускающего дым и пламя монстра…
И это как раз они более чем беспощадно и пламенно воплощали в суровые будни войны, все те невозмутимо бравые принципы победы абсолютно любой же ценой.
И при этом они и впрямь заносились всею своей острой, как клинок мыслью весьма немыслимо куда-то разве что вдаль.
То есть более чем уж спешно так и строили они все те свои крайне величественные воздушные замки…
Подчас сколь искренне веря, что они ведут свой народ к счастью и процветанию.
А впрочем, этаким безбожно нелепым чаяниям никак ведь и близко вовсе не довелось гнездиться на самой вершине власти самых отменных скотов!
Эти люди были весьма же прагматичны и трезвы во всех своих исключительно весомых суждениях.
Да и вообще эта власть как никогда всею мощью возвышалась над своим отныне, считай лишь поболее, нежели чем некогда ранее бесправным народом.
Причем всячески попирая его советская власть, столь торжественно превозносила то добро, что она ему лишь разве что сулила, но никогда при этом в руки не давала.
Ну а счастливо умирать за то, что было всем и каждому только лишь глумливо наобещано, советская власть сколь громогласно требовала вовсе-то уж до чего еще безропотно и гордо.
Да и вообще сталинские коршуны с самого еще начала войны яростно создавали ни для кого и близко ведь никак неподъемные планы истинно пламенного разгрома буквально-то в пух и прах всех тех нагло вторгшихся вглубь страны группировок противника.
Да только все те чересчур по-простецки невежественные и слепо бравые их броски совсем так наобум и вслепую разве что строго вперед и вперед в том-то еще самом начале войны и стоили же стране всех тех никак нескончаемых рек солдатского пота и крови.
Причем в той чисто насквозь же блистательно идеологизированной, как и ни в едином своем лживом глазу более чем толково весьма вот нескромной советской мифологии, все это, как всегда только и прозывалось теми довольно ведь неудачными контрударами самого начала ВОВ.
ДА и вообще той наиболее заглавной первопричиной разгрома и подчас чисто физического уничтожения, как и чудовищно позорного плена, почти всей своей кадровой армии господа большевики донельзя угрюмо объявили одну ту исключительно мнимую неготовность всей своей страны ко всякому доблестному отражению чьей-либо зачастую совсем же внезапной вражеской агрессии.
Страну от нее должны были, как оказывается, защищать некие вовсе так другие, куда поболее стойкие защитники, поскольку у тех, что тогда были в наличии, дисциплина и впрямь на обе ноги до чего так весомо сколь жалко хромала.
А между тем то и близко не были некие же вовсе обезличенные людские массы, у всех тех солдат и народного ополчения были вполне настоящие имена и фамилии.
И они лишь явно как есть тогда оказались на редкость вовсе безоружны пред страшным и хорошо организованным врагом.
И главное, той наиболее бесспорной и настоящей первопричиной всему тому и было как раз ведь именно то, что Красная армия того времени незадолго до того всецело вот пережила до чего невообразимо же колоссальный внутренний разгром.
Причем речь тогда шла именно о самом безусловном и на редкость безжалостном хирургическом удалении из тела армии до чего немалой части от всего ее старшего командирского состава.
Причем нечто подобное как раз и случилось в том-то самом изуверски зловещем 1937 году.
Ну, а кроме того, те отныне вовсе безликие массы бездумно и одноразово сколь еще бесхозно использовались большевиками именно как средства для достижения некой той единственно же важной и общей цели, взятия моста, одного того почти наверняка самоубийственного броска под надвигающийся танк…
И все – это так и происходило, причем разве что потому, что все те миллионы людей для предводителей сталинской орды всегда были никак не более, нежели чем исключительно грубыми орудиями.
А как раз потому вот их задачей только и было, что до чего еще бессознательно же приближать их личную только лишь разве что затем некогда грядущую, более чем блаженно наилучшую жизнь.
Правда, на самом-то деле она имела все те, до чего сугубо индивидуальные свойства чьего-либо чисто уж всею душой сладострастно желаемого блага, но как раз про то серым массам было знать явно ведь никак вовсе-то, и не положено.
Тот народ вообще было сколь еще легко считай на раз-два довольно-то весело сходу объегорить, как следует, ради того весьма ведь здраво воспользовавшись всей его крайне наивной бесхитростностью и сущим-то безыскусным невежеством.
И все же его и близко никак нельзя было повести до чего только сходу нахрапом захватывать некие далекие и чужие земли во имя, безусловно, так самого наглядного улучшения условий именно что своей личной жизни.
Однако при всем том никак не составило бы ровным счетом никакого труда и впрямь-то всецело суметь до чего делово и умело весьма вот резво погнать все те людские массы весьма яростно завоевывать чьи-либо крайне далекие от всякого их полностью простонародного сознания иностранные государства.
Поскольку только-то и всего, что главной причиной нынешней агрессии надо было сходу назвать считай уж то вовсе так беспримерно доблестное преображение ко всему тому исключительно наилучшему тех столь давнишне скотских же условий существования.
И уж как оно и понятно не кого-нибудь там еще, а как раз-таки всех тех жителей тамошних неистово зловещих вотчин капитализма.
И ведь во все это серые массы российского люда вполне так могли бы явно поверить.
Ну а потому и проникнуться чувственным пониманием истинно суровой необходимости рыцарского похода, дабы сходу так положить конец всему тому непомерно чудовищному засилью общемирового и вконец зажравшегося буржуинства.
Народ был некогда, куда ведь явно до чего же сильнее в вере, а именно потому от него за той, сколь отъявленно нечестивой идеологией и надо было хоть как-то ведь совсем не по рыцарски еще считай так загодя спрятаться.
Причем нечто подобное для большевиков и было делом той самой первой, можно даже сказать первостепенной необходимости.
Ну а без всего этого им было тогда попросту вот явно уж никак и близко нельзя.
Сладкие грезы светлого грядущего разом вот заставляли народ, жующий одну ту гнилую ботву, во что-то и впрямь несусветно блистательное истово верить.
Ну а от всего того его душа и стала через два-три поколения сколь серьезно больна и полностью так отныне подчас уж донельзя бесчувственна…
Но дух его, слава тебе. Господи, пусть и потихоньку, медленно, но, верно, до чего еще постепенно ныне как-никак вполне восстанавливается…
6
Это чувствуется, в том числе и потому, как понемногу ныне начала оживать даже вот и простая русская речь.
Да только для, куда и впрямь весьма поболее продуманного восстановления всего того, что некогда было сколь явно утрачено во времена бесславной эры бесноватого большевизма, нынче бы нужно весьма старательно усилить самое полноценное осознание насколько и впрямь была чрезвычайная тяжесть всей его до чего широкой железной пяты.
А она между тем столько-то лет вот неизменно довлела над самим же сознанием в поте лица всех трудящихся граждан.
Да и заодно крайне ведь важно будет разом смахнуть с лица точно той же власти все те до самого так неприличия лживые слезы, по поводу будто бы вовсе-то совсем разнесчастной и гиблой ее судьбы.
Поскольку до чего крайне честолюбивым большевикам во времена ВОВ и близко никак не «пришлось» на деле управлять несобранным, разболтанным, и всецело как есть исключительно недисциплинированным народом»…
И главное, именно в этаком весьма беззастенчивом духе кое-кому уже после войны разом и довелось во весь свой голос более чем сходу до чего залихватски так самоедствуя только лишь и глаголить…
Ну а тем, сколь беспрестанно разве что лить и лить воду на мельницу вполне вот искренне кичливого западного самомнения…
А те и впрямь самой наивысшей же пробы снобы и поныне весьма ведь беззаветно преданы великому делу на редкость прочувственного восхваления как раз-таки чисто своей довольно-таки совсем же скромной роли в славном деле разгрома германского фашизма.
Причем это как раз только, поэтому школьные учителя на Западе столь заносчиво раз за разом неизменно твердят своим ученикам о том, что русские (а вместе с ними и все остальные народы СССР) во время войны играли на гармошке в обнимку с медведем.
А посему и все те лавры, и почести победителей коричневой чумы 20 века есть уж исключительно их строго так личная прерогатива.
И ясное дело, чьих именно веских слов то и был на редкость многозвучный и многоголосо сладкоречивый перепев…
Поскольку как раз чисто подобным образом оно ведь всеми теми великодержавными солдафонами, и подается на плоском блюдечке для всего того остального праздно скучающего мира!
И тут уж все в принципе до чего еще сходу ведь понятно эти самые державные держиморды разве что весьма ведь мелко дрожат за одну только честь и славу своего собственного генеральского мундира.
7
То есть, та официальная и на редкость строго ведь чисто большевистская псевдоисторическая «правда» буквально все на этом свете разом уж выворачивает попросту до чего еще совсем вовсе так наизнанку.
И это чисто как раз она со всею твердой безукоризненностью «строго научного подхода» вполне доходчиво до чего сходу разом и со всей ясностью доказала.
А именно, что Иван-дурак был во все те почти ныне былинные времена ВОВ совершенно недобросовестен и недисциплинирован, невежественен, да и вообще попросту непроходимо туп, словно то еще трухлявое полено.
Причем, как и понятно, на западе всему этому весьма охотно верят, а почему бы и нет?
А между тем сметливые господа англичане попросту же, грубо говоря, дали деру из-под Антверпена (да еще и с того почти официально данного им весьма ведь милостивого разрешения Гитлера), побросав впопыхах по пути все свое военное имущество.
Ну а российский бравый люд сумел эвакуировать в великой спешке заводы, да и развернуть их за Уралом почти что совсем на голом месте.
Вот уж, действительно, кому это только данное великое дело и впрямь могло оказаться на деле как есть по плечу?
Ну а западным изнеженным цивилизацией европейцам подобные подвиги, даже и во сне нисколько не снились…
Они ведь были способны на одно исключительно так личное геройство, но массы их были крайне пассивны и спасались каждый, как только сможет.
Ну а у народов многострадальной России было неизменно же принято спасать, прежде всего, свою страну, а лишь затем вот лично себя.
А если кто-либо до чего неуступчиво думает, что, именно как есть, сколь «мудро» правя народом железной рукой никто ведь иной, а те еще вездесущие большевики и сотворили ту достославную во всех грядущих веках великую победу…
Ну, так на нечто подобное разом и следует, без всяческих обиняков, до чего сходу ответить одним лишь гневным отпором, ибо все это совсем уж нелепая и полностью бредовая чушь!
Именно той в само небо упертой и чисто ведь откровенно житейски убогой наступательной тактикой, товарищи комиссары чуть было не сотворили самое безнадежно считай что всеобщее чудовищное поражение!
Безграмотность и невежество никак не имели не малейшего шанса на деле со всею суровостью хоть как-то же победить военную науку, сколь здраво выпестованную не за одно то попросту несоизмеримо ни с чем бескрайне длительное тысячелетие.
Причем российская военная наука считай, так ни в чем никак не отставала от точно той европейской.
Да вот, однако, до чего многих офицеров кого сразу свои же солдаты сходу повырезали, кого убили в Гражданскую, а кто уцелел, те с такой родины унесли ноги, спасая жизни своих родных и близких.
Кроме того, коса 1937 года безжалостно выкосила в самом ядре Красной армии все те без чужой подсказки инициативные, не одной той чисто начальственной головой до конца ведь сколь шустро вполне сметливые кадры.
То неукоснительное же холуйское здравомыслие, всецело во всем способствующее наиболее максимальному удовлетворению прихотей старших военачальников на войне, более чем зачастую становится вящей причиной столь безумно тягостных лишних потерь и крайне досадных поражений.
Да и вообще тупая и надменная суровость безо всякого знания и должного образования совершенно так неизменно творит одну лишь разруху в рядах, и попросту сходу же сеет панику, а в том числе и посреди всей иерархии командного состава.
Причем все те положительные стороны безмерной стойкости и мужества, были вот, как правило, только лишь разве что вопреки всему тому героически истерическому, по-людоедски бесшабашно трусливому (безо всяких кавычек) общему настрою…
Везде, где царствовала воинственная сила бездушно серой партократии, попросту никак не было хоть какого-либо места ни малейшему здравому смыслу.
И это как раз-таки серая рать сталинских дуболомов сколь сходу была вовсе вот до безумия взбешена из-за буквально любого для них совсем беспричинно же промедления со всяческим, тем или иным их единственно верным планом самых вот безупречно незамедлительных действий.
Причем уж снова бы надо весьма самоуверенно еще и еще сходу так повторить.
Чего это тут только поделаешь коли как правило, речь тут действительно шла разве что о тех чисто дьявольски же безумных выступлениях в том самом, неимоверно могучем порыве всею массой людской до чего неотложно только вперед и вперед.
Причем до чего резво бежать в ту весьма вот безнадежно зачастую захлебывающуюся слепую атаку вполне ведь полагалось, никак ни о чем не дай-то Бог уж на ходу нисколько так не раздумывая…
Ну, а только лишь чем-то вовсе наихудшим было бы сколь громко начать весьма ведь безрассудно же рассуждать надо ли это делать или может вот вовсе и нет.
Причем сама же причина всему тому было вполне вот предельно до чего еще безупречно ясна.
Политически, верно, подкованные и по-собачьи верные своей идее большевики совсем никогда и никому не прощали даже и самой малой попытки чего-либо вдумчиво и делово обсуждать в своем, так сказать до чего непосредственно прямом их присутствии.
Ну а также всему их пролетарскому духу сколь отчаянно претила сама мысль о том, что кто-либо тут никак вовсе несвоевременно собирается чего-либо там размусоливать.
Да и вообще совсем так напрасно изыскивать время, дабы весьма многое верно уж здраво взвесить и обдумать.
Те главные большевики до чего сходу так во всем этом видели самую явную сдачу позиций, и все это когда подлый враг так и прет на нас словно тать.
Да и вообще, чего тут не говори, а для безропотно подчиненных большевистским стратегам прямых (не политических) военачальников нечто подобное было чем-либо навроде заигрывания с разъяренным быком при помощи всем небезызвестного куска красной ткани.
А между тем та чисто былинная смелость подобных бравых наскоков на врага довольно-то строго объяснялась разве что невообразимо бездушной имперской тупостью, как и тем еще весьма осоловелым же безразличием к судьбам тех или иных ничего и близко ведь явно незначащих для данной власти людей.
В тех до чего просторных кулуарах партийных советов фронтов, беспрестанно уж денно и нощно только и велась самая лютая борьба.
Причем она там велась никак не с вероломным врагом, что был где-то там, за линией фронта, а с врагом внутренним, весьма своенравно умничающим, а как раз потому и нуждающимся в девяти граммах свинца, как в том самом истинно наилучшем от всего сразу успокоительном лекарстве.
Один сущий вред, неся, административно-командная система родину грудью нисколько так явно не защищала, а разве что пуще прежнего на редкость блистательно оберегала она свое собственное место во всей государственной иерархии ото всех тех, хоть сколько-то возможных же посягательств со стороны всяческого никак так неблагоразумно проявленного здравого смысла.
Да вот, однако, для кое-кого именно те безупречно «бравые усилия» данной братии и были тем всецело же многое разом решающим фактором в деле и впрямь сколь еще безукоризненного отстаивания до самой последней капли крови буквально каждой пяди советской земли.
А точно так в том числе и тот беззаветно ратный труд всего «советского» народа в тылу тоже как-никак, а более чем беззаконно и по сей день приписывается разве что, тем неимоверно доблестным усилиям всем нам от века попросту уж до чего беспроглядно, считай навечно родной коммунистической партии.
А между тем вовсе не в каких-либо крайне суровых репрессиях тут все было дело.
Нет, речь тогда только и шла об одной той исключительно наивысшей сознательности, нисколько не доступной для досужего понимания со стороны людей, что никак неспособны оторвать свой обвислый зад от стула без прямой угрозы увольнения с той самой ими столь горячо же любимой бюрократической должности.
А впрочем, продолжим вот далее по заданной теме.
8
Конечно, и на Урале тогда тоже более чем непременно имелись кое-какие производства военного типа, но в основной своей массе цеха эвакуированных заводов возводили в те страшные времена под беспрестанно моросящим осенним дождем и в самую лютую стужу…
Однако для тех крайне нерадивых чинуш, что совсем неистово поднаторели разве что в том еще осатанелом горлопанстве любого героизма всегда было мало, да только и впрямь вовсе-то уж на редкость вот беспочвенно мало.
Раз им-то на деле было потребно, как есть абсолютно так все, пусть даже и самое именно что попросту никак невозможное!!!
Они весьма воинственно отдавали устные и вполне безапелляционные приказы, а их самое неукоснительное выполнение не просто вменялось всем им подчиненным разом в обязанность.
Нет, нечто подобное фактически до чего яростно насаждалось как нечто, что будет незамедлительно же занесено острейшим дамокловым мечом над чьей-то явно совсем вовсе пустой головой…
И все это исключительно лишь потому, что эти крайне невежественные люди всех тех других считали весьма уж только как есть явно тупее самих-то себя.
Отъявленные невежды сколь бездушно же отдавали безумной глупости приказы, а их самое незамедлительное невыполнение было до чего уж сходу на деле чревато именно той вовсе ведь неминуемой смертью для всех тех и без того безмерно ретивых их подчиненных.
Но есть явная разница, как говориться, «у кого чего болит тот про то и говорит».
И если те настоящие люди говорили о том, что надо бы всеми силами держаться и не дать врагу пройти вперед, то подлые трусы так и, заходясь в приступе чудовищной истерии, только лишь и требовали, и требовали от своих войск незамедлительно вытеснить подлого врага за все пределы своего чисто так единоличного владычества.
Партийная, а в то самое время сугубо же сталинская братия как раз и состояла именно из тех до чего отвратительно мерзких холуев.
Ну а тем уж и впрямь вполне довелось на редкость основательно раздобреть от вездесущих фимиамов, что тогдашняя над всем и вся правящая элита столь ответственно воздавала разве что уж сама ведь только лично себе.
И вот те тысячекратно треклятые бонзы без тени стеснения до самой так последней же нитки фактически обирали свой и без того совершенно нищий советский народ.
Их главной целью было одно лишь самое неизменное процветание чисто своего всех и вся сколь еще доблестно победившего класса, а тех остальных они считали исключительно за бесправных рабов задача, которых только лишь была и будет, строить же и строить новые египетские пирамиды…
И для них, как и понятно воля фараона была чисто во всем до конца явно превыше всего.
И главное, до чего еще расторопно, эти людишки, никак ведь, не мешкая разом, старались чисто вприпрыжку, как можно быстрее на тот самый верх сходу же доложить о том исключительно так безупречном, да и ясное дело, самом вот вовсе безропотном выполнении всех своих до чего самодурских требований и всевластных командных распоряжений…
Поскольку для них-то самих в том и было заключено то самое предельно простое, как и на редкость, прилежное старание.
Ну так мало того по их крайне заносчивому мнению чему-либо подобному в принципе и должно было разом осуществляться чисто под их безо всякой тени сомнения за все и вся безупречно ответственном наимудрейшем верховном руководстве.
А между тем все это к общей победе не имело ровным счетом совсем же никакого хоть сколько-то существенного отношения.
СССР победил в той войне не благодаря праведно руководящей роли партии, а только лишь вопреки всем ее волеизлияниям и намерениям.
Но при этом опять же, всякое беспардонное очернение ныне будто бы полностью минувшего прошлого ни в какие планы автора нисколько не входит.
Нет, ему разве что только и хочется показать саму суть той войны, как и чудовищно же недостойные средства, при помощи которых некогда была напрочь-то вырвана с мясом, а не здравым умом вполне завоевана – вся эта апофеозно-официальная победа.
9
Говоря про то сколь откровенно же грубо и на самую прямоту, весь тот официально признанный подход к войне – это одна кроваво красная самореклама членов военных советов, всегда добропорядочно державшихся от линии фронта на некотором отдалении (не ближе 5 километров), по свидетельству Виктора Некрасова в его повести «По обе стороны стены».
Вот они его слова.
«У тов. Брежнева очень убедительно об этом сказано. И о том, что они, политработники, всегда на два шага впереди нас были, рядовых офицеров. А я, дурак, думал, что километров за пять от передовой… Виноват. Каюсь. Было бы время, переписал бы „«В окопах Сталинграда". ». А может, еще и успею».
10
И ведь при всем том и близко не было в речах «борзописцев дорогого и всеми нами на редкость искренне со всем тем до чего только пылким же сердцем, на самые небеса превозносимого генсека» ничего такого, собственно, нового.
Французские историки, некогда уж значительно ранее тоже всецело проявили самый максимум смекалки, как и здравого околонаучного смысла, дабы задолго до всех тех «златоглавых академиков Анфиловых» буквально в той же благочинной манере весьма ведь безупречно обелить крайне однобоко великий военный гений огненосца стратега Наполеона.
Современным услужливым переиначивателям всемогуще светлого прошлого было с кого себе брать достойный пример для самого так заискивающе бравого подражания, раз их сознание и впрямь-то было до чего еще явно ослеплено чьим-то сколь исключительно неземным же величием.
Вот как беспристрастно и здраво описывает всемирно известный писатель граф Лев Николаевич Толстой все эти их потуги как следует натянуть бы «парчу исторической правды» на тот, несомненно, злой гений Наполеона в его бессмертном романе «Война и мир»:
«И, наконец, последний отъезд великого императора от геройской армии представляется нам, историками, как что-то великое и гениальное. Даже этот последний поступок бегства, на языке человеческом называемый последней степенью подлости, которой учится стыдиться каждый ребенок, и этот поступок на языке историков получает оправдание. Тогда, когда уже невозможно дальше растянуть столь эластичные нити исторических рассуждений, когда действие уже явно противно тому, что все человечество называет добром и даже справедливостью, является у историков спасительное понятие о величии. Величие как будто исключает возможность меры хорошего и дурного. Для великого – нет дурного. Нет ужаса, который бы мог быть поставлен в вину тому, кто велик».
11
Важные и во всей своей науке, до чего верно, подкованные мужи в те абсолютно любые прошлые времена до чего премудро бряцали восторженными словесами, тем лишь только и всего, что, весьма запальчиво оправдывая весь свой спецпаек, а также и все прочие крайне необходимые для написания их «шедевров мысли» благие удобства…
А впрочем, не им ли сколь наскоро громыхать чужою алой кровью добытою славой, столь откровенно же пыжась при этом люто безбожным и безбрежно над всем и вся довлеющим своим всезнанием.
Причем сами-то они при этом исключительно ведь скромно стояли именно что в тени всех тех ярчайше пышных лавров, что были получены ими в дар из рук вполне по временам и впрямь-то весьма гостеприимной и на широкую руку бесподобно щедрой политической власти.
А уж она как-никак безо всякой в том тени сомнения, всех их до чего прилюдно и радостно одаривала, причем совсем не иначе, а именно в качестве платы за весь тот донельзя усердный и вовсе незаурядный их эпистолярный труд…
Причем как раз чисто подобным образом оно буквально-то всегда, собственно, вот и было, всласть обласканные властью деятели гусиного пера с самых незапамятных времен переписывали историю во вполне подходящих для каких-либо теперешних правителей рамках.
И главное, все — это считай, как есть разве что только поскольку, что те в ответ их от всей же души разом одаривали всяческими и всевозможными земными благами, да и окружали их тем истинно же неземным почетом.
12
И то, кстати, никак не ново во всей той незамысловато мутной и грязной политической истории, в которой попросту как есть еще изначально именно подобным образом и было принято обделывать все те крайне-то подчас насущные дела.
И уж кого-либо при всем том почти искренне было сколь еще загодя заведено, никак, не утруждаясь какими-либо объективными реалиями века, весьма вот благочинно всячески возвышать.
Ну а кого-либо другого совершенно так немедля нисколько при этом невзирая на лица, и впрямь-то полагалось стирать в порошок, раз теперича у нас этакая общая линия.
ВОТ, НАПРИМЕР, тот словно гром, среди ясного неба до чего еще незамедлительно грянувший после смерти великого полководца Александра Македонского самый полнейший развал всей его блистательно великой империи…
У того необычайно талантливого завоевателя и близко уж, в конечном итоге, не оказалось того, считай, как есть чисто ведь, одного более-менее достойного приемника.
Ну а как раз потому фактически сразу после кончины Александра Македонского его империя и была спешно же сходу разделена на части его сколь так отчаянно ревностными в соискании славы и доблести - диадохами.
Однако этакая правда была кое-кому вовсе-то принципиально вот явно так неприемлема и отвратительна, да и никак попросту совсем неудобна.
Уж как-никак, а дегероизация и в те давние времена была и близко никак нисколько не в почете.
То есть, явно на лицо было самое так вовсе бесстыдное перекрашивание истории на некий кое-кому идеально нужный лад, только и всего, что дело это было никак не сегодняшнее, а той еще двухтысячелетней давности.
И то истинно общеизвестный факт, что весьма немалым числом тех ныне давно позабытых древних подхалимов-историков тот, до чего совсем уж незамедлительный раздел империи Александра весьма вот бестрепетно и исторически лживо именовался заранее преднамеренным разделом своего царства великим вождем.
Раз уж вот он находился в сущем предчувствии самого уж неизбежно скорого своего конца.
Современников, быть может, подобная трактовка вполне безупречно и вправду на деле более чем вероятно на деле так явно устраивала.
Однако нынешняя история – наука предельно точная, и она всегда со временем не мытьем так катаньем весьма вот старательно докопается до святой и кем-либо некогда же чисто как есть преднамеренно затаенной истины.
Вот в точности эдак довольно-таки недавно был полностью обелен Ричард III, оболганный современниками и впрямь-то, как есть, вознесенный великим Шекспиром на жертвенник, считай вековой исторической кривды…
Горба у него точно никакого не было.
И да, конечно, в поисках сколь основательно затерянной или тем паче кем-либо весьма ведь злонамеренно утаенной правды надо бы проявлять довольно-таки большую щепетильность.
А все это потому, что никому и никак нельзя же бросать даже и самую малую тень на всех тех зачастую безымянных защитников нашей не столь и давно бескрайне широкой, единой родины.
Раз именно их светлой памяти мы все как один разом обязаны – своим до чего уж обыденно простым чисто физическим существованием.
13
Однако при всем том будет никак так невозможно уж чисто сходу вовсе-то на деле разом вот явно никак не признать…
Более чем, несомненно, что будет, куда так намного получше узнать горькую истину, нежели чем всю свою жизнь без конца и края столь старательно пережевывать, да пережевывать басни старой и близко не в меру славно подслащенной советской лжи.
На тех же немцев никто в Европе искоса так ныне нисколько не глядит, и никто в них пальцем не тычет, как на диких и заклятых вандалов.
И уж как водиться разве что только-то потому, что некогда их отцам и дедам поистине довелось жестоко развязать кровавую бойню, – зверски изничтожив при этом миллионы и миллионы гражданских людей.
В свое время всем тем никак не в меру спесивым представителям германского народа, что более чем самозабвенно во всеуслышание провозгласили самых-то себя высшей расой, был, как есть наглядно преподан тот самый безупречно достойный и весьма славный урок.
Им в свое время было очень так даже доходчиво считай, уж на пальцах разъяснено, куда это именно им на деле соваться, вот явно так и близко не следовало.
Причем этакая их дьявольски окостенелая нацистская идеология всецело уж в себе несла, те самые чисто ведь сатанинские нотки, раз для нее была исключительно характерна лютая ненависть ко всему, что не мы и донельзя грубое самообожание…
Ну а коли наших общих предков до чего бесстыдно и подло некогда попросту так обманули, наобещали им сладкую жизнь, добро и свет…
То разве вот то никому и никак непонятно, что дело это не в едином своем глазу нисколько несхоже с тем, сколь напыщенно и весьма эгоистически беззастенчивым возвеличиванием всего своего собственного, как есть безупречно наилучшего из всех существующих на этом свете народов…
В России звериный национализм в массах никак не мог бы вполне благополучно прижиться.
Но при этом внешне заявленное единство и братство народов было разве что только единством рабства, да и более наглядно прослеживалось сколь последовательное уничтожение всяческой былой самобытности…
Да и вообще ложь коммунистическая еще изначально была, куда коварнее и значительно поболее завуалированной, нежели чем та подчас до конца откровенно эгоистичная нацистская кривда.
Вывернутая весьма многозначительно совсем наизнанку чистая правда всегда намного хуже подлого вранья тем более коли она изнутри считай разом же переполнена ненавистью и страхом перед всем тем чужим и будто бы на редкость вовсе-то явно инородным.
СССР некогда и вправду весьма активно же защищался от отчаянно грубой вражеской агрессии, но при этом сталинская клика разве что попросту никак не сумела нанести свой подлый удар именно так вполне правомочно же первой.
Однако нечто подобное нисколько не подразумевает всякое отсутствие той самой крайне уж тяжкой чисто ведь ее никак непростительной вины за всю безнадежно отчаянную ретивость монстра СССР в том и впрямь невообразимо суровом развязывании Второй Мировой Войны.
Да только само уж признание данного факта явно не преуменьшит заслуги народов СССР в самом планомерном удушении на сколь долгие века проклятого фашистского рейха.
И коли на одну ту самую короткую минуту и вправду допустить, что Советская Россия и вправду по-братски мечтала искренне обнять в медвежьих объятьях социализма весь необъятно же широкий западный мир, то это всего-то лишь сходу бросает некую дополнительную черную тень на извне завезенную проказу обезличивающего все и вся большевизма.
Однако при этом нечто подобное и близко никак не подразумевает хоть чего-либо, как есть и впрямь же значительно большего.
И вот коли подобного рода факт всецело будет всеми ныне признан полностью так официально, то, чем это тогда те никак не вчерашние грехи промозгло серого умом коммунистического тоталитарного режима хоть как-то на деле сумеют весьма неистово взбаламутить мутную воду не столь и далекого прошлого?
14
И разве можно то хоть сколько-то и далее, до чего тщательно же скрывать?
Между всеми теми весьма будничными действиями истых приверженцев коммунизма и нацизма было чрезвычайно так много действительно общего, кроме разве что чего-то всецело ведь явно так одного.
И это как раз те два крайне тяжкие десятилетия интернационального социализма и создали условия для возникновения затем во времена войны ни с чем былым абсолютно так вовсе вот не сопоставимого числа предателей из своих.
То есть именно тех нелюдей, что до чего запросто были готовы вновь и вновь обагрить и замарать руки кровью мирных граждан и своих же соотечественников, находясь при этом на службе у Третьего рейха.
А то между тем и был именно тот, сколь заклятый во всех тех грядущих веках безумно лютый режим, безжалостнее и продуктивнее которого во всякого рода убийстве попросту так никогда доселе и не знавала вся та, как она есть человеческая история.
Причем весь тот его чудовищно зверский лик, что был в течение нескольких лет войны до чего беспрестанно же обращен в сторону граждан советской России, нисколько не имел ровным счетом ничего общего с тем или иным отношением к каким-либо людям вот вообще.
А впрочем, и те напрочь бесчеловечные условия дьявольски скотского содержания наших военнопленных, как нечто ведь иное затем явно еще поспособствовало всему тому дальнейшему бурному развитию в самых обычных людях донельзя свирепых инстинктов сущей бесчеловечности.
И это при том, что все те совершенно обезвоживающие саму душу людскую жесточайшие обстоятельства исключительно же тягостного пребывания советских военнопленных в том, до чего непомерно суровом немецком плену могли бы и впрямь оказаться на редкость в корне иными, подпиши СССР те всецело надлежащие к их подписанию международные соглашения…
И вот тогда наши солдаты вполне так и жили бы в тех несколько иных условиях, как по накладной, бесперебойно же получая посылки Красного креста.
Да и вообще при этаком раскладе фашисты с нашими пленными точно никак тогда не отважились бы обращаться чисто вот, как с теми для них ровным счетом совсем же бесполезными животными.
Поскольку, ясное дело, что в данном случае хоть как-то еще существовал, в том числе и некоторый международный надзор над всем тем, так или иначе происходящим в лагерях советских военнопленных.
Причем эти-то лагеря были, прежде ведь всего образцом именно той медленной и мучительной смерти.
Да и были они почти с самого начала войны никак уж нисколько несчетны, причем, пожалуй, как есть словно бы звезды на небе.
И наиболее главным тут было, как раз именно то, что, те пленные солдаты никак при этом вовсе ведь явно не считались охранявшими их оккупантами хоть сколько-то вообще за настоящих людей…
Ну, а коли положение военнопленных советских солдат, и близко бы не было столь ужасающе плачевно, то, как это тогда и впрямь еще удалось вот всем тем нацистским агитаторам весьма уж основательно поставить под ружье под знаменами рейха настолько большие солдатские массы?
Медленная и мучительная смерть или служба на благо врагу, уж кто это вообще был в том виноват, что советскому воину попросту жизненно так было необходимо принимать решение и, кстати, непременно затем еще отдавать самое определенное предпочтение и впрямь-то почти подневольно сделанному им выбору?
А между тем тот никак недосужий выбор буквально-то для каждого человека, жизнь или верная смерть, до чего частенько вовсе так невольно совершается именно в пользу продолжения жизни, и с этим совсем ничего никак не поделаешь.
15
Так что и близко же нечего столь откровенно поражаться всем тем невероятным масштабам всего того, до чего безумно массового предательства среди принимавших присягу на верность родине красноармейцев.
Родина сама их всех до единого предала, причем как есть задолго до всякого начала каких-либо военных действий, чисто так, злонамеренно не присоединившись к Женевской конвенции.
И дело не только во вполне гуманном обращении с пленными или тех или иных прямых же обязанностей, всецело накладываемых конвенцией, даже коли страна, ее подписавшая воюет со страной, которая ее не подписала.
Подпись под Женевской конференцией снова бы надо то повторить безупречно гарантировала хоть какую-то возможность инспекций санитарных условий в лагерях военнопленных и посылки Красного креста…
Но для Сталина и близко никак не было пленных солдат, они все до единого для него были разве что те еще грязные подонки, предавшие его личную персону и уж, как и понятно мать родину вместе с ней.
Он возвышался над всем и вся не только своими статуями, но и крайне завышенным самомнением, а потому все кто вышел из-под его опеки и оказался в стане врага совершенно же автоматически ставился им на одну доску с неприятелем.
И то было совсем нисколько так далее неважно, полностью так добровольно он там оказался или его взяли силой, когда у него более уж явно не оставалось не единого патрона.
Люди, оказавшиеся в плену, в вовсе-то нечеловеческих условиях подчас разом теряли всякий свой прежний моральный облик, а потому и цеплялись они за службу немцам как за ту самую единственную возможность вырваться из цепких объятий костлявой старухи с косой.
Да и сама та идея, которой им отныне предстояло сколь верно служить вовсе не была, по всей своей сути, столь уж донельзя отличной от всего того, к чему они давным-давно вовсе-то поневоле более чем явно привыкли.
Причем, конечно, автор и в мыслях не имел хоть как-либо оправдывать тех, кто пошел служить немцам.
Однако были люди, сломавшиеся до чего вот легко, а были между тем и те, кто сделали выбор, в сторону жизни, находясь на самой грани от голодной смерти.
И главное, всегда уж есть именно те, кто смотрит на войну явно так разве что до чего еще издалека.
Причем данные на редкость глумливые умы крайне вот гадко осуждают всех тех, кто поднял руки, хотя сами они это сделали бы гораздо вот явно уж ранее.
И среди подобного рода ура патриотов действительно есть именно те, кто вполне подчас явно находится на тех ни для кого из каких-либо простых смертных никак недосягаемо высоких должностях.
И это как раз эдакие беспардонно язвительные и языкатые молодчики, до чего еще вальяжно развалившись в своих мягких креслах, более чем откровенно так сколь еще самозабвенно командуют парадом, отдавая войскам на редкость убийственные и крайне ведь нелепые приказания.
И это именно где-то более чем глубоко внутри политически злокачественных опухолей на всем теле этого мира, Третьем Рейхе и СССР, явно же имелись чиновники, совсем безыскусно державшиеся от линии фронта, как можно только ведь вовсе подалее.
Но, зато до чего еще бесцеремонно и крайне навязчиво без тени стеснения явно так смели эти людишки столь проворно так лезть прямо в душу с советами к тем, у кого над головой все время рвались и рвались снаряды.
16
В суровых реалиях СССР (учитывая только лишь ему и свойственную государственную действительность) все это выглядело, куда вот значительно хуже, чем оно было в Германии, и именно в связи с тем гитлеровцы и прошагали своим бравым, и до чего неробким шагом от весьма неблизких же окраин почти до самой Белокаменной.
Причем нечто подобное никак не было той можно сказать единственной и решающей причиной невозмутимо стремительного продвижения гитлеровских войск прямиком в самую глубь страны.
И во главе угла тут, прежде всего, как раз и было именно то, что та отчаянно ретивая командно-административная система попросту уж гнала и гнала свой народ строго вперед и на запад.
Ну, а враг беспрестанно крошил все эти солдатские массы в самую мелкую труху, причем зачастую безо всяких больших своих людских потерь.
17
А между тем, какая бы мощная силища на нас сколь еще внезапно так не поперла, впрямь-то сходу скомкав все наши войска, а все равно свои полуобескровленные части можно было бы и несколько рассеять, спешно создав в тылу у безудержно прущего вперед противника чувствительно разящие врага столь многочисленные партизанские отряды.
У всякой армии обоз – это и есть его наиболее слабое место.
Да и вообще, гнать и гнать вперед и только вперед современные войска в случае внезапного вражеского нападения могла одна та пресловуто всенародная политическая система, что своих от чужих, если и была хоть как-либо в состоянии различить, то разве что на ощупь и где-то в самой непосредственной с собой более чем явной близости.
Поскольку буквально все для нее были вполне одинаково никак так явно уж совсем не свои…
Она более чем всеобъемлюще и безоглядно стремилась к одному тому самому беспримерному расширению всех своих и без того необъятно широких границ, как и до чего беззастенчивому перерождению всего этого мира под флагом именно что чисто своей весьма старательно перемалывающей людские кости штампованно аляповатой идеологии.
Ну, а с умом и честью защищать свои собственные государственные границы она абсолютно никак не в едином своем глазу никак уж попросту и не умела, да и вообще попросту никак того явно и не могла.
И было оно так, а не иначе, разве что чисто ведь только поскольку, что в ней еще как есть считай, изначально был слишком-то глубоко заложен хищнический инстинкт.
Ну а как раз потому и атаковать было единственно верным, с ее точки зрения, средством защиты от подлого агрессора, как есть сходу более чем внезапно посмевшего разом же посягнуть на вотчину единственно верного по всем своим «светлым» идеям марксизма.
18
А может, все-таки как-никак, а было бы вполне предостаточным всего-то навсего несколько ниточек магистралей, совсем не мешкая разом перерезать, мосты вовремя подорвать, и все – конец блицкригу?
Да только чего-либо подобное было бы явно так уж нисколько не по-советски.
Тут, понимаешь ли, даешь незамедлительное контрнаступление – и баста!
А между тем любые выступления войск куда-либо вперед и только вперед надо было осуществлять со всем тем достаточно зрелым, светлым умом и безо всяческой напрочь остекленевшей в глазах панической истерии.
То есть коли на самом ведь деле явно уж следовало как есть действительно делать подобного рода донельзя поспешные вещи…
Да только все равно весьма же незамедлительно выполнять нечто подобное со всей ответственностью следовало до чего еще безупречно так вдумчиво и рассудительно, а нисколько не безумствующе и безрассудно.
А, кроме того, кое-кому точно ведь надо было, в том числе и сколь стояще до чего крепко так загодя еще призадумываться о безумно злосчастной судьбе тех бессчетных войск, что были безо всякой нужды и пользы совсем вот напрасно загублены в результате прорыва обороны отнюдь никак неглупого противника!
В 1942 году именно при подобных трагических обстоятельствах и попал в плен генерал Власов.
Причем несмотря на то, что был этот человек всецело верным долгу сталинским выдвиженцем, да вот, однако все равно было бы несказанно лучше, кабы он и далее продолжил службу своей родине на той единственно верной ей стороне.
И уж чего тут не говори, а более чем бесспорные полководческие таланты генерала Власова могли бы принести стране до чего и впрямь-таки весьма значительную пользу.
Причем надо бы и то еще весьма разом сходу учесть, что уж как тут не крути, а довольно-то многие другие сталинские соколы были по всем своим явным задаткам, на редкость, куда только хуже предателя родины Власова.
Ну а как раз именно потому и весь тот немалый вред, что был ими сколь навряд ли, вовсе уж бессознательно причинен на деле вот своей родной отчизне, во сколько раз многократно превышал все то зло, что вполне преуспели на своем веку сотворить все офицеры РОА.
Серенькие мыслишки безнадежно тупых обогревателей высокопоставленных начальственных кресел черным дегтем мазали всякое подчас жизненно необходимое отступление, как и полностью до конца планомерно продуманное создание весьма четкой линии должной обороны.
А между тем как раз это на всякой современной войне и есть то наивысшее преступление супротив всех своих же бравых защитников.
Полное незнание истинных батальных реалий, пребывание в своем собственном мире идеологически верно выверенного угара…
Все это тогда вот и создавало крайне уж настороженно удушливую атмосферу более чем беспрестанного сивушно перегара всяческих сколь отчаянных наступлений на пятки врага.
Да только тот тем временем улепетывать восвояси вовсе-то и близко явно не собирался.
19
Тупо бежать куда-то резво вперед и в борьбе со страшной стихией совсем так никак и близко ведь явно не дело!
Ну а когда речь идет о враге разумном и вполне здравомыслящем, то уж тогда точно пиши, вот пропало!
Ну а как раз потому и перед тем, как той одной полностью до конца укомплектованной личным составом дивизии этакий суровый приказ до чего еще наспех, рубя с плеча отдавать…
Да и чего там, даже и самому отдельному боевому подразделению, прежде чем куда-либо на новые позиции давать же распоряжение сколь спешно вот вперед выдвигаться…
А между тем так и патроны в белый свет как в копеечку совсем уж попусту тратить явно ведь солдату вовсе не полагается, а тут как-никак живые люди.
А как раз потому и надо бы вовсе-то, не скупясь на время, буквально-то все четко и взвешенно более чем досконально со всех сторон разом обдумать.
Мысленно взвесить все препятствия и преимущества, сопоставить топографию местности с расстановкой сил, причем как своих, да так и противника.
Ну а иначе из всего того могло выйти разве что одно пустое и почти бессмысленное разбазаривание, как техники, а впрочем, в том числе и, действительно вполне же храбрых духом людей.
И вот они, те как-никак лишь недавно весьма на редкость уж милостиво разрешенные к их публичному опубликованию меткие и хлесткие слова великого белорусского писателя Василя Быкова.
Его повесть «Карьер» более чем наглядно повествует о наиболее главной задаче всех тех до самой так невозможности безразмерно разбухших штабов – порождать одни лишь сущие горы в дальнейшем (в стратегическом плане) полностью бесполезной бумаги.
Василь Быков, «Карьер».
«– Да ну их, этих щелкоперов! – снова повысил голос Желудков. – Терпеть не могу. И на войне не терпел. За что их уважать?
Бывало, если какая операция намечается, сроки ведь ужатые, так эти штабы на бумаги все время и угробят. Месяц с бумажками возятся, графики чертят, перечерчивают, утверждают и согласовывают. Потом ниже спускают, опять чертят и согласовывают и так далее. А придет, наконец, к исполнителю, в полк или батальон, времени и не остается. Комбату некогда на местность взглянуть, где наступать будут, до атаки час светлого времени остается».
20
Причем это как раз из-за подобного рода невозмутимо заоблачных планов самое начало той войны великая страна и встретила во всеоружии до чего изначально же всецело бесплодной попытки чисто нахрапом вытеснить подлого врага именно туда, откуда он к нам более чем сходу разом пожаловал.
А между тем среди тех наиболее уж зрительно выпуклых последствий как раз-таки подобного рода безбожно простецкой тактики и стало то вовсе беспардонное вклинивание немецких войск в ту самую никак невообразимо чудовищную глубину разве что лишь доселе сугубо советской территории.
И надо бы тут и про то весьма скабрезно и желчно до чего мимоходом вполне же заметить, а именно, что все те сколь еще грандиозные поражения неизменно оказывают САМЫЙ, тяжелейший психологический эффект.
Да и вообще смело наступать и прямо-то в лоб отчаянно атаковать, можно было лишь в том единственном случае, коли тебе и впрямь вот, про то как-никак уж хоть как-либо чисто еще заранее ведомо.
Причем именно вот как раз о том чего это вообще такое день и ночь несусветно творится на вверенном тебе участке фронта.
Ну, а коль скоро сквозь мутную нетрезвость только и хватит у главнокомандующего его большого ума после наглого трезвона телефона встать во фрунт, да и послушно отрапортовать о том, что все, мол, давным-давно готово к тому давно уж долгожданному широчайшему наступлению…
И оно и впрямь до чего непременно вскоре начнется, и будут бессмысленно гибнуть люди, поскольку без тщательно выверенных на карте точек удара всякое наступление более чем незамедлительно превращается в самую простую свалку.
Причем картина всеобъемлющего хаоса сопровождала именно уж практически все большие наступления Красной армии.
А между тем всеми теми отчаянно бравыми кавалерскими наскоками можно было разве что только лишь сгоряча своему врагу вовсе вот невзначай, да и на скорую руку до чего, верно, во всем сколь ответственно сходу разом уж подсобить.
В самой великой спешке никак необдуманно затеянное, а заодно и выражающее одно лишь то на редкость залихватское желание, куда вот поскорее надрать бы уши наглому агрессору может подчас оказаться выгодным одному треклятому врагу, а особенно коли он свое дело во всем до конца верно же ведает.
21
А также этаким путем, кстати, совсем ведь недолго и свои собственные части морально во всем на редкость безнадежно ослабить и разложить, причем как-никак, а явно задолго до подхода живого противника.
Причем ничем иным, а как раз всем тем чисто идиотски тупым изматыванием своих войск еще по пути к фронту пешком, да и сущей той безостановочной бестолковщиной.
Ну а заодно вот, как и понятно, и сколь несусветно же зримой явной неразберихой…
То есть, те самые гражданские люди, что были лишь вчера вот до чего наспех призваны в армию, уж совсем вовсе так незадачливо выйдя из своего родного двора…
Все они пока живы-здоровы, но заспаны они и ничего не поевшие толком, затасканные в дороге и сутолоке, а потому и бросать их сходу в бой – значило только-то лишь отдать их на заклание фрицам. Причем почти уж никого они при этом не убьют и ничего не остановят, а попросту даром полягут все, как один…
Но отчетность есть отчетность, а потому и все те новоприбывшие войска совершенно же незамедлительно и вправду на деле ведь следовало разом без всякого разбору бросать на затыкание прорех в весьма, надо сказать, чрезвычайно протяженной линии фронта.
А, кроме того, при советской системе многоглавого, а все-таки совершенно же при всем том, сколь бестолкового командования, понять, где свои, а где немцы, было порой очень так даже явно непросто.
А все, это чисто потому, что столь многое весьма отчаянно разом же полностью перемешивалось во времена всякого до сущего сумасбродства и впрямь сумасшедшего натиска чудовищно массивного, словно слон в посудной лавке, необычайно массового наступления.
Ну, а потому те же танки порою, куда поболее своих солдат давили, нежели чем тех еще истинно лютых врагов.
Ну а в самом начале войны тем более сущая разноголосица иступленных криков, раздающихся откуда-то исключительно издалека, до чего бесшабашно призывающих солдат умирать за родину, попросту подчас напрочь убивала в них саму веру в грядущую победу.
А между тем безо всякой в том тени сомнения, ум простого человека, он и близко никак абсолютно не развит, но то уж еще вовсе не значит, что он у него принципиально отсутствует совершенно так вообще.
И вот ведь всему тому в подтверждение слова, взятые из дневника деда автора Спиртуса Бориса Давидовича.
«Помню такой характерный эпизод. Мне позвонили из облвоенкомата и попросили выступить на вокзальной площади перед бойцами четвертой армии, которые отступали от румынской границы в сторону Донбасса, но отбились от своих частей и попали в Крым. «Только учтите, – сказали мне, – когда будете читать лекцию, что, по их мнению, у нас ничего не осталось, и война фактически уже кончилась». Когда я увидел эту толпу небритых людей в потрепанных шинелях без поясов, то разозлился и стал говорить с большим подъемом, стараясь воздействовать на их души. Я доказывал им, что война только начинается, наши силы неисчислимы, и победа будет за нами. Сам был поражен, как эти люди преображались у меня на глазах. Я понял, что, несмотря на тяжелое положение, на пережитые беды, они способны творить чудеса, если их воодушевить и умело ими руководить. Когда кончилось мое выступление, они дружно прокричали «Ура!» и стали задавать мне вопросы. Один из них задал два каверзных вопроса.
1-й вопрос: «Почему мы все время отступаем, не принимая боя? Только займем новые позиции, начинаем окапываться, как получаем приказ отходить дальше».
2-й вопрос: «Почему мы не видим ни одного командира больше, чем с кубиками? Старшее начальство уезжает, оставляя нас на произвол судьбы».
22
А между тем все эти довольно частые передислокации происходили только лишь потому, что умные командиры прекрасно понимали, что пользы от подобного рода позиций будет, ну явно уж попросту ни на грош.
Ведь если враг уже где-то далеко сзади, его попросту незачем тут далее сдерживать, так только в окружение или, чего доброго, еще похуже, к фрицам в плен буквально так сразу же попадешь.
Ну а всего хуже будет ходить безо всякой нужды вперед - в атаку!
Да и вообще, когда то самое сколь еще безотлагательно спешное наступление всею именно что своею кровью до чего разом сходу захлебывается…
Ну а также еще и безо всякого промедления затем уж и превращается в тот самый бешеный панический драп…
И главное, при той на редкость злосчастной советской системе командования самыми первыми незамедлительно драпают именно те сурово насупленные отцы-командиры…
Причем как оно само собой разом понятно, в конечном итоге, при подобном ходе всех дел армию ранее пуль лютых врагов всенепременно как есть, запросто настигает именно то сугубо, как есть безнадежно так внутреннее «ржавое» разложение.
Ну, а заняли бы наши войска в том ныне далеком 1941 году, именно ту чисто логически из всей же общей обстановки само собой тогда вытекающую оборонительную позицию…
То есть, коли бы они хоть как-то еще уж вполне обошлись совсем безо всяческих заранее обреченных на самое неминуемое поражение отчаянно осатанелых контрнаступлений…
Нет тогда вот авось и за два более легких года пятилетний план по разгрому фашистской Германии обязательно так с честью бы разом и выполнили…
Да только по тому до чего еще чудовищно адскому плану всех тех, на редкость яростно днем и ночью бездумно бдящих очей непримиримо бескомпромиссной коммунистической партии всему тому ведению войны попросту вот должно было происходить разве что с боем, как и немыслимо показным отчаянным рвением.
23
А между тем в том самом случае, коли бы наши части всеми теми своими стройными рядами со всей поспешностью в самом-то начале войны разом-то отступили, то, вот он вопрос так вопрос, уж, сколько именно народу в немецкий плен безо всякого боя и близко так никак тогда бы вовсе-то не попало…
Да еще и впрямь, словно мышь в темный мешок, а самоотверженно продолжили бы те бойцы воевать и бить фрица…
Причем всему тому вполне должно было осуществляться в том числе и совсем безо всяческой грозной же тени до чего немыслимо чванливого сумасбродства.
Ну а из всего того далеко не всегда внятного говора нестройной толпы безликих лизоблюдов, что были и впрямь на деле близки к трону усатого ирода коли вообще, и можно было чего-либо разобрать так это ведь только то одно.
А именно сколь еще беспрестанно лились и лились из ставки верховного Главнокомандующего те самые до чего люто же бешеные дифирамбы всяческой той чисто наступательной истерии.
И уж понятное дело, что так и находясь в состоянии бодрой и свежей приподнятости духа, большевистские воители попросту чисто по-иезуитски злокозненно, и чеканили шаг самой незамедлительной смерти весьма многих своих собственных войск, направляя их тупо вперед и вперед на чистый убой…
Причем тем как есть наиболее главным для них было разве что именно то, чтобы их воины подлого врага считай, что попросту так совсем никуда и на пушечный выстрел нисколько не пропустили.
Ну, а сами те чьи-то чрезвычайно же мелко суетливые жизни были при этом разве что более чем беззастенчиво вычеркнуты из всякой сметы, да и вообще те люди оказались исключительно так сметливо, чисто вот заранее сняты со всякого воинского довольствия.
И главное – всем тем безалаберно напрасным шапкозакидательским демаршем сгубили тогда до чего только скольких весьма вот основательно (до всякой еще войны) хорошо же обученных бойцов, ну а смена им пришла и близко нисколько так явно не та…
Не в смысле хоть сколько-то общечеловеческом, а разве что в смысле той чисто вот изначальной своей воинской подготовки, как и вполне полноценного и на редкость правильного и разумного понимания всяческих более чем «разнокалиберных» свойств всей той нынешней современной войны…
В условиях теперешнего ныне попросту уж считай, что всеобъемлюще техногенного фактора будет и близко никак вовсе ведь недостаточно одного уж наличия в душе солдата яркой искры личной храбрости…
Нет, нужны были еще и знания, и опыт, где, чего и как может вдруг выдать залп и этаким макаром разом в щепы разнести чью-либо сколь нахраписто тупую пролетарскую самонадеянность…
Кадровиков, их и без того свои бдительные чекисты частенько приструнивали, а то и весьма основательно весьма так «заботливо» по-хозяйски постреливали за все то, надо бы прямо сказать, исключительно вредное умничанье, более чем запросто ими сходу переименованное в самое явное малодушие и трусость…
24
Да и тот навеки легендарно «отеческий» приказ «ни шагу назад» был не только ведь весьма незамысловато жесток.
Ну уж нет в том числе и был он к тому же и слепо преступен, а как раз потому и суждено было ему некогда и впрямь-то внести в быт отступающих частей самый явный элемент, вмиг иссушающей душу трусости.
Сзади, как оказывается, тоже был вовсе не тыл, а смерть или, в лучшем случае, отсроченная смерть – штрафбат.
Отступавших там никак не жаловали – считали чуть ли не за тех же предателей…
Ну а судьи-то кто?
Да уж, собственно, говоря, именно те, кто в том самом никак не расплывчатом виде, чисто наспех определив должные параметры наиболее основной и главной цели своей суровой борьбы, всею душою стояли за безупречно верное сохранение основ в точно том виде существующего общественного строя.
А именно потому, огнедышаще дыша солдатским массам прямо в затылок, истово верные своему бравому делу «защитники социализма» очень ведь страстно любили, чеканя при этом каждый свой слог свирепо пыхтя столь проникновенно читать мораль тем, кто за мелкие и большие грехи был спешно снят с переднего края.
И они до чего еще веско старались всеми силами оправдать доверие коммунистической партии, пославшей как раз-таки их на это ратное поприще, а не кого-нибудь для того и близко совсем уж вовсе-то не подходящего другого.
А партия та после достаточно частых и весьма тщательных чисток и впрямь отныне была беззаветно так всею душой всячески предана делу Ленина под необычайно доблестным и чутким руководством товарища Сталина.
Ну а именно под его исключительно строгим и праведным руководством и рушилось разом уж все и вся.
Однако вот как-никак, а тем на редкость доблестным мастерам кулачного боя (в тихом тылу) со всем своим народом воевать, всегда было явно сподручнее, как и во всем более чем чрезвычайно привычнее.
И уж никак не иначе, а только в этом и были они до чего еще басовито деловиты, а также и крайне вопиюще сноровисты…
К тому же, как раз посредством данной хлебной и сытой должности и от того всепоглощающе адового пекла будет довольно-то разом вполне вот далече – небось, немец не искалечит, не испепелит, не изжарит…
25
А как раз-таки потому ловить и расстреливать трусов и паникеров и стало самым ведь бравым делом для всякого рода заплечных дел бравых моралистов…
И это никто иной, а именно они и заняли позицию тех сколь отчаянных радетелей и заступников за весь тот от века им и впрямь самый родимый же край.
Ну а в свете всего того, до чего грозно начали они сражаться совсем недвусмысленно смертоносными резолюциями буквально за каждый сантиметр советской земли.
А потому и указ Сталина «НИ ШАГУ НАЗАД» был, собственно, так весьма лаконичным призывом лечь же костьми на пути врага, а не всеми силами победить его в ратном бою…
И данный беспрецедентно же преступный в истории всех войн приказ начали применять к действию с того самого августа 1941-го года, и вся разница, что тогда его, официально повсюду вывешенного в войсках, нигде еще нисколько совсем вот не наблюдалось.
Однако во всех инструкциях для армейского начальства данный приказ был вполне надежно оформлен в те самые сколь безапелляционные, и совершенно не терпящие никаких возражений рамки ничем не сгибаемой воли величайшего вождя.
Ну и понятное дело, что было то начальство с этим лозунгом более чем досконально так до конца разом ведь верно же ознакомлено.
И вот ниже всему тому разом и будет сколь еще достойно ведь приведен именно тот изумительно яркий пример из книги военного корреспондента «Красной Звезды» Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
«Знаете приказ: «Ни шагу назад»? Вот молотит немец по сотням людей, а стоит отвести их за обратный скат высоты, и люди будут в безопасности, и тактического проигрыша никакого, и техника сохранится. Но вот есть приказ: «Ни шагу назад», – и держат под огнем, и губят технику, губят людей.
– Вот-вот, совершенно верно, – сказал Бова, – в сорок первом году двух полковников к нам в армию из Москвы прислали проверить этот самый приказ «Ни шагу назад». А машины у них не было, а мы за трое суток от Гомеля на двести километров драпанули. Я полковников взял к себе в полуторку, чтобы их немцы не захватили, а они трясутся в кузове и меня просят: «Дайте нам материалы по внедрению приказа „«Ни шагу назад"… »… Отчетность, ничего не поделаешь».
26
Отчетность во всем, подотчетность и явное чисто уж вприсядку так и заискивающее перед всяким высоким начальством мучительно вкрадчивое и низкопоклонное очковтирательство…
И наиболее главным тут было как раз-таки то, чтобы все значится, только лишь и пошло по некоему единому плану и буквально без всяческих излишних задержек.
Ну и скольких человеческих жизней те бумажки, где-то в той крайне далекой же тыловой тиши бездумно и многослойно составленные, нашей некогда всецело общей отчизне… на самом-то деле, вполне еще некогда стоили?
Бумажные планы били по рядам наших солдат, куда и впрямь до чего похлеще вражеских пуль.
И как это вообще нечто подобное на деле могло ведь восприниматься многомиллионными массами в серых шинелях?
А простой солдат между тем и близко никак не дурак, а потому и дело ясное – все-то он себе на ус враз мотает, и, кстати, более чем закономерные выводы он уж, поверьте, вполне еще сделать на самом так деле всенепременно сумеет.
27
И сколь, и впрямь более чем тогда вот естественно, что тот чисто же повседневно им наблюдаемый дикий кавардак поначалу действует на него крайне угнетающе, ну а затем весьма вот беззастенчиво разлагающе!
Кавардака никакого не было, все о нем праздные разговоры – сущие происки ярых врагов развитого социализма?!
Да только вовсе-то что есть силы уж надо бы прямо ведь так и сказать всякому тому слащавому вранью твердое нет!
Поскольку грехи самой обыденной большевистской действительности во время войны обострились, считай ведь именно вдесятеро.
Причем вся та паническая истерия и дикий хаос, и сущая разноголосица мнений были некогда как раз вот именно таковы, что ни в сказке сказать, ни пером описать.
И вот он всему тому, до чего яркий и наглядный пример из рассказа Владимира Тендрякова «Донна Анна».
«Это было началом нашего отступления. До Волги, до Сталинграда…
Я видел переправу через Дон: горящие под берегом автомашины, занесенные приклады, оскаленные небритые физиономии, ожесточенный мат, выстрелы, падающие в мутную воду трупы и раненые, лежащие на носилках, забытые всеми, никого не зовущие, не стонущие, обреченно молчаливые. Раненые люди молчали, а раненые лошади кричали жуткими, истеричными, почти женскими голосами.
Я видел на той стороне Дона полковников без полков в замызганных солдатских гимнастерках, в рваных ботинках с обмотками, видел майоров и капитанов в одних кальсонах. Возле нас какое-то время толкался молодец и вовсе в чем мать родила. Из жалости ему дали старую плащ-палатку. Он хватал за рукав наше начальство, со слезами уверял, что является личным адъютантом генерала Косматенко, умолял связаться со штабом армии. Никто из наших не имел представления ни о генерале Косматенко, ни о том, где сейчас штаб армии».
28
Да уж, совсем сколь бесшабашно верные слову и делу были некогда генералы в той весьма ведь нарочито очищенной от всяческой скверны самостоятельных дум и личной ответственности Краснознаменной армии!
Мало-то в ней в те времена оставалось именно тех самых кадров, которые при любых обстоятельствах были бы всею суровой самодисциплиной явно приучены без малейших в том колебаний, сходу уж брать всю ответственность лично так на себя.
При этом полностью до конца безупречно понимая всю тяжесть, легшую на их плечи, а потому при случае и впрямь до чего твердо готовых буквально за все свои действия пред воинским трибуналом строго ответить.
Да вот уж и нет в штабах многих армий тогда процветало самое беспринципное чинопочитание, доходящее до самого откровенного лизоблюдства.
И главным было с наскока взять чего-то, а людей можно было при этом терять сколько угодно — это вообще не имело ровным счетом никакого значения.
Ну а вполне тому соответственно и успехи в планировании тех или иных операций зачастую зависели только от силы натиска, при этом, никак не считаясь ни с какими даже и самыми наиболее ужасными потерями.
Да и вообще считай, вот истинно все во время той войны разом уж попросту полагалось незамедлительно делать на редкость вот массово и лавинообразно.
А главное, всею своею грубой пролетарскою мыслью, только лишь и возлагая надежды на один разве что тот весьма неудержимо яростный общечеловеческий фактор…
Причем любая здравая инициатива была нынче сколь строго же наказуема, да даже и в случае более чем наглядно видимого успеха…
Хотя, как то до конца разом сколь очевидно, именно в результате неистово смелой победы здравого смысла над той никак не в меру беспардонно ухватистой чисто штабной тупостью, шибко грамотного командира могли попросту разом отправить на верную погибель, а не расстрелять…
Да и вообще, после тех на редкость злокозненно въедливых и широкомасштабных чисток во всем том еще довоенном армейском корпусе попросту и близко более не было никакого прежнего числа командиров, которые все бы решали именно сами, безо всей той совершенно бесцеремонной и крайне ведь откровенно навязчивой подсказки сверху.
Красная армия почти перед самой войной была до чего еще варварски омыта чудовищной кровью, до самого блеска считай, так начисто очищена от тех хоть сколько-то действительно профессионально знающих свое дело военных.
То есть, при той никак не кособоко проведенной в 1937 году хирургической операции по удалению у нее весьма увесистой части «костного и головного мозга» была ярой пятой НКВД считай, именно уж в пыль раздавлена не одна та бледная, словно смерть военная верхушка, бывшая в оппозиции к Сталину…
Нет в точности той же участи удостоились и довольно многие умные люди, кое-кому до чего еще нелепо попавшиеся тогда разом под чью-то горячую руку.
И вот на место тех вполне толковых и знающих свое дело кадровых военных были весьма спешно уж, сходу затем и посажены те самые тупые марионетки, которыми вождь мог шевелить, словно пальцами на своей руке.
И это разве что тот чисто сталинской скороспелой выпечки генерал и мог столь недвусмысленно мигом так догадаться, нагло раздеть своего адъютанта совсем догола, а все свои личные шмотки попросту выкинуть, а то и вообще их где-нибудь в великой спешке сходу зарыть.
Генералы бесславного образца 1937 года вообще были разве что на одну веселую свадьбу наспех-то сколь так явно уж недвусмысленно ряжены.
И, кстати, до чего еще строго учитывая весь их вовсе ведь немыслимо яростный по-пролетарски праведный дух, только лишь эдак им и было самою той еще злюкой судьбой, разом вот и велено же поступить.
До чего сразу более чем незамедлительно отпраздновав труса при одном том отчаянно ноющем в самой глубине чьей-либо неказисто серой душонки весьма ведь скверном предощущении, вполне так еще уж возможного грядущего плена.
29
Ну а маршалы, те и подавно были людьми столь неприметно безликими и отчаянно недалекими, исключая, быть может, разве что одного того бывшего полковника царской армии – Шапошникова.
И уж никак недаром в тот самый момент, когда все планы экспансии коммунизма в Европу попросту до чего сходу с великим грохотом совсем безнадежно так рухнули в сущее небытие, товарищ Сталин именно его и сделал начальником генштаба.
Правда Шапошников, был им разве что лишь пока звезда удачи не стала уж вновь до еще чего искренне так явно ведь до чего ослепительно улыбаться вождю всем своим волчьим большевистским оскалом.
Причем все те вовсе иные новоиспеченные и отчаянно бравые пролетарские воеводы завсегда были на самой уж, как есть запредельной высоте от тех, до чего только немыслимо простых, хотя и никак совсем не оловянных солдат.
И само собою более чем сходу разом понятно, что то наиболее главное различие между низами и верхами тогда было вполне ведь касаемо одного лишь никак неестественного статуса сколь на редкость беспочвенно вознесенных на самый верх откровенно бездарных командармов.
То есть, все дело тут было заключено никак не в том, до чего вот весьма так существенном различии в уровне менталитета и интеллекта по сравнению со всею той основной солдатской серой массой.
И вот какие на редкость обоюдоострые, словно клинок слова о Жукове говорит, без тени сомнения, великий писатель, все свои силы отдавший вполне достойному и достоверному освещению всей той ныне уж до чего только давней военной поры, Василь Быков, «Долгая дорога домой»:
«Вечером один из больных, артиллерийский капитан, который воевал в составе 1-го Украинского фронта, рассказал, как командующий фронтом Жуков осенью 1943 года ликвидировал немецкий прорыв под Житомиром. Носился по боевым порядкам частей на своем неизменном «виллисе» в сопровождении бронетранспортера с головорезами-автоматчиками на броне и автомобиля, в котором сидели чины военного трибунала. Там, где замечал малейшую растерянность или подавленность, приказывал автоматчикам схватить первых же попавшихся под руку солдат или офицеров и расстрелять их на месте. Из карманов еще теплых трупов трибунальщики доставали документы и оформляли приговор. Что ж, маршал сам никого не убивал и приговоры трибунала не подписывал, а это делали другие – по всем правилам военной юриспруденции.
Великий был маршал!»…
Да, этого у Жукова точно ведь вовсе-то никак не отнимешь, и это как раз-таки именно под его сверхгениальнейшим руководством чрезвычайно много бед понаделало и сотворило то самое панически удирающее в тыл начальство.
Причем без самой высочайшей же его санкции, никто ведь совершенно не смел любой мост, загодя еще успеть, хоть как-либо вовремя подорвать.
А потому немецкие танки перли и перли вперед сколь безотказно и весьма результативно, раз за разом так, и, захватывая новые и новые плацдармы.
Ну а заодно явно еще и доводилось им это делать на редкость радостно и совсем почти так вовсе же беспрепятственно…
Армия тем более гниет с генерала, коли тот буквально до колик в брюхе боится гнева своего тылового маршала…
30
А потому коли тот маршал чисто советского образца, сколь же преступно никак не протерев при этом глаза, полуосмысленно медлит с тем, до чего ведь жизненно важным и нужным приказом.
Причем тот приказ следовало не только весьма ведь незамедлительно до чего еще разом вот спешно отдать.
Нет, чисто формально сделать разве что только лишь это было бы до чего еще ничтожно так исключительно мало!
Поскольку тем наиболее главным было бы тут же до чего еще отчаянно со всех ног разом бежать более чем ревностно его исполнять, дабы врагу и был, затем дан тот на редкость самый молниеносный отпор…
Ну а само как оно есть полнейшее отсутствие трезвого взгляда на вещи погубит морально армию задолго так, прежде чем это произойдет чисто физически.
И это именно тот и впрямь заносчиво невежественный, да и чудовищно безграмотный старшина всего того с одного разве что виду чисто же несметного сталинского войска…
Да именно тот самый генерал от большевистской орды Жуков, и поставил всю свою армию на колени пред тем вовсе (как оно впоследствии оказалось) никак не всесильным нацистским агрессором.
Ну а последний совсем безо всяческих проволочек наскоро перерезал провода, по которым и впрямь хоть как-либо еще могла бы только прийти в войска резолюция, сколь до чего милостиво разрешающая им приступить к той самой более чем весьма незамедлительной обороне своих рубежей.
Поскольку без нее самое начало военных действий против массово вторгшегося в страну противника могло быть разве что исключительно уж вовсе нестройным и спонтанным.
Вместо смело сжатого кулака сами собой получились разве что сходу так вконец раздробленные отдельные пальцы.
А при этаком раскладе даже коли кто вообще и вступит до чего еще смело в бой, то тот ярый очаг могучего сопротивления враг мог совсем без труда обойти и продолжить свой путь в самую глубь страны дальше.
Да и вообще всеми силами, приводя войска в самое решительное действие к тому же ведь и следовало и близко так далее никак не опасаться хоть как-то во всем том дальнейшем на деле поддаться на все те немыслимо подлые вражеские провокации.
А между тем то исключительно спешное распоряжение просто и ясно дающее право войскам хоть как-то и впрямь преступить к должной защите своих рубежей, и было в тот самый момент чисто как воздух именно уж жизненно так попросту ведь явно тогда необходимо.
Ну а только поэтому и должны были все те главные военачальники страны никак не беззвучно и про себя, а вполне конкретно и громогласно (через все те имеющиеся громкоговорители) до чего заблаговременно довести до сведения всех своих подчиненных, что ныне и впрямь действительно началась война.
Причем заявление Молотова явно припозднилось, а как раз потому слишком так поздно вот было доводить до сведенья буквально-то каждого отдельного рядового, что пришло же время, бежать на склад за винтовками, патронами и гранатами.
Да к тому времени может, и бежать было попросту некуда, поскольку тот склад весь уже пылал огнем после ковровой бомбардировки при поддержке вражеских истребителей.
А между тем как-никак, а до этого всем войскам было сколь еще строго приказано ни на какие провокации никак ведь вовсе явно не поддаваться…
А значит, без чьего-либо властного приказа начать стрелять в немцев, было никак уж попросту так и нельзя.
То есть в те наиболее первые часы войны солдатам нельзя было вообще приступить даже и к самому началу каких-либо, хоть сколько-то весьма существенных оборонительных мероприятий.
Вот и писатель Владимир Карпов, прошедший всю войну разведчиком, задолго еще до того, как он стал членом ЦК партии, в самой той наилучшей своей книге «Взять живым» вопрошал:
«Теперь не допустит, – печально и тихо сказал танкист. – Раз услышал, что комиссар приказывает, будет стоять до конца. Подвиг совершает! – танкист истерически засмеялся, тут же заплакал, стал бить кулаками снег и надрывно выкрикивать: – До каких же пор так будет? До каких? В июне нам не позволили машины вывести: приказ – не поддаваться на провокацию. И что же? Многие танки сгорели в парке. Вот, смотрите, он тоже не поддается на провокацию, этот дурак!»
А тем временем подлый враг все пер и пер, пожирая своей военной силищей все новые и новые квадратные километры советской земли…
Ну а тот уж самый бесславный герой сталинского романа со всею краснознаменной армией, маршал Жуков, всесильно восседая во главе армейской верхушки, 22 июня попросту никак и никак явно не мог разом отдать войскам простой и четкий приказ – открыть по врагу огонь.
А то ведь те командиры отдельных частей даже и не ведали со всей определенностью, война ли это или провокация, на которую от начальства была дана предельно ясная директива ни под каким видом на что-либо подобное вовсе не поддаваться.
Ну а как раз потому и было тогдашнее положение сколь еще многозначительно схоже именно с тем, каковое было до чего же подробно некогда описано в трилогии Виктора Гюго «Отверженные»:
«Наступала ночь, а с нею вместе смерть; они ожидали этого двойного мрака и, непоколебимые, дали ему себя окутать. Каждый полк, оторванный от другого, лишенный связи с разбитой наголову армией, умирал одиноко».
31
И данное одиночество было до чего еще откровенно так разлагающим для многих ведь никак совсем неустойчивых душ довольно-то слабых волей людей.
А между тем даже и отдав бойцам четкую и отчетливую, считай уж повзводную команду до чего еще незамедлительно встать всем, как один, в оборону…
Нет, этим-то только одним им никак не предоставишь, то самое время, что им было и впрямь весьма так поистине надобно для того, чтобы могли, они ко всему тому вполне достойно и более чем подобающе всеми силами действительно приготовиться…
И главное, было им и близко никак невозможно под тем самым на редкость беспрестанно прицельным огнем противника максимально так эффективно до чего сходу организовать весьма четкую и прочную линию всей вот своей обороны.
Поскольку, так или иначе, а надлежало же личному составу роты или батальона ради того самого ярого и целенаправленного противодействия подлым атакам врага уж как штык, и впрямь-то в нужную минуту на деле ведь оказаться весьма естественно разом готовыми к схватке не на жизнь, а на смерть…
А именно стволы пушек, пусть и наспех, но совсем не одному лишь и только треклятому врагу на потеху истинно на деле суметь еще действительно так успеть вовремя расчехлить.
Ну, так и все — это снова надо бы уж повторить, было необходимо сделать именно под той, сколь еще беспрерывной бомбежкой, а при таких делах и растеряться было бы вовсе никак ведь явно недолго.
А даже коли кто-то из тех солдат считай, что моментально и не запаниковал, а склад со снарядами и прочими боеприпасами пока еще не был проклятыми фашистами чисто с воздуха всеми теми ковровыми бомбежками уж фактически полностью до чего напрочь так явно уничтожен…
А именно считай так до основания был он начисто ныне сровнен с уровнем сырой земли…
Да только все уж равно при подобном раскладе части Вермахта как оно не раз было сказано выше горячие участки фронта вполне благополучно попросту сходу обходили с флангов.
Ну а те, подчас на редкость бессмысленно отступавшие в полном разброде и беспорядке, наши войска были им при этом никак явно совсем не помехой.
А, кроме того, до чего зачастую, они вообще наши части совершенно так бестрепетно и яро атаковали минометным и артиллерийским огнем как-никак а, ясное дело, разве что откуда-то чисто ведь более чем немыслимо издалека…
Причем немецкие танковые дивизии сколь варварски и беспардонно (несмотря ни на какие директивы Ставки) весело и браво двигались в сторону Москвы, где их вполне могла ожидать славная победа, кабы вот, конечно, большевики проявили до чего большее усердие в самом-то пламенном обезличивании и оболванивании всего своего «советского» народа.
32
И при этом надо бы снова и снова весьма непременно уж как оно есть сходу заметить, что чего это тут только вот вообще еще разом поделаешь, никем непобедимая Красная армия была на голову разбита за четыре года до всякой войны.
Ну а потому и все ее грядущие победы были достигнуты именно за счет заново выпестованных кадров, к тому же весьма прочно затем закаленных в огне реально имевших тогда место кровопролитных сражений.
Правда, совсем уж никак нельзя про то самое до чего ведь сходу разом сказать, а именно, что в том, как есть еще начале войны абсолютно никто явно не понимал, что спасать надо, прежде всего, армию, а вовсе не территорию…
То есть, уже на том всецело первоначальном этапе войны, теоретически верно подкованные люди полностью уж правильно все ведь верно для себя подмечали.
Ну а как раз только поэтому и весьма настойчиво они рекомендовали вождю до чего спешно отводить войска, а не бить врага давным-давно вконец раздробленными пальцами…
Но он-то сам был до чего только явно себе на уме, поскольку вся его натура, так и пропитанная чисто уголовным ухарством, а также и тем сколь еще многолетним бытом революционно праздничных реалий, неизменно противилась всяческому, хоть сколько-то как есть заблаговременному отводу войск глубоко в тыл.
И это при том, что стон раздираемых фрицами в клочья частей в виде отрывистых и сбивчивых донесений довольно-таки быстро тогда добирался на самый верх всей той крайне обезличенной тупым ухарством «краснодиктаторской пирамиды».
Да только усатому вождю практически повсюду до чего еще неизменно мерещились заговоры и жестокий обман его личной никакими фактами вовсе вот никак непоколебимой персоны.
33
Причем коли бы, те фронтовые события долгим эхом, доносящиеся до самых главных в стране ушей, и вправду могли произвести на вождя хоть какое-либо вполне должное впечатление, может быть, хоть чего-либо и пошло вот явно уж совсем по-другому.
И правда, наверное, тогда бы он все-таки хоть как-то ведь встрепенулся и безотлагательно призадумался о тяжкой судьбе всего своего пролетарского и чисто, как есть идеологически, верно, сколь ведь идейно крайне самонадеянно подкованного рабского царства.
Да вот уж, однако, товарищ Сталин заботился разве что лишь о вполне так достойном облике марксисткой идеологии, а также и самого-то себя в ее светлой тени.
А впрочем, и сама та строго же коммунистическая кроваво красная правда всецело требовала одних тех широких наступлений, а никак не подлых и безнравственных отступлений…
Да и вообще, та чудовищно многоликая, однако при всем том чисто так житейски совсем безликая сталинская клика ту войну неизменно видела с одной лишь крайне твердо идеологической точки зрения.
И своего народа ей было и в мыслях своих вовсе-то нисколько уж явно вовсе не жаль.
Только за свою личную шкуру и переживая, все ее безнадежно серые умом представители только лишь и отдавали изуверски четкие указания «держаться любой ценой», «город, деревню, ровным счетом ни в какую врагу не сдавать», и этак-то, собственно, далее…
А при этом всякое, то чисто же партийное начальство, сколь сурово и увесисто, маша кулаками безо всякой оглядки, совсем ведь беззастенчиво так и драпало тогда в тыл, что тоже, между прочим, моральному духу армии никак ведь нисколько не поспособствовало.
Потому как буквально-то сходу разом удиравшее в тыл штабное и партийное начальство никак не имело шанса внушить сущее бесстрашие своим солдатам.
Причем нечто подобное в подобном вот виде было как-никак, а далеко не везде…
Тот же Клемансо, к примеру, ездил по всем фронтам и, находясь под прицельным огнем противника, поднимал французов на святую борьбу, поскольку русский фронт, безусловно, спасший Париж в 1914 году, к году 1917 начисто успел целиком и полностью так до конца попросту сам собой разложиться.
Вот чего большевики и вправду на редкость профессионально и чисто рефлекторно умели делать – так это разве что весьма ведь беспринципно и люто до чего и впрямь-то уверенно разваливать и разваливать действующую армию, а более ничего на деле практического в их действиях и близко-то никак явно так никогда не наблюдалось.
Войну СССР, действительно, выиграл во всем, что называется, чисто же вопреки их воле и всяческим, совсем небесталанным их до чего только грозным умениям и самым прилежным стараниям, апломбу, логическому анализу.
Да и вообще никакой победы вовсе и невозможно было добиться всецело так благодаря сколь удивительно свойственному именно им и впрямь-то насквозь до конца прожженному идеологией скользкому и осклизлому интеллекту.
34
Но и чего, собственно, еще ведь с того!
Весь тот полностью же изначально свободный от любых форм социализма мир вполне ведь должен был коленопреклоненно рукоплескать могучей силе духа народов СССР…
Поскольку — это как раз те самые российские штыки уже дважды спасали Европу от совершенно неминуемого ее дальнейшего закабаления под тяжкой пятой бессердечно грубого немецкого сапога.
Если бы не Россия, ставшая истинно непреодолимой преградой на пути немецкой военной машины германский Рейх до чего полноценно бы раз и навсегда овладел всем Евразийским материком, причем от самого края и до края.
А потому и вся эта безмерно гигантская территория на тот сколь еще затем продолжительный срок и стала бы, тогда как раз-таки его до чего ведь твердолобо вековой тевтонской вотчиной.
Российские мечи, а после штыки не раз и не два спасали Европу ото всех ее могучих врагов – от татаро-монголов, Османской империи Наполеоновской Франции, германского владычества, пожаров революций.
Ну а ответом была одна та одноцветно черная и крайне непочтительная неблагодарность…
Вот как вполне справедливо пишет об этом Леонид Ляшенко в его книге «Александр II, или История трех одиночеств».
«Каждый раз при крупных внешнеполитических успехах России ее сначала благодарили и превозносили, а затем начинали считать наследницей того тирана, которого она сокрушила. Так было и со Швецией в начале XVIII века, и с Османской империей в конце XVIII – начале XIX веков, и с Наполеоном Бонапартом в 1812–1816 годах».
35
А теперь, значится, и те свои же, (яростно сражаясь за честь собственного так и усыпанного звездами мундира) российское войско чествовать, ну никак добром и близко ведь вовсе истинно так не желают.
А как раз потому нам и следует ко всему тому их всеми-то силами именно принудить, а то они без малейшей в том тени стеснения и далее продолжат все то же самое свое тупое и донельзя злорадно властное сколь беззастенчиво цедить и цедить…
Совсем не в почете у них грязная, пахнущая разрытой землей окопная, правда, им-то на все всенепременно надо было как-никак, а разом ведь навести тот самый сущий глянец навязчиво показного (а главное, до чего уж весьма заразительного) плакатно-трафаретного героизма.
Да и нацелясь впрямь-таки вилкой на какую-либо до чего незамедлительно нужную им территорию, они всякую ту, до чего обезличено мелкую жизнь людскую более чем охотно и столь надежно, разом затем ведь скрепляют скрепкой их собственной вполне увесистой умственной лености.
Ну, а теперь их прямые потомки до чего ведь никак недвусмысленно разом и лепят из простого солдата этакое малограмотное, простоватое и безнадежно разболтанное пугало.
Так и мало того, они вот еще и выставляют его в подобном виде пред всем миром на всеобщее же позорное обозрение…
Абсолютно, не принимая в расчет, что этим они сходу втаптывают в пыль безудержно ускользающего от нас великого прошлого саму вот память народов о наиболее заглавном подвиге именно «советских» людей в разгроме навеки проклятого фашизма.
А то на всем том, подчас до чего на редкость двуличном западе о том хоть как-либо вспоминать нынче и близко ведь явно попросту так явно совсем вот не принято.
И чего именно и впрямь еще беспрестанно звучит доблестным лейтмотивом вместо всего того поистине праведного и справедливого освещения одной из самых жесточайших эпох в истории всего нынешнего человечества?
Все эти отчаянные вопли про абсолютную неподготовленность советских войск, они вот кому были, собственно, на руку?
36
Обо всем этом весьма много и проникновенно глаголют разве что потому, что как раз подобным образом и обстояли дела в той на редкость невероятно уж некогда более чем суровой военной действительности?
Ну и кто — это во всем этом безобразии и впрямь-таки был даже и совсем безо всякой вины как есть до конца действительно виноват?
Неужели тот самый отчаянной храбрости российский бравый солдат?
А между тем для всего того изначально так грамотного и, кстати, сколь полновесно разумного ведения войны был уж действительно важен моральный дух воинов, сражающихся за свою отчизну.
Ну а нечто подобное более чем неизменно уж довольно-то немало зависит от высшего командования, его вящей мудрости в корректировке действий самых различных родов войск.
И если то командование уж безо всякой оглядки бесстыже драпает, ну а других всевластно призывает держаться до самого последнего снаряда и патрона, то этим оно явно тогда ведь попросту обрекает боевых командиров на роль капитанов на тонущем судне.
И все это при том, что природа на хитрости вовсе так никогда не пускается, а потому каждый корабль вполне может смело бороться с волнами, как его команде, собственно, уж вообще только вздумается.
В то самое время как генералы вражеской армии, до чего дальновидно пронюхав о буквально всеобщей советской неразберихе, ясное дело, что сделают все, дабы с самой максимальной пользой и толком ею ведь, как надо затем и воспользоваться лично так себе разве что на руку.
Нацистские генералы были явно так в состоянии верно и лукаво считай уж тактически на целый шаг вперед и вправду предсказать все те самые плачевные последствия подобного хаоса.
Ну а как раз именно потому и оценить при этом все свои возможности по созданию должных условий к его лишь разве что только дальнейшему последующему усилению.
И главное, явно так при этом сходу же и получилось нечто навроде каши из топора, где коммунистическая партия буквально всем и вся разом снабдила Гитлера для его довольно-то скорой грядущей победы вроде бы и «над своим», однако сколь же естественно более чем неизменно полностью чужим ей народом.
37
Советская власть довольно уж долго и тщательно готовила свое собственное вторжение в Западную Европу, для чего она и свалила возле тех совсем недавно возникших западных границ всю ту попросту несусветную гору оружия и всяческой военной амуниции.
А тут и заглянул на дружеский огонек немецкий ефрейтор, да и засунул в наш котелок свой топор, и это как раз вот тогда КПСС, все компоненты для его уж вполне вроде бы на редкость удачливого продвижения вглубь собственной территории и выложила все разом сколь по-хозяйски щедро на стол.
Вот только, кто это вообще мог от нее ожидать подобного рода более чем искренне радушного гостеприимства?
И ведь надо было всем тем исключительно так доблестным гитлеровским войскам столько-то сил никак не прикладывать, а разве что и впрямь вступать в бой с той еще некоторой более чем явной ленцой.
Раз та немыслимо всесильная бюрократическая система, что была на редкость твердолобо убеждена во всей своей чрезвычайно могучей победоносности, на деле так оказалась довольно уж тяжеловесна в принятии каких-либо здравых и до конца всецело последовательных и верных решений.
А как раз потому и все то, что было весьма заблаговременно и истинно, так про запас более чем вдоволь поднакоплено советской сколь уж безумно гигантской мощью, и могло бы безо всяческих каких-либо серьезных потерь полностью и целиком, разом достаться именно вермахту.
Ну а из всего того само собой до чего сходу попросту само собой следует, что тому и близко никак не стоило устраивать ковровую бомбежку всего того, что могло послужить всем тем лишь разве что грядущим его победам.
Причем — это надо скольких бесчисленных единиц доподлинно славной военной техники, они и вправду затем сколь беспутно не досчитались в результате того самого своего, надо бы сказать, весьма и впрямь на редкость более чем опрометчивого шага…
Однако, совсем же навряд ли, что хоть кому-либо из армейской верхушки гитлеровских войск и вправду так довелось в полной мере осознать, всю ту наивысшую степень абсолютной неподготовленности всего того советского руководства к какому-либо вообще, словно гром среди ясного неба разом последующему чисто так ошеломительному фашистскому удару.
Да только и без тех вдребезги разбитых и разорванных в клочья вооружений фрицам всякого того или иного воинского добра явно досталось, как говориться в более чем самом полном избытке…
И те брошенные в кювете советские танки (после мелкой поломки или, скажем, попросту оставшиеся вовсе так без горючего), вполне еще, ясное дело, что были немцами недолго думая, затем наскоро перекрашены, да и брошены в бой в лобовую танковую атаку, причем именно за то самое как есть пресловутое немецкое жизненное пространство.
38
Причем наиболее главной причиной тому и стало как раз-таки то, что в качестве дико бессмысленной и нелепой тактики боевых действий всеми теми штабными деспотами и бездарями до чего повсеместно тогда применялось именно то, самое слепое выпроваживание лютого нацистского зверя как раз-таки сходу обратно в его же берлогу.
Абсолютная несостоятельность до чего еще отчаянно примитивного политического лозунга «Не пяди родной земли» была явно как-никак во всем тогда налицо, как и на полнейшую одной лишь агитацией крайне неряшливо уж чисто так насилу отстиранную кровавую свою изнанку.
Во времена буквально всякой войны маневрирование войсками есть самая неотъемлемая часть всех боевых операций на любом уровне управления военными действиями.
Ну а тупо идти вперед и только вперед – это в точности то же самое, как, к примеру, на той, как есть самой обычной дороге все те встреченные светофоры сколь опрометчиво же чисто сослепу разом проигнорировать…
Нет, может, кому и посчастливится целым все-таки проскочить, но подавляющее большинство при этом точно, до чего всенепременно попередавят: – кого насмерть, ну а кто навсегда до полусмерти же покалечится.
Советская военная доктрина все те светофоры, что поистине вдоволь встречались на всем ее беспристрастно ясном комиссарском пути весьма последовательно, раз за разом сходу так вовсе сослепу проигнорировала.
Поскольку было ей явно никак не до того, а как раз потому она, будучи и впрямь «помидорно» же красной от той самой немыслимо ужасной натуги, только-то и старалась выдавить все чужеродное из всего того, что неизменно только лишь и было тогда вот вокруг.
Или это до чего запросто как-никак, а на самом-то деле было возможно более чем верно сравнить с весьма поспешным переходом вброд реки…
Широкая река солдатской крови действительно вот некогда отделяла дальний берег победы от всех тех как-никак, а кровно и искренне в ней вполне конкретно же заинтересованных руководителей СССР.
Однако тот поистине стоящий того брод, то есть именно то самое место, где будет хоть сколько-то менее немыслимо так глубоко, они во всех тех серых мыслях своих вовсе уж, никогда и близко ведь не искали…
Да и те чудовищно так непростые решения, что были затем всецело чреваты совсем ведь незамысловато обильной кровью, давались им на удивление просто и легко, а между тем вся эта их восторженно праздничная самоуверенность стоила народам СССР целых миллионов напрасно и бесцельно загубленных людских жизней.
Советской власти во время авральных выступлений сугубо вперед надобно было фактически вот чисто наперекор всему почти уж стихийно создать явный, а главное, и сколь наглядно видимый перевес на каком-либо довольно узком участке фронта.
Ну а дальше вперед, в атаку, и лютая и безликая смерть косила народ безо всякого разбора и здравого смысла.
Причем того самого наиболее мордастого и отчаянно смелого, как раз-таки уж в области подобного рода тактики ведения боевых действий, вполне ведь искренне теперь и возводят чуть ли не в ранг святого Георгия Победоносца.
39
Ну а генерал армии Ватутин, совсем без боя (после долгой перепалки со ставкой) надо же до чего еще «безответственно» додумавшийся: сдать тот лишь как-никак вовсе-то недавно на тот момент времени, отвоеванный у врага город Житомир…
Нет, подобным ему у нас героями после войны вовсе-то никогда, прилюдно, и близко вот затем нисколько не слыть.
И то вот, кстати, считай до конца времен по всей на то видимости так и останется неизвестно, а почему это он до общей славной победы явно так никак не дожил.
А между тем генерал Ватутин, Житомир сдал разве что лишь затем, дабы всецело суметь всеми теми при этом освободившимися силами до чего еще наглухо прикрыть жизненно важные подступы к городу Киеву.
Ну а не сдал бы Ватутин относительно небольшой город Житомир, ну а затем в тот второй раз мать городов русских, Киев, вовсе-то недвусмысленно во всем героически ему и впрямь еще должно было у герра Манштейна до чего так немыслимо вот славно отбить…
Действуя, как и всегда, во всеоружии марксистского мировоззрения, да и всецело напрягши тугие мышцы народных масс.
А это само собой кое-что на деле явно же подразумевало…
И ведь столь безоглядно и обезличено давя фашиста одной той всемогущей живой силой…
ДВЕСТИ ТЫСЯЧ ЖИЗНЕЙ, ОТДАННЫЕ РАЗВЕ ЧТО ЛИШЬ ЗАТЕМ, ДАБЫ ДО ЧЕГО РАСТОРОПНО ПОСПЕТЬ К ПРАЗДНИКУ 7 Ноября – ЭТО ЕЩЕ явно, НУ СОВСЕМ НИЧЕГО…
40
Надумай Ватутин 400 тысяч солдатских жизней в ту никак пока до конца не оттаявшую украинскую землю ПОЧТИ так зазря до чего бестолково вот положить чтобы Киев был снова взят к дню рождения Ильича…
И все это разве что только дабы на долгие века затем оставить о себе вполне как есть более-менее доброе имя…
Нет уж, ясное дело, как раз ведь тогда и мог бы он сколь вдоволь купаться в лучах той и близко так никогда не меркнущей боевой славы…
И уж как-никак, а может при подобном раскладе, Ватутин и вправду имел бы хоть какие-то шансы на деле — вот оказаться с тем самым НАИБОЛЕЕ ЗАГЛАВНЫМ ГЕРОЕМ ВОЙНЫ, ШТАБНЫМ ПОЛКОВОДЦЕМ Жуковым после победы в правах, хоть сколько-то, пусть и издали в чем-то затем ведь сколь на деле явно уравнен.
Что, впрочем, как-никак, а всецело навряд ли!
А этот самый В-Е-Л-И-К-И-Й сталинский стратег подо Ржевом дел и тел наворочал неисчислимо великую массу, а город, как и понятно, он тогда и близко так вовсе не взял.
Жуков, в некоем том чисто стратегическом смысле, был разве что тем еще жутким сталинским пугалом в армейском огороде, в чьи задачи неизменно входило быть именно тем вороном, что глаза людям, сверху надменно налетая, разом так безо всякого счета то и дело спешно выклевывает.
Матерный координатор действий фронтов, он души своей черной никогда не жалел и мостил весь свой путь к победе делами вполне достойными Георгия Черепотворца.
41
Ржев высший жандарм Красной армии Жуков не освободил, а только лишь безо всякой в том пользы только лишь и залил все к нему подступы ручьями и реками солдатской крови.
Немецкие части, в конце концов, попросту сами оставили город, угроза неминуемого окружения их нисколько никак явно уж вовсе так никак не прельщала.
Причем все данные о тогдашних потерях были в сущие разы произвольно принижены, поскольку настоящие данные о безвозвратной убыли простой людской силы – это до сих самых пор наиболее главная тайна, хранимая в секретных архивах за всеми семью печатями.
И если бы немецкие военачальники имели точно ту суровую закалку и никак не благородное происхождение, то и они бы своими людьми во все стороны точно так же швырялись…
А между тем своих солдат немцы за спички в коробке никак тогда не считали.
А потому и впрямь-таки отчаянно и неутомимо сражаться за город Ржев они никак уж вовсе совсем вот не пожелали.
Ну а неутомимо ярый сталинский стратег Жуков мог бы и далее зазря копья на подступах к городу ломать.
Однако в данном конкретном случае высшее нацистское политическое руководство в ход войны совершенно не вмешивалось.
То есть ему было наплевать на Ржев, поскольку тот никогда не был переименован именем бессменного вождя всей коммунистической партии.
Да и не были еще советские войска на самых подступах к воротам Рейха, как это было в куда поболее поздние времена до чего еще немыслимо славной операции «Багратион», проведенной подлинным гением той войны Константином Константиновичем Рокоссовским.
Да только, впрочем, обо всем этом несколько позже.
42
Доблестный полководец Жуков вообще уж и близко никогда не освобождал никаких городов, поскольку он сколь рьяно и доблестно трудился на одной той единственно верной и чисто исконной своей ниве беспрестанного и неистощимого на выдумку истребления недисциплинированности и расхлябанности.
Ну а все остальное данного «гениального стратега» волновало на редкость мало, если хоть сколько-то и впрямь волновало когда-либо вообще.
Ему совсем не само по себе продвижение вперед к победе было, как есть уж действительно нужно, а одна лишь безупречно праведная сформированность рядов армии.
Поскольку по его в ней должен был править железный порядок, а никак не сентиментальная слякотность всяческих интеллигентских пространных дискуссий.
А между тем город Ржев нисколько не был непреступной твердыней, его попросту никак нельзя было брать тупо и наобум.
Но Жуков был весьма расторопным и доблестным вертухаем при том самом единственном во всем СССР неизменно так никем вовсе незаменимом начальнике тюрьмы народов.
Строить воинственные рожи и расстреливать, расстреливать и расстреливать всех ему сходу не подчинившихся ему было никак так совсем попросту уж не впервой.
Он был палачом и главарем команды палачей…
Ржев был только одним из выдающихся этапов всей его военной палачеграфии…
Взять город ему оказалось никак не по зубам, зато жителей деревень тамошних он явно так от всяческой дальнейшей судьбы, как есть, и впрямь сколь непоправимо же безо всякого счета тогда ведь на деле считай что избавил… почти поголовно их всех «освободил».
Брали их раз за разом и назад отдавали, а мирное население, оно, куда только вообще деться-то может от всех тех так и летящих во фрицев пуль и снарядов?
43
Да только разве важна была великим стратегам из генштаба хоть чья-либо вовсе ведь напрасная смерть или жизнь без рук, без ног?
И истинно главным для них было одно лишь то, чтобы никак не иначе, а обязательно так буквально всякое свое безумно бравое наступление под какую-либо светлую дату до чего непременно ведь подобострастно, вполне подгадать…
А между тем с этим делом еще вот надобно было и довольно-таки на редкость старательно поспеть, а то вдруг товарищ Сталин сильно и весьма недобро опечалится.
Поскольку вот он светлый праздник, 7 ноября, а Киев, мать городов русских, нисколько не был никем еще взят и полностью навсегда отныне освобожден от проклятущих нацистских полчищ.
Да и во второй раз его взять ко дню рождения Ильича тоже, без тени сомнения сколь еще разом действительно так всецело же стоило…
И если бы Николай Федорович Ватутин со Ставкой долгими неделями почти безо всякого толку не препирался, а все ведь делал, как то ему и было заранее велено, то именно тогда и быть бы ему тем напыщенно бравым послевоенным маршалом.
44
Причем явно так оно похоже на то, что всевластный хозяин – этот титул не за фрицев, убитых своим генералам, млея от всей их преданности сурово же жаловал.
Нет, маршалом (как Лаврентий Берия) у него становился тот, кто, немало не жалея живота своего, совсем не единожды тогда разом и поспособствовал сущему обескровливанию при помощи жестокой войны СВОЕГО собственного народа (включая грузин).
Не надо бы забывать, кем это именно был по национальности великий герой войны 1812 года Багратион.
Ну а тот пресловутый гений Жуков и есть наиболее естественный символ советской армии, не считавший людей даже за винтики, а разве что за полностью взаимозаменяемые боевые единицы, которым следовало всячески так гордиться, что им по самой их должности положено помереть, а все равно не дать ни пути, ни броду подлому (внезапно осмелевшему) «вероломному» врагу.
45
Ну а вражеским генералам, что и вправду были вполне настоящими знатоками военного дела, все это было исключительно на руку, они без лишней словесной трескотни попросту рассекали советские воинские соединения и били их с боков, отрезая их от всего на свете, а значит, и лишая их буквально всякой хоть сколько-то возможной активной боеспособности.
И до чего плохо ведь доведется всем тем бравым военным, над которыми сверху всевластно восседает всласть обрюзгшая от осатанело тупого безделья чисто же политическая задница.
Нет, конечно, есть и над нею, пусть и вконец угоревшая от самых бесконечных и бесчисленных каждодневных фимиамов довольно-таки мудрая голова, однако в целом командует обстановкой слезливая и трусливая псевдогероическая истерия…
Вот только бы тех отступивших безо всякого спросу на том самом месте разом расстреливать, дабы душу свою черную хоть сколько-то смело и воинственно, и впрямь бы еще разом так отвести…
46
И вполне естественно, что все эти трусы и доносчики, ставшие во главе армии именно после той отчаянно суровой ее великой чистки, были-то с политическим начальством на самой короткой ноге, ну а в руке все с тем, что и в революцию (имеющим решающие слово) товарищем маузером.
И надо бы прямо на то весьма ведь конкретно так указать, а именно, что все они до чего уж частенько весьма самодовольно пускали его прямиком в ход, разом при этом сваливая на кого угодно другого свое собственное головотяпство.
Ну а всю ту нерадивую и спесивую тупость, ставя себе в одно лишь истинно так большое большевистское достоинство.
И вот он, тому наиболее явный и принципиально наглядный пример, и если бы, то был какой-либо чисто единичный случай, в книгу большого писателя он уж и близко никак нипочем бы тогда не попал.
Астафьев. «Прокляты и убиты. Книга первая».
«Танки те заскребены были, собраны по фронту, большинство машин чинены-перечинены, со свежими сизыми швами сварки, с царапинами и выбоинами на броне, с хлябающими гусеницами, которые, буксуя в болотной жиже и в торфе, посваливались, две машины оставались и после ремонта с заклиненными башнями. Танкисты, через силу бодрясь, заверяли пехоту: зато, мол, боекомплект полный, танк может быть использован как вкопанное в землю забронированное орудие.
Но с ними, с танкистами и с танками, никто не хотел сражаться, их били, жгли с неба. Когда черным дымом выстелило чахло заросшую пойму и в горящих машинах начал рваться этот самый полный боекомплект, вдоль речки донесло не только сажу и дым, но и крики заживо сгорающих людей.
Часть уцелевших экипажей вместе с пехотою бросились через осеннюю речку вплавь. Многие утонули, а тех, что добрались до берега, разгневавшийся командир полка или бригады, одетый в новый черный комбинезон, расстреливал лично из пистолета, зло сверкая глазами, брызгая слюной. Пьяный до полусмерти, он кричал:
«Изменники! Суки! Трусы!» – и палил, палил, едва успевая менять обоймы, которые ему подсовывали холуи, тоже готовые праведно презирать и стрелять всех отступающих.
И вообще, за речкой обнаружилось: тех, кто жаждал воевать не с фашистом-врагом, а со своими собратьями по фронту, гораздо больше, чем на противоположном берегу боеспособных людей».
Трусы – они и есть трусы и это именно из-за их панического страха кадровая армия вся в струпьях ранений и контузий и впрямь-таки в самом начале войны, словно в том еще гиблом болоте, разом увязла…
И крайне, кстати, нисколько нетипичным случаем, куда скорее могла быть разве что та далее уж в этой книге совершенно так внезапно последовавшая смерть всех тех тупомордых карателей…
А есть еще, между тем, и самая отъявленная и преступная безответственность всех тех, кто те танки безо всякого прикрытия с воздуха или, на худой конец, сопровождения зенитной артиллерии в бой вперед и с песней совсем так бестрепетно сколь нелепо разом вот вдаль отсылает…
Поскольку любой даже и самый современный танк для воздушного противника, он-то все равно, что тот еще таракан для широкой ноги.
Причем у таракана явно же шансов, куда разве что во всем значительно больше.
47
Да, но дело оно безусловно так ясное, смелость есть смелость – пуля храброго боится.
Конечно, боится, когда ружье кремневое, его пока заново перезарядишь…
Ну а когда у немцев в пулемете MG-42 250 патронов…
Тут уж всенепременно бы надо было сколь еще на деле панически бояться до чего ведь сходу совершать все те совсем бессмысленные массовые атаки, а еще и по многу раз на день.
И лента новая в — это чудо немецкой техники очень-то быстро считай уж заново более чем бесперебойно чисто так мигом тогда ведь вставлялась…
Впрямь оглянуться не успеешь, а он снова точно также беспрестанно строчит и наших людей, словно колхозник сено, косит.
Да и перегрева, как «Максим», он почти не боялся, а потому на одного подобного пулеметчика за день боев до 2000 советских жизней порой приходилось.
И это никакое не преувеличение!
48
И сам собою из чисто так исподнего дна души разом уж тогда сходу и возникает именно тот более чем вполне законный вопрос…
И зачем это наших солдат, так и дрожа при этом от ярости из-за любых до чего только веских возражений своих младших командиров, тупомордые воители безостановочно и слепо ведь напропалую разом бросали никак не в бой, а чисто на убой?
И к чему это вообще могло бы привести подобное самоуничтожение, если бы, конечно, не огромные человеческие ресурсы необъятно широкой страны?
Да только чего тут вообще вот только попишешь, именно таково и было, свойство почти уж всякого начальственного страха…
Вот ведь, он тот чисто вымышленный автором диалог, но при этом вполне он явно сколь еще в духе тех самых умопомрачительно мрачных былых времен.
«– Ты чего не воюешь?
– Как это не воюю, у меня каждые два часа новые атаки!
– А взять, почему уж тогда вовсе вот совсем ничего не можешь?
– Так людей у меня мало, товарищ полковник.
– Лишних нет! Придется тебе атаковать теми силами, что у тебя есть, а там-то далее еще поглядим, может свежие резервы где-нибудь и наскребем».
Вот это и есть тот наиболее типичнейший разговор двух «талантливых» в одной лишь бескрайне суровой бесслезности крайне же одутловато туповатых горе-стратегов сталинской эпохи.
О, как они сколь безнадежно вовсе так никак не любили всяческую совершенно напрасную трепотню, тех, кто думал, а не только соображал и юлил, стараясь как можно получше набить себе руку на тупой и отчаянно лихой бесноватой лютости.
У большей части всего того высшего командования было новое и не просто пролетарское, а именно как у того еще истукана твердокаменное и чудовищно невежественное лицо.
И ведь все это совсем не иначе, а только поскольку, что все те, кто на редкость много язвил да умничал, давно уж по разным лагерям свои длинные срока отбывали…
А у этих коньячных вояк всегда была одна та на всех до чего непримиримо лютая храбрость – чужими жизнями жизнелюбивого врага неистово же смело раз за разом надрывая при этом от натуги легкие так и лая в трубку весьма смело без конца и края одолевать…
Причем без той еще адской твердости любой боевой командир это попросту вовсе размазня!
Но вот без конца раздавливать в самую пыль свои войска могли только нелюди, вовсе уж никак явно не считающие своих бойцов за живых существ.
Нет только лишь и держали эти тупорылые держиморды своих бравых солдат за те самые ведь вполне наличествующее средства что как-никак явно имеются у них на руках, а потому и должно бы их совершенно так безудержно тратить во имя защиты рубежей их самого же исконного владычества.
49
Причем может быть некогда в самой глубокой древности сам по себе человеческий фактор чего-то там весьма многозначительно уж явно решал.
Да только в условиях всякой современной войны довольно многое предрешает совсем не отчаянная солдатская храбрость, а как раз-таки ведь весьма здравое умение принять до конца взвешенное, продуманное и подчас единственно правильное решение, да и в самый нужный момент, поскольку все события развиваются буквально-то лавинообразно и никак, так и близко вовсе вот неподатливо расчету на счетах – стремительно…
Никогда ранее вовсе не бывало этакой маневренности войск, их совершенно беспрецедентной подвижности, а то вот подчас и той самой более чем неотвратимо смертоносной молниеносности…
Причем во время самого же начала той войны главную работу выполняли авиация и танковые крылья, а пехота могла и несколько подотстать.
Поскольку ее задачей было лишь разве что одно никак немилосердное добивание окруженных и подчас полностью деморализованных частей Красной армии.
И вполне, то возможно, что кому-либо и по сей день до чего искренне кажется, что буквально всякого агрессора на российской земле всенепременно ждет на редкость неминуемое поражение.
А все это разве что, потому что у нас, в конце концов, сходу ведь весьма спешно отыщется способ, как это его всеми силами сколь бестрепетно и массово уж до чего верную рукой разом еще одолеть.
Стоит лишь, тупо и неутомимо, навалившись на вероломного врага, все его силы более чем нарочито и наскоро всячески обескровить.
Как раз для того и воспользовавшись впрямь-то до чего всеобъемлюще подавляющим преимуществом в сколь неизменно над всем и вся бестрепетно преобладающей людской силищей…
Для чего и надо бы разом вооружиться самой безукоризненной бескомпромиссностью, а также и чьей-либо совсем уж безыскусно подневольной чужой храбростью.
50
Товарищ Сталин, был большим ученым, именно в подобного рода «отчаянно бравых» делах, а именно в смысле на редкость чудовищно же безоговорочного принуждения ко всяческим сущим чудесам полностью, на все времена до чего еще бездумно бессмысленного и исключительно же, обескровливающего армию солдатского бравого бесстрашия…
Вот какую телеграмму он отбил во время Кронштадтского восстания, март 1921.
«Морские специалисты уверяют, что взятие Красной Горки с моря опрокидывает морскую науку. Мне остается лишь оплакивать так называемую науку. Быстрое взятие Горки объясняется самым грубым вмешательством со стороны моей и вообще штатских в оперативные дела, доходившим до отмены приказов по морю и суше и навязывания своих собственных.
Считаю своим долгом заявить, что я впредь буду действовать, таким образом, несмотря на все мое благоговение перед наукой.
Сталин».
51
Да только столь уж беспримерно «ХОРОШО» подобного рода операция может пройти, разве что, если, совсем вот не дрогнув при этом и веком бездумно посылать многих и многих людей на верную смерть на своей личной территории.
Раз уж она фактически всегда была до чего и впрямь надежно приватизирована исключительно так одним лишь, тем ведь строгим большевистским здравым смыслом.
А как раз потому в ходе той одной, сугубо отдельной и донельзя ведь ограниченной карательной акции и было возможно даже и не такое весьма славно, хотя куда вернее, до чего бесславно и жестокосердно на скорую руку вполне безупречно уж разом так провернуть.
Надо было всего-то лишь ведь безотлагательно стать абсолютно и всевластно на редкость же исключительно бесчеловечным…
Да только попробуй нечто подобное хоть сколько-то осуществить, когда на тебя не то, чтобы и впрямь до мозга и костей совсем неумелого, однако на том самом чисто военном поприще безыскусно безграмотного именно издалека всею силой разом попрет безумно бравая вражеская армия.
Да к тому же еще и такая, что с истинно большим умом и талантом сколь безукоризненно сходу до чего молниеносно взаимодействует промеж всех своих самых различных родов войск.
Все равно одолеем, наше дело правое — победа будет за нами.
И за ценой мы, ясное дело, вовсе-то никак явно не постоим, однако цена эта не только пот и кровь, но еще и пустое разбазаривание всего ведь разом, и вся…
«У храбрости ума мало», — эта фраза фронтовика сапера Зиновия Герда, сказанная им в фильме «Место встречи изменить нельзя», отлично передает все безумие на редкость слепой самодостаточности, доверху переполненной наивысшей убежденностью в той чисто грядущей и близко так никак неминуемой нашей всеобщей победе над заклятым нацистским врагом.
Однако та еще чисто штабная храбрость — это нечто другое, чем самоотверженность воина на деле, а не на словах вполне ведь готового отдать свою мелкую жизнь во имя существования чего-то значительно большего, чем он сам.
Этот нескончаемый поток ужасной брани, который так и изливался из уст высокопоставленных ослов, каковые явно не имели в своих планах абсолютно никакой иной задачи, кроме как гнать и гнать массы на врага в самом откровенном качестве исключительно так слегка сдерживающей его смазки для всех уж выставленных им вперед острых штыков.
Другая тактика боевых действий потребовала бы до чего еще явственного напряжения мозговых извилин, а нечто подобное попросту и невозможно было бы себе представить, покуда Россией правят все те же господа товарищи…
Причем подобные люди, будучи чисто гражданскими лицами, а не полководцами (пусть даже и при погонах) всегда как-никак, а, в конце-то концов, уж явно ведь проигрывали сражения, и это несмотря на все те с виду кажущиеся довольно-таки значительными чисто вот временные свои успехи.
Знаменитый Пирр, четырежды в пух и прах разбивал римское войско, однако это как раз именно после той четвертой по счету его победы он во весь тот наверняка, как есть начисто сорванный громкими командами голос некогда сколь громко же завопил:
«Еще одна такая победа, и у меня не останется армии», — причем этот крик смертельно раненой воинственной души и может послужить наиболее явным и исключительно бесславным историческим примером, чего это именно делать военачальнику и близко так вовсе нисколько не следует.
Ну, а в качестве довольно-то небольшого военного чина люди подобного склада характера разве что лишь себя и других более чем бездарно для всякого ратного дела, как есть и впрямь ведь явно понапрасну до чего попусту так губили.
И как раз в данном-то духе оно всегда уж и было, причем довольно-то еще издревле — сильно храбрые никогда подолгу не жили; по-настоящему храбрый воин — это тот, кто в самом пекле сражения головы никак не теряет.
Ну а храбрецы, одним лишь нахрапом пытающиеся врага одолеть, как правило, одну разве что окропленную кровью землю совсем ведь безысходно своими бренными телами до чего ведь вдоволь только и удобряют…
52
Однако это как раз-таки в эти наши новые, славные и добрые времена и возник тот сколь еще бесновато воинственный класс храбрецов, кои сами под пули никогда не полезут, зато до чего многих других они под их на редкость ужасающий свист до чего отчаянно в спину весьма ведь упрямо и вдохновенно разом так сходу толкают.
И при этом они сколь ужасающе корчат геройские рожи, и всех тех, кто их вразумлять довольно-то опрометчиво, не дай только Бог вот действительно вздумает, всенепременно ждет тот самый как есть незамедлительный трибунал, а то и та чисто же безымянная общая могила.
А если вот беспристрастно повернуться к лику истинных былых героев, то тогда само собой и окажется, что не нападать на врага, достаточно долго выжидая для того более удобного часа, никакая не трусость, а военная хитрость и гуманизм по отношению к солдатам, которых ждут, не дождутся дома их родные и близкие.
Родину, ее и близко нельзя было сколь иступлено защищать, дабы разве что на редкость обильно, затем оросить кровью ее сынов леса, поля…
А для чего тогда были большие и малые реки?
И надо ли было весьма поспешно останавливать немцев не теми сходу так и близко явно же неодолимыми водными преградами, а лишь, в сущности, теми, с одного только виду будто бы и впрямь полностью неистощимыми, человеческими ресурсами?
53
А между тем настоящих людей (а таких в России немало) надо было хоть сколько-то на деле, а не на пустых словах как-либо уж действительно попытаться от той самой до чего верной и неминуемой смерти вполне ведь явственно уберечь и как щепки в огонь их уж попросту так никак совсем не подбрасывать.
Пусть лучше пришлые недруги дохнут, словно мухи от бескормицы, как то некогда уж и бывало во времена Наполеона, ну а своих надо было, словно зеницу ока хранить ради всех тех лишь затем еще некогда грядущих побед, да и поражений, кстати, ведь тоже.
Кутузов, к примеру, своих до чего еще по мере сил весьма так старательно всячески же берег.
И вот чего пишет о нем Лев Толстой в его романе «Война и мир»:
«Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению. Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости, то, что они могли бы понять – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем. Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте вместо донесения лист белой бумаги. И сколько ни старался Кутузов удержать войска, войска наши атаковали, стараясь загородить дорогу. Пехотные полки, как рассказывают, с музыкой и барабанным боем ходили в атаку и побили и потеряли тысячи людей. Но отрезать – никого не отрезали и не опрокинули. И французское войско, стянувшись крепче от опасности, продолжало, равномерно тая, все тот же свой гибельный путь к Смоленску».
54
Ну а во времена самого еще начала Второй мировой войны роль, и ног под собой, никак уж не чуя драпающего Наполеона, с самым превеликим прискорбием исполнила почти вся та довольно-таки не в меру языкатая, но совершенно ведь при всем том исключительно немощная умом советская номенклатура.
ПРИЧЕМ ВСЕ ТЕ ЕЕ отчаянно бравые, и никак нескупые на слово деятели были буквально-то вдоволь без году неделя всякими званиями и привилегиями уж всецело вот вкривь и вкось до того щедро одарены, что они в отличие от всего остального народа целиком и полностью были именно в том самом весьма красочном своей этикеткой коричневом шоколаде…
Причем состояла эта серая умом масса (благодаря всем тем сталинским чисткам) из той самой, что ни на есть наиболее отборной, да еще и весьма и весьма тщательно выпестованной, и вышколенной сволочи.
Ну а она у любого народа почти всегда до чего еще неизменно во всем полностью идентична…
Тем более что тогдашняя советская власть вообще была бесподобно интернациональна, а потому и любые сколь беспочвенные обвинения в русофобстве на самом-то деле попросту вообще уж на деле смешны, если не сказать – абсолютно абсурдны.
И вся эта «отчаянной храбрости» братия тикала со столь невероятной поспешностью, что иногда (бывало и такое) пришедшую издалека машину надо было затем довольно-таки долго вполне всерьез, отмывать.
Раз уж те самые господа товарищи вовсе так не были готовы отойти по нужде в кустики.
А между тем когда прижмет, всякое как-никак, а непременно может еще явно случиться.
Однако при всех тех чисто же «сугубо своих достоинствах» новоявленные приспособленцы, выпестовавшиеся внутри лона большевистской партии как раз-таки после той чрезвычайно тщательной ее очистки от почти всякого самого изначального своего элемента на том весьма судьбоносном перепутье сумрачных и злосчастных 30-х годов…
Нет, в конце концов, эти людишки как-никак, а непременно так вполне еще разом на деле оправились.
А именно тогда и стали они сколь уж бесцеремонно расстреливать боевых офицеров за все их настоящие или мнимые самими чекистами с почти чистого листа надуманные просчеты.
55
И главное, при всем том в свете всех тех чисто официальных прожекторов все это и поныне выглядит вовсе-то совершенно же иначе, а именно разве что, как всегда, лишь, только вот, значит всецело по-ихнему…
Поскольку именно для того она и существует та самая до чего слащаво же ЛЖИВАЯ и сугубо официальная версия истории, дабы все вот, значится, некогда действительно бывшее на деле в те самые как есть иные тона сколь ведь острым орлиным глазом совсем «реалистично» и масштабно весьма же предметно раз за разом до чего еще сходу преобразовывать.
А между тем Лев Толстой в его романе «Война и мир» на редкость же наглядно всем нам преподносит, чем это вообще занималась в его время прикладная история, а она до чего же бессмысленно тогда наводила буквально на все, то навеки ушедшее в былое и славное прошлое весьма ведь изящный искристо блестящий глянец.
Причем делалось это как раз-таки ради того, дабы вся та совсем опостыло некогда имевшаяся в далеком прошлом, чудовищно же несветлая обыденность неизменно бы затем смотрелась (в глазах грядущих поколений) до чего как-никак недвусмысленно ярче и многопланово красочнее.
Раз уж и близко нельзя было допустить и мысли о создании в людском сознании тех самых довольно выпуклых образов, вполне непосредственно связанных именно с той невзрачно так мрачной серостью безликих будней безо всякой той считай, что ее самой так явной «гипергероизации»…
А между тем то самое истинно настоящее мужество и близко никак не заключено в том еще самом бешеном и показном энтузиазме, и оно весьма малоприметно и достаточно так весьма скромно.
Да вот, однако, кое-кому было явно никак не с руки – освящать реалии и будни войны именно в свете всей той, до чего же бескрайне суровой и крайне, так совсем неприглядно правдивой, а заодно и сколь выпукло вполне настоящей действительности.
Да и вообще, кое-кому нужно было, прежде всего, всеми теми исключительно так верно светлыми красками до чего еще полноценно ведь освидетельствовать все, то восторженно хлесткое очарование той уж навсегда вовсе вот ныне канувшей в лету эпохи.
И вот они, на сей счет до чего изумительно воодушевляюще верные слова Льва Толстого:
«В то время как Россия была до половины завоевана, и жители Москвы бежали в дальние губернии, и ополчение за ополчением поднималось на защиту отечества, невольно представляется нам, не жившим в то время, что все русские люди от мала до велика были заняты только тем, чтобы жертвовать собою, спасать отечество или плакать над его погибелью. Рассказы, описания того времени все без исключения говорят только о самопожертвовании, любви к отечеству, отчаяньи, горе и геройстве русских. В действительности же, это так не было. Нам кажется это так только потому, что мы видим из прошедшего один общий исторический интерес того времени и не видим всех тех личных, человеческих интересов, которые были у людей того времени. А между тем, в действительности, те личные интересы настоящего до такой степени значительнее общих интересов, что из-за них никогда не чувствуется (вовсе не заметен даже) интерес общий. Большая часть людей того времени не обращала никакого внимания на общий ход дел, а руководились только личными интересами настоящего.
И эти-то люди были самыми полезными деятелями того времени. Те же, которые пытались понять общий ход дел и с самопожертвованием и геройством хотели участвовать в нем, были самые бесполезные члены общества; они видели все навыворот, и все, что они делали для пользы, оказывалось бесполезным вздором, как полки Пьера, Мамонова, грабившие русские деревни, как корпия, щипанная барынями и никогда не доходившая до раненых, и т. п. Даже те, которые, любя поумничать и выразить свои чувства, толковали о настоящем положении России, невольно носили в речах своих отпечаток или притворства и лжи, или бесполезного осуждения и злобы на людей, обвиняемых за то, в чем никто не мог быть виноват».
56
Однако, уж, как всегда, на редкость бестолково и обезличенно виноватых, мы ведь явно без труда сколь доблестно как пить дать где-нибудь да обязательно вскоре так разом еще отыщем.
И этакими за все от начала и до конца виноватыми и совсем же безответственными личностями, прежде всего, как есть, до чего непременно окажутся именно те простые и бравые солдаты, у которых зачастую вся сила их великого духа, собственно, и является главной оборонительной и наступательной мощью.
Причем бывает она, куда и впрямь до чего значительно поважнее всяческой той или иной военной амуниции.
А как раз-таки про нечто подобное граждане советские историки нам-то все уши весьма ведь давненько уж до чего старательно прожужжали… на все лады вальяжно вещая безо всякого перерыва…
Слабая у нас, оказывается, была армия, плохо обученная, крайне недисциплинированная.
А между тем как раз ради того, чтобы СОВЕРШЕННО уж незамедлительно более чем сходу перейти в контратаку, и нужна была та весьма неумолимая воля командиров и истинно железная дисциплина солдат, да только откуда всему тому, собственно, было взяться у армии, которую враг вмиг уделал в хвост и в гриву?
57
И той армии нужно было бы прямо так сразу отойти назад, да постепенно и неспешно перегруппироваться, но то явно оказалось бы вовсе-то никак попросту совсем не по-советски.
Такие вещи в те времена неизменно рассматривались нисколько не иначе, а именно как самое откровенное паникерство!
Причем ничто не ново под луной, правда, в оригинале Экклезиаст сказал: «Нет ничего нового под солнцем», – но это, собственно говоря, абсолютно никак ныне неважно.
Вот как ярко живописует Лев Толстой в «Войне и мире» довольно же схожие события, некогда действительно приключившиеся во время войны 1812 года.
Причем надо бы более чем веско уж разом чисто ведь сходу подметить, что та самая сколь на деле беспочвенная дискредитация бравого боевого артиллеристского поручика Льва Толстого и близко никак полностью неправомочна…
«И об этом-то периоде кампании, когда войска без сапог и шуб, с неполным провиантом, без водки по месяцам ночуют в снегу и при пятнадцати градусах мороза; когда дня только семь и восемь часов, а остальное ночь, во время которой не может быть влияния дисциплины; когда, не так, как в сраженье, на несколько часов только люди вводятся в область смерти, где уже нет дисциплины, а когда люди по месяцам живут, всякую минуту борясь с смертью от голода и холода; когда в месяц погибает половина армии – об этом-то периоде кампании нам рассказывают историки, как Милорадович должен был сделать фланговый марш туда-то, а Тормасов – туда-то, и как Чичагов должен был передвинуться туда-то (передвинуться выше колена в снегу), и как тот опрокинул и отрезал, и т. д., и т. д. Русские, умиравшие наполовину, сделали все, что можно сделать и должно было сделать для достижения достойной народа цели, и не виноваты в том, что другие русские люди, сидевшие в теплых комнатах, предполагали сделать то, что было невозможно».
58
Да вот, однако, в те самые несусветно проклятые царские времена за то, что некто и впрямь осмелился бы высказать вслух никак недвусмысленные предположения относительно самой принципиальной невозможности чего-либо слишком так никак уж не в меру явно поспешного…
Нет, того человека разве что зачастую только ведь и ожидал один лишь весьма резкий окрик, а никак не пуля, но то были совсем другие «жестокосердные сатрапы», они-то порою с народом излишне же простодушно цацкались…
Не губили они огромные людские массы, словно бы то было враз ставшее вследствие всего своего идеологически вредного непослушания полностью так отныне всецело бесхозным и никак ничейным добром.
А между тем как раз именно так оно точь-в-точь весьма неприглядно и выглядело в той-то самой, надо сказать, до чего первозданно вполне ведь естественной большевистской обыденности.
59
Однако та вычурно лживая красная пропаганда буквально уж все розовощеко разукрашивает красками до чего искристо вовсе иной и на редкость безупречно величественной и одутловато помпезной действительности.
Поскольку чего-либо иное было бы для нее никак неприемлемо в качестве самого так наглядного живого примера всякого де отсутствия безмятежно единой и безумно гордой собой сопричастности ко всему тому безмерно великому делу сколь полноценно деятельного освобождения всей той нашей некогда всецело единой социалистической родины.
Попросту говоря, некоторые совсем незамысловатые рассуждения, прозванные на чиновничьем языке «окопной правдой», неизменно же входят прямо без стука в исключительно явное и крайне грубое противоречие со всем тем, до чего еще официозно укоренившимся взглядом на всю ту кромешного ада войну.
Нам-то все уши до чего давно на редкость злосчастно же прожужжали о той самой немыслимо плотной сплоченности масс пред коварным врагом, что взял да посмел и впрямь невообразимо так нагло ведь вторгнуться в совершенно необъятно бескрайние пределы всего этого нашего славного отечества.
60
И попросту было сколь безыскусно, именно таким макаром как раз ведь и принято в том-то самом безо всякого прискорбия ныне покойном СССР — вместо всей той достоверно объективной реальности явственно же преподносить народу ее идеологически строго так через самое мелкое сито процеженное героизированное краснобайство.
Все омытые великой людской кровью события Великой Отечественной войны в ту ныне достаточно давнюю советскую пору до нас доходили разве что в виде всесильно верной помпезно официальной версии.
Ну а она между тем имела в точности то отношение к доподлинным историческим реалиям минувшего века, что и всякий клинический идиотизм к тому самому весьма ведь вовсе элементарному здравому рассудку.
Все время муссировалась и муссировалась вся та, до чего сладкоречивая ложь, что была весьма вот популярно изложена во всех тех бесчисленных великолепно иллюстрированных монографиях.
Она была крайне уж проста и незамысловата, как, впрочем, и всякая другая наглая кривда, что всегда так, словно гранит, цельно тверда, а в том числе и от всей ее до чего полнейшей восторженной безнаказанности.
61
Еще раз и все о том же для общей наглядности явно ведь повторимся: — подобные рассуждения никак не являются каким-либо безудержно наглым русофобским бредом, ни даже чем-либо сходу очерняющим СССР включая при этом совсем без остатка все ведь его многонациональное народонаселение.
Можно подумать, что СССР и вправду был неким единым монолитом, а потому и всякая критика его военного или тем более политического руководства может представлять из себя одно лишь то разве что только и рассчитанное на одних лопоухих легковеров сколь наспех же штампованное шельмование чести и достоинства всего того тогдашнего населения в целом.
Однако куда скорее именно этим и занимались всевозможные исторические мужи, взявшие себе за труд во всем, как-никак, а до чего складно поддакивать политически столь подобострастно выдержанному тону крайне тщеславного и восторженно скверного, если не сказать исключительно лживого освещения всех тех как-никак, а совсем ведь недавних глав нашей всеобщей отечественной истории.
И если зримо отринуть от всякой своей души их до чего еще безудержно усердные и никак не милосердные старания, то вот тогда сам по себе разом и возникает тот до самого неприличия каверзный вопрос: а кто это вообще некогда и впрямь оказался никак не готов к той войне?
А ответ на него был потрясающе прост и исключительно ясен в смысле самой уж, в принципе, более чем элементарной его вполне так логичной разгадки!
62
План «Барбаросса» во всех его тактических подробностях был еще изначально задуман и осуществлен гитлеровской военщиной не только против СССР, некогда сколь еще непомерно огромной великой державы.
Ну уж нет, прежде всего, он был злодейски приведен в исполнение именно супротив сталинского бесчеловечного режима, что не в очень уж отдаленной перспективе скоропостижно почил себе в лету.
И это именно тот безмятежно самоуверенный конгломерат на редкость бездеятельной, и чисто советской тупости и лжи и был никак не готов к тому самому на тот 1941 год для него и впрямь весьма злосчастному стечению всех тех до чего внезапно открывшихся обстоятельств.
Однако чисто же официально вся эта сущая неподготовленность фактически также, как и ранее до чего еще беззастенчиво так и перекладывается именно на плечи всего того простого народа.
А впрочем, до чего беспочвенно перекладывать все свои повседневные неудачи с больной головы на общенародную здоровую и было сколь обиходным же делом всех тех больших и малых эмиссаров никак незамысловато бестелесных советских истин.
Все эти кропотливо иллюстрированные труды были и впрямь всецело пронизаны самой девственной белизной - идеально чистой, словно слеза младенца, истинно же верноподданнической коммунистической праведности.
63
И в глазах данных серых личностей вся вот слава великой победы почти безо всякого остатка принадлежала лишь одному тому, вовсе вот как-никак на редкость всевластному государственному истеблишменту, да и нынче разве что только лишь ему она и принадлежит.
Причем — это как раз-таки его сколь же тщедушно, помпезное тщеславие попросту и близко не имеет абсолютно никаких границ, ни каких-либо более-менее наглядно видимых пределов.
Да только теперича все те ее воинственные деятели из красных в желтых КАПИТАЛИСТИЧЕСКИХ совсем вот наскоро вовсе так «набело» раз и навсегда сходу же перекрасились.
Однако при всем том они как-никак, а словно бы тот весьма исполинский колосс до чего самонадеянно стоят именно на всех тех чисто прежних своих весьма бравых позициях священной лжи во имя более чем должного поддержания на должном уровне величавого ореола сущей безгрешности никак небезызвестно с макушки и до пят кровавой клики.
Есть и по сей день те самые люди, что без всякого страха и упрека пребывают в точности той никем и ничем непробиваемо «твердолобой уверенности», что буквально за все заслуги перед отечеством всенепременно следует благодарить разве что единственное так незыблемо правую центральную власть.
Ну, а в адски тяжкие времена той безудержно кровопролитной Великой Отечественной…
Совсем не иначе, а народ и партия были уж во всем исключительно едины, но разве что как-никак, а по одним тем, до чего еще сказочно лживым воззваниям.
В то самое время как в том вполне реальном, и строго повседневном, а никак не в том чисто ведь абстрактно плакатном существовании - аристократия пролетариата, большевистская партия попросту до чего еще явно так неробко только уж и восседала на простом народе, словно наездник на норовистом жеребце.
64
Причем то самое сколь безумно дикое разграничение между тем самым так элементарным житейским статусом представителей простого народа и вознесенных над всем и вся главарей государства при этом-то нашем современном до чего демонически крайне упитанном тоталитаризме исключительно же безгранична, а потому абсолютна.
Этакая разве что самонареченная народной считай ведь черносотенная власть думает только о своей тысячеглавой гидре, ну а народ для нее один лишь тот еще песок, из которого ей и надо будет во всем том дальнейшем строить свои волшебные замки.
Причем для нее самой тем уж, как есть наиболее так главным является разве что, то, чтобы он более чем ведь неизменно оставался увлаженным кровью до чего неправо умничающих граждан и никак не подсох на солнцепеке простых и вовсе не восторженных истин.
А вот вполне здраво подумать о том, что никак не весь же капиталистический мир слеп и глух потому как глядит он разве что лишь самому себе в тот, до чего широко открытый карман…
Ну а из всего того, до чего сходу разом так следует, что уж ту красную ликом и задом власть и вправду в чем-то можно было застать совсем ведь попросту явно врасплох.
И она и впрямь в июне 1941 несколько уж более чем явно опростоволосилась.
А тем паче это так, коль скоро новоявленная пролетарская держава весьма вот явственно ожидала ото всех ею весьма хорошо продуманных действий на большой международной арене самых еще позитивных для нее последствий.
Да только удача-стерва, даже и, не вильнув при этом хвостом, нелепо и зло изменила, оказавшись женщиной более чем непритязательно ветреной.
И вот как раз тогда вся та сталинская клика, до чего скоротечно полностью спекшись «в котле мартеновской печи» своих-то собственных исключительно скабрезных, заоблачных планов по почти бескровному захвату всей старушки Европы, весьма наглядно же предпочла спрятать все концы в воду…
И ведь проделала она — это сколь сходу же опустив свой великого мужества народ считай, что прямиком всем его лицом в зловонную лужу того-то самого почти ведь искренне всею большевистской партией совсем отчаянно надуманной его тупости и сущей неорганизованности.
Этак-то явно приложив буквально все к тому более чем должные усилия, а именно дабы как есть весьма многозначительно доказать всему этому миру сам тот, до чего еще же прискорбнейший факт полнейшего де отсутствия во всей его крайне разношерстной массе самого вот понятия о вполне должной воинской дисциплине.
Да и плюс к тому речь тут явно шла и о почти что нисколько ведь вовсе незамысловатом невежестве всякого российского солдата во всех вопросах основополагающе должного ведения современных военных действий.
65
А между тем вся вековая история европейских войн сходу доказывает исключительно же нечто как-никак, а буквально во всем совершенно так явно обратное!
Именно Россия и надломила хребет никем и близко доселе непобедимому Наполеону.
И вот, как и близко никак не сладкоречиво, а сколь еще наглядно уж фотографически так правдиво разом отзывается о силе российского народа и его оружия великий общемировой классик Лев Толстой в его романе «Война и мир».
«Прямым следствием Бородинского сражения было беспричинное бегство Наполеона из Москвы, возвращение по старой Смоленской дороге, погибель пятисоттысячного нашествия и погибель наполеоновской Франции, на которую в первый раз под Бородиным была наложена рука сильнейшего духом противника».
Именно так!
Российская армия не раз доказывала звание лучшей армии Европы, если не всего этого мира.
И это совсем не потому, что ее и впрямь-таки разом окажется легче же легкого более чем безрассудно бросить в бой, а прежде всего потому, что она всегда была, да и оставалась самой что ни на есть в этом мире более чем долготерпеливой, а это и делает ее наиболее сильной духом среди всех прочих армий.
66
Да и командиры у нее всегда были очень даже вполне ведь сметливые.
Виктор Астафьев, был рядовым солдатом, не мог он взглянуть на все происходящее глазами комбрига, к которому чисто ведь насильно в «подмогу» был тем еще правящим паразитическим классом приставлен тот самый вечный языком трудяга комиссар, мозоли на нёбе себе сколь старательно изо дня в день натирающий.
И ведь тот верный партиец так и донимал комбрига всеми-то бесконечными своими попреками о явной так недостаточной расторопности выполнения приказов из штабов, а там между тем жили на том совсем ином свете…
И уж посильно там воевали именно что посредством всяческого рода до чего жалких бумажек, а, никак не сходясь впрямь-то в рукопашную с лютым и коварным врагом…
67
И это как раз то самое всесильное штабное начальство, что неизменно было на редкость сколь аморально бездеятельным, со всем тем дьявольским огоньком в очах так и нагоняло героизму на тех, кому и следовало рисковать жизнью.
И главное, делалось — это никак не ради общей победы, а разве что, чтобы кто-то ведь мог совсем безразлично и самодовольно поставить галочку в своем блокноте о том, что населенный пункт был взят или заново отбит у врага.
Ну а вся цена вопроса при этом этих людишек вообще ведь нисколько попросту так явно так нисколько не волновала.
И эта во всяком военном же деле зачастую до чего еще безграмотная чернь, вылезшая из самой грязи в князи, так и упивалась властью и радостно лизала сапоги черни, что располагалась рангом выше.
Правда речь тут может идти только о штабных офицерах, причем далеко никак вот точно не обо всех.
Однако при власти сущих нехристей большевиков само ведь наличие именно что целой прослойки подобного рода штабной вши было делом как-никак, а полностью уж самим собой разумеющимся и никак ведь нисколько вовсе же неминуемым.
Исходя, так сказать, из общих реалий той общественной жизни, что само собою сложилась после зверского выдворения всего того, что хоть сколько-то даже и издали попахивало самой той еще элементарной здравой начитанностью, а не только изощренно въедливой и крайне пустозвонной демагогией.
Стерев с лица земли многих из тех, кто смел высказывать свое мнение никак при этом не согнувшись в три погибели большевики до чего прочно закрепили во главе угла не разум а спесивое самомнение, за которым отныне и были все права казнить и миловать чисто так, считай ведь в меру своего собственного скотского разумения.
А как раз, в связи с этим всякие доблестные витязи штабного начальства уж и были вовсе так бестрепетно вконец упертыми упрямцами.
И вот будучи до чего и впрямь чернильно бездушными, весьма неутомимо взывали они и взывали к дикому рывку строго вперед на врага.
Ну а заодно то и дело рвали они перепонки отборнейшим матом всем тем, кто хоть сколько-то вообще еще на деле пытался всячески отстоять необходимость чисто оборонительных усилий.
Причем, как и во времена, басовито дутых сталинских пятилеток, точно те люди все также более чем бестрепетно призывали ко всему тому, совсем же незамедлительному исполнению всех тех кем-либо весьма вот спешно взятых на себя весьма ведь существенных обязательств…
То есть, действовали эти чертовы кукловоды именно так, как то им еще от века по всей их высокопоставленной должности и в мирной-то жизни уж сколь неизменно попросту так отродясь еще было положено: только и слышно было «даешь» «сейчас», «чтоб незамедлительно»…
В крайне суровых условиях всей той «светлой социалистической действительности» товарищи большевики до чего наспех распихав бывших и не бывших людей по всяким темным углам коммунальных квартир, уж вместо полноценно работающего материального стимула могли ввести в действие один лишь стимул палочно-погонялочный.
А это, и вправду, в самом конечном итоге весьма ведь безотчетно тогда уж и сказывалось, причем именно с той совершенно так особенной во всякие те мирные дни никак вот немыслимой же остротой!
Василь Быков. «Карьер».
«В первых же стычках с немцами Агеев понял, что главная их сила в огне. Как ни совершенствовала наша армия свою огневую выучку, немцы ее превзошли — их минометы засыпали поля осколками, пулеметы и автоматы сжигали свинцом, их авиация носилась в небе с раннего утра до сумерек, разрушая все, что можно было разрушить. Трудно было удержать этого огнедышащего дракона, еще труднее отходить, соблюдая какой-либо порядок. От немецких танков не было спасения ни на дорогах, ни в поле, ни в городе».
68
Но и Василь Быков, сколь полноценно, в принципе, до чего верно же оценивая тогдашнюю обстановку, смотрит на все разве что через пелену ретроспективы своего собственного никакими словами вовсе непередаваемого ужаса, следствия колоссальных поражений, того-то самого никак и по сей день незапамятного 1941 года…
…и тут этакий нисколько так ведь неописуемый какими-либо обыденными словами страх, и впрямь обуявший тело и душу отчаянно смелого человека, сколь безоговорочно тогда сочетался с тем так и вяжущим руки и ноги общим ощущением буквально полнейшего своего гневного бессилия…
Однако то отнюдь не противник оказался более чем явно гораздо сильнее, а попросту все у него неизменно же работало вполне слаженно и в точности по науке.
Ну так заодно и безо всякого слепленного воедино бравой пропагандой целого вороха абстрактных догматов, прежде всего прочего, основанных именно на чудесах победы наглядной большевистской агитации над буквально всяческим здравым смыслом.
Поскольку тот был ныне разом ведь загнан именно в тот наиболее дальний угол.
И всякому здравому суждению разве что только и дозволяли вовсе ведь ненароком совсем же безвольно по случаю тявкать, в связи с чем и вправду подчас вносились иногда довольно-то существенные коррективы в планы управления войсками, но только если на то была чья-то по-пролетарски «барская» воля.
Да только в условиях тяжелейшей войны с грамотным и вполне профессионально действующим противником нехватка настоящих офицерских кадров весьма неизменно ощущалось и впрямь-таки особенно остро.
Но кто-то ведь со всей ярой последовательностью некогда создал ко всему тому все те чисто еще предварительные и можно даже сказать более чем сколь многозначительно, считай, что довоенные условия.
Выполов как сорняки всех тех, кто думать умел и проявлять в самый должный момент разумную инициативу…
А, кроме того, даже и тех, кто остались в строю большевики напрочь отучили с ними о чем-либо более-менее существенном спорить, а только лишь молча и ретиво разом исполнять данные ими приказы.
То есть именно из-за всей той сугубо большевистской, как и крайне вот воинственно невежественной, а также и вовсе никем непроницаемо бронированной тупости немцы весьма хладнокровно и сколь планомерно попросту уничтожили сам остов Красной армии.
Ну а в это самое время центральная власть до чего немыслимо при этом, зардевшись более чем отчаянно гордилась, всеми теми попросту бездонными глубинами сколь безнравственной своей низости.
Причем более всего это тогда выражалось в самом-то спешном намерении сталинской верхушки попросту раз за разом порвать бы немцев, как салфетку, всяческими крайне бестолковыми контрударами.
Причем как много при этом прибудет похоронок солдатским матерям и женам, их нисколько никак явно не волновало.
Однако есть уж тут еще одно ведь мало для самих большевиков хоть сколько-то прискорбное обстоятельство.
Все эти бравые тевтонские вояки всегдашне мыслили и действовали довольно-то здраво, а потому и осуществляли свои задумки они вполне ведь разом более чем безотлагательно.
А это само собой означает, что в их стане никогда не бывало всяческих и впрямь самых немыслимых проволочек или, наоборот, чрезмерно так бессмысленно дутого фанатически воспеваемого энтузиазма.
А как раз потому то вот само собой тогда и выходило, что всякая излишне резкая и никак заранее весьма тщательно со всех сторон необдуманная контратака для них и близко не могла затем оказаться тем грозным ливнем пуль, что вызывал бы в душах немецких солдат то истерически спешное желание разом-то ретироваться, прямиком поскорей восвояси.
А происходило в их головах нечто как-никак уж абсолютно другое…
Так на нас сходу совсем ведь вслепую навалились, что же срочно значит, переходим от наступления к яростной обороне и крушим впрямь-таки в мелкую капусту всех этих горе-вояк, устраивающих этакие до чего отчаянные контратаки безо всякого хорошо и тщательно обдуманного, во сколь многих головах взвешенного и обстоятельно выверенного плана…
В современной войне даже и без применения противником ядерных вооружений тупой силой никого и никак более не возьмешь, а потому тут и 500 миллионов китайцев в прибавку к 186 миллионам жителей СССР против 80-миллионной Германии (не считая союзников) совершенно так, увы, нисколько бы вовсе-то ни в жизнь совсем вот и не хватило.
69
Однако никто во времена Второй мировой войны — германские войска трупами и близко до чего наскоро не закидывал.
Ну а делалось бы это тупо и слепо… то уж тогда части Вермахта вполне ведь имели тот до чего еще безупречно истинный шанс до конца разом свести на нет все население земного шара и почти без потерь занять неспешно выделенную ими на карте необъятно обширную территорию.
Давно бы пора очень даже на редкость существенно сузить рамки всех тех у кого-либо более чем справедливо имеющихся претензий…
Причем есть и еще один весьма немаловажный, и именно что как раз-таки чисто политический просчет, помешавший солдату успешно делать все свое бравое дело.
А причиной тому было как раз-таки то, что в Красной армии того времени существовали одни лишь бесконечно ведь далеко идущие в ногу планы самых тщательно же спланированных (по всей строгости военной науки) великих наступлений на врага, которого извечно при этом ожидало то самое никак неминуемое грядущее поражение…
И единственным недостатком всех этих на редкость блистательных тактических разработок была разве что та абсолютная обесцененность всякой той весьма ведь предельно простой солдатской жизни…
Главное – это победа, а людей, их у нас и без того невероятно же много, и жить им или не жить, нам-то вовсе оно безо всякой разницы.
И это как есть безусловно, чисто подобным вот образом вполне обыденно рассуждали все те бесконечно суровые предводители серых пролетарских масс.
70
Ну а как раз-таки потому на самое тщательное и сколь еще взвешенное изучение до чего только крайне немаловажной на войне дисциплины, как то, во всем до конца безупречно продуманное построение всей своей обороны…
Нет уж, на что-либо подобное времени учебного процесса во всех тех военных училищах довоенной поры… ну никак нисколько вовсе не выделялось!
Буквально все оно тогда уходило на построение безумно стремительных контратак и массовых наступлений…
Ну а об обороне при этом говорилось как-то донельзя же ведь явно так вскользь:
– «Если на вашем узком участке фронта возникнет временная необходимость в обороне, то, мол, действуйте во всем сообразно имеющимся тактическим обстоятельствам, пока к вам более чем непременно не подоспеет совершенно же своевременная скорая подмога…»
Да только во вполне реальных условиях боевых действий хоть сколько-то эффективно затем совершать немыслимые подвиги согласно тех до чего ведь намертво никак не наспех заученных советских доктрин и близко ни у кого никак и ни у кого затем явно не получалось.
Причем, скорее всего, исключительно в связи с тем, что согласно советской теории ведения войны, всегдашне полагалось, вовсе ведь непрерывно разве что до чего только отчаянно наступать, а затем еще раз, и еще раз неистово наступать безо всякой оглядки драпающему врагу впрямь-таки именно что на пятки…
71
Однако со всем тем непомерно большим для их чрезвычайно же мелко плавающего ума трудом действительно усвоив, что подобным образом оно, и близко никак негоже – сталинская власть к исходу 1942 явно ведь несколько, пожалуй, ослабила хватку на горле всей своей кадровой армии…
А поначалу все, как всегда, шло по одному лишь тому до чего строго и тщательно чисто вот заранее выверенному бюрократичному плану.
Начертили самолет, собрали захудалый трактор с выхлопной трубой в кабину…
Так что как-либо особо трудиться Гансу тогда именно что попросту нисколько ведь явно так нисколько не требовалось…
И вот как обо всем этом повествует Виктор Астафьев в его сколь же выразительной книге, причем она такова уже и по одному своему на редкость яркому названию «Прокляты и убиты»:
Книга первая.
«Хватит уж сорить людьми, хватит сорок первого года, когда лучшие бойцы погибали, не увидав врага, не побывав даже в окопах, под бомбежками в эшелонах, на марше; не дойдя до передовой, целые соединения оказывались в котле, в окружении, все их обучение военной науке, вся их жизнь полуголодная, многотрудная, часто чудом сохранившаяся в надломлено живущей стране – все-все это шло насмарку. Напрасная гибель, бесполезная жизнь – ах, как горько это знать».
72
Однако вот, с точки зрения даже и нынешнего российского государства, именно армия и была буквально вся непременно совсем же разболтанной и бестолковой, попросту говоря, считай что вовсе так без царя в голове…
Да вот, однако, кто - это ее без царя да, без генералов, безрассудно ратующих за свое дело, а не за одну ту наилучшую свою карьеру, а заодно вот и шкуру в придачу весьма ведь безответственно всем тем настоящим врагам на закланье оставил?
Уж не те ли, кто всю власть в стране одному тому кавказскому урке на сущее растерзание разом вот отдал?
Однако сама по себе советская армия были самым естественным продолжением армии русской, всегда имевшей огромный интеллектуальный потенциал, чему никак никогда не мешала и та весьма вот малая образованность ее солдат.
Да и дисциплина, на полное отсутствие каковой и впрямь более чем рьяно любят посетовать господа коммунистические историки, в ней никогда вовсе-то и близко совсем не хромала…
73
И всему тому есть самые же прямые и, несомненно, сколь на редкость исключительно так последовательные доказательства…
Вот, к примеру, осада Севастополя, она-то уж точно, как в том еще веке позапрошлом 19, да и в 20 столетии явно вот оказалась как-никак, а до чего наглядным образцом великого мужества и военной дисциплины, без коих любые совместные подвиги (в отличие от геройства отдельных храбрецов) совершенно вот попросту явно невозможны.
Реальная война никак ни в чем не похожа на компьютерную эмуляцию, при чьих до чего наглядных и чисто настольных условиях все солдаты само собой полностью так безропотно разом подвластны той всевластной руке, что подчас довольно-то беспечно владеет мышкой и клавиатурой.
А между тем, когда все происходит и впрямь полностью по-настоящему, каждый солдат, он вполне живой человек, и подыхать ему и близко никак поистине неохота…
Причем никто тут к чьим-либо вовсе чужим победам до чего же хвалебно никак не примазывается.
Дед автора (в качестве офицера, пусть и был он лектором) поучаствовал в обороне Севастополя, и именно там погиб брат бабушки, врач только что окончивший мединститут.
И, кстати, в той-то еще стародавней Крымской войне середины 19 века уже поучаствовали десятки тысяч евреев, и то был разве что самый первый раз, их как-никак, вовсе ведь до чего непосредственного и прямого участия во всех войнах России со всеми ее непримиримо заклятыми врагами.
74
И, кстати, настоящие воины всегда так более чем пристально смотрят именно на человека, каков он в бою, а его национальность – это то, что менее всего их волнует в тот самый момент, когда над их головами оглушительно свистят пули, подчас пронзающие чью-то плоть, а еще и бешено рвутся вражеские снаряды.
Зато на нечто подобное во все тяжкие явно горазды сколь всевозможные весьма уж подобострастно учтивые с одним разве что вышестоящим начальством и впрямь-таки до чего еще осатанело пронырливые чисто ведь тыловые штабисты…
Однако то совсем никак не из-за них лучшие английские ордена до сих самых пор отливают из железа тех еще трофейных русских пушек времен обороны Севастополя, то есть именно той-то весьма вот стародавней войны середины 19 столетия.
Ну а нечто подобное точно кое-чего на самом деле действительно, значит.
Верно, тогда англичане оценили боевой дух российской армии.
75
Однако, с чего бы — это вдруг было гражданам большевистским историкам всею своей страсть, как казенной душой столь откровенно полюбить к месту и не к месту беспрестанно вставлять во все свои рассуждения о той, сколь давно ныне отгремевшей и минувшей войне всевозможные уж самые незатейливые упоминания о нашей довольно-то слабенькой дисциплине?
Да и вообще лить да лить сущие помои всяческого досужего вранья про нашу отчаянно же доблестную армию.
МОЖЕТ, И ВПРАВДУ НА ДЕЛЕ БЫЛ тот немыслимо дикий развал в рядах советских солдат, однако важно ведь также еще и действительно более-менее правильно понимать, откуда это он вообще тогда, собственно, взялся.
А возник он как раз-таки по вине всех тех людей, которые уже после всякого окончания той войны до чего бессовестно затем ополчились на простого солдата с грубыми попреками на всю его будто бы донельзя несусветную расхлябанность, нерасторопность и недисциплинированность.
И это разве что только вот по вине
тех холенных и видных партийных работников из тела и духа великого российского солдата и было некогда сооружено этакое прямо скажем воронье пугало.
И дело-то ясное совсем никого оно было неспособно же напугать без тех, кто будто бы всеми силами вдохновлял его в бой, а именно гордых и статных коммунистов, что так и рвались грудью защитить родимый край от той еще пришлой нацисткой напасти.
Хотя и такие среди них вполне идейные тоже в то время явно вот были, а впрочем, и сегодня есть среди коммунистов чистые и высокие душой, честные и праведные люди.
Но чем ближе к верхам власти, тем их меньше и меньше, а на самой вершине, если такие (в виде крайнего исключения) и были, то только в начале, а потом их полностью истребили как класс.
76
В конце концов, остались одни разве что истые так и примазавшиеся к делу революции ярые приспособленцы.
Причем то как раз и было именно их промыслом божьим - с этаким дружным энтузиазмом, всеми силами уж и впрячься в дело сколь беспардонного очернения лиц бравых защитников родины…
И они столь старательно и вальяжно взялись за дело, что подчас начинает казаться, будто бы те весьма обширные исторические материалы о войне тщательно подбирали, подшивали, документировали, а затем переиздавали в красочных иллюстрациях именно те глубоко засевшие где-то в самых недрах советского партийного аппарата… ревностные поклонники нацизма.
Но на самом-то деле все это объясняется уж довольно-таки весьма ведь незатейливо и просто!
Именно тем откровенно дешевым шельмованием всего своего собственного народа и было легче всего, куда только значительно лучше и тщательней скрыть истинное головотяпство наивысших эшелонов советской власти.
Ну а на все те некогда на деле имевшие место военные успехи коммунисты столь всегдашне старались разом уж навести до чего неиссякаемый глянец чисто ведь напускного всесокрушающего героизма…
77
Светлый путь был на редкость вдоволь же освещен великой жертвенностью масс, готовых незамедлительно умереть за свою родину, ну а все те просчеты, ясное дело, что спишутся на тех никак «нерасторопных людишек», великой боязнью боящихся пуль и снарядов, расхлябанных, и до чего совсем незамедлительно разом так дрогнувших перед лицом лютого врага.
А то и было тем сколь сногсшибательным по всему своему цинизму разве что как есть чисто советским способом упрятать бы, куда и впрямь более чем многозначительно подалее, самое доподлинное отсутствие у всех тех лично Сталину рабски преданных коммунистов хоть какой-либо доподлинно настоящей военной косточки…
И речь тут идет именно о тех еще сталинских стервятниках, что довольно-таки смело (посредством доносов), сменили наиболее опытные кадры после всей той исключительно же тщательнейшей и взвешенной чистки армии в 1937.
А между тем, это как раз именно их беспрестанно алчущая крови фанатичная тупость и была попросту разом полностью выведена за всякие рамки хоть сколько-то вообще принципиальной возможной критики.
78
Хотя чем это они сами брали тогда лютого врага?
А между тем в деле защиты родины они знали лишь одно довольно-то действенное средство, а именно тот сколь всепоглощающий страх за свою собственную шкуру, да и заодно никак совсем уж незавидную судьбу всех чьих-то родных и близких…
И это именно они после войны и поразвели всякого того, как есть бледно-розового киселя про того, ни к чему и близко явно не подготовленного, недисциплинированного солдата…
С таким «тупым народом», а все-таки в той неимоверно же кровопролитной войне весьма вот радостно, в конце-то концов, на деле, а не на словах действительно победить!
А что для всего того и впрямь железная воля была нужна, да и ума, ясное дело, что целая палата!
И да, конечно, до чего многие работники партаппарата были и близко уж вовсе не дураки!
Однако люди они были на редкость ограниченные и невежественные, вылезшие наверх разве что в силу умения карабкаться по черепам своих идеалистически настроенных предшественников еще того чисто ведь первоначального ленинского призыва.
И это как раз-таки они и были наскоро ныне объявлены сущей же контрой…
Причем таковыми они были как раз потому, что почти все они были уж попросту явно совсем недостойны всяческой пламенной борьбы за свое личное грядущее счастье и светлое будущее…
79
То есть, вся принципиальная разница в их мировоззрении была до чего явственно заключена разве что в том ведь явно ином подходе к одной и той на редкость печально всем общеизвестной идеологии.
Все те предыдущие деятели революции ею сколь еще отчаянно же нервозно и впрямь-таки ведь дружно болели, ну а последыши только и всего, что по любому поводу все ее догматы до чего только сходу более чем рьяно всячески отхаркивали.
Причем действовали они именно дабы разом затем и заполучить для самих себя наиболее достойное место во всей этой жизни.
При этом они были до чего вдоволь полны непомерного самомнения и это сама узость их фанатического мышления, и заставляла их видеть вражеские происки буквально везде, где сквозь серость и мглу проблескивали блестки светлого и никак неординарного ума.
И ведь всегда тут были и те чисто меркантильные мотивы…
А исключительно потому то безыскусно яростное устремление кого-либо весьма уж смело обличить, по большей части было связано с одним вот чьим-то смрадно же злорадным желанием сесть бы, да поскорее на то наконец-то, сколь радостно высвободившееся теперь тепленькое местечко.
Ну а в особенности подобным серым посредственностям нечто подобное было никак так несложно как раз потому, что люди, искренне мечтавшие о принципиально новой жизни, до чего частенько могли чего-либо совсем не то, нисколько не подумавши, сдуру сморозить, а в особенности еще и по пьяному делу.
И, ясное дело, что днем и ночью бдительные органы – они были тут как тут.
Партии нужны были преданные кадры (читай – продажные)…
А потому люди с такого рода психологией в великом множестве и поразвились затем, словно вши на всех командных постах высшего армейского эшелона.
Причем произошло это именно в результате до чего еще весьма значительного очищения большевизма от всяческих внешних признаков и остатков истинно партийной (читай – фанатичной совести) еще в том самом злопамятном 1937 году.
80
И вот, исходя из всего того доселе вышеизложенного, в тот самый более чем безнадежно критический для всей страны момент этакую кровожадную, так и пышущую пылом праздных слов братию озарила и озаботила разве что одна та чисто же безупречно всеобщая для них задача.
Не было для них никак ничего тогда поважнее чем именно – сделать бы все для самой благословенной сохранности своей собственной довольно-то искренне ими обожаемой власти.
Ну а чисто как раз для того вотчину своего владычества Москву, им и надо было считай что никак ни в какую и близко уж даже не думать проклятому врагу разом вот ныне сметь отдавать…
…а то все, что доселе было нажито тем еще самым непосильным трудом, чего доброго, более чем враз безвозвратно же и навсегда сходу погибнет…
В тяжких условиях именно подобной атмосферы умничать было и впрямь сколь еще крайне так на деле опасно, поскольку совсем не иначе, а во всем оно было слишком явно чересчур подозрительно…
Всегда готовый предать и спешно переметнуться (и одна неизвестность тому, безусловно, мешает), он-то врагов всем нутром своим чует, а потому расстрелять подозрительно умничающего ему было, как говорится, раз плюнуть, а потом растереть.
81
Да и без всего того (еще в мирное время) всякая творческая мысль и самостоятельное мышление снизу во всей Красной армии весьма уж последовательно сколь неизменно разом преследовались, словно чума и проказа.
Ну, а сверху повсеместно всячески насаждалась великая чиновничья тупость, целиком основанная на страхе кучки олигархов, яростно же сражающихся за свои кресла, а вовсе не за весь свой народ.
И вот он, всему тому достаточно выразительный пример из повести Виктора Некрасова «По обе стороны стены».
«В том, что я оказался в медсанбате (он потом утверждал: «…а не на том свете»), повинен был именно он. Дело было на Украине, летом 1943 года, на берегу Донца. Чем наша часть занималась тогда, трудно сказать: считалось, что наступаем, на самом же деле, топтались на месте. Случилось так, что дивизионный инженер Ниточкин, а заодно с ним начальник штаба полка Питерский, обуреваемые оба неким полководческим зудом, спьяну надумали вдруг овладеть соседней деревней Голая Долина. На свое несчастье, я подвернулся им под горячую руку.
– Давай, инженер, выковыривай людей из кустов, хватит отлеживаться, и шагом марш, вперед! Овладеешь этой чертовой Долиной, к ордену представим, а нет – с партбилетом расстанешься. Ясно? Выполняй!»
82
И это уж как раз идя путем именно эдаких сколь бесславных свершений всякие те мелкие честолюбивые людишки (подгоняемые под зад великими вождями) более всего своего народу в сырую землю до чего совсем зазря тогда ведь и положили!
Безо всякого вообще расчета, спьяну, единственное, что неотступно весьма вот смело гоняясь за высокими правительственными наградами, сидя при этом в чистой и уютной штабной тиши, мирно играя в карты, ну а по ночам сурово лаская внеочередную фронтовую жену.
А у того простого солдата была одна лишь винтовка, стужа и командир, что получил тот сколь безапелляционный приказ что был само собой явно невозможен ко всякому вполне здравомыслящему его исполнению в виду исключительной общей его явной бессмысленности.
Да вот между тем на войне обсуждать приказы начальства было и близко-то никак уж совсем попросту явно не положено.
И все это не какие-то до чего еще вовсе так никчемные слова, раз вот оно, им на редкость наглядное подтверждение со стороны знатного фронтовика Кондратьева Вячеслава Леонидовича «Искупить кровью»:
«Вот и листовку порвал лишь потому, что сказал ему Мачихин: «Другие-то пойдут». И выходит, одно их держит, совесть, совестно оставлять других в беде, а самому спастись. И сказал Мачихин:
– Разорвал? Есть в тебе, значит, совесть. Есть…
– У нас-то есть… Вот и поляжем все. А комбат вернется к своей бабе, ополовинит бутылку и нас даже не помянет. Обидно. Мы за свою совесть смерть примем, а бессовестные орденов нахватают, чинов, жить будут да еще хвастать, что они войну выиграли».
83
И уж скольких бесправных героев этакие нисколько не рваные в клочья угрызениями совести каратели за один тот исключительно вот непреклонно суровый отказ от весьма расторопного выполнения сколь и впрямь безумно беспринципного своего приказа на том самом месте, перед строем, всем-то другим на заметку тогда расстреляли?
Чуть ли вот не был совсем так непоправимо расстрелян лучший ас авиации Покрышкин, которого немцы боялись впрямь, словно черта.
Трибунал в 1942 мог означать одну лишь совершенно неотвратимую и немедленную смерть или почти ту же верную смерть в качестве простого рядового какого-нибудь штрафбата.
А между тем как раз-таки нечто подобное и было среди тех вещей, чем люди, последовательно уничтожавшие настоящих героев после войны в том-то самом своем узком кругу уж до чего всячески весьма вот отчаянно затем еще и на редкость гордились.
И главное до чего весьма откровенно при всем том они сколь еще явственно при всем том распухали от всей той непомерной важности и необычайно суровой более чем невообразимой же своей значимости в деле достижения общей победы.
А все дело тут было разве что в том, что всяким тем еще дуракам всегда было надо как-никак, а весьма уж незамедлительно найти кого-либо весьма вот безупречно же крайнего, а на эту роль лучше всего непременно подходят как раз-таки люди выдающегося ума и чистой и высокой совести.
Да и сама обстановка к тому во всем непременно всеми силами разом как-никак, а явно обязывает…
Как говорится, надобно было хоть сколько-то весьма доверительно отчитаться о незапланированной сдаче стратегически важного рубежа.
Причем расстреляют при этом как раз того, кто до чего настойчиво и вкрадчиво втолковывал вечно пьяным бездарям про то, что нахрапом и наобум действовать было и близко-то совершенно нельзя.
То есть, тем самым наиболее крайним при всяком подобном раскладе явно окажется именно тот, кто и впрямь мог бы затем после войны в той действительно достойной армии на своих плечах носить большие звезды, честно же добытые пролитою кровью подлинных и настоящих врагов.
Ну а в той еще атмосфере чересчур бестолковой и бешеной спешки никто ведь к подобным людям и близко прислушиваться вовсе не станет.
Ну а посему вместо продуманного и более чем успешного сдерживания, всею должною мощью столь откровенно так нагло же прущего фашистского агрессора всенепременно и выйдет, то самое безудержно позорное отступление, более чем справедливо прозванное в народе «драпом».
84
Причем само ведь дело тут было никак не иначе, а разве что в том, что над всем и вся богоподобно главенствующее командование армиями, сколь еще явно тогда досталось как раз-таки тем совсем неуравновешенным невеждам, идеологически верно выдержанным пролетариям с партбилетами и одной на всех крайне ведь вяло задействованной мозговой извилиной.
Да и то она им как раз для того и была всецело нужна, дабы золоченная генеральская фуражка у них не дай-то Бог, при случае в жирную грязь никак так вовсе до чего еще ненароком с их головы не свалилась.
И это разве что коли бы вся та Красная армия и впрямь ведь была, да и затем до чего незыблемо бы оставалась все той же, как она есть более чем безупречно царской…
Нет, это разве что при подобных весьма значительно лучших обстоятельствах во всех штабных ее блиндажах, пожалуй, сумели бы куда поболее до чего вернее же оценить ум, честь и совесть всей той своей совсем так сугубо (не показно) а вполне апатично относящейся ко всяческому вселенскому счастью извечно сонной эпохи…
И это разве что при подобном раскладе командование войсками сколь еще достойно как раз-таки и состояло бы именно из тех людей, что со своею светлой головою весьма неукоснительно и здраво день и ночь до чего еще бдительно дружат.
Ну а как раз чисто потому и на этот мир они вполне трезвыми глазами по всем тем суровым военным будням до чего еще неотступно и зрело годами со всем тем острейшим умом беспрестанно глядят действительно как есть стараясь узреть наиболее верный путь к победе над проклятым врагом.
85
Однако в той еще весьма же доблестной советской армии таких ребят, как есть, попросту до чего быстро возьмут на самую суровую заметку…
Ну а вскоре и к стенке их безо всякого должного разбора весьма плотно припрут, или как раз около нее сходу ведь и поставят, коли та самая явная нужда в том и вправду возникнет того наиболее крайнего спешно и воавсе-то безутешно, более чем сходу разом сыскать.
Раз при той самой безнадежно чуждой всему разумному окаянной власти кровавых деспотов большевиков оно было и близко так нисколько не то, как оно доселе происходило при том ныне-то полностью бывшем проклятущем царском режиме.
Это ведь разве что только тогда и можно было до чего запросто ваньку валять и со своим начальством сдуру по полчаса (безо всяких неминуемых последствий) бойко и смело сколько душе угодно вволю напререкаться.
Нет, тут уж все те никак не в меру настойчивые и безрассудно крикливые пререкания были, пожалуй, куда значительно пострашнее, нежели чем вражеская пуля, которая иногда могла быть и на излете…
И во все те и поныне проклятые времена Второй мировой войны именно при данных обстоятельствах и было начисто так понапрасну лишено своей жизни великое множество истинно храбрых людей.
Ну а всякая та еще штабная сволочь широко же праздновала затем победы, обильно омытые никак ничьей для них людской кровью…
И все это при том, что тех бесконечных людских потерь могло уж оказаться сколь еще заметно более чем явно поменьше.
Ну так как раз о том и речь, что при том самом вполне разумном ведении военных действий в сырую землю могли до чего безвозвратно залечь в пятеро меньше наших бойцов.
Причем те многие и многие миллионы людей полегли на полях сражений разве что из-за совсем безнадежно же протухшего эгоистической спесью желания высшего штабного начальства до чего бы поскорее весьма радостно отрапортовать о взятии чего-то более чем многозначительно нового.
И уж, ясное дело, тем наиболее главным движущим стимулом к действию для тех еще чинуш, что и впрямь по самые уши увязли в паутине срочных депеш и директив было ведь только лишь сходу действительно получить в свое весьма чуткое, совсем ведь никак не оглохшее от бесконечных разрывов ухо…
А именно то исключительно так полнейшее ходом всех тех дел умиленное удовлетворение из той самой до чего же издали протянутой под лютым огнем противника телефонной трубки.
86
И ведь ради чисто своего до чего немыслимо единоличного блага ничего того солдатского им и близко было никак вовсе не жаль.
Причем надо бы снова и снова весьма вот детально сколь еще сходу подметить, что все это было на редкость старательно автором подчерпнуто именно из изумительно бесподобных творений человека, на всю его жизнь раз и навсегда опаленного той великой войной.
Василь Быков, «Его батальон».
«Хотя бы уж план, а то… В шесть тридцать атака. Почему в шесть тридцать? Только-только рассветает. Что не сделано за ночь, уже не сделаешь – некогда. И люди не отдохнут, как следует. В шесть надо уже завтраком накормить. Ни доразведать, ни осмотреться… Но им же надо до полудня об исполнении доложить. Чтобы успели их продвижение в суточную сводку включить. Потому и эта спешка».
Так-то оно так!
Однако есть между тем и тот весьма горький вопрос.
Могло ли вообще чего-либо подобное хоть как-то же на деле случиться, в том самом случае коли всеми теми наиболее главными в армии, точно, как и прежде вовсе незыблемо бы оставались именно те суровые военачальники, что ею руководили еще во времена Гражданской войны?
Да и после ее кадры неизменно пополнялись людьми весьма так достойными и славными.
Однако в том до чего безумно проклятом 1937 году на самый верх разом полезла всякая людская слизь, несущая на острие пера смерть всем тем, кто хоть сколько-то осмеливался в ее присутствии ощетиниваться никак нездравым и в тех условиях нисколько ведь вовсе неразумным же неповиновением.
Эти воины новой диалектически всепобеждающей правды заранее зачитывали приговоры, строча доносы на всех тех до чего наспех их барской воле более чем уж мигом слепо не подчиненных.
Причем то было отныне вовсе неважно относилось ли это к каким-либо низшим или значительно высшим чем они сами чинам в армии.
То есть, и то считай поболее значительно высшее звание тут ни от чего явно, что никак тогда явно совсем не спасало.
И это само время в ту пору было как раз считай уж именно таковое, что уж буквально всякому принципиально убогому уму-разуму и впрямь-то в заду тогда зачесалось, что было сил сколь наспех вскарабкаться по служебной лестнице на самый верх, дабы оттуда, смачно жуя семечки, поплевать бы на головы всех низших чинов.
Да уж именно тех до чего мелких для них людишек, что со всеми потрохами им вот безгранично были отныне всячески так полностью переподчинены.
Ну а исключительно потому до чего неотъемлемо и пребывали все те военные люди во все те крайне тяжкие годы войны как раз под чьей-то невероятно огромной и властной сколь еще бездушно невежественной же пятой всех тех проклятых бездарей и неучей.
То есть, фактически всякий, кто был действительно занят той чисто профессиональной, воинской деятельностью тогда ведь и оказался чем-то навроде пешки, поскольку главными фигурами были те люди, в чьи функции входило разве что лишь до чего грозно во весь голос рычать и почем зря материться.
Причем эти подчас даже и не злые люди оказались на самой так вершине могучей армии именно после того, как почти весь цвет ее прежних кадров был считай почти начисто ликвидирован, причем зачастую уж чисто физически.
Ну а до всего того беспримерного «мирного разгрома» всего ведь наивысшего воинского звена довольно-таки многие военные, хотя и были взращены в стране начисто лишенной всего ее прежнего сердца и совести…
Однако для всего того истинного же остова вооруженных сил общемировой советской республики они бы товарищу Сталину никак ни за что и близко так не могли еще разом ни с какой стороны и вправду сгодиться.
Раз всему их сознанию были никак не в едином глазу вовсе-то недоступны все те, сколь всесильные рамки буквально вездесущей идеологии, что бесподобно же ласково разом оправдывала буквально любые выверты невероятно зловещей диктаторской мысли.
А именно потому тем прежним командирам было и близко нельзя сходу приказать до чего еще разом бездумно же превратить своих солдат в штатные единицы ныне наличествующей в запасе живой силы.
Нет уж, нечто подобное вполне так всерьез начало происходить разве что вослед за медленным, но верным укреплением на самом верху полугражданских гнид с хитрым житейским умом.
Причем вся та их сколь бравая смекалка была ведь всецело нацелена на самое последовательное и упоенное омовение всего и вся в народной крови со вполне доходчивой целью самого же полноценного достижения одного лишь чисто своего единоличного благополучия.
87
И те кадровые до самого так конца с самими собою вовсе ведь неподдельно честные офицеры должны были при таких делах разве что только-то, и плясать под чью-то чужую дудку похоронный марш для всех своих бессчетных солдат и младших офицеров.
Да и вообще, всей той армии (а в особенности, поначалу) ее гражданские предводители никак не давали ни свободу инициативы, ни широту маневра, а то на любой войне наиболее главное – маневрировать своими войсками в полнейшей зависимости от той так или иначе сложившейся на данный момент времени боевой обстановки.
Говорить же про то, что вегетарианец-упырь Гитлер и вправду мог кого-то там, в Политбюро, как-никак, а на деле оказаться более чем явно хитрее, то не одна лишь вовсе совсем нелепая глупость, но и до чего непростительная измена всякой истине!
88
Разница между полководческими талантами Гитлера и Наполеона вообще вот никак не может идти абсолютно уж ни в какое вполне того стоящее и положительно так достойное того настоящее сравнение.
Причем, прежде всего речь тут может идти именно о том, что хотя у бесноватого фюрера какой-никакой военный опыт может и имелся, да только как вот был тот ефрейтором, уж точно ведь тем ефрейтором до конца своих дней он уж и оставался.
А чего из всего того само собой разом вот следует?
Так это именно то самое вот крайне так до чего же незыблемое…
И речь тут идет как раз о том, что после поражения под Сталинградом, Гитлер стал все более и более жестко и откровенно вот грубо всеми силами тянуть все рычаги управления войсками разве что лично ведь на себя.
Ну а в результате военная машина Вермахта и начала, до чего же отчаянно при всем том, скрежеща всеми гусеницами тигров и пантер, довольно-то весьма стремительно скукоживаться и складываться, словно тот еще карточный домик.
Ведь Гитлер на самом-то деле имел лишь один до чего существенный талант, а именно – дар плебейского ораторского вдохновения, а кроме того, он до поры до времени явно дозволял своим соратникам, никак не руководствуясь его прямыми указаниями, вполне самостоятельно делать свою работу, вовсе-то никак напрямую не вмешиваясь в практические, профессиональные детали их действий.
Однако, когда у его весьма и весьма отменно доселе блистательного блицкрига совсем же проржавели колеса, буквально-то сразу все ведь случилось с тем считай, что зеркальным сходством исключительно наоборот…
А именно Сталин и Гитлер попросту со временем полностью так до конца явно поменялись ролями…
Однако при этом в смысле до чего исключительно варварского разбазаривания физических, духовных, да и, в конце концов, просто живых сил всего своего народа…
Нет уж, тут Кобе, собственно, вообще не было, да и не могло быть хоть сколько-то равных…
89
Даже и великий Наполеон ему в этом вопросе сколь значительно более чем отчетливо весьма ведь безмерно же уступает.
А гитлер (специально) это тебе никакой не тот новый Наполеон…
Меж их историческими свершениями вовсе-то и близко нельзя проводить хоть какую-либо четкую и прямую параллель, а можно лишь выразить вполне полноценно обоснованное сомнение в доподлинной верности того, что за столь небольшое время характер и дух российского люда действительно могли более чем всерьез претерпеть довольно существенные и крайне вот совсем нелицеприятные изменения.
Да и разница в военной мощи Наполеона и Гитлера при их даже ведь и невольном сравнении с мощью российской, и близко вот явно не тянет ни на какие конкретные и сколь уж неправые сопоставления…
Наполеон пришел в Россию с хорошо обученной армией, что была в три раза больше и в два раза лучше снаряженной, нежели чем армия русская.
А, кроме того, его замызганные в грязи дорог солдаты по Европе блицкригом никак тогда разом не прошлись, им-то действительно пришлось там кое с кем вполне всерьез повоевать и никак не пару недель на каждого с хвостиком.
И вот еще что, Гитлер как-никак, а попросту совсем не имел хоть какого-либо более-менее полноценно стоящего упоминания малейшего перевеса.
Да и вообще сталинская всеславная инженерная военная мысль (за счет всех тех чисто иных, куда значительно поменее жизненно необходимых для всей той большевистской власти гражданских нужд) ушла уж явно до чего далеко вперед.
Ну а как раз потому если сколь неспешно сравнить германский Т III и советский Т-34, то и невооруженным глазом сходу будет полностью уж разом видна вся та и впрямь необычайно огромная между ними разница.
Что же касается тяжелых «Тигров» и «Пантер», то в начале войны они еще не были даже и в самой первоначальной разработке, а кроме того, «Пантера» – это как раз-таки именно тот несколько модернизированный немецкий вариант русского Т-34.
90
И ведь это именно «жуков», сталинский ГЕНИЙ, СТРАТЕГ, и сумел в том еще 1941 на редкость безнравственно и нелепо, разом-то всеми силами уж до чего бессмысленно угробить почти всю ту до самого последнего гвоздочка родную и великой народной кровью, выстраданную военную технику…
У СССР было 20 тысяч танков против 5 тысяч немецких.
Интересно, а сколько это именно из их числа совсем целехонькими тогда попали В ЗАГРЕБУЩИЕ ЛАПЫ к врагу?
И кто это затем на них галопом по Европам до чего безостановочно весьма вот резво так затем разъезжал?
Причем те танки именно на тот момент времени были во всем этом мире исключительно самые наилучшие!
То же касалось и довольно многих иных видов советского вооружения, однако в самые первые дни той войны эти вооружения были почти целиком в один миг попросту разом ведь до конца уничтожены беспрерывным вражеским огнем.
А бывало и того только хуже, может, и слегка покореженным все это, как есть и попало тогда в загребущие лапы врага.
Причем тот безумно лютый неприятель сколь явственно как раз и был самым ведь наихудшим противником за всю ту еще стародавне тысячелетнюю российскую историю.
И уж тот германец вовсе-то и близко никак, не будучи бездарем все эти вооружения на редкость быстро тогда разом-то сходу так и поставил именно что себе затем на самую верную службу.
А оружию, как известно, полностью до конца уж вовсе без разницы, в кого это именно всею своею великой мощью до чего бездумно палить и безо всякого разбора сколь еще насмерть разить и убивать.
91
Однако может, весь тот мор и побоище один лишь сущий супостат и изверг товарищ Сталин с его извечно же колоритной трубкой более чем бессовестно, именно что сам вот подлец разом тогда и учудил?
«Жуков ему говорил», — говорил, да только тот его, бедолагу, и слушать, нисколько не стал.
Однако уж, судя по всему, тому, что само собою проистекает из непомерно надменного и холуйского характера сталинского холуя Георгия Константиновича, знаменитая фраза:
«Если я способен молоть только чепуху, – ответил Жуков, – мне нечего делать в должности начальника Генерального штаба. Отправьте меня на любой участок – могу командовать фронтом, армией, корпусом, дивизией»…
Нет, на самом-то деле, она, безусловно, выглядела до чего еще наглядно более чем незамысловато совсем иначе…
Ясное дело, что полностью во всем до чего принципиально полностью наоборот…
И произнес ее именно тот весьма уж откровенно до чего только явно так недовольный своим низколобым холуем, ХОЗЯИН ВСЕГО-ТО В ТОМ СССР СРАЗУ И ВСЯ…
Скорее всего, великий диктатор более чем прочувствованно до чего уж тогда чисто житейски посетовал, что, мол, товарищу Жукову давно бы пора начинать новый карьерный рост в том самом полностью на этот раз исключительно обратном направлении, да и самым что ни на есть стремительным образом.
Сталину воинственный дурень во главе всего его несметного войска был ведь на деле всецело востребован разве что лишь вполне соответственно обстановке, а именно в случае во всем принципиально так сколь еще доподлинно удачного своего наступления на весь тот чисто уж временно более-менее свободный от его пяты мир…
А то с умником всенепременно могла бы (в его глазах) как-никак, а ненароком затем приключиться та самая довольно-то уж более чем весьма вот прискорбная неприятность.
Поскольку, тот как-никак, а до чего самоуверенно мог, так и, греясь в лучах честно добытой им воинской славы, вовсе-то невзначай затем умудриться и впрямь более чем увесисто со всего уж размаху дать еще под зад коленкой своему верховному вождю…
92
Ну а Жуков – тот как раз и был весьма безукоризненно строгим образцом до чего еще отчаянно безграмотного пролетария, довольно-то плохо сведущего, даже и сколько будет 2 + 2 в военной науке.
Но зато тот любимец славы маршал Жуков неизменно так умело и безжалостно действовал до чего широко по-комиссарски сходу с плеча…
Чуть что не так – и сразу расстрел, а у тех оставшихся в живых дикий страх зрел в душе, что они-то точно вскоре явно окажутся именно как есть непременно ведь следующими…
Это же пролетарская, а не царская власть, и если бы она той сталинской так и оставалась, переходя от отца к сыну, а далее – к внуку, то совсем не иначе, а она и с правнуками за грехи их далеких предков со вполне легкой душой по-свойски, более чем безжалостно как-никак, а исключительно так щедрою рукой рассчитывалась…
И именно так, то буквально по сей день и происходит в той и поныне немыслимо далекой от всего уж мира сего Северной Корее.
Однако в чем-то ведь прежняя преемственность власти до чего полноценно и поныне уж где-то на деле, как и прежде совсем отчетливо более чем явственно ощущается…
Например, Георгий Константинович Жуков, и по сей день ярко и парадно сверкая звездами чужого геройства, полностью ведь официально, как ни в чем не бывало чисто уж во всем по-старому, так и считается величайшим гением Второй мировой войны.
93
Ну а как только чего-либо у него толком никак не заладилось (скажем, к примеру, загодя еще полноценно же подготовить страну к тому самому нежданному и негаданному гитлеровскому нападению), то вот как и понятно, для того чтобы как есть до конца его обелить и оправдать, стрелочники тут же где-либо сходу до чего непременно еще разом отыщутся.
Причем насколько уж идеально для этакой роли во всем до конца подходил именно тот истинный герой гражданской войны в Испании Дмитрий Павлов.
Человек, точно так же, как и Жуков, служивший унтер-офицером в царской армии, да только вот он, действительно до чего долго затем хоть чему-то как-никак, а на самом деле упорно учился, в то время как за Жуковым учеба в каких-либо учебных заведениях после сельской приходской школы и близко-то никак совершенно не значится.
Два года кавалеристской школы у него явно ушли разве что на то, чтобы вполне вот приемлемо научиться начальственно сидеть в седле.
Ну а курсы высшего начальствующего состава РККА были лишь для того и созданы, дабы всенепременно сколь сурово придать пролетарским богатырям несколько так более осанистый вид.
И вот уж оно всему тому совершенно обоснованное и полноценное подтверждение.
Владимир Дайнес, «Жуков».
«Курсы являлись как бы лабораторией конного дела, и слушатели после их окончания обычно становились в частях главными инициаторами широкого развития конного спорта».
94
Жуков, был не военным мыслителем, а живым обелиском сталинского абсолютизма в военной среде.
Его работа мысли шла одним лишь путем явного усреднения и без того бескрайне так серых масс.
Он мог бы командовать бравым кавалеристским полком или, еще вернее, примитивной ордой, ну а современной армией он не руководил, а разве что до чего и впрямь беспринципно и бесцеремонно всячески манипулировал.
Он был в большом интеллектуальном смысле сколь явственно уж до чего и впрямь самым отъявленным безголовым лентяем, а потому и учиться ему было именно что, как есть попросту никак явно невмоготу.
И вот он всему тому наиболее и яркий и вполне наглядный пример.
Владимир Дайнес, «Жуков».
«…Жуков, при этом последний задал вопрос комиссару курсов: почему красным офицерам, приехавшим с фронта, устроили аттестационную комиссию, в то время как красные командиры аттестации не подлежат?»
95
В зрелые годы этот сталинский цербер-держиморда был храбр, смел и умен на одном лишь том широком штабном застолье…
Правда, в юности Жуков, может, и обладал некоторой долей сметливости, однако уже на полумальчишеском челе грядущего военного гения всех времен и народов более чем наглядно прочерчивается до чего весьма заносчивое устремление, во что бы то ни стало успешно сделать большую карьеру.
А подобного рода благочинные чаяния без тех до конца полноценно же проникнутой настоящим желанием учения светлой головы обязательно затем бы его еще привели в конную жандармерию, где он, без малейшей в том тени сомнения, и выбился бы в те и впрямь поистине большие люди.
И сколь еще основательно именно там он как раз-таки весьма ведь яростно от всей той черной и черствой своей души вполне ведь резво бы отличился в том истово последовательном преследовании всяческой той или иной никак не в меру свободолюбивой крамолы.
Однако всему тому совсем не суждено было сбыться, и именно как раз потому, что, так и грянула тогда та безумно злосчастная октябрьская революция.
Да и хоть сколько-то настоящим героем Халкин-Гола он уж точно не единого дня и близко не был, а был он и в те давно ныне позабытые времена бессменным и незаменимым палачом собственной армии… самой смертью, подгоняющей всех отстающих.
И попросту и близко то никак не иначе, а наиболее основной его полководческой сутью и стало то до чего и впрямь весьма недурственное его умение безо всяческих тех хоть сколько-то излишних слов разом принуждать своих бойцов только и всего, что попросту вот на деле предпочесть смерть в бою смерти от его неумолимо карающей косы…
Поскольку тогда и всех их близких родственников вовсе уж неминуемо затем ожидали самые чудовищные репрессии…
Жуков всю ту войну был разве что беспрестанно вот занят покосом: косил людские жизни, словно крестьянин на поле траву.
И именно поэтому самым великим стратегом при советской власти и стал именно он, а не кто-нибудь хоть сколько-то более того на деле достойный другой…
А случись какое-либо вполне серьезное поражение или провал крайне важной операции, то уж тогда это разве что тот совсем ведь несносный и нерадивый отец и мать всего советского сущего, Сталин и был как, оказывается, полностью единолично за все тут в ответе, не выслушал, услал, куда прямиком, ясное дело, разом подалее…
Хотя тот настоящий герой, он до того самого распоследнего своего часа только и будет отчаянно отстаивать именно всецело же свою и весьма твердую точку зрения.
Бравый военачальник за подобные дела может и головой своей в единый миг разом вот поплатиться?
Ну, так на то он и военачальник, чтобы быть все тем же солдатом, а потому и не должен он был никак оказаться тем самым ворсистым ковриком, шершаво стелящимся под ногами великого диктатора.
96
РОКОССОВСКИЙ, уже отсидевший и вкусивший «всю прелесть сталинских застенок», трижды возвращался отосланный Сталиным подумать, но все так же со всей ведь суровой безоговорочностью он до чего храбро отстаивал возникший именно в его голове план операции «Багратион».
А то и был именно тот совершенно немыслимый ход, который теперь весьма тщательно изучают во всех военных школах мира как нечто несопоставимо ни с чем, безгранично так гениальное…
Но и это еще не все!
Не будь у КОНСТАНТИНА РОКОССОВСКОГО истинно железного характера, чтобы, НЕ ДРОГНУВ, отстоять именно свое видение всего того грядущего и до чего многое сколь уж заранее предрешающего наступления…
И это притом, что, кто как не он на редкость в точности верно и твердо тогда осознавал, на что это именно он в то время никак не глядя по сторонам почти уж считай безумно пошел…
Причем если бы ему не хватило всей той яростной силы духа дабы всецело противопоставить свою могучую волю самым явственным пожеланиям сущего сатаны Сталина, то вся та чудовищная война всенепременно продлилась бы как минимум на целых лишних полгода…
Со всеми теми из всего того само собой разом и вытекающими последствиями, то есть сколь еще многозначительными (в размерах всей страны) человеческими жертвами, да и самыми непомерными затратами всех тех будто бы и впрямь совсем неисчерпаемых экономическими ресурсов.
97
Именно Рокоссовский, этот ИСТИННЫЙ гений стратегии, будучи начальником генерального штаба, скорее застрелился бы, но так и не отдал бы армии тот, до чего бестрепетно преступный приказ «ни на какие провокации не поддаваться».
Однако кто бы это его на данную наиболее критически важную должность в то самое время до чего опрометчиво и вовсе неуместно ни к селу ни к городу вполне ведь на деле бы еще уж только разом назначил?
Да и где это вообще Рокоссовскому попросту вот и положено было быть в том самом государстве, что и впрямь распластало свое рабоче-крестьянское нутро на всей той, до чего еще необъятно широкой шестой части суши?
Как где?
Ясное дело, что сидел он в тот, надо бы прямо сказать, на редкость переломный для всей же страны момент, причем как раз-таки, прежде всего именно за то вот он оказался тогда за решеткой, что был он никак не в меру сколь бестолково и несознательно совсем ведь необычайно бессовестно умным!
А между тем все, чего ему действительно было на деле тогда уж поистине надо, так это весьма вот вышколено считай, что за здорово живешь действительно приучиться, именно что по-сталински обо всем рассуждать, однако он всего этого и близко никак совершенно не пожелал…
А жуков!
Этот недурен на кинопленке, КОГДА в своих сиволапых ручищах циркуль навытяжку держит, ну а в жизни в картах и маневрах этот великий полководец разбирался ничуть не более чем тот же чеховский Ваня Жуков, что до чего еще простодушно и слезно писал письмо на деревню дедушке…
И вполне, то возможно, что только благодаря фамилии Сталин и сделал Жукова главным в своей личной армии, что уж поистине армией всего тогдашнего государства являлась исключительно лишь разве что вовсе так номинально.
98
Маршал Жуков, был одним лишь и только чудовищно же диким сталинским страшилищем во всей той отныне чисто пролетарской армии, являясь фактически вот тем еще генерал-идиотом и ничуть никак не более того.
И именно это как раз и было тем, что сколь еще верно сходу же прельстило во всей его суровой фигуре того в одном том невозмутимо дьявольском злодействе и вправду весьма ведь немыслимо великого диктатора.
Эти двое Сталин и Жуков как-никак, уж считай обо всем на этом свете весьма неизменно так соображали очень вот даже искренне до чего еще незыблемо схоже…
А именно потому и все те приготовления именно что к своей грядущей агрессии они производили до чего однобоко, хотя и весьма вот безупречно всеобъемлюще пламенно.
Нет, конечно, можно как-никак, а на деле принять на веру и некую ту совсем уж иную точку зрения.
Да вот, однако, ничего полезного и близко не выйдет из той чисто анекдотичной попытки хоть кого-либо вполне успешно приостановить чью-то уже начавшуюся агрессию, нисколько не поддаваясь на чьи-то весьма многозначительные провокации.
Если наш враг (не на учениях), а на самом-то деле и вправду собрался на нас всеми силами стремительно напасть, то тогда весь его план нападения будет им составлен задолго еще заранее, да и место и время операции им окажется выверено до всех тех наиболее мелких, ничтожных деталей.
А провокации – это одни лишь те самые поиски формального повода, сколь непременно нужные разве что ради того, дабы перед всем ходом истории безо всякой тени стеснения более чем наспех так более чем беззастенчиво разом затем оправдаться… уж после того неизбежно предрешенного начала всех тех крупных воинских операций.
С другой стороны, коли все, что нам, собственно, нужно, – так это весьма поспешно только лишь выиграть чисто так немножечко времени…
И всего-то, быть может, что каких-то жалкие несколько дней перед своим собственным до чего только неудержимо яростным нападением…
То это как раз-таки тогда буквально все, со всякой той безупречно верной логической точки зрения, и впрямь-то четко и ясно разом выстраивается в одну ту исключительно лихую прямую линию.
Да только как-то вот весьма непременно разом уж оно тогда выйдет совсем не по-нашенски, то есть и близко никак не будет оно вполне до конца соответствовать дьявольски вероломной советской правде…
99
Нападение было наилучшей формой защиты?
Правда, да только вовсе не вся!
В планах Советского Союза нисколько не было даже и тени той бескорыстно же вздорной мысли о некоем простом разгроме врага на его собственной территории, а прежде всего, весьма явственно имелось в виду именно то самое незыблемо твердое укоренение на всех тех до чего наспех захваченных землях.
И, в принципе, надо бы прямо уж в лоб разом так и сказать, что под всем тем, сколь ответственно вполне ведь подразумевалось именно та самая более чем всемогущая экспансия сталинского голозадого коммунизма в сытую Западную Европу.
Оба режима, что нацистский, что большевистский, столь беспощадно и осатанело всею черною своею душой так и стремились к общемировому и полностью до чего только многозначительно всевластному могуществу.
Причем каждый безоговорочно планировал со временем дьявольски обжулить партнера вовсе уж никак не по договору, а куда ведь явственнее и вернее, по сущему заговору об их обоюдном чисто вот разве что временном ненападении.
Они попросту только и всего пожелали разрастись, словно бы та еще раковая опухоль, убивая и перерождая всякий совершенно чужой ее духу общественный организм…
Ой, правда, про озверелый лик нацизма и разговору уж тут никакого нет.
Однако сталинский весьма ведь твердо верный ленинским принципам каннибализм-коммунизм он-то что ко всему тому никаким боком вовсе так совсем непричастен?
А между тем он, в принципе, собственно, в точности тот же социализм, да только никак не националистический, а сугубо интернациональный.
Причем разница эта себя проявляет разве что в том самом смысле, что от него буквально-то всем и могло бы, во вполне одинаковой мере разом так на орехи затем уж достаться.
100
Ну а теперь все же вернемся к нашей отправной и исходной точке.
Единственно, что и вправду могло бы хоть как-либо сдерживать нацистские полчища от нападения на СССР – это не какие-то сколь еще ведь чисто так юмористические (в самом черном смысле этого слова) игры в поддавки в случае всех тех злобных провокаций, а один разве что страх грядущих осложнений на каких-либо других фронтах.
Однако кого это, действительно, надо было бояться Гитлеру в 1941?
Не той ли почти уж на тот самый момент времени если и не поверженной, то вот точно в самый дальний угол затертой Англии?
А как раз-таки потому и тот непримиримо суровый приказ «ни на какие провокации не поддаваться» был сколь еще однозначно приказом преступным, да и попросту, по всему самому объективному суждению, всецело бессмысленным и идиотским.
Однако, как о том не раз было указано выше, он явственно имел бы вполне полноценную логичность именно в свете того, что СССР сам чего-то более чем однозначно действительно так заранее же готовил!
101
Автору, к примеру, вообще довольно-то весьма затруднительно хоть как-либо уловить сам, как он есть, «гнусный запашок», исходящий от смердящего трупа былой империи, в виде чего-то, что и впрямь ведь неизбежно разом роняет честь и славу всякого российского солдата.
Да и Россию, как государство нисколько не обезобразит настоящая правда об ее совершенно же весьма ведь откровенно чудовищном сталинском прошлом.
Это лишь разве что всецело прибавит к ее авторитету, а то на западе вполне искренне считают русских умственно отсталым народом, недалеко отошедшим от каменного века, но хитрым, пьяным, а еще и зажатым в тесные рамки, как никто другой.
А между тем все — это отчасти и следствие самого уж явного полностью так всецело внешнего чьего-то влияния!
И это именно советская пропаганда с ее на редкость беспринципным подчеркиванием тупости, как и сущей неподготовленности советских войск, безусловно, и создала великому российскому воину, дважды спасшему Европу от тысячелетнего тевтонского засилья, крайне неприглядный имидж дурака с винтовкой образца 1891 года за плечом и с бутылкой Молотова в руках.
То, ради чего все это было, собственно, ведь некогда сделано, во всей своей крайне нелепой сущности более чем поистине на редкость весьма так безрадостно же вовсе вот просто!
Шулер, пойманный за руку на нечестной игре, зачастую поведет себя во всем до чего еще так весьма вот отвратительно схоже.
Причем, прежде всего, в смысле всех тех, сколь еще бесчисленных самобичеваний, и разве что вот времени он на нечто подобное столько-то вовсе никак уж явно не потратит.
Сталинской бандитской клике был, в принципе, само собой свойственен точно тот авантюризм, что до чего только неизменно присущ до чего многим героям той еще беспрестанно крутящейся по кругу рулетки.
Ну а точно так им были всецело присущи и все те яркие поведенческие черты по сути дела тех еще лихих людей, которые вместо светлого разума верят в везение.
А, потому, и никак не имея ни малейшей возможности переиграть партию, они разом и заявили о своей еще изначальной же несостоятельности, в качестве силы действительно способной твердо противостоять и впрямь весьма ведь непомерно тяжкому враждебному натиску.
А между тем все это было некогда сделано разве что ради того, чтобы вполне надежно прикрыть большою красной ладошкой свои остро оточенные клыки, оказавшиеся практически бесполезными, когда кто-то вот явно сумел сходу запрыгнуть большевикам на ту никак неподготовленную ко всякой ее обороне совсем уж беззащитную спину.
А между тем вся та блестяще черная, словно дуло пистолета, тоталитарная советская система чересчур же выпячено всею грудью была как есть еще изначально более чем явно настроена на одно лишь весьма планомерное движение куда-либо строго вперед и с песней.
Да и вообще, она лишь вовсе ведь явно ненароком и вправду проштрафилась в деле безудержно лавинообразного нападения на весь тот остальной и доселе пока бескрайне свободный от всех тех коммунистических бредней мир.
Ну а как раз чисто посему тот и по сей день буквально доверху же погряз в путах «всеобщей несвободы и лютого угнетения».
И, ясное дело, что это как раз когда из всего того сколь бравого похода совсем так ничего и близко уж никак попросту явно не вышло, то вот и будет самым наилучшим временем для того, чтобы до чего еще сходу разом начать и впрямь-таки беспрестанно ведь горестно всхлипывать.
«Я дурак набитый, ну кого это я вообще могу хоть как-либо и вправду же умудриться на самом так деле хоть как-то обжулить», – причем это и есть именно тот истошный крик, что повсеместно ведь раздавался с самого начала времен.
Причем как раз нечто подобное и было тем, из-за чего непомерно мощнейшему рупору советской пропаганды весьма ведь бесстыже затем и понадобилось безо всякой устали сколь еще бойко начать весьма по-заправски глаголить обо всей той крайне же неважнецкой подготовленности всех своих войск ко вполне своевременному выполнению, самоотверженно возложенных на них родиной широких боевых задач.
102
Ну а теперь, судя по увиденному автором в документальном сериале «Алтарь победы», так и впрямь до чего ведь чисто же безысходно выходит (по меткому выражению артиста-комика Петросяна), что «дураки мы все».
Может, и вправду, нынче стало хоть сколько-то явно полегче как раз именно оттого, что на данный момент времени вовсе-то уж перестали российские кинематографисты до чего беззастенчиво и неотъемлемо разом так перекладывать все те, до чего еще горькие беды начала войны именно на плечи одного лишь простого солдата.
А между тем именно в данном виде все это было как-никак, а вполне изначально задумано разве что лишь, затем, дабы великий срам перед историей и человечеством на скорую руку и впрямь-то можно было бы той самой чугунной плитою фактически навечно полностью так сходу же успешно разом еще прикрыть.
Ибо кому это, собственно, быть целиком и до конца полностью в ответе за все, то, до чего непомерно чудовищное развязывание той самой немыслимо бесчеловечной войны, повлекшей за собой бесчисленные жертвы, страдания и мучения миллионов отнюдь никак вовсе не безликих людей?!
103
А между тем как раз именно подобным образом с нами и поступила та несусветно же подлая советская власть после той, как есть всецело-то и вправду самой наглядной ее неудачи стать из ничего сразу всем.
И все, что ей впредь, собственно, как-никак, а только лишь оставалось, так это до чего беззастенчиво и откровенно попросту сходу выставить пред всем тем необъятно широким политическим миром подконвойно ведомых большевиками к коммунизму людей именно в качестве нисколько неотесанных и тупых дегенератов. То есть попросту выставив их перед всем светом в качестве тех недоумков, что попросту от природы малоспособны ко всякому вообще ратному делу.
В принципе, то самое до сих пор вышеизложенное – это всего-то довольно-то мало чего сами по себе значащие слова. А между тем сам по себе факт полнейшей неготовности к войне был, что называется, на лицо, и явно начертан большими красными буквами на челе советской армии. И это все при том, что судя по фактически каждому небезызвестной песне, была Красная армия буквально-то всех на свете разом сильней.
104
Ну, а боевая техника тут была явно ни в счет, поскольку для того, чтобы ею и впрямь еще умело управлять мозги, соответствующие были нужны, а народ, видите ли, был сплошь как есть ничему не обученный, малограмотный, с какого бока к одной телеге и знал, как ему до чего наспех-то подойти…
А индустриализация и механизация тут подсобить и близко уж вовсе вот никак не могли, а в особенности, когда истинно многое надо было весьма так спешно скрывать, а, не пыхтя и выпячивая при этом грудь, им до чего бурно и страстно всячески ведь гордиться.
Нет, может уж сколь еще отчаянно стыдится всего того темного советского прошлого совсем так не стоит, но и сладостно вспоминать былые дни, тоже ведь причины собственно никакой нет.
Поскольку они явно ознаменовали собой сущий крах подлинного величия российского духа, а мифический героизм увековечил не реальных людей, а их крайне тщеславное отражение в кривом зеркале чисто трафаретного существования в рамках господствующей над всем и вся чудовищно презренной идеологии.
А она довлела не только над умами и душами людскими, но и над их телами, раз уж жизнь при СССР и в мирное время была жизнью скудной и черной от копоти всего того начисто сжигаемого прошлого и ныне навсегда так полностью будто бы минувшего.
Однако же, до чего раздольно разграбив некогда великую свою державу тот еще беспринципно подлый политический режим, несмотря на всеобщее духовное и простое житейское обнищание, мог и впрямь-то безо всякого удержу пыжиться, превознося свои ВЕЛИКИЕ индустриальные достижения.
105
Но может, СССР попросту застали до чего разом совсем же врасплох…
Да только чего-то в это никак попросту нисколько не верится!
К чему это было тогда призывать всех для того годных студентов в армию, если и вправду, действительно, собирались вести именно мирное сосуществование и не с кем никогда вовсе не воевать?
И вот оно, тому самое неподкупное свидетельство со стороны Вячеслава Леонидовича Кондратьева, «Селижаровский тракт».
«В тридцать девятом забрали Лапшина с первого курса Литературного. Да и всех ребят забрали в тот год из институтов, кто годен был к армейской службе. Остались девушки без ребят».
Товарищи большевики, действительно, сколь доблестно собирались защищать свою страну от какого-либо вовсе так несусветно лютого супостата - агрессора?
А для того они и призвали на службу буквально всех тех, кто мог с оружием в руках отстоять свою действительно многими в том самом поколении горячо же любимую родину?
Да нет, на то было и близко никак ведь совсем оно не похоже.
СССР тогда явно так вел захватнические войны, оттяпал часть Румынии и Польши, полюбовно завладел странами Балтии, а также совершенно же беззастенчиво посягал на ту разве что только без году неделя независимую Финляндию…
Все это бывшие земли российского самодержавия?..
НУ, ТАК ОНО ПОПРОСТУ СТАЛО СОВЕТСКИМ, а точнее, более чем и впрямь непосредственно сталинским.
106
И, кстати, и близко не поддается никаким разночтениям та самая вовсе вот никак неоспоримая трактовка, из которой черным по белому явственно же следовало, что та единственно возможная война, в которой, якобы, вполне бы могла принять участие Красная армия, непременно должна была случиться разве что на чужой территории и обойтись малой кровью.
Автор втайне надеется, что никто уж не наберется наглости отрицать именно подобную «транскрипцию реально возможной войны» до ее совершенно как-никак нежданно-негаданно чудовищного начала в июне 1941.
Альтернативы тому вовсе никак попросту, что и не было?
Может быть, и была, да только из-за скудности своих до чего перепрелых мозгов сталинская гвардия и близко не брала подобную возможность во всякий свой хоть сколько-то трезвый расчет.
У многих сталинских бонз сознание было прочно же скованно в коконе всей той вконец так на редкость осатанелой идеологии.
107
А как раз именно потому в коварных планах сталинских соколов сама по себе возможность чьей-либо хоть сколько-то весьма ведь успешной агрессии против СССР была, как есть раз и навсегда так далее считай что нисколько явно не предусмотрена.
А все, потому что были слишком уж явно пропитаны мозги той и вправду по-собачьи преданной вождю партократии той еще вовсе вот неусыпной и беспрестанной пропагандой, которая весьма всерьез рассудительно предвещала до чего еще неминуемо скорый конец всему тому крайне и близко никак нездоровому капиталистическому организму.
И это именно та чудовищная «загазованность» политическими инсинуациями, и привела к самой полнейшей потере реалистического восприятия всего окружающего мира, а для всякой той или иной чисто же военной доктрины любой армии подобные издевательства над всяким здравым смыслом — это и есть как раз тот сколь ведь сильнейший идеологический яд.
108
Причем еще и потому что те самые моральные установки, которые буквально каждый военнослужащий, так или иначе, получает в армии, уж довольно-то существенно, затем на деле так повлияют на весь его боевой дух, когда на его страну и впрямь до чего только неотвратимо наползает тень великой и вездесущей беды.
Но все это, как оно и понятно, одни лишь разве что бредни дилетанта автора, и вовсе вот того нисколько не более, а к тому же и поданные с чьего-либо явно что совсем уж чужого голоса.
Однако как ведь еще безнадежно так трудно будет всякому разумному человеку взять, да в то слепо поверить.
А именно как раз вот в то самое, что бесноватый пройдоха Гитлер, и вправду, сумел вполне по-свойски с большим умом довольно-то весьма плодотворно воспользоваться сколь глубочайшей наивностью всегдашне во всем остальном на редкость прозорливого Иосифа Сталина.
109
Вот неужели ему и вправду как-никак удалось бесшумно и внезапно разом напасть на ту нисколько так заранее вовсе неподготовленную ко всякой ее обороне необъятнейше во всем бескрайне же широкую страну?
А между тем коли бы, кто в том сталинском Политбюро и впрямь-то буквально в блин трясся как раз оттого совсем ведь явно небеспричинного страха, и близко-то не зря на деле опасаясь, что на него, не ровен час, а именно завтра весьма же вероломно считай, что сзади так нападут…
Нет, тут кто как хочет, а по данному случаю всякому до конца здравомыслящему политическому деятелю весьма ведь сходу должно было сколь еще незамедлительно начинать разом выстраивать самую надежную и вовсе-то несокрушимую линию всей своей обороны.
Причем тот самый более чем исключительно надежный заслон, вне всяких сомнений задолго ведь до всякой войны и был дьявольски хитрой большевистской властью столь прагматично явно уж создан, да только его между тем перед самой войной зачем-то взяли, да к чертовой матери полностью ликвидировали.
И это тут о знаменитой линии Сталина говорится!
110
Да и вообще буквально при любом раскладе винить в позорном начале войны надо бы одно лишь совершенно так беспринципное и как есть полководчески совсем до конца так бездарное большевистское руководство, а вовсе не народ и какое-либо не вполне уж на деле достаточное техническое оснащение армии.
И вправду ведь тогдашнее сталинское руководство СССР фактически расписалось в самой полнейшей своей беспомощности ко всяческому посильному отражению лишь разве что поначалу до чего еще безнадежно всесильной вражеской агрессии.
Ну а произошло все это именно как раз-таки из-за того, что подобное развитие событий еще изначально было на целый век фактически же явно попросту напрочь исключено из всех тех безумно гигантских по всему своему необъятному охвату и размаху планов по той самой неимоверно всесильной дальнейшей большевистской экспансии.
111
И то, что Гитлеру и впрямь довелось разгромить те никак несметные большевистские орды, причем совсем незадолго до того, как они навсегда бы поставили на колени всю Европу, то вот сколь безоговорочно (СЛАВА ТЕБЕ, ГОСПОДИ) истинно как есть вполне благонадежная правда…
Кстати, среди них мог бы затесаться и дед автора (другой, не лектор, профессиональный военный).
И тут надо уж внести какое-никакое крайне необходимое небольшое разъяснение.
Жить в преступном государстве, осуществлять все его коварные замыслы против всех его соседей само еще по себе и близко не является хоть сколько-то настоящим безнравственным преступлением.
Таковым может быть одно лишь разве что, как правило, именно то самое что ни на есть до конца добровольное участие во всех его наиболее бесчеловечных злодеяниях.
Причем это на редкость однозначно соотносится и ко всякому тому, кто, действительно, находится на относительно высокопоставленной руководящей должности.
Все остальные люди, они только лишь слепые орудия чьей-либо явно чужой адски злой воли.
Поскольку, фактически сами по себе, они абсолютно так ничего и близко не решают.
112
Хотя то и впрямь-то сколь, несомненно, большой же вопрос, а удалось ли бы российских военных сделать палачами в христианских государствах, а не в средневековом мусульманском Афганистане?
А тем более в те нынче довольно-то далекие времена, когда вовсе ведь пока никак еще не сварились в супе развитого социализма все те, до чего исстари прославленные православные ценности.
Правда, во времена великой смуты, они никак и близко не мешали народу творить чрезвычайно же немыслимое во всякое то самое обыденное время сущее зло, но такова попросту вся та до чего неудержимая необузданность русского характера.
Но все это правда именно что скорее исключение из общих правил всего того самого же повседневного бытия.
Однако тот бывший семинарист буквально все как раз для того и сделал, дабы достаточно так быстро попросту вот разом не осталось и камня на камне от всей той христианской гуманности, православной кротости, духовного смирения, почитания всех святых истин морали…
Он до чего еще яростно насаждал в стране принципы личной безответственности, бездумного рабского исполнения всех тех с барского же плеча наспех данных властью самых ведь до чего безоговорочно конкретных указаний…
113
ЕГО ВОЛЯ БЫЛА БЕСПРЕДЕЛЬНО ДЕСПОТИЧНА, И, КАК ВО ВСЕХ ПОДОБНОГО РОДА СЛУЧАЯХ, оно и вправду более чем неизбежно бывает, явственно так переполнился он абсолютнейшей уверенностью в своей ничем несокрушимой вездесущей непогрешимости.
И, кстати, все его абсолютно деспотические решения были вовсе ведь никому неподконтрольно самоличны, а это и ведет к некоторой утрате чувства реальности, да и растворению в собственных дремах обо всем, так или иначе, сколь неизменно и ежечасно всех нас окружающем мире.
Пахан стал думать о самом себе как об одном единственном игроке, считая всех остальных своими разного рода и калибра сменными пешками.
Но из всего того никак и близко не следует, что Гитлеру действительно удалось на деле усыпить всю ту извечную на редкость до чего бессонную его подозрительность.
Нет, скорее, этакая чисто вот мнимая его беспечность вполне всерьез может поведать всему этому миру как раз о том, что бандит попросту никак не ожидает от облапошенного им дешевого фраера каких-либо серьезных агрессивных действий, а в особенности и близко никак не предусмотренных его вовсе уж совсем непревзойденно гениальным умом.
114
Однако Гитлер был и близко не так чтобы один за всех, дабы вся верхушка Третьего рейха была разве что только лишь за него и точка.
В неформальной обстановке военные советники Гитлера перед ним навытяжку в начале 40-х годов нисколько и близко никак не стояли.
Это разве что значительно позже после всех тех больших и малых неудач восточной компании все, кто хоть как-либо хотел, как и ранее всецело по-прежнему продолжить свою военную карьеру с самыми подобострастными лицами, плотными рядами разом пристроились у «гениального стратега» фюрера до чего многозначительно именно что за спиной.
К тому же вся его клика еще изначально так никак и близко не состояла из серых и тупых чурбанов, просто-напросто вовсе ведь и не способных ни на какие свои серьезные, самостоятельные, а также (что важно) совсем уж до конца вполне так взвешенные суждения.
115
И в том самом необычайно великом множестве самых разных частностей именно они и правили бал, а рейхсканцлер разве что только резво задавал тон, указывал на то самое сколь нынче наиболее нужное политическое направление…
И был он на редкость непревзойденно великим шулером и отъявленно же подлым и беспринципным интриганом…
Гитлер, с тех еще наиболее первых месяцев своего правления был исключительно же совсем беспримерно далек от всякой прагматичной политической осторожности.
А следовательно все его бравые действия неизменно оставались одними разве что поступками, пускай и гениального, однако, слишком ведь до чего самозабвенно самовлюбленного авантюриста.
Гитлер был, как есть, всецело слеплен из одних тех буквально-то ослепляющих толпу воинственных амбиций!
Захват рейнской демилитаризованной буферной зоны – наилучший пример его дуболомной политики, буквально все разом в единый миг так и поставить сходу на карту.
Однако был он нисколько же явно совсем не дурак!
116
К сожалению, в 20 столетии самое явное наличие вполне определенной гениальности и политического безумства стали на редкость обыденной нормой в довольно-таки скромных пределах души одного того чисто как есть отдельно же взятого серого чиновника.
И Гитлер только и всего, что всецело оседлал идею национального возрождения, а также до тихого ужаса скверно и цинично использовал тотальное унижение своей нации в своих собственных своекорыстных целях.
Гении зловредного интеллекта оказались сущими дьяволами в деле того самого немыслимо же чудовищного уничтожения за многие и многие века налаженного и крайне степенного и пошагового развития потом и кровью нажитого культурного слоя…
И быстро уж они тогда растоптали все человеческое в своих подручных, ну а затем и повели народы во тьму никогда ранее и не существовавших более чем брутальных времен.
Писатель Алексеев в его романе «Возвращение Каина (сердцевина)» пишет об этом так:
«Знаешь, я понял: вождями становятся либо гении, либо безумцы. Нормальному человеку не выдержать власти, не поднять. Если тебе поверили и пошли за тобой, хочешь, не хочешь, а нужно вести. Иначе толкают в спину – веди, веди!»
Вот жаль только, что никак он не догадался объединить обе эти категории в некое полностью единое, довольно-то ладно взаимопроникающее целое.
117
Гитлер, к примеру был самым отъявленным горлопаном, сколь еще виртуозно кривлявшимся пред лицом серых масс простого народа.
Но все-таки при всем том он до конца трезво же понимал, что всей этой его лютой гениальности попросту и близко не хватит, чтобы тонкой соплей толстое полено на раз перешибить.
А именно как раз потому у него и было весьма же целесообразно как есть чисто заранее еще заведено, что это вовсе не он давал армии советы по поводу стратегии военных действий, а она – ему, и пока все у него шло вполне гладко, было на мази, это и приносило довольно ощутимые плоды.
То есть его вмешательство порою носило весьма курьезный характер, ну а от подобного рода вещей, несомненно, можно было довольно-то запросто совсем ведь неспешно без проблем попросту так отписаться.
Ну а от сталинских директив отмахнуться было никак и близко нельзя, за такое враз всех тех ослушников возле одной длинной стенки тут же в единый ряд мигом вот сразу так и поставили бы.
И вот он тот весьма яркий пример именно его логики, сколь конкретно и весьма наглядно во всем подходящей как раз-таки для той на редкость уж простой уличной драки, но вовсе никак не для суровых условий всей той современной войны.
Василь Быков, «Его батальон».
«Наступать – вот ваша задача! – повысил голос генерал. – Наступать! Запомните раз и навсегда! Пока враг не изгнан из пределов нашей священной земли – наступать! Не давать ему покоя ни днем, ни ночью. Забыли, чьи это слова? Напомнить?»
118
А чего это там было кому-либо вообще еще и еще снова уж без всякого конца и края беспрестанно напоминать!
Попросту всем тогда явно как есть, разом ведь только и предлагалось идти сколь откровенно же разом напролом, и костей наших бойцов после боев никак при этом вовсе не собирать.
Ну а как есть заодно, кстати, их еще и никогда вот затем уж вот никак не подсчитывать.
Однако сам тот урон врагу при подобном роде военных действий был до самой сущей нелепости весьма мал, поскольку тот не подпускал к себе близко, успешно контратаковал издалека.
Немцы они считай что всегда довольно-то спешно отступали до самой ближайшей возвышенности, с которой их чрезвычайно трудно было, затем действительно уж надолго разом так выбить.
И все это никак не пустая говорильня, есть ведь те честные писатели, сами прошедшие сквозь весь ад войны, а потому и видевшие ее именно своими широко открытыми глазами.
Вячеслав Кондратьев, «БУДНИ».
«Не знали как следует и про мины, и что пули таким густым смертным роем будут носиться над землей, что и головы не поднимешь – тоже не очень-то представляли. Теперь знаем все. Знаем и то, что, оказывается, не все зависит от тебя, от твоей храбрости, смекалки, физической силы. Решает бой другое – сила нашей артподготовки, точные разведданные, количество приданных танков…»
Ну а все это в самую действенную помощь пехоте выдавалось лишь теми, кто никак не боялся ответственности, раз уж жизнь простых бойцов исключительно так ничего тогда вовсе не значила.
Ну, а побьет немец вооружение, и при данном раскладе начальство еще как за то строго-настрого спросит, можно было и головы при всем том совсем не снести…
А пехоту родимую, ее хоть, как только трать – то ведь никому и никогда нисколько не возбранялось.
119
Ее совсем не жалеть было даже и не принципом, а вполне же естественным и сколь обиходным постулатом той власти, что всегда фактически интуитивно искала максимально простые решения на замусоленной бумаге на скорую руку ею поставленных перед всем своим народом исключительно вот определенных и самых так чисто наглядных задач.
И все ее грозное стремление к победе имело как-никак на редкость отстраненный от всяческих живых сил народа до чего еще массово-наступательный характер.
А впрочем, что ни говори, а сама по себе победная истерия была наиболее общим местом обоих новоявленных диктатур.
И главное, у обоих диких ничтожеств, этих «безмерно великих вождей», имелась уж та наиболее дьявольская способность до чего наскоро мобилизовать все силы своей нации на борьбу с безумно коварным врагом.
Гитлеру со всем этим было значительно проще, нежели чем Сталину.
Раз Гитлер нисколько так не ломал весь старый уклад общественных отношений, а потому его офицеры были людьми, твердо знавшими военное дело, а не низменными любителями вилять хвостом, как это было при дворе дорвавшегося до всех благ земных и небесных – семинариста-уголовника.
120
Другое дело, что кавказский бандит Сталин, безо всякой в том тени сомнения, действительно умел весьма вот здраво и четко вполне ведь задействовать своих талантливых людей, куда вот значительно лучше, нежели чем сын почтового чиновника, армейский ефрейтор Гитлер.
К тому же именно Сталин сколь тщательно собирал по всему капиталистическому миру талантливые открытия в области изобретательства, а тем и укреплял, и укомплектовывал всю свою армию по самому распоследнему слову тогдашней техники.
Во всем том западном мире, никак не найдя себе финансовой поддержки, как и доверия со стороны всяческого рода никак не в меру амбициозных спецов в их-то крайне узкой (по всему своему общему охвату) сфере науки и техники, любая, пусть и самая гениальная идея сходу заглохнет и впрямь вот совсем на корню.
Однако при этом все ее чертежи и схемы совершенно так беспрепятственно будут опубликованы в открытых и общедоступных изданиях.
Правда уж только вот если, конечно, она еще изначально не разрабатывалась каким-либо особо сверхсекретным учреждением.
А чисто ведь потому, как то само собой подчас ведь разом же оно выходит, что стоит лишь до чего и впрямь хорошенько порыться в библиотеках, и можно будет явно тогда сходу нарыть кое-чего такого, что западные специалисты попросту проморгали.
Ну бывает же такое, взяли да совсем ненароком прошляпили.
А, кроме того, и своих Кулибиных тоже тогда сколь еще, несомненно, вполне ведь хватало.
Ну, а из всего того само собой следует, что техническое оснащение нашей армии было самым наилучшим на всем белом свете!
121
Да и армия того времени была попросту безукоризненна и великолепна.
Ну а потому и то единственное вовсе негативное, что о ней можно бы тут в лоб сходу еще разом вымолвить, было именно то, что с самого верха она до чего безответственно управлялась сплошными безмозглыми дураками…
А впрочем, так это оказалось разве что после 1937 года.
То есть, нечто подобное произошло именно, что считай что перед тем сколь еще верно же предвкушаемым нападением на весь тот и впрямь до чего только необъятный западный мир.
И это как раз перед данным триумфальным маршем Красная армия была снизу доверху же тщательно вычищена ото всех тех полностью самостоятельно и вольно мыслящих кадров.
Все, кто были себе на уме, оказались тогда на Колыме (в лучшем случае).
Остались служить, а не по дальним лагерям сидеть одни лишь те со всем уж сразу, как есть чисто так заранее согласные молчуны, а ворчуны оказались за решеткой или в могиле.
Да и как иначе то могло еще статься после тех чисток, при которых сорную траву выдирали вместе со всеми теми, кто явно бы мог в случае легендарной победы над проклятым капитализмом до чего еще высоко хвост свой задрать?
Ну и, понятное дело, при всем том даже и ненароком уж стать вконец зазнавшемуся гражданскому пахану и вправду-то серьезным соперником в самом зените своей доблестной славы.
И обо всем этом выше более чем должным образом совсем не раз вполне ведь должным образом уже упоминалось.
Но нужно бы сколь еще немного так явно бы разом удариться в некоторые весьма ведь дополнительные подробности…
Да, Сталин не убил, а разве что лишь в леденящих душу застенках затаил некоторую часть из своих настоящих боевых генералов.
Да только тут еще надо бы, действительно, принять во внимание саму уж сущность его уголовно-политической психологии…
122
Иосиф Джугашвили прекрасно, то понимал, что семантические особенности русского языка полностью так отображают всю же душу его народа.
Слова битый и разбитый вовсе не просто так сколь еще наглядно стоят где-то до чего вполне вот доподлинно рядом.
А между тем они на редкость явственно как раз-таки этим и выражают всю ту саму же суть всего славянского характера.
То есть тех, кого никак нельзя было раздавить вездесущим страхом, можно было и впрямь-то прижать к ногтю страшными обвинениями в измене родине и службе всем тем, до чего пресловутым иностранным разведкам.
Верховный кровавый правитель даже и наиболее близких ему людей предпочел раздавить, дабы превратить их в пустышки с начисто вынутым из их груди сердцем.
Услав в лагеря жен Поскребышева и Молотова, он тем самым явно так разом обезопасил наиболее ближние свои тылы.
123
Да и на более низких уровнях Сталин оставил одних лишь безынициативных исполнителей его воли, способных разве что на редкость резво выкрикивать команды, а свое мнение держать до чего строго исключительно при себе, если, конечно, оно у них вообще когда-либо было в наличии.
И то, что вполне ведь исторически достоверно так это именно то сколь явственное отсутствие у того до чего незабвенного военного гения всех времен и народов, товарища «Жюкова», попросту так вообще каких-либо более-менее продуманных и взвешенных мнений.
Нет уж о том недостаточно так изысканном вкусе поданного на стол десерта товарищ Жуков уж на деле мог иметь до конца веское и крайне так строгое суждение.
Однако нечто подобное и близко ни с какого боку никак не касалось хоть каких-либо ведь достойных его познаний в области сколь еще доблестного ратного дела.
Маршал Жуков, если и вправду, чего на той войне и умел, так это чисто напропалую расстреливать, расстреливать и еще раз расстреливать кого угодно безо всякой пощады.
Ну а кроме того с места в карьер он был вполне еще железно обучен волну гнать такую, что стены Иерихона логических построений его оппонентов вмиг рушились под гигантской лавиной жутких матюков и совсем недвусмысленно хамских угроз.
124
Но все это, конечно, подлое вранье – он был велик и гениален, его сам Рокоссовский довольно-таки положительно аттестовал.
Ну что же, тогда как-никак именно что чисто ведь поневоле обратимся к тому самому весьма примечательному мнению Рокоссовского о том из всех сталинских палачей наиболее ретивом и выдающемся…
А именно о сколь еще однозначно во всем безлико бесславном Его Холуйском высочестве товарище Жукове.
Вот оно.
Константин Рокоссовский, «Солдатский долг»:
«Жуков, как никто, отдавался изучению военной науки. Заглянем в его комнату – все ползает по карте, разложенной на полу. Уже тогда дело, долг для него были превыше всего».
Надо бы попросту явно учесть, когда именно все это было, собственно, вообще вот написано.
И, хотя автор вовсе не стал вставлять сюда целый абзац, однако полностью, то уж фактически неоспоримо, Константин Рокоссовский к Жукову имел и близко ведь совсем нисколько недружественное отношение.
И пусть до самого конца он его весьма ведь до чего только небезосновательно выразил одним лишь глаголом прошлого времени «ползал» но это было так только потому что как-либо иначе он это сделать просто тогда и не мог.
Ну а после данного никак неуважительного слова он всю ту крайне нелицеприятную оценку мозговой деятельности великого и прославленного полководца вполне благополучно разом прикрыл от цензуры явным возвеличиванием душевных качеств этакого выдающегося тактика той и впрямь до чего бесперебойно лютой солдатской мясорубки…
А между тем кому-то, может быть, никак ведь совсем не ясно, что уж все те вполне нормальные люди не только не режут кроликов в ванных и обедают в столовых… Нет они еще уж вовсе НЕ СТАНУТ ЧЕГО-ЛИБО ИМ ДЕЙСТВИТЕЛЬНО ВАЖНОЕ РАСКЛАДЫВАТЬ ГДЕ-ЛИБО, КРОМЕ КАК НА СТОЛЕ.
НУ А ПО ПОЛУ ПОЛЗАТЬ – ЭТО ЗАНЯТИЕ ДЛЯ ТАРАКАНОВ ИЛИ для того самого осатанелого «браконьера русского народа», по весьма верному и остроумному определению фронтовика Виктора Астафьева.
125
Правда, возможно, что мнение Рокоссовского вовсе-то никак явно необъективно, поскольку было оно полностью же основано разве что на одних тех чисто ведь личных неприязненных отношениях между ним и легендарным Жуковым.
Ну что же, вот оно, сколь многозначительно лестное мнение совсем так другого человека.
Владимир Дайнес, «Жуков»:
«Л. Ф. Минюк отмечал еще одну важную особенность в подготовке комсостава: «…Памятуя о том, что дивизия дислоцировалась в пограничной зоне и ей вместе с погранотрядом предстояло отражать первый удар врага в случае войны, Г. К. Жуков… держал тесную связь с пограничниками. Отыскивая наиболее выгодные и эффективные тактические приемы действий дивизии, периодически выезжал в пограничный отряд для уточнения и улучшения плана взаимодействий частей дивизии с заставами погранотряда. Весной 1936 года Жуков познакомил меня с командирами пограничников, показал участок границы, входивший в полосу возможных в случае войны действий дивизии, и проиграл со мной несколько вариантов решений на развертывание дивизии и динамику действий…»
И все бы ничего, если бы, конечно, не весьма существенная, и довольно-таки многое вполне конкретно разом разъясняющая прибавка.
Владимир Дайнес, «Жуков».
«По свидетельству начальника штаба дивизии Л. Ф. Минюка, в сложных и напряженных условиях учений выявилась одна примечательная особенность Жукова. Георгий Константинович умел спать, слушать и думать одновременно».
Да уж точно, нормальные люди видеть сны и думать при этом, что они бодрствуют, а еще и внимательно выслушивать собеседника, действительно, и близко никак так явно не в состоянии, а это и есть весьма вот отличительный признак доподлинно величайшей гениальности… или вполне оно смолоду, тот еще самый верный образец отнюдь не старческого слабоумия.
126
Гений острого, но крайне же серого ума сколь благополучно тогда взобрался на трон смотрящего за всею той бескрайней пролетарской армией, ну а многие действительно достойные люди в те самые тяжелейшие времена попросту разом оказались именно что под тем, до чего еще увесистым и массивным замком.
А как раз потому при таких уж делах никак ведь оно вовсе не удивительно, что Жуковы надвигающуюся на них Т-А-К-У-Ю войну совсем беззастенчиво именно что взяли да полностью проморгали.
И, ясное дело, что кое-кого из настоящих стратегов ХОЗЯИН все-таки на случай чего действительно приберег, но в лагерной робе, а ночью все мыши серы, а потому паршивому коту их бояться было совершенно ведь, нечего.
И это одна так и беснующаяся свора тщательно выпестованных им псов и была ему подчас безумно страшна, а как раз потому Сталин всегдашне создавал именно к тому все те наиболее подходящие условия…
Так сказать, для буквально всеобщей последующей разобщенности в высших кругах власти, а именно как раз потому его верные соратники и не могли собраться в некое весьма многозначительно единое целое…
А как бы иначе им вполне удалось (без всяческих излишних церемоний) сколь бестрепетно же размозжить голову их властелина, гениального вождя о камни весьма ведь наглядно так сатанинского его престола.
127
Однако то были разве что, одни те полностью и впрямь еще в доску свои, ну а чужие никак пока не были вождю мирового пролетариата более-менее уж на деле предостаточно так толком знакомы, а посему и были они довольно во многом совершенно не предсказуемы.
И вот товарищ Сталин тютелька в тютельку все в точности выверил, просчитал и подготовил, а все-таки при этом он как-никак упустил лишь одну ту более чем определенно весьма уж существенную деталь.
То есть как есть еще именно, то, что все тактические подробности в условиях, сплошной шпиономании обязательно так вскоре попадут в руки подлого и коварного врага.
До чего многие люди тогда именно что как огня и впрямь же боялись, что их совсем ни за что обвинят в шпионаже, а потому и шантажировать их для немецкой разведки было одно то попросту сплошное удовольствие.
Это, в принципе, более чем возможно было бы сделать даже и при помощи самой недвусмысленной угрозы настрочить анонимный донос.
Меня, мол, всего-то максимум, что объявят персоной нон грата, ну а вас по вашим же советским законам всенепременно посадят, а то и вообще, сколь запросто безо всяких долгих дискуссий пустят в расход.
И это, без малейшей в том тени сомнения, само собою весьма так надежно тогда разом срабатывало, и это несмотря на всю ту чрезвычайно плотную и густую сеть суровой секретности.
Ну а таковая и вправду буквально же обволакивала почти безмятежные сталинские приготовления к всеобщему всевластию трудового пролетариата на от края до края словно человеческий череп круглой земле.
Ну, а как раз во имя того и надо было действительно приложить все силы, дабы без каких-либо немыслимо долгих и излишних хлопот с герром Гитлером до чего уж навеки враз распрощаться…
Причем в Кремле вполне полноценно при всем том сколь всерьез явно рассчитывали как-никак, а почти бескровно в течение каких-то полутора-двух месяцев попросту напрочь извести и изничтожить практически все его войско.
128
Причем буквально все тогдашние советские приготовления к той вовсе уж иной войне были ведь полностью на редкость безукоризненными.
Да вот, однако, все это слаженно затем бы сработало только лишь в случае довольно-таки быстрой и легкой победы над тем, куда поболее слабым, «грубо и умело» верную и твердую рукой весьма ведь толково облапошенным немецким противником.
А при той чисто так вынужденной необходимости на редкость достойного отражения той уж никак незамысловато чужой агрессии все недостатки командно-административной системы управления войсками сами собой разом всплывали, словно дерьмо из вконец прохудившейся канализации.
При тех сколь тяжких условиях существования СССР и так в результате большевистского переворота немалая часть опытных российских офицеров оказалась в вынужденной эмиграции.
Причем было то полностью безразлично, в нищете они там жили или в относительном достатке, поскольку по-настоящему важным тут было разве что то, что они тогда находились вовсе и близко не там, где их образование и навыки могли бы на деле при случае пригодиться на службе их родине.
А сколько их совсем безвременно тогда полегло на полях не так и давно на тот самый момент отгремевшей кровавым набатом гражданской войны?
И на чьей это именно они тогда полегли стороне, то ведь, увы, нынче далее было и близко так нисколько не важно!
129
Тех людей было уже никак никому не вернуть и ушли они в небытие именно благодаря красноглазой химере. И уж она весьма старательно раскроила им черепа так и вливши в серые массы веру, в которой главное было не житейским, а пламенно абстрактным и никак неосуществимым, но зато уж так и влекущим в некие дали.
И вот в тот самый момент, когда пришла на российскую землю нацистская напасть та же власть, никак не задумываясь, погнала народные толпы строго вперед.
Однако уж явно так совсем не будучи сколь кропотливо заранее на всех уровнях вполне согласованной и подготовленной подобная тактика только лишь и могла разом закончиться одними адскими котлами.
Ну а в тех котлах и сварились почти все кадровые части Красной армии.
Причем если бы армиями руководили люди действительно грамотные во всяком военном деле, они бы сходу организовали достаточно надежную оборону.
И понятное дело, что при малейшей попытке врага хоть как-то отрезать даже роту от остальных частей, та рота получила бы самый незамедлительный приказ на отход и это единственный способ сохранить ее в истинно боевом состоянии.
Правда все это при массовом наступлении на врага не имеет ровным счетом никакого значения раз это важно только при весьма правильной и продуманной обороне.
Сценарий войны сильно изменился…
Так что уж во времена великой беды, когда враг с неистовой силой разом попер на нас, словно тать, а не мы, взнуздав все людские мощности, дружной гурьбой смело пошли на него, нужны были иные люди.
И уж явно никак не те унтера, мастера кулачного боя, что поведут солдатские толпы, словно погонщики скота – на убой.
Удачи подобного похода вполне тогда во всем поспособствовала бы как раз вся та могучая рать, предварительно уж еще заранее собранная возле границы, а ее уничтожение со всей амуницией, как раз-таки наоборот, безмерно ослабило страну.
Ну так еще и явно обогатило ее врага самыми богатейшими военными трофеями.
130
Да и общее падение морального духа войск тоже более чем явственно тогда поспособствовало весьма вот быстрому продвижению гитлеровцев в самую глубь советской территории.
А кроме того, одной из наиболее главных первопричин тех первых и попросту так до чего еще безнадежно чудовищных поражений и стало именно то самое полное отсутствие всяческого желания со стороны советского режима действительно ведь выстраивать хоть какую-либо вполне реальную линию обороны.
Идиот Жуков, раз за разом стопроцентно же провально осуществлял никем сзади толком не подкрепленные контрудары, чем яростно и бесхозно попусту истреблял и без того доселе совсем вот чудовищно обескровленную свою армию.
А между тем всякая азбука военной стратеги сколь настоятельно талдычит нам как раз о том что было доселе проверено в течении долгих столетий.
А именно, что для вполне стоящего успеха любое наступление должно было оказаться, во-первых, тайным, во-вторых, тщательно подготовленным, а в-третьих, силы нападающих должны были быть втрое большими, чем у обороняющихся.
Да только все эти элементарные знания о широких военных действиях (не мелких вылазках) оказались совершенно так вне всякой компетенции легендарного Жукова и всех его прихвостней.
Ну а впрочем и тех других, точно таких, как и он, на ухо весьма же основательно туговатых товарищей наркомов…
То есть, именно таковыми они совсем незадачливо сходу ведь становились всякий-то раз тогда, когда им, как назло, говорили нисколько не то, что им и вправду хотелось бы весьма вот благозвучно услышать от всех своих так и заискивающих пред ними подчиненных.
Да и вообще хоть как-либо воспринимать чего-либо, что было явно так вовне их личного здравого смысла, они подчас были совершенно никак попросту не в состоянии.
Поскольку им и впрямь фактически до зарезу были сходу нужны все те наиболее срочные контрмеры и контратаки, причем именно, словно бы сам воздух для всякого элементарного дыхания.
Причем то, что это затем окажется явно во вред всему делу защиты отечества, они могли себе на ус намотать разве что уж находясь в том самом безумно диком пекле сражений.
То есть только лишь ведь совсем напрасно перед этим пролив целые реки всенародной солдатской крови.
131
Причем Жуков и есть тот наиболее главный архитектор всех тех сколь еще панических контрударов, как и понятно, в то самое время окончившихся, ясное дело, что во всем так невообразимо трагически.
Правда, тут кто-либо снова и снова может и впрямь уж вкрадчиво повторить, позвольте-ка, но сам лично Рокоссовский признал Жукова годным к высшей офицерской должности…
Ну что же, надо бы, куда и впрямь достаточно пристальнее приглядеться к военной аттестации Жукова, выданной ему безупречно достойным полководцем Рокоссовским.
Вот она.
«По наклонностям и характеру командир явно строевой (к штабной работе мало годен).
Может быть использован с пользой для дела по должности помкомдива или командира мехсоединения при условии пропуска через соответствующие курсы. На штабную и преподавательскую работу назначен быть не может – органически ее ненавидит».
132
Итак, наш грядущий великий стратег попросту органически никак не переносит какой-либо штабной работы, а это сколь доходчиво вполне разъясняет, что это лишь ради главного дела всей своей жизни, а именно удачной военной карьеры, он и будет тупо же елозить по карте, очень неаккуратно разложив ее прямо-то, как есть на полу.
Да, но Рокоссовский, несомненно, все равно признал его годным, а некоторые самоучки и без книг и теорий могут лампочку, словно тот еще Эдисон, сотворить.
Однако тут необходима явная как-никак довольно ведь существенная поправка.
Тот самый необычайно выдающийся изобретатель Эдисон разве что лишь собрал воедино все то, что более века делалось до него другими учеными…
А главный военачальник, он ведь, в принципе, должен делать как есть именно в точности то же самое…
Его задача – собрать воедино всю разноликую мозаику происходящего на тех или иных участках фронта и уж на основании данных кровью добытых сведений совершенно так незамедлительно, затем отправлять вполне соответствующие нынешнему моменту директивы.
И ясно же, что они затем быстрее ветра разойдутся по всем штабам армий, дивизий и батальонов.
Однако если уж наш великий стратег попросту столь вот органически ненавидит всю штабную работу, то и штабистов он, стало быть, тоже почти что бессознательно ненавидит лютой ненавистью неуча и врага всяческих праздных и досужих (с его точки зрения) рассуждений.
А из всего того само собой разом и следует, что весь его с ними весьма ведь каждодневно производимый текущий процесс, как правило, будет заключаться в одном лишь форменном и беспрестанном запугивании.
Да и вообще в принципе его главная служба сколь еще явно так заключалась в том самом чисто же физическом устранении вовсе-то ему никак неугодных «безалаберных» умников.
В советской армии и так уже ум никогда ведь и близко явно не праздновался, поскольку был он нисколько так там ведь совсем не в почете.
Ну а превыше всего ценилась и благословлялась услужливость, исполнительность, как и извечная оглядка на высшее до чего неопровержимо так единственно правое начальство.
133
То есть, в принципе, для того чтобы быть советским командиром, много ума иметь было даже в чем-то уж действительно еще и вовсе вот вредно.
Поскольку лучше всего было быть сколь самоуверенным, кичливым, бесконечно требовательным и безапелляционным, каковым, в принципе, и должен быть всякий бравый сержант по отношению к простым солдатам, да вот, однако надобно было ему вполне еще до этого получить четкие и самые исчерпывающие указания от прекрасно понимающего свое дело кадрового офицера.
Однако те строго подтянутые и всею душою истово верные отечеству люди если и дожили до времен той невообразимо жестокой войны, то уж на своей родине они почти что, знамо дело, попросту тогда вовсе так совсем полностью перевелись.
Ну а, кроме того, им бывшие сержанты под нос дуло нагана тыкали и требовали тотчас заткнуться и впрямь-таки вприпрыжку – галопом бежать самым расторопным образом выполнять все их до чего никак недвусмысленные деловые приказания.
134
И снова уж тому ниже приведен так и искрящейся искрами и огоньками доподлинной правды яркий и живой пример, разве что тут как есть, вот имело место то самое исключительно же самочинное, никак несанкционированное властью, а чисто как-никак полностью вот беззаконное присвоение себе высокого воинского звания…
Ну, а все те, кто его получил вполне официально, когда уж навеки минули страшные дни той войны, всею своей несокрушимой волей (в некоем узком кругу) еще и до чего надменно и рьяно более чем безусловно так ведь всею черною душою гордились.
Василь Быков, «Долгая дорога домой»:
«То и дело на полковых совещаниях зачитывали приказы командования о разоблаченных злоумышленниках.
Запомнился один из приказов, в котором говорилось об одном сержанте, выдавшем себя за командира полка, – тот сержант был его ординарцем. Комполка был убит в бою, ординарец ранен.
Он взял документы убитого, а в госпитале сказал, что это его собственные документы, что он и есть комполка. После излечения он получил в командование полк и командовал им до самого Дня Победы. И, должно быть, неплохо командовал, если заслужил на этой своей должности три ордена.
Да и полк был награжден. На суде у самозванца спросили: «Как же вы, не имея военного образования, смогли командовать полком, да еще во время сражения?» Сержант-полковник ответил: «Очень просто: комбаты у меня были герои! Вызову, накручу им хвосты, да так, что они бегут в атаку, как угорелые».
135
Да только, сколько же бравых солдат раз и навсегда при всем том останется на том поле боя после подобной, частенько так вовсе беспомощно захлебывающейся атаки, вполне же разумно никак не спланированной, умным, правильно и делово обученным командиром?
И это разве что в том во многом на редкость переломном 1943, и близко так речь далее уж вовсе ведь явно не шла о том самом, что ни на есть существовании СССР на послевоенной политической карте всего этого мира…
Поскольку это на одном том лишь разве что последующем затем этапе в точности тех, как и ранее кровопролитных сражений и стало возможным в полной-то мере весьма ответственно заговорить об одной той безнадежно горькой цене всенародной нашей победы.
Ну, а поначалу шла и шла немыслимо жесточайшая во всей той политической истории борьба за хоть какое-либо вообще вот дальнейшее существование России на политической карте грядущего переустройства этого мира.
То есть быть ли ей или никак не быть после и впрямь-таки ведь до чего и впрямь неизбежного некогда еще затем окончания Второй мировой войны.
136
И вся та страна до чего безумно ЖЕ остро тогда нуждалась в самой надежной защите от кровожадных полчищ эсэсовских убийц.
Раз уж те могли до чего еще расторопно низвести многомиллионное население до каких-либо нескольких десятков тысяч.
Причем именно это они и собирались сделать, это было весьма четко – черным по белому – отображено в том до чего вот старательно начертанном на бумаге плане захвата СССР «Барбаросса».
А как раз потому и остановить этих заправских душегубов и было наиболее первостепенной задачей всего того праздно и сколь сугубо официально прозванного таковым советского народа!
А все-таки для должного выполнения данной жизненно важной миссии потребовались бы вовсе-то совсем иные военачальники.
То есть, то должны были быть именно те большие светлым умом люди, что с честью и достоинством и стали бы весьма вот яростно оборонять свои родные рубежи, как то до них делали все их далекие предки.
Однако, где это их вообще теперь было собственно взять, когда вокруг остались одни разве что те, весьма низколобые лизоблюды и подобострастно юродствующие наглые лжецы?
И ведь самым же главным из них и был именно тот и поныне чересчур достопочтимый товарищ СМЕРТЬ – Жуков.
А вон их сколько, репрессированных, все тюрьмы ими до самого отказа попросту переполнены, тут, как говорится, освобождай любого, и флаг им в руки – вину свою жуткую идти искупать перед самим товарищем Сталиным.
Причем наиболее главной статьей обвинения тут как-никак, разумеется, было разве что именно то, что явно так представляли все эти люди для ничтожного вождя вполне персональную, пусть даже и чисто гипотетическую угрозу.
Поскольку они и вправду при случае были ведь в состоянии на гребне всего своего военного успеха до чего наспех отнять ту власть, что столь жестоко и отъявленно была весьма дико узурпирована кривой рукой серого партийного функционера.
А как раз, потому товарищу Сталину и близко никак не нужны были умники во главе армии во времена лишь случайно несостоявшегося его «крестового похода». А тот поход и был всецело же призван, сколь надежно и верно, затем поспособствовать всему тому лишь последующему освобождению старушки Европы от до чего невероятно жестокого капиталистического ига.
137
Унтер-офицеры былой царской армии и вправду сгодились бы только лишь, дабы всеми-то силами разом ведь повести войска строго вперед и только вперед.
Причем тем еще воинствующим неучам нечто подобное чисто гипотетически предстояло же делать разве что попросту непрерывно так и подталкивая пинками под зад до чего еще справно так знающих свое дело профессиональных военных.
И это как раз пролетарская революция буквально-то сразу и выдала тупым невеждам в руки хлыст, дабы им стало весьма сподручнее ту еще большую волну гнать на всякого того, кого им будет угодно из всех тех отныне полностью бесправных товарищей военных…
Однако все это, ясное дело, сгодилось бы разве что для той искрометно молниеносной и до чего беспримерно победной, а заодно и почти бескровной тактики коварного удара из-за угла.
Ну а для более-менее разумного ведения оборонительных мероприятий тупое «впереди коварный враг» никак и близко совсем не сгодится, поскольку тут как-никак, понятное дело, надо было действовать, куда обдуманнее весьма верно соображая, чего это именно ты сколь всевластно и деятельно ныне осуществляешь.
Ну, а с пеной у рта нагонять на своих подчиненных этакого безумного страху, дабы злые враги в тот же миг только лишь чудом большущую лужу сходу так под собою разом не сотворили…
Нет, ничто подобное было совсем не в силах помочь при всей той чисто вынужденной обороне именно что своих рубежей, а никак, то весьма справно оно планировалось, безупречно так спешного захвата неких тех чужих территорий.
138
А также надо бы весьма откровенно заметить, что и была при этом явно важна та самая исключительно существенная преемственность поколений, а ее-то как раз, увы, вовсе вот никак не хватало во вполне надлежащем количестве, поскольку далеко не все офицеры царской армии своей присяге в 1917 и впрямь-таки на радостях безоглядно тогда изменили.
А тут еще и незабвенный товарищ Сталин (в военном смысле) до самого конца сколь бесславно себя более чем беспрецедентно разом дискредитировав…
И главное именно ведь в тот самый крайне критический момент он и начал весьма вот безоговорочно отдавать своей личной армии те самые вовсе вот безапелляционно конкретные, лаконичные указания к действию.
И понятное дело, что его бесчеловечная воля разом так стоила тогда весьма многих и многих миллионов людских жизней, которые запросто, в принципе, имели бы шанс сохранить, даже и те его горе-вояки…
А между тем при любом том несколько уж другом, куда поболее разумном руководстве войсками они бы точно до чего еще искренне бы расстарались хоть иногда, но вполне здраво воздерживаться ото всех тех излишне ведь рьяных вмешательств в самые конкретные детали военных операций.
Поскольку и без того были они весьма неизменно чреваты самым обильным же кровопролитием, так и уносящим в небытие жизни всех тех безумно гордых своей нищей страной безукоризненно доблестных патриотов.
Ну а тупое и грозное подталкивание вбок старших офицеров со стороны бездарей с партбилетами разве что только и могло привести армейских бравых военачальников ко всем тем самым роковым ошибкам.
Они всегда неизбежно боялись пуще лютой смерти от вражеской пули сделать тот один единственный неверный шаг, который и приведет их к разжалованию, а то и расстрелу.
И ведь сколь однозначно, что уж значительно больше тогда всем рисковали как раз-таки именно люди честные и прямые совсем не умеющие изощренно кривить душой и всячески изворачиваться, а при нужде и понуро отмалчиваться.
А те мерзкие подлецы, трусы и паникеры так и будут отсеивать зерна от плевел, разом так сходу сплевывая при этом с плеча слова «штрафбат» и «расстрел» при одном том самом же малейшем возникшем подозрении…
Причем главной их «боевой задачей» была та никак не ювелирная проверка и перепроверка подозрительных личностей малыми группами, выходящих из всех тех, до чего бесчисленных в самом-то начале войны окружений.
А ведь обходили наши части с боков, в том числе и потому, что кругом был считай что полный хаос, суматоха и неразбериха, да и вообще нисколько невнятная сумятица вовсе же бестолковых и противоречивых приказов.
139
И это именно из подобного рода наиболее ключевых моментов и состоял весь тот дикий же драматизм и перенапряжение всех нервов и мускулов людей, встретивших войну еще в самом невообразимо лютом ее начале.
Тогда ведь вообще не было единого фронта, а было кровавое месиво и это как раз из него и было некогда вполне вот составлено, то исключительно длинное и во все стороны рванное латаное-перелатанное лоскутное одеяло советской обороны…
И той наиболее главной ее слабостью, собственно, и был тот до чего еще немыслимо отчаянный хаос со всех сторон, так и сыпавшихся самых уж разных властных распоряжений.
Ну а как раз именно это до чего безнадежно же разом и предвосхитило те самые так весьма наглядные успехи немецкого командования на всей той, сколь бескрайне отныне так совсем бесхозной советской территории.
И той главной первопричиной всего того невообразимо далекого отката нашей армии под диким натиском германских войск и стало именно то, что люди всецело ответственные за чужие судьбы в СССР образца 1937 года были подчас одними теми чудовищно гнусными прихлебалами.
Правда и ранее этакого рода людишек во всех тех длинных коридорах новой пролетарской власти было вовсе-то никак совсем немало.
Однако были они некогда ранее и близко вот не в том на редкость абсолютном большинстве.
Ну а как раз после тех до чего еще необычайно долгих и тщательных чисток рядов вся эта революционная накипь и полезла на самый значиться верх.
И эти чисто так до самозабвения всею душой и телом преданные партии функционеры могли разве что в случае той немыслимо острой необходимости геройские рожи на ходу, когда надо уж спешно вот еще разом строить.
140
А впрочем, они и вправду были крайне суровы и принципиально воинственны, но только когда речь и впрямь еще загодя шла обо всей той серой массе «народного мяса», а лично себя они берегли, нежили и лелеяли…
Этакие стратеги разве что только и искали пути воткнуть же лютому врагу нож в спину, а не встретить его лоб в лоб.
А коли им, то было и близко отныне вовсе никак недоступно им только лишь явно вот доводилось разве что уж брать руки в ноги сколь еще спешно тикая в тот на редкость далекий от пламени сражений тыл…
И все это было именно как раз потому, что весьма яростная защита своей шкуры была им вполне однозначно и впрямь-то дороже чего-либо вообще вот действительно остального.
Но при всем том они тех как-никак еще многих других значительно лучших, нежели чем они сами под свист пуль разом явно толкали, а еще и с тем более чем несоизмеримо рьяным усердием.
И это как раз подобного рода осатанело бравое «подбадривание», со стороны бесовской большевистской власти безо всякой в том тени сомнения так и продолжалось уж именно вплоть до того чисто ведь распоследнего дня той немыслимо бесконечной войны.
Причем день за днем беспрестанно растягивая людям жилы, то общемировое побоище кое-кому и по сей день былые раны души и сердца почти вот беспрестанно тревожит.
А та самая крайне тщеславная власть и поныне находится в точно том самосозерцательном упоении от всей уж своей наиболее величайшей роли в деле истинно всемогущего спасения страны.
Ну а та держава и по сей день, как всегда, укутана лишь одним знаменем, и цвета подчас меняются, а сама великодержавная суть нисколько нет.
А между тем и самое явное неумение хоть сколько-то верно стратегически мыслить в течение короткого времени сколь полноценно обогащает врага всем ведь знанием плюсов и минусов технического оснащения армии.
И заодно, в том числе и само как оно есть всяческого разного рода трофейное советское оружие также вот стало одним лишь чисто так более чем вот дополнительным залогом к успеху гитлеровцев по захвату той как-никак большей же части европейской территории СССР.
А между тем все те никак не в меру радужные перспективы у всего того немецкого командования вполне еще могли бы буквально вмиг, словно сизый дым, совершенно растаять. Да еще и весьма же непременно вот значительно ранее, чем это случилось с приходом той, сколь неожиданно ранней лютой зимы.
Однако к тому, чтобы нечто подобное оказалось и близко уж вовсе не так, приложил руку лично товарищ ЖУКОВ.
А все ведь поскольку это как раз у него и имелась разве что лишь одна довольно-то небольшая извилина, да и та была явно совсем набекрень.
Он по большей части сладостно мыслил о радостях и прелестях великого штабного разгула.
Ну а о войне тот гениальный стратег вспоминал только, когда и впрямь-то надо было всячески разносить в пух и прах всех тех, кто никак не торопился бесславно и до чего безостановочно, считай наобум кидать и кидать людей на вражеские пулеметы.
Ничего, кроме матерной науки Жуков никогда вот и близко не знал и не ведал, да и знать, собственно, вообще не хотел.
Еще раз и все о том же сколь безоговорочно снова напоминаем: никогда и ничего он и близко вполне всерьез не учил, а разве что по временам бездумно и тупо заучивал.
Уж как был тот Жуков дурнем, лишь вчера с печки слезшим, до самого конца своих дней именно им он при любом-то параде всегдашне и оставался.
А мемуары свои он разве что слегка безо всякого глубокомыслия до чего вскользь иногда корректировал. Ну а столь еще отважно писали их за него считай заочно те же высоколобые доценты, что и брежневскую «Малую Землю» за дорогого генсека Брежнева некогда накропали.
Столь кропотливо создавая умственно недоразвитому бездарю славную биографию и непросто так, а за самую немалую, между прочим, мзду, да и более чем неземной великий почет.
141
Однако каким-либо вообще разумом и здравым смыслом большевистская верхушка никогда вот совсем не отличалась…
И вот уж коли в преддверии войны СССР весьма планомерно готовил чисто свое вероломное вторжение, то, как раз тогда и будет возможно предположить, что это из-за той ничем вовсе непробиваемой железобетонной тупости Жуков и мог по точке и букве разом перекопировать ту никак не им разработанную, а затем и взятую на вооружение ТАКТИКУ Халхин-Гола.
И главное, и ежу то должно быть сходу понятно, что Жуков в Халхин-Голе и близко вот сам не воевал, а разве что и впрямь незримо до чего еще только вездесуще присутствовал.
Поскольку был он там считай вот в качестве того самого свадебного генерала.
Раз он на каких-либо тех или иных полях сражений всего-то навсего весьма наглядно и патриотически смело осуществлял чисто вот сугубо политическое командование от имени гениального вождя. Раз уж и впрямь довелось ему сколь незыблемо олицетворять собой весь его светло-рябой лик в той отныне на редкость безликой армейской среде.
И все же наиболее общие задачи ставил именно он!
И, судя по всему, это как раз-таки его убогого умишка на то самое безо всякой тени сомнения вполне вот полноценно до чего тупо тогда уж разом еще и хватило…
А именно ту однажды вот сыгранную партию фактически до единого хода под копирку вновь как-никак разом и попытаться весьма удачно сызнова повторить.
И при этом его вовсе-то ничего нисколько не тяготило и совсем как-никак попросту и не заботило…
А впрочем, маршалу Жукову и близко ведь не было никакого дела до светлого будущего всей своей великой страны, он проявлял исключительно значимую заботу разве что лично о себе самом.
Самозабвенный товарищ Жуков строил одну ту чисто свою карьеру, и ее удачное построение полностью до конца вытесняло из его головы всякие вообще мысли о том, что враг может вдруг провести именно те самые явственные параллели.
Ну а как раз потому и умудриться напасть все-таки первым.
142
Жуков гениально втирал Сталину очки о том, что в должный час вся Красная армия перейдет в грозное наступление и вся Германия тогда уж сходу падет к его ногам…
Ну, а гражданскому пахану именно тот чисто свой в доску верный пес в военной форме и был как-никак сколь неотъемлемо нужен, поскольку для него, считай до зарезу наиболее важным, являлось лишь то, чтобы главное руководство войсками находилось именно в этаких жестоких и мозолистых ладонях.
Сталин всею душой так и трясся за одну ту для него вовсе непосильно тяжкую ношу политической власти.
А как раз потому о том самом исключительно внезапном подвохе со стороны Гитлера в его мыслях какого-либо места попросту никак совсем явно уж не оставалось.
Он чисто в упор совершенно разом отказывался видеть так и наползающую на страну черную тень…
Причем основным критерием его чувства безопасности было именно то, что он вполне же искренне верил, что он-то еще более чем явно успеет до чего своевременно нанести свой удар именно первым.
Ему ведь наиболее главным было, как раз-таки никак не потерять контроль над всею своей торжественно победоносной армией.
Ну а товарищ Жуков в этом смысле был и впрямь до конца сколь объективно полностью благонадежен.
Сталин, верно, оценил этого дурака-солдафона, а только потому уж именно его он и назначил на должность наиболее главного прихвостня, дабы тот был всегда под рукой.
Уж как-никак, а и впрямь являя собой самый наилучший образец политически надежно подкованного командующего всех его личных родов войск.
Поскольку как раз именно этакий прыткий и расторопный, всемогуще же взращенный именно его плебейской властью палач и был, собственно, нужен бессменному вождю, дабы весьма вот наскоро вонзить длинный нож в трепетно бьющееся сердце древней старушки Европы.
А при случае и прихлопнуть его можно было считай уж ладошкой – он-то точно никак не Буденный – живая легенда Гражданской войны.
Буденный, тот действительно, имел, по крайней мере, один Георгиевский крест, ну а Жуков их уж те два себе и впрямь-таки сколь беззастенчиво только ведь разве что приписал.
143
Поскольку и в помине не было никаких его бравых подвигов, раз чего-чего, а никак и близко нигде не слыхать, чтобы за взятие в плен только-то одного совсем незадачливого австрийского офицера какому-либо бравому молодцу сразу два креста на широкую грудь тут же вот перед всем строем до чего еще радостно надевали…
Отцы-командиры никак не смогли бы на нечто подобное на деле расщедриться, даже и при наиболее большой и личной человеческой симпатии к какому-либо своему весьма немыслимо храброму солдату.
К тому же, где бы это Жуков вообще мог, собственно, умудриться, хоть как-либо днем с огнем отыскать того австрийского офицера на той артиллеристской батарее, где он, куда скорее, тупо проторчал, нежели чем честно прослужил унтер-офицером?
Хотя вполне может быть, что того офицера ему попросту на голову сбросили с пикирующего аэроплана во время вечерней трапезы, причем уж именно как есть заранее связанным.
Ну а разве не так вот именно и могли поступить с будущим маршалом всякие его злющие враги…
Да и тем паче за одну ту или иную контузию всех ее степеней никто и ничего кроме разве что места на больничной койке, совсем уж никогда и нисколько вовсе вот нигде пока ведь еще не предоставлял.
А впрочем, контузия та была, скорее всего, Георгием Жуковым и вправду на деле сколь заслуженно получена как раз при том довольно-то увесистом ударе прусского вояки о землю.
Ну а потому этот наиболее главный герой Великой Отечественной войны вполне справедливо имел полное право рассчитывать и на тот второй Георгиевский крест.
И кстати, именно контузию и можно было весьма умело и впрямь-то, как по нотам, явно же разыграть (голь от страха на большие выдумки хитра).
А из всего вышеизложенного должно быть сходу разом понятно, что Жуков те самые свои липовые Георгиевские кресты попросту весьма невозмутимо и беззастенчиво только лишь сам себе до чего вот лихо же приписал.
Маршалу Жукову сколь явно были нужны для, куда значительно поболее полноценного увенчания лаврами всей своей славной военной карьеры, в том числе и царские кресты.
А даже если и чисто вот гипотетически чего-либо вообще уж даже и было так и, то тоже ровным счетом ничего не доказывает: – солдатский Георгиевский крест служит явным подтверждением личной храбрости, но нисколько при этом он не является символом истинно победоносных полководческих качеств.
144
И вот еще, кстати, что надо бы тут непременно вот присовокупить.
Георгий Константинович Жуков во время гражданской войны был вполне же достаточно зрелым и взрослым человеком.
Аркадий Гайдар в семнадцать лет целым полком командовал, однако, чего-то о полководческих талантах Жукова, нашедших свое «гениальное проявление» еще во времена гражданской войны, попросту так совсем ни слуху, ни духу.
Эскадроном командовать – дело нехитрое…
Ну, а знаменитые его подвиги как есть могут хоть как-то всерьез рассматриваться разве что в виде предпенсионной – заранее явно уж как есть только и рассчитанной на всяческое отсутствие должной и существенной критики наскоро всем тем крайне недалеким умом присочиненной – байки.
Два коня в один день под ним убило, а потом чуть ли его самого белые не зарубили.
И это один лишь тот его верный политрук в любое время дня и ночи, когда того до чего внезапно же требовала столь зловеще накалившаяся обстановка, как-то будто бы словно из-под земли, до чего незамедлительно вовремя всегда поспевал…
А между тем все это очень даже здорово собою напоминает всем общеизвестную рыбацкую байку, когда рыбак сначала раздвигает руки не очень широко, говоря, как он вчера поймал вот такую рыбину, а потом такую, ну а затем и вообще же такую…
На что-либо большее у Георгия Константиновича фантазии явно никак попросту и не хватило…
А может все-таки Жукова именно те самые как-никак остервенело злосчастные товарищи-большевики всем тем своим краснознаменным хором до чего ответственно, чисто вот тупо назначили на должность самого наивысшего военного гения?
145
И, кстати, как раз-таки эдакий никак не славянской, а чисто сталинской закваски маршал Жуков, с его-то на редкость подчеркнуто откровенно гусарскими замашками вывернувшись фактически наизнанку до самого конца показать, какой он безобидный да полностью беззаботно безоружный…
…и мысли у него, ясное дело, никакой нет ни на кого совсем внезапно, и вовсе так исподтишка разом еще нападать…
А между тем, никому иному, а именно ему и впрямь еще довелось все те наиболее распоследние сомнения хоть сколько-то и вправду имевшиеся у нацистской верхушки как-никак, а вконец по ветру чисто вот словно дым тогда уж развеять.
Причем, скорее всего, именно с этакой исключительно бравой целью – еще перед самым началом той неимоверно страшной войны разве что лишь сам себе только товарищ Георгий Жуков и приказал все, чего хоть как-либо окажется возможным, на новой государственной границе для одного виду… более чем незамедлительно демонтировать.
Ясен пень, что этим он попросту до чего еще всецело захотел доказать герру Гитлеру всю силу своих сугубо мирных намерений.
Однако, все это оказалось попросту явно же без толку, тот в них вовсе ведь не поверил.
А все, потому что слишком настойчиво ему про то самое снова и снова всячески разъясняли, а именно, что все это разве что для одного уж явного отвода глаз…
Три линии военных эшелонов спрятать было попросту явно так невозможно, да и без того гитлеровцы отлично же тогда понимали, что их самолеты-разведчики до того свободно летают над советской территорией разве что потому, что Сталину именно до зарезу было необходимо выиграть совсем уж немного времени пред своим собственным яростным нападением…
146
И к нему все было весьма тщательно сколь еще чисто ведь заранее подготовлено, однако обо всей той должной обороне в случае вполне успешного упреждения гитлеровскими войсками сталинские соколы вовсе никак попросту и не подумали.
Ну или, куда поточнее будет как раз вот то и сказать, до чего еще разом они облажались – из-за весьма ведь самых наглядных же недостатков чрезмерно пропитанного лживой идеологией совсем не всегда уж более чем здравого своего рассудка.
Тоталитарная идеология всех тех, кто лишь недавно пришел к власти разом съедает сходу безо всяких костей, сплевывая наружу все, что в них вообще как-никак доселе еще оставалось от какого-либо чисто семейного воспитания.
И это разве что для тех довольно-то обстоятельно обосновавшихся на лаврах мнимого, лишь некогда затем только грядущего счастья, все то атеистическое вероисповедание явно так и предстанет в одном только виде неких тех чисто ведь внешних одежд.
Старая еще ленинская клика истово верила в постулаты марксизма и была готова на все, дабы сколь непременно их воплотить во всю ту необычайно суровую реальность фактически ведь абсолютно любыми путями.
Ну, а те, как и понятно, до чего еще поздние и спесиво только-то с боку припека примкнувшие к их рядам приспособленцы о чем-либо на деле стоящем своими неповоротливыми мозгами подумать вообще вот явно боялись.
Да и в принципе они, словно той еще страшной заразы опасаясь, явно ведь трепетали при одной мысли о необходимости принятия самостоятельных, нисколько не согласованных с высшим начальством незамедлительно спешных решений.
147
В Третьем Рейхе, ничего подобного и близко вот вовсе не наблюдалось.
Эсэсовского начальства боялись разве что в одной той довольно узкой сфере чисто политических высказываний, а никак не всего того, что могло даже и ненароком напрямую вступить в некоторое противоречие со всем тем весьма многозначительно общим духом нацизма.
И всей той от века же вполне самостоятельно существующей действительности и впрямь сколь бескомпромиссно подчас дозволялось нисколько уж невзыскательно противопоставлять именно что чисто свое донельзя наглядное видение всего того чисто дальнейшего развития тех или иных грядущих событий.
Причем было это подобным образом даже коли шло оно вполне ведь наглядно вразрез со всею официально признанной идеологией.
Немцы всегда до чего неизменно придерживались политики более чем здравого и вдумчиво взвешенного прагматизма.
Да и вообще, всякие личные мнения в нацистской Германии были нисколько никак явно не под запретом.
Ну а потому лишь тем более главари нацисткой партии довольно-таки быстро для себя уяснили (путем совместного логического анализа), что предложенный Сталиным союз о ненападении – это всего-то навсего чисто временный альянс, и будущего у него никакого нет.
Однако безо всех тех выпукло наглядных сталинских приготовлений ко всей той на тот момент времени разве что лишь только грядущей советской агрессии Гитлер имел бы его в виду исключительно после самого полнейшего уничтожения всех тех до судорог в кишках ему на редкость уж бескорыстно ненавистных либеральных демократий.
И, конечно, план «Барбаросса» был весьма детально и деятельно разработан, однако он мог так и остаться на одной белой бумаге, если бы не все те совсем же недобросовестно недобрые намерения большевизма к экспансии, да еще и именно как раз за счет вовсе вот необъятно обширных и новоявленных территориальных приобретений Третьего Рейха
148
И хотя, в принципе, вся та крепкая дружба между обоими диктаторами была одной лишь весьма вот призрачной видимостью, Адольф, и вправду, вполне же был способен на тот поистине настоящий примиренческий союз с Иосифом, но тот нуждался в нем разве что лишь, как в тяжелом таране.
Да и все те западные державы в нем явно же тогда нуждались только лишь именно в этаком исключительно вот узком, собственно, смысле.
И это именно ради сколь последовательного и тотального уничтожения очага большевизма, Гитлера, и выкармливали страны, явственно пожелавшие остаться до поры до времени полностью уж в стороне и только сзади…
У западных всемогущих сил были в начале 20 века все те безупречно веские причины более чем серьезно опасаться России в старом или новом качестве, это было почти абсолютно так вовсе-то все равно.
И, кстати, нечто подобное происходило именно в те времена, когда вся та и поныне никак уж невообразимая мощь ядерного вооружения и близко-то себя пока ведь совсем еще явно не проявила…
…а потому и всем тем цивилизованным (изнеженным жизненными удобствами) державам и впрямь-таки нужно было до чего всерьез тогда опасаться всей той неудержимо наступательной стратегии империй, никак пока не утративших весь свой старый воинственный дух.
Причем для самого безупречного их политического развала все средства были вполне одинаково полностью хороши.
И ведь подобные действия и вправду имели достаточно уж глубокие исторические корни.
Революция довольно-то сильно некогда ослабила позиции Франции, и то вовсе не было заранее весьма тщательно спланированным английским актом, зато послужило это самым преотличным историческим примером.
Ну а как раз потому после той большой революции вскоре всенепременно одна за другой и последовали другие, поменьше, на этот раз кем-то извне исподволь сколь еще яростно подогретые.
В начале 20 века весь тот до чего порядком же деятельно поднакопленный опыт все также до чего неизменно вдохновлял островное королевство Британию на точно те исключительно коварные и чрезвычайно злокозненные интриги по отношению к весьма многим (полностью ей чужим) материковым соседям.
Да вот, однако, с самого первого раза от всей души разом рубя с плеча наспех устранить главную опасность на евразийском континенте так и не удалось.
Убить и расчленить Россию революцией вовсе-то попросту до чего сходу нисколько не вышло.
149
Однако выяснилась истинная прочность Советской России совсем ведь никак не в те неистово трудные первые годы сколь еще зловредного и злополучного большевистского правления.
Ну, а то, чисто еще первоначальное ограбление французами Германии было явно же тем полностью симметричным ответом на военные репарации, востребованные Бисмарком по окончании франко-прусской войны 1871 года.
Французы – народ довольно-то скаредный и очень даже неимоверно злопамятный.
Этот исторический ракурс был уж, собственно, всецело необходим именно вот для создания вполне полноценной межвременной перспективы.
150
Веймарская Германия и советская Россия попросту исторически были обречены на то самое крайне важное и до чего еще уж равноценно необходимое для обеих сторон обоюдовыгодное сотрудничество.
Неразрывная связь между этими двумя изгоями Европы была более чем проста и, кстати, исключительно так понятна, да и как-никак полностью естественна.
Однако ни о какой особо искренней дружбе там речь и близко не шла, а все сводилось к одному тому, что Веймарская Германия имела самую острую необходимость в том самом до чего на редкость отчаянно скрытом восстановлении всего своего былого могущества.
Ну а на принадлежащей ей территории ничего военного ей было делать абсолютно же явно попросту вот вовсе никак недозволительно.
Ну, а беспутная Советская Россия до чего еще неотложно нуждалась как раз-таки в том весьма спешном же обучении своих специалистов сначала азам, ну а затем и самым разным тонкостям всей военной науки.
Однако сколь быстро все это затем переросло именно в тот безупречно детальный стратегический план по захвату всего того невероятно обширного европейского континента.
Причем именно для того и надо было полностью как-никак чисто уж заново выпестовать немецкую военную машину…
Николай Стариков, никак не отрицая самые очевидные факты, все-таки явно лукавит, СССР не только предоставил свою территорию и небо, но и во многом помог Германии в совершенно безопасном для нее месте всецело создать явный зачаток всей своей грядущей никем уж затем непобедимой армады…
151
И в тот самый момент, когда руководители стран запада вполне полноценно и до конца осознали, к чему это все и впрямь неизбежно так ныне разом же само собой клонится…
Нет, они, как и понятно тогда сходу и порешили именно со своей стороны довольно-то с толком воспользоваться всею той ныне сложившейся ситуацией…
А как раз потому буквально всеми ими и были весьма делово сходу предприняты те самые крайне суровые меры, дабы наиболее верными дипломатическими средствами и стало вполне на деле, возможно, сколь благонадежно выправить всю ту довольно-то сложно сложившуюся ситуацию.
И именно как раз для того, чтобы это случилось, и нужно было как-то еще умудриться повернуть стрелку компаса германской агрессии в ту самую единственное верную сторону.
Причем нечто подобное было крайне для них важно, ибо иначе могло бы случиться нечто вот вовсе совсем непоправимое.
И у них так и чесались руки стать секундантами в дуэли между Германией и советской Россией.
Но для этого нужно было, чтобы к власти пришли крайне же осатанело правые…
А как то могло быть иначе коли западные демократии попросту и близко никак не устраивала роль пассивного выжидания пока доселе доброкачественная опухоль германской государственности более чем неизбежно, в конце концов, приобретет те самые сколь угрожающе злокачественные коммунистические оттенки…
А как раз посему они именно что со своей как-никак весьма уж безупречно так благороднейшей стороны и создали все те исключительно надлежащие условия, дабы Веймарская республика фактически сходу рухнула оземь.
Ну, а вместо нее, как тому и было заранее положено, тут же затем и возникло то самое отъявленно националистическое тоталитарное государство.
Причем наиболее главной его задачей, собственно, и оказалась та военная миссия, что чисто исторически была призвана всею силой немецкого духа и плоти весьма вот безжалостно в самую пыль разом раздавить весь тот и впрямь никак не в меру разросшийся черный спрут сталинского большевизма.
А впрочем, Сталин тоже, без тени сомнения, вполне ведь довольно же старательно приложил руку и сердце к становлению в Германии именно такого отвратительно преступного нацистского государства.
Однако весь уж клубок всех тех как-никак весьма поспособствовших его возникновению интриг еще, несомненно, весьма вот долго будет никому и никак совсем не распутать.
И попросту весь этот мир столь чудовищно ими сверху донизу всегдашне опутан, что никакого смысла нет всею силою сколь негодующе, вовсе же напрасно его до чего еще старательно вот распутывать.
152
И лучше мы вернемся к тому и впрямь-то весьма незабвенному сталинскому холую, достопочтенному товарищу «ЖЮКОВУ».
Его вертикальный карьерный рост был крепко-накрепко во всем увязан как раз именно с его на редкость ярчайшим умением выстраивать сеть интриг, а задурить мозги и втирать очки он мог бы кому угодно, чем он, собственно, до чего частенько и пользовался.
И вот как раз в этой области он явно, же и добился самых незабываемых и небывалых более чем максимальных успехов.
Его скользкому и чрезвычайно хваткому уму было нужно одно лишь безмерно же привилегированное (вполне достойное его собственного мнения о самом себе) положение, а вовсе-то не подлинное и самое настоящее преуспевание всей его армии.
Ну а кроме всего прочего и сама, как она есть, честь ее знамен уж никак ведь его практически явно никак не волновала.
Он был властелином собственного имени, а впрочем, точно так и невольником именно ведь своих безнадежно же предвзятых (взятых с потолка) мнений…
Такие, как он, в солдатский котелок разве что безо всякого зазрения совести совсем недвусмысленно плюнут кровавым плевком наспех уж до чего только браво расстрелянного «за трусость» именно того самого сметливого командира, что был способен подчас разом оказаться никак неробким перед начальством.
Ну а потому и напрочь отказаться крайне-то расторопно выполнять все его чисто цирковые команды.
Ну а чем-либо иным весьма значимо помочь, тем самым, жизнь же отдающим за родину, героически сражающимся частям, подобного рода людишки в тех так и усеянных большими звездами погонах были ведь попросту явно не в силах.
Строить героические рожи и орать, и орать в трубку благим матом было их фактически единственным сколь безыскусно бравым военным талантом…
А между тем нечто подобное могло бы пригодиться разве что главарю какой-нибудь племенной орды…
Но это все ныне осталось в крайне далеком прошлом…
Все те былые времена безумно смелых набегов уж давно еще благополучно теперь раз и навсегда полностью так прошли.
Ну а потому и настоящий успех в нынешней войне подчас заранее будет вот предрешен до чего еще строгим и систематическим математическим расчетом.
Ну, а без него куда-либо спонтанно и бесшабашно выдвигаться даже и в планах своих и впрямь вот никак совсем же ныне нисколько не следует.
153
Вот, к примеру, те слепые, своей, а не вражьей кровью беспрестанно захлебывающиеся контрудары по тому четко и верно во всем умелому, а никак не инстинктивно до чего уж неистово озверелому противнику…
И ведь, дело ясное, как раз-таки только это и оказалось всем тем, что наряду весьма многих и совершенно иных причин и приблизило СССР к его поражению в той не столь и на редкость далекой войне.
А та и без того была немыслимо страшней и ужасней в сравнении со всеми теми прошлыми и былыми ристалищами минувших эпох.
В Дубно, Ровно, под Сельцами, а тем более под Ельней никак не закалялась сталь в самых бесплодных попытках прогнать хитроумного врага со своей родной земли.
Нет, куда скорее именно там и обрушилась последняя стена обороны на подступах к Москве, которая без подобного рода панических наскоков могла быть, куда так разве что лишь весьма же суровее и прочнее.
154
А, кроме того, вместо того, чтобы строго бить в те наиболее слабые места, бравые удары по которым явно бы затем дозволили довольно-то наспех окруженным войскам с неистовой силой прорваться из того все более и более сжимающегося вокруг них кольца…
Нет уж советское командование до чего еще самозабвенно всячески следовало принципу: айда братцы единым скопом в атаку…
Причем, главный герой войны Жуков, и поныне превозносимый над всеми остальными, словно бы знамя «маршал победы», и тут до чего во многом весьма многозначительно возвышался даже и над всяким в этаком-то деле сугубо же беззастенчиво бравым большевистским здравым умом.
Поскольку именно у того, безмерно так неправо прославленного Георгия Константиновича и малейшего признака логики при всем том вовсе никак нисколько не наблюдалось.
Ну, а всецело присутствовало во всех его действиях одно лишь тупое рвение вырваться бы резко вперед или чтоб назад никому не шагу…
Причем похоже на то, что именно в этом и проявлялась вся та до чего пресловутая гениальность в тысячи и тысячи глоток некогда проклинаемого товарища Жукова.
Раз уж тот явно норовил из всех только возможных военных решений, более чем бездарно выбирать именно то, глупее которого и невозможно было, затем себе даже представить.
И скорее всего, это ему в голову и пришла шальная и «гениальная мысль» строго потребовать от всех отныне полностью обезличенных родов войск буквально ни в какую не оставлять слабые и совсем ненадежные позиции, что довольно-таки давно были лютым врагом обойдены с трех, а то и более, сторон.
155
Причем более чем безапелляционные требования яростно отстаивать те укрепления, что до чего давно оказались в самом тылу врага, именно что тот еще чисто уж полнейший бредовый абсурд.
Да и в точности и близко никак не менее страшным преступлением всегдашне являлась и та самая весьма на редкость «святая» большевистская традиция безо всякого зазрения совести сколь незамедлительно безо всякого должного разбора отправлять в Гулаг наших бравых солдат.
Причем кто бы это вообще стал подобным макаром изощренно мучить, тех едва ведь сумевших хоть как-то уцелеть в немецких лагерях – военнопленных?
Многие из них зачастую сдались врагу вовсе вынужденно, а не подняли руки, чтобы ни ровен час, не погибнуть в бою.
Их до этого бешено толкали строго вперед, метя при этом в самый низ спины, и они шли, а сзади их никто толком никак при этом не прикрывал…
А между тем подобная стратегия была, прежде всего, явно уж именно что совсем не практична!
А в точности так и оборона до самого последнего человека всех тех, до чего весьма давно, со всякой той более чем объективной точки зрения, никому и близко никак уж вовсе отныне ненужных рубежей, дело в доподлинно военном смысле исключительно вот попросту убийственное.
Так уж и родину никак не защитишь, а только лишь зазря людей в сырую землю и впрямь как есть до чего бессмысленно и безотрадно сходу положишь.
Лютый враг давным-давно, как у себя дома, по дальним тылам разгуливает, а передовые части Красной армии все никак не могут добиться от всего своего не в меру крикливого командования ясного и вполне четкого приказа ныне до чего спешно же оставить те заданные к еще позавчерашней обороне довольно-то слабые позиции.
Хотя какой от них теперь вообще прок, коли давно бы пора сзади прорехи затыкать, а на это живые люди нужны, раз мертвым с этим делом будет совсем никак нисколько не справиться.
И вот «героически смело», махнув на все рукой, а потому легко и бесслезно наспех же отправив войска на то отменно короткое боевое задание, советская власть попросту вот явно сколь бесхозно сгубила мечту всех тех действительно здравомыслящих армейских чинов.
А они между тем вполне могли более чем законно рассчитывать покончить со всякой войной на своей территории в том или максимум последующем году.
Всеми своими героически-паническими контратаками СОВЕТСКАЯ ВЛАСТЬ разве что беспрестанно втаптывала в грязь саму надежду на скорую победу над тем (как то впоследствии точно ведь оно оказалось) нисколько уж НЕ ВСЕСИЛЬНЫМ немецким противником.
И попросту всего-то делов, что тот непримиримо наглый нацистский агрессор и близко доселе не был весьма надежно никем пока не приучен, что и ему весьма основательно могут хоть сколько-то довольно-таки удачно и беспроигрышно всеми силами явно вот еще действительно воспротивиться.
156
Ну а те сколь «преотлично до конца подготовленные» к войне с фашизмом, страны Европы попросту разом сдались на милость победителя, чуть ли не безо всякого боя, в то время как те же советские пограничники держали свои рубежи, значительно дольше, нежели чем вся доблестная, куда вот явно поболее многочисленная рать воинов французской армии.
Ну, а Англию спас один тот достаточно так для того широкий Ламанш.
Ну а если бы она хоть где-то имела хоть какую-либо узкую полоску земли, связывающую ее с континентальной Европой, то уж как есть из самой попытки создания Крымского вала у англичан ничего и близко бы явно не вышло!
Немецкая армия именно в России впервые встретила вполне для себя более чем полноценно достойного противника, а во всех иных случаях она брала верх над вражеским войском, как и всякий боксер-тяжеловес еще ведь непременно тут же возьмет верх над боксером веса пера.
Она шла, как на парад, ей и воевать в Европе было, собственно, вовсе так особо попросту не с кем.
Та война вообще имела достаточно странный и сколь подчеркнуто победоносный характер.
Причем уж как раз только потому, что страны западной Европы были и близко не готовы к тому чрезвычайно мощнейшему немецкому натиску.
Да только уж, однако, после войны им в этом признаться было как-то никак попросту вот вовсе совсем не по силам.
157
Ну, а в тех еще пышно убранных пенатах той, как правило, попросту насквозь и поныне для кое-кого совершенно безгрешной страны СССР та лишь сама ведь чисто себе безыскусно родная коммунистическая партия только-то лила, да лила помои той, безмятежно же незамысловатой, бессовестно наглой лжи.
Так уж и придавая настоящим реалиям войны облик красочной феерии в которой главное было не свет истины, а ее кому-то сколь еще безупречно нужный и крайне должный отблеск.
То есть вместо воздаяния должного уважения той совершенно будничной доблести самых обычных людей освещение войны зачастую велось с позиции восхваления чьего-то бездушно так совсем восторженно абстрактного…
И вот до чего еще слащаво же и пафосно освещая победу пламенем высочайшей доблести - людей ее добывших при этом было вовсе никак не принято засчитывать за тех кто насилу выжил в аду той войны.
Их привилегии были мизерны по сравнению с тем чего они были достойны за спасение всего этого мира от фашистского супостата.
Но нет их всех тогда разве что только держали за тех членов общего строя, которые 4 года бойко шли по тропе протоптанной весьма доблестными партийными работниками…
Ну а та партия всегда вот вела народ вперед и с песней куда-то единственно верной дорогой и их страна более чем неизменно была фактически ко всему разом готова.
Да только вот разве что к чему-то ясное дело другому, а вот к вражескому нападению в 1941 вовсе совсем уж нисколько и нет.
И это тем более неправда явно учитывая общее же состояние дел во всей Европе, когда там попросту никак не оказалось той силы, что на деле и вправду была бы способна весьма ведь действенно противостоять фашистскому натиску.
Но при этом российская пропаганда точно также и топчется на месте сколь прямолинейно указывая, на одно только то, что, как оказывается именно наши войска и были ни к чему ведь явно никак не подготовлены.
Ну а заодно и воевать наши воины попросту вот нисколько явно не умели.
Ну, а на самом-то деле в том, как есть самом еще безысходном положении и оказалось как раз-таки все, то наиболее наивысшее армейское командование и политическое руководство этой нашей (тогда) более чем и впрямь необъятнейшей родины.
И это именно они все время хотели только лишь наступать и наступать причем сколь еще безоговорочно и напролом.
Ну а заодно так и на той чужой территории, точно, как и нацисты, давным-давно они на редкость кичливо и неотъемлемо свойски - чувствовали себя вполне вот радостно, словно бы у себя дома.
Ну, а тем исключительно же верным знанием мерзко мутных реалий простецки будничной действительности, они и близко никак совершенно не обладали.
А, кроме того, дикая инерция их на редкость вот явно неповоротливого мышления всецело же требовала разве что тех еще вовсе вот незамедлительных контратак, что при подобном ходе общего развития событий фактически же означало самую неминуемую погибель всей кадровой армии.
Ну, а о том, чтобы спешно отступать, сохраняя при этом за собой главную ударную силу, боеспособное войско, с их и впрямь до чего еще чудовищно однобокой кочки зрения, и речи-то быть никак попросту уж и не могло.
158
Силы до того бессмысленно расточались тогда буквально зазря, что дело ясное вся та совершенно бесполезная растрата человеческих жизней в том самом еще начале войны до чего безмерно отдалила всяческую вообще возможность взятия верх над тем и в аду навеки так проклятым фашизмом.
Когда уже как-никак и впрямь пришла пора защищать нефтяную каспийскую артерию, тех людей почти что совсем тогда вот в строю уж почти не осталось.
Поскольку слишком много их почем зря задолго до того полегло и, кстати, подчас исключительно понапрасну, или, оказалось, они у бравых гитлеровцев в глубоком тылу и плену.
А потому и набирали тогда тех совсем безусых пацанов, лишь вчера оторванных от материнской титьки, и они далеко не всегда верно знали, как и само оружие, им еще надобно будет всею твердой хваткой некогда затем уж в руках-то держать.
А все-таки, как смогли, отстояли они свою великую родину от сапога немецкого ефрейтора Гитлера!
159
Сталинград также спасла и явная находчивость Чуйкова, поставившего тяжелую артиллерию на левом берегу Волги, где ее было врагу вовсе-то невозможно самой той еще прямой наводкой вполне уж сходу разом достать.
Причем, с точки зрения сколь недалеких, но твердолобых умов, то было совершенно аполитичное, пораженческое решение, продиктованное одной лишь безумной паникой и чьей-то личной трусостью.
И это именно как раз-таки к подобным принципиально дальновидным умозаключениям и могли бы весьма вот расторопно прийти до чего невозмутимо доблестные в одной лишь отъявленно лживой писанине всем своим слухом неимоверно чувствительные органы НКВД.
Правда, конечно, и на левом берегу Волги нашу тяжелую артиллерию, безусловно, могла точно также достать вражеская дальнобойная артиллерия, а тем более авиация.
Да только там был никак не пятачок (всей-то как есть только и оставшейся советской) земли…
Места на левом берегу вполне уж хватало, да и когда бомбардировщиков Люфтваффе встречает зенитная артиллерия, а еще плюс к тому и наши истребители их раз за разом со всех сторон бешено атакуют…
Нет, точно никак не смогут те немецкие хорошо обученные асы все, что им давеча было приказано подчистую разбомбить чисто ведь вмиг полностью разом за один только вылет более чем успешно с сырою землею сходу сравнять.
И, кстати, кто это ныне вот может про то самое, собственно, знать, а чего это именно могло вот еще на самом уж деле случиться, кабы проявил Чуйков сущее малодушие в этом вопросе.
До чего еще явственно всем сердцем же опасаясь всем небезызвестной реакции орденоносцев из НКВД?
И кто бы это тогда еще уж действительно спас советскую нефть?
160
И чем бы это тогда стали, затем заправлять танки и самолеты, кабы бакинская нефть раз и навсегда совсем уж перестала бы далее поступать через Волгу на фронт?
А может, те до самого отчаяния простые солдаты и все военное снаряжение на своих руках должны были при этаком раскладе вполне еще научиться волоком на передовую тащить?
Причем делать им это явно так полагалось сколь самоотверженно и отважно и, как и понятно только лишь во имя великой и общей победы над тем всеобщим заклятым врагом.
А чего тем уж советским людям было и близко к чему-либо подобному никак ведь вовсе явно не привыкать, если надо, по заданию родной партии они целые горы, разом навалившись плечом, с места сдвинут!
И ведь во все отчаянно гиблые времена и впрямь-то разом опустошающей души чудовищной войны именно те еще чудеса храбрости советских солдат и должны были стать самой доподлинной искупительной жертвой за всю ту, совсем несусветную умственную немощь и глупость бесталанно партийного, а вовсе-то никак не армейского начальства.
161
И до чего велико было самое неимоверное число лучших воинов, брошенных сходу и наспех в атаку, стоявших насмерть, а затем более чем безвестно и напрасно погибших безо всякой на то явной пользы для их еще исстари доблестного и ратного дела?
А к тому же и все те до чего мелкие чревоугодники, что сколь насуплено восседали на своих пухлых задах во главе всех тех «героически истерических» военсоветов, неизменно так елейно и сладкоречиво весьма уж обожали нагло и слепо подражать сущим супостатам гитлеровским капиталистам.
При этом совершенно искренне во всем себя, признавая тупорылыми бездельниками, попросту вот никак не способными ни на какую же существенную умственную деятельность.
Они все эти до чего только вполне очевидные и весьма явные свойства чисто своего собственного интеллекта, весьма уж отъявленно скотски всячески переводили в виде красной стрелки на тех других, напрасным геройством расплачивавшихся за все их верхоглядство и бездумно осатанелую пролетарскую тупость.
162
А ведь и впрямь на самое острие армейской верхушки сколь всевластно тогда взгромоздились невежественные солдафоны, способные разве что до чего визгливо выкрикивать самодурские, спесивые команды, да и материться совсем, почем зря.
Ну а заодно вот еще также и слепо расстреливать «как бешеных собак» всех, кто им осмеливался хоть как-либо напористо и долго вовсе уж бессмысленно при этом перечить.
И во сколько уж многих частях Красной армии никак ведь вовсе не практиковалось довольно-то длительного и серьезного обсуждения с низшими командирами каких-либо тех или иных грядущих планов дальнейших наступательных действий.
То есть, никто из старших военачальников, и слушать не хотел ничего чужого и отчаянно чуждого его пролетарскому уму весьма ведь веского мнения по какому-либо достаточно так для того весьма серьезному поводу.
А только и было всем тем низшим чинам до чего уж безропотно разом должно сколь еще незамедлительно выполнять все чьи-либо даже и наиболее мимолетные указания.
Многие пролетарские генералы (безо всякого высшего образования) буквально с полуслова понимали, чего это именно от них до чего только бестрепетно жаждут гражданские руководители страны.
Ну а как раз потому и были этакого рода лицедействующие солдафоны вполне толково на своих местах, собственно, кое-кому до чего еще явно как есть чисто житейски исключительно от всей ведь души же потребны.
И как и понятно почти на лету эти штабные карьеристы как-никак, а само собой принимали, то что сколь же властно им было сказано разом-то всею шкурою к твердому сведению.
И вот как есть со всей той дико неуемной энергией затем и жали те чисто партийные ставленники в армии на вполне должные рычаги.
Причем никак не иначе, а как раз дабы данные «верховные пожелания» точно также сколь наскоро вколотили бы себе в мозги и все те на редкость многочисленные и совсем не столь уж отчаянно тупоголовые их нижестоящие подчиненные.
163
И в точности так, то и было с тем до чего еще бесталанно бездумным копированием фашистской тактики удара, буквально по всем направлениям.
Тот самый сколь еще стоящий подобного названия более-менее полноценно успешный контрудар, нанесенный гитлеровцам под Москвой, выглядел довольно-то весьма неумело сколь безнадежно раздробленным.
А именно, в связи с этим и были уж до чего только впустую разом истрачены те силы, которых до чего ведь критически никак не хватало затем под грозным небом Сталинграда.
А, кроме того, это явственно выразилось и в тех вовсе никак сколь еще на редкость вовсе несуразных вещах…
То есть, именно в результате самого уж полнейшего провала той исключительно вот явно нелепой тактики «держаться любой ценой» советские войска до чего бездумно порою подчас ведь сдавали совсем, бесспорно, во всем удобные для обороны позиции, ну совсем безо всякого боя.
Виктор Некрасов описал данную ситуацию в его повести «В окопах Сталинграда», за которую, он, между прочим, получил сталинскую премию. Имя его включил в списки сам лично великий диктатор.
А потому это не какое-то там до чего грязное и постперестроечное чисто собачье вранье.
И вот он тот для вящего примера крайне уж более чем неприглядный отход наших войск, что во всех тех ярких и всецело живых красках и был со столь большой художественной силой весьма ответственно и зорко описан Виктором Некрасовым.
А между тем может быть никак уж не стоило тогда отходить с той вполне как-никак достаточно удобной ко всякой ее длительной обороне, до чего еще прекрасно защищенной от вражеских пуль и снарядов огневой позиции?
И вот те самые слова Виктора Некрасова, что так и пронзают казенную и ярко начищенную медь совсем обезличенных обелисков.
«Обороны на Осколе более не существует. Все, что вчера еще было живым, стреляющим, ощетинившимся пулеметами и винтовками, что на схеме обозначалось маленькими красными дужками, зигзагами и перекрещивающимися секторами, на что было потрачено тринадцать дней и ночей, вырытое, перекрытое в три или четыре наката, старательно замаскированное травой и ветками – все это уже никому не нужно. Через несколько дней все это превратится в заплывшее илом жилище лягушек, заполнится черной вонючей водой, обвалится, весной покроется зеленой свежей травкой. И только детишки, по колено в воде, будут бродить по тем местам, где стояли когда-то фланкирующего и кинжального действия пулеметы, и собирать заржавленные патроны. Все это мы оставляем без боя, без единого выстрела…»
Да и немцы в 2003 году сняли кино «Сталинград», а там русская женщина на редкость наглядно описывает, как и впрямь все-таки в великой спешке некогда отступали советские войска, пред тем вовсе не то, чтоб поистине совершенно несметным врагом.
И вот же однако именно они затем столь героически держали оборону Сталинграда.
То есть, никак не по собственной инициативе те солдаты весьма незадолго до того, в какой-то чересчур ведь явной спешке совсем же нелепо брели, обходя те города и деревни, которые им, между тем вполне следовало весьма иступлено, по мере сил защищать.
Однако то еще как есть более чем незыблемо великое тогда ничтожество Сталин, попросту весь так и дрожа мелкой дрожью от одной мысли, что его армия снова получит прямой удар в лоб, будет рассеяна, взята в плен, потребовал сколь незамедлительного отката войск к Волге.
164
А между тем, как раз тогда и надо было, хотя бы ненамного всеми ведь силами явно еще упереться в обороне в ожидании (как известно) совершенно же убийственных для немцев холодов.
Речь ведь в тот самый момент надо бы про то самое весьма вот многозначительно сходу напомнить тогда, как-никак, а собственно, шла ни о чем-либо ином, а о той самой что ни на есть сонной артерии всей Красной армии!!!
Однако Сталин, этот «великий гений», как всегда, отпраздновал труса, а потому его панический возглас: «Все к Волге, прикрыть Волгу!» – чуть было не сыграл похоронный марш по всей той как-никак всецело же дальнейшей российской истории.
И было — это именно так раз это он один и решал тогда все и вся.
То есть, был он сколь уж до чего еще неотъемлемо главным во всех весьма суровых вопросах судьбы этого попросту необъятного мира.
Причем как с точки зрения самого уж до чего весьма ведь непосредственного его окружения, да, собственно, и для той как она есть сколь ведь окаянной системы власти в СССР, как таковой.
Правда, подобным образом все это было в одни лишь те сколь на редкость решительные и судьбоносные моменты, однако во время той войны им совершенно не было вовсе-то никакого конца…
Однако при всем том хоть сколько-то лучше для данной власти и впрямь-то уж никак так и не было, нежели чем сколь еще сходу переложить всю ту чисто свою большую ответственность на сколь всегдашне безгласный простой народ.
Да только, коли и впрямь весьма взвешенно начать сколь яростно глаголить о чьей-либо вовсе вот неизгладимой вине за те до чего еще самые наглядные просчеты самого начала войны…
Нет уж как раз тогда и становится вполне ведь безукоризненно ясно, что во всех тех стратегических просчетах от начала и вплоть до немыслимо некогда далекого окончания Второй Мировой сколь, безусловно, была всеобъемлюще виновата одна разве что та командно-административная система.
И это как раз она вовсе же никак и близко не терпела абсолютно никаких серьезных возражений супротив всего своего единственно верного безапелляционного мнения.
Причем наиболее главным и напыщенным самомнением как раз и журчали, и бухали именно те еще слова попросту до безумия никак не на шутку перепугавшегося за свою личную шкуру осатанело усатого гения всех же времен и народов.
165
То есть и впрямь сколь еще неисчислимо многие из тех лихолетий чудовищно страшного военного времени несла ответственность одна лишь проклятая Советская власть.
Ну а народ, как всегда, был «виновен» в одном лишь сколь величайшем своем героизме, что не впервые в русской истории как раз и должен был всецело искупать собой тупость, лежебокость, нерадивость и головотяпство наивысших эшелонов власти.
К тому же то, что вообще только и остается сколь ведь явственно констатировать с того самого первого еще дня начала каких-либо военных действий так это именно то, что весь дипломатический корпус с поставленной перед ним задачей мирного урегулирования и близко никак явно не справился.
Поскольку коли речь тут пойдет о чьей-либо самой же безусловной и всецело ведь общей неготовности к каким-либо вполне успешно военным действиям…
Нет тут уж и можно будет только в полный голос сходу ведь заговорить разве что, о том крайне так весьма незамысловатом провале всех тех полностью пошедших прахом усилий самого государства, а не народа.
А как раз в том и есть наибольшая вина разве что той довольно-то малой кучки людей, что совсем ведь нисколько не сумели предотвратить подобного рода невероятно же трагическое развитие тех самых до чего только вскоре весьма искрометно последовавших затем дальнейших событий.
А, кроме того, сколь весьма своевременное оповещение войск о разве что лишь откуда-то издали явно же надвигающейся опасности военного конфликта, а также и приведение их во вполне надлежащую боевую готовность тоже вот самая непосредственная обязанность именно руководителей страны.
И уж явно никак не находится нечто подобное в зоне какой-либо ответственности простого народа, что, чисто как пионер и впрямь-то должен был в единый миг оказаться буквально ко всему до чего только разом готов.
166
Да, и вообще коли не в едином своем бесслезном глазу никак не была та самая самодурски правящая коммунистическая партия Советского Союза и впрямь-то хоть сколько-то готова, именно к тому до чего наглядно же вовсе вот иному сценарию развития событий…
Причем и вправду никто вовремя и загодя – говоря как раз на ее дремотно могучем языке – никого в СССР и близко не оповестил о том, что туповатый фраер может из-за пазухи длинный нож вдруг достать.
И вот сколь бесцеремонно сходу приставит тот свой нож к горлу бандита, что совсем ведь попросту тогда ошалеет от подобного нового расклада…
Ведь бандит свой пистолет явно так держал до чего еще расслабленно и был уверен, что все тут будет как всегда разом полностью на мази…
И вот уж до чего резким движением выбив из рук бандита оружие тот еще фраер более чем невозмутимо начнет разом шарить по чьим-то собственным (вора) в единый миг оттопыренным карманам.
И ведь такое в реальной жизни при сугубо же определенных обстоятельствах действительно может в кои-то веки вполне еще непременно на деле случиться!
Причем сама, как она есть, исключительно принципиальная необходимость именно в подобных более чем низкопробных сравнениях и вправду имеет под собою сколь полноценно реальную историческую подоплеку.
Как Сталин, да точно так и Гитлер преступно забрались на их необычайно высокий трон, вовсе-то ранее и не снившийся никаким властителям наиболее темных веков, не принадлежа при этом в том уж самом до чего изначальном своем низкопробном прошлом ни к одной из истинных элит высшего общества.
167
Причем им обоим сколь безудержно захотелось той ведь самой весьма же безупречно полновесной власти над всем этим миром, и победил именно тот, кто на деле сумел выжать из своего народа, куда только поболее пота и крови на той самой беспощадно жестокой войне за все их полубезумные величайшие ничтожества.
Сталин и Гитлер были антиподами, но их концепция при всей ее более чем явной полярности была довольно-то сколь еще во многом явно идентичной…
А между тем не один из них, ни в едином глазу и близко же никак не доверял другому, все это бурные фантазии тех, кому и впрямь вполне искренне хотелось видеть исторические процессы через пенсне околонаучного, сколь еще скрупулезно выхолощенного бреда.
И, понятное дело, что подобные псевдоисторические тенденции существуют во всем этом мире лишь ради той сколь незамысловатой «правды», как-никак существующей только ведь от имени наиболее дешевых политических мотивов…
И, кстати, сам по себе тот сколь еще до чего безупречно устойчивый стереотип, что Гитлер, мол, столь вероломно чуть ли не из-за угла напал на товарища Сталина, собственно, не имеет под собою ровным счетом вовсе никакой реальной фактической подоплеки.
Все это совершенно же заплесневелые и досужие домыслы тех официальных лиц, что и по сей день более чем явно заинтересованы в той и впрямь на редкость бессмертно живучей безоговорочно наглой кривде.
168
Ну, а на самом-то деле, великие губители народов до чего беззастенчиво только лишь и играли в географические карты, и каждый при этом весьма злонамеренно старался наспех обжулить партнера.
Причем Сталину — это почти что вполне удалось, однако просчитался он разве что лишь в том единственно вот одном…
Слишком уж поздновато он осознал, что вовсе не весь западный мир исключительно так одинаково состоит из одних тех чрезвычайно жадных лохов и узко глядящих сквозь призму эгоистичных амбиций чересчур ведь никак недальновидных и близко не блещущих мыслью амбициозных глупцов.
А как раз потому и сгорела в адовом пламени его черной и величественно черствой души наиболее уж затаенная там ветхозаветная мечта.
А все потому что никак отныне не мог он хоть сколько-то вообще возлагать какие-либо надежды на самое удивительно скорое возникновение до чего сладострастно выжидаемого им грядущего же общемирового господства диктатуры пролетариата.
И все это совсем не басни в стиле дедушки Крылова и абсолютно никакое не повторение якобы весьма ведь отъявленно подлой лжи «предателя» Виктора Резуна.
Причем это как раз именно Герцен с его совершенно же непонятно по кому звенящим «Колоколом» и был, в принципе, вполне на редкость достоин того самого и впрямь-таки весьма выдающегося звания «грызуна».
Резун не перебежал к врагам во время войны, он сбежал от социализма, а тот надо бы сказать и есть наиболее страшный враг всего человечества, и то вовсе не важно, интернациональный он или национальный.
Ну, а если спешно вернуться к той как-никак, а чисто заранее заданной теме, то вот тогда…
Если некогда и впрямь на деле имелась полностью же реальная опасность грозной тенью на всю страну разом до чего еще неотвратимо надвигающейся войны, то ведь сколь, несомненно, в связи с тем и должны были оказаться предприняты хоть какие-либо встречные, и весьма действенные превентивные меры.
Да только между тем вместо этого высокими договаривающимися сторонами был уж до чего еще излишне так доверительно и никак наспех считай, что на заборе подписан некий тот сам по себе ничего и близко не значащий… чисто бумажный и всецело липовый договор.
И приговор ему был вполне однозначно чисто уж заранее вынесен!
Одна из тех высоких договаривающихся сторон его бы точно уж вскоре всенепременно нарушила во имя своих собственных, единоличных и попросту как есть до чего всеобъемлюще шкурных интересов.
169
И надо бы безо всяких обиняков столь вот упрямо сходу заметить, что коли бы кто-то в той самой Стране Советов и впрямь опасался, что на него, не ровен час, завтра вот еще до рассвета совсем внезапно нападут…
Нет, вовсе не стал бы он тогда от этакого дикого варварства сколь до конца бессмысленно защищаться в единый миг полностью просроченными филькиными грамотами.
За мирное время, прошедшее между двумя мировыми войнами, в СССР было построено великое множество самых различных поистине величественных оборонительных сооружений.
Вот только чего это с ними затем пред самой войной вдруг некогда сталось, про то у нас как-никак, а пойдет вот разговор во всем том дальнейшем.
Уважаемые читатели, следите за грядущими событиями.
170
Ну, а вполне так непосредственно возвращаясь к теме пакта Молотова-Риббентропа, буквально сразу же необходимо отметить как раз именно то, что вовсе не мог он оказаться хоть чем-либо, по сути, иным, нежели чем неким ведь видом жесткой туалетной бумаги.
Поскольку был он как есть до чего небрежно подписан именно с тем чисто самозваным, как герр Гитлер, беспринципным и бесчеловечным диктатором.
Нет, его, конечно, избрали демократическим путем, но Гитлер всю ту тщедушную демократию сколь доблестно в единый миг весьма вот сходу затем, сколь еще толково разом-то отменил.
Гитлер довольно уж быстро внедрил чисто так свои весьма строгие принципы управления страной…
И это все при том, что националист Гитлер в той самой Германии был чисто вот считай что иностранным же паразитом.
Раз был он австрийцем, а не уроженцем Германии, да и все его принципы были сколь еще беспроглядно более чем бесовски авантюристические…
Такого, как он полноценно же стояще умиротворить было бы попросту именно что невозможной задачей.
А чисто потому и все те самые беспрестанные поставки пшеницы, да и много чего еще и близко никак не могли чем-либо тут хоть как-то на деле более чем верно помочь…
А впрочем, то и ежу должно быть сколь еще сходу понятно, что того настоящего людоеда никак вот ничем нисколько не задобришь!
Да и вообще для того, чтобы вполне надежно защититься от чьего-либо сколь ужасного нашествия, необходимо было, прежде всего, старательно наращивать и обновлять всю свою огневую мощь и обороноспособность.
Причем под той самой безупречно надежной защитой отечества от любой хоть сколько-то всегда же возможной агрессии ее заклятых врагов-интервентов, автор имеет в виду именно то самое до чего деятельное, тайное заминирование всех прилегающих к границе мостов, шоссейных и железных дорог.
Рытье траншей, возведение полосы препятствий и так вот, собственно, далее.
171
Ну а точно также и явной готовности в случае самой ведь конкретной в том до чего уж основательной необходимости, безусловно-то, совершенно так незамедлительно сколь еще спешно весьма ведь далеко отступать.
Причем нечто подобное на войне подчас и впрямь-то разом вполне вот бывает.
А еще уж как-никак попросту сплошь и рядом, и иногда это может случиться и вовсе-то сколь нежданно-негаданно.
И если сходу не осуществить тот самый жизненно же важный при данных обстоятельствах весьма ведь значительный откат войск, то этим им и будет вполне обеспечена самая безрадостная перспектива попросту до чего ведь безнадежно застрять в глубоком тылу у того безудержно и нагло прущего вперед противника.
И те оставшиеся без снабжения, связи, возможности подкрепления части были тогда сколь еще явно безопаснее бритвы надежно закрытой в футляре.
То есть, далее они были одной лишь тяжкой обузой для врага, а вот военной силой они уж точно почти ведь никогда более вовсе-то затем никак не являлись.
А из всего того само собой следует, что той наиболее страшной ценой буквально-то ни с чем не считающейся крайне же отчаянно воинственной большевистской принципиальности в самом еще начале войны и стали всякие адские котлы.
Ну а именно в них главная ударная сила Красной армии до чего уж быстро тогда превратилась в тот совсем обезжиренный куриный бульон.
Причем в роли общипанных курей гораздо ранее чем те сельские курицы и оказались наши вот бравые воины кадровой армии.
Ну а народное ополчение их затем уж вовсе вот не к спеху сменившее было гораздо слабее и до чего только весьма разношерстным.
Ну а заодно и было оно гораздо хуже совсем зачастую чем попало вооружено.
То есть вся эта слащавая эпопея «не метра советской земли» сколь вскоре окажется явно чревата именно пленом для наших солдат, а также и совершенно неизбежными весьма же существенные трофеями для всей той вражеской армии.
И главное всего этого могло бы совсем и не быть!
Да вот, однако, все эти визгливо бравые неучи с партбилетами в кармане были и впрямь сколь, самозабвенно зациклены как раз на том самом безупречно же яростном отставании всех тех еще изначально обреченных на самую неминуемую их последующую сдачу - сколь безнадежно недолговечных рубежей обороны.
И ведь никакой храбрости нисколько не хватит, дабы отстоять то, что и близко не было подкреплено сзади более чем и вправду надежным тылом.
А про беспрестанные встречные бои и вообще говорить тут не хочется, поскольку солдат тогда посылали бездумно вперед вовсе не навстречу противнику, а прямо в лапы лютой и совершенно неминуемой смерти.
Да и отходить по исключительно важным тактическим причинам это никак не то, что уж совсем беспорядочно драпать безо всякой оглядки…
Подобный отход сохраняет в целости относительную боеспособность войск, их моральный дух, ну а также это способствует твердому управлению никак не разодранными в мелкие клочья совершенно же разрозненными, а как раз потому зачастую полностью деморализованными частями…
А еще при всем том фактически так верно и то, что организованное отступление войск, наоборот, вызывает у солдат горькое чувство вины, да и ярое желание при первой возможности как-никак еще ведь вернуться сходу же вполне строго разом назад.
А те полные окружения и впрямь-то наоборот тем весьма смелым, и отважным начисто выматывают всю их душу и тело…
Однако большевистская партия обо всем этом мыслила, как есть сколь однозначно на редкость ведь полностью разом иначе!
«Вот пусть этот морально слабый враг сначала так сходу еще уж попробует нас обойти, ну а лишь затем мы как-никак, а действительно в оба и поглядим».
И главное, как-никак, а именно — это сколь вот вальяжно заявляли довольно-то многие безумно удалые, всесильные комиссары яростно, при всем том, сходу оседлав своего безумно резвого и на редкость всем сердцем ими любимого конька…
Но зато потом, когда подлый фриц почти беспрепятственно крушил всю эту нашу сколь сходу выдвинутую вперед линию обороны, безо всякого уж промедления начиналась безумно дикая паника.
Ну а еще все это более чем безответственно сопровождалось абсолютно так на войне явно уж неуместной до чего только вот истерично, срамной спешкой…
172
И, ясное дело, что было бы как-никак, а значительно уж получше, кабы это и впрямь происходило сколь еще поболее организованнее и нисколько не в едином глазу совсем не спонтанно…
Раз именно в чем-либо подобном и мог бы оказаться же заключен тот самый до чего истинный здравый смысл, как и та весьма ведь сколь еще насущная и чисто безвременная необходимость.
Не до амбиций на суровой войне, их нужно бы весьма рьяно оставить для шумных парадов и блистательных смотров, да и еще быть может на один только тот самый крайний, экстренный случай…
Ну, а в целом, коли сама собой ныне возникла сколь уж прямая и острая необходимость именно в том более чем незамедлительном отступлении, то вот со вполне трезвой головой и следует принимать данные обстоятельства в самое пристальное свое внимание.
Ну, а считай уж затем разом ведь явно учитывая те до чего только суровые требования всей той окружающей обстановки и начать весьма безотлагательно действовать, причем со всею суровой принципиальностью военного времени.
А, кроме того, ему ведь вообще хоть как-либо полагалось иметь самые ясные и четкие стратегические планы как раз на этот наиболее важнейший же ныне счет!
В своем конечном итоге, отступление – то вовсе совсем никакая не трусость!
Причем тем еще примером чрезвычайно скотской же трусости и можно будет назвать сам факт исключительно поспешного отступления в самый глубокий тыл всех тех, кто, мутной мыслью кипя, на топографическую карту тупо воззрившись, хотел всею силой своего серого невежества враз и с песней сходу одолеть ту иссиня черную смертоносную вражью силищу…
И уж тем наиболее безупречным постулатом исключительно верной борьбы с ней для кое-кого и была та самая безупречно всепоглощающая сплоченность масс, всею мощью вставших на борьбу за весь монолит СССР и его псевдонародно пролетарскую (от сохи) власть.
Правда, сам по себе великий народ в чьем-то на редкость бесподобно скудном понимании был разве что той одной коммунистической партией, и ее наилучшие кадры вполне так и следовало до чего самоотверженно защищать буквально любой ценой.
И как раз эти-то находящиеся вечно под градусом горе-вояки всенепременно ведь и желали, словно тем еще байковым одеялом, от всякого того лютого врага разом вот сходу прикрыться чьими-то полностью им чужими солдатскими жизнями…
Правда может, и не все они там были как раз именно таковыми, да только тон всему тогда задавали именно эти гражданские неучи с партбилетами в оттопыренном кармане.
И это как раз они все как следует чересчур односторонне и подготовили…
Так что никто вот в том 1941 и думать не думал границы отчизны своей защищать, и планов только еще возможной последующей обороны ни у кого из них попросту отродясь нисколько не имелось.
173
А между тем те самые сколь весьма подробные планы все-таки были но при этом никак они совсем не касались доблестной обороны родной отчизны, а разве что ровным счетом наоборот до чего весьма значительного расширения ее границ.
Причем скорее всего какое-либо дальнейшее присутствие границ на всем земном шаре далее никак вовсе совсем вот не предусматривалось.
Ну а пока разве что так и шли самые же тщательные ко всему тому более чем надлежащие приготовления.
А как раз потому те прибывшие на границу войска никаких глубоких траншей не рыли, новых полос препятствий не возводили, а еще и разбирали и демонтировали все те некогда задолго до этого возведенные старые.
То есть делались в то самое время вещи исключительно противоположные всякому здравому уму, кабы советский режим на деле, а не на одних тех еще праздных и ничего не значащих словах действительно бы пекся о мире и всяком грядущем благополучии своих граждан.
Однако тот еще сталинский СССР не в едином глазу вовсе вот не стремился, как следует подготовиться к той самой весьма уж серьезной и деятельной обороне до чего ведь широких своих рубежей.
Причем явной провокацией вражеской агрессии подобные вещи могут назвать разве что те, кто того вообще совершенно не понимают…
А именно, что та еще явная слабость, как правило, неизменно провоцирует куда поболее, нежели чем та сколь откровенная сила.
Причем это так не у одних тех разве что вот простых хулиганов, но и всевозможных политических авантюристов.
Наращивание обороны никак не может быть провокацией, ею и впрямь способно разве что только ведь оказаться одно лишь до чего тайное сосредоточение войск как можно поближе к государственной границе…
Однако вот может ласковое миролюбие вполне способно сокрушить чьи-то крайне коварные планы и растопить лед в пылающем холодным огнем честолюбия сердце нищего духом тирана?
174
Да и вообще, может быть, любое насилие надо бы молча стерпеть, подставив вторую щеку, после того как тебя с размаху и не впервой огрели по первой.
И ведь именно для того чтобы, не дай Бог, не спровоцировать хулигана на какие-либо куда так поболее серьезные воинственные действия?
Однако всякий тот или иной знающий человек про то вполне до конца уж действительно сведает: – пассивность, она зачастую наоборот лютую злобу, еще лишь разве что поболее значительнее всячески растравляет.
Ну, а если кремлевские заправилы сталинской эпохи про нечто подобное ничего и близко не ведали, тогда что?
Нет никак не иначе, а как раз тогда все вышеизложенное само по себе уж не оставляет вовсе-то никакого места для каких-либо в том более-менее серьезных сомнений…
Надо же, как оно вдруг до чего только внезапно само собой разом сходу оказывается: – Советским Союзом целых 70 лет правили серые умом и духом личности.
Ну а следовательно попросту вот никак и близко не были они способны даже и на весьма элементарно взвешенные логические умозаключения.
И это первое, что вообще довольно-то сразу приходит автору на ум, попросту исходя из того, как это именно падали (словно спелые яблоки и груши) к ногам Гитлера страны западной и восточной Европы.
А раз все это было именно так, а никак не иначе, то дело вот ясное – линию обороны всенепременно следовало, как можно поскорее максимально во всем укреплять, а никак не наоборот.
И коли во имя того и близко ведь ничего явно не делалось, то, чего это именно вообще само собой еще разом еще значит?
Тупые увальни в древнем Кремле почти что на целый век весело и делово тогда окапались?
Да может и вправду коли было бы оно так жизнь народов СССР могла быть сколь же явно полегче и чище…
Раз вот именно при подобном раскладе никак не иначе, а тот самый отъявленный негодяй Джугашвили свалился бы со своего пролетарского трона, даже и, не докурив, сколь привольно рассевшись на нем, даже и ту самую как-никак наиболее первую свою трубку.
175
Однако коли вот до чего безотрадно нужно с той еще непомерно большой и внезапно нахлынувшей горечью сколь безвременно же возвратиться именно к тем до чего неотъемлемо объективным историческим реалиям, то и поневоле придется совсем безотрадно разом признать.
Уж чего тут не говори, а Советским Союзом правили деловые и очень умные люди, прекрасно разбирающиеся во всех хитросплетениях политических интриг.
Именно сколь всегдашне, верно, держать нос по ветру и было их наиболее, основным великим талантом.
Хотя надо бы при всем том более чем объективно разом признать, что те самые первичные деятели революции действительно желали своей стране всего того истинно светлого и удивительно наилучшего.
Да только вот уж, беда так беда, были они на редкость безутешно во всем ограничены довольно-то узкими пределами своего как-никак демонически близорукого и крайне невежественного скудоумия.
Ну а точно так и той безнадежно идиотской внутренней политикой, весьма же ответственно основанной на одних тех сколь откровенно ложных доктринах злосчастного марксизма.
То есть само зеркало реальной действительности в те дикие времена вкривь и вкось было как-никак более чем чудовищно же исковеркано праздными догмами совершенно вот безжизненно «верного» государственного обустройства.
176
И это именно та до чего еще беспримерно вездесущая коммунистическая идеология, с которой большевики подчас были разве что именно вынуждены, на деле вполне вот безнадежно считаться, и создавала те непомерно великие трудности, с коими исключительно же хорошо и было вполне знакомо все то сегодняшнее старшее поколение.
И сколь немыслимо туго большевикам порой приходилось, когда они, тяня тяжелейшую лямку их и впрямь исключительно нелегкого правления, по временам на редкость бессильно пытались до чего еще незамедлительно вытянуть страну из трясины самого глубочайшего экономического застоя.
Их и пожалеть было бы вовсе уж нисколько не грех, кабы, конечно, не великие страдания безмерно им безлико подвластного значительно, куда и впрямь только поболее несчастливого народа…
И все это лишь потому, что та до чего несусветная и аморфно дурацкая идеологическая тягомотина попросту и близко не давала шавкам большевикам ни малейшей возможности поставить во всех нужных местах какие-либо достойные своего образования светлые головы.
Ну а те самые славные интеллектуалы до чего уж дружно взявшись за дело и приподняли бы экономику на вполне приемлемый, как и безупречно должный всякому развитому государству жизненный уровень.
177
Правда, как раз уж тогда довольно-то сразу и произошло бы то весьма вот сколь еще незамедлительное отлучение от самого кормила власти всех тех возле него столь бессмысленно осоловевши засевших безграмотных тупиц.
И это они ведь и были из тех, кто чисто в упор невидяще смотрел на все те чудовищные реалии своего века, как раз-таки тем полностью безразличным взглядом - маринованного судака.
Хотя нет, они были очень даже порою умны, однако, как одна та еще волчья стая, коллективным умом, а для разумного и не злокозненного (во всяком экономическом смысле) управления современным государством в самом на то обязательном порядке неизменно должна была существовать та еще самая полноценно здоровая конкуренция.
Однако марксизм саму подобную возможность всеми силами напыщенного духа отъявленно душит, а как раз потому советское государство и было буквально во всем вовсе никак не рентабельно.
И таковым оно было считай ведь в одной только связи с тем, что некогда сколь всласть царствовавшая над всеми аспектами жизни коммунистическая идеология, как раз и являлась до чего широчайшей во всей истории мира удавкой на шее экономического развития СССР, как невероятно могучей страны.
А между тем, в тех довольно-то старых имперских планах было не одно самое еще безусловное удержание под пятой российского престола Польши и Финляндии.
Нет в них сколь явно уж точно также присутствовало и вполне благополучное присоединение к России всей Персии и части северной Индии, дабы великая держава еще уж смогла получить весьма достойный выход к Индийскому океану.
И вот кабы не прижился в России тот самый более чем отвратительно перезрелый интернационал-социализм, то уж тогда как-никак и всем тем планам сколь непреложно ведь должно было со временем обязательно сбыться.
178
Однако вновь со всем тем превеликим прискорбием разом уж сходу вернемся к тем исключительно многострадальным и многотрудным временам той наиболее великой всеобщей и всеобъемлющей нашей беды.
И как уж оно было весьма ведь подробно доселе описано выше, никак неизвестно, какому это именно количеству всевозможных интриг наш бренный мир и впрямь-то был на деле обязан всему тому, сколь уж еще многозначительному появлению на мизансцене немецкой политической власти - отъявленного кровопийцы Гитлера.
Однако при всем том исключительно вот ясно лишь то одно: – марионетка эта оказалась до чего еще явственно весьма своенравной.
Не нашим, не вашим.
То есть, получив довольно-таки существенную помощь с разных сторон Гитлер совсем ни к кому не испытал даже и грамма признательности, а кроме того, его постоянно одергивали товарищи и давили на пятки германские монополисты.
Ну а как раз потому он и выбрал совсем иной путь, чем от него сколь страстно же ожидалось…
А ожидалось от него весьма многое и полностью при этом явно что противоположное.
Западные страны очень вот даже хотели бы радостно и по-свойски вполне благодушно задушить германскими руками Советскую Россию.
Целью же Сталина было до чего еще четко и славно использовать Адольфа Гитлера в точности в том ключе, как он доселе пускал в дело человека-отмычку Ежова, Ягоду и других, находясь при этом в самых широких пределах извечно ведь удивительно сонной своей державы.
А впрочем, она и по сей день живет, под его незримой глазами - сатанинской тенью.
179
Сталин знал каждый закуток в его большом хозяйском доме…
Однако же, выйдя «за ворота своей вотчины», он явно так несколько уж попросту подрастерялся, как и тот мужик, впервые вышедший за околицу родного села, а тут, значится, и выползло лихо, до тех самых пор где-то довольно вот мирно дремавшее тихо.
А все, потому что Сталин вовсе-то совсем беспочвенно подумал, что Гитлер набедокурит разве что там, где ему, то будет сподручно, да и по силам, а на него самого он ни в жизнь не попрет.
А все это потому что одна темная сила всегда до чего остро чувствует другую и вполне умеет ее, как надо, ценить и уважать.
А, кроме того, Гитлер довольно во многом только-то и являлся тем еще спесивым дураком, и буквально все его военные успехи и территориальные приобретения выражали собой силу и мужество его армии, а также все, это сколь наглядно собою олицетворяло и тот более чем достойной крепкости ум его мудрых политических и военных соратников.
И все-таки та безнадежно явственная природная ограниченность нацистского диктатора как-никак, а несла в себе весьма многозначительные яркие преимущества, раз создавала она в нем собственную, полностью обособленную от всякой обычной, чудовищно брутальную логику.
И это она до чего наскоро оправдывала самые неописуемые зверства, до сей поры, крайне редко встречавшиеся за всю доселе описанную в анналах – человеческую историю.
180
Однако все это, прежде всего, касалось разве что чисто уж внешних идеологических аспектов жизни нацисткой Германии.
Но вовсе-то совсем не всего того, что, так или иначе, было сопряженно со всем тем на редкость разнообразным спектром всецело как есть наиболее конкретных сторон исключительно же широкой общественной жизни.
Но так оно было разве что в Германии, но никак не в России.
Хотя и тот до чего еще напрочь лишенный всякого обычного житейского разума сталинский режим в зоне своих кровных интересов неизменно соблюдал правила довольно жесткого прагматизма.
И попросту нужно бы принимать во внимание как раз то, что политические авантюристы свое собственное поле деятельности всенепременно вспахивают довольно умелым плугом.
Ну а другие сферы общественной жизни они всецело оставляют людям вполне профессионально в них до конца сведущим.
Вот и Сталин был точно тем (хотя и намного поболее преуспевшим) политическим авантюристом!
Он до чего однозначно многое логическим путем достаточно уж верно вот просчитал, кроме, конечно, чисто военных аспектов, а они между тем тоже имеют, самое что ни на есть критически важнейшее значение.
181
И все это разве что исключительно же поскольку, что буквально во всех делах строго военных Сталин смыслил, куда ведь явно значительно поменее, нежели чем тот самый наиболее последний в истории России император.
Однако как раз ведь благодаря всей той сколь еще подобострастно так и льнущей к трону его величия низменной лести, мнил он себя вполне дальновидным и исключительно зрелым стратегом.
Да и вообще, Сталин еще изначально разве что только и посчитал себя в точности тем же всесильным царем из фактически той самой когорты, что когда-либо были еще до него, собственно, веками-то прежде.
Он даже военную форму носил, во всем подражая Николаю Второму.
И вот, всячески продолжая давнюю традицию русских самодержцев, он и вправду весьма верно рассчитывал прийти опосля, как то в те еще стародавние добрые времена до него – это делали другие «жандармы Европы».
И Сталин и вправду готов был тогда приложить все старания дабы и впрямь навеки все и вся сколь еще сходу «освободить» от того нового, совсем неразумно покусившегося на всякий общеевропейский суверенитет чисто же дьявольского нацистского супостата.
182
При этом Сталин сколь всерьез веско и делово явно ведь полагал, что уж на тех всецело законных основаниях вдоль и поперек изрешеченного пулями бравого освободителя
он и будет затем иметь самое законное право до чего сходу прибрать к рукам весь европейский континент.
Ну а потому и станет он предводителем всех его народов до чего гордо подняв над ним свой серпасто-клыкастый красный флаг.
Да, то и было бы еще затем именно так.
Но вот незадача – Гитлер в те самые считай распоследние оставшиеся ему год-полтора до абсолютно неминуемого своего грядущего поражения вдруг явно же сумел уяснить, что советские танки очень-то скоро почти беспрепятственно всею армадой более чем сходу попрут на столицу Третьего рейха, Берлин.
После полного захвата Румынии то ведь сделать было считай что раз плюнуть!
Причем пришел Гитлер к подобным выводам, уж более чем очевидно, никак не сам.
Нет уж обо всем том ему самым настоятельным образом нашептали и насоветовали именно так его-то ко всем тем тонкостям нацисткой идеологии разве что совсем уж наспех пришпиленные военные «генерал-адъютанты».
Без той нефти, что в те времена можно было вполне успешно добыть разве что в одном лишь румынском месторождении Плоешти, то было бы Сталину сделать никак нисколько вовсе не затруднительно.
Синтетического бензина нацистской Германии надолго бы ни в жизнь ни на что серьезное явно вот затем никак не хватило…
183
Гитлер довольно-то быстро в начале 40-х годов минувшего века сколь еще полностью разом осознал, что его попросту как есть явно вот собираются сходу нокаутировать – топливным кризисом…
Именно тот никак же неловкий захват Бессарабии и разрушил всякую хрустально чистую веру Гитлера, в какую-либо более-менее принципиально устраивающую обе стороны возможность – попросту, как есть полюбовно и бескровно поделить с бандитом Кобой все те до чего только острыми краями тесно же соприкасающиеся сферы их политического влияния.
А ведь Гитлер со Сталиным ссориться и близко по началу совсем не желал.
Нет этот серый всем духом политик и вправду мог бы со Сталиным весьма искренне наполовину дружить…
Это вот разве что тех еще западных своих спонсоров Гитлер со временем попросту взял, да послал к такой-то матери.
Понял он, что они еще обязательно всею мощью сходу ударят ему прямо так в его совсем неприкрытую спину.
И уж случится это именно когда он весьма опрометчиво по самые уши до чего еще непролазно увязнет, ввязавшись в серьезную войну в России.
Нет, попросту и близко нельзя было немцам оставлять у себя позади тех «друзей», что только лишь поджидали удобного случая, дабы хитро и исподтишка считай что с тыла разом затем вот сходу напасть.
Да и старые раны той былой войны еще отчаянно ныли и требовали возмездия за всю ту пролитую кровь и безмерное унижение всей ведь национальной немецкой гордости.
Да и без того чисто уж в связи со всеми теми весьма вот взвешенными расчетами холодного политического ума, нисколько не было в Гитлере даже и грамма веры в тех лишь совсем недавних противников – Англию и Францию.
Ну а потому, в конце-то концов, даже и тот вконец самовлюбленный фюрер для самого ведь себя все-таки уяснил, во имя чего предназначались все те огромные переливания средств, что были до чего наспех влиты в чахлые жилы немецкой военной машины.
Да так вот оно и было Гитлер после прихода к власти вполне заслуженно получил миллионы и миллионы, причем именно во имя самого же бескомпромиссного уничтожения очага коммунистической заразы (Советской России) нечистыми и нечестивыми немецкими руками.
Причем еще заранее было понятно, какая именно участь и вправду, затем сколь еще безрадостно ожидала того самого победителя, что на всем скаку разом сразил бы вождя бесславно пораженных вирусом большевизма наций.
Слепое рвение тогдашнего канцлера Германии в деле неимоверно доблестного уничтожения того, кто всем своим рябым и щербатым ликом всецело олицетворял истый оплот, крайне ведь дико ненавистного всему тому довоенному западному миру большевистского тоталитарного нароста…
Нет уж, посредством чего-либо подобного никаких славных дивидендов Германии было и близко вот вовсе для себя уж совсем не сыскать.
Поскольку она, как-никак, а осталась бы фактически с носом, а еще и была бы сколь единодушно всеми объявлена отъявленно преступным государством, никак не единожды покушавшимся на суверенитет всей той старушки Европы.
184
Все это вполне уразумев (и скорее всего, никак не самостоятельно), Гитлер и близко не торопился сколь еще расторопно выполнять все, то им наспех наобещанное, а именно и вправду до чего безудержно всеми силами нападать на ту сколь еще искренне ему почти поначалу на редкость безразличную Советскую Россию…
С нею ему лично ранее повоевать, нисколько не довелось…
А как раз потому, как и по ряду некоторых иных причин, с нею еще раз для полной ясности повторимся - он вполне мог бы жить бок о бок, искренне так дружелюбно же по соседству.
Англию и Францию наспех обделав совсем под орех, поставив над ними некие чисто марионеточные правительства.
Ну а что до его благодарности, то ее-то попросту никак не было и в помине.
Ведь коли уж Гитлеру до его полностью официального прихода к власти и были как-никак предоставлены непомерно огромные денежные средства, то уж точно не малейшего признака альтруизма во всем этом жесте точно никак совсем не наблюдалось (ничего подобного в политике и близко попросту не бывает).
Однако дело при всем том до чего еще положительно приобрело как раз именно таковой оборот, что, судя по всему, свой в доску сосед весьма вероломно сходу же вознамерился дать со всего размаху ледорубом по голове.
Ведь это не просто так профессиональные военные разом уж все вдруг всполошились…
185
Ефрейтор Гитлер, свято умел чтить и уважать мнение профессиональных военных.
Правда, продолжаться это могло разве что до тех самых пор, пока он не начал для самого уж себя более чем на редкость абсурдно сколь еще безнадежно проигрывать Вторую Мировую войну.
Этакий как он на редкость безупречный недочеловек мог все же силы своего ума до чего отчаянно задействовать, разве что пока со всех боков явно не начало сколь ведь жестко и на редкость отчаянно припекать.
А его соперник за мировое господство товарищ Сталин был как-никак, всецело вот вылеплен из точно такого же теста.
Оба они были, в сущности, полноценно одинаковы и попросту во время той войны им и вправду пришлось, в конце-то концов, явно как есть до чего еще запросто поменяться ролями.
Но кое-кому действительно кажется, что Сталин то ли беспечно во всем доверился Гитлеру, то ли совсем уж отчаянно он его без всякой меры боялся…
А из всего того сам собой и следует именно тот вполне закономерный вывод: Сталин и близко не мог истинно сам до чего еще внезапно напасть на нацистскую Германию.
А между тем все это разве что до чего и впрямь немыслимо подлые враки!
Поскольку с чего это вдруг непонятно зачем Сталину в то самое время до чего же безрассудно разом понадобилось собирать почти всю свою военную авиацию на приграничных с германской границей аэродромах?
И что же все это вовсе не его глупость, а кого-либо из его нерадивых подчиненных?
А тот главный супостат попросту был в неведении и не знал, что кто-то за его спиной совсем бестолково подставил почти всю имеющуюся у страны авиацию под прямой удар потенциального противника.
То есть, все это было до чего еще безответственно же проделано какими-либо никак не в меру чрезмерно расторопными и неразумными низшими чинами в погонах, а на самый верх обо всем этом безобразии доложить попросту явно тогда вовсе-то совсем позабыли.
186
А ведь, действительно, далеко не каждый же самолет в Советском Союзе в те черно-мглистые времена чудовищно сумрачного правления гения всех времен и народов и впрямь-то до чего ежечасно перемещался с места на место по одному лишь прямому указу из самого Кремля.
Однако подобного рода массовая переброска военной техники могла произойти исключительно так по единоличному приказу отца и мучителя всех народов.
97 процентов военной авиации всех трех европейских военных округов, что была уничтожена еще до взлета в первый же день войны, – факт попросту невозможный для всякого разумного своего объяснения.
Ну кроме разве что того еще весьма ведь рокового обстоятельства, что уж были те самолеты попросту как есть весьма централизованно сосредоточены в самой непосредственной близости от более чем вероятного удара вероломного противника.
Причем все та совершенно новенькая авиационная техника, как правило, стояла именно что считай впритык друг к другу на взлетных полосах пограничных аэродромов.
Да и были они построены совсем тогда недавно и вовсе не с мирными целями.
И кстати не так чтобы совсем уж давно попалась в интернете автору статья, где немецкий летчик говорит про 8000 советских самолетов, из которых 4000 они уже вполне успели сбить.
Причем их, наверное, было, куда ведь значительно больше, но в основном их не сбили, а на земле один за другим почти беспрепятственно разбомбили на всех тех и впрямь-таки близлежащих к границе с Германией только что вот еще только вчера построенных аэродромах.
И это со стороны было бы во все уж подобно разве что той еще игре в поддавки.
Ну если конечно вполне всерьез не учитывать саму ту возможность подготовки Сталиным своего собственного смертоносного удара.
Причем коли пристально посмотреть в лицо прежней истории то это само собой и будет вполне еще означать истинную потерю всякой власти над будущим…
187
Ну а как раз потому в СССР настоящую и крайне горькую правду говорить было сущим вот преступлением до чего еще и впрямь вполне полновесно приравниваемым к зверскому убийству.
А как раз потому за единственно верную истину, тогда и признавались одни лишь те две трети потерь на земле.
Да только это в точности та сколь беззастенчиво наглая советская ложь, как и невообразимо криводушные сталинские 7 миллионов безвременно погибших, которые были признаны таковыми еще в те голодные и злосчастные первые послевоенные годы.
Причем надо бы всем тут никак не лишний раз снова и снова строго напомнить, что Советская власть неизменно оставалась именно той властью, что совсем ничего никогда плохого ни в едином своем бесслезном глазу и близко уж явно попросту не признавала.
На редкость плачевное положение дел во всем том СССР было принято никак ведь не открывать абсолютно никому всецело же постороннему…
А именно потому после окончания войны в те славные времена апофеозно маститых «ристалищ» по перекройке и безмерно ответственной перетасовке тех некогда сколь же давно ныне былых реалий – черным по белому и было весьма так безапелляционно записано.
Нет, именно как раз тогда и стало же ясно, что каких-то, мол, 800 самолетов у нас было уничтожено на земле, ну а четыреста – в воздухе.
Да только чего это, граждане, ни с того ни с сего и впрямь-таки разом сколь еще сходу весьма вот явно выходит?
Откуда это вообще, как среди ночи здрасте тут тем или иным образом появились те самые две полностью круглые цифры?
А между тем сделать подобного рода никак не приблизительный подсчет можно было разве что лишь во время довольно-то широких военных учений, да только вовсе-то не должно было ничему подобному, собственно, еще случиться в течение тех до чего реальных и сколь несусветно кровопролитных военных действий.
Это ведь разве что коли все оно на одной той разве что лишь только шуршащей на ветру белой бумаге еще вполне возможно будет этакую чисто условную расстановочку, недолго-то думая, до чего ведь метко и верно тогда уж создать.
Весьма властно и ответственно выверив, чего это у нас будет чисто символически уничтожено.
Да только в условиях тех еще кровопролитных, да и вполне настоящих, а не сугубо мнимых сражений ничего подобного тому совершенно уж никогда явно никак ведь попросту не происходит.
Особенно не единожды, ладно бы разок-другой за всю войну круглое число взяло да, словно прыщик, само собой до чего еще ненароком бы выскочило.
Да только поделенное столь округло количество уничтоженных в самом том еще начале войны самолетов…
Нет уж, подобного рода информация вовсе нисколько не выдерживает абсолютно никакой весьма существенной критики.
Да вот, однако, в те старые «добрые» времена бескрайне ославившей себя диктатуры ее и быть-то никак вообще уж и не могло.
Ну, а сегодня появились кое-какие «некруглые» уточнения, хотя и они не более чем следствие новых времен, но никак не хоть сколько-то существенного отклонения от все той же многозначительно выверенной самим седым временем и впрямь до чего еще исконной большевистской тактики в точно том виде, как и прежде, беспардонно морочить всем нам голову.
И ведь до сих самых пор и было сколь свойски принято весьма искусно скрывать одну из наиболее решающих ролей всего того государства советского в кроваво же подлом развязывании наиболее страшной и жестокой войны за всю историю человеческой цивилизации.
188
Большевики оказались разбиты в самом начале своего необычайно же грозного пути, а как раз оттого и пришлось им до чего долго идти по отчаянно кровавой колее к той весьма вот долгожданной, но только лишь разве что совсем так не более чем частичной своей победе…
Да вот, однако, все это никакая уж не аксиома вовсе ни для кого из тех точно также строптиво гордящихся всею своей, пусть даже и совсем вот ныне былой советской державой.
А между тем тот сколь непомерно чудовищный страшный удар был тогда нанесен никак не по мирно спящей стране, а по пролетарскому царству, которое само вот как есть явно готовилось к самому мощнейшему удару.
Именно в момент постепенного развертывания своих сил вся армия и находится в позиции максимально уязвимой для грозного и внезапного нападения.
Потому как она еще явно вот не готова к решающему броску, а оборона наиболее затруднительное дело, если к ней вообще никто заранее совсем не готовился.
И вот та армия, что была застигнута врасплох в момент развертывания всех своих сил во многом была сколь еще подобна змее, готовившейся к решающему прыжку на добычу, когда кто-то вот ей наступил прямо на голову разом так раздавив ее своим сапогом.
А как раз именно потому коли вот рухнуло все буквально в одночасье, то уж тогда ясное дело держи карман шире…
Не только ничего чужого тогда уж толком не захватишь, но и своего-то затем нисколько не отстоишь.
И то самое абсолютное господство немецкой авиации в воздухе, что уж как-либо было тем еще мертвым узлом сходу увязано именно с тем никак не в меру буквально над всем тогда главенствующим обстоятельством…
Нет, может и вправду в Советском Союзе на момент 1941 года пока уж и близко ведь явно не наступила еще великая эра воздухоплавания?
Ладно бы как в Первую мировую… ну не было, скажем, у русской армии своих (не трофейных) минометов!..
А тут чего-то уж попросту явно вот вовсе нисколько не так!
Куда это все наши военные самолеты сами собой разом тогда подевались?
Почему это их первой волной бомбардировок всех почти до единого, словно корова языком слизала?
Летать на новых машинах попросту уж еще никак совсем не умели?
Старая самолетная брехня!
189
Да и различного рода пустые отговорки того, значит, самого безнадежно немощного типа сколь беспардонно всем нам про то верещащие, что летчиков, мол, опытных было явно вот отнюдь тогда нисколько немного, раз их выпускали по принципу взлет-посадка…
Нет, вот все это ныне совершенно далее никак не прокатывает, причем ни по взлетной полосе, ни по чьим-то широко расставленным ушам.
Поскольку то прямо скажем, истинно гробокопательное явление началось разве что лишь с конца 1939 года, ну а до этого подобного рода дел никто и нигде, и близко-то совсем вот никогда не устраивал.
Слишком уж неимоверно много было в то время разом понастроено всяческих новых самолетов, а их кому-либо пилотировать еще ведь на деле действительно надо было?
Однако все эти новенькие, лишь разве что вчера с конвейера сошедшие машины были буквально-то сразу истреблены прямо на взлетной полосе, уж совсем не в меру многочисленных приграничных аэродромов…
190
И при этом сколь, то вполне вероятно, что автору отнюдь не все до самого уж конца на деле сколь достоверно известно о той самой до чего давно ныне навеки отгремевшей войне.
Однако не все ли едино, поскольку раз уж остается полностью неопровержимым и естественным, тот самый весьма щекотливый и довольно существенный факт…
А именно тот, что неимоверно громовым своим гласом так и взывает к небесам, моля их услышать о том, что советский мифический эпос попросту многотомно создал для всех нас образ исключительно иной войны чем та что была на самом-то деле.
То есть почти уж всякое ее отображение было вполне ведь зеркально отличным от всего того, что некогда и вправду имело место в той чрезвычайно простой, а не одним желтым мелком мазанной трафаретно-плакатной действительности.
И более чем вероятно, что кто-либо явно позволит себе в том, без тени сомнения, наскоро усомниться.
Однако пусть он тогда по мере сил все-таки постарается вспомнить, как именно коммунисты обращались с исторической правдой любых других периодов их до чего вот бессовестно глумливого своевластия.
Они цербером взыскивали за каждое невзначай пророненное кем-либо слово, но сами при всем том со словами и событиями всегда уж играли с той еще на удивление ярой и чисто дьявольской изощренностью.
191
Всеми теми людишками неизменно двигал тот до чего жесточайше озлобленный фанатизм тех вот считай чисто же новоявленных инквизиторов.
Ну а плюс к тому и та самая пролетарская, вовсе ведь совсем беспринципная, но крайне при всем том до чего чудовищно же суровая прямолинейность.
Это ведь надо было им догадаться – столь бестолково начать с Гитлером исключительно так до чего уж совсем неумело бодаться.
Собирать все свои главные вооружения под тот еще считай прицельный и лобовой удар противника, это ли не величайшая глупость всех времен и народов?
И лучшие в мире только лишь совсем недавно прибывшие с завода - советские самолеты просто-напросто никак не могли взлететь.
Ну а потому гитлеровцы самозабвенно уничтожали их целыми эскадрильями, раз уж были они совершенно беспомощны, будучи до того весьма непрактично бок к боку прижаты друг к другу прямо вот на взлетной полосе.
Теперь про все это говорить стало никак не принято, а во времена СССР в армии про то тем еще открытым текстом до чего уж невесело так и долдонили!
192
И свидетельствуют ли подобного рода факты о весьма наглядной и крайне неприглядной неумелости и глупости большевистской верхушки?
Вовсе вот нет!
Было бы совсем же неправомочно питать хоть какие-либо вздорные иллюзии на данный счет.
Как о том не раз было упомянуто выше, большевистский режим и близко не был властью подлых и немощных умом дураков, он-то, безусловно, безо всякой в том тени сомнения, всегдашне проявлял самый суровый прагматизм, когда речь шла об его наиболее значимых и больших общегосударственных, интересах.
А были они довольно разносторонни, да и охватывали всеми своими липкими щупальцами все те сколь наиболее отчаянно важные отрасли «народного хозяйства».
193
И просто так ни с того ни с сего само по себе ничто и близко ведь никуда не девалось, да и запрятать его, куда не попадя никто и никогда даже и мысленно бы вовсе не смог…
Простая бесхозяйственность и бесхозность могли быть свойством одной лишь вполне еще чисто гражданской жизни.
В военных же делах всегда правил здоровый и сытый прагматизм, выверяющий все и вся с точностью до распоследнего миллиметра.
Самолет не трактор, со всей его более чем неизменной нерасторопной медлительностью, и даже те тихоходные, по современным меркам, машины необходимо было держать на некотором достаточном же отдалении от приграничной полосы, и до нее им было бы все едино по любому не более чем час или два лету.
А если дорогой товарищ Сталин попросту до дрожи во всех его конечностях безумно опасался некоего всесокрушающего вражеского нашествия, то ведь и должно было ему все свои аэродромы весьма ответственно держать именно в состоянии той на редкость полнейшей боевой готовности…
Или уж в качестве ко всему тому явной альтернативы надобно было ему сколь еще наскоро всячески их замаскировать.
Разве это не так?
194
И опять-то чисто вот дабы с той еще сколь всепоглощающе суровой силой РАЗ И НАВСЕГДА вполне стояще подогнать все те мыслимые и немыслимые элементы исторической правды именно к тем полностью заранее для них всецело надлежащим рамкам…
Все чего будет для этого надо и станет затем подкручиваться и подгоняться как раз-таки именно под тот единственно для того подходяще верный стандарт.
В частности, всякими благоверными исаевцами любые тогдашние модели самолетов все как один сколь наспех вовсе немудряще фактически сходу и поныне приравниваются именно к тем на тот момент времени как-никак, а морально наиболее уж устаревшим образцам, имевшим относительно малую дистанцию полета.
Мол, чисто, уж потому их и надо было держать в каких-то 50 километрах от той никак незадолго до этого совместно созданной с гитлеровским рейхом границы!
Да только все дело тут было, собственно, в том, что надо было как-то вполне еще умудриться суметь до чего ведь весьма же надежно «замазать известкой», а тем и обелить участие Советского Союза в войне с Германией в качестве того самого вовсе-то совсем неудавшегося вероломного агрессора.
А СССР попросту уж разве что явно не сумел нанести свой удар поистине первым.
Но раз той на века настоящей победы большевизма вовсе уж никак и близко не вышло значит лапки кверху и мы те сколь злосчастные дураки все на этом свете беспутно же прозевавшие.
И при этом вся та российская победа над нацизмом в глазах мирового сообщества и превратилась в тот еще чистый же пшик.
А ларчик, он до чего еще просто вот открывается – никакого внезапного нападения не было и в помине.
А разве что неожиданно и негаданно произошел именно тот безумно резкий упреждающий удар со стороны внезапно очнувшегося противника.
И тот весьма так отчаянно вдруг совсем ошалел от сколь еще неимоверно озлобленной и чисто звериной своей вероломности.
Причем уже и после нежданно-негаданного германского нападения ход мыслей кремлевских правителей поначалу ведь явно шел по точно тому чисто прежнему маршруту.
Ну а как раз потому и была на редкость удачно тогда предпринята та самая сколь верная попытка самого еще безупречно яростного вторжения на румынскую территорию.
Да только никак она не окончилась тем самым чисто вот заранее для нее предрешенным, бестрепетно так и выжидаемым полнейшим успехом.
195
Ну а сама по себе суровая надобность доблестной защиты именно как есть, той еще самой своей родной земли никак не была никем из тех тогдашних вождей довольно-то заблаговременно же разом учтена и поистине детально сколь сурово считай еще загодя запланирована…
И ведь все это единственное разве что только потому, что сама как она есть возможность внезапной германской агрессии, в Советском Союзе, никак не была хоть сколько-то взвешена и чисто вот заранее логически же предусмотрена.
И прежде-то всего это случилось как раз оттого, что если для рака беспрестанно ползти назад – занятие вполне естественное и закономерное, то для советского «красного аллигатора» этот маневр был до чего немыслимо трудоемок, а также и близко ни в чем он совсем не соответствовал всей той еще изначально врожденной его хищнической функции.
Став из охотника добычей, Сталин повел себя в точности, как поведет себя в подобной ситуации загнанная в угол чулана крыса.
Причем лозунг «ни пяди родной земли» весьма наглядно превратился в более чем наскоро выложенную человеческими телами широчайшую же дорогу на ту некогда как-никак (еще в том предыдущем столетии) до чего ведь ненадолго захваченную Наполеоном Москву.
196
И не было бы ничего проще, нежели чем вполне наглядно вообразить себе всю ту сколь невероятно широкую панораму более чем незамедлительной остановки всего того гитлеровского нашествия коль скоро знаменитая линия Сталина не была бы (и перед самой войной) зачем-то наспех засыпана или разобрана.
В том до чего более чем удивительно просоветском документальном сериале «Великая война» их ТАСС был на редкость безоговорочно уполномочен весьма вот громогласно заявить, что все вооружения с этой линии были разве что именно сняты…
Да только коли бы все это, так уж и было, то еще оказалось бы разве что полбеды.
А между тем все то, что не было вовремя дальновидными людьми полностью тогда засыпано или покрыто дерном, попросту было в тот самый момент уж полностью срыто подчистую, будто бы и не было его никогда.
197
Ну, а теперь, дабы раз и навсегда покрыть сей факт пеленой исторического забвения, некоторые поборники заплесневелого исаевского вранья нам те самые плоские, как блин, слащавые байки на форумах интернета сколь еще нагло рассказывают, мол, сама по себе линия, безусловно, была, несомненно, плохая, слабая… и при Сталине тоже, мол, нехило воровали!
Да-да, это истинная правда, но разве что тогда, когда речь шла о любом исключительно как есть самом вот простом гражданском строительстве.
Ну, а украсть чего-либо с действительно важного стратегического объекта было бы, куда уж и впрямь чисто технически до чего ведь потяжелее, нежели чем, сев на ядро, прокатиться на нем до самой Луны.
Линия Сталина была истинно же настоящим чудом фортификационного искусства, а ее уничтожение разом и предстало в виде самого наглядного и совершенно ведь чудовищного разбазаривания народных средств.
Да еще и тех сколь непомерно огромных человеческих усилий.
198
Но господа большевики всегда смотрели в будущее с величайшим оптимизмом, им там до чего еще ясно виделось, как свет их великого вероучения заливает собой весь этот мир, и они тогда разом и станут на редкость полноценными хозяевами всего и вся…
Ну а нынешнее их до чего беспокойное хозяйство было чем-то чисто ведь временным, и забота о нем была лишь разве что тягостной ношей в предчувствии непомерно величайшего счастья вполне полноценного обладания всем и вся.
А чем-либо таковым уж только и могло оказаться абсолютно все, что хоть как-то ведь было облито светом луны.
Сталинские вороны так и видели себя в ореоле славы победителей, раз и навсегда ставших во главе всего же содружества мирового пролетариата.
И этих борцов за всеобщее порабощение народов абсолютно вот никак не смущало, что простые люди как муравьи должны были трудиться, чтобы уберечь их чисто временное на карте образование СССР от всяческих покушений в единый миг вполне способных стереть его впрямь-то с лица земли.
199
Однако в тот самый момент, когда пришла же пора, идти куда-то явно подалее те самые временные укрепления стали отныне более ведь никак и близко совсем не нужны.
Ну а со всем ненужным большевики разбирались быстро и просто, причем безо всяческой более чем излишней же канители.
И вот те широчайшие минные поля были полностью тогда начисто демонтированы, а как раз потому немцам и был всецело дан полный карт-бланш и зеленый свет беспрепятственно топать и топать до самой Москвы.
Причем, дело ясное, что в планах большевиков было нечто вовсе иное, они приложили самый максимум усилий, дабы весь этот мир и впрямь оказался опутан цепями.
Причем должны были они стать лишь тем более крепкими, раз уж были они истинно всемогущим символом самого полнейшего освобождения всей вселенной от всех тех когда-либо только ранее существовавших самых грязнейших капиталистических оков.
200
Будучи всеми мыслями разом устремлены строго вдаль - большевики себе под ноги почти совсем никак не смотрели, а потому им и тяжкий труд людской был полностью уж до конца во всем безразличен.
А впрочем и вообще им больше так нужна была одна лишь его призрачная видимость.
Ну а там, где реально были нужны очень даже серьезные военные укрепления, их существование само собой подразумевалось только лишь, пока в них была вполне реальная и самая насущная нужда.
Ну а как только она себя вполне исчерпывала все созданное, разом ставилось вовсе ненужной и явно как-никак лишь весьма отягощающей душу обузой.
И вот исходя из всего того товарищу Сталину линия 20 лет, его защищавшая от внешних врагов и стала чем-то ведь исключительно лишним на карте его нынешних до самого края земли, как есть никак пока еще уж не расширившихся владений.
А собственно потому и было сколь почетно ведь принято то самое единственно верное большевистское решение.
Уж никак не иначе, а буквально все, что доселе было возведено на народные средства в вечно полуголодной стране фактически, что разом ныне ведь полагалось весьма бездумно так сходу разом стереть с лица матушки земли.
И снова, и снова более чем назойливо повторимся, ясное дело, только ведь, собственно, почему.
Никак не иначе, а данные фортификационные сооружения два долгих десятилетия строились именно уж разве что во имя защиты социалистических завоеваний.
Ну а тут и пришла ныне пора понести красные полотнища знамен куда вот только явно подалее на земли вконец и поныне загнивающих стран дикого запада.
А как раз потому и надо было сколь еще беспрекословно же выполняя все те истинно всевластные сталинские указания, фактически вот сходу снести буквально все, что могло бы несколько приостановить блицкриг в том до чего еще безапелляционно шапкозакидательском его начале.
Немцы, своих солдат вполне однозначно точно бы пожалели – не стали бы они их по-сталински бросать своими бренными телами до чего только наспех затыкать огневые точки противника.
201
Сталин же мыслил более чем исключительно ведь непреклонно иначе…
Он-то во всех своих расчетливых помыслах совершенно и близко никого и никогда вовсе-то не жалел.
Уж как есть все его к солдатской жизни исключительно скотское отношение было им еще и впрямь вполне наглядно проявлено, когда он свою армию на финские минные поля на самый спешный прорыв слепою массой бросал!
Там-то имел место сколь вот хитроумный и коварный обманный маневр.
Ну а как раз потому и надобно было, в то еще самое время разве что только грядущему генералиссимусу очень так даже весьма долгое топтание на одном, собственно, месте при самой великой скученности всех тех, до чего еще огромных своих сил.
Поскольку ему и впрямь надо было изумительно же верно тогда доказать, что вот ведь оно значиться как…
Никак не иначе, а с тех самых царских времен японской войны ничего и никак в России вовсе вот явно совсем не переменилось.
Да только все те немыслимо дикие и ничем невосполнимые напрасные потери!
Однако товарищу Сталину, чтобы разве что время подольше бы растянуть, совсем никого было, и близко не в едином глазу нисколько не жаль.
Ему в тот самый момент было разве что надобно все то полное бессилие Красной армии красочно и зримо более чем наглядно весьма достоверно разом отобразить.
И вот оно, тому самое надежное свидетельство со стороны Сергея Снегова и, кстати, как раз, именно по этому самому поводу.
А взято оно из его «Норильских рассказов».
«У меня спрашивай, а не сводку! – закричал он, уже не сдерживая голоса. — И слушай, что тебе скажу я! Их наступает много дивизий, целая армия – они гибнут, нельзя же так, атаковать эти линии в лоб, без подготовки, а их посылают атаковать! Разве я допустил бы это? Но я тут, а не там, я ничего не могу сделать, лучше уж меня расстреляли бы, чем знать, что они погибают оттого, что я не с ними, а на этих проклятых нарах!
Он снова глухо зарыдал. На этот раз и Провоторов заговорил не сразу, а когда он заговорил, я понял по его изменившемуся голосу, что и он страдает, может быть, не меньше Бушлова. – Успокойся! – повторил он. – Нужно немедленно что-то предпринять.
Завтра напишешь новое заявление на имя Сталина, другое – Ворошилову, третье – Молотову. Я передам их знакомому летчику, он доставит без промедления в Москву. Не может быть, чтобы там, в конце концов, не взялись за ум! Не враги же они своему народу! Ну, ошиблись, ну, перезверствовали – пора, пора поворачивать, пока не съели подлинные враги!»
И далее там же:
«Бушлов? Видный работник Генштаба, знаток линии Маннергейма. Наши дивизии рвутся сейчас через цепи крепостей вслепую, не знают даже, обо что разбивают лбы… Нелегко ему, бедному… Всем нам нелегко, Сережа.
Провоторов накинул на себя бушлат, закрыл глаза и вытянулся на нарах.
Он спал или притворялся, что спит. Я думал о нем и о Бушлове. Я понимал теперь, почему тот так страстно твердил, что ему легче быть расстрелянным без вины, чем это предписанное насилием мирное нынешнее существование…»
И вот еще:
«Что еще добавить к этому невеселому рассказу? Дней через десять Бушлов исчез из барака. Ходили слухи, что его отправили в Москву, чуть ли не специальный самолет пригоняли для этого. Еще через полгода, когда ввели генеральские звания, я увидел в „«Правде" » его фотографию: среди прочих генерал-майоров и он глядел на меня угрюмо и настороженно. На этот раз он был гладко выбрит».
202
То есть, разве что лишь когда вполне всерьез возникли все те, до чего же существенные и нисколько никем заранее абсолютно непредвиденные трудности и довелось главному палачу вспомнить про того самого ведущего в стране специалиста…
Ну, а пока суд да дело, не очень уж к спеху кому-либо на деле нужного человека было вполне ведь возможно безо всякого зазрения совести совершенно как есть запросто гноить в грязи, превратив талантливого полководца в полудохлую клячу.
А никак уж иначе то и быть не могло в той самой многострадальной стране с совершенно обессмыслившимися тупыми болванами в ее чрезвычайно так корыстолюбиво идейном руководстве.
И надо бы сколь еще прямо разом заметить, что вот довольно многие из ее мнимых властителей были исключительно гениальны в одних лишь своих чрезвычайно изощренных интригах.
Ну, а по-настоящему тогда всем правила одна лишь та общая, вооруженная до самых зубов красным знаменем, сколь еще необычайно же восторженная коллективная безответственность.
Причем времена подчас меняются, а нравы – нисколько нет.
Всякое советское начальство было весьма вдумчиво же заинтересовано как раз именно в том сколь еще незыблемом и своевременном продолжении всех тех старых «добрых» традиций…
203
Все ее «благие деятели» вполне наглядно являли собой, исключительно же карикатурное перевоплощение всех тех некогда сколь ведь вдоволь имевшихся в русской истории лютых бояр со всей их азиатской алчностью до всего земного, корыстолюбием и самой крайней чувственной ненасытностью.
А это и есть тот доподлинно верный портрет довольно-то многих сталинских выдвиженцев, сколь неспешно заполнивших буквально все высвободившиеся места, так или иначе оставшиеся после тех прежних, ярых и вовсе-то никак неподкупных, аскетичных фанатиков ленинских времен.
Да только начинали они свою жизнь подчас с самой той до чего непролазной нищеты и более чем суровой обездоленности.
Ну а как раз потому и оказались они во многом явно лютее тех еще прежних осанистых господ.
Причем то было вполне однозначно считай что в их духе – создать в облике Сталина эдакого всесильного кровавого вампира.
Он ведь был, в сущности, сразу всем, и одновременно с этим был он и близко как есть явно уж вовсе совсем никем.
И абсолютно любые его вроде бы на редкость единоличные решения были тайным коллегиальным решением всех.
Ну а потому и единственной его привилегией было казнить и миловать, всякого того, кого ему самому то будет угодно по лично своему самому на то явному своеволию и весьма вот обезличено царственному своенравию.
Но то лирика, а жестокая проза жизни выглядела тогда, собственно, уж именно так, что не очень-то доверяли большевики свои бесценные жизни русским штыкам.
204
Сталин предпочитал охранять свой бесценный покой при помощи одних тех еще минных полей, которые, как известно, никаких политических убеждений вовсе вот не придерживаются, а кроме того, им абсолютно все равно, кого это им и когда убивать.
Но лучше бы не было для всей Советской власти, нежели чем, собственно, загодя подготовить к тому условия, дабы уходить стало бы именно некуда, раз кругом одни свои.
Ну а именно тогда и наступила бы счастливая эпоха для всей той чрезвычайно разношерстной большевистской мрази, вылезшей, как известно, в князи из сущей грязи.
205
Да только совсем уж ничего и близко не вышло из всей той исключительно ведь браво задуманной прогулки до города Берлина.
Поскольку Гитлер в самый распоследний момент вдруг взял, да опомнился и нанес вероломный упреждающий удар.
А армия у Советского Союза всегда была исключительно так отменной, да и воевать она очень даже вполне толково умела.
Японцы всю ту войну до чего и впрямь-то боялись к нам и нос свой сунуть, раз уж слишком хорошо они по нему получили при Халхин-Голе, а как раз-таки это и дозволило огромный отток войск из Сибири на германский фронт.
А потому и вовсе незачем без устали ругать Красную армию, ее надо бы, наоборот, во всю мощь пропагандистской глотки безмерно восхвалять и боготворить.
И уж поболее всего за тот ее великий подвиг, благодаря которому русский человек никак не оказался набитым чучелом в музее навеки всех и вся победившего нацизма!
206
Ведь при подобном сколь же крайне бедовом руководстве закончить войну в Берлине смогла бы одна разве что российская армия!
Никакая другая армия мира и близко не смогла бы при подобных настолько критических для нее условиях, хоть сколько-то ведь верно оказаться полностью уж до конца отмобилизованной и исключительно боеспособной.
И победила бы она фашизм, по меньшей мере, до чего ведь явно несколько ранее, кабы не те сколь еще вдоволь мешающие ей в том сугубо внешние обстоятельства.
Ну а главным и наиболее наихудшим фактором тут непременно являлось то самое именно вот ее же наивысшее командно-административное руководство.
Причем вполне однозначно тут имеется в виду лишь та его часть, что была исключительно напрямую назначена во многом уж как раз именно той воинственно невежественной политической властью.
Так еще и главное все это делалось единственное ради того, дабы всех сразу в армии «стращать и не пущать».
207
И это ведь именно данному дьявольскому церберу в облике человеческом, понимаешь ли, все те наиболее «первостепенные задачи» и было уж по-житейски проще всего решать именно при помощи невообразимо грубого человеческого фактора.
Вот, к примеру, на деле близится тот сколь необычайно долгожданный конец войны, скоро людям разом идти каждому по своим домам – так нет же – надо бы непросто всею силой взять оплот фашизма Берлин.
Раз кое-кому уж обязательно надо было сходу еще приурочить это светлое историческое событие к великому празднику 1 мая.
Впереди Зееловские высоты, но то сущая ерунда, «враг будет разбит – победа будет за нами», ну а каковой это будет достигнуто ценой вовсе вот никого за сердце и близко никак тогда явно не трогало.
Главный восторг был в весьма своевременном взятии города, а людские жертвы были всего лишь мелкой пылью, разлетающейся во все стороны от легкого дуновения сурового ветра эпохи.
«Люди были и ушли, а достижения они на века и тысячелетия» и было наиболее главным лозунгом господ большевиков.
И чисто подобным образом вся та псевдогероическая братия саму уж себя под видом многомиллионного народа сколь ведь весьма словоохотно превозносящая…
До чего же откровенно праздновала бал в те вовсе ведь совсем непроницаемо свинцово-черные времена культа чудовищно хищной личности.
А все те откровенно простые люди, как ведь были они пылью так именно ею, затем и остались.
Ну а именно потому и весь тот всецело безликий урон день за днем наносимый врагом самым различным частям наших войск всему тому советскому истеблишменту был и близко не более сам по себе интересен, нежели чем убой мясного скота.
Причем недели тогда сливались в месяцы, а потом перерастали в долгие военные годы, а нечто подобное и тянулось столь бесконечно длинной вереницей мелких и больших сражений.
И продолжалось оно именно таким ведь образом считай, что с первого и до последнего дня той войны.
А то немыслимо страшное и трагичное время 1941 – это и есть именно та наиболее драматическая страница всей нашей истории, когда доблестная Красная армия разом уж получила беспрецедентно прямой и неожиданный удар в лоб.
Ну а вслед затем до чего нарочито суровый и беспринципный большевистский наказ «ни пяди родной земли».
И это как раз, исключительно уж потому Красная армия весьма ведь стремительно тогда отступала, неся при этом никак несоизмеримые (с противником) огромнейшие потери.
В самой неразберихе и спешке бросая то оружие, которым во всех последующих сражениях враг разил наповал именно тот народ, который его создавал, живя при всем том фактически на бобах.
208
И вместо более или менее здраво и обдуманно организованного отступления к дальним рубежам вышло одно лишь и впрямь совсем обезумевшее от ужаса чисто так вовсе ведь безоглядное стадное бегство…
А между тем, идя как раз по вполне уж хоть сколько-то разумному пути армия, получившая прямой удар в лоб, в точности, как и боксер, должна была отойти к канатам и встать в глухую оборону, стараясь понемногу постепенно отдышаться.
Попытка со стороны боксера лезть на противника после того, как он пропустил прямой удар в лоб или же челюсть, обязательно до чего еще непременно попросту вскоре окончится, одним лишь совсем неминуемым его нокаутом.
Причем то единственное, почему всего этого так и не произошло со страной, безвременно обращенных против всего разумного на редкость уж бессмысленных Советов, было именно все то мужество рядовых ее граждан.
А между тем оно почти никак затем не было передано в том самом наиболее передовом во всем этом мире советском кинематографе.
И именно этот весьма же обыденный героизм воинов, иступлено защищавших свою родную державу от всякого чужого ярма, дабы свое стало никак не в пример всему остальному – значительно крепче, и скрепил алой кровью и железными цепями те самые пятнадцать республик СССР.
Ценой огромных и невосполнимых потерь в невообразимо лютую стужу солдаты Красной армии смело перешли в контрнаступление, и это при тех все тело насквозь на ветру пронзающих 40-градусных морозах.
Однако этот мощный натиск, несомненно, мог бы оказаться и сколь явно, куда поболее во многом успешнее, находись во главе Советской армии кто-нибудь, без тени сомнения, явно другой, а не те еще палачи, ничуть почти никак не лучше «дорогого товарища Жукова».
209
Ну, а немцам вести вполне эффективные боевые действия в условиях многоснежной русской зимы было сколь, несомненно, так тяжко, да и совсем же изматывающе изнурительно.
Они-то никак не были готовы к этаким суровым холодам, да и одежонка у них для русского морозца была и близко вот никак нисколько не подходящая.
А заодно и чисто психологически их к тому обстоятельству и впрямь-то напрочь попросту позабыли довольно-то мастито и тщательно во всем еще заранее подготовить…
А именно как раз к той, на редкость незатейливой мысли, что тот самый лежебока русский медведь на зиму в сибирскую тайгу никак не заляжет.
А то ведь те исключительно уж бравые, однако весьма ведь теплолюбивые немецкие солдаты мнили себе теплый кров в хорошо отапливаемых домах Москвы и многих прочих городов центральной России.
210
Ну, а кроме всего остального прочего, имелся еще и тот весьма ведь более чем явственный факт!
А именно и близко уж никак не видело военное командование германского Рейха, в своих солдатах одни лишь те совсем бесчисленные патроны, да снаряды.
То есть именно те средства ведения боя, каковые можно было в неисчислимо так явно любом их доступном количестве до чего запросто день и ночь беспрестанно расходовать во имя той сколь вот славной грядущей победы.
Ну, а в тех считай мигом прямо на глазах редеющих рядах Краснознаменной армии все это происходило именно с той, сколь еще отъявленно преступной и совсем невозмутимой легкостью.
И все это было подобным образом именно поскольку всякая живая сила была там во всем значительно уж поменее ценнее каких-либо и вправду жизненно важных и необходимых на войне боеприпасов.
И все-таки, несмотря на весь тот необычайно стремительный германский блицкриг, немцы под самой Москвой и впрямь-то вконец в глубоком снегу разом увязли, а тем временем у бравых советских воинов нашлось еще время, дабы оправиться, подтянуть резервы из дальних тылов, а затем и начать свой долгий путь до города Берлина.
Однако наиболее главный и каверзный вопрос был заключен именно в том, а должен ли он был оказаться столь тягостно долгим, извилистым и совсем нескончаемо длинным?
И разве никак нельзя было его хоть сколько-то посильно подсократить, как есть еще вовремя ко всем тем дальним рубежам довольно-то организованно и статно в единый миг отступив?
211
А между тем всякое отсутствие каких-либо вполне дельных планов по сколь подчас, словно же глоток воздуха необходимому и весьма ведь поспешному отступлению войск целиком же лежит на совести политического руководства страны.
И надобно бы весьма ведь сходу чисто так разом заметить, что совсем уж оно не иначе, а советская идеология до чего несносно проникала в любые щели.
То есть без нее нельзя было ни на толчке посидеть, ни цигарку раскурить, она фактически преследовала советского человека буквально-то по пятам.
А ведь те самые полностью ныне былые люди и близко пока еще не были уж чисто к тому сколь ведь явно приучены, а именно совсем никак не обращать на нее абсолютно никакого своего пристального внимания.
Ну а только лишь разве что до чего горемычно взирать на нее, именно как на пустой узор, непонятно зачем вывешенную на стенах дешевую аппликацию.
212
И сколь велико было довольно-то приметное участие идеологии во всех тех вполне конкретных и деловых объяснениях!
То был фактический самый прямой возврат к европейскому средневековью во имя сколь еще сурового единения общества под флагом кроваво-красного молоха.
Только-то и всего, что звучащее беспрестанно всуе имя Бога явно так тогда весьма беззастенчиво отныне до чего звучно сменилось на имя совсем бессменного же вождя.
А именно потому если и близко не брать в расчет весьма существенную разницу между глубиной веков и почти этой-то нашей нынешней современностью.
Нет уж, ясное дело, тогда вся промозглая сталинская действительность и вправду некогда стала всею рожею разом схожа с тем, что некогда вполне повседневно происходило в темные времена истинно гиблого для всякого здравого ума – иезуитского мракобесья.
В сугубо военной области это отображалось, прежде всего, в тех чисто психологических установках, что вернее всего были выражены в том весьма лаконичном подчеркивании, что весь тот гнилой капитализм сам собой скоро загнется (как то давно ему и было положено) или не иначе, а мы ему в том, всячески еще и поможем.
Причем сама уж исключительно несбыточность его довольно-то небезуспешной атаки на развитое социалистическое общество, являлась именно тем краеугольным камнем буквально-то всей большевистской идеологии.
Ну а потому и была она жирным прочерком попросту начисто вычеркнута из всякого мира возможностей и хоть когда-либо существующих вероятностей.
213
Контрудар с уходом в глубокий тыл противника и стал исключительно всеобъемлющей идеологической пропозицией, бесцеремонно проникшей в военное дело, где всему тому было вовсе не место.
Ну а в особенности на полях сражений всякой той или иной современной войны.
Поскольку во все времена ее донельзя же смертельно обыденных будней буквально всегда вовсе незримо присутствует именно тот отчаянно важный чисто технический фактор.
Ну а это как раз и было тем, что бравые конники в свой трезвый расчет принять, и близко-то явно совсем не могли.
Раз уж вовсе оно не иначе, а подумать о чем-либо подобном им было, в принципе, фактически нечем.
Или для, куда однозначно большей же ясности надо бы вполне прояснить саму суть всего дела.
Может, и могли они хоть чего-либо понять, так сказать, после тех совсем невообразимо долгих и настоятельных весьма последовательных разъяснений, считай, что на одних только голых же пальцах.
Однако чему-либо подобному было никак ведь явно не произойти в тот самый чудовищно критический для всей страны момент, когда уж большевикам и впрямь вполне надлежало с печки-то слезть, да и взаправду начать действовать здраво, хоть чего-либо при этом вполне глубокомысленно соображая.
Однако им было сколь ведь привычнее одну лишь ту липкую паутинку свою, скрючившись, и скособочившись, медленно же плести да плести.
Ну а что-либо другое было и близко вовсе вот не про них, поскольку большевики хоть в чем-то вполне осмысленно разбираться за долгие годы сколь еще нелепого своего правления попросту начисто навек полностью разучились.
Раз их от природы совсем беспутные мозги сколь явно разбухли от самых обильных идеологических промываний, а посему и стали они явно чрезвычайно неповоротливыми.
А те стражи сугубо партийных истин и без того со своим убогим умом весьма вот плохо дружили, как от полнейшего безверия в человека вообще, да точно уж и от всей своей самой элементарной военной безграмотности.
И именно за эти их «бравые» интеллектуальные качества главными в армии Сталин и сделал те полностью выпотрошенные чучела в маршальских лампасах - попросту во всем верно оценив их самую уж чистопородно холуйскую неспособность и вправду на деле устроить мало-мальски серьезный военный путч.
214
Скажем, то во все стороны света так и брызгавшее кровавыми слюнями необычайно же напыщенное ничтожество маршал поражений Жуков…
Уж дело оно полностью ясное коли чего тот сталинский цербер в самом-то элементарном смысле хоть как-либо вполне еще соображал…
Ну так явно ведь был он сколь необычайно силен в том самом беспрецедентно славном своем умении матом направо и налево напропалую крыть, да и людей почти безо всякой вины, сходу рубя с плеча пускать в расход.
А еще и совершенно уж по-хозяйски бездеятельно (в каком-либо интеллектуальном смысле) он как никто иной и впрямь-то боготворил всевозможные большие массовые наступления.
Причем именно в их сколь бравой же организации и был, собственно, заключен весь его основной полководческий талант…
Все его непреклонность и героизм заключались в одном том отчаянно непримиримом умении, как есть безрассудно же слать несметные солдатские толпы на верную и совсем ведь неминуемую погибель.
А потому и надо бы до чего верно так оценить все его крайне неприглядные военные достоинства в одном лишь разве что самом естественном виде именно той безупречно доблестной тупости крайне же завзятого кавалеристского карьериста.
Жуков был весьма смел и отважен всею людскою толпою, а не лично собой, а подобная отвага может рассматриваться исключительно как имперская бравада штабного писаря насквозь отъявленно лживой большевистской истории.
И, главное, каким это только местом ему про то поистине важное было вполне ведь на деле сколь полноценно же уразуметь?
То есть как — это вообще было возможно вклинить, в ту на редкость пустую башку товарища Жукова, что всякую современную войну, отнюдь не пустой и бессмысленной бравадой на деле выигрывают.
Нет ее выигрывают одним лишь разве что весьма же тщательно точным и строгим математическим расчетом.
И этот расчет должен был быть основан на более-менее достоверных, а никак не с потолка взятых данных.
А чего-либо подобное смогут предоставить только ведь люди в своем деле и впрямь до чего безупречно уж явно так сведущие.
Ну а подлецы и лизоблюды явно постараются всякую ту крайне горькую пилюлю непременно ведь подсластить чисто мнимыми и зачастую никак несуществующими или совсем несущественными успехами.
И чем мельче червь, ставший главным в деле защиты отечества, тем больше червей сожрут великие массы народа, что будут при этом погибать совершенно зазря, не принеся при этом не малейшей пользы своей стране.
А все, потому что управление войсками это тоже искусство, и оно требует и мастерства, и таланта, а коли их вовсе нет, то только и остается сколь ведь усердное рвение в том самом до чего безнадежно напрасном же расточительстве людскими ресурсами.
И как раз из того до чего только явно уж затем оно и выходит, что вся та дорога усеянная трупами своих солдат, и отрывает с диким скрипом ворота всякому лютому неприятелю.
И вот он как раз уж и сможет тогда, только лишь совсем ведь слегка спотыкаясь разом и последовать вглубь лишь доселе бывшей некогда нашей, а ныне полностью вражеской территории.
И именно так оно и было в том крайне уж ныне далеком 1941, когда по причине на редкость бестолкового в военном деле «и лыка не вязавшего» высшего командования за первые дни войны немцы протопали почти то расстояние, каковое они должны были вполне вот преодолеть, весело вышагивая друг за другом строго в ногу.
И тот, кто, тогда рубя с плеча, отдал полностью бессмысленный приказ ни за что не отступать ни при каких тактических обстоятельствах, «стоять насмерть», фактически тем и обрек всю свою кадровую армию на плен и бесчестие.
Поскольку подобного рода чисто советское распоряжение могло только лишь разом, и поспособствовать одному тому вовсе ведь совсем до чего незамедлительному рассечению передовых частей Красной армии на некие самые так уж отдельные, достаточно мелкие фракции.
И, ясное дело, что во всем том дальнейшем их разве что только и ожидало более чем заведомо чисто ведь заранее вовсе так недвусмысленно предрешенное – полнейшее физическое уничтожение.
215
И та самая всем небезызвестная фраза Сталина, сказанная им по поводу 6 армии вермахта, что была зимой 1943 попросту уж до чего намертво заперта в Сталинградской мышеловке: «Если враг не сдается, его уничтожают»…
Нет, разве то и близко никак не явный ремейк в точности таких слов сколь на редкость бойкого и ретивого немецкого командования.
Причем разве не касались они как раз-таки тех, до чего многочисленных никак не наспех окруженных, а затем и полностью изничтоженных советских армий?
И ведь уничтожались они тогда по большей части разве что совсем издалека…
Поскольку бравые немецкие генералы военное дело знали никак и близко вовсе не понаслышке, а потому и до чего наспех нащупав наиболее слабые места советской обороны, попросту до чего еще умело брали они наши войска в жесткие, добела раскаленные клещи.
А как раз при помощи подобных отчаянно жестких усилий им вполне ведь в то самое время и довелось сколь еще сходу ослабить наши части, до чего только вконец обескровив их и раздробив.
Ну, а как раз именно по этой крайне же безысходной причине войска Красной армии в конечном своем итоге, попросту так явно затем оставались вовсе ведь совсем без ничего, то есть безо всякого пропитания, боеприпасов, как и вообще какой-либо твердой цели всех их бесконечных и бессмысленных блужданий.
Ну а там и до сурового плена было считай ведь чисто рукой же подать.
Причем до чего уж спешно вырываться из окружений всем тем, так или иначе, охваченным с боков частям Красной армии сколь ведь неизменно мешал именно тот параноидальный сталинский страх всякого грядущего приближения линии фронта ко всей его так сказать, безразмерно раздувшейся за годы культа бесподобно гордой персоне.
216
И именно как раз из-за него Сталин и не дозволял своим войскам до чего ведь в спешке отходить, сколь старательно же выравнивая линию фронта, как то им и было от века еще положено по всей той тщательно выверенной долгими веками теории тактики и стратегии.
А между тем вовремя не отступившие части становились беспомощными, вялыми, обескураженными и разобщенными…
И вот саму глупость отстаивания подобного рода рубежей более чем откровенно и вправду возможно, до чего еще смачно так выразить одной той тягучей фразой: «Смерть за ржавый от крови погост, вся наша жизнь пошла коту под хвост».
Однако это, конечно, никакое не доказательство.
Автору вполне могут задать именно тот сколь еще остро вонзаемый в грудь указательным пальцем вопрос: а сам ты чего в этой жизни видел?
Ну что же, вот оно вам, самое доподлинное свидетельство, причем именно со стороны того, кто сам все прошел и все именно своими глазами некогда видел, фотографически запечатлев это в своем сердце буквально навеки.
Да и, в конце концов, неужели человеку родившемуся в том от нас ныне уж до чего пока только далеком 22 веке, вовсе вот ничего нельзя будет написать об этой сколь немыслимо ужасной войне?
И потому ли ему о ней (как оказывается) никак не пристало бы даже и заикаться, раз узнать про все ее грозные события он как-никак до чего еще естественно сможет единственно лишь откуда-то чисто уж вовсе ведь разве что понаслышке?
Виктор Астафьев. «Прокляты и убиты». Книга первая.
«Пробовали закрепиться на слабо, наспех кем-то подготовленных оборонительных рубежах, но тут же настигало людей это проклятое слово „«окружение" » – и они снова кучами, толпами, табунами и россыпью бежали, спешили неизвестно куда, к кому и зачем».
217
В принципе, любой вполне здравомыслящий человек, несомненно, сумеет во всех тех до чего мрачноватых красках весьма уж наглядно себе вообразить, а каково было бы ему и впрямь оказаться в той самой ситуации, когда враг, как оказывается, у него со всех же сторон, а где наши, нынче вообще ведь теперь попросту и не известно.
Тут как-никак, а по любому незамедлительно подрастеряешь всякий свой былой пыл и энтузиазм…
А к тому же и полевая кухня тоже никак ведь явно не похожа на сказочную скатерть-самобранку…
Очень уж многие люди враз тогда оставались голыми, босыми и голодными, а как пару недель поблуждают они по лесам, да по болотам…
То, вот какие из них тогда еще далее будут хоть сколько-то стоящие данного определения настоящие солдаты?
И та ситуация, которая описана в песне «У деревни Крюково»: «Все патроны кончились, больше нет гранат, и в живых осталось только семеро молодых солдат»…
218
Очень уж она до чего ведь, безусловно, типична для всех тех тогдашних окружений и котлов, и откуда это было тем солдатам хоть как-то еще суметь себе раздобыть подкрепления и боеприпасы?
И вот разве что в том более чем невообразимо грустном конце куплета именно то сколь вот унылое советское вранье, причем вранье, яснее ясного более чем неприглядно выражающее весь тот тогдашний, пафосный большевистский настрой…
«С мертвых спроса меньше, а на нас позора несмываемого…»
Эта фраза капитана Жеглова может до чего уж отлично так смотреться в рамках всего государства в целом…
Однако выглядит она при этом полностью вот явно вовсе иначе, чем это было в том и поныне всем небезызвестном и знаменитом фильме «Место встречи изменить нельзя».
219
Неужели человеку нужно было и впрямь-таки без тени раздумий прыгать на врага с далекого расстояния с одними голыми кулаками?
Не осталось у него ни патронов, ни гранат, а значит, и врага ему достать было совершенно так именно нечем.
После войны дезертиры, годами отсиживавшие себе зады в уютных кабинетах, до чего нарочито и более чем солидно и впрямь задавали солдатам именно подобного рода их совсем ведь бесслезными очами в чью-то геройскую грудь столь уж остро вонзаемый сколь еще вовсе так беспристрастный вопрос.
«Почему ты не помер, как надо, как положено тебе по ранжиру?
Слова из песни Александра Галича «Вальс, посвященный уставу караульной службы».
220
И это разве что только, когда враг и вправду стал достаточно же близко к самой Москве более чем стремительно подбираться, все вдруг начали делать в точности, как то еще изначально и было положено по науке, а не по тому и близко себя никак не оправдавшему сколь верно идеологически выверенному чисто так блажному сценарию…
Совсем уж напрасно будет хоть как-либо пытаться всею силой и впрямь до чего стойко удерживать за собой каждую пядь своей территории, все более и более при этом наматывая на нацистский штык кишки нашей наиболее доблестной в мире краснознаменной армии.
А между тем вплоть до того самого злосчастного момента, когда гитлеровские части и впрямь-то попросту ведь стояли у самых стен города Москвы все также и звучали точно те визгливые окрики…
А они подчас только лишь прибавляли паники, а потому никак не из-за жесткой и крайне беспринципной дисциплины вполне еще удалось на самом так деле отстоять Москву.
Нет уж это безупречно радостное событие произошло, в том числе и потому, что в тот самый момент всех тех, кто разве что вот прямо вперед солдат гнать умел несколько так поурезонили, а тем и дали возможность людям теорию войны вдумчиво учившим безо всяких тяжких помех делать свое ратное дело.
Ну а до тех невообразимо тяжких дней, когда враг совсем вплотную приблизился к самой воротам столицы - главным рычагом в армии был один лишь грозный рык штабного начальства.
А между тем при той полностью так нормальной системе командования старший военачальник сначала выслушивает возражения нижестоящего подчиненного, а лишь затем принимает строгое и весьма ответственное решение.
Да только у товарищей большевиков все это было вовсе не так!
А как раз потому и той чисто большевистской дисциплиной
буквально все в армии тогда прямо насквозь вовсю и пропахло, словно тем еще озоном после грозы.
Смотрит комбат диким взглядом на трубку, из которой озоном на него с самой неистощимой матерной силой разом так сходу повеяло…
И ведь сколь невесело ему затем разом и доведется, всячески еще предаться тяжким раздумьям, а именно как он теперь в глаза младших своих командиров хоть сколько-то сможет до чего пристально так уж ныне вообще посмотреть?..
Наступай тут смело, когда войска всего фронта прямиком бы пора уж до чего спешно спасать от окружения грамотным, всегда как-никак более чем строго и слаженно действующим противником…
А у нас ни порядка, ни логики в приказах сверху попросту не было и в помине, максимум кто поумнее, отрывисто, словно та еще псина до чего уж отчаянно только и взлает, действуй, мол, по обстановке, как сам знаешь. Ну а хоть какой-либо слаженности действий не было попросту так вообще никакой…
А между тем при подобном раскладе действительно грамотный сколь уж вполне хорошо всему тому военному ремеслу совсем не наспех обученный противник действительно сможет быстро и радостно (для своих войск) сходу так обнаружить все те чудовищно слабые места нашей обороны.
И вот как раз именно по ним он всем уж своим гранитным кулаком затем изо всех сил и ударит…
Ну, а в данную брешь буквально так сразу попрет неимоверная силища, остановить которую с боков или даже с ее неровных и рваных краев было нисколько никак при таких-то делах попросту уж совсем вовсе вот именно что невозможно.
И именно те наиболее упорные командиры затем и оказывались, в конечном итоге, в глубоком немецком тылу, а трусы оставались в строю.
А все потому что до чего сразу они умудрялись со всех ведь ног никак нехило же драпать, как только начинало по самые ноздри весьма отчаянно жареным пахнуть.
Да и вполне умели они затем пред кем надо всею своей низкопоклоннической душою, словно та еще собака лохматым хвостом всеми вот правдами и
неправдами до чего еще всевозможнейшим образом юлить.
К ним было никак нисколько сходу вовсе не подкопаться, а также им точно совсем не пришло бы в голову огрызаться, требовать, кого повыше и посерьезней…
Да еще вот таких, кто сам окопную гарь нюхал, а не в штабной тиши над бумажками корпя себе штаны просиживал.
Да нет же, такие как они были на редкость самокритичны, просили пощады, слезно каялись и всячески обещали доказать всю свою полную и беззаветную преданность партии в любом воинском звании…
Да и буквально перед всяческим вышестоящим начальством всеми-то силами сколь старательно изворачиваться у них и впрямь-то до чего виртуозно и мастерски лучше уж всего разом вот тогда получалось.
Хитрость, и гибкость более чем запросто им позволяли оставаться в обойме, а честных, их гораздо чаще разжаловали и рядовыми в штрафбат отправляли, а то и вообще к стенке их сразу безо всяких разговоров действительно ставили.
221
И то тогда было и вправду попросту явно в порядке вещей.
Всякий командир Красной армии должен был быть идеологически выдержан и суетливо невоздержан в том самом исключительно яром и весьма ведь доблестно восторженном выпячивании, как всегда, уж совсем именно что наперед наиболее главной роли коммунистической партии в деле всей той грядущей победы.
Ну, а всякие те довольно искренние критические замечания в адрес армейского, а тем более партийного начальства, были ему вовсе вот никак нисколько не к лицу.
Виновные в чем-либо подобном лица сколь быстро тогда разом лишались погон, а то и вообще, своей головы.
А между тем все те люди, что и впрямь-то были до чего еще исключительно ошеломлены немецким массивным натиском, явно могли чего-нибудь, вовсе так не подумав, сдуру же ляпнуть, а результат был заранее всем общеизвестен.
222
А в особенности, это самым прямым образом касалось всей той, до чего безумной наступательной истерии в самом ведь начале войны, попросту так явно сводившей разом на нет всякую возможность какого-либо вообще существенного сдерживания могучего нацистского агрессора.
А между тем грамотная оборона есть истинный залог грядущей славной победы!
Безо всякой действительно более чем действенной самозащиты великан никогда не устоит пред натиском ничтожного карлика, и это при том, что нож в его руке будет в два раза длиннее и втрое острее.
Под занесенную руку можно еще и запросто до чего ведь ловко поднырнуть, и если человек никак не обучен выстраивать надежную линию обороны…
Хорошо, что хоть чувство самосохранения у главных большевиков целиком так наружу из их мозгов, как есть, со страху вовсе так явно тогда совсем же не вытекло.
Да только зачастую не о жизни чужой они сколь мудро тогда на деле пеклись, а разве что о неминуемой смерти.
Ну так еще и врагов с друзьями частенько ведь никак небезосновательно путая, а то и их своей верною рукой весьма старательно меняя местами, всячески беспрестанно их только лишь перемешивая.
223
Расстрел или прямая угроза расстрелом было в их глазах тем самым исключительно наилучшим подспорьем всему вот делу защиты именно их на все те грядущие века как-никак немыслимо же всемогущей и славной социалистической родины.
Главные (по бдительности) кадры были в те времена лучше всего и вправду натасканы именно на то самое более чем откровенно яростное подталкивание всех тех, с их точки зрения, и впрямь до чего «бессовестно совсем вот крайне нерадивых» кадровых военных.
И ведь на тот как он есть полностью уж чистопородно большевистский взгляд именно нечто подобное и должно было разом еще поспособствовать в плане всего того полноценно наглядного достижения немыслимо славных, геройских побед.
А также заодно в их на редкость безумно узком и убогом понимании именно в том и был, собственно, заключен наиболее действенный метод и вправду всецело же ответственно призванный, весьма ведь посильно предотвращать, все те сколь неизбежно вполне уж как есть самые вероятные военные катастрофы.
224
Ну, а кроме чего-либо остального и всякого прочего, и вообще в плане до чего еще четкого и ясного осознания главных причин неизбежных бед, как всегда вовсе нелегкого фронтового бытия подобные люди, так и рвали жилы, накладывая на все и вся красным оттиском печать разве что тех еще сугубо карательных действий.
И вот только лишь всею шкурой почувствовав нечто неладное, большевики довольно-то нехотя все-таки всполошились, а как потому и вспомнили разом о том, что где-то еще существуют и те сколь долгими веками давно проверенные знания.
И они, чего тут попишешь, явно находятся вовсе вовне сколь воинственно же невежественного их восприятия всех тягот и тревог при них и близко не на йоту ни к чему лучшему не изменившейся общественной жизни.
И это только поэтому им попросту же невольно пришлось до чего незамедлительно разом начать весьма ведь тщательно приноравливать свой весьма суровый большевистский пыл ко всем, тем довольно будничным реалиям войны.
Ну а иначе близкий конец был бы попросту абсолютно никак совершенно так неминуем.
225
Причем как тут не колошмать и не запугивай свои собственные кадры да только уж чисто этим никак вот ничего ни в жизнь не исправишь и не переменишь.
Поскольку подобные столь хорошо доселе опробованные методы никак не могли помочь совладать со всем тем, что вполне было возможно высвободить из плена бравых иллюзий одним лишь досконально точным логическим расчетом.
И даже Сталину со всей его чудовищно безликой кликой, в конце концов, стало хоть как-то уж явно вполне так понятно, что все те зловещие перипетии военно-политической обстановки совсем уж не удастся всесильно переменить воззваниями, лозунгами, репрессиями и расстрелами.
Поскольку действовать тут следовало разве что идя одним лишь только путем истинно светлого разума, а не именем той до чего безмозгло бравой идеи, что явно работала именно во всем наподобие той еще выхлопной трубы.
Ну а потому и предстояло большевикам чисто же вынужденно разом отставить в сторону все те отчаянно верные постулаты марксизма, а вполне между тем вооружится чьим-то на редкость уж явно чужим им здравым умом.
И это как раз-таки именно возле самой Москвы и было вырыто огромное количество противотанковых рвов, заложено совсем же немалое число минных полей.
226
Ну, а затем, стоило той весьма мертвенной бледности самого неминуемого грядущего поражения и вправду на деле смениться нежным румянцем суровой наступательной истерии…
И ведь сразу уж вновь сколь незамедлительно сходу возобновился тот никак и близко нескончаемый праздник восторженно слащавых демаршей по поводу неистощимо бравых сил всей своей армии.
Ну а заодно и того самого отвратительного вороньего карканья по поводу судьбы загодя еще обреченного на неуспех, чрезвычайно-то неумелого противника.
И чего еще только стоили затем все эти слепо праздничные настроения всей той некогда нашей же всеобщей отчизне?
И именно в самой строгой связи с данной тактикой в 1942 году вновь вот случилась в точности та же петрушка, что и в 1941, да только на сей раз с точностью именно до наоборот!
227
Правда к тому самому на редкость беспокойному началу 1942 года война, несколько затянулась, а как раз потому и пришлось сталинским асам действительно тех талантливых военных, пусть и нехотя но и впрямь начать на самом так деле выслушивать.
Но и те люди в области чрезвычайно суровой практики, а не одной той исключительно напрочь сухой теории ведения войны, были довольно-то явно сколь всеобъемлюще же слабоваты.
Многих из них учили весьма вот неизбежно и полностью наспех, а также и крайне однобоко марксистки…
А иногда это делали люди, всею душою яро ненавидящие новую власть.
И это разве что в 1943 при всех тех совершенно критических для немецкой армии условиях отчаянно же чудовищного Сталинградского котла и был как-никак действенно вполне освоен весь тот превосходнейший немецкий опыт сковывания противника в тех самых жестких тисках, из которых ему затем оказалось вовсе-то, никак нисколько не вырваться.
А до того, чего уж буквально повсюду только ведь не было!!!
И это надо было кое-кому, действительно додуматься изречь этакую бравую и более чем многозначительно эталонную советскую истину: «учиться воевать у противника»?
Да только тот безжалостно лютый противник ни в едином своем глазу никак не был похож на сурового тренера.
На войне противник – это смертельный враг, беспрестанно наш народ мучительно губящий, ну а ему весьма разнуздано твердолобые большевики без единой здравой мысли тупо в рот так и глядели, слепо копируя всю его тактику военных действий.
А между тем в них явно могло быть самое уж бесчисленное множество исключительно так весьма различных нюансов.
228
Скажем так, летом 1942 года имели место, и время все те, до чего бесчисленные окружения, именно что как есть вовсе так бездарно и напролом исключительно ведь строго вперед и вперед бездумно вырвавшихся сил Красной армии.
Наскоро, да и вообще неизвестно уж чему и как обученный сталинский холуй, маршал Баграмян вовсе-то бессмысленно услал войска именно вот к черту на кулички.
Ну а следовательно его вина, в том числе и перед армянским народом, будет совсем неизгладима в долгих веках.
Ведь фашистская Германия на момент 1942 года еще никак не растратила весь свой боевой потенциал а следовательно и могла она вполне еще взять вверх на Советским Союзом.
И ведь, яснее ясного, что и близко не стали бы затем фашисты хоть сколько-то активно вмешиваться и даже вот единым словом мешать своим верным союзникам туркам, до чего еще успешно всеми силами довершать весь тот не столь и давнишний в те времена армянский Холокост.
А впрочем, в принципе, разве то одна лишь совсем непростительная вина того еще самого пресловутого маршала Баграмяна?
Да нет, поскольку был он разве что одним лишь из тех, кто весьма ведь злодейски оказался причастен ко всему тому, что сколь многие из бессмысленно бравых наступлений тогда уж осуществлялись вообще безо всякого более-менее делового стратегического расчета…
229
И прежде всего, тут все дело было именно в том, что слишком так глубоко наши войска разом уж тогда вклинились в самый глубокий тыл, как правило, слишком вот изобретательного и изворотливо умного противника.
И было все это именно так исключительно же поскольку, что немецкими частями двигали и управляли никак не слепые и невежественные солдафоны с одной только извилиной.
А впрочем , и та у кое-кого из краснознаменных вояк была совсем так неизменно, словно же стрелка компаса только ведь и направлена в сторону правого кармана гимнастерки.
В немецкой же армии на тот момент вполне полноценно царил самый полный порядок, а также и тот логически взвешенный ярый прагматизм.
Никак не было там по-заправски сходу разом уж принято до чего еще бездумно и самонадеянно сколь бессмысленно отправлять многие миллионы своих солдат именно что слепо и тупо на всем бегу сходу затыкать своими бренными телами пулеметные гнезда.
Да и вот еще, что немцы и близко не считали живую силу одним тем разве что мертвым балластом.
И тот балласт всегда как-никак, а надо бы, куда поболее сходу ведь сбросить перед тем, как вовсе-то явно понапрасну и чисто нехотя разом приняться губить в чьих-либо глазах бесценно так важную военную технику.
230
Бравые мертвецы большевики, чуть ли не сгубившие под самый корень вместе с царем и всякую веру в отечество, — во всем том своем народе, как-никак только и видели одну ту аморфную и крайне вялую серую массу…
ОНИ ИХ ЗОРКО И БЕСТРЕПЕТНО СЛАЛИ ВПЕРЕД СТОЛЬ ВЕСЬМА И ВЕСЬМА УЖ ПОДЧАС СОВСЕМ НЕТРЕЗВЫМ ВЗГЛЯДОМ, ИХ ПРИ ВСЕМ ТОМ ЕЩЕ ЗАГОДЯ НА ВЕРНУЮ СМЕРТЬ БЕЗДУМНО ПРОВОЖАЯ…
Ну а вполне взвешенно рассуждать о том, что это разве что тот безумно смелый, и полностью продуманный маневр и послужит еще именно тем настоящим залогом так и искрящегося славой большого успеха…
Нет уж нечто подобное было и близко никак не про их безразмерно бесчестную большевистскую честь.
Их главной парадигмой всегдашне было то совсем уж не на миг не прекращающееся массовое наступление. Раз вот наиболее значимым в их глазах, было взять вверх над врагом, а не одолеть противника умом, а лишь во вторую очередь храбростью и силой.
Эти большие люди с мелкими и чисто холуйскими душонками, обладали тем до чего необычайно черствым и восторженно праздным умом.
И почти всегда они видели в своих воинах только лишь разменные пешки на чрезвычайно же широкой шахматной доске.
Они сугубо ведь мысленно шли и шли до чего широкой дорогой к победе, никогда и близко не смотря при этом хоть сколько-то вдумчиво по каким-либо так сказать разным сторонам и углам.
И какой-либо преградой к тому и близко не могло оказаться именно то обстоятельство, что сколь многие славные люди и впрямь-таки попросту разом вмерзнут душой в липкую грязь тысяч и тысяч самых различных проселочных дорог.
А некие штабные крысы шли от сражения к сражению, весьма ведь отчаянно при этом, до чего безжалостно сражаясь именно с теми подчас сколь еще упертыми пробками от весьма радостно выпитого ими шампанского.
И им вообще никак не было свойственно думать, а каковой это чудовищной ценой, все те успехи их многострадальному народу тогда день за днем и впрямь вот действительно доставались.
И уж так и витали они в облаках страстных надежд и совершенно так заоблачно скороспелых планов…
А не потому ли те советские армии, что и впрямь чересчур глубоко летом 1942 под Харьковом со всех же ног неуклюже и наспех прорвали ряды немецкой обороны, вскоре оказались в самом-то глубоком немецком тылу.
И ведь они там разом, словно в гиблой трясине полностью завязли, вновь как-никак при всем том, до чего безнадежно оставшись… явно и близко так вовсе без ничего…
Однако те же немцы, совершив фактически в точности те откровенно залихватские действия весьма ведь безоговорочно при всем том более чем славно так сходу преуспевали!
Вот чего именно во всю глотку истошно же затем вопили все те одними ладонями рубаки по всему тому их сколь неизменно широко праздничному, а никак не скромно чисто по-военному накрытому столу…
231
А между тем тот никак небезызвестный во всех злых языцех Вермахт как раз-таки именно благодаря сколь бесновато бешеному энтузиазму всех тех отчаянных храбрецов и получил, словно воздух, ему тогда до чего ведь жизненно необходимую временную передышку…
Действительно, как-никак, а то профессионально знающее свое дело политическое руководство и близко не стало бы давить на мозг армейских военачальников беспрестанными понуканиями и совершенно так никак и близко недвусмысленными угрозами.
Причем ясно вот как божий день, что кабы все было иначе…
То есть вполне оно очевидно, что под тем, до чего грубым и упрямым предводительством сугубо безыдейного и вполне же здравомысляще взвешивающего все свои действия армейского командования немецкую армию гнали бы долго и упорно разом взашей.
Причем уж гнали бы ее до самого города Берлина, где всей их сказке и был бы еще в 1943 именно тот, сколь неминуемый и вовсе-то совсем бесславный конец.
Да только чего это обо всем том нынче мечтать, коли все тогда, было сделано как-никак, а полностью ведь абсолютно иначе, чем того вообще еще требовал самый элементарный и общечеловеческий здравый смысл.
Никакой логикой и близко там никак тогда и не пахло, а всегда попахивало одной лишь воинственной истерией отчаянно безумствующих паяцев, видевших в крайне жестком жесте и позе до чего глубокомысленную позитивность и истинно победоносный разум, безмерно-то во всем совсем же обессилено подпирающий святое дело защиты родной земли.
232
А между тем как раз из чего-то подобного и будет сколь привольно затем произрастать вся та грязь и темень тупого и надменного невежества, что все свои неудачи разом так явно прикроет одним лишь самым полнейшим де отсутствием должной дисциплины среди всякого рядового состава.
Ну а свою тупость и безалаберность вся эта штабная и вечно хмельная элита после войны еще будет только лишь всячески восхвалять, и превозносить как главный залог, в конце концов, все же пришедшей к ним в руки победы.
И ведь за улыбками этих деятелей будет до чего явно скрываться самое полнейшее бездушное пренебрежение к искалеченным судьбам миллионов и миллионов семей лишившихся своих любимых и близких людей.
А как раз-таки именно в полном пренебрежении к жизням своих граждан и был уж, собственно, до чего еще только вот безжалостно заключен именно тот немыслимо весомый довесок ко всем, тем никак так нестерпимым страданиям всего тогдашнего и без того вдоволь натерпевшегося горя советского населения.
Причем именно из-за явной избыточности наступательных действий после советского контрудара под самой Москвой немецкой армии и было до чего так любезно предоставлено время, дабы и вправду смогла она безо всякого затруднения до чего еще уж постепенно ведь явно опомниться.
Ну а у «наших верных западных союзников» и впрямь нашлось тогда исключительно так сколь вот много терпения и здравого смысла, дабы полностью так пока совсем уж одуматься и весьма долго, затем занимать невозмутимо пассивную, выжидательную позицию…
Поскольку на тот самый момент никак не было то сколь всемогуще же предрешено, а чья это именно сторона со временем верх и вправду всею силой непременно возьмет.
А как раз по этой на редкость вовсе так неприглядной причине СССР попросту вновь тогда оказался в самом том еще диком проигрыше и, прежде всего, в смысле на редкость явного отдаления наиболее распоследнего часа всей той великой беды.
И уж той значится самой о которой сколь проникновенно сложил свои строки Владимир Семенович Высоцкий в его «Песне о конце войны».
233
Все то сколь четко и ясно имевшее же место и время во второй половине 1942 года донельзя стремительное продвижение Паульса на восток к Сталинграду и было, весьма наглядным результатом того, что фактически считай, в одночасье рухнул весь западный фронт…
А рухнул он как раз-таки потому, что Сталин со всеми теми своими прихвостнями ничего хоть сколько-то посложнее драки на кулачках в военном деле и помыслить себе нисколько уж вовсе так явно не мог.
Все те совсем бестолковые попытки попросту взять, да наскоро прогнать «до хаты» того никак несносно кичливого противника, что, словно соседская свинья, снова залез никак не в свой огород, весьма плачевно окончились самым уж рьяным его преуспеянием в деле защиты на редкость чужой ему российской земли.
И очень тогда гитлеровцы в этаком деле по-залихватски деятельно сколь еще безнадежно, как никто другой чудовищно поднаторели.
234
И ведь непременно разом так оно ясно, что никаких человеческих сил никак не хватит, чтобы тупо утопить врага в крови своих же солдат.
Нечто такое могло бы сработать разве что некогда вот безумно давно, однако вовсе-то не в условиях современной войны, где (снова хотелось бы то подчеркнуть) имеется тот весьма существенный довольно многое предвосхищающий технический фактор.
Многие ли этого никак и близко нисколько не понимали?
Нет на самом-то деле, очень даже мало, кто этого в то время никак вот совсем уж вовсе не понимал.
Да вот однако те, кто этого и не могли вообще понять (в связи со всем их природным скудоумием и непомерными амбициями), в слишком высоких креслах, в то время как есть, беспричинно сидели.
Причем их внешнее, почти олимпийское спокойствие (в самом начале войны) было одним лишь самым же естественным производным всей их несусветно воинственной отстраненности от всего того, что пахло свежеразрытой землей.
Ну а точно также и веяло оно дымом от тех беспрестанно бьющих по барабанным перепонкам новых разрывов.
И это именно они сколь бездумно же посылали в бой очень так даже на редкость огнеопасные коробочки ТАНКОВ совсем безо всяческого как-никак хоть сколько-то вполне стоящего их должного прикрытия с воздуха, да и с самой земли, пожалуй, что именно тоже.
И вот это именно те немыслимо большие чины партийной номенклатуры, будучи как-никак до самого скрежета зубовного всесильно вооружены серою мыслью, и делали из святой войны показной парад, то есть явно они пребывали на седьмых небесах от всего того неимоверного количества бесчисленной и сколь поистине радостно им родной военной техники…
И ведь при всем том им было до чего еще натужно разом так свойственно, скрипя при всем том по бумаге пером, и вправду, считать: «Как немец, так и мы»…
И совсем оно не иначе, а именно из-за этого и получали затем родители похоронки на своих восьмерых из 12 детей.
235
И главное, никак не могло то оказаться хоть как-либо так совсем иначе, попросту беря в расчет тот весьма ведь безупречно объективный же факт, а именно что всякая та гениальность и геройство в те времена были крепко-накрепко по рукам и ногам всецело скованны тупостью, барством, а также и всяческого рода интеллектуальной немощью тогдашнего наивысшего армейского руководства.
Причем из всего того само собою разом ведь следовало, что буквально всякое светлое и здравое начало в тех условиях если и могло существовать, то только разве что во внешней оболочке дикой вакханалии, проистекавшей от самого главного корня никак не народной, а той до чего еще незамысловато крючкотворно-штабной тупости.
А уж брало оно все свое и впрямь весьма беззаконное начало именно из того никак не в меру упитанного невежества, зачастую совсем ведь безразличного ко всем тем для него самого бесполым и безликим потерям.
Но зато весьма рьяно и пьяно ликующего, когда явно так имелись какие-либо до чего существенные успехи на вверенном им партией участке фронта.
Да и вообще та бесподобно всем как всегда полностью довольная одноклеточная масса весьма неизменно наслаждалась именно что чисто своим никак и близко-то вот неправым всесилием.
Уж как и понятно сколь явственно заключившимся в той самой, на редкость безраздельной же власти над всеми тогдашними людьми и событиями.
Да и вот еще что сколь безумно многое тогда на редкость глубокомысленно осуществлялось именно во имя одной лишь той чисто же своей большой личной славы, а вовсе-то никак не той всеобщей грядущей победы…
236
И ведь никакого длительного выслушивания каких-либо доводов, исходящих от имени, совести и справедливости, никак так и невозможно было ожидать от безгранично ограниченных, и бесславно-то зверски тупых солдафонов, что на одном дне стакана с водкой и вправду сумели же разглядеть честь, славу их все и вся беспрекословно-то сходу разом вот явно могущей краснознаменной армии.
А потому и пили они свою «Кровавую Мери», до чего беззастенчиво уж настоянную на всей той солдатской кровушке, и при всем том, до чего сытно они ее закусывали хлебосольными пожеланиями за могучее здоровье своего великого вождя и учителя.
Причем все те сколь подчас по-свинячьи визгливые члены военсоветов во всей своей наиболее заглавной человеческой сути весьма так на редкость являлись, грубо вот говоря, напыщенно бесноватыми тыловыми крысами.
Они всеми теми отчаянно вескими и совершенно праздными словесами беспардонно и барски поругивали не вполне, по их мнению, всецело уж ныне достаточную активность продвижения фронта. Однако вот только лишь в том всецело и проявлялась их наиболее важная и главная роль во всяком-то деле приближения той разве что лишь некогда затем грядущей победы.
Да и вообще их основным до чего невообразимо бесславным занятием как раз и была одна лишь та вовсе уж неописуемо краснобайская поддержка максимально так быстрого продвижения войск тем, до чего нахраписто убийственным матом в телефонную трубку.
Причем во всякое время совершенно так дикого натиска немыслимо смелых и попросту безумно бешенных наступлений их мечущий гром и молнии звериный рык фактически уж полностью на ходу перекрывал всякие слезливые на том ведь другом конце провода басовито гнусавые возражения…
Ну, а по ночам они до чего геройски ворковали с расписными красавицами, сколь уютно же спрятавшись за спинами тех доблестных воинов, что грудью защищали свою и впрямь сколь издревле многострадальную родину.
А она разве что с одного только виду была никак так чисто уж совсем попросту «неистощимой» на всякие те, как они есть людские ресурсы.
237
Но те, кто разве что одной тупой задницей восседал над всеми теми серыми массами простых бойцов, если чего вообще и видели впереди, то только лишь одну ту безупречно славную цель, а цена ее достижения их уж никак явно не волновала.
Причем те, кто некогда воевал в Первую мировую, сколь давно как-никак преуспели полностью так сменить же окраску.
И именно в том до чего еще идеальном соответствии с той денно и нощно их окружающей…промозгло обезличивающей людские души, напыщенно помпезной сталинской действительностью.
Еще раз и все о том же!
Именно за это товарищ Сталин услужливых унтеров-хамелеонов над всею той Красной армией разом и вознес, дав им те самые более чем ярко сияющие большими звездами генеральские мундиры.
И они и впрямь за здорово живешь сколь живо исполняли команды членов правительства, выучка у них была со времен царской армии, а там дисциплина никак никогда вовсе так не хромала.
И об том у Александра Куприна вполне и вправду стоило бы до чего и впрямь конкретно и делово как-никак еще вот явно поинтересоваться, а уж он-то в этом деле кое-чего действительно смыслил.
238
Ай да молодцы, большевики!
Взяли они себе тот еще бывший-то царский унтер-офицерский состав в помощники, и ведь был он довольно-то во всем весьма схожим с тем лишь некогда только затем возникшим уже советским - сержантским…
Причем сделано — это было именно вот чисто во имя того, дабы всю ту необычайно дружную когорту армейскую у себя под сапогом в лихой узде денно и нощно в одном кулаке более чем всесильно держать.
Выдай тому еще бравому холую маршальский мундир, и вот как это он ради тебя, уж затем всеми недюжими силами своего скотского ума более чем прилежно так тогда расстарается…
А между тем, разве те сколь сходу поджавшие хвост трусы из сталинского политбюро никак не могли на деле суметь собраться с мыслями, да и действительно превозмочь весь тот исключительно потный свой страх?
Они должны были сколь щедро уступить подвластную им территорию, но никак при этом не отдавать свои войска врагу на заклание.
Захваченный плацдарм может стать поистине своим только лишь после того, как была начисто разбита и рассеянна та армия, что была поставлена государством его посильно же защищать.
Да только вот те главные государственные задомыслители прежде так всего тогда подумали именно о вытеснении подлого врага строго уж восвояси, а не о том, что армию надо бы отодвинуть несколько назад, чтобы собрать ее в твердый и железный кулак и именно тогда она и представляла бы из себя вполне настоящую грозную силу.
Они подумали, что атака может быть совершенно спонтанной и главное оно бить и бить, а куда и как вовсе оно явно никак так неважно.
А между тем такие удары немцы легко парировали при этом еще и нанося свои страшные и сокрушительные удары в лоб и в спину полностью при этом раскрывающимся войскам Красной армии.
А ведь как есть еще надо было в то самое время гражданским руководителям страны действительно уж дать немецким воякам некоторую разве что чисто временную возможность довольно-то поближе подобраться (в том самом начале войны) именно что к своим на редкость бесценным, продажным шкурам…
И именно как раз тогда вся та наша доблестная кадровая армия и не была бы почти полностью и до конца безнадежно так выведена из всякого строя еще уж в том самом проклятом 1941.
И разве то действительно хоть как-либо было во всем на деле вот истинно важно, погибали ли наши солдаты, оставшись вовсе-то уж безо всяких боеприпасов, пытаясь взять верх над гитлеровцами одними голыми руками, или оказывались они у них в том еще самом необычайно суровом плену…
Однако, так или иначе, но эти солдаты далее совсем не участвовали во всякой обороне своей необъятно широкой страны!
239
А между тем дабы хоть как-либо избежать тех самых бездонных «мешков и котлов», и надо было уж никак не мешкая отводить наши войска строго назад, а не толкать их тупо вперед и только вперед!
Да вот однако всем тем наиболее главным заправилам агрессивно массовых стратегий вообще вот никак не могло прийти уж на ум, что можно ведь было вовсе-то и не бросать войска очертя голову в лобовую атаку на мощную и с одного бравого наскока нисколько несокрушимую линию вражеской обороны.
Да и вообще всем тем единственное, что разве в одном лишь том широком седле беспечно бравым кавалеристам совершенно так не было свойственно действовать хоть сколько-то здраво и обдуманно.
Они всему другому предпочитали всяческую спонтанную наступательную истерию и для них именно в ней, и был главный козырь успешного продвижения линии фронта только лишь строго на запад и никак не наоборот.
И уж куда им было до чего многое принимать чисто на веру, и вправду беря его в тот самый свой, поистине, как есть весьма трезвый деловой расчет.
Да им кто-то чего-то подчас вот пытался до чего еще старательно втолковывать и разъяснять, но им-то все было совершенно так по барабану они только в себя и верили.
Ну, а результатом всех тех их трудов тяжких и стало самое явное падение дисциплины, утрата веры в грядущую победу, а то и попросту вообще переход на службу к лютому зверю – неприятелю.
А между тем безо всех тех немыслимо ярых стараний серой красноказарменной мысли было бы никак и невозможно вообще и подумать о том, чтобы более миллиона советских граждан как есть, явно так перешли бы на сторону врага своего отечества, дабы затем с оружием в руках начать воевать супротив всего своего же народа.
Правда, кто-то, конечно, может с сердцем, исключительно так доверху беспечно переполненным той еще на редкость искренне же твердой самоубежденности, до чего безапелляционно разом и заявить.
Позвольте-ка, вот у Гареева черным по белому было написано, что их было каких-то лишь разве что 200 тысяч.
Да только по тем, куда значительно поболее достоверным немецким данным, их было свыше 1,200 тысяч человек, и это, кстати, вполне как есть именно в советском уж духе, как раз-таки тот постыдный миллион разом вот с глаз долой и упрятать в точности, как фокусник ловко прячет кролика в шляпе.
240
Немецкие данные напрочь лишены всякого изъяна подлой недостоверности…
После самого бесславного для них окончания Второй мировой войны немцам смысла врать не было попросту вовсе-то никакого…
И надо бы именно про то самое буквально ведь прямо, так и сказать, что уж вся мировая история до 20 столетия никак ведь и близко совсем не знавала подобного массового бессовестного предательства.
И, кстати, подобного рода настолько большое доверие к солдатам чужой вражеской армии было бы как есть разве что лишь сколь несусветной же глупостью во времена любой другой прежней войны!
Хотя вполне ведь то естественно, что перед тем, как послать власовцев на фронт воевать против своих, эти части весьма основательно загодя так всячески старались до чего тщательно замарать карательными операциями супротив мирных жителей, которые совсем не всегда молча сносили подчас и впрямь никак несносные условия гитлеровской оккупации.
241
А, кроме того, немцы и вправду ведь и близко никак не любили слишком уж распылять свои силы, имея дело с лесными партизанами.
Поскольку для этакой цели очень даже неплохо во всем подходили всякие местные в 30-е и 20-е годы лихой советской властью вовсе, как правило, никак несправедливо обиженные люди-тени – недобитки тех самых прежних довоенных времен, когда врагами сделали буквально так всех людей, сколь беззастенчиво не признающих «наши» социалистические ценности…
И, кстати, надо бы напрямик весьма ведь строго именно то со всею многозначительностью разом уж сходу отметить.
Что тут не говори, а посреди власовцев лиц, во всем добровольно, а то и с некоторой напыщенной гордостью при случае сколь непременно бы разом так ведь и поспешивших предать свою родину, можно было, пожалуй, насчитать только-то вполне однозначно по пальцам.
Ну, а сколько именно как раз подобного рода подонков еще уж бы так до чего еще сходу сыскалось посреди всяческой вохры и бесовски активных деятелей НКВД?
А, кроме того, надо бы кое-кому и о том весьма вот неотъемлемо важном буквально-то сходу так разом напомнить: некоторая часть власовцев вообще воевала супротив западных союзников СССР по антигитлеровской коалиции.
А между тем при всех тех горемычно обычных условиях всяческой нисколько вот незамысловато когда-либо прежде доселе уж приключившейся войны любые солдаты вражеской армии, получив в свои руки оружие, буквально тут же все, как один, разом и повернули бы дула против того, кто им его и впрямь весьма недальновидно в руки-то дал.
Да вот, однако, та безнадежно липкая большевистская зараза до того уж совсем несносно сумела всячески измордовать некогда всем сердцем теми людьми любимую родину, что она попросту в единый миг и стала для русского человека той еще до чего явной отныне чужбиной.
И попросту никак не дано было той более чем восторженно и абстрактно общей советской земле, собственно, как и всегда прежде, быть именно тем издревле так родным и родимым краем, где многие века до того рождались и умирали все те чьи-либо древние предки.
Это была отныне уже совсем другая земля, где царствовал божий гнев всесильной идеологии, а она так и терзала до чего многие сердца лютым холодом своей сколь беспристрастной же прямолинейности.
242
Да и вообще всех тех, кто был даже и невольно с чем-либо явно так нисколько не согласен…
Ну а, прежде всего, именно с теми начисто безжизненными постулатами «нового райского бытия» было принято расстреливать, расстреливать и расстреливать беспощадно, как то всем бравым чекистам и завещал омерзительный демагог Ульянов - Ленин.
Однако если взять да посметь (безо всяческой теперь опаски за всю свою многогрешную жизнь) и впрямь-таки сколь всерьез задаться вопросом: а кто это тогда всех разом действительно предал?
И как раз-таки вот тогда само ведь собой и выходит, что всех тех российских солдат отдали на заклание и съедение фрицам большевики во главе с Иосифом – Иудой, Сталиным.
243
Армия была фактически брошена под ноги врагу, в точности, как трусливый мясник бросает кусок мяса голодному бродячему псу.
На, мол, рви его, глотай, обжирайся, только меня никак вот не трогай.
И этот прискорбный факт нужно бы соотнести именно к тому уж на редкость величайшему предательству своего народа со стороны всех тех иуд – сталинских выкормышей.
Страх за свою собственную шкуру главные большевики сколь еще старательно тогда выдавали за одну ту на редкость всеобъемлющую в самой-то глубине их заячьего сердца тревогу о якобы безупречно святой для них советской земле, мол, потопчут ее фашистские гады, а нам-то до этого дойти, ну никак и близко ведь вовсе нельзя.
И это разве что именно благодаря их безмерно ВЕЛИКИМ стараниям, русский чернозем и стали же бесконечно длинными эшелонами разом так вывозить в Германию, а еще и вместе со всем тем молодым и производительным населением.
А между тем чего-либо подобного, может быть, и близко никогда ведь совсем не случилось, кабы не все те бесконечные призывы, что с самых первых дней той войны на редкость беспрерывно до чего браво и бравурно, разом ведь раздавались из тех во все стороны попросту повсеместно торчащих уличных громкоговорителей.
И это уж они до чего неспешно и сурово верещали о том, что надобно, мол, народу защищать свои великие социалистические завоевания до самой распоследней, все еще остающейся в жилах капли крови.
244
Да только не сама земля была и будет сколь отчаянно важна во всяком военном деле, а истинно главное в нем это, прежде ведь всего, весьма же удобный для всякой ее обороны плацдарм.
И он до чего неизменно должен был с довольно-то многих точек зрения, вполне ведь явственно оказаться, всецело так пригоден для создания именно на нем полностью как есть чисто же несокрушимой твердыни нашей линии обороны.
Ну, а в том самый момент, когда кто-то дозволил подлому врагу разом же взять себя в клещи, а затем и обойти со всех тех фактически вот изначально более чем строго чисто ведь заранее более чем строго чисто так геометрически заданных четырех сторон…
…то как раз тогда дело оно вовсе-то безрадостно до чего еще обезличенно заранее так безупречно ясное… его солдаты очень даже вскоре разом останутся совсем без питания, поскольку лютые враги им чего-либо покушать из своих окопов, нисколько ни в жизнь явно не принесут.
Орудия также окажутся временно недееспособными, раз все снаряды сколь еще быстро разом закончатся, да и новых раненых попросту нечем станет тогда бинтовать.
А между тем надо бы и то, до чего безапелляционным тоном при всем том полностью уж более чем к месту заметить, что бинты, ИХ И МЕНЯТЬ иногда, собственно, надо!
А где их только на смену в окружении хоть как-либо так на деле еще возьмешь?
И ведь почти вся кадровая Красная армия в самом том начале той войны в подобное крайне же бедственное положение если и попадала, то только лишь именно из-за того, что все это как-никак сколь явственно обусловливалось самыми конкретными, четкими, ясными, как и беспрекословно исполняемыми затем указаниями.
Да только и впрямь как это, значится, вовсе и близко никак тут не отступай совсем уж ни при каких до чего на редкость чрезвычайно так быстро порою в единый миг изменяющихся гибельных обстоятельствах.
245
А между тем та самая чрезмерно упорная оборона нисколько не выгодной позиции, которую сверху было весьма так категорически строго приказано попросту вот никому и ни в какую и близко не оставлять, на серьезной войне (не на учениях) явно может за собою повлечь…
То есть, как раз-таки это попросту вот неминуемо до чего всецело попросту и дозволит несколько так более свободному в выборе своих действий врагу попросту взять, да и наскоро обойти тебя с флангов, а тем и превратить вполне доселе боеспособную часть в тот самый бесцельно дергающийся хвост ящерицы.
Что толку от оружия, к которому попросту никак нет более боеприпасов?
А жрать-то солдату чего еще только прикажете?
Может, ему надо было сварить и съесть свои собственные порядком так окровавленные портянки, предварительно сняв их с вконец сбитых им в дороге ног?
В таких условиях как это ему вообще было нормально в своих руках длинное оружие хоть как-либо вообще удержать?
Ладно, дня два кто-то толком ничего не поест, от этого одни лишь рохли сразу раскисают, однако почти ведь ничего не поест кто-либо целую неделю, и все…
Голод – это ужасно деморализующий фактор!
А если и путь к воде беспрерывно простреливается, то тогда что?
Однако кабинетным бюрократам-стратегам было явно не до того, им-то, значится, подавай все сразу на блюдечке… все те, до чего разом сколь незамедлительно отвоеванные у врага наши города и деревни.
Ну, а какой именно страшной ценой все это тогда добывалось, до их сознания долетало разве что лишь теми исключительно ведь самыми отдельными кровавыми ошметками.
А впрочем, при этом и близко никак ни в чем, не затрагивая их и впрямь-то так и покрытое звериной шерстью (рабски преданное вождю) собачье сердце.
Война, мол, все спишет, на то она и война.
246
Однако, всецело же последовательно следуя именно принципам той еще самой элементарной логики, всегдашне от века тому и было разом положено быть, чтобы за спиной у воюющей армии сколь неизменно был именно тыл, а не тот хитрый, ПРОНЫРЛИВЫЙ и коварный враг.
Именно туда отправляют раненых в боях, и это как раз оттуда время от времени должны поступать свежие подкрепления и боеприпасы, а также и всевозможные продукты питания.
Без всего этого действенно воевать было никак так совсем попросту уж невозможно.
Ну а значит, как бы это далеко и резво ни пришлось бы весьма спешно и нисколько вот неотложно отступать, а все равно именно подобная тактика и станет спасительной для армии, которая, оттолкнувшись от дальних тылов, вполне может достаточно быстро вернуться назад.
Ну а если начать бить впустую кулаками в воздух, то кадровая армия окажется измотанной и рассеянной, а дальше ее будет ждать плен и почти совсем неминуемая медленная голодная смерть.
И все еще могло быть до чего на редкость иначе, и два из четырех долгих года войны были тем полностью уж явно стерты из всей истории человечества…
Однако тот всемогущий властелин животного ужаса на всей шестой части суши сам вдруг испытал не тот для него весьма обычный параноидальный, а на этот-то раз… всецело проникший в саму суть его душонки всепоглощающе истерический страх.
Ну а как раз потому и заговорил он с порабощенным им народом пусть и нехотя, но вполне вот на равных.
247
Братья и сестры должны были лечь костьми, но так и не допустить коварного врага к своему великому и навеки бессменному вождю.
Однако ведь, между тем, стоять сколь решительно и непримиримо чисто уж на смерть само собой подразумевало одно только то, что товарищи командармы разве что попусту и на редкость бессмысленно только лишь и усеяли дорогу к Москве гниющими трупами защитников родины.
А между тем они более чем непременно могли принести значительно так больше пользы живыми…
Причем жертвы те были вовсе напрасны и невосполнимо гибельны буквально для всего и без того никак несветлого грядущего всей той великой страны…
А голодные, обескураженные бродяги – то уж были никак и близко никакие не солдаты, их ловить можно было, словно ту еще рыбу, сетями…
Они довольно-таки редко отстреливались, поскольку боезапас обновить им было попросту негде.
И чтобы по возможности хоть как-либо вполне избежать подобной всецело роковой и гибельной ситуации, надо было именно что полностью ведь вовремя принимать самые решительные меры, не скупясь, отдавая свою территорию, зато при этом и близко не оставлять всю свою армию безо всякого твердого кадрового костяка.
248
Почти все на деле достойное своих погон высшее командование отдали на заклание репрессий 37 года, ну а среднее и низшее звено до чего нелепо почти разом до чего бессмысленно утопили во всех тех гулких котлах 1941.
А между тем подобного рода ужаснейших перипетий могло уж и близко ведь явно совсем и не быть во времена всех тех обезличено и безжалостно будничных реалий Второй Мировой войны.
Однако смерть и кровь, пролитые именно как есть сколь явно вовсе же понапрасну и стали платой за дикие иллюзии вполне ведь успешного и чересчур так не в меру спешного вытеснения нацистского ворога с той самой навеки родной советской земли.
Все уж тогда стало полностью наоборот, причем только из-за тех ведь явно неумелых и из рук вон плохо организованных наскоков на грамотного и очень даже оптимистично и воинственно настроенного противника.
Ну а потому он и сумел на добрую половину осуществить то, что им было изначально как-никак, а более чем заранее сходу намечено.
И это именно ради более-менее надежного избавления от подобного рода весьма уж трагического сценария и было необходимо, дабы с самого еще начала той войны прежде тех безлико скользких идеологических аспектов, и вправду-то бралась бы во внимание вся та резко и внезапно разом изменяющаяся обстановка.
А те, как из пулемета вовсе вот невообразимо так спешно же нагрянувшие перемены, без тени сомнения, до чего явственно потребовали самых незамедлительных здравых решений, смелости, да и проявления именно что своей личной и на редкость полностью взвешенной и вполне до конца разумной инициативы.
Ну, а коль скоро никто в то самое время без указки с самого верха и слова вымолвить попросту так сходу совсем не смел, все подчас само собой и складывалось, причем как раз именно тем, до чего навеки чудовищным и наиболее пагубным образом.
А как раз-таки потому и все дело защиты родины и пошло фактически ведь явно совсем уж незатейливо разом так сходу под откос.
Причем наиболее наглядной ко всему тому первопричиной и послужило, что со всею напыщенностью сурово же мыслить сущими абстрактными категориями и было самым обыденным уделом всяческого рода политических комиссаров.
И главное, при всем том они почти ведь никогда и близко не принимали в расчет всякую ту, до чего промозгло же серую (без бравых лозунгов) более чем безупречно на редкость так ярко наглядную реальную действительность.
И как то вообще могло быть иначе, коли все их явно вот чересчур низколобое самосознание, и впрямь-то было более чем весьма же старательно во всем измордовано сколь немыслимо слепым и ревностным служением всему тому совсем безликому большевистскому мракобесью.
А впрочем, и по самой своей фанатической природе были они никак и близко не богобоязненны и всегда и во всем бессердечно и впрямь более чем неотъемлемо сколь всеобъемлюще разом вот правы.
А между тем и сама та подчас совсем ведь внезапно изменяющаяся обстановка была, что называется, истинно же безумно попросту вопиющей.
А между тем то самое вовсе вот неимоверно трудное положение дел само собой и требовало именно что того, как есть весьма вот неотъемлемо бытового, и довольно-то всеобъемлюще пристального, да и на редкость сурового внимания.
Ну а всем тем колоритным комиссарам неизменно требовалось то самое до чего еще идейно здраво выхолощенное «чистопородное» содержание…
И они уж вообще всю ведь армию на самом том ее корню попросту разом совершенно так разом бы совсем сгубили, отдай им главный правитель всю, как она есть, полную власть на местах…
Чего только стоит приказ сталинского палача Льва Мехлеса, попросту одним росчерком пера, запретившего в северном Крыму всем солдатам окапываться, потому что это, видите ли, открыто выражает некие явные пораженческие настроения.
А между тем окапывание зачастую спасает от множества мелких осколков, которые могут вонзиться и в весьма чувствительные участки тела.
Причем, когда этот ярый догматик сталинской тактики и стратегии отдавал сей приказ, он специальную при этом оговорку и близко-то не сделал.
Всем тем русским, украинцам, белорусам, казахам, татарам окапываться нельзя, а евреям это уж, значится, никак совсем оно не возбраняется.
249
Нет, конечно, бравых комиссаров все те истинно военные люди, как только могли сколь невесело и хмуро подчас остужали, чтобы они чересчур излишнее усердие в практических сферах армейской жизни нисколько бы не смели излишне рьяно так проявлять, а ограничивались разве что одной той, до чего тягучей жвачкой броских лозунгов.
И это как раз тем еще говорливым политработникам, причем именно ведь в связи с их чрезвычайно суровым статусом и полагалось излагать все те чисто житейские тезисы той самой разом вот устремленной в самые невообразимые дали чудовищно во всем криворотой красной пропаганды.
Да и вообще, если на что-либо и были комиссары хоть как-либо вполне вот действительно годны, так разве что были они на все лады, и вправду горазды, проникновенно, и пафосно призывать людей идти вперед и только вперед на абсолютно безыдейные мины и пулеметы.
Ну, а действовать неспешно и полностью обдуманно, а потому и не губить людей попусту они были никак так совсем вовсе и не обучены…
Им была важна одна лишь та, до чего свирепая массовость и более чем незамысловатая идейность самых глубоких прорывов всей той со всею строгостью военной науки никак не наспех построенной немецкой обороны.
И если бы не сдерживающая рука профессиональных военных, Красную армию неминуемо бы разом тогда ожидала самая неминуемая погибель и безвременное отчаяние тех лишь случайно уцелевших в глухом лесу чудом никак пока недобитых остатков некогда прежде бравого войска.
И вот уж как оно есть всем тем именно так безвылазно засевшим в штабах полков и дивизий стратегам более чем искренне сходу разом тогда захотелось всем-то сразу до чего доблестно и чутко строго покомандовать, покрутить рулем, действительно почувствовать себя на редкость бескомпромиссными спасителями всего своего славного отечества…
И это все при том, что их и на пушечный выстрел совсем ведь нельзя было подпускать к тем самым весьма так до чего конкретным задачам войск.
Они ведь разве что куда только поболее усугубляли и без того ничем невосполнимый ущерб, наносимый стране донельзя жесточайшим вражеским нашествием.
А потому более и не было, собственно, важно, отчего это вообще только затем возникали окружения всех тех довольно крупных воинских соединений, оттого ли, что части Красной Армии вовремя не отводили с совершенно невыгодных для обороны позиций, или оттого, что те войска попросту бездумно отправляли вперед и строго вперед…
…то вот далее какого-либо существенного значения и близко так попросту вот совсем не имело.
Уж чего-чего, а с той хоть сколько-то вполне действенно до конца разумно организованной военной мощью быстро-то в том самом еще начале войны было, как есть вовсе надолго по-комиссарски бескомпромиссно вот на деле покончено…
250
Причем подобная практика между тем и близко не была ничем уж иным, кроме как сущим и беспрестанным самым так нелепым втаптыванием буквально всех своих вооруженных сил в невообразимо вязкую илистую грязь.
Ну а также было в том и кое-чего от фактически безвременной их передачи на всяческую дальнейшую поруку именно, что своему заклятому врагу…
Головотяпство подобного рода нынче попросту дочиста всячески отмывают разве что, тем истинно мнимым и на редкость надуманным отсутствием той самой непримиримо строгой военной дисциплины.
А между тем, на самом-то деле, оно объяснялось одним лишь полнейшим отсутствием всяческого хоть как-либо наглядно где-либо вообще еще только наблюдаемого житейского ума…
У кого?
Да как раз у тех, у кого он, и вправду, должен был сколь однозначно на самом-то деле вполне ведь иметься, причем доподлинно на своем чисто как есть более чем неизменно законном уж месте…
Раздарили они фрицам свои войска, до чего и впрямь всласть мерзко раздарили…
Славы больше всего всегда разве что только хотели, ну а о судьбах самых конкретных людей вовсе-то никак нисколько и не подумали…
И к чему, собственно, могла, в конце концов, привести этакого рода бесславная тактика, если бы, конечно, не тот наиболее терпеливый во всем этом мире народ, сумевший, несмотря ни на что, действительно выстоять в ту на редкость безжалостно лихую годину.
Никто ведь, кроме него, и близко не сумел бы путем именно что до чего нечеловеческих усилий, сжавши же зубы, как есть немыслимо долго тогда выстоять и продержаться…
И как-никак, а до чего полностью более чем вполне однозначно, что это разве что, довольно-то поспешно переложив весьма многие обязанности взрослых, на тех самых бесчисленных малых детей, нам и удалось во время ВОВ, пусть и немыслимо же тягостно, а все-таки выстоять…
Причем это самая прямая заслуга всего народа, а вовсе не той бесчестной и, надо бы прямо сказать, сколь поначалу на редкость довольно же скаредной на награды (в годы войны) истинно нечестивой и бесовской сталинской власти…
Этим никак не в меру басовито бравым демагогам до чего еще неизменно только лишь и было потребно одних лишь тех новых и новых оловянных солдатиков в ту так и дышащую адским жаром нацистскую печь еще и еще бездумно и беспрестанно спешно же и делово разом подкидывать .
251
Причем явно так существует исторический пример совершенно уж иного, действительно МУДРОГО ПОВЕДЕНИЯ.
И поведение Александра Первого, вполне тут можно бы привести к тому самому до чего наилучшему и верному примеру.
Он как-никак некогда действовал неизменно исключительно же на редкость иначе!
Наполеон в своих мемуарах пишет об этом с весьма невообразимо прискорбной миной, будучи именно что разом повержен оземь, именно тем сколь еще коварным и чрезвычайно для него неожиданным поведением всего того русского войска.
Ведь это именно в России его обошли в чисто тактическом плане, причем еще и тем абсолютно для него нелепейшим способом.
«Но за Неманом меня ждал некий невиданный казус: я не мог разбить русских, потому что… никак не мог их отыскать! Впереди был только дым – отвратительный запах гари от спаленных деревень… а сзади меня преследовал другой запах – страшный трупный запах от павших лошадей. Они сотнями дохли от бескормицы и нестерпимой жары… И вскоре стало понятно: русские решили изнурить мою армию трусливым отступлением по нищей местности, избегая вступить в генеральное сражение. Отступая, они увозили и население, и все припасы. Они не оставляли ни лошади, ни коровы, ни барана, ни жалкой курицы… только полусгоревшие избы. Мне передали слова царя, отступавшего вместе с армией: „«Если императору так хочется, я доведу его до Урала… если он прежде не умрет с голода". ». Тактика варваров!»
И ведь не ожидал огненосец Бонапарт, что его весьма злокозненно и в военном деле прямо скажем с одного виду бездарно, попросту сходу загонят в угол тактикой выжженной земли, и как баран все пер и пер вперед. Причем и Гитлер вряд ли что был намного умнее и хоть сколько-то – благоразумнее.
Однако и его ума на редкость так явно хватило, дабы полностью уж по букве всецело скопировать тактику русского войска, да только-то и всего, именно с точностью до наоборот.
То есть, при том самом своем до чего неестественно медленном отступлении гитлеровцы как раз и применили в точности именно ту стародавнюю тактику выжженной земли супротив советской армии, и это на ее-то родной земле.
252
Ну, а в том самом исключительно знаменательном 1941, советские руководители весьма ведь суетливо обсуждали нечто вовсе на редкость явно иное и думали они и близко вот никак совсем не про то.
Они так и грезили грозными контрударами, совсем беспрестанно более чем нервно ерзая на своем, как назло, сколь внезапно ставшим донельзя же шатким стуле.
И этот стул им служил отнюдь не во имя блага народа, а только для собственного самодовольного удовольствия.
И в жуткий час всенародной беды они никак не сосредоточились на решении главных задач, что были крайне так необходимы для своего разрешения во имя спасения нашей некогда общей родины.
Нет, они тогда в самую дальнюю даль до чего мечтательно устремив свой понурый взор, разве что только и рассуждали о неких тех наивысших материях исключительно так глубокомысленно марксистского мировоззрения.
Прилепленные к нему всем возом до чего тщательно заученных праздных слов, они были почти по-деревенски вечно же хмельными рабами всей своей собственной как есть еще невежественной восторженности.
Ну, а потому объективная реальность довольно-таки редко прорывалась в их сознание, вызывая при этом в их душах один лишь дикий переполох, а не хоть сколько-то серьезное осознание всей же собственной личной ответственности за то, до чего мрачное будущее всей той и поныне великой страны.
Однако им-то было, куда поважнее свои мокрые ладошки нисколько так ненароком не обслюнявить, папочки ценные вовсе никак не позабыть срочно, вывезти.
Ну а вовремя отдать распоряжение на незамедлительный подрыв важного в стратегическом плане моста…
Нет уж, ничего подобного они и близко вот не могли без той вполне соответствующей на то дозволительной санкции наивысшего начальства, а оно, ясное дело, только лишь и помалкивало тогда в трубочку.
Раз провода были давным-давно пронырливыми немецкими диверсантами и впрямь-то загодя до чего резво сплошь перерезаны…
И работали они складно и вполне действенно, а потому и имело место на редкость чудовищно же быстрое продвижение немецких войск строго вперед и именно точно теми же темпами оно как есть весьма как-никак явно могло бы продолжаться и дальше.
И если этого не произошло, то по одной лишь причине как раз вот того, что большевистская власть все же одумалась и начала создавать необычайно широкие оборонительные сооружения…
А если бы та единокровная паразитическая когорта точно также как и ранее так и продолжила разом цепляться за ту чисто никак себя не оправдавшую наступательную тактику - гибель всей страны была бы ведь тогда попросту же неизбежна.
Но если это случилось, то уж случилось нечто подобное разве что несколько позже, когда тот вполне возможный крах все-таки отрезвил головы тех, кто думал вытеснить врага со своей территории, дав ему наудачу до чего здоровенного пинка.
Ну а ради хоть сколько-то должного успеха в данном более чем величественном начинании всем, тем доблестным воинам самых различных родов войск и впрямь почти без перерыва попросту разом и вменялось в обязанность чисто вот вслепую день и ночь контратаковать!
Да только никакого вообще успеха этаким образом и нельзя было добиться, раз не были подготовлены тылы для планомерного и до конца продуманного продвижения вперед.
А потому и подобное движение во всем подобно раскрытию всего своего тела под удары в любой самой простой драке.
Да только при данном раскладе пострадали миллионы людей, а никак не один тот чисто отдельный человек.
Однако на все те ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО немыслимые человеческие жертвы тем самым партийным бонзам было ведь до чего искренне совершенно уж вовсе начихать.
Поскольку им, было никак ни к чему даже и в уме их сколь старательно и горестно весьма так вдумчиво разом подсчитывать…
У этаких деятелей и бездушного сердца никак не было в груди, раз этот биологический орган в их теле был до чего искусно же выточен из того самого донельзя твердого кремния.
Уж об этом товарищ Сталин, в первую очередь, буквально-то всегда, собственно, до чего еще весьма старательно пекся!
253
И по большей части именно вследствие вовсе-то немыслимо колоссальных «полководческих» усилий отчаянно бойкой партократии некий тот необычайно могучий заслон весьма ведь быстро затем и пошел самыми многочисленными трещинами, а армия при этом попросту оказалась в совершенно беспомощном, чисто гибельном положении.
Ее, как корм, голодным волкам безумно швыряли в битву, а не вводили постепенно в бой, а при этаких условиях именно геройство наших воинов и пересилило полнейшую интеллектуальную немощь, всех тех свежеиспеченных сталинских военачальников, что в подлинно военном деле ни уха, ни рыла нисколько так явно и близко не смыслили.
254
Управлять армией кому-то тогда, собственно, вполне еще надо было, а потому этим в то время и занялись отчаянные дурни, и вправду умевшие при каждом удобном случае весьма вот солидно строить геройствующие рожи, а также еще и стоять навытяжку перед тем самым наивысшим партийным начальством, аки пес рыкающий.
Они с неистово пустоголовой прямотой всегда, так или иначе, внимали всем директивам ставки усатого главнокомандующего, и спорить с кем-либо из них было почти бесполезно они были надменны и амбициозны, а кроме того, еще и необычайно спесивы.
То были люди весьма искусственно созданные, они и дышали разве что по одному ведь только заданию партии, а не лишь бы как до чего на редкость более чем уж совсем небрежно иначе.
Их интересовали одни только большие цифры грядущих побед и доблестных достижений...
Ну, а простые советские граждане в их стратегических расчетах отныне играли разве что роль тех еще единственное как-никак самых вот разменных пешек на шахматной доске.
То есть, хоть в какое-либо отдельное и вполне существенное внимание их маленькие жизни и близко так никак далее тогда вовсе вот не брались.
Поскольку для весьма определенного рода злосчастных стратегов всякие людские ресурсы до чего еще неизбежно являлись разве что той только и имеющейся ныне в наличии живой силой и никак так нисколько явно не более того…
Хоронить их?
А зачем это?
Они уж теперь все, как один, раз и навсегда стали вовсе бесхозными и во всем том большом социалистическом хозяйстве вполне этак однозначно полностью бесполезными!
Ну, а всем тем худо-бедно пока живым воевать за СССР означало лишь разве что только лишь то одно…
Люди должны были проливать свою кровь никак не за своих родных и близких и не за то, навеки им несмотря ни на что всецело родное отечество, а за безликий и безответственно своенравный коммунистический строй, что был им безо всякого спроса навязан путем сущего обесчещивания всего того отныне бестрепетно проклятущего прошлого.
255
С людьми и ранее на Руси вовсе ведь никогда, конечно, не церемонились, однако тот разом победивший все старое зло пролетариат стал именно той чрезмерно всемогущей силой, в которой каждая его отдельная частичка (в глазах ныне правящего класса) попросту сама по себе далее явно так совсем уж нисколько не значила.
И ту беспрестанно пополняющуюся свежими и новыми кадрами живую силу фактически всегда в Красной армии, в принципе, явно предпочитали ценить, куда только поменее, нежели чем абсолютно вот вовсе необходимые на всякой войне быстро так между тем разом тающие боеприпасы.
Их-то и вправду как-никак надлежало весьма целесообразно использовать, зато и впрямь строгий ответ как-никак еще же предстояло, затем держать, ну а людей – зачем это вообще было их кому-либо хоть как-либо денно и нощно подсчитывать, сколько и где, и когда они в единый ряд подчас совсем зазря полегли…
Нет, о том и думать тогда никто даже не думал.
Славно же некогда до чего еще только последовательно выдрессировали буквально всякое над солдатом начальство сталинские армейские выдвиженцы эпохи 1937 года во главе с тем самым наиболее из всех их бесславным – товарищем Жюковым.
Как же это он однажды весьма этак смачно и самокопательно вымолвил: «Армией командую я и сержант».
И главное, вполне оно в духе командующего, не тем истинно доблестным и современным войском, а некой безудержно всемогущей солдатской оравой, которая буквально вот все свои победы попросту как есть неизменно привыкла же добывать, одним лишь тем никак не в меру мощным лбом себе дорогу чисто так сквозь стены всегда прошибая…
Причем самым основным тараном тут были именно что людские жизни, а никак не трезвый и весьма строгий расчет.
А все это именно потому, что сознание Жукова было насквозь пропитано тем еще унтер-офицерским бестрепетно верным царю и отечеству старорежимным воспитанием…
Уж чего в его мозги было смолоду крепко же вбито в них на всю его жизнь, затем раз навсегда более чем надежно застряло.
Владимир Дайнес, «Жуков».
«Будущим унтер-офицерам не прививали навыков человеческого обращения с солдатами, не учили их вникать в душу солдата. Преследовалась одна цель — чтобы солдат был послушным автоматом».
Причем все это в том, до чего и впрямь многозначительно первом во всем этом мире пролетарском государстве и приобрело вполне конкретную и на редкость законченную, остро же оточенную форму одного ведь крайне так тупого использования серых масс именно вот в качестве штык-ножа.
А как раз-таки чисто, поэтому все те насущные задачи теперь и ставились вовсе не солдатам, а прежде всего именно той, до чего еще невежественной и слепой силе масс, как то и завещал нам великий Карл Маркс.
256
Снова и все о том же!
Самой основной задачей армии в те немыслимо отчаянные первые месяцы войны разве что только и являлась та совсем непомерная ноша ответственности, что была и впрямь более чем поспешно возложена на плечи строевых командиров, и заключалась она именно в том, дабы сходу так взять подлого врага впрямь-то разом за шиворот…
Да и столь как есть до чего незамедлительно на одном уж дыхании его полностью разом, и вытеснить за всякие пределы границ Советского Союза, ну а затем и погнать его, куда и впрямь значительно, так подалее, на запад.
И ведь донельзя же неотъемлемым и прямым результатом данной сколь и впрямь до чего безумно бравой стратегии и стали те самые более чем на редкость бесчисленные окружения буквально так всех родов войск Красной армии.
Ну а затем доблестным воинам этих частей в полной мере светило только лишь и остаться в том самом до чего только глубоком вражеском тылу.
Причем кроме одной той, как есть, вот до чего напрасной гибели их в то время подчас явно еще тогда ожидал, в том числе и тот лишь поболее вовсе невыносимо тягостный плен.
Прорывы были, но они позволяли вернуться к своим лишь тем совсем так немногим.
Люди с боем вырывались из тыла противника разве что самыми до чего мелкими и разрозненными группами.
Причем наиболее бесславно плачевным результатом всех тех больших и малых «котлов» и стало то чудовищно вязкое, словно трясина фактически полное уничтожение сколь многих советских армий теми, до чего еще безудержно так и вторгшимися на нашу территорию гитлеровскими частями.
А впрочем, всякому вторжению явно ведь должно было носить сугубо же всецело противоположный характер, и именно потому и было оно этаким для всех тех членов тогдашнего Политбюро исключительно внезапным и В-Е-Р-О-Л-О-М-Н-Ы-М.
Ну а после навеки попусту упущенного благого момента, сколько руками в воздухе не маши, а все равно судьба фигу чванно скрутит в том истинно прямом смысле, хоть как-либо действительно успешного сурового отражения вражеской агрессии, к которой явно никак и не готовились, а не то, чтобы попросту-то не были готовы.
257
Причем в тех самых вовсе же никак нисколько непростых условиях, что до чего внезапно разом вот стали до чего еще донельзя крайне неблагоприятными…
То есть, именно тогда, когда все то, к чему на редкость долго и тщательно всячески подготавливались, совсем же ненароком рухнуло буквально в одночасье…
Нет, тот еще до чего и впрямь осатанело верный своему делу воевода Жуков все равно явно так попытался чисто уж по-прежнему всемогуще контратаковать, что вполне естественно имело для всей его армии заранее предрешенный, полностью разгромный эффект.
И произошло это еще и потому, что дабы действенно перейти от обороны к нападению нашим войскам перво-наперво было совсем неотъемлемо разом так необходимо, как следует вот плотно осесть и весьма прочно закрепиться на тех самых чисто заранее к тому на редкость основательно подготовленных исходных рубежах.
Но кое-кому, то было и близко совсем ведь и ни к чему, поскольку для тех людей самым основным и главным всегда оставалась именно Его величество – великая слава, а не жизнь после победы как можно большего числа обязательно еще до нее и вправду доживших – наших бравых солдат.
258
А впрочем, в подобном духе оно было, как есть и впрямь до чего еще уж задолго до времен самозваного императора Бонапарта.
Поскольку на той вовсе незапамятной Руси то и впрямь само собой разом так издревле и повелось.
Раз никак не иначе, а чем большее число своих солдат воевода сходу разом положит, тем лишь значительно благосклоннее будет к нему вся грядущая история его отечества, да и при жизни ему всецело тогда представится наиболее максимальное уважение, как и весьма отрадная для всей его души награда со стороны надежи царя-батюшки.
Полководец Суворов был до чего ярчайшим исключением из всего этого довольно общего правила.
Причем все это еще Лев Толстой некогда вполне же правдиво и максимально праведно описал.
«Война и мир», том первый. Часть вторая. Глава VIII.
«Ох! Достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – Не дальше картечного выстрела теперь. – Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, все равно бы. – Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но все со своею наивною манерой, из-за которой нельзя было догадаться, серьезно ли что он говорит или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам-то кто же Владимира с бантом даст? А так-то хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает».
Причем те самые до чего давнишние распорядки ничуть уж после революции нисколько не претерпели никаких каких-либо довольно-таки весьма существенных изменений…
Еще и потому что большевизм и вправду счел единственно возможной и полноценно верной линией своего поведения, разве что, то самое донельзя планомерное укрепление всех тех еще до чего давнишних бастионов весьма же стародавнего имперского зла.
Нет, и близко новоявленный тоталитаризм вовсе так никак тогда себя не озаботил той еще немыслимо грандиозной идеей воздвижения храма некоего нового, ярко же сияющего всеми своими огнями вездесущего царства добра.
Скорее, наоборот, это как раз именно большевизм и вобрал в самого себя все, то сколь наихудшее, что когда-либо только вообще уж имело место при том, до чего немыслимо стародавнем царизме, значительно преумножив все эти его «БЫВШИЕ» отрицательные свойства своими собственными приземисто «невеликими пролетарскими достоинствами».
259
И только из-за этого на редкость многие советские люди и стали в начале войны, именно гусеницами под башмаками бравых солдат Третьего Рейха, и те давили их безо всякого счета разве что, неподдельно удивляясь, а чего это их столько неубитых в живых по их-то душу явно ведь пока еще уж осталось.
И все это подобным образом было именно потому, что великой храбрости солдаты Красной армии шли в атаку самое беспорядочное количество раз, да еще и именно что подчас надвигались они сплошной же стеной на одно и то довольно-то хорошо со всех видимых сторон более чем надежно защищенное вражеское укрепление.
А между тем, коль скоро бы их командиры вполне следовали суровой логике, что до чего еще издревле безнадежно же основана как раз именно что на великом множестве самых обыденных и житейских вещей…
Нет уж именно тогда те самые взвода и роты пехоты совсем вот нелепо наспех сунувшись и около намеченной цели одни разве что трупы на сырой от крови земле безо всякого движения, раз за разом лежать же оставив…
И вот как раз-таки тут им и надо было чего-либо вовсе на редкость иначе и куда разве что поболее здраво донельзя так сходу трезво решать.
Ну а для этого надо бы думать, а только потом на самую верную смерть людей гурьбой слать и если буквально ко всему вполне начать подходить, куда поболее взвешеннее и мудро, то это тогда из тех людей, что ушли на войну, куда поболее назад к своим семьям все же вернутся.
Так нет ведь, все тогда было явно по-старому, но по все той же чисто прежней, вдоль и поперек доселе изрешеченной пулями схеме, пока та живая сила до самого распоследнего человека у них попросту до конца не окончится, навроде ящиков с боеприпасами, и отменить отданный им донельзя самодурский приказ…
Нет, ничего подобного им и в мыслях своих допустить было вовсе так попросту явно нельзя, раз были те бойцы тем самым до чего суровым приказом все как один в полный расход чисто уж по ветру именно что заранее пущены.
Причем если еще и буквально любая инициатива снизу разом ведь на корню сходу гасится именно, как действие не просто полностью противоправное, но и отъявленно же вредоносное и преступное…
Василь Быков. «Его батальон».
«А что, если предпринять маневр, не предусмотренный ни командиром полка, ни уставом, и еще до начала артподготовки и до рассвета послать за болото роту – в момент атаки она бы прикрыла продвижение остальных, взяв огонь на себя. Да и сама помогла бы огнем. В самом деле. Ночью в темноте выдвинуться, наверно, удастся, кустарники на болоте маскировали от ракет и хотя не укрывали от огня с высоты, все-таки стрелкам в них было надежнее. Но чтобы послать роту, надо опять связываться с командиром полка, сделать, это без его ведома комбат не имел права».
260
То есть вполне продуманно и грамотно, а не очертя голову наступать было, уж в принципе, совершенно так вовсе-то и нельзя, потому как сам устав Красной армии был весьма строг и донельзя прямолинеен, раз в нем не было места, пожалуй, так ничему, кроме той еще принципиально суровой наступательной истерии…
Ну, а, собственно, обо всем том, чтобы именно загодя надобно было вполне ведь суметь вполне достойно и взвешенно отступать, про то тут автор более и не заикается, поскольку нормальные слова у него давным-давно все без исключения полностью кончились, а нецензурщина здесь окажется никак не к месту.
Сталин и его подлые прихвостни попросту никак не дали Красной армии отойти в тыл и сколь последовательно и своевременно разом перегруппироваться, вследствие чего гитлеровцы до самой Белокаменной и впрямь безостановочно до чего быстрым и бравым широким шагом прямиком ведь к славной русской зиме разом дотопали.
Да может, и могли бы они туда и так как-нибудь даже и ранее еще как-никак просочиться.
А все-таки коли бы те миллионы советских солдат со всем их вооружением вполне на деле сумели остаться в строю - подобное продвижение вперед оказалось бы крайне так донельзя гибельным для Третьего Рейха.
Да даже и те солдаты, что все-таки сумели бы хоть сколько-то вовремя с грехом пополам действительно выкарабкаться из того самого чудовищного киевского котла точно еще посильно приблизили бы грядущий конец Второй Мировой войны.
Да только куда там, у вождя всех народов от любого отступления так сразу шерсть на загривке в единый миг становилась же дыбом.
Хотя вот следуя фактам, а не чистым эмоциям...
Подойти-то к самой Москве еще раньше немцы, может, и подошли – дуракам, как известно, закон даже и на заборе нисколько не писан, однако драпать им бы тогда довелось очень уж даже далече и совсем без оглядки…
Чего у них вполне как-никак могло и явно так тогда попросту и не выйти!
Московский гулкий котел мог бы для них оказаться до чего на редкость похлеще того, действительно некогда затем состоявшегося сталинградского, а там и до города Берлина было бы и впрямь попросту рукой подать.
261
Захватить обширные территории и долгими годами, их затем и впрямь-таки до чего же упорно удерживать – то ведь совершенно так вовсе разные категории тех еще самых отчаянно больших военных успехов.
Ясное дело, что, сколь и впрямь всем нахрапом навалившись, можно будет именно что сходу злой и внезапной силою без проблем уложить на землю и очень даже крепкого человека…
Вот только чего это, собственно, и впрямь как-никак непременно случится, когда он довольно-то вскоре приподнимется с земли, отряхнется и будет вполне более чем полноценно готов совсем уж решительно за себя постоять?
Товарищ главнокомандующий Иосиф Джугашвили всей своей армии подняться с колен так и не дал!
Он ей приказал (а речь тут идет о 1941) тут же, стоя на четвереньках, разом так смело и беспорядочно сходу контратаковать!
А между тем целой армии явно еще потребуется значительно большее время, чтобы встать, отряхнуться, а затем и занять более или менее боевую позицию, чем то на деле окажется жизненно необходимо тому ведь самому, разве что лишь одному сугубо так отдельно взятому человеку.
А между тем кабы, то отступление было осуществлено и близко вовсе никак так не второпях, то и все те поражения крайне тяжелого периода начала войны непременно носили бы значительно менее вредоносный характер.
И весь величайший трагизм начала войны заключался именно в том сколь абсолютном же неумении политического руководства СССР воспринимать именно ту, до чего еще самую так неотложную необходимость войск совершить перегруппировку, чтобы не лезть как тот медведь на рожон.
Вперед и только вперед это могло вести массы к одной только той еще совершенно бессмысленной смерти!
262
Однако ЕГО измызганные кровью и грязью солдаты должны были чисто же самостоятельно выбираться из всех тех повальных окружений, да еще и по самому сплошному и бескрайнему бездорожью, хотя, по всему тому до конца ясному и четкому приказу сверху, смогли бы они отступать по тем наиболее так главным магистралям своей страны.
И, между прочим, как раз-таки при данных обстоятельствах им и было бы сколь еще явно ведь разом до чего уж на редкость попроще оставлять фрицам всякого разного рода «смертоносные гостинцы» в виде танковых и противопехотных мин.
А разминирование – это всегда тоже время, и оно бы, ясное дело, тогда вот работало никак не на фрицев.
А, кроме того, организованно отступающие части могли бы взрывать (перейдя через них) мосты, а тем и замедлять блицкриг вовсе не людскими бесчисленными потерями, а всем тем непомерно огромным количеством всяческих водных препятствий.
Понтонные мосты наводить – на то тоже порядочное время явно вот как-никак, а совсем этак непременно еще более чем явно затем бы понадобилось.
Да и для того, чтобы беспрестанно мешать их исключительно так никак неспешному и постепенному возведению, и близко ведь не надо было держать у каждой захудалой речки силы целой армии…
Причем отсутствие вполне разумных планов отступления не только могло, но и частенько как есть всецело и приводило именно к тому, что до чего многие мосты были тогда захвачены именно целыми, а потому и танки могли по ним до чего вольготно переезжать на другой берег и переть и переть себе далее…
263
Да и вообще, надо бы тут и про то чисто сходу разом заметить, что никак не дикими зигзагами, а по приказу отступающая армия – это, прежде всего, боеспособное войско, а не сброд, отчаянно блуждающий по лесным лугам да по болотам с зыбучей трясиной и кувшинками.
А оружие?
Сколько его фрицам безо всякого боя и впрямь-то, на радость, еще уж, на всеобщую нашу беду, тогда ведь как есть, именно что даром досталось?
А между тем, на редкость беспрестанно действуя именно что согласно, до чего еще неизменно многогрешному мелкими огрехами житейскому уму, можно было, и довольно-то спешно отступая, вполне успешно отстреливаться, а тем и наносить врагу значительно же ощутимый им урон.
Это уж разве что, драпая, да так лихо, чтобы аж пятки сверкнули, всенепременно вскоре уронишь честь и достоинство своей армии, подрастеряв в непролазной грязи ее боевые бравые знамена.
Причем именно подобного рода жутко зловещие события, явно ведь и имели, собственно, место в том еще самом начале ВЕЛИКОЙ войны.
Но вот главной первопричиной всему тому был именно тот панический страх всего тщедушного политического руководства страной, которого мигом наделало в штаны, а потому и начало отдавать приказы никак несовместимые с жизнью миллионов граждан той ныне совсем этак мертвой советской державы.
И ведь происходило все это в те самые славные дни, когда огромные массы простых граждан проявили наивысшее мужество и героизм, вовсе и близко не свойственный мнимым вождям мирового пролетариата.
264
Эти лизоблюды были верными слугами сколь пламенно черствой идеи…
Их политически «извечно потное» мышление, в принципе, как есть было донельзя угодливо к одним лишь всяческим тем ласково бравым партийным тезисам и совсем при этом вот незадачливо крайне безукоризненно просто…
Раз на всей Земле людей, их и впрямь как есть более чем немыслимо много, то какого это рожна солдат своих тогда весьма безотрадно и тупо до самой еще нелепости крепко тогда беречь, коли над нами, чего доброго, те чужие взять вверх совершенно уж беспрепятственно вскоре ведь смогут?
Свистать всех наверх – караул!
Пускай себе весь наш доблестный советский народ в полный рост разом встает из окопов, безотчетно и бессчетно бросаясь на танки с бутылками с зажигательной смесью, поскольку главное – оно только лишь в том, чтобы к нашей столице врага он и на пушечный выстрел никак не подпустил.
Будучи вооружен противотанковой гранатой, боец мог бы нисколько и не вставать, а просто переждать, пока танк поверху проедет, да и зарядить ему ее в тыловую часть безо всякой опаски очереди из пулемета…
…да только с бутылкой Молотова, того и близко никак попросту вовсе не выйдет, поскольку ничего она толком сзади танку никак не сделает, а потому с нею лишь спереди в полный рост хочешь не хочешь, а храбро вставай, а там спереди у него пулемет отчаянно пулями плюется…
265
Нет, конечно, можно и сзади ее в него бросить, если у человека глазомер вполне ведь хорошо наметан, и он довольно-таки долго и весьма тщательно перед броском к той еще самой беспрестанно туда-сюда движущейся цели на редкость тщательно же примеривался.
Как говорится, попал в моторное отделение – и тогда танку полный капут.
Однако при всем том и близко не где-то совсем поистине рядом, поскольку при данном раскладе тот танк врагу, быть может, лишь после долгого боя и никак не к спеху, тогда как-никак уж еще чинить доведется.
А между тем, как следует, наметив цель и примериться, было никак этак явно попросту и нельзя – вместе с немецкими танками всегда бок о бок шла пехота, причем, как правило, автоматчики, а они в единый миг разом же срежут того, кто долго и сколь этак нагло весьма лупоглазо примеривался.
А как раз потому с бутылкой Молотова и нужно было подыматься во весь свой рост, целясь при этом по смотровым щелям – через них дым мог пойти внутрь танка, и танкистам могло при этом стать несколько душновато, а также броня медленно, но, верно, нагреваясь, создавала внутри, то еще адово пекло…
Но все это лишь в случае явного успеха, а иначе боец погибал, так ничего и не совершив из всего того хоть сколько-то кем-либо весьма же донельзя широко признаваемого поистине и впрямь до чего этак весьма многозначительно героическим.
Однако кабы были вполне ведь вовремя и со всей той истинно должной основательностью и вправду до чего же экстренно вывезены все вот боеприпасы из тех и впрямь как-никак совсем неимоверно бесчисленных армейских складов…
Причем их и вправду еще неукоснительно разом так следовало попросту незамедлительно эвакуировать далеко-далеко именно вглубь, вширь, надо бы сказать, исключительно же необъятно широкой страны.
И в том самом случае кабы нечто подобное истинно верною рукою и было бы тогда хоть как-то более-менее посильно же осуществлено, противотанковых гранат всенепременно почти всегда бы хватало буквально на всех без исключения бойцов Красной армии.
А из всего того само собой как-никак, а до чего недвусмысленно разом и следует, что этак уж чисто лихорадочно в спешке придумывать вовсе-то не всегда их воспламеняющиеся заменители никому бы и в голову ведь тогда совсем не пришло.
266
И сколь неисчислимо много оказалось тех довольно различных боеприпасов со всех же складов с военной амуницией, что пошли разом в дело никак не во имя защиты граждан страны вездесущих советов.
И ведь как-никак, а были они на редкость до чего еще запасливо припасены разве что для всякого, как есть самого вот разного рода племени истинных арийцев.
А уж они поистине достойное применение всему тому, что в них их прихода как-никак преспокойненько дожидалось (несмотря на все бомбежки), очень-то быстро затем сходу в единый миг до чего еще верно так разом сыскали…
Раз как-никак, а была вся та военная амуниция в том самом подчас и впрямь до чего полноценно годном и почти исправном состоянии для ее вовсе вот исключительно так прямого использования тогдашним лютым врагом.
А как раз именно потому у фрицев все тогда буквально сходу в дело и пошло со всей той, до чего их и впрямь как-никак всем общеизвестной немецкой дотошностью и скрупулезностью…
Однако можно ли было все те склады (в случае продуманного и планомерного отступления) еще ведь в том самом начале войны довольно-таки неспешно до чего еще успешно полностью эвакуировать или даже подорвать их, что ли, всех к чертовой матери, коли эвакуировать стало, действительно, поздно?
И тогда вот, небось, и близко так никак не пришлось бы советской власти тех еще древних стариков и вчерашних школьников под самой Москвой в бой посылать, вооружая их одними лопатами, у проклятых фрицев до чего не в меру отважно и доблестно оружие себе добывать.
А между тем, их место, несомненно, могли бы занять, никак и близко ни чем попало вооруженные мужики, пусть и отступившие от самой границы, зато обратно к ней фрица гнать Красной армии было бы и впрямь-таки тогда, куда только на редкость сколь намного сподручнее…
И всех уж тех чертовых супостатов сей ведь час, и погнали бы поганой метлой прямиком назад, а как раз потому и близко-то бы они не сумели до чего и впрямь-таки вдоволь тогда успеть всех тех куриц в русской деревне разом-то общипать, сварить и съесть.
Да и вообще то, что, без тени сомнения, тут вполне этак наиболее критически важно, было заключено совсем не иначе, а именно в том, что вовсе-то тогда бы никак не вышло у немца столь безотлагательно разом наладить на нашей земле до чего хорошо отлаженную линию своей обороны…
Поскольку времени на то у него бы ни в жизнь попросту совсем никак не хватило…
А значит, и не гибли бы наши ребята на тех попросту именно что чудовищных бастионах немецкой обороны, что были тогда лютым врагом со всей еще основательностью вовсе так неспешно отгроханы на той самой сходу так тогда и ставшей полностью бывшей, лишь некогда ранее прежде советской земле.
267
Ну, так может, это попросту все война – извечный кровавый молох, сгубивший до чего только совсем несметное множество человеческих жизней еще с самого зарождения всей человеческой расы?
И на нее было и впрямь-таки удобно (сам Бог велел) все и вся на этом свете безо всякого остатка и зазрения совести всегдашне так более чем беззастенчиво и безотлагательно попросту разом как есть безотчетно же списывать.
Причем надо бы как есть попросту напрямик разом заметить, что в том самом сплошь насквозь пропитанном нечестивым и преступным духом советском царстве-государстве все это как-никак делалась именно с тем более чем воинственно скороспелым цинизмом.
И то была никакая не философия, а именно полнейшее и форменное пренебрежение ко всяческой той или иной отдельной человеческой личности.
Мысли главных советских военачальников были сплошь же проникнуты всепоглощающим огнем тех-то самых разве что лишь грядущих славных побед…
А между тем, стоять всею душой насмерть буквально ни в какую, не отдавая противнику ни единого метра всякой своей территории – при любом раскладе истинно фатальная глупость, поскольку уж до чего щедро и обильно пропитать свою землю алою кровью можно было разве что, на самую вящую радость, буквально-то всякому пришлому врагу.
268
И главное, никакие те всецело так первоначальные, так и выстраданные великой народной кровью уроки никак и близко затем не повлияли на здравый ум и сколь безотчетно так вовсе вот бестрепетно бесчестную совесть всей той тогдашней эпохи.
А власть большевиков так и продолжила в то самое более чем неимоверно темное время только лишь, и заниматься в точности тем весьма же отъявленным прожектерством, беспрестанно же требуя от своих войск вести какие-то совсем уж тогда бесперспективно обескровливающие армию до чего на редкость нелепейшие наступательные операции и встречные бои…
И ведь все это подобным образом было разве что как есть только лишь поскольку, что им-то, прежде всего, и был вполне этак обезличенно важен именно их чисто внешний солидный облик никем и ничем непобедимой державы.
Все ее устои были как есть чисто так голословно на редкость безмерно крепки, раз держались, они только-то на тех остолбенело мощных плечах, походя так и довольно же давно более чем своевременно победивших всех своих поработителей буржуев – доблестных пролетариев.
А между тем, вполне трезвый расчет, несомненно, указывал как раз-таки на то, что в тот самый момент было надобно и впрямь еще до чего весьма спешно спасать именно армию, а не тот чисто свой вовсе ведь без году неделя внезапно пошатнувшийся авторитет совершенно же совсем никем непобедимого вояки.
Вице-адмирал Жуков именно это и сделал, совершив фактически беспрецедентную во всей истории войн передислокацию одесской группировки войск.
К тому же это именно он кое-чему, действительно, на деле и вправду учился, воевал в Испании, ну а его бесславного однофамильца там, где действительно пахло порохом, никогда и в помине не было видно – избегал он непосредственно передовой, не любил ее.
Как, впрочем, и все те, кто безапелляционно и восторженно только-то более чем издалека тогда и возглавлял всю ту великую войну.
Да и вообще те донельзя доблестные и ретивые сталинские холуи были вполне дееспособны разве что в плане более чем до чего еще только на редкость весьма незатейливого умения вытягивать же все жилы из своих прямых подчиненных.
И при этом они действительно зверски в чем-то выполняли свою задачу.
Да вот, однако, за их безумный и бездумный натиск во время ВОВ была заплачена чисто же неимоверная цена сколь многих и многих людских жизней.
И это только потом во всех их действиях разом начала проглядываться хоть какая-то логика, а поначалу они вообще попросту враз тогда сходу ослепли в свете красного марева безвременного заката всех их в единый так миг навек обескровленных имперских амбиций.
Они обо всем думали совсем иначе, чем простое и подчас еще полуграмотное тогдашнее население.
Мозг больших партийных бонз был, как правило, полностью очищен от понятий человечности и разума в них было намертво вбито, что народ — это только серая и безликая масса, которую нужно вести вперед несмотря ни на какие среди нее явные потери.
В принципе и у западных политиков мысли о народе текут довольно-таки схожим образом, но социализм в любой его форме делает из людей вообще вот чистый песок, а более так никак и ничего хоть сколько-то достойное к себе внимания.
269
Сталин и Гитлер, вообще, как бы то весьма уж странно ни прозвучало, в ту войну разве что лишь сколь безбожно и безбоязненно играли, причем играли они, словно бы и впрямь имея дело с той еще донельзя затертой до дыр колодой карт.
То есть вовсе-то и близко не боролись они за счастье и свободу своих великих народов, а разве что только и старались они добыть козыри, дабы вконец уделать того искренне беспринципного партнера за тем и впрямь необычайно широким карточным столом.
Оба они безостановочно таскали друг друга по умам своих боевых генералов и ставили перед ними и впрямь-таки совсем непосильную задачу – совмещать их зрелый военный опыт со всеми теми, до чего бесцеремонными советами вождей, которые им очень уж назойливо разъясняли, что враг, мол, нисколько никак не дремлет.
Каждый кивал в сторону другого, как на то еще дикое пугало, и кричал, что, не ровен час, и ум пронырливого противника возьмет-таки вверх, поскольку его генералы намного расторопнее выполняют все его самые дельные указания.
Ну, а, кроме того, оба узколобых вождя (не в одной той крайне так специфической сфере их одно лишь чрезвычайно лютое зло творящей гениальности) еще и держали при себе шило, и им-то они до чего исподволь подгоняли своих порою чрезмерно так не в меру своенравных и несговорчивых военачальников.
А уж, в особенности, все это некогда сколь еще дико и кроваво себя проявило как раз именно тогда, когда речь шла о тех наиболее переломных днях той войны.
270
Гитлеру, к примеру, и впрямь безотчетно и неистово вовсе уж совсем до чего незамедлительно и вправду захотелось, во что бы то ни стало буквально с первого наскока разом вот стремительно срезать курский выступ, прозванный Курской дугой…
Причем произошло нечто подобное именно как раз потому, что никак и близко не понимал этот сущий профан во всяком военном деле, что никак не тот сколь еще злосчастный выступ ему бы надо исключительно так бестолково и крайне опрометчиво сходу как есть разом срезать…
Нет, уж в том более-менее спешном порядке ему было совсем этак жизненно важно до чего заблаговременно всячески ведь выстраивать полностью параллельную ему линию всей своей собственной обороны.
Ну, а за все, то, истинно безотчетное и весьма спесиво своенравное недопонимание этаких донельзя наглядных и очевидных фактов и поплатился Гитлер затем чисто же беспрецедентным разгромом подавляющего большинства всех своих танковых соединений.
Да и далее совершенно так неизменно оно вот и пошло в точности в том, собственно, духе…
После того как бесноватый фюрер крепко и всерьез обжегся в России, он и стал вести себя именно в точности, словно Жуков со Сталиным – все его интеллектуальные потуги и впрямь-таки тогда оказались на удивление схожи со всеми беспрецедентно неумелыми и бестолковыми их действиями в самом еще начале ВЕЛИКОЙ и проклятой войны.
271
И главное, это, собственно, как раз из-за того, что бесноватый фюрер беспрестанно так и шмыгал вконец им разбитым в кровь носом, вся та германская военная мощь и стала, пусть постепенно, но до чего же разом безоговорочно складываться, словно карточный домик.
И именно как-никак, а накануне весьма ведь объективного провала до чего еще бессмысленно затянувшейся сталинградской авантюры ефрейтор Адольф и приступил именно к тем безумно рьяным попыткам чисто как есть самоличного командования всеми войсками Третьего Рейха.
Ну, а итог всего того его вмешательства был, что называется, до чего еще естественно, как есть более чем наиплачевный.
Раз уж и близко никак оно не иначе, а только лишь того необычайно так «умудренного» личным военным полководческим опытом великого гения Гитлера никак и не доставало всей той и без того вконец увязшей в России грозной махине вермахта.
Как говорится, «не в свои сани не садись».
Гитлер, именно сам до чего однозначно многое сделал, дабы уж разве что только ускорить, если не сказать, исключительно вот посильно приблизить самое бесславное грядущее поражение всей своей армии.
272
Причем Жуков – это, собственно говоря, до чего самое же наглядное советско-армейское перевоплощение нацистского монстра Геринга.
Да и Сталин от Гитлера мало чем и впрямь довольно-то сколь еще многозначительно отличался, разве что только начисто был он почти уж вовсе лишен всякого дара, слепо вдохновляющего народные толпы – ораторского искусства.
Причем это именно та чисто же жуковская унтер-офицерская тактика военных действий и привела к тем более чем непомерно чудовищным (по всем своим невероятным масштабам) окружениям и столь отчаянно и безнадежно горестному плену для тех весьма многих миллионов советских солдат.
И это непросто какие-то совсем пустые слова, вот они, данные из того вполне на редкость полностью достоверного первоисточника…
Святослав Рыбас, «Сталин», серия «ЖЗЛ».
«Красная армия, действительно, плохо умела отступать: не было даже плана действий на этот случай, не говоря уже о резервах. 19 сентября немцы вошли в Киев.
В плен (по немецким данным, включающим и гражданское население) попали 665 тысяч человек, и их судьба была ужасной. Из 3,4 миллиона советских солдат, попавших в плен в 1941 году, к концу января 1942 года в живых остались 1,4 миллиона».
273
А между тем, вполне осмысленно отойдя как-никак, а весьма глубоко в тыл, еще уж могли бы эти миллионы вооруженных своим оружием солдат фактически по тому первому зову исключительно как есть сколь поспешно повернуть прямиком назад.
Но их и впрямь до чего бессмысленно даже и не оставили, а попросту бросили у фрицев в плену в сырых землянках от голода и пронизывающего все их тело и душу холода вовсе ведь безрадостно и бесполезно именно так медленно же помирать.
А кабы и близко не было в то самое время подобного рода чудовищного мора, то откуда бы это тогда в том злосчастном и последующем 1942 было бы разом, затем еще действительно взяться, всем тем на редкость истошным крикам в бешено рычащую начальственную трубку…
«Да у меня и людей уже нет, чем мне прикажите теперь дальше держаться»?
А люди-то были либо в плену, либо смотрели они пустыми глазницами в небеса совершенно так отвернувшейся от них страны и близко никем вовсе уж до чего еще явно непрошеных советов…
Однако, может быть, и впрямь вполне этак надо было в связи со всей той несусветно тяжело сложившейся обстановкой месить и месить грязь с кровью, не отступая при этом ни на единый шаг…
Однако именно в том еще издревле и заключалась задача всякого войска, потерпевшего крупное поражение в битве, ему жизненно так надобно было сколь безотлагательно отступить, собраться с силами и, лишь заметно улучшив поникший дух боевой гвардии, неспешно и осторожно, куда же осмотрительнее снова затем вступать во все те грядущие, последующие сражения.
Разгром во все былые времена совершенно незамедлительно требовал той новой и весьма как-никак до чего еще значительно большей консолидации сил, ну а зализывать раны, будучи всеми своими частями в том самом как есть непосредственном контакте с противником, дело попросту и впрямь убийственно сложное…
274
Современная война – это вообще, пожалуй, несколько иное занятие, нежели чем некогда была та самая война, вовсе-то никак пока не механизированная, древняя.
Весь нынешний прогресс во всей своей сущности, до чего естественно, что вполне разом так более чем соотносится буквально-то ко всему, а в том числе и к крайне уж нелегкому делу военному.
И все-таки кое в чем принципы стратегии остаются фактически в точности теми же.
А посему и драться за родную землю до последней капли крови, не отступая ни на метр, не при каких крайне суровых тактических обстоятельствах – то ведь, по сути, смертоносно же опасная глупость, что более чем доподлинно и станет затем чреватой полным и окончательным разгромом вследствие потери управления над всей своей армией.
275
Войны, в которых никто не наступает вперед, и никто не отступает, то уж, в сущности, войны на самое максимальное истощение противника всеми видами огня.
Именно таковой (по большей части) и была корейская война 1950–1953 годов.
В подобном случае тоже было бы вовсе-то никак до чего нежелательно держать все свои части на том самом переднем крае, дабы не подвергать жизни многих и многих своих солдат той совсем уж не нужной опасности, а то потом, когда война перейдет в более активную фазу, защищать родину станет попросту некому.
И вот, в условиях до чего активных боевых действий, одна сторона беспрестанно продвигается внутрь чужой территории, а другая, соответственно, далеко-далеко отступает.
Однако все это, в своем конечном итоге, совершенно же и близко никак не подводит жирную черту под существованием на карте мира того или иного политического образования.
Вооруженные противостояния агрессивно враждующих друг с другом сторон неизменно имеют, куда только более до чего разносторонний характер, их никак нельзя тупо оценивать по количеству наспех захваченных и впрямь-таки порою весьма ведь до чего обширных чужих территорий.
А в особенности, учитывая сам по себе тот, как–никак более чем непреложный же факт, что они еще издревле были обжиты крайне так враждебно настроенным по отношению ко всем тем иноземным оккупантам – гражданским населением.
И все разумные люди, а в том числе и в штатском, это прекрасно до конца до чего полноценно вполне осознают.
А потому, если профессиональному военному никто из сугубо гражданских лиц нисколько не станет столь бесцеремонно, тыча при всем том в карту жирным пальцем, как есть на что-либо из этакого рода сколь бесцеремонно разом указывать…
Нет, без тени сомнения, как-никак, а тогда окажется, вовсе-то уж до чего нелегко взять да разом поймать целую армию в ту на редкость, хитроумно расставленную неким лютым врагом немыслимо ведь гигантскую мышеловку.
И даже если из всего этого, действительно, чего-либо путное выйдет, то вражеская сила попросту крайне поспешно и агрессивно пойдет на прорыв, да и, пожалуй, неистово вырвется из всего того по началу не столь и плотно разом сжимающего ее кольца.
Паульс явно так еще мог бы успеть, всеми силами прорваться из тех совершенно гибельных для всей его армии приволжских степей, однако буквально каждое его обращение по данному поводу к бесноватому фюреру неизменно оканчивалось одним лишь тем его внеочередным повышением в звании.
276
Причем сама как она есть абсолютная же внезапность полного, да еще и почти считай мгновенного окружения – вещь никак не из мира всех тех наиболее настоящих, да и сугубо хоть сколько-то достойных какого-либо более-менее стоящего того обсуждения военных реалий.
В принципе, у любой воинской части, находившейся на самой кромке линии фронта, как есть, уж более чем неизменно была и будет то чисто вот свое подразделение разведки.
И ведь всей ее немыслимо же ответственной и вполне вот конкретной задачей всегдашне окажется и впрямь до чего бесперебойно докладывать обо всех тех чисто ежечасных действиях нисколько ни днем, ни ночью не дремлющего противника.
И всякий тот действительно здравомыслящий командир взвода, который окружают с флангов, сей же час попросит у вышестоящих офицеров право самого того еще весьма вот безотлагательного отхода в тыл.
Причем только лишь ради того дабы никак он сходу затем не оказался именно в той крайне плачевной ситуации, когда сзади у него окажутся не свежие силы для подкрепления, не подводы со снарядами и ящиками с патронами, а противник, от которого раненым до пленения даже и глотка воды нисколько не перепадет.
А эта ситуация донельзя еще всячески уж между тем разлагает моральный дух воинов, поскольку люди тогда начинают чувствовать себя попросту брошенными, как есть разом оставленными фактически на произвол злодейки судьбы.
Вот и Лев Николаевич Толстой описал подобное до чего пагубное положение вещей в его «Войне и мире».
«Пехотные полки, застигнутые врасплох в лесу, выбегали из леса, и роты, смешиваясь с другими ротами, уходили беспорядочными толпами. Один солдат в испуге проговорил страшное на войне и бессмысленное слово: «Отрезали!» – и слово вместе с чувством страха сообщилось всей массе. – Обошли! Отрезали! Пропали! – кричали голоса бегущих».
277
И это именно этакий совсем же немыслимо ужасающий переполох, собственно, и является одним из тех наиболее главнейших на всякой войне сколь до чего откровенно так и сеющих панику донельзя пагубных и деморализующих факторов.
Причем данное обстоятельство и впрямь как ничто иное, более чем на редкость так безыскусно обесцвечивает и обесценивает всяческий народный патриотизм.
Группа солдат, совершенно начисто отрезанная от своих, далее вовсе уж никакое не воинское подразделение, а куда скорее силой отторгнутый от тела ящерицы — хвост в лапах сущей злодейки-судьбы.
С этакими разночинными, разношерстными и разрозненными группами противнику, может, и доведется какое-то время еще несколько повозиться, однако никакой серьезной опасности для его хорошо организованных сил они представлять и близко ведь далее нисколько так тогда и не будут.
И люди при подобных тяжких обстоятельствах до чего быстро начинают неистово во все стороны метаться, зачастую впадают в уныние, отчаяние и тоску.
Ну, а кроме того, при подобном раскладе им разом так становится сколь весьма затруднительно как есть именно на деле и вправду ныне понять, а чьи это приказы им теперича вообще надлежит выполнять для истинно дельного осуществления кем-либо так или иначе возложенной на них боевой задачи.
Да и весь, как он есть, воинский долг (далеко не у всех) иногда ведь при подобных обстоятельствах разом этак становится попросту пшиком…
Причем, то и близко не что-либо совсем до чего еще безотрадно как есть действительно новое и вполне однозначно и вправду присущее одним лишь, тем бескрайне обезличенным массам, что буквально намертво были столь надолго захомутаны злосчастными путами большевизма.
Хотя тот и впрямь явно же попросту до чего еще немыслимо осатанел от всего своего самого ведь до чего еще полнейшего и незыблемого всевластия.
Виктор Гюго, «Отверженные», Том I.
«Только что прибывшая прусская кавалерия налетает, несется, сечет, рубит, режет, убивает, истребляет. Упряжки сталкиваются, орудия мчатся прочь, обозные выпрягают лошадей из артиллерийских повозок и бегут, фургоны, опрокинутые вверх колесами, загромождают дорогу и служат причиной новой бойни. Люди давят, теснят друг друга, ступают по живым и мертвым. Руки разят наугад, что и как попало. Несметные толпы наводняют дороги, тропинки, мосты, равнины, холмы, долины, леса – все запружено обращенной в бегство сорокатысячной массой людей. Вопли, отчаяние, брошенные в рожь ружья и ранцы, расчищенные ударами сабель проходы; нет уже ни товарищей, ни офицеров, ни генералов – царит один невообразимый ужас. Там – Цитен, крошащий Францию в свое удовольствие. Там – львы, превращенные в ланей. Таково было это бегство!»
278
И это абсолютно так полностью, кстати, вполне еще объяснимо, причем даже и у народа, куда и впрямь поболее стойкого, нежели чем были те же французы.
Раз при всем том отчаянно прискорбном положении вещей, которое некогда никак не за один день сложилось на полях сражений 1941 года, пока еще всецело здоровые, не получившие и царапины бойцы вдруг вполне всерьез начинали невольно так призадумываться, а стоит ли оно того?
А зачем это им проливать свою кровь за страну, что, совсем же недолго думая, разом бросает своих воинов в тылу до чего стремительно и беспрерывно наступающего противника?
Да еще и устраивает им подлые западни, дабы очень даже искренне разом так смело затем и расстреливать тех из своих солдат, что были попросту принуждены всем тем вплотную на них полным ходом надвинувшимся адом передовой – отступать и отступать, так и не дождавшись того столь уж и долгожданного приказа свыше.
И заставляли же солдата всячески вот тогда поплутать и главное разве что потому, что в удобных для отхода местах по нему свои, сколь еще вполне умело и смело в грудь и спину беспрестанно, как только метко разом постреливали…
А между тем, то самое, пуще всякого меда для сталинских большевиков, до чего еще сколь откровенно уж сладостное презрение к смерти на пустой желудок было и близко никак ведь всерьез нисколько не выказать.
Отступающие вразброд, а не по строгому плану советские части вовсе и не могли быть вполне так достаточно серьезной помехой врагу.
279
Да и вообще явно сложилась, собственно, та безнадежно пагубная ситуация, когда, пребывая в немыслимо тяжких условиях, необъятно широких окружений бойцы Красной армии, полностью так со временем до чего на редкость отчетливо осознали истинные причины, а также и необъятно вселенские масштабы великого разгрома 1941 года.
И именно нечто подобное и послужило наиболее основополагающим фактором, разом, так превратившим армию Власова, в тот, как есть непомерно мощный военного и карательного назначения более чем весомый же инструмент.
И гитлеровцы им более чем умело до поры до времени пользовались, а между тем им этих людей подарили те, кто не дал войскам свободно маневрировать по той, до чего широчайшей же территории…
И те власовцы за своего нового вождя воевали со вполне доподлинно искренним воодушевлением.
Да и как то вообще могло быть иначе, попросту как есть, разом учитывая именно тот, без тени сомнения, совсем непреложный и сколь еще донельзя прискорбный факт?..
А между тем всему тому пресловутому советскому народу тот еще свой наиболее уж отчаянно передовой во всей человеческой истории строй было любить вовсе так никак попросту не за что.
280
А это и было одной из веских причин, почему столько солдат, до того легко и бесповоротно разом так повернуло оружие против тех для них отныне, как есть исключительно бывших своих товарищей.
А всему тому суждено было случится разве что лишь поскольку, что те стали им абсолютно так донельзя чужими, и все это из-за одного каменного сердца бессменного вождя всей той, как есть еще злосчастной шестой части суши.
И это именно благодаря всем тем вполне достоверно, в том числе еще и довоенным усилиям Иосифа Сталина, довольно-то немалое число людей из тех, что некогда оказались в нацистском плену, и стали до чего вовсе уж безвольно день за днем раздумывать…
И ведь само собой у них при этом вот получалось, что родина и Советская власть – вещи между собой ничем и никак абсолютно не взаимосвязанные.
А потому и вослед за всеми теми первыми и робкими добровольцами к немцам хлынули буквально до чего еще широкие массы иногда и просто же элементарно желающих выжить людей.
А это и есть то самое наиболее главное – почему все, то власовское движение и приобрело всю свою до чего невообразимо зловещую, чудовищную массовость.
Ну, а не будь разом уж сходу бесполезно растрачена совершенно впустую многомиллионная кадровая армия, то как-никак, а тогда сам ведь ход всех тех последующих битв вполне еще мог бы тогда оказаться более чем явственно вовсе иным.
281
И ведь вся та нынешняя и чисто официальная история ВОВ, которую мы сегодня, собственно, знаем, на самом деле, не более чем, в сущности, та же красная пропаганда, наиболее верно и наглядно выраженная в том еще самом никак так нисколько не забываемом самовосхвалительном лозунге «СЛАВА КПСС».
Нам уж до чего нагло так и твердят про то, что Гитлер за каких-то неполных три года попросту разом подмял под себя всю Европу, и куда это нам с ним было до чего непосильно на равных тягаться…
Однако надо бы тут самым назидательным тоном именно как раз на то вполне ясно и твердо разом и указать в качестве того самого никак этак неоспоримого аргумента.
Уж чего-чего, а герр Гитлер Европу заглатывал по довольно-таки весьма маленьким кусочкам, и не вся она тому, до чего еще неистово и сурово на редкость так явно на деле противилась.
Ну а в том случае, коли бы вся Европа единым фронтом выступила бы супротив нацистского супостата Гитлера…
Нет, уж при данном раскладе он вскоре явно бы оказался чисто так до чего совсем так бесславно раздавлен, словно тот еще клоп, поскольку от него и мокрого места в единый миг бы тогда явно ведь не осталось.
Причем это, конечно, глупо противоречить самым вот объективным фактам всем же общеизвестной истории.
Да, было дело, немецкие войска, действительно, бравым маршем полностью уж беспрепятственно сходу вступили в то самое донельзя так маленькое и полностью беззащитное государство Люксембург.
Однако будь те Люксембургские войска самой неотъемлемой частью общеевропейского войска, и тогда поражение Германии было бы чисто так заранее во всем предрешено, да и само ее положение при данных условиях как-никак оказалось бы сколь еще неминуемо так сходу плачевно.
А между тем, у Гитлера в Европе, безусловно, хватало и самых прямых и почти уж всю ту войну верных союзников – это и Венгрия, Румыния и Финляндия, а также Болгария, Италия и Испания, к тому же Швеция всю войну держала строгий военный нейтралитет, а Швейцария – так и подавно.
А как раз потому никак и не выходит из Вермахта этакого никем и близко до чего еще несокрушимого победителя, к ногам которого попросту уж сразу более чем незамедлительно рухнул весь тот старый свет.
И вовсе никак не в том тут все было дело, что враг и вправду оказался буквально всесилен, а прежде всего, наиболее главный эффект чудовищной внезапности был всецело же заключен как раз-таки именно в том, что сам товарищ Сталин попросту никак не воспринимал герра Гитлера полностью хоть как-то вполне ведь всерьез…
Да только во всем этом он, надо сказать, сколь на редкость весьма уж безнадежно разом так просчитался…
Ну а потом, когда все его расчеты попросту себя и близко никак ведь не оправдали, он, как и всякий довольно-то однобоко развитый догматик, впал в полнейшую и до чего обескровленную растерянность, попросту и не зная, чего это именно ему теперь надлежит более чем незамедлительно разом так предпринять.
282
Однако ум его обостренный долгой и планомерной закалкой, вновь вскоре начал до чего на редкость действенную и донельзя так продуктивную работу.
Да только и вправду создать хоть чего-либо путное в условиях всей той весьма уж вовсе никак неблагоприятно сложившейся тогда обстановки был он и близко ведь чисто так явно попросту вот нисколько не в силах.
А то, между тем, и вполне обусловило те грядущие и на редкость на удивление бойкие и блестящие успехи германского Рейха на той и впрямь до чего непомерно огромной территории нынче-то сегодня и близко уж вовсе-то как есть небезосновательно бывшего Советского Союза.
Причем все те сталинские крикливые команды во времена того еще самого чисто первоначального периода войны, куда поболее во всем подходили разве что для молодой и весьма норовистой лошади, нежели чем для любой этак до конца полностью отмобилизованной современной армии.
А между тем, без всего того более чем незамысловато личного, как и безгранично во всем чудовищно же безграмотного сталинского вмешательства те самые грандиозные поражения могли бы иметь, куда явственно значительно так поменее смертоносный, а также сугубо как есть чисто временный характер.
Ну а затем гораздо вот раньше пришли бы победы, и главная победа тогда бы уж точно всем нам досталась значительно так менее горькой и страшной ценой.
А первоначальные поражения были подобны библейскому потопу и все земля так, и оказалась тогда буквально завалена утопленниками и утопающими, грузно барахтающимися в ледяной воде.
Причем сама как она есть, весьма вот безумно так катастрофическая сущность всех тех диких дней была всецело же спровоцирована одними лишь беспрецедентной тупости приказами из Ставки…
Ну, а отошли бы наши части более чем своевременно далеко в тыл и, главное, по светлому уму, а вовсе не из-за какой-либо до чего этак незамысловато подлой трусости, и вот тогда красное знамя над Рейхстагом водрузили бы года на два, а то и на три значительно ранее.
Страна та была необъятно широкая, а значит, и было в ней место для весьма стремительного тактического маневра, а коли кругом один тот подлый враг, то и идти вперед стройными боевыми рядами окажется попросту некуда, да и, собственно, вовсе вот нисколько и незачем.
283
А все, потому что для всего своего и вправду как есть, вполне так наглядно видимого успеха контрудары неизменно должны были быть стратегически верно продуманными, а иначе они разве что во всем только лишь поспособствуют одному безудержно же дальнейшему продвижению грамотно действующего противника глубоко, глубоко вглубь всей этой нашей необъятно обширной территории.
И, конечно, кто-то вот скажет, что легко, мол, сегодня, сидя в тишине и покое праздно рассуждать обо всем том отчаянно бедственном положении сколь этак на грех бестолково же словесно бичуя тогдашних руководителей страны, а каково это было тем людям, от которых тогда всецело зависела дальнейшая будущность их страны.
Однако вот собрать всю свою армию в единый кулак, отводя его при этом жестко назад, или бить раздробленными пальцами, то уж именно те самые более чем редкостные противоположности.
Причем, с одной стороны, тут вполне естественный здравый смысл, а с другой героическая истерия, так и выжимающая врага за пределы родной отчизны самой вот донельзя вовсе же напрасной людской кровью.
Но была ли наша армия в этаком до чего и впрямь плачевном состоянии, что ее и вправду была ведь необходимость до чего срочно еще отводить куда-либо глубоко сразу в тыл?
Да, была!
Как бы это ни было печально, но удар Вермахта был невообразимо ошеломителен, чудовищно же стремителен и попросту никак этак вовсе несокрушим, а в особенности с того самого дикого и простого более чем многозначительного до чего на редкость примитивнейшего тупого наскока.
284
И это, прежде всего из-за большевистских кроваво красных инстинктов живая сила Красной армии и была в единый миг начисто тогда совсем разметана в щепы…
Ее вчерашние бравые солдаты, оставшись в самом глубоком немецком тылу, могли бы теперь разве что по всяким проселочным дорогам к тем самым как есть вот ныне донельзя далеким своим - всеми правдами и неправдами хоть как-то лишь малыми группами затем еще выбираться.
Ну а патроны и пропитание, где им его было нынче, собственно, брать?
Может, у фрицев им надо было всем этим, отныне вовсе-то ничем уж не брезгуя, до чего этак живо и спешно разом-то без году неделя разжиться?
Ну, а те тому явно были очень как-никак, а поистине рады!
Да только, конечно, не столь непосредственно сразу, поскольку поначалу они, безо всякой в том тени сомнения, пока еще явно так пребывали в самом полнейшем туповатом неведении, попросту и знать не зная, как это именно им ныне следует всю эту голодную и голозадую ораву пленных «холить, нежить», кормить и одевать.
285
И вот ведь оно как: всеми до чего страстно же любимый товарищ Сталин более чем, беспутно так передав немцам всю ту донельзя тяжкую заботу обо всем том разве что лишь только последующем снабжении почти всей своей кадровой армии, а тем по большому счету и одолжил ее Гитлеру.
Ну а тот последний нисколько так не преминул буквально уж сходу разом воспользоваться эдаким по-рыцарски щедрым «подарком».
Однако если кто-либо и вправду до чего совсем же невесело про себя подумает, что всем тем власовским предателям в случае вполне надежного и действенного успеха нацисткой Германии по уничтожению большевизма в России и впрямь неминуемо было бы, обеспечено светлое будущее…
Нет, уж надо бы со всей откровенностью до чего еще громогласно заявить, что это никак не более чем однозначное, а вовсе так на редкость чисто ведь пустое заблуждение.
Никак невозможно будет договориться с бандитами, будучи хоть сколько-то явно иной, чем они, породы.
Нацисты попросту использовали власовцев как нужные им до поры до времени вспомогательные войска.
После окончательной победы Германии уцелели бы разве что только те, кто в довольно активной манере поддержали бы тотальный геноцид, бестрепетно направленный против всего же своего собственного народа.
То есть самая что ни на есть наиболее так отборная сволочь.
Все остальные отправились бы в крематорий за те самые весьма наивные и чересчур активные возражения супротив почти поголовного уничтожения всех своих «получеловеков» сограждан, или уж стали бы они тогда совершенно безгласным домашним скотом высшей арийской расы.
286
И вот ради предотвращения подобного сценария буквально все средства были полностью одинаково хороши!
Да только надо ли было, исключительно ведь остервенело и яростно всячески до чего еще отчаянно отстаивать каждую пядь своей родной земли?
Однако землю (не бойцов) в Советском Союзе и впрямь берегли, словно зеницу ока, причем куда пуще, нежели чем при любом том прежнем царе-батюшке.
Потому как вся земля отныне принадлежала лично хозяину, во владении которого было до чего весьма необычайно много лесов, полей и рек, ну а жизнь солдатская стоила никак не в пример значительно меньше, чем тот самый небольшой участок земли, который могло занять собой его вконец до чего обескровленное, бренное тело.
Как это доподлинно так попросту общеизвестно, в Советском Союзе и в мирное время никак так нисколько не стеснялись хоронить людей штабелями, а уж в том самом начале до чего отчаянно гиблой Великой Отечественной и сам вопрос вовсе-то подобным образом никак не стоял, а надо ли хоронить всех тех погибших.
Потому как в неразберихе стихийных, а не запланированных отступлений этим заниматься было попросту некогда, а иногда и, собственно, некому.
287
Да, правда, практически всякая война, безусловно, чревата, самой что ни на есть обильной людской кровью, однако путь к той, до чего доподлинно славной и стоящей того настоящей победе прокладывают трупами пришлых врагов, а вовсе так никак не своих бравых воинов.
Краснознаменная армия тогда и близко нисколько не посчиталась, совершенно вот ни с какими своими людскими потерями еще и потому, что сам товарищ Сталин именно как раз этого всем тем своим нутром тогда уж всевластно и желал.
Он-то всю ту войну сколь еще на редкость грубейшими своими понуканиями беспрестанно так разве что только демонически вдохновлял и вдохновлял солдат к победам над врагом, всею массой войск до чего нещадно и всесильно его всячески давя…
И весьма уж от всего того более чем злосчастно раззадорившись он неизменно действовал как раз согласно данной донельзя примитивной и бескомпромиссной доктрине, причем не только ради того, дабы, по возможности, как можно подалее сходу так отодвинуть и впрямь сколь быстро на все его величие, так и наползающую линию фронта…
Нет, все тут дело было явно не только в этом, но и, собственно, в том, что он буквально ведь чисто панически боялся того народа, который он некогда на редкость беспардонно умудрился всею силою своего сатанинского духа поставить же сходу перед собой на колени.
А та война была более чем действенным и удобным способом беспрепятственно уничтожить, а тем и обескровить народные массы, до которых никак не смогли в то еще самое прежнее мирное время хоть сколько-то верно добраться «ежовые рукавицы» сталинских палачей.
288
Правда вполне ведь еще возможно, что кому-либо данный тезис и вправду может показаться разве что и впрямь до чего откровенно совсем же нисколько недоброй выдумкой автора.
Однако именно такова наиболее простейше крайне так незамысловатая историческая правда – страною Советов первые 30 лет безостановочно управляли те самые на редкость бездушные изуверы, видевшие свое собственное благополучие именно в тех донельзя забитых и вконец отупевших массах простого народа.
К тому же человека, который не так и давно, как и все безропотно ходил в атаку, а потому и вдоволь большой деревянной ложкой никак не всласть начерпался смертей своих боевых товарищей, было сколь, несомненно, до чего полегче вновь затем одурманить всеми теми сладкими посулами грядущей светлой, истинно райской жизни.
Жизнь и свобода как-никак во всем явно уж до конца всецело разнятся по шкале всеобщих человеческих ценностей.
И вот несмотря на то, что опиумный дым мнимого освобождения от царской власти был в тот еще сущий прах и впрямь давно ныне развеян, однако не все ли едино – люди, неистовое множество раз смотревшие в лицо самой смерти, более всего ценили разве что сам факт… явственного продолжения своего бренного существования.
Ну а как раз потому на сколь многое в их на редкость мало тогда обустроенной послевоенной жизни им-то после всего того и вправду неимоверно чудовищного страха было довольно-то долгое время попросту ведь всецело разом так начихать.
289
Ну, а что с какого-либо боку было на самом еще деле касательно всех тех изысканно пряничных обещаний, а именно того самого безупречно скорого светлого будущего, то на ту тысячекратно проклятую войну было бы чисто ведь во грех не списать то будто бы исключительно как есть временную отсрочку с тем самым безумно радостным осуществлением чрезвычайно же щедро наобещанных коммунистами благ.
И при всем том до чего то, в принципе, само собой чисто этак явно попросту неоспоримо…
Вполне и впрямь, то разом исторически достоверно, что когда те никем в пух и прах вовсе вот пока неразбитые гитлеровские войска до чего же твердо стояли под самой Москвой, товарищ Сталин…
Нет, тогда этот лютый монстр в человеческом теле, ни сном, ни духом вовсе ведь и не помышлял о том, что уж далее ему окажется довольно-то удобным раз и навсегда сходу решить при помощи наиболее кровопролитной за всю историю человечества войны, те беспрестанно сколь основательно так и зудящие нервы – внутренние проблемы.
290
Нет, во времена всего того невообразимо же вероломного начала всей той войны по его сатанински преступному наущению более чем как есть неизменно действовал принципиально иной этический постулат защиты родины от тех донельзя еще ярых врагов-интервентов.
Большевики тогда проповедовали принцип именно той совсем же неминуемой смерти почти ведь всякого своего солдата за ту вконец как раз ими же и обесчещенную, да и как есть истинно так обескровленную свою страну.
Причем произошло это задолго до всех тех кровопролитных сражений, и преступление это явно лежит на той весьма же многогрешной совести как раз именно своей, а вовсе никак не некой той пришлой власти.
Это власть и впрямь-таки вполне искренне считала лютую смерть самой настоящей наградою за все, то лишь только ею и даденое, безоблачно светлое счастливое существование.
Ее призывы к геройству носили тогда более чем непременный чисто фаталистический характер.
Надо, мол, вам, ребята, отдать свои крайне сами по себе малоценные жизни как раз-таки во имя спасения великого социалистического строя, и то сколь однозначно являлось чем-либо, куда только поболее важным, нежели чем всякая смерть и впрямь-то так и повадившегося на матушку Россию вовсе ведь безысходно лютого нацистского супостата.
И было то, до чего неизменно именно так – раз советский воин был всем своим нутром сколь безнадежно, до чего еще попросту уж заранее предназначен к гибели в бою, словно снаряд, бомба или пуля, а принесет ли это вред врагу, то, до чего, несомненно, было исключительно лишь дело десятое.
291
А главное, до чего многим наиболее достойным этакого определения пролетариям, выбившимся в «святое и непогрешимое» начальство, никак не желалось яро идти рядовыми в пламень и дым сражений, а потому они, как родной матери, верно, служили той раз и навсегда полностью уж единственной в жизни тогдашнего общества коммунистической партии…
Все ее указания были для них святым обетом, и они их выполняли со всем тем на редкость беснующимся фанатизмом истинно всесильного в своем «праведном» гневе до чего только и впрямь более чем восторженно слащавого невежества…
Корреспондент газеты «Красная звезда» Василий Гроссман в его книге «Жизнь и судьба», сколь уж невесело предаваясь всем тем донельзя так тоскливым думам и воспоминаниям, вовсе-то как есть, самыми иссиня черными красками отобразил все то, что и было в обычае у высокопоставленных неучей с партбилетами в кармане гимнастерки.
«Эх, соседи, соседи, вот как-то командир стрелковой части, генерал, попросил меня поддержать его огнем. «Дай-ка, друг, огоньку вон по тем высоткам». «Какие ввести калибры?» А он по матушке выругался и говорит: «Давай огоньку, и все тут!» А потом оказалось, он не знает ни калибров орудий, ни дальности огня, да и в карте плохо разбирается: «Давай, давай огоньку, туды твою мать…» А своим подчиненным: «Вперед, а то зубы выбью, расстреляю!» И уверен, что превзошел всю мудрость войны. Вот вам и сосед, прошу любить и жаловать. А тебя еще зачислят к нему в подчинение – как же: генерал. «Эх, извините, чуждым нашему духу языком вы говорите, – сказал Неудобнов. – Нет таких командиров частей в Советских Вооруженных Силах, да еще генералов!» «Как нет? – сказал Морозов. – Да скольких я за год войны встретил подобных мудрецов, пистолетом грозят, матерятся, бессмысленно людей посылают под огонь. Вот недавно. Командир батальона плачет прямо: «Куда я поведу: людей на пулеметы?» И я говорю: «Верно ведь, давайте задавим огневые точки артиллерией». А командир дивизии, генерал, с кулаками на этого комбата: «Или ты сейчас выступишь, или я тебя, как собаку, расстреляю». Ну и повел людей, как скот, на убой!»
292
Военный корреспондент Гроссман исколесил за время войны все фронты, и то, что он алою кровью сердца написал, было истиной в самой последней инстанции, буквально чистейшей правдой безо всяких примесей восторженно-героического, а еще и на редкость до чего еще помпезно монументального безудержно же официозного вранья.
И ведь именно в этаком духе и было сколь патетически бестрепетно и вправду принято, до чего еще всенародно, и как-никак донельзя по-молодецки тщеславно разом же и отображать все те адские фронтовые будни…
И, конечно, и это было - в те более чем бесславные времена медленного падения СССР в пропасть сущего же забвения возникло много таких людей, которые бескомпромиссно очерняя былое и прошлое, мазали его полностью и целиком одной только густой черной краской.
Однако вот все это как-никак, а произошло до чего только значительно позже.
Ну а в 1960 когда и был написан сей роман, общие веяния были близко так исключительно не те, чтобы можно было враз до чего только смело раздобыть себе грошовую популярность путем неистового охаивания всего того не столь недавнего и именно что по любому никак несветлого прошлого.
Нет, куда ведь скорее оно полностью наоборот, а не помогли ли кое-кому, куда только значительно быстрее, чем надо в ящик сыграть?
Василий Гроссман, умер чуть ли не в год завершения этой своей книги.
Да и Василий Шукшин был отправлен КГБ во время съемок фильма «Они сражались за родину».
Наверное, тоже хотел честную книгу о той войне написать так бдительные чекисты его своей чашечкой кофе и угостили.
Всякий кто смел, выйти за рамки всем одно время чего-то государством крайне так милостиво вполне же дозволенного, мог за то затем оказаться в морге, раз настоящая правда о войне должна была хорошо и надежно зарыта в отличие от павших солдат, которые могли и через десятилетия оказаться никак не захороненными…
Вот и Гроссман чего-то вовсе неописуемо лишнее в невообразимо оскорбительном письменном виде более чем безрассудно тогда вот и вымолвил, а потому затем и скоропостижно скончался.
И все это более всего похоже на то, что его попросту разом взяли, да тихо спровадили в мир иной!
293
Ну, так хоть теперь… надо бы до чего посильно же сдирать со всей минувшей истории красноватого цвета полотнища той самой на редкость кровавой, как и белесо-лживой советской пропаганды.
Нашу героическую память ничуть не покоробят и не оскорбят факты наиболее жутких преступлений краснобайски всеядного сталинского каннибализма!
Да только все это, безусловно, выглядит довольно-таки на редкость вовсе и вправду донельзя невзрачно, а как раз потому если бы было возможно вполне реально переиначить всю ту некогда на деле, а не праздных словах свершившуюся историю, то кто бы это стал супротив того хоть чего-либо воинственно и вправду возражать.
И кому бы это всего того и близко ведь до чего еще никак нисколько так не захотелось, а именно чтобы буквально-то все в истории Второй мировой войны было во все три слоя покрыто глянцем высочайшего героизма, да и вообще, собственно, выглядело хоть чуточку, значит, вовсе иначе и чище!
294
Но вот такова она, наша жизнь – жарятся себе в аду руководители советского государства и тоже, наверное, все свои тогдашние нелепые действия уж всем тем нарочито правильным образом на самые разные лады беспрестанно же, раз за разом именно там более чем тщательно всячески и переиначивают.
Да вот, однако, явно то еще донельзя поздновато оно теперь.
Слишком страшились они тогда за свою собственную псиную шкуру, чтобы солдат своих хоть сколько-то пожалеть… раз по всем тем, до чего убогим их представлениям, они как раз именно для того и были рождены на свет божий своими матерями, дабы злые враги их безо всякого счета разили бы без промаха наповал.
И при этом надо бы довольно-таки поспешно и о том как-никак сходу весьма к месту разом заметить, что подобный подход к делу был совсем уж не свойственен всей той немецкой армии, и, не столько исходя из того, что живых сил там было, действительно, как-то до чего еще всецело вовсе поменьше.
Ефрейтор Гитлер, вполне уж на деле являлся именно тем непримиримо злейшим врагом всех тех никак и близко неполноценных, с его личной точки зрения, наций.
Да вот, однако, своему собственному народу он был, как есть истинный друг, товарищ и брат.
Правда, в чисто, как есть сколь отвлеченно интеллектуальном смысле, а не сердцем, поскольку откуда это вообще было взяться сердцу у этакого как он и впрямь донельзя ведь кровожадного злодея-вампира.
295
Ну, а товарищ Сталин все население СССР держал разве что за тот весьма уж дешевый домашний скот, правда, к грузинам он относился несколько получше, нежели чем к другим народам, но это, в основном, было только лишь тем одним тем более чем сентиментальным его капризом и никак так того не более.
И при всем том был товарищ Сталин всею своей чистокровной большевистской сутью истинно на редкость полностью же закоренелым интернационалистом.
Ну а фактически главной его идеей фикс и было, в конце-то концов, попросту враз обратить буквально вот все народы планеты именно что в тех полностью же безродных космополитов, лишенных всяческих истинных, исконно прежних своих корней.
Да и вообще своих или вражеских сил для большевистского генералиссимуса вовсе ведь явно никак не было и в помине, для него война была разве что свалкой, где тупо копошился весь тот, как есть для него самого крайне так отвратительно мелкий человеческий мусор.
Причем его наиболее главной и значимой целью было хорошо же начищенным сапогом сходу так раздавить гнусную нацистскую гадину и все тут!
Ну, а о тех самых до чего конкретных людях он, как есть чисто уж совсем вовсе-то никак тогда попросту и не подумал.
Причем — это именно будто бы та самая донельзя так однозначная массовость всех тех беспрестанных атак на врага и была в его глазах абсолютно явным залогом всяческой, как она есть вполне всеобщей грядущей победы.
Сталин безжалостно посылал миллионы своих солдат на верную погибель, причем только лишь ради буквально каждого же клочка земли, находящегося на той или иной безымянной возвышенности, которую между тем легче легкого можно было разбомбить мощным ударом авиации с воздуха.
А также это именно он и заставлял наши войска более чем беспрестанно осуществлять все те спонтанно же повторяющиеся раз за разом бессмысленные атаки на то самое до чего хорошо и весьма последовательно укрепленные огневые точки противника.
296
Поскольку это ведь разве что в те ныне уж в лету раз и навсегда канувшие времена и было до чего еще более чем весьма рассудительно принято – людей своих всею душой беречь, да и о судьбе где-то там оставшихся дома женах и детях хоть сколько-то горестно и вправду вполне призадумываться.
Причем само уж более чем выпуклое и наглядное восприятие всех тех гиблых реалий войны некогда разом и было именно таковым, каковым ему, собственно, на деле и довелось как-никак сочно и красочно оказаться описанным в романе Виктора Гюго «Отверженные».
То есть всецело, так как есть соответственно представлениям великого писателя и являлось в ту самую седую старину до чего вот безрадостное восприятие всякого явственного отсутствия на местности, более чем хоть сколько-то должного прикрытия для пехотных частей, что неминуемо превращало солдат в куропаток…
Виктор Гюго, «Отверженные».
«Два неприятельских войска на поле битвы – это два борца. Это схватка врукопашную. Один старается повалить другого. Цепляются за все; любой куст – опора, угол стены – защита; отсутствие самого жалкого домишки для прикрытия тыла заставляет иногда отступать целый полк».
Да только, конечно, никак не советский…
А к тому же нацисты были так и напичканы идеологией сущей бесчеловечности, их не останавливало буквально вовсе-то совсем ничего…
Вот он еще один отрывок из романа Гюго «Отверженные».
«Когда от всего легиона осталась лишь горсточка, когда знамя этих людей превратилось в лохмотья, когда их ружья, расстрелявшие все пули, превратились в простые палки, когда количество трупов превысило количество оставшихся в живых, тогда победителей объял священный ужас перед полными божественного величия умирающими воинами, и английская артиллерия, словно переводя дух, умолкла».
297
Причем сама тактика ведения военных действий в СССР была как раз именно такова, что это только в тот наиболее так бесславный момент, когда от того полка попросту ничегошеньки нисколько так явно уж более не оставалось…
Нет, это разве что именно тогда бесслезно пославшие его в бой довольно-таки нехотя и чисто сквозь зубы все-таки вполне признавали поставленные перед ним четкие и ясные задачи исключительно ведь никак невыполнимыми силами одного полка, и в точности то же происходило и на всех тех других уровнях командования войсками.
Да еще и делали они все это совершенно так, до чего еще и воротя при этом нос от всех тех для них отныне уж полностью до конца совсем безликих потерь…
И главное — вот как неброско, но красочно все это явление советской природы на редкость доходчиво и наглядно описывается в той самой именно что никак неброской жизнью пахнущей книге Василия Гроссмана «Жизнь и судьба».
«Живая сила, – повторял про себя Новиков, – живая сила, живая сила».
Всю свою солдатскую жизнь он знал страх перед начальством за потерю техники и боеприпасов, за просроченное время, за машины, моторы, горючее, за оставление без разрешения высоты и развилки дорог. Не встречал он, чтобы начальники всерьез сердились на то, что боевые действия сопровождались большими потерями живой силы. А иногда начальник посылал людей под огонь, чтобы избегнуть гнева старшего начальства и сказать себе в оправдание, разведя руками: «Ничего не мог поделать, я половину людей положил, но не мог занять намеченный рубеж»…
298
Причем главная первопричина подобного отношения к живым людям была всецело заключена именно в том, что нет, да и не могло быть у грузинского витязя в тигриной шкуре куда большего страха, нежели чем пред теми наскоро покоренными им дикими ордами всего того навеки для него «полюбовно и ласково» своего советского народа.
А уж в обстановке всеобщей повинности, когда само собой и впрямь-таки надо было лезть на врага, словно поп с кадилом на черта… от эдакого дела люди в сырую землю и впрямь беспрестанно разом и сыпались, словно старая ржавчина с проржавевшего мотора после его до чего бестолкового, холостого запуска.
Толку, как и понятно, ничтожно мало, зато ржавой пыли во все стороны, ну впрямь-таки, хоть отбавляй.
299
Каждый немецкий солдат в подобной до чего откровенно пагубной ситуации попросту разом тогда становился бьющим без промаха снайпером в тире, даже если он и стрелять толком совсем уж никак попросту и не умел.
Не попал в одного, попал в другого, поскольку беспрестанно надвигающаяся на него цепь солдат была очень так даже шибко широкой, а не как то было вполне и вправду положено по всей теории, довольно-то еще изрядно так явно разреженной.
Солдаты шли, а не ползли, и никак не старались всеми силами попросту так именно вжаться в почву, ища себе укрытие за каждым камнем или выступом.
Да и через бурелом ночью по-тихому продираться, дабы снять часового перед той сколь внезапной же ночной атакой никто и не думал кого-либо ведь тогда посылать, дабы при всем том неизбежном уроне в живой силе на деле спасти бесчисленные жизни всех своих бравых солдат.
А между тем, разве тут и впрямь как раз-таки про то истинно всерьез говорится, что надо было до чего малодушно поджавши хвост, до поры до времени совсем же неприметно полностью затаиться, до чего старательно дожидаясь наиболее наилучших времен?
Нет, говорится тут как раз-таки про то, что уж вся та еще изначально имеющаяся в наличии живая сила ради выполнения ответственно возложенных на нее родиной задач должна была по мере всех своих скромных возможностей так и оставаться истинно живой.
Ну, а трупами свой путь к грядущей победе во все времена усеивали одни лишь те еще трусы и отъявленные подлецы.
А может, и впрямь-таки следовало хоть иногда действовать как-либо до чего принципиально так явно во всем на редкость иначе?
Вячеслав Леонидович Кондратьев, «Встречи на Сретенке».
«В сорок втором в нашем подразделении сложилась схожая обстановка, тоже была поставлена задача овладеть населенным пунктом, а до нас его не могли взять несколько частей, все поле было усеяно. Мы с командиром батальона решились на такую операцию: к концу ночи вывести батальон на исходные позиции и, пока темно, проползти сколько удастся, а потом в атаку, причем молча, без всяких „«ура" » и без перебежек. Сходу пробежать остаток поля, несмотря ни на какой огонь…»
300
Однако как раз-таки именно подобная тактика в устах старших командиров неизменно бы прозвучала явной трусостью, а за малодушие в советской армии зачастую карали расстрелом на месте, безо всякого хоть сколько-то долгого, делового и вдумчивого разбирательства.
И уж были все те рьяные большевистские надзиратели, стоявшие никак не во главе, а над армией краснолицы и одутловаты, да и вообще как-никак, а довелось им быть на редкость так дико совсем охрипшими от тех самых до чего еще беспрестанных нареканий и властных окриков.
А им между тем надо было буквально все сразу и именно что прямо сейчас, а также и близко так до чего именно так разом и незамедлительно, а еще и безо всяческих на редкость излишне злосчастных и пустых умствований.
И это именно такая весьма ведь безрассудно во всем нелепая их сумасшедшая храбрость так и косила ряды наших солдат, причем чисто так безо всякого счета…
Однако может кто-либо, засунув руки в брюки, донельзя вот резко выразит заранее предвзятое мнение, что, мол, как раз этак оно и было буквально всегда, то есть еще в древние времена, когда вражьи войска брали крепости, нападавшие, частенько лезли на стены, а на них и оставались в самом превеликом, бесчисленном множестве.
Ну, а во времена Второй мировой войны из одного большого уважения к никогда немеркнущей памяти предков и надобно было каждую природную возвышенность если и брать, то так, чтобы она вся сплошь, была затем усеяна телами солдат, и идущие следом бойцы шагали бы по телам раненых или погибших своих товарищей.
301
Однако, между тем, в той еще до чего уж ныне вовсе ведь седой ныне древности люди воевали и близко ни в едином глазу совершенно как есть явно не так.
Пехота под прикрытием лучников и больших щитов медленно засыпала ров вокруг замка.
На крепостную стену лестницы ставили лишь после того, как она была весьма вот до чего только вдоволь на редкость основательно обстреляна из пращей.
Пользовались также еще и тараном для пробивания стен, ну а кроме того и башней, которую приставляли к стене крепости, дабы иметь возможность без особых так лишних хлопот и вправду забраться на самый ее верх.
302
Ну а бесновато зоркие сталинские коршуны в течение всей той день за днем бесконечно же растянувшейся Второй мировой войны со всем должным рвением всячески стремились на редкость обескровить свой собственный народ.
А впрочем, да тут все было не только по плану, но и в связи со всеми свойствами их вконец так никчемного интеллекта, но только лишь этим такую мясорубку точно уж никак попросту же не объяснишь.
То есть, конечно, все они были как на подбор чудовищно бездарными, трусливыми интриганами, включая и товарища Сталина, чья буйная молодость была нисколько вот отныне вовсе не в счет.
А все-таки довольно многие сталинской породы коммунисты были людьми до мозга и костей всецело расчетливыми, а между тем даже, когда перелом в войне вполне наглядно произошел, они и тогда ни на йоту не переменили свою дуболомную тактику буквально всех славных побед добиваться, никак не считаясь с их ничем несоразмерной ценой…
А ценой ею тогда и стало бесчисленное множество исключительно уж невзрачно простых человеческих жизней, и сломанных (в связи с увечьем судеб), всевластно отданных грозному и ненасытному богу Марсу… причем совсем этак подчас безо всяческой в том особой нужды.
303
И тут как-никак, а сколь однозначно прослеживается досконально продуманная последовательность действий, а не только некое то бездушно слепое, словно бы у крота, устремление, никак не считаясь ни с какими потерями, как можно побыстрее покончить со всякой кровопролитной войной, что так и весела тем невыносимо тяжким грузом на плечах всего народа.
Нет, все дело тут было и близко ведь не только лишь именно в этом.
Поскольку ясно же словно божий день, что та вполне полноценно самодержавная Советская власть неизменно так и стремилась всячески поприжать свой крепкий духом народ именно что к ее донельзя инородному и деспотичному ногтю.
Она всегда чисто до дрожи во всех ее длинных конечностях сколь неизменно боялась разом утратить всякий контроль над всей ситуацией в обществе, как то в былое время истинно так вовсе же ненароком случилось с тем самым все те 300 лет и впрямь как есть доселе благополучно процарствовавшим домом Романовых.
И, кстати, одной из наиболее немаловажных причин, почему бы нечто подобное могло бы, вообще еще, собственно, некогда произойти, была именно та полноценно явная уж совсем никак до чего недвусмысленная утрата народом его вполне искренней и крайне наивной веры в некий полумифический коммунистический рай.
304
А между тем всяким тем, до чего безликим рабам точно ведь было его никак и никогда вовсе ни в жизнь и близко-то не построить.
Однако многие из них так и прожили всю свою жизнь в том, до чего всецело полнейшем и как есть на редкость уж сущем неведении.
А между тем для того, чтобы начать мыслить об хоть сколько-то вполне должном освобождении из тех никак и по сей день не проржавевших идеологических оков всем им должно было оказаться вполне всеобъемлюще разом так ведомо, что буквально все они полностью бесправные граждане той самой вконец обнищавшей и обездоленной своей страны.
Причем всесильные правители ССср точно, как и нацисты, явно болели фактически беспроглядной гигантоманией великих и заоблачных планов по построению чисто так вселенского «светлого будущего».
И планы, те были всецело же строго так ориентированы разве что в сторону вполне ведь более чем безыскусного укоренения суровой и полностью однотонной серости, в которой и должно было раз и навсегда утонуть всякому индивидуальному колобродию разноликих и вовсе так досужих мнений.
Государственное мнение должно было отныне стать единым мнением всего и вся умеющего говорить, но высказывать население должно было одно только то, что исходило от имени власти.
Да только вот незадача для того, чтобы это было так - народ был должен стать чем-то однородным, гомогенным и ничем совсем не думающим стадом.
А этого можно было добиться, только лишь беспрестанно его куда-то строго ведя…
А человек сугубо индивидуален и все общественное ему зачастую до фонаря и без светлой мечты о грядущем счастье его в хомут загнать не так уж и легко…
Но государство более чем неизменно имеет все силы и возможности сделать народ послушным и если оно труженика не обеспечивает ничем кроме его до чего строгих обязанностей, то оно при этом рискует быть свергнутым и все это потому как волна террора не могла разбить вдребезги всю волю народа к свободе.
Да и прежнее его безыдейное счастье вовсе вот никак не было им совсем позабыто.
И с этом всем надо было что-то и как-то решать, а тут война как-никак вполне ведь могла подсобить раз с ее помощью можно было выпустить из масс массу крови, не прибегая к дополнительным репрессиям.
А потому именно при помощи войны и можно было исправить целую кучу еще же довоенных недоработок, когда во время чисток не было приложено хоть сколько-то достаточное рвение в деле выявления врагов и вредителей.
У кое-кого явно так попросту не хватило же сил обнаружить их всех...
Ну, так теперь пришло же время для внешних недругов всячески истреблять врагов внутренних…
Раз как есть все те «доблестные» берьевские палачи в то бездонно зыбкое довоенное время никак не до конца согнули хребет народа, совсем этак, значится, круто в дугу.
А ведь сильный мелкий люд был безмерно опасен, ну а поскольку ю значил он для всех его весьма бесславных поработителей нисколько не более, нежели чем полуодичавший домашний скот, для всякого того крайне бестолкового и нерадивого хозяина его безо всякого счета попросту и погнали на немцев вовсе уж вслепую на убой.
Пропорции необратимых потерь в живой силе между воюющими сторонами были тогда всецело так непомерно, до самой еще чрезвычайности явно неравны для всякого того довольно-таки обыденного, как и вполне во всем безыдейно грамотного, ведения боевых действий.
305
Да только все потери Советского Союза в результате наиболее кровопролитной войны за всю историю человеческой расы оказались раз и навсегда затем явно окутанными глубокой тайной, надежно спрятанной на дне несгораемого сейфа в некоем укромном месте, и этот главнейший секрет страны до сих пор (в спецхранах) держат под самой усиленной охраной.
А между тем, фактически всякий немецкий солдат довольно-таки поспешно тогда уж попросту разом собой заменял весьма строгого, вконец насупленного и крайне обезличенного исполнителя НКВД.
И хотя ему тоже при этом доводилось платить за свою никак неблагочинную роль ценой своей собственной жизни, а все ж таки он почти беспрепятственно при всем этом нес смерть, по меньшей мере, 14 советским солдатам.
Правда речь тут идет исключительно о пехоте, а не обо всех тех других родах войск.
У большевиков пехота, эта на редкость извечная же разменная монета войны, вообще ведь явно так напрочь фактически превратилась в «аморфную массу человеческой протоплазмы».
То есть вместо того, чтобы нормально обучить солдата ползти к вражескому окопу, причем так чтобы у него и задница на лишний сантиметр кверху не поднималась, его тупо бросали в атаку, и побегут 300 мужиков по голому полю к вражеским укреплениям, а назад вернется от силы человек 15.
Ну а через 2 часа подымут уже новых 300 чьих-то отцов и кормильцев и вот так всю ту войну…
А в том самом немецком окопе мог сидеть в заляпанных глиной очках щуплый немец, он и винтовку плохо держит и стреляет почти наугад.
И, ясное дело, вполне достаточно было бы, чтобы промежуток между бегущими солдатами был как есть все те метров шесть…
Нет, уж точно при таком раскладе он почти наверняка совсем ни в кого тогда явно не попал, да только та власть всегда предпочитала действовать всемогущим авральным методом.
306
Да и вообще немцы, отходя, всегда как-никак намеренно оставляли на каждом ближайшем холме по паре пулеметов, и те косили «иванов» попросту вовсе-то совсем безо всякого счета…
И все это как раз именно этак и было!
Наши войска донельзя пренебрежительно к чьим-либо вполне конкретным людским жизням до чего беспрестанно слали в атаку, часто так, даже никак не давая им хоть сколько-то времени, дабы они хоть наскоро так сумели осмотреться же на местности…
Да и вообще, тогдашнее суровое подчинение старшему командованию неизменно же носило характер самого так на редкость безапелляционно догматического вдалбывания всего того, что было приказано свыше к его весьма как-никак самому еще неукоснительному и незамедлительному исполнению без малейшего обсуждения деталей, буквально напрямую увязанных со всякой той местной суровой конкретикой.
А между тем, у тех же немцев ничего подобного вовсе ведь никогда попросту и не бывало, они старались выстраивать пирамиду таким образом, чтобы было четкое взаимодействие, а не просто тупое спускание детектив сверху вниз.
А как раз потому у них по цепочке снизу вверх всегда шла до чего тщательная и весьма кропотливая работа, и старшие военачальники готовы были безо всякой спешки выслушивать здравые возражения всех своих подчиненных.
Правда, это было разве что той исключительно неофициальной стороной их армейской жизни, а официально все уж тогда было иначе, но на бумаге в инструкциях оно одно, а жизнь всегда вносит именно так свои до чего многозначительные поправки.
В то самое время как в СССР всю общественную жизнь попросту же явно превратили в одну ту непомерно большую казарму, и всякий подчиненный был бесправен и имел право разве что лишь поддакивать своему вполне естественно во всем единолично так более чем неизменно во всем правому начальнику.
И вот он тот яркий пример въедливого и изнурительно самодурского поведения любого же выхолощенного князька от имени той на редкость въедливой сталинской партократии.
И именно в тексте этой цитаты и чувствуется тот сколь отвратительный запашок донельзя же повседневно на редкость так бесноватого большевистского быта.
Василь Быков, «Его батальон».
«– Я спрашиваю, – тише и оттого еще более зловеще повторил свой вопрос командир полка. – Я вас спрашиваю, кто вам разрешил отвести батальон на исходный рубеж?
Волошин замолк. Он уже знал эту манеру многих начальников долбить подчиненного вопросом, не давая тому ответить. Наверное, и теперь отвечать не имело смысла, его ответ вовсе не интересовал командира полка».
307
Причем все это в то самое время объяснялось не одной лишь той ничем ведь вовсе никак этак непреодолимо бравой штабной тупостью, но и самими прямыми указаниями политической части армии…
Всем! Всем! Всем!
Попросту как есть вменялось в обязанность гнать и гнать своих солдат вперед и только вперед, и чем уж только оно будет быстрее и вернее сколь еще незамедлительно отвоевывать обширные земли нашей родной великой отчизны…
Надо, мол, беспрестанно побеждать и побеждать врага, сделать советскому народу до чего большой и на редкость долгожданный подарок на очередную годовщину Октября…
Во что бы то ни стало взять Берлин именно на Первомай…
Конечно, далеко не все генералы подходили к этим директивам с самой же искренней радостью, как и кристально чистым моральным чувством, а также еще и совершенно так спокойной душой.
Холуйская сущность была далеко не у всех советских военачальников.
Однако все они были, безусловно, пригвождены к одному месту самой атмосферой на редкость вот помпезной и амбициозно невежественной нетерпимости. Ну а потому и вынуждены они были разом так безропотно принимать во внимание указания ставки верховного главнокомандующего.
Ну, а там безоговорочно и всесильно до чего беспардонно засел этакий патологически мыслящий монстр – мирное время на все 30 лет своего правления раз и навсегда всеми правдами и неправдами именно что намертво тогда попросту отменивший.
Всем небезызвестный великий Тараканище, Сталин был порождением смутных времен и истым демоном в человеческом обличии.
Причем как раз-таки он и был тем самым на редкость же вовсе безродным космополитом.
И это именно ему до чего сходу ведь захотелось на деле уж сделать истинно все, дабы под самый конец невообразимо зловещего своего физического существования всему тому лику нового бога и впрямь-таки вполне еще довелось сходу узреть всемогущее начало фактически заново пересозданного им людского бытия…
Товарищу Сталину попросту до чего беспрестанно же грезилась по тем на редкость бесконечно так долгим его рабочим ночам та самая полная и всемогущая власть над всею той сколь необъятно широкой политической вселенной.
На физической карте мира была она вся полностью от края до края всецело открыта для его пытливого взора, а как раз потому и казалась она вполне ведь простецки доступной для всех его чудовищно непомерных бескрайних амбиций.
308
И при всем том надо бы еще и учесть, что в его понимании отдельные люди явно не значили ровным счетом уж вовсе так как-никак, а совсем ничего.
Даже и его ближайшие товарищи по партии не были для него ничем иным, кроме как разве что некими исключительно так безликими шахматными фигурками на его широчайше широкой политической доске.
Смерть или жизнь одного ли маленького человечка, или того еще целого миллиона никак ведь именно что отдельно им в расчет не берущейся массы людей было для него одним медяком, совсем ненароком упавшим в грязь, нагибаться за которым было бы явно во всем совершенно так ниже всяческого достоинства истинного абрека.
309
И как много было тех поистине настоящих полководцев, что были совсем уж и близко никак не героически сходу стерты с лица земли в ту, до чего еще бесславную эру в единый миг так и победившего всякий светлый разум нечестивого большевизма.
Причем произошло это задолго до всякого начала военных действий 1939 года.
Сергей Снегов сколь и впрямь более чем на редкость размашисто обо всем этом пишет в своих «Норильских рассказах».
«Все разумное, все талантливое уничтожается, лучшие головы летят по ветру. Где ваши испытанные вожди и руководители? Где ваши прославленные военачальники? Куда вы подевали знаменитых инженеров, хозяйственников и агрономов? Народ истекает кровью, вот ваша работа. А история не дремлет — скоро, скоро на обессиленную вами Россию грянет Гитлер с Чемберленами и Даладье. Что будет противопоставить нашествию врага? Какие силы схватятся с ним? И тогда наступит последний акт трагедии – гибель великих и мудрых, полный распад вашего государства, смерть и кости кругом, смерть и кости…»
310
И ведь все это никак не некое более чем совсем дешевое преувеличение!
Те времена ознаменовали собой чудовищную черствость и безразличие, власти ко всему своему народу он для нее был только тяжким камнем на шее, который ей надо было тащить за собой.
А потому без малейшего преувеличения и надо было вполне так признать, что из черных туч революции на извечно грешную землю так и ринулись молнии, поразившие истинно светлое будущее в самое его нежное сердце.
И именно об этом Сергей Снегов до чего четко и верно самой этак доверительной манере всем нам некогда и поведал.
Причем его здравый анализ проникновенно точен и полностью верен.
Вокруг великого вождя собрались одни лишь холуи, да мелкие «шестерки», и хоть были они людьми полноценно развитыми и умными, однако всем им была совершенно так безнравственно свойственна какая-то именно что особого рода та самая весьма ведь на редкость сколь развязная же покладистость.
Ну, а потому никто из них никак и никогда не противился генеральной линии партии.
Максимум кто-либо из них вполне уж мог разве что лишь иногда высказывать все те довольно-таки обоюдоострые возражения супротив каких-либо донельзя вот конкретных ее деталей.
Но все это в основном могло касаться разве что того, до чего еще прямого их переложения на всю ту как она есть рутинно повседневную тоталитарную действительность.
В ТО ВРЕМЯ как реальными советниками великого вождя всегда были люди, вовсе-то никак не занимавшие каких-либо высоких постов, и именно с ними он подчас и советовался, принимая при этом именно то чисто ведь коллегиальное решение почти по каждому мало-мальски важному вопросу.
Его же официальное правительство целиком состояло из одних тех еще тонкошеих вождей, которые попросту никак не представляли для него никакой серьезной политической угрозы.
Все те лизоблюды, что плотным и серым кольцом окружали отца всех народов, смотрели на мир именно его рысьими глазами, поскольку как раз по этому принципу он их до чего неизменно весьма вот долго и тщательно сколь скрупулезно же отбирал.
Он, конечно, давал им возможность вдоволь с собой поспорить, а иногда и твердо идти вразрез… с ним довольно-таки долго нисколько не соглашаться, однако не все ли едино, они так и оставались не более чем мелкими тенями его бескрайне над всем и вся бескрайне властвующей демонической личности.
311
Весьма тщательно взвешенное и во всем до конца продуманное Сталиным начало Второй мировой войны попросту, разом пошло немыслимо так всецело же юзом.
И главное, все это можно сказать притом, что всем ее немыслимо судьбоносным событиям обязательно ведь должно было последовать, как есть на редкость попросту вовсе этак совсем иным единственно верным большевистским маршрутом.
Да только та на редкость доселе презренная действительность совсем же внезапно позволила себе выразиться в чем-то истинно так донельзя вовсе ином, чем то от нее как-никак поистине еще ожидалось.
И это притом, что всем тем чудовищно грозным событиям вполне неизбежно же предстояло произойти именно по тому полноценно и добросовестно в самом ведь Кремле для них уж более чем основательно выверенному марксистки выхолощенному сценарию.
Однако, в конце-то концов, Вторая мировая война сколь еще неожиданно само собою случилась несколько так иначе, нежели чем, то было ей, как есть изначально более чем всемогуще же предначертано откуда-то свыше всесильным товарищем Сталиным…
Ну, а все это как есть до чего и впрямь неизбежно разом потребовало той самой довольно-таки значительной передышки пред тем все равно само собою своим чередом еще непременно последующим наступлением на весь тот, до чего невероятно ужасающий всем своим гнетом и злом мировой капитализм.
А тот и впрямь как есть, на редкость бескомпромиссно подлежал исключительно полнейшему и совсем ведь неотъемлемо чисто уж фактически повсеместному уничтожению.
Раз данного рода оплот мирового владычества и в самом так деле олицетворяет донельзя нечестивый лик, неимоверно лютого барства.
Ну а также заодно и вполне довелось ему быть и тем еще самым явственным олицетворением всяческого непосильного гнета, яростно же сжимающего в своих тисках весь тот мозолистый и злосчастный трудовой пролетариат.
Да только на деле тому сколь еще доселе презренному господами рабочему классу от всей той лишь разве что еще поболее нищей, нежели чем некогда ранее показной суеты новых реалий только и оставалось, что в стакане с водкой сходу так утопить все свое явно ныне возросшее житейское горе.
Да вот, однако, кое-кому из тех отчаянно непоседливых большевиков кроме уж тех ныне покоренных ими масс надо ведь было вызволить из наглых пут богатеев и буржуев, в том числе и тех других людей только лишь где-либо на всем земном шаре свою вовсе непосильную лямку и по сей день беспроглядно тянущих.
Да и как то вообще могло быть иначе, коли и впрямь довелось злосчастному миру капитала сколь беззастенчиво выпивать все соки жизни из всего того в поте лица из-за дня в день трудящего пролетариата.
Но при всем том тот, до чего безлико абстрактный (в глазах большевиков) рабочий класс их совсем и близко ведь явно не интересовал, им под стать была одна лишь сухая сущность идеи, которую надо было всею силою нацепить в виде короткого поводка на слепую, серую и аморфную людскую массу.
Причем для доподлинно небывалого успеха на данном поприще Советской власти вовсе уж никак не была нужна какая-либо разве что жалкая шестая часть суши, поскольку для того самого наиболее верного тысячелетнего укоренения ей был именно что как есть всецело-то жизненно необходим весь тот, как он есть, оставшийся мир.
Вот как бы это ни было странно, а этим планам никак не суждено было сбыться, лишь из-за появления полностью так всемогуще всесильного ядерного оружия.
312
Русский солдат стоит десятерых вражеских, а потому мир от его сапога могло спасти одно лишь (и вовремя) изобретение ядерной бомбы.
Лев Николаевич Толстой в своей великой книге «Война и мир» отнюдь уж нисколько не хвастался, твердо говоря про русского воина, именно в этаком, значит, ключе.
«И повторялись слова Ростопчина про то, что французских солдат надо возбуждать к сражениям высокопарными фразами, что с немцами надо логически рассуждать, убеждая их, что опаснее бежать, чем идти вперед; но что русских солдат надо только удерживать и просить: потише!»
Ростопчин был великим человеком и его слова – это истина, а не какая-то пустая и праздная похвальба!
Но простой рубака, разве уж он полководец?
Его житейский ум был и впрямь-таки разом обязан решать исключительно те задачи, что были более чем напрямую увязаны с самой первичной для него необходимостью выполнять все те полученные от кого-либо свыше приказы.
А из всего этого следует, что, если генерал-идиот (не Ростопчин) отдает тот неимоверно так самой же осатанелой тупости приказ, это ничего существенного никак не говорит об умственных способностях простого солдата.
313
И вполне еще, может статься, что товарищ Жуков на редкость безотчетно пытался вовсе ведь до чего бессмысленно подражать генералу Ростопчину во всей той некогда вполне до конца справедливо имевшей место его политике.
А именно по мере сил старательно преувеличивать победы русского оружия, а точно также наоборот, замалчивать порою весьма существенные успехи французского неприятеля.
Однако коли чему-либо подобному и должно было вполне своевременно делаться то уж предназначаться нечто подобное должно было исключительно для простого народа, а никак не для высших руководителей государства, которым и без того всякая ложь была сладка и ароматна, а солдат своих за людей считать они попросту были никак не приучены.
314
А, кроме того, подобного рода вещи еще и знать бы надо, как это именно их, собственно, следует с толком и умом поистине вполне этак правильно делать.
То есть, в принципе, да, то и есть чистая и попросту наивысшая правда, предотвращая панику среди гражданского населения, кадровому военному будет вовсе не грех стопудово соврать, однако делать это надо бы по-умному, а не так, чтобы посредством этого, куда лишь значительно больший вред всенепременно уж затем только ведь, собственно, вышел.
И именно ради самого последовательного распространения посреди населения данной вполне оправданной дезинформации и нужны были, как общая грамотность, да и хорошее военное образование, а не слезы курам на смех, что только-то ненароком остались от весьма скудного интеллекта после бесконечных чаепитий с гениальным (в интригах) вождем беспросветно обезличенных и околпаченных масс.
315
Сталин отлично понимал значение русской поговорки «что у трезвого на уме, то у пьяного на языке», а потому и беспрестанно устраивал грандиозные попойки, а на Руси всегда под высшее начальство с великой радостью всецело уж мигом сходу так и подстраивались.
Хотя и без того они выпить были вовсе-то явно нисколько не дураки.
Однако вот тем еще большим неординарным умом многие сподвижники Сталина и на трезвую голову и близко ни в чем вовсе же никак попросту и не блистали…
А между тем, это как раз именно ради действенной и эффектной защиты всего своего отечества и было и вправду разом потребно о чем-либо думать и крайне взвешенно обо всем до чего неспешно вполне трезво так рассуждать.
Да только при всем том, как есть до самых мелких деталей спланированном нападении превосходящими силами о чем-либо много соображать было бы даже в чем-то и вредно…
А в том числе и потому что — это нисколько никак не соответствовало всему тому настроению и духу именно той чисто пролетарской, а вовсе не царской эпохи.
Яростно лезть в бешеную атаку – это тебе не от кого-либо поистине умного смело обороняться, будучи и впрямь-то до чего только разом на деле застигнутым совершенно ведь считай, что вовсе врасплох.
А между тем именно так и от страха штаны запачкать был никак уж попросту нисколько недолго!
316
Однако при всем том и близко не было ничего такого, чтобы сам тот великий вождь слишком-то сильно и впрямь именно что по-детски до чего еще разом обгадился, поскольку куда вернее, что подобный конфуз приключился именно со всем тем наиболее ближайшим его тонкошеим окружением.
Причем поболее всех тех других сталинских прихвостней тут как никто другой на редкость так сходу разом и отличился именно тот донельзя же пресловутый гений унтер-генерал Жуков.
И все это так как раз уж исходя из всего того, что — это именно его сколь еще и впрямь полнейшая неподготовленность к войне, и вылилась затем для Советского Союза всеми теми свинцово-черными тучами лютых несчастий, что попросту сходу разом и поглотили собой большую часть территории всей же страны.
Ну, а забить бы ему хоть сколько-то вовремя тогда ведь в набат…
И дело то полностью ясное, что все это как есть, неоспоримо смотрелось бы вовсе этак явно тогда уж иначе, нежели чем выглядел тот, до чего еще безнравственно бравый и невообразимо «героический» его бесчестный поступок…
А маршал Жуков и после войны вполне сумел отличиться всем своим и впрямь до чего суровым бесстрашием перед свершением фактически любой наиболее гадкой же подлости...
А как раз потому и довелось ему в том еще самом начале 1956 года вовсе вот беспардонно так безо всякого повода снять с должности с понижением в звании наиболее талантливого стратега Советского Союза – адмирала Кузнецова.
Того, значит, самого, который тревогу на свой страх и риск все-таки как есть именно еще заранее объявил, а потому и не последовало ни малейшего военно-морского разгрома тех самых, без тени сомнения, никак и близко не всемогущих сил Красной армии.
317
АДМИРАЛ КУЗНЕЦОВ БЫЛ ГЕНИАЛЬНЫМ ФЛОТОВОДЦЕМ.
ИМЕННО ЕМУ, ВПОЛНЕ ВОЗМОЖНО, ВСЯ СТРАНА И БЫЛА ОБЯЗАНА СВОИМ НЕ ТЕМ ЧИСТО ТАК ОФИЦИАЛЬНО ПРИЗНАННЫМ, А ДОПОДЛИННО НАСТОЯЩИМ ЖЕ ИЗБАВЛЕНИЕМ ОТ ВСЕЙ ТОЙ НЕСМЕТНОЙ ГИТЛЕРОВСКОЙ НАПАСТИ.
Его не любили за острый ум и смекалку, а потому и отправили навсегда на пенсию в 55 лет.
Хрущеву и Брежневу еще ведь исключительно уж поменее, нежели чем Сталину, были действительно хоть как-либо на деле потребны подлинные сыны всего своего отечества на всякого так разного рода высоких командных постах.
Но это, конечно, были вовсе вот совсем другие времена, когда изобретение ядерного оружия смело все прежние козыри, в колоде сделав из них одну только срамную шваль.
Да только между тем все эти соображения ко всем тем, до чего чудовищно смертоносным временам Второй мировой войны вовсе так никак не имели ровным счетом, попросту никакого хоть сколько-то весьма существенного отношения.
Тогда здравый ум только лишь всячески сковывали, а не истребляли его целиком.
И причиной тому было именно так полнейшее в те времена отсутствие той еще безумно всесильной ядерной кнопки.
И это как раз она и стала главным секундомером, сколько еще ныне осталось же существовать всей этой нашей нынешней цивилизации.
Именно ядерное оружие и оказалось тем самым взведенным курком револьвера, что и был весьма вот по-заправски почти же никак не дрожащей рукой приставлен к самому виску всего того, до чего и впрямь разноликого человечества.
318
Причем от всех тех генералов, что могли, да и сегодня могут сколь бессердечно же воспользоваться нынешним ядерным потенциалом, неизменно веет сущим смрадом убогого и крайне так до чего односторонне развитого интеллекта.
Им фактически неизменно вполне свойственно идеализировать силу сегодняшнего властителя, превращая его во всесильного повелителя всех тех серых, и абсолютно так самих по себе и близко донельзя никчемных масс простого народа.
Лев во главе стада баранов куда, этак значительно лучше, нежели чем целый прайд львов с одним бараном во главе.
Это ведь именно их сколь отчаянно злая и как есть на редкость до чего еще безлико бранная истина.
А все почему?
А ответ он на самом деле предельно прост и полностью ясен...
Для очень так крайне так многих весьма уж низменно мыслящих людей пуще всего остального, прежде всего, важна позиция именно той, до чего безукоризненно в их глазах, как всегда единственно правой тоталитарной власти.
Поскольку для их всецело же плоского, как блин сознания именно ее пристально суровой взгляд за всем тем в их стране повседневно происходящим неизменно так до чего всемогуще лучше, чище и светлее, нежели чем сущие потемки действительно всеобщего свободного демократического выбора.
И все эти их дежурные словеса о должном политическом весе их достославной державы вполне этак запросто уж более чем естественно переплетаются с баснями и пустыми россказнями политически импотентного руководства.
Ну а потому все эти их бравурные рассуждения и верны лишь исключительно внешней, крайне так неглубокой, сколь однобоко же верно выверенной, тавтологической стороной.
319
Никто из тех, кто одним лишь седалищем заседал в тогдашнем плюгавом правительстве, родину от какой-либо внешней напасти тогда вовсе-то не спасал, раз совсем не их это было, собственно, до чего еще дружное дело.
Они вообще не отчизну свою в то время спасали, а только как зеницу ока всячески оберегали свои личные посты и регалии от самого малейшего на них покушения с чьей бы это ни было им нисколько так явно вовсе недружественной стороны.
И как то вполне понятно не в них, демагогически весьма ведь слащаво и благоверно морализирующих, и вправду был на деле уж заключен тот доподлинно главный резерв всех тех отчаянно сопротивляющихся фашизму сил.
Да и вообще их главные «героические» усилия вполне еще возможно расценить только лишь в виде самого еще явственного создания всех тех мыслимых и немыслимых условий для отчаянно бездарного головотяпства, а на что-либо другое они были попросту и органически никак не способны.
Их наиболее основные организаторские способности самым еще явственным образом всецело выразились разве что во всеобщем и неотъемлемом смысле сущего же более чем так до чего срамного разбазаривания всего и вся.
Причем только лишь разве что этак оно было в течение несоразмерно ни с чем былым донельзя ведь чудовищно же бесславного долгого их правления…
А во время войны и подавно…
Весь уж смысл их тогдашних повседневных действий был в то самое время разве что до чего сходу вот заключен в одном том самом беспрестанном так понукании и взбадривании при помощи более чем откровенных, лютых угроз.
Не они в войне победили, но это они ее выиграли, почти что при этом полностью надломив хребет всему своему и без того крайне обездоленному, многострадальному народу.
320
Им-то самим было врага бумажными директивами и близко не одолеть, поскольку тот бы их всех на штык надел и преспокойно дальше бы смело попер.
Их бескомпромиссно бессмысленная торопливость и абсолютная бесталанность только лишь совсем же бесперебойно обескровливала ряды наиболее доблестной во всем этом мире армии.
А те самые главные большевики разве что тем еще сущим угаром грядущих побед до чего только учащенно дышали, разя при этом из всего своего нутра одним вот и только невыносимо жутким спиртовым перегаром.
Их хоть сколько-то существенной роли в победе над врагом не было и в помине, а потому и безо всех тех истинно настоящих своих спасителей СССР явно бы исчез с политической карты мира задолго до того, в принципе, на редкость естественного своего конца.
Что явно при всем том могло ведь произойти и после того победоносного 1945, и на этот раз подлый большевистский режим непременно бы разом так прихватил на тот свет с собою всю ту доселе как есть извечно так обыденную цивилизованную историю пошагового развития всего человечества.
Или коли бы тому вовсе так не помешал «капиталистический ядерный зонтик», СССР, безо всяких в том тени сомнений, еще непременно, в конце концов, поставил бы на колени весь западный мир, объединив же планету под одним знаменем всей своей до чего бесчестно великой победы над всяческим вообще общественно полезным здравым смыслом.
321
Политический авантюрист Гитлер тому нисколько бы вовсе уж не помешал…
Ведь сам по себе бесноватый Адольф, по большому счету, был сущим горлопаном, невротиком и авантюристом, да только у него явно имелись умные, хотя и очень даже по его указке на редкость расторопные соратники!
А те господа, разве что лишь сами себе большие товарищи, что быстро и весьма охотно тогда приоделись в смокинги, да и понацепили на себя всяческие накрахмаленные галстучки…
А между тем надо бы именно как раз про то, до чего еще конкретно уж, собственно, разом бы вспомнить…
Как-никак, а до чего многие из них некогда до того были холопами, каторжниками, висельниками…
И еще с самого начала своего большого политического пути большевики лишь для того все те договора с кем бы то ни было до чего милостиво и доверительно некогда подписывали, дабы ими же затем свою пролетарскую задницу никак неспроста сколь еще тщательно вскоре разом и подтереть.
Вот чего обо всем этом пишет историк Радзинский в его книге «Господи… спаси и усмири Россию. Николай II: жизнь и смерть».
«В феврале в Москву на заседание VII съезда, где обсуждался Брестский мир, прибывает глава уральских большевиков Филипп Голощекин.
Вместе с Лениным он голосует за Брестский мир. Против Троцкого, против тех, кто не понимает: нужна передышка. Ничего, потом мы от всего откажемся. Уже сформировали принцип: заключая соглашение, сразу начинать думать, как его впоследствии нарушить. Политика – всего лишь спасительная ложь во имя революции».
322
Однако наиболее первостатейным образом весь тот и впрямь до чего немалый успех по превращению более чем значительной части континента Европы в адскую вотчину воинственно же нечестивого недобра, собственно, как есть, этак предопределился именно за счет до чего явной неразборчивости западных демократий, вовсе-то никак не гнушавшихся необычайно порочных, преступных связей.
Причем надо было и впрямь еще оказаться полностью в курсе всей той сколь нечестиво обрюзгшей их крайне ведь безграничной уверенности…
Они были до чего сугубо так чисто внутренне убеждены в самом еще безусловнейшем их извечном превосходстве над теми, кто с виду и в мыслях своих вроде бы не имел тех-то СОБСТВЕННЫХ донельзя навязчивых мечтаний расширить бы свои и без того бескрайние земельные владения.
Или, как оно было в том самом нисколько так никак небезызвестном немецком случае, у всех соседей есть на далеких материках и островах процветающие колонии, ну а у нас их и в помине, значится, нет.
А это, между прочим, безо всякого в том сомнения, кое-кому было на редкость безумно более чем донельзя обидно, а заодно, кстати, было нечто подобное в чьих-то глазах вовсе уж нелепо самым так подлым образом бескрайне несправедливо!
323
А впрочем, чем бы это вот, собственно, не объяснялось, а факт есть факт…
Новоявленным диктаторам вселенской лжи просто-напросто почти же одновременно, оказалось, чисто так, как есть сколь многозначительно по силам более чем беспрепятственно оседлать лучшие чувства довольно многих простых людей.
А заодно и довелось им повелевать именно теми могучими народами, которые более чем споро на «верную дорогу» доблестно вывести было, к великому сожалению, не столь уж поистине непосильной задачей.
Причем основной костяк из тех
противоборствующих сил составляли русский, да и немецкий народы, что явно во всем весьма ведь неотъемлемо обладают истинным даром огромного человеческого мужества.
Ну а, кроме того, они еще и по большому счету явственно одарены в плане всего своего истинно же гениального технического изобретательства.
И при этом у обеих наций по довольно-то существенно же различным причинам была (в большом историческом смысле) очень уж весьма вот нелегкая доля, а посему и непререкаемый авторитет лидера был для них как-никак на деле и вправду вполне оправданной жизненной необходимостью.
324
Вовсе-то никак нельзя считать какой-либо народ плохим или, скажем, исключительно во всем на редкость так безупречно хорошим, потому как все это никак не более чем самая еще дичайшая нелепая чушь.
Да и дурацкий колпак на кого-либо сходу рядить, уж и близко никак абсолютно негоже, ну а в особенности, если уж кто-то явно с умыслом возводит напраслину на своих великих героев, явно ведь, в конце концов, одолевших в сколь уж тягостной и неравной борьбе коричневую бубонную чуму 20 века.
В этом автор полностью на стороне Резуна.
Однако тот же Суворов, которого автор, несомненно, во всем вполне уважает, ни в одной их своих книг даже и вскользь не упоминал о том, что военное и политическое руководство нацисткой Германии никак не могло состоять из одних идиотов, разом-то до чего уж браво мигом купившихся на новый большевистский Брестский мир.
Автор тут имеет в виду всем небезызвестный пакт Молотова-Риббентропа.
Причем у Молотова на том, до чего старом фото на лице играет довольная улыбка и он весь так и светиться мыслью "вы у нас в руках", а Риббентроп на том же фото кривится от отвращения будучи разве что вынужден иметь дело с дикими чертями из того самого тихого омута.
325
Нацисты, вовсе не были малыми детьми ни в жизни, ни в политике, а потому они и не могли по-детски верить, что, уж обитая на одном материке с большевиками им как есть, еще вполне ведь затем сподобиться и впрямь до чего только мирно жить и преспокойно здравствовать.
Они плели свою паутину интриг, и пакт о ненападении был разве что ее некоторой частью, но никак не полноценно верной самой сутью вещей.
Не было хитрых большевиков и глупых лохов нацистов, едва не проворонивших свой двухмесячный полный разгром!
А между тем, мистер Резун попросту лезет из кожи вон, дабы для одного красного словца как-то разом вот и умудриться всячески так напялить дурацкий колпак именно на ту (до войны с СССР) совсем же никогда и близко не знавшую поражений военную машину Германии.
И ведь не то, чтобы автор мог бы иметь хоть чего-либо, как есть уж поистине против, скорее наоборот, он-то во всем был бы разве что всецело так полностью за, но только лишь в том единственном случае, кабы это и вправду вполне до конца соответствовало на деле имевшейся доподлинной исторической последовательности.
То есть, кабы нечто подобное весьма полноценно и было вполне этак воплощено в серые будни всей той ныне до чего еще только давнишней общественной действительности, автор никак не стал бы супротив того хоть чего-либо спешно почем зря возражать.
Да вот и вправду пускай себе Гитлер со всеми теми своими рьяными приспешниками на самом-то деле, а никак не на тех пустых и праздных словах действительно как есть еще вполне разом окажутся теми самыми полнейшими же дураками…
326
Да только были они истинными гениями серо же и мрачно мыслящего интеллекта, однозначно и бесповоротно как-никак, а навеки разом так пораженного сущей проказой адского зла.
А впрочем, подобные вещи ни в чем даже и в самой малой толике никак не умаляют вовсе ведь попросту так ничего из всех их великих интеллектуальных способностей.
Понятное дело, что адская злоба создает в области развитого интеллекта довольно-таки сколь существенные и значительные слабины, причем как раз именно там, где у хороших людей их нет, да и быть их, собственно, вовсе-то нисколько уж явно не может.
Однако именно как раз она и дает эдаким скользким гадам довольно-то существенные и веские преимущества, и близко вот никак не дозволительные (из-за всех тех истинно же насущных вопросов чести и совести), для тех самых людей, что действительно достойны подобным именем хоть сколько-то вообще еще называться.
327
А если и нет, то не все ли едино, раз подобным образом все это вполне же неизбежно само ведь собой в этом мире до чего всегдашне разом и происходит; вящие слабости нелюдей более всего сулят победу одним тем другим нелюдям, чем кому-либо, значит, еще.
Гитлер, к примеру, был слишком так чрезмерно самоуверен и спесив, чтобы на деле поверить в ту самую донельзя же неминуемую опасность на редкость сокрушительного и искрометно молниеносного удара со стороны Сталина.
Однако вся его нацистская диктатура никак не была более чем единовластно полностью так всеобъемлющей, каковой была абсолютная власть Иосифа Сталина.
А именно потому, когда все советские приготовления к войне стали чересчур четко и ясно весьма ведь выпукло прочерчиваться той еще на редкость безупречно строгой пунктирной линией из буквально всех донесений разведки, простофиля Гитлер, повинуясь голосу чужого разума, разом и повернул всю свою армию прямо на восток.
328
И точно так ранее он безоглядно ее повернул строго на запад, раз сколь достоверно ему довелось весьма явственно осознать, что, наспех не разбив тех, кто беспрестанно подталкивал его жезлом власти в бок вступить в войну с СССР, он рискует в конце трудов своих праведных получить длинный нож в оголенную спину…
Да еще и от кого...
От его, так называемых наилучших друзей, что исподволь и исподтишка донельзя ведь отъявленно его натравливали на того в доску целиком и полностью всею черную душою своего же для него собрата по тоталитарному цеху.
Причем уж делалось это именно что во имя кое-кому крайне ведь отчаянно так необходимого взаимного тотального уничтожения, именно тех, как есть буквально, так считай обоих неистово опасных всем своим соседям государств.
Николай Стариков, при всей своей явной конъюнктурности, неизменно пишет истинную правду, причем как раз-таки в том самом виде, в котором он ее понимает, и она более-менее четко и ясно дополняет картину мира, нарисованную праведным (вовсе не лживым) перебежчиком Резуном.
Ну не к сущим же супостатам нацистам он во время Второй мировой войны попросту взял да наскоро мигом переметнулся…
А, кроме того, и близко уж совсем несправедливое его сравнение с Герценом донельзя так, в принципе, вовсе ведь неправомочно.
Автор в том абсолютно уверен, что набат герценского «Колокола» был столь хорошо и звонко услышан на берегах Невы исключительно лишь потому, что европейские правители, по неофициальным каналам, использовали все его сметливые обличения для оказания до чего только существенного давления на тогдашнюю царскую власть.
Так что по прямой указке Туманного Альбиона, Суворову непременно же следовало до чего прямиком во весь голос ругать власть современную за все те весьма наглядно и сегодня при ее сколь откровенном попустительстве весьма размашисто творящиеся бесчинства…
Однако этот бренный мир со времен Герцена явно успел до чего существенно до чего вот значительно же перемениться, а потому и давления настоящего посредством чего-либо подобного абсолютно никакого вовсе и не выйдет.
Современным правителям России совестью и моралью плешь нынче совсем уж никак и близко ведь не проешь…
329
И все-таки подкорректированы ли взгляды Резуна его кураторами из английской разведки?
Нет такого – он, конечно, очень даже заметно в последнее время всецело «пожелтел», однако при этом все также как и ранее был, так и остался более чем искренним патриотом России, а те, кто его клеймят предателем, в свое время до чего многих подобным образом более чем беззастенчиво заклеймили…
Другое дело, что вовсе не во всем он действительно прав и слишком уж сильно ненавидит Советскую власть вместе со всеми ее потрохами, то есть ненавидит он ее не только духом и плотью, но и небом, которое он безоговорочно был бы готов разом так ниспровергнуть на шестую часть суши.
Да и похоже на то, что он и вправду ликующе оказался бы рад сколь радушно приветствовать некую ту чисто уж будто бы кратковременную оккупацию страны германскими войсками, лишь бы при этом была возможность раз и навсегда сходу избавиться от тех и по сей день безмерно снедающих Россию пут большевизма.
Это ведь явно до чего еще четко чувствуется во всех его высказываниях относительно тактики нацистов наступать по всему периметру существовавших границ.
330
А между тем во всем этом Виктор Суворов как-никак безотрадно попросту ошибается, немецкие генералы никак не сделали дичайшую во всем этом мире глупость, вступив в войну с Советским Союзом именно тем необъятно широким фронтом от Баренцева до Черного морей.
Ну, уж нет как раз-таки в подобном роде ведения военных действий, и был заложен тот поистине глубочайший, да и вполне, кстати, себя чисто житейски во всем оправдавший германский прагматизм.
А был он тогда более чем до чего благоразумно направлен как раз-таки супротив всей той советской военной доктрины.
Она (доктрина) была построена именно так на массовом прорыве, с уходом в более чем глубокий тыл противника.
А именно поэтому в штабисты и не брали всех тех, у кого стрелочки на военных картах куда-либо в те вовсе ведь разные стороны в самом этак конце пути сколь же бессмысленно разъезжались.
Но ради того более чем доподлинно настоящего уверенного прорыва нужно было собрать огромную и могучую группировку войск, а как тут ее хоть сколько-то наскребешь, когда линия фронта растянута на несколько тысяч километров, ну а сугубо оборонительной тактике ведения войны советских военачальников никто толком и близко тогда попросту и не обучал.
331
А потому коли вот весьма своевременно и вовремя не ударили бы те, до чего крепкие и ранние русские морозы, Красная армия никак так и близко не сумела бы осуществить ничего из того, к чему ее как-никак, а до всякой войны сколь еще тщательно и делово со всею старательностью некогда так
подготавливали.
То есть, это как-никак, а именно благодаря всем тем довольно-таки удачно сложившимся суровым погодным условиям, нашим войскам и впрямь до чего еще четко и стремительно и вправду как-никак удалось произвести, собственно, то, чему их вполне толково и более чем основательно некогда в то самое довоенное время действительно так славно обучали…
Ну, а если бы зима 41-—42 годов и вправду бы отличалась довольно-таки необычайной для этого времени года мягкостью, то вот тогда вплоть уж до самого завершения той войны перевес во всех сражениях, собственно, и оставался бы именно на стороне супостата Вермахта.
Смена времен года – дело, в принципе совершенно так явно житейское, как и вся эта наша безоговорочная и окончательная победа над всем тем вовсе напрасно столь гордо и самодовольно оттопырившимся германским фашизмом…?
Да только чего бы это вообще могло, как есть еще на деле случиться, начни Гитлер войну хотя бы уж двумя месяцами несколько ранее?
А между тем, это вполне могло бы до чего еще непременно переменить весь ход мировой истории и самым вот чудовищно наихудшим же образом!
Да и при всем том надо бы до чего весьма же своевременно разом заметить, что вся эта наша исключительно пресловутая неготовность к войне – то ведь никак не крайне и впрямь самая что ни на есть печальная участь римского города Помпеи.
НЕТ!!!
Это самая так настоящая преступная халатность или, того только хуже, чудовищное разгильдяйство, за которое весь тот состав тогдашнего политбюро подлежал более чем самому незамедлительному суровому суду народа, который сколь неминуемо затем и приговорил бы всю ту сталинскую клику к буквально поголовному повешению.
Причем повесить их всех в ряд полагалась как раз-таки на тех столбах, что именно с этой целью и должны были быть загодя еще установлены, причем ни где-нибудь в другом месте, а именно на Красной площади.
И приговор этот должен был оставаться в силе, даже если бы вся их вина явственно заключалась разве что в том, что в преддверии войны они тихо подремывали в своих мягких креслах, да и буквально в упор не видели медленно наползающую на их страну страшную тень великой и грозной опасности.
Однако все это было совсем уж вовсе нисколько не так!
332
По меньшей мере, отчасти члены сталинского Политбюро эту опасность сами и запланировали, до чего тщательно подготовив в той еще довоенной Германии почву для режима будущей нацистской диктатуры.
Другое дело, что действовали они отнюдь никак не в гордом одиночестве.
Кощея Бессмертного германской военщины отпаивали буквально всем тогдашним отнюдь уж никак немиролюбивым миром…
И в те былые времена ничему иному попросту и не было места, по крайней мере, если вот, конечно, на редкость строго и вправду еще учитывать всю ту череду сколь тщательно отсеянных от всей той идеологической плесени суровых исторических фактов…
Однако вину в конец уж загнивших западных демократий мы тут обсуждать, пожалуй, что вовсе-то никак подробно ведь нисколько не станем…
333
Итак, Вторая мировая война, по самой меньшей так мере, отчасти началась как раз лишь только из-за того, что коммунисты полностью же во всем отдавали себе в том написанный кровью, а не симпатическими чернилами строгий отчет…
…вполне они тогда всецело так дотошно же ведали, что весь этот их «безумно им временно преданный» советский народ нисколько не станет вечно жевать одну гнилую ботву вместо той, до чего еще красноречиво ему сладостно наобещанной вкусной морковки…
Уже через одно-два поколения весь этот его великий энтузиазм сам собою до чего непременно полностью раз и навсегда фактически выветрится.
А потому, исходя из всего вышеизложенного, большевикам попросту, так как есть и надобно было поставить на колени весь оставшийся мир, отделить яростным террором зерна от плевел, а затем и маску можно было, недолго думая, попросту до чего и впрямь беззастенчиво разом так сбросить.
334
Еще Наполеон, гневно и грозно предупреждал, чего это именно вообще вот как-никак, а может случиться, когда над Россией вознесется могучий духом царь!
А вождь мирового пролетариата, он-то и есть тот же царь, разве что только несколько по-иному, собственно, переназванный.
Вот оно, грозное предсказание Наполеона, и оно-то как раз и соотносится на его (Сталина) счет.
«И еще: это было предупреждение старушке Европе: не забывай, Россия – это Азия, географически оказавшаяся в Европе, но ничего общего с ней не имеющая. Я демонстрировал Европе будущего врага… ибо в один прекрасный день Россия наводнит Европу своими казаками. Как только у них появится настоящий царь – царь с большим х…м! – вся Европа окажется у него в руках».
Но слава тебе, Господи, несколько так ошибся несостоявшийся император всей Европы и Азии, не вся Европа оказалась прямо вот непосредственно под пятой у большевистского царя.
Но все это только потому, что Сталин проявил себя весьма уж до чего только недальновидным стратегом, полез в драку, когда надо было пока еще сидеть себе тихо и, как крестьянин лыко, плести мировой заговор, супротив всего того человечества в целом.
И даже нацисты отнюдь не были действительно на редкость донельзя так бесчеловечнее…
335
Фашизм взял на вооружение идею высшей расы, ну а большевики искрометно и слащаво прониклись идеей большого муравейника, где никто уж более не был истинно значим, кроме как ее и впрямь-то до чего вовсе на редкость бесподобного величества королевы.
А потому и не было у верных делу Ленина-Сталина борцов идеологического фронта никаких своих, ни чужих, а одни те, всею душой и телом рабски преданные королеве, или те, кто были вполне официально объявлены ее лютыми врагами и до чего весьма ведь подлыми злыми изменниками.
А все это только потому, что никак не могло быть у Сталина друзей или соратников, а одни те верные холопы, да еще до поры до времени очень так донельзя скрытые его враги.
336
Большевистский режим с самого как-никак более чем совсем уж изначального своего возникновения явственно предстал именно в виде власти вполне этак сколь безоговорочно разве что оккупационной, причем подобным образом это было как раз именно что для всего своего собственного народа.
Большевизм, так сказать, впервые в ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ истории всесильно прибрал к рукам не одну ту, до чего только необъятно обширную территорию всей той шестой части суши, но вот и также с ней заодно и всегдашне полную доверчивости славянскую душу.
А Муссолини и Гитлер, – это ревностные и искренне верные последователи дела товарища Ленина, и вся абсолютная полярность идеологий объяснялась, по сути, одной как есть наиважнейшей чьей-то необходимостью, поймать бы за острый гребень жизненно нужную волну прибоя, что и вправду будет способна же в конце концов вынести на всегдашне вожделенно ими искомый берег власти.
Да и вполне взаимная неистово жгучая ненависть тех двух истинно противоположных друг другу диктаторских режимов, по всей своей сути, полностью как есть объяснялась одной лишь самой естественной и впрямь-то, как божий день, более чем ужасающей неприязнью к своему никак недальновидному конкуренту на общемировое всесильное господство.
Сталин был хитрее, он как есть в открытую, никак вот не атаковал свободный демократический мир, а полностью, наоборот, заручился его до чего весьма искренней поддержкой.
337
И при всем том вполне будет возможно, до чего уж трезво и делово, и такое, в принципе, разом как-никак, а сходу ведь на деле истинно уж действительно вымолвить.
Как-никак, а надо было Гитлеру совсем этак напрямик, именно что попросту нисколько вот совсем не мешкая ринуться на восток, а не заглатывать сходу почти всю ту Западную Европу…
И это как раз тогда ему, а не товарищу Сталину до чего только деятельно и подсобили бы капиталистические страны, США, Англия, а также и многие другие государства центральной Европы.
Но это, правда, только лишь до поры до времени, ну а затем они сколь еще грубо, беззастенчиво и вероломно попросту так ударили бы ему в совершенно уж полностью оголенную и никак ничем в тот самый момент незащищенную спину…
То есть нацистский победитель бесславного большевизма при любом вот дальнейшем раскладе непременно должен был, в конце концов, и вправду оказаться, столь и впрямь рьяно и усердно никак этак немилостиво задушен в тех еще чудовищно ласковых объятиях более чем беспардонно подлых его союзников…
И это был бы одним из вполне вероятных сценариев более чем явственного исхода всех битв ВОВ, поскольку страна запада не были союзниками одной из сторон, а были союзниками только лишь себя и только.
При этом они тоже играли за тем же карточным столом, а потому их запросто так можно было обыграть не силой, а хитроумием.
Ну, а как раз потому гениальный интриган Сталин и сумел после войны всецело отстоять как свое, да так и чужое, и это никак несмотря на самое полное у него тогда отсутствие в течение всех тех довольно недолгих четырех лет наиболее главного козыря холодной войны – ядерного оружия.
Политика, она вообще крайне ведь донельзя во всем неприглядно грязное дело, а истинный успех диктатора на политическом фронте зачастую исключительно во всем еще поспособствует, а то и впрямь уж окажется, куда только поболее главенствующим фактором, нежели чем все те боевые операции армии и флота.
338
Да только далеко не все на этом свете действительно и вправду решают одни лишь немыслимо так злостные закулисные интриги, поскольку есть еще и те довольно старые неоплаченные счета.
Например: чудовищное унижение и разорение Германии, никак не глубокой ночью, а как есть уж чисто так посреди бела дня…
Причем этот до чего на редкость наглядно более чем откровенный грабеж был сколь еще бесцеремонно, считай, как есть, фактически нотариально заверен странами Антанты, причем как посредством Версальского договора, да так и совсем ведь помимо него.
И Гитлер был и впрямь непомерно велик во всем своем крайне же мелком и отвратительно грязном естестве, а все-таки был он одной лишь разменной фигурой на шахматном столе диктатора Джугашвили, а также и других игроков на большой арене общемировой корриды.
И, пожалуй, то, что можно бы тут прямо сказать, так это именно то, что Гитлеру и всему его народу явно предстояло сыграть роль разъяренного быка, и весь вопрос был, собственно, в том, а кто это именно его вполне успешнее на кого натравит, да только бык тот с норовом вдруг оказался…
А произошло это потому, что эдак оно подчас и впрямь на деле бывает, а в том числе и у самых опытных, хладнокровных карточных шулеров, в игре которых присутствует настоящий, жестоко снедающий их сердце азарт, один неверный шаг – и все – легкая и уверенная победа становится навеки вечные нисколько не сбывшейся мечтой.
339
КАК ДЛЯ США И АНГЛИИ, да так и для бандита «Кобы»… никак вот не удалось им полностью предугадать не совсем действительно во всем заранее до конца предрешенные действия герра Гитлера, а куда точнее, ход мысли его въедливых и во всех делах политики толковых соратников…
Они попросту напрочь при этом явно позабыли, что на дворе двадцатый век и один человек более нигде и ничего, собственно, уж никак не решает…
Да и вообще, в те самые наиболее первые месяцы войны с Россией на довольно-таки немалое число вполне ведь вкрадчивых и конкретных указаний тупоголового Адольфа в Третьем Рейхе было принято обращать ровно столько же внимания, как и на жужжание сколь еще на редкость надоедливой мухи…
И до поры до времени это его самого уж вовсе никак и близко так не смущало.
340
И понятное дело, что попросту и близко не было в том абсолютно уж никакой его личной заслуги, что он, в конце концов, явно сумел раз и навсегда наотрез отказаться от роли мелкой пешки в чужой игре.
Причем то самое наиболее главное, что так и выперло сходу, затем наружу было уж именно, то, что большие ставки внешних игроков, смело поставивших на данную серую лошадку, оказались тогда на добрую половину чисто ведь фактически разве что проигрышными.
Ну а это само собой означало истинный крах всей их великой идеи о полном и бесповоротном захвате всего этого мира.
НО США, может быть, свое до чего полноценно когда-нибудь явно так наверстают – политики тамошние – люди деятельные и весьма энергичные…
Нет, конечно, и близко не станут они, словно тот еще бандит Джугашвили, весь этот мир цепями векового рабства на редкость беспрецедентно разом опутывать, а только и всего что донельзя чинно они создадут этакий единый полюс геополитический власти – и всего делов.
Но это мы отвлеклись.
341
Ну, а если плавно и без рывков спешно вернуться к той доселе еще изначально ведь заданной теме, то тогда, то сколь уж однозначно само еще собой разом так тогда и выходит…
Ну никак не мог наш великий диктатор в тот еще свой исключительно трезвый расчет попросту вовсе не брать, что совсем и близко не выйдет действительно взять, да и повернуть весь этот мир вспять ко временам до чего небезызвестных египетских фараонов, без того наиболее славного принципа, как это говаривал шеф во всем известном фильме «Бриллиантовая рука»: «Куй железо, не отходя от кассы».
А тут, понимаешь ли, тот всемогуще великий освободительный поход в Европу был сколь нагло и вероломно фактически сорван донельзя варварским нападением Гитлера на слишком (как это всем небезызвестно), до чего еще более чем легковерного Отца всех народов матушки Земли.
342
И ведь как раз этим путем бесноватый злодей Гитлер на редкость роковым образом самую уж малость до чего явно так подсократил количество тех народов, которым Джугашвили и впрямь-то действительно мог вполне еще приходиться ВЕЛИКИМ крестным отцом.
Да и саму жизнь его, как то думается автору, он весьма явно же сократил лет на триста не меньше, не биологическую, конечно, а общественную, поскольку подобным чудовищем было бы крайне удобно пугать людей, а также и подгонять нерадивых палачей еще Бог знает сколько затем веков.
Сталин был параноиком, а Гитлер – невротиком, и оба величайшие преступники во всей истории 20 века.
И все-таки Иосиф Джугашвили являл собой до чего наглядный образ, куда только поболее коварного ирода всего рода людского, чем тот же Гитлер, и прежде всего оттого, что его счет перед человечеством за напрасно загубленные жизни значительно превышает куда меньший счет служаки идеи Гитлера, однако был он куда менее нагляден.
343
Гитлер жил в центральной Европе, в стране, где рабство было довольно-таки весьма давно полностью так начисто совсем же до конца отменено, причем гораздо ранее, нежели чем это случилось в России, как, впрочем, и в США.
Годы его вполне полновластного правления продлились, к величайшему счастью, разве что чуть только немногим поболее одного того весьма уж злосчастного десятилетия.
Причем почти все его зверства произошли в течение довольно-таки недолгих 8 лет.
Гитлера к тому же и близко никак не стоит до чего и впрямь злосчастно выпирать острым гвоздем из всей той остальной нацистской верхушки.
Вина Геббельса была намного весомее и значительнее во всех тех истинно наиболее ужасных злодеяниях этого режима, да и вообще фашизм весьма явственно подразумевал истинно коллективное руководство империей подлинного зла.
344
Муссолини отлучили от власти главари его собственной партии.
На Гитлера покушались его же генералы, и ему лишь чудом (дубовый стол оказался слишком прочным) удалось тогда уцелеть.
А в это самое время в Советском Союзе ничего подобного произойти попросту ведь никак вовсе и не могло.
Причем не только потому, что там было мало смелых людей, действительно уж необычайно близких к самому руководству, а прежде всего оттого, что все нити низменно находились в одних руках, а потому обращение одного человека к другому с предложением вступить с ним в сговор очень скоро стало бы известно лично Хозяину.
И нечто подобное могло бы произойти и безо всякой связи с тем, до чего тогда вполне вероятным обстоятельством, что этот самый человек мог бы сколь еще незамедлительно донести обо всем тем весьма ведь доблестным органам защиты власти от всего своего собственного народа.
Раз в этом не было вовсе вот никакой более-менее серьезной необходимости.
И вправду же такому человеку и близко совсем этак не требовалось никого оповещать о только что ему вкратце сделанном до чего еще кощунственно преступном (против режима) предложении.
Нет, нечто подобное и само собой вполне ведь могло бы произойти, причем именно оттого, что малейшее сотрясение паутины непременно тогда вызывало более чем активные и агрессивные действия со стороны паука (Сталина).
Этот кровавый монстр опутал своими сетями всю страну, и то была не одна лишь та сколь еще густая сеть ревностных осведомителей, но и липкая паутина всеобщего страха.
Сергей Снегов в своих «Норильских рассказах» описал это, собственно, так.
«Давно, давно предвидели: слово станет плотью. Только думали, что слово воплощенное явится благодатью и истиной, а оно обернулось хвостатым страхом, двурогим ужасом, багровым призраком гибели…»
345
Слово стало символом гибели, а не созидательным началом еще и потому, что за всякую инициативу или промах следовала самая незамедлительная суровая кара.
Все были в диком страхе до чего совсем нечаянно произнести непрошенное, но все же сколь отчаянно само собой подчас так и вырвавшееся наружу слово.
Ну а о какой-либо всецело ведь самостоятельной инициативе и речи тут тогда идти, ну никак не могло.
И вот как описывает донельзя грозную поступь всей той советской немезиды Василий Гроссман в его книге «Жизнь и судьба».
«О, чудная, ясная сила откровенного разговора, сила правды! Какую страшную цену платили люди за несколько смелых, без оглядки высказанных слов».
346
А вот чего пишет по данному поводу историк Радзинский, имея при этом в виду именно то, что впоследствии и привело, к паническому ужасу, каких-либо экспрессивных и негативных высказываний супротив всей той, как она ныне есть, советской действительности.
А она между тем всегда уж празднично и надменно никак этак до чего еще только крайне незатейливо сосуществовала со всяческой более чем откровенно гиблой общенародной нищетой.
Причем надо бы, как есть уж сразу и в самых резких тонах сколь весьма на редкость веско и строго заметить, что все это здравого ума власти нисколько не прибавляет, а в особенности, если она им и так отнюдь ведь и близко совсем не блещет…
«Господи… спаси и усмири Россию, Николай Второй, жизнь и смерть».
«А потом мимо окон вагона быстро пронес наследника к пролетке дядька Нагорный. Он хотел вернуться, чтобы помочь княжнам нести чемоданы. Но его оттолкнули: они должны нести сами! Нагорный не сдержался и что-то ответил. Ошибся бывший матрос, нельзя грубить этой власти. Нервная эта власть. И самолюбивая. И единственной платой признает теперь – жизнь. Ею платят и за неосторожное слово тоже. Возможно, тот, кому он ответил, и был верх-исетский комиссар Ермаков. Во всяком случае, вскоре заберут в ЧК бедного Нагорного.
И в 30-х годах у пионерского костра бывший комиссар, товарищ Петр Ермаков расскажет юным пионерам, как он расстрелял «царского холопа – дядьку бывшего наследника».
И это, в принципе, было уж и впрямь сколь весьма ведь самым же обычным делом, данная история ничем таким особенным и близко не выделяется из общего потока совершенно так напрасно господами комиссарами пролитой крови.
347
И нечто подобное, между тем, вполне имело и впрямь до чего невообразимо страшные и отвратительные последствия для всего вот населения той истинно как есть до чего уж более чем необъятно широкой страны.
Поскольку и вправду затем действительно став плотью и кровью советского человека, животный ужас буквально всяческого неразумного ослушания и приводил к безвестной гибели миллионы и миллионы самых наилучших людей.
Вящим примером их как есть совсем уж подневольно узкого мышления вполне вот еще может послужить именно то, на что автор наткнулся в книге Братьев Стругацких «Обитаемый Остров».
«Он вдруг вспомнил, как капрал Бахту во время разведки боем запутался в карте, загнал секцию под кинжальный огонь соседней роты, сам там остался и полсекции уложил, а ведь мы знали, что он запутался, но никто не подумал его поправить. «Господи, – сообразил вдруг Гай, – да нам бы и в голову не пришло, что можно его поправить. А вот Максим этого не понимает, и даже не то что не понимает – понимать тут нечего, – а просто не признает».
И именно этак оно и было в той-то во всем до чего только доподлинной вовсе уж и близко никак не книжной советской реальности!
Причем зловещего и вездесущего поля для этого совершенно и близко вовсе вот нисколько попросту и не требовалось, раз для всего того как-никак, а было уж предостаточно и тех строгих внушений, после которых человек, безусловно, затем потеряет всяческий разум, полностью так до конца раз и навсегда перестав думать своей головой.
И для всего того никак не было потребно абсолютно ведь никакого таинственного излучения.
348
И вполне возможно, что кто-либо может на все, то, до чего еще резонно и довольно-таки веско возразить, что это, мол, одна фантастика, а там взбаламошенные авторы чего это все переставив с ног на голову не напридумывают к вящей радости легковерного читателя, но вот он, пример никак не из фантастического романа.
Писатель Сергей Алексеев в своей книге «Крамола» пишет:
«Тем более вслушайтесь! – он засмеялся, но сказал жестковато: – Запомните: в Красной Армии мы требуем железной дисциплины и беспрекословного подчинения. Бес-пре-кос-ловного!.. И в это слово вслушайтесь.
Круто развернувшись, он вышел из комнаты…»
И вот тот мертвенный, вдоль и поперек сковывающий душу в тисках тихий ужас, что буквально разом возникал из-за совершеннейшей невозможности выполнения только что полученного безоговорочного приказа… в силу всей его глупости и бесчеловечности… до чего невольно, затем уступал страху за своих родных и близких, которых съедят без соли бездушные чиновники.
А приказ все равно будет выполнен, пусть даже и с ничтожно малым, никак этак уж ничего вообще совсем не значащим опозданием.
349
Вот и приказ о самом немедленном вступлении в бой безо всякой рекогносцировки и ориентирования на местности тоже ведь именно так своего рода «бес-пре-кос-ловное» приказание.
И главное, как уж это все весьма живо описывает Василий Гроссман в его книге «Жизнь и судьба».
«Опытные люди уже видели, как бывает: часть сгружается в прифронтовой полосе, на глухой, известной только немецким пикировщикам станции, и под первую бомбежку новички маленько теряют праздничное настроение… Людям, опухавшим в дороге от сна, не дают поспать ни часу, марш длится сутками, некогда попить, поесть, в висках ломает от беспрерывного рева перегретых моторов, руки не в силах держать рычаги управления. А командир уже начитался шифровок, наслушался крику и матюков по радиопередатчику – командованию надо поскорей затыкать дыру, и нет здесь никому никакого дела до того, какие показатели у новой части в учебных стрельбах. «Давай, давай, давай». Одно это слово стоит в ушах командира части, и он дает, не задерживает, гонит вовсю. И бывает, прямо с ходу, не разведав местности, часть вступает в бой, чей-то усталый и нервный голос скажет: «Немедленно контратакуйте, вот вдоль этих высоток, у нас тут ни хрена нет, а он прет вовсю, все к черту повалится».
В головах механиков-водителей, радистов, наводчиков стук и грохот многосуточной дороги смешался с воем германских воздушных пищух, с треском рвущихся мин.
Тут и становится особенно понятно безумие войны – час прошел, и вот он, огромный труд: дымятся обгоревшие, развалившиеся машины с развороченными орудиями, сорванными гусеницами.
Где месяцы бессонной учебы, где прилежание, терпеливый труд сталеваров, электриков…»
350
И чего — это граждане, оно у нас и впрямь само собой на редкость же несусветное, тогда как оно есть, собственно, разом и выходит?!
Вся страна, понимаешь ли, с чудовищным перенапряжением безостановочно день и ночь работает, и все это, как оказывается, делается лишь ради того, дабы данную созданную титаническим трудом женщин и детей великую мощь затем обратили в пушечное мясо, да и бросили в бой, как бросают в воду того, кто только учится плавать?
Но тут, как и понятно дело уж вполне вот безоговорочно ясное, главным заправилам великой армии было совершенно так все равно, по какому именно морю к своей славной победе плыть вражеской ли крови или как есть неприглядно своей советской.
Поскольку для этих бесов в крайне нечестивом человеческом облике истинно главным было только лишь, то, чтобы бессмертной славы у них было, как можно побольше, и вождь поменьше бы хмурился и косился в их сугубо личную ласково подобострастную сторону.
Впасть к нему в немилость и было их наиболее великим страхом, и они, кстати, и других всячески приучали, прежде всего, бояться совершить промах, который и станет причиной для физического устранения его совсем ненароком же совершившего.
Причем холуев своих товарищ Сталин берег и лелеял.
Ну, а потому при всем том, что они всю душой перед ним трепетали, а все-таки главным образом они старались найти крайних среди тех, кто был несколько подалее от трона, и важнее всего тут было именно то, что делали они все это более чем взвешенно и крайне последовательно.
351
А ведь и сам тот смертный страх, явно уж однозначно проистекающий от вполне полноценно присущего всему живому инстинкта самосохранения, и близко никак не обязательно должен был всегдашне так оказаться, столь и впрямь безукоризненно во всем одинаков, поскольку причины, его вызывающие, могут быть в корне-то нисколько неоднозначными.
Человек и впрямь может в течение многих месяцев так, и дрожать всем телом от каждого шороха, а все-таки укрывать людей, объявленных новой и пришлой властью, как есть ведь вовсе чисто уж вне закона.
И то был истинно величайший героизм, присутствовавший и на советской земле.
Однако врагов народа укрывать почти никто явно уж никак не решался. А все, потому что и впрямь сколь на редкость великого страху на всех и вся в то самое время до чего этак основательно тогда понагнали те самые впрямь как-никак небезызвестные органы контроля, яростно следящие за правильной убылью населения, причем, надо бы сразу сказать, отнюдь не в теплые края.
351
А вот в той же фашистской Германии человек, внешне следовавший всем тем, как есть изрядно так донельзя дотошным установкам нацистского общества, был, в сущности, в том всецело ведь более-менее «уютном» положении, в то время как в Советском Союзе в настоящей безопасности не находился буквально никто.
А то и была до чего откровенно весьма же существенная разница, которая на редкость многозначительно и резко вполне уж отличает ту вездесуще абсолютную и спесивую монархию от ее не слишком до конца на деле полноценной (при явном как-никак крайне так большом старании) копии.
Всегда, когда досконально так, верно, всячески копируется вся система управления государством, полной идентичности добиться попросту никак вовсе-то и невозможно из-за явной несхожести в самом характере народов и местного политического климата.
Следовательно, отсюда вывод: диктатура Сталина была, куда только на редкость более долговечной и гораздо более устойчивой к любым, как внешним, да так и внутренним потрясениям.
А потому и не было в том абсолютно вот никакого ровным же счетом случайного везенья, что она просуществовала все 74 года и, в конце концов, попросту развалилась, вывернувшись при этом совершенно так наизнанку откуда-то явно именно что изнутри.
Главной первопричиной тому оказалось, в сущности, то, что машина террора и фальшивой агитации была там собрана нисколько не второпях, а потому и работала она сколь этак чисто же попросту безукоризненно.
353
Причем для тех или иных групп населения СССР страх имел вовсе ведь до чего еще неоднозначные и различные причины, да и проявлял он себя во всем неизменно совсем же по-разному.
Простые люди должны были иметь собачью бдительность ко всему чужому и полностью инородному.
А интеллигенция страшно боялась подхватить заразу от «подцепившего инфекцию» друга или товарища.
Мы все вместе, и тогда мы сила – есть флаг, щит и меч всякого рода (а в особенности с головы до пят красно-кровавого сталинского) тоталитаризма.
354
За время своего до чего только донельзя весьма же затянувшегося существования Советская власть совершила самое ведь безграничное множество чудовищных преступлений против всего когда-либо только доселе жившего человечества.
А тем самым наиболее так значимым ее злодеянием как раз и является и впрямь до чего еще немалая ее ответственность за более чем беззастенчивое развязывание Второй мировой войны.
Мировая революция нисколько уж вовсе не была позабыта большевиками, а была она ими разве что на некоторое время попросту вот явно отложена до лучших времен, а потому и занялись они поисками слабого места во всем их капиталистическом окружении.
355
А сама их в том весьма уж объективная надобность по всей сути своей, практически во всем была идентична самой так насущной надобности всякого опытного вора, найти сирых и обиженных в его родном квартале, дабы именно их затем и сделать подручными в своих повседневно темных делишках.
Причем искать ему нужно будет именно тех, кто никак ни над чем, не раздумывая на деле, окажется разом готов с чистой совестью сходу пойти на буквально любые авантюры, и совершенно и близко никак при этом не призадумается обо всех тех, до чего далеко идущих последствиях всех уж своих противоправных деяний.
А разоренная и униженная Германия исключительно так совсем же безошибочно и являла собой именно то, что и было ведь нужно красному вампиру большевизма.
356
Сталин, сколь уж весьма ведь задушевно помог выпестовать целую стаю матерых волков, что затем до чего яростно так и вцепились в глотку всей старушке Европе.
А она между тем кое-где пока явно уж оставалась как есть на редкость и впрямь более-менее так безупречно свободной от буквально всяческого крайне так деспотичного тоталитаризма.
Но это все кое-кому нужно было самым уж срочным образом вполне вот конкретно так поменять.
Ну а как раз потому германские инженеры сколь безотказно тогда получили доступ ко всем советским военным заводам.
Немецкие летчики-асы учились летать именно в Советском Союзе.
Причем дело тут было нисколько не в том, что в СССР научили сотню другую немецких парней, как это именно им еще следует подыматься в воздух, весело при этом махая крылышками.
Ну, уж нет, речь ведь тогда шла именно так об весьма обстоятельной подготовке опытных инструкторов, а не каких-то простых пилотов.
Кроме того, печально знаменитые, те самые немецкие Юнкерсы создавались и впервые испытывались именно на советской земле.
Фирме «Юнкерс» было тогда предоставлено именно то помещение, которое некогда ранее занимала первая российская еще дореволюционная автомобильная фирма «Руссо-Балт».
357
Да и военная авиабаза в Липецке явно уж подготовила немалое число из тех бравых асов нацистского рейха, что как еще лихо затем воевали против того народа, который им некогда милостиво предоставил укромное место для разработок своего новейшего вооружения.
А между тем случилось это в то самое до чего трудное для их страны время, когда Германия фактически вот оказалась почти уж в точно том крайне враждебно настроенном кольце международной изоляции, что и та давнишняя Советская Россия.
Да и само по себе до чего невероятное становление всей той так и налитой лютой силой огромной же мощи всей той германской военной машины и близко никак не могло бы произойти без вполне и впрямь сколь активной помощи со стороны Кремля.
Хотя дело тут оно более чем безупречно так полностью ясное, что уж затем еще к данному весьма ведь последовательному и непрерывному процессу, куда как основательно и сколь на редкость резво тогда подключились и все его будущие союзники по антигитлеровской коалиции.
358
Автор выше упоминал о том, что союзники (своих собственных шкурных интересов) попросту сговорились промеж собою разрешить за счет немецкого народа до чего только для них самих весьма насущную проблему дьявольского большевизма.
Дипломатическая переписка тех лет еще вот долго будет (как оно, само собой, разумеется) находиться под грифом «совершенно секретно», однако автор, вовсе-то, не будучи пророком, уже сейчас может предсказать заголовки газет всего мира, скажем, в ныне пока далеком 2071 году.
Англия и Франция, с одобрения и будучи под могучей пятой США, уговаривали нацистов атаковать Советский Союз, а Гитлер выразил с тем свое полнейшее и весьма взвешенное согласие.
Когда-нибудь это вполне признают на наивысшем официальном уровне, и весь вопрос, он, собственно, в том, а в каком это именно еще может случиться столетии, в этом или лишь в том, разве что только последующем.
359
И вот под этаким соусом цивилизованные страны попросту именно что совсем проигнорировали и нисколько не осуждали антисемитскую политику Гитлера, а также до чего смело всячески оснащали всю его армию оружием, да и делились своими собственными разработками даже уже и в самом, так сказать, процессе его захватнической войны.
Ведь недаром имел место тот самый восьмимесячный период, прозванный «Странной войной», когда Франции и Англии совсем этак ничего бы не стоило вонзить Гитлеру нож в спину, но они этого вовсе-то и близко тогда не сделали.
Польша героически сражалась, а Гитлер душил ее всеми силами, смело подставив Англии и Франции свою широкую, почти БЕЗЗАЩИТНУЮ спину.
360
Правда уж может все без исключения предположения автора это всего-то лишь не заведомо лживая подлая чушь, да только как бы оно там ни было, а после Первой мировой войны Германия была совершенно так обездолена и бессовестно разорена контрибуциями в отношении стран, нисколько-то никак ее, не одолевших на славном поле брани.
Причем выплачивать эти контрибуции немецкому народу предстояло вплоть до 1980 года.
Германии тогда вообще строго-настрого было запрещено иметь большую, способную к каким-либо агрессивным действиям армию.
Фактически Германия тогда и впрямь-таки оказалась именно так попросту как есть уж именно что поставленной ведь на колени, и была бедна, как церковная крыса.
И откуда тогда (из ничего, что ли) разом возникла вся та твердолобо мощная армия, что почти полностью до чего еще беспрепятственно затем сокрушила и подмяла под себя абсолютно все те государства, что несколько так западнее России хоть сколько-то посмели ей выказать хоть какое-либо самое уж до чего нелепое сопротивление?
А все, между тем, было предельно так ясно и просто!
Сталину и еще кой-кому была до чего этак, несомненно, поистине так нужна сильная и агрессивная Германия.
Вот только великий стратег закулисных интриг сделал всего-то одну роковую ошибку, в принципе, свойственную большинству талантливых шулеров.
А именно как есть проявил он ту самую, надо сказать, вполне обычную для людей его круга слабость… пока не ушел, с кушем расслабляться ни на секунду совершенно уж вовсе нельзя, потому как противник может «сделать ход конем по голове», как то было верно сказано в песне Высоцкого «Честь шахматной короны».
361
Причем, даже если у него самого на нечто подобное духа и ума явно по всему его виду попросту и близко совсем вот не хватит… то об этом ему могут нашептать и дружки.
И именно этого опытный шулер может и не принять во внимание в своих вполне, надо сказать, во всем остальном более чем благоразумных и трезвых расчетах.
Когда Сталин «отныкал» у Румынии Бессарабию, он и совершил тот ничем невосполнимый просчет, вследствие которого нами сегодня никак ведь не правят лютые и бесчеловечные комиссары.
362
У Сталина, словно бы как у того героя романа Льва Толстого «Анна Каренина» графа Вронского, в результате крайне так неловкого движения большевистская кобыла сама себе спину сломала.
Рано он возрадовался своей явно уж совсем так нисколько неминуемой победе, она от него попросту враз ускакала, а потому и остался он с куском Европы в зубах, да и то, как он понимал, вовсе ведь не очень надолго.
Ну а иначе он явно так стал бы главным основателем долговечной династии, что тысячи лет сколь еще разнуздано, затем и правила бы всем этим миром.
Сталин был отличным игроком, но его интуиция и интеллект явно уж страдали до чего излишней амбициозностью и скудностью восприятия и вправду совсем этак несоизмеримо ни с чем яркого и великого разнообразия всего этого мира.
А нечто подобное и оказалось ахиллесовой пятой великого советского диктатора!
363
А впрочем, это качество было свойственно и всем его ближайшим советникам – российским интеллигентам, что подчас даже и непроизвольно ему на ухо нашептывали все те свои более чем дельные советы, которые он затем ссохшейся, но вовсе не дрожащей рукой всецело воплощал в ту, до чего тогда неистово суровую реальную действительность.
Еще раз полностью оправдала себя поговорка: с кем поведешься, оттого и наберешься.
И разве то не безумно поистине же прекрасно, если вот только лишь благодаря всему этому, нынче и впрямь столь свободно дышит почти всякий на этой земле человек?
Ведь, скорее всего, это именно та довольно существенная разница между воинственно ханжеским менталитетом, что так или иначе острыми краями не сцепился в единое целое, и уберегла этот мир от немыслимо чудовищной тысячелетней диктатуры.
Две политические банды никак так не смогли найти по-настоящему общего языка.
Причем в случае должного успеха большевиков этот мир на долгие тысячелетия разом и погряз бы во тьме серой мглы вовсе вот дико бесслезной целесообразности.
Поскольку людские ресурсы стали бы тогда одной лишь базой для произведения потомства, а их личностная ценность оказалась бы всецело равна полному нулю.
И это было бы общество всецело так равное по своему статусу и только и всего, что по центру возвышался бы неимоверно вздыбленным колоссом, некто в ком сочетались бы все бессердечие и властность единственного повелителя всего же мира.
Причем речь тут бы шла никак не каких-либо тех еще древнеегипетских, а куда только на редкость вот весьма пострашнее оных – всесильных большевистских фараонах.
364
И все-таки оба величайших злодея 20 века были разве что одними явными пешками на той, сколь значительно большей шахматной доске всеобщего развития нашей цивилизации.
А между тем ее и впрямь весьма стремительный и необычайный быстрый скачок вперед сколь явственно сопровождался со столь же неуклонным откатом назад в том самом весьма ведь явственном плане фактически полного обесценивания всяческой той или иной отдельно взятой человеческой жизни.
Зато весь тот чисто новейший исторический период явно же ознаменовался именно тем, до чего на редкость вполне наглядным появлением крепчайших связок всемогущих интересов империалистических группировок, идущих к цели, невзирая на лица, души и тела простых граждан.
Лев Толстой до чего только весьма вот справедливо судит обо всем этом мире в его великом произведении «Война и мир».
«Хороший игрок, проигравший в шахматы, искренно убежден, что его проигрыш произошел от его ошибки, и он отыскивает эту ошибку в начале своей игры, но забывает, что в каждом его шаге, в продолжении всей игры были такие же ошибки, что ни один его ход не был совершенен.
Ошибка, на которую он обращает внимание, заметна ему разве что потому, что противник воспользовался ею. Насколько же сложнее этого игра войны, происходящая в известных условиях времени, и где не одна воля руководит безжизненными машинами, а где все вытекает из бесчисленного столкновения различных произволов?»
365
Именно этак оно и есть широчайшая мозаика интересов, основанная на великом эгоизме буквально каждого, кто только имеет хоть какую-либо власть над всякими другими людьми, и создает общую картину цивилизованного мира.
Отдельные одним уж случаем занесенные на самый верх люди могут оказаться крайне так одиозными историческими фигурами с теми или иными полномочиями, но кем бы это они себя, собственно, ни возомнили, а все ведь едино, их личная роль в истории весьма и весьма во всем полностью ограничена.
Грядущее время, оно не только расставляет все по своим истинным местам, но и вынимает портреты из золотых рамок, бросает их в грязь или, наоборот, вынимает ранее кем-то до чего только публично посрамленные лица из самой той еще нечестивой грязи и обрамляет их души драгоценными камнями…
366
Широкие исторические процессы никак не связаны с какими-либо исключительно так отдельными личностями, а только лишь с неким целым конгломератом бед, несчастий, побед, поражений, вполне явно присущих каждой без исключения прошедшей эпохе.
И совсем ведь не было в те давние времена лютых козней тех двух дико алчных до мирового господства вождей, что на редкость бесчеловечно так уж полностью и во всем противостояли друг другу.
А имело тогда, собственно, место чисто так всеобщее сплетение извечно враждующих интересов самых различных политических группировок, наспех вступающих во временные союзы, дабы затем, их всецело так более чем, коварно отринув, приобрести себе новых друзей или заклятых врагов.
И буквально наилучший тому исторический пример – это как раз-таки то, как в Наваринском сражении 1827 года Англия, Франция и Россия разбили на голову турецкий флот.
Однако никак не прошло с того времени целого столетия, и вот уже Франция, Англия и Турция усердно осаждают русский город Севастополь. Крымская война, 1854—–1855 годы.
367
У практически всех на редкость прожженных в самых изощренных интригах стран запада вообще нет ни союзников, ни друзей, а имеются у них одни те весьма своекорыстные интересы и откровенно блаженные цели.
Причем буквально любые средства к их наиболее наилучшему осуществлению вовсе-то не смогут вдруг оказаться для них хоть сколько-то неприемлемыми из-за любых никак неуместных в политике вопросов совести и морали.
Они могли пойти на сделку с абсолютно так любым правителем, например, провозгласившим в своей стране до чего славные принципы людоедства, и как есть на редкость радостно провести у него в стране очередную олимпиаду…
Плевать всем было на геноцид еврейского народа!
После «Хрустальной Ночи» никто не изгонял из своей страны германское посольство, и даже никак не было предъявлено никаких серьезных нот протеста.
Так что коли бы Гитлер не вступил в тот никак недальновидный военный поход на Западную Европу, то вполне, может быть, что судили бы в Нюрнберге именно Сталина с его кликой отъявленных палачей, а их было, за что международным судом судить и за какие прегрешения всю эту шайку-лейку в линейку перевешать!
Удачная интервенция вглубь России вполне могла бы обнаружить именно те самые до чего и впрямь леденящие души факты ее наиболее новейшей истории.
И как бы это сколь еще всерьез вполне ведь разом настаивали фашистские палачи на том самом до чего полностью узаконенном судилище для своих большевицких собратьев по «святому ремеслу»…
И им-то тоже, явно еще оказалось бы хоть как-либо надо более чем вдоволь умаслить американского стервятника, что всегда вот в том самом 20 веке прилетал из-за моря-океана разве что лишь для того, чтобы всласть отведать от европейской падали…
368
Но то все одна большая политика…
Однако кому это, собственно, вообще принадлежит, самое же первородное право победы, кто это все вынес и стерпел под гнетом того самого чудовищного режима, что довольно-таки далеко обошел и предвосхитил нацизм в области бессчетного уничтожения разом ведь слепо никак не покоряющихся всякой той еще «царской воле» свободолюбивых граждан?
Да чего там для полнейшего лишения всех человеческих прав было бы всецело так предостаточно и того, как есть весьма вот короткого выражения сущего своего неудовольствия той самой как есть серо же и немощно окружающей всех нас повседневной действительностью…
А она была чудовищно убога и при ее-то условиях подвиг народа, совершившего чудо избавления всех народов земли от нацистского супостата, чувствуется и впрямь-таки более чем особенно остро.
Однако те самые извечно сытые американцы, только-то издали добивавшие нацистского зверя, именно так самих себя и считают его наиболее великим и бесстрашным укротителем.
И в этом им и впрямь как есть, на редкость основательно подсобила именно та, до чего еще отъявленно лживая советская пропаганда, на весь этот мир так и голосившая про то, что СССР вовсе не был готов к той наиболее кровопролитной во всей же истории мира войне.
369
И сколь искренне весело и дружно на западе всячески как есть, до чего явно поддержали данное коммунистическое начинание.
А все это потому, что не только драться чужими руками, но и вообще приписывать лично себе совершенно так немыслимые заслуги есть сколь неотъемлемая часть их всеобъемлюще циничного мировоззрения.
Причем нечто подобное фактически всесильно разом и главенствовало над всем, что только этому миру и довелось уж только лишь вполне явно когда-либо еще пережить.
И главное, в их-то глазах оно, собственно, как есть, попросту вот разом до чего еще сходу и вышло, что Сталин, оказывается, был совсем бездарным простофилей, глобус беспрестанно вертящим.
Ну а бесноватый горлопан Гитлер, который чисто же поначалу ни во что профессионально военное вовсе ведь без дела не зная броду, никак так не лез, он-то как раз и есть истинно умнейший стратег.
А между тем, все его дичайшие просчеты были очень даже на руку заклятым врагам Третьего Рейха!
370
В то самое время как ВЕЛИКИЙ УЗУРПАТОР Сталин разве что лишь с великого перепугу про всяческий свой тот уж еще чисто прежний трезвый расчет до чего прилюдно на редкость, как есть, разом запамятовал.
Ну а так был он вовсе не глуп, да и впрямь-то на редкость сколь многозначительно прагматичен, да только никак не иначе, а разве что именно в том чисто так своем собственном беспросветно тоталитарном ключе.
А это, в свою очередь, означает, что все его трезвые расчеты включали в себя, в том числе и всякое отсутствие где-либо непосредственно рядом уж с ним поистине настоящих, сильных духом талантливых военных.
А все потому, что как-никак, а могли бы те действительно опытные в военном деле люди даже и ненароком, чисто же невзначай его все-таки сколь весьма действенно свергнуть с того самого донельзя высочайшего его постамента.
И это одно, лишь то совсем уж задарма обсыпанное золотом больших звезд псевдогероическое ничтожество Жуков, и вправду никакой хоть сколько-то вполне серьезной опасности для него и близко так именно что совсем вовсе не представляло.
Однако товарищ Сталин был, единственно что, мудрым политиком и гениальным интриганом…
В делах же военных он был туп и глуп, и ничтожен, а тем и оттенял он собой все российское войско, как говорит пословица: каков поп, таков и приход.
371
А ведь Лев Толстой в его «Войне и мире» совсем не лукавит, говоря про то, что русская армия победила всесильного гения Наполеона, будучи его в два раза слабее.
И то российское войско действительно было неопытно, плохо обучено, а все-таки наиболее главным и истинно существенным тут было как раз именно то, что состояло оно тогда из людей действительно знавших, что такое железная дисциплина, а это и есть тот внутренний стержень, на котором буквально всегда держится… всякая армия.
Лев Толстой, «Война и мир».
«Бородинское сражение не произошло на избранной и укрепленной позиции с несколько только слабейшими со стороны русских силами, а Бородинское сражение, вследствие потери Шевардинского редута, принято было русскими на открытой, почти не укрепленной местности с вдвое слабейшими силами против французов, то есть в таких условиях, в которых не только немыслимо было драться десять часов и сделать сражение нерешительным, но немыслимо было удержать в продолжение трех часов армию от совершенного разгрома и бегства».
372
Ну, а все те вовсе на редкость сколь беспочвенные россказни о Красной армии, как об армии слабой в смысле всей своей крайне так никудышней дисциплины...
Нет, уж нечто подобное — это чисто так разве что только навроде глупых рассказов про тех медведей, которые, видите ли, до того еще вовсе ведь неторопливо разгуливают по самым разным русским городам.
Русский солдат лучший в мире, и это было доказано на деле, а не на праздных словах.
Однако на Западе ничего подобного попросту вот никак явно не признается, причем так оно, в том числе и поскольку, что сам сатрап СССР всегда сколь еще беспардонно крошил в мелкую труху весь тот великий авторитет своего же солдата.
Ведь говорить о нем ту сколь еще доподлинно так настоящую правду ему было попросту более чем однозначно вовсе-то совсем не с руки!
373
Советским бонзам и вправду было сколь еще попросту уж до чего совсем этак более чем неотъемлемо нужно разом скрыть все следы своей донельзя грязной внешней политики!
А как раз именно для того и надо было им и впрямь до чего беззастенчиво напялить именно на свою бравую рать тришкин кафтан с дырками, через который наружу и лезло все в нем наиболее же откровенно дурное: — неопытность, наивность, серость и невежество.
Этот общий образ, целиком состоящий из одних разве что наспех выдуманных штампов, и стал затем чисто ведь трафаретным обликом русского солдата – причем поболее всего именно из-за всех тех героико-комических стараний коммунистической пропаганды.
Еще раз повторяемся: все это было именно так и никак не иначе!
374
И в этой мерзкой грязи всех нас изваляли (безо всякого разбора по какому-либо национальному признаку) совсем не те где-либо вдали от родных берегов уцелевшие, недобитые нацисты, а та самая Советская власть, что всегда так и божилась и беспрестанно же клялась, что она и есть будто бы власть рабочих и крестьян.
Ну, а на самом-то деле, крестьяне и рабочие являли собой одну лишь рабсилу, существующую на белом свете только лишь во имя до чего еще весьма уж донельзя насущного осуществления всяческих безмерно великих коммунистических идей.
Скотный двор из державы, устроив, большевики простых людей за смазочный материал для вражеских штыков вполне этак наглядно во всем почитали.
Хороший хозяин и с вьючным животным столь чудовищно жестоко ввек ведь вовсе не стал бы подобным образом никогда обращаться…
И все это было и будет никак не иначе, а только поскольку, что не один даже и наиболее жестокий мучитель бессмысленных тварей вовсе не станет себя проявлять именно тем садистским образом, как один человек сколь принципиально будет готов обойтись с другим человеком, которого он, быть может, что и вполне уважает.
375
А уж Советская власть в этом вопросе до чего еще превзошла буквально так всех тех своих близких и далеких предшественников, включая и египетских фараонов.
На войне это почувствовалось особенно остро.
Народная героиня Зоя Космодемьянская за линией фронта занималась поджогом сел, в которых квартировались немцы, но жили там и русские бабы с малыми детьми.
Гитлеровцев в ихнем глубоком тылу надо было отстреливать, устраивать диверсии поездов, но поджигать свои же деревни, даже если они были захвачены противником…
Нет, то было бы вполне правомочным деянием лишь в том единственном случае, кабы там, кроме полицаев и членов их семей, никого бы более совсем этак явно попросту и не оставалось.
376
А иначе чего это вообще граждане, собственно, так выходит в той-то самой родной стороне, лишь временно лютым врагом наскоро оккупированной…
Вся мужская половина семьи льет свою кровь на фронте, ну а женщин, стариков и детей свои же хитростью выгоняют вместе с фрицами на лютый мороз.
Никто вот, кроме вурдалаков-большевиков, до этакого лютого зверства никогда бы ни в жизнь вовсе-то не додумался!
Потому что куда это, кому-либо иному из всех тех злосчастных гениев подчас по-детски наивной, хотя и безмерно нечестивой нечисти, до этих совсем уж неуязвимых при помощи логики херувимов вселенского зла, с их абсолютно так явным безразличием ко всякой напрочь чужой человеческой жизни.
Правда при всем том никак не подлежит сомнению, что та храбрая и милая девушка нисколько не была виновата во всем том, что в древнем Кремле засел упырь, относящийся почти ко всем своим значительно хуже и суровее, чем к любым чужим врагам.
Поскольку для него именно свои и были, куда несоизмеримо пострашнее любых тех чужих.
377
И, кстати, очень даже многие факты, имеющие прямое или хоть сколько-то косвенное касательство к темным (во всех смыслах) временам Второй мировой войны, попросту никак не могут оказаться на деле доказанными при помощи каких-либо документов, ибо их зачастую попросту не существует.
Еще Салтыков-Щедрин в его книге «История одного города» упоминал об этой очень уж древней, а главное, «доброй» российской традиции.
«Начались справки, какие меры были употреблены Двоекуровым, чтобы достигнуть успеха в затеянном деле, но так как архивные дела, по обыкновению, оказались сгоревшими (а быть может, и умышленно уничтоженными), то пришлось удовольствоваться изустными преданиями и рассказами».
Или вот они весьма скудные сведения из несколько уж более современного источника. Иван Ефремов «Час быка»
«Каждый период правители старались представить таким, каким хотели.
– Есть ли возможность добыть подлинные факты?
– Лишь косвенным путем, в рукописных мемуарах, в литературных произведениях, избежавших цензуры или уничтожения».
378
Товарищ Сталин преотлично, то понимал, что коли его тоталитарный режим некогда и будет в некоем том еще никак не определенном будущем всецело сменен тем весьма же старательно действующим именно умом, а не дубиной демократическим строем…
Да вот, однако, не все ли едино, судить о его государственных деяниях будут именно по тем многочисленным бумагам, которые он некогда разве что ненароком собственноручно подписывал.
Сталин был опытным конспиратором и довольно-таки многие свои приказы отдавал как бы невзначай за обедом, в самой что ни на есть устной форме, да и свидетелей тоже не жаловал, всегда старался их на тот свет, в вечное безмолвие навеки спровадить.
А как раз, потому следуя всему тому ранее вышеизложенному, можно лишь только смутно догадываться, исходя из тех более чем крайне неблаговидных сторон личности генералиссимуса Сталина, об тех так и оставшихся под покровом тайны его необычайно как всегда ярых действиях во время той навеки оставшейся в памяти поколений Второй мировой войны.
© «Стихи и Проза России»
Рег.№ 0042425 от 30 марта 2012 в 18:34
Рег.№ 0042425 от 30 марта 2012 в 18:34
Другие произведения автора:
О светлых намерениях демократов минувшего века
Добреньких на свете много, а вот истинной доброты как ведь ее не хватает!
Рейтинг: 0Голосов: 01620 просмотров
Нет комментариев. Ваш будет первым!
