"История продолжается" 5

Глава 5.

 

Идиллия окончилась, и теперь за недолгое счастье придется сражаться насмерть. Как всегда: а все так хорошо начиналось…

 

Он был из породы людей, которые умеют добиваться, достигать, настигать, но совершенно неспособны ни к отречению, ни к бегству – что в конце концов одно и то же.

(В. Набоков, «Машенька»)

 

 

 

События, как и было сказано, понеслись. Или – понесли, как перепуганная лошадь. В общем, предсказание Эндры сбылось: наступила черная полоса.

Началось с того, что Владимир не вернулся с работы. Вначале все не очень беспокоились – мало ли, из-за чего человек задержаться может – к примеру, корпоратив или может, дело неожиданное. Однако по прошествии нескольких часов Таня не выдержала и поступила самым что ни на есть классическим женским образом – принялась обзванивать больницы.

— Селиванов? – в шестнадцатой по счету больнице отозвался далекий уставший голос диспетчера. – Вроде, поступал. Сейчас посмотрю...

Часы показывали два часа пополуночи. Все притихли. Из неплотно закрытого крана на кухне медленно капала вода. Часы тикали. Тане казалось, что стук ее сердца слышно на втором этаже через перекрытие.

— Да, – через некоторое время сообщили в трубке. Сердце упало куда-то вниз и застучало вдвое громче. Правда, болело при этом все равно где-то чуть левее центра грудной клетки. – Так он умер полтора часа назад. А вы кто? Родственница?

Таня ощутила, что ноги ее не держат, и опустилась прямо на паркетный пол маленькой прихожей. Перед глазами поплыло. Собственный голос показался чужим.

— К-как, умер?.. Отчего?..

— Сердце, наверное, – отозвалась диспетчер. – В таком-то возрасте! Девушка... Девушка, вы здесь?

Тане показалось, что она падает с огромной высоты в какую-то бездонную пропасть. Кровь набатом ударила в уши, и сквозь этот набат слова дежурной протискивались как сквозь вату. Но сознание все же уцепило одну деталь.

— Что? – осторожно уточнила она. – В каком возрасте?..

— Девушка, вы что, с луны свалились? Сорок четвертого года рождения – это, по-вашему, сколько?

— Простите, – сказала Таня. – Однофамилец...

Еще через две больницы повезло больше. Или не повезло – это с какой стороны посмотреть.

Год рождения Таня уточнила заранее.

— Да, – сонно сообщила дежурная. – Легкая производственная травма, сегодня оперировали, не беспокойтесь. Насчет деталей поговорите с лечащим врачом.

Таня едва удержалась, чтобы тут же не помчаться в больницу на Андрюхином байке без ключей.

— Когда он принимает?

— Записывайте фамилию...

Таня схватила карандаш.

Эндра вертелась рядом и пыталась заглянуть ей через плечо. Маша сидела с отсутствующим видом, но ее большие глаза глядели взволновано.

— Ну? Ну, что там?! – вцепилась рыжая в Танин рукав, как только та повесила трубку.

— Легкая производственная травма, – сказала Таня. – Его оперировали.

— Если она легкая – зачем оперировать? – распахнула глаза Эндра, у которой нервы тоже были на пределе. – Поехали!

— Куда? Больницы закрыты. – Таня устало вздохнула и придержала подругу за рукав.

Они немного помолчали, обе приходя в себя. Эндра вышла на кухню и принесла оттуда две чашки чаю. Одну протянула Тане.

— Держи. Нам нужно, во-первых, успокоиться.

— А я спокойна.

— Да, я вижу…

Эндра уселась прямо на пол.

— Знаешь, – заметила она, – мне это не нравится. Исчезает Андрюха, появляется мой звездный родитель, Владимир попадает в больницу. И мы с тобой остаемся ночью вдвоем в пустой квартире на первом этаже, да еще и с ребенком. Идем-ка ночевать к Радде.

Таня молчала, обеими руками обхватив кружку.

— Ничего страшного не случилось, – совсем неубедительно сказала она, наконец. – Жалко, Федор уехал... хотя, нет, наоборот, хорошо. У него жена... Что там может быть за производственная травма? Производственная обычно бывает на производстве. А он же не на заводе работает. Может, оговорились… Думаешь, это неспроста?

Маша тихонько подсела к ним и потянула Таню за рукав.

— Он придет? – спросила она.

— Скорее, просто оговорились. Может, ожог небольшой, – предположила Эндра. – Или упало что-нибудь. Конечно, придет, – заверила она Машу. – Только попозже. А завтра мы сами к нему поедем в больницу. А пока подъем, пошли.

Она подхватила Таню за руку, щелкнула выключателем и потащила к двери вместе с чашкой. Маша побежала следом.

— В квартире ночевать опасно, – пояснила рыжая, когда они оказались уже на лестничной площадке, осторожно нажимая кнопку звонка у дверей тети Радды.

— Погоди. – Таня достала блокнот и шариковую ручку, аккуратно вывела на листке записку и при помощи скотча приклеила на дверь.

 

«Дорогие товарищи! – значилось красивым каллиграфическим почерком на листочке в клеточку. – Хозяев дома нет. Ушли в ночной клуб, просьба утром не будить. Привет. P.S. Все вопросы в почтовый ящик. В подъезде не сорить. Администрация».

 

— Нет. – Таня остановилась и развернулась. – А если они догадаются, где мы находимся? Нельзя же подставлять Радду.

Эндра на мгновение задумалась.

— Точно, нельзя, – кивнула она и потянула Таню и Машу к лифту. Тот как раз стоял на первом этаже. В лифте было не очень чисто, зато висело зеркало. Правда, разбитое. Эндра нажала кнопку.

Они вышли на четвертом этаже и остановились у дверей с номером «32». Эндра позвонила. С первого раза никто не ответил, и она позвонила еще.

— Спят, наверное, – сказала Таня.  – Времени-то…

Но тут дверь открылась, и показался парень, примерно ровесник Тани. Парень был сонный, но полностью одетый, а на носу у него красовались очки в тонкой металлический оправе.

— О… – Хозяин поглядел на Таню, Эндру и Машу так, будто они ему снятся. – Здорово. Здрасьте. Ты чего?

— Извини за беспокойство, – сказала Эндра. – У тебя родители дома?

— Нет. А что?

— А можно у тебя переночевать? А то у меня ремонт.

— Ну, заходите.

Парень посторонился, пропуская гостей. Прихожая была очень аккуратная, прибранная и не слишком большая.

— Мы только переночевать, – пообещала рыжая. – Завтра, когда проснешься, нас тут уже не будет.

— А я не проснусь, – устало отозвался парень.

— Чего? – распахнула глаза Эндра.

— Потому что я не лягу, – пояснил хозяин.

— Ясно. – Рыжая сочувственно вздохнула. – Это Таня, – представила она, – это – Маша. А это – Мишка.

— Михаил Романов, – сказал Мишка, галантно пожимая руку Тане, – студент и вольный художник. Проходите в комнату.

— Татьяна Журавлева, – насмешливо отозвалась Таня. – Фронтовая медсестра и свободный музыкант по совместительству. Здравствуйте. Сердечно благодарю за оказанную помощь.

— Для меня честь оказать услугу таким очаровательным дамам, – заверил Мишка, серьезно поправляя очки. – Пошли, короче, чай пить. У меня есть пирожные.

— Ура! – обрадовалась Эндра. – Мишка, ты незаменим.

— Ну, да, – скромно согласился Мишка.

Через пять минут они уже расселись на кухне за овальным столом. Кухня была больше Эндриной, недавно отремонтированная и чисто прибранная. Мишка поставил электрический чайник и достал чашки и блюдца с розочками.

— А теперь рассказывайте, что у вас стряслось, – потребовал он, доставая из холодильника коробку с эклерами.

— Я же говорю, ремонт.

— Рыжая, даже если предположить, что у тебя действительно ремонт, я не сомневаюсь, что тебя бы не смутила перспектива спать в ведре с известкой, укрывшись обоями.

— Меня – нет, – согласилась Эндра. – Но нас же трое. На всех ведер не хватает.

— Понял, – фыркнул Мишка, разливая чай. – Больше не спрашиваю. Ибо бесполезно.

Таня нервничала и то и дело принималась гипнотизировать часы, словно желая заставить время идти быстрее. Собеседницы из нее в эту ночь не получилось – она то невидящим взглядом смотрела в пространство, то выламывала руки, то вставала и выбегала на балкон. Хорошо хоть, сигареты у нее закончились – Эндра не сомневалась, что за одну ночь она бы выкурила пачки три, и наутро пришлось бы вызывать «скорую помощь». Ко всему, Таня не выпускала из рук телефон – вертела, бессмысленно нажимала кнопки, или просто умоляюще глядела на экран. Видимо, надеялась, что Владимир позвонит, а сама звонить боялась – после операции человеку все же требуется отдых.

— Так, – сказала, наконец, Эндра. – Нам спать пора.

— Точно, – заволновался Мишка и подцепил Таню, которая двинулась, было, мыть чашки. – Спят не в раковине, а в кровати.

Он, естественно, заметил, что что-то не так, но расспрашивать не стал.

Студент и вольный художник отвел гостям большую комнату, где стоял диван, который раскладывался в двуспальную кровать и кресло, которое раскладывалась тоже.

Мишка смущенно засуетился, отыскивая постельное белье – видимо, он стеснялся возиться с постелями девушек, но и не хотел показаться невежливым. В конце концов, Эндра отобрала у него белье и заверила, что они управятся сами. Хозяин ушел – он учил конспекты в соседней комнате,  а гости закончили с постелями и улеглись. Маша устроилась в кресле, а Таня с Эндрой – на двуспальном диване. Погасили лампу. Теперь только в щель под дверью пробивался свет из комнаты Мишки.

Эндра подвинулась к Тане.

— Ты не волнуйся, – сказала она шепотом. – Все хорошо будет. Вот, навестим завтра Владимира… Наверняка у него ничего серьезного. А потом и Андрюху спасем. Непременно. А потом чего-нибудь все вместе сделаем хорошее. Например – гулять пойдем все вместе, – успокаивала рыжая. 

Но Таня практически не слышала ее, мысленно стараясь почувствовать, как там Владимир и Андрюха. Может быть, потому, что она слишком переживала за них, или друзья просто находились далеко, ничего у нее не получалось. Девушка потянулась, было, к оставленной на полу сумке, но вовремя вспомнила, что сигареты закончились. Затем неожиданно уткнулась лицом в подушку и разревелась, совсем по-детски – горько, безутешно, в голос. Вся ее жизнерадостность и оптимизм растаяли без следа вместе с исчезновением Владимира – а теперь, похоже, ей сделалось плохо окончательно.

Эндра ойкнула и села, принялась гладить Таню по спине и плечам и успокаивать.

— Ну, ты чего, – даже немного растерялась она. – Не переживай так. Все же хорошо, все живые, чего ты? Это просто нервы, сейчас все пройдет.

— Угу, – приглушенно отозвалась Таня. – Я знаю. Прости. Только я не могу так, когда ему плохо... – Она уселась на кровати, вытирая слезы тыльной стороной ладони, и снова поглядела на часы. – Сколько там... Да что же это такое! Так долго... Знаешь, я, пожалуй, пойду, пройдусь по улице. Иначе я до утра с ума сойду.

— Не-не-не, не уходи! – Эндра ухватила Таню за руку. – Посиди со мной. Не надо мотаться по ночам. Пожалуйста, останься, – серьезно попросила она. – Не выходи на улицу.

Таня застонала, обхватила руками колени и уткнулась в них же носом.

— Дайте мне пять кубов аменозина... – прошипела она.

— Хорошо, что я не знаю, что это такое, – пошутила Эндра и погладила Таню по плечу.

Было удивительно – как это они с Владимиром за несколько дней привязались друг к другу так, что теперь не могут друг без друга. Хотя Эндра тоже чувствовала себя без Владимира одиноко. А что еще более удивительно – она чувствовала себя одиноко и без Андрюхи тоже. Впрочем, оно и понятно – пока все снова не соберутся вместе, компания будет неполной.

Тут в комнату заглянул Мишка.

— У вас все в порядке? – осторожно поинтересовался он. – Может, вам водички?

— У нас все хорошо, – заверила Эндра.

— А-а. Ну, ладно, – вольный художник с облегчением кивнул и исчез за дверью.

— Лучше водочки.  – Таня вздохнула и натянула платье. – Я почитаю немного, все равно не уснуть.

 

 

 

 

Эндра медленно открыла глаза и потянулась. Еще не рассвело, и в комнате было сумеречно. Часы показывали семь утра. Казалось, она и не спала вовсе.

В комнате никого не было. Дверь была приоткрыта, и снаружи слышались голоса и звон посуды. Рыжая тихонько поднялась, натянула одежду и выглянула. Откуда-то явился пегий рыже-белый кот и принялся тереться ей об ноги. Эндра шагнула в коридор и кот, радостно задрав пятнистый хвост, побежал впереди.

На кухне сидела вся компания и оживленно болтала за чаем и вкусно пахнущими ватрушками. Ага, сообразила Эндра, снова Таня постаралась. Это она так читала, называется. Кот вспрыгнул Тане на колени. Желудок призывно заурчал. Мишка и Маша с аппетитом наворачивали ватрушки.

— Ты волшебница, – сонно сообщила Эндра, усаживаясь на табуретку. – Ты заколдовываешь продукты...

— Доброе утро. – Таня с трудом поднялась и сунула Эндре под нос тарелку с манной кашей. Рыжая отшатнулась.

— Не люблю манку! – заявила она. Таня хитро улыбнулась.

— Сейчас полюбишь.

Дальнейшее уже не лезло ни в какие рамки. Эндра изумленно наблюдала, как Таня с невозмутимым видом плюхнула на край тарелки печеное яблоко и посыпала получившуюся композицию сверху сахаром. Рыжая подумала, что ей следовало стать поваром где-нибудь в детском саду, и схватила ложку.

 

 

 

В конце концов, Маша, Эндра и бледно-зеленая после бессонной ночи Таня вышли на улицу и, нахохлившись, словно воробьи, направились к метро. Дождь сеял как сквозь сито, но ветра не было, и они не слишком замерзли.

В просторном светлом холле хирургического отделения больницы было пусто и неуютно. Между невыразительными колоннами из серого мрамора гулял прохладный сквозняк. Он прилетал из распахнутых окон в коридоре, за которыми ярко полыхали костры осенней листвы.

— Прием с десяти! – рявкнула на них дежурная в окошке регистратуры.

— Да ну? – деланно распахнула глаза Таня. – А сейчас, по-вашему, сколько?

— Сейчас полдевятого!

Таня печально вздохнула.

— Вероятно, у меня часы спешат... Хотя бы, можно его предупредить, что мы пришли?

Дежурная, видимо, была не в настроении.

— Чего – предупредить?! У него телефон есть?!

— Есть! – в тон ей рявкнула Таня.

— Вот и звоните ему! – без труда переорала ее дежурная и уткнулась в журнал, будто желая показать, что разговор завершен.

Трое уселись на обитую вишневым дерматином скамеечку. Таня набрала номер. Владимир не отвечал. Мимо торопливо прошагала медсестра, цокая каблуками по гулким плитам пола.

— Так. – Таня поднялась. – Пошли.

— Куда? – воззрилась на нее Эндра. – Так не пускают нас, Тань.

Таня весело улыбнулась.

— А мы и не спросим! Выходите на улицу. Встречаемся за углом, где курилка. Ну, скорее, пока смена с ночи не ушла!

Девчата вскочили.

— Почему с ночи? – заинтересовалась рыжая. Таня замахала им рукой.

— Да потому что они все сонные! Ну! Скорее же!

Эндра с Машей ушли. Таня незамеченной проскользнула мимо листающей журнал дежурной, осторожно открыла стеклянные двери и вошла в отделение. Стараясь не ускорять шаг, прошла по пустынному в это время больничному коридору, свернула к двери хозблока и дернула ручку. Закрыто. Таня подошла к посту дежурной и остановилась за углом – здесь больничный коридор раздавался вглубь, образовывая как бы еще одну комнату, только без внешней перегородки. Центр помещения занимал большой стол-бюро, за которым склонилась над журналом дежурная медсестра. Таня быстро стянула пальто и сапоги, стащила свитер и осталась в джинсах и легкой футболке. Сунула сверток с одеждой под стоящую здесь же тележку для анализов и, подволакивая правую ногу, подошла к посту.

— Простите... – протянула она. – Можно мне белье поменять, я чай разлила.

Медсестра прищурилась на нее, видимо, вспоминая, кто это может быть. Не вспомнила и махнула рукой.

— Поищите санитарочку.

— А ее нет сейчас в отделении.

— Как так нет? – удивилась медсестра. У нее была блестящая темная коса, уложенная короной вокруг головы и большущие черные глаза. – Где же она?.. Ну, подождите ее, сейчас придет.

— Мне стоять тяжело, – пожаловалась Таня.

— Присядьте.

— Голова кружится... После димедрола не очень-то постоишь...

Медсестра вздохнула.

— Сейчас. Погляжу, может, тут в шкафу есть. – Она подошла к сестринской, открыла дверь и прошла внутрь. Таня быстро выдернула оставленные в замке ключи и сунула в карман. Сквозь открытую дверь было видно, как девушка роется в шкафу. – Нету, – появилась она. Придется уж вам подождать.

— Жалко... – сникла Таня. – Ну, я тогда в палату пока пойду...

— Ой! Надо же, ключи где-то оставила... Вы не видели?

— Нет, – обернулась Таня. – Вроде, они у вас с собой были.

— Да?.. – Медсестра вернулась в сестринскую, что-то расстроено бормоча себе под нос. Таня достигла поворота и припустила бегом. Разумеется, дежурной сделают выговор за потерю ключей – но ведь она обязательно вернет... Таня открыла хозблок, вбежала внутрь и быстро закрыла за собой дверь. В больнице она работала, а все больницы устроены приблизительно одинаково, и поэтому ориентировалась Таня быстро. Стянув два медицинских форменных халата, она вернулась на пост, сунула халаты к своей одежде. Дежурная со слезами на глазах все еще искала ключи, и Тане сделалось стыдно.

— Да что же это такое! – пожаловалась девушка при виде нее. – Мне сейчас смену сдавать – а они пропали... как же так, не представляю...

— Давайте я вам помогу. – Таня принялась ползать под столом, пряча румянец. Дежурная была добрая и совсем молодая, и расстраивать ее было невыносимо стыдно.

— Да сама, вы идите, ложитесь, – запротестовала медсестра. – Вам же тяжело.

— Ничего, – отозвалась из-под стола Таня, – вдвоем мы быстрее управимся. Да вот они! – Она, не вылезая, победно подняла руку и помахала ключами. И, пока дежурная благодарила, ретировалась в коридор.

 

— Вот. – Таня протянула Эндре халат и тапочки. – Переодевайся.

Эндра сняла куртку и натянула халат.

— Переобуваться не буду, – сказала она. – Кроссовки вполне сойдут за сменную обувь.

— Угу, после дождя. Вытри чем-нибудь.

Белый халат отчего-то смотрелся на Тане как нельзя более уместно. Как будто для нее и создан. Девушка быстро смотала густые тяжелые волосы и упрятала под сетчатую форменную беретку.

— Все, пошли.

— А Маша?

— Молодая для медперсонала. Маша, жди в приемной до десяти, идет?

Маша кивнула.

— Умница. – Таня коснулась ее плеч. – Давай, ступай скорее.

 

Владимир, приподнявшись на локте, общался с соседом по палате. Утренний свет, заливший послеоперационную двухместную палату-бокс, искрился в густых волосах расплавленной медью, на тумбочке стояла шахматная доска – идилличнее картинки не придумаешь. При виде вошедших сосед резко погрустнел. Обе ноги у него, загипсованные по колено, покоились на растяжке, голова была перебинтована так, что из-под бинтов виднелось только лицо.

— Опять уколы?.. – тяжко вздохнул он.

— Не-а, – обрадовала Таня, заговорщицки улыбнувшись и приложив палец к губам. Владимир обернулся.

— Ласточка!

Таня подбежала и порывисто обняла его. Он прижал ее к себе и поцеловал в макушку.

— Как ты?

— Все хорошо. – Владимир улыбнулся. – Как же я рад вас видеть! У вас все в порядке?

— Все, с тобой-то что?

— Да ничего. Черепно-мозговая второй степени и руку чем-то продырявило. Полез какую-то женщину вытаскивать, ее плитой придавило – перекрытия еще деревянные, знаете старые здания у Курского вокзала? Взрыв газа – коммуникации черт знает, сколько не менялись... Пока вытаскивал, самого балкой и прихлопнуло сверху. Спасибо, товарищи вытащили...

— Как так – продырявило?! – Таня воззрилась на его перебинтованную по локоть руку. – Чем?

— Не знаю. Станок какой-то сверху треснулся...

— Какой такой станок?

— Мне откуда знать, чай, не моя квартира. Ты поди, разгляди что-нибудь в такой дымовухе...

— А нам сказали, тебя оперировали.

Владимир поглядел на бинты.

— Да? Во, дают. Если обычные швы теперь считаются операцией, то я не знаю, куда мир катится. – Владимир быстро поднялся и натянул одежду. – Идемте лучше на улицу – не то застукают вас тут...

Эндра с Таней подхватили его куртку.

— Оденься, – велела Таня. – А этот... не звонил?

Они вышли из палаты и направились по коридору.

— Звонил. – Владимир послушно накинул косуху и улыбнулся. – Я ему назначил встречу в обмен на Андрюху. Я его узнал.

Во дворе тоже было пустынно. Трое шли по аллее, обрамленной с двух сторон порыжевшими к осени лиственницами, теряющими мягкие иголки. Дождь прекратился, зато задул свежий легкий ветерок. Справа через неширокий газончик возвышался решетчатый забор, за которым параллельно аллее шла улица. Машины с шумом носились туда-сюда, по тротуару пронеслась, заливаясь звонким смехом, стайка школьников. Таня машинально отметила, что с такими рюкзаками второклашки через год-другой заработают серьезное искривление позвоночника. Ей было жалко ребят. Она запахнула плащ и взяла Владимира за руку, он ответно сжал ее пальцы. Затем остановился.

— Погоди. – Байкер открыл сумку и принялся в ней что-то искать. Затем быстро передал Тане что-то тяжелое, кожаное, пахнущее маслом. Рука мгновенно узнала кобуру с пистолетом. – Возьмите. Вам пригодится. Завтра выпишусь отсюда под расписку и поеду к ним. Если не вернусь – у вас хоть будет, чем отбиться в случае чего. Только прячьте, не то еще один условный дадут.

Таня подняла глаза.

— А ты? Тебе чем отбиваться?

— А я и так могу.

— С сотрясением?

— Именно. С сотрясением вообще лучше не стрелять. Не знаешь заранее, куда выстрелишь.

Таня признала логику и спрятала оружие в сумку.

— Я пойду с тобой.

— Еще чего не хватало.

— Я пойду с тобой, и точка.

Владимир остановился, улыбнулся и обхватил ее за плечи.

— Ласточка... эх, Ласточка... А как же Маша?

— А Маша с Эндрой…

— Чего? – распахнула глаза упомянутая Эндра. – Ну, уж нет! Я с вами, и возражения не принимаются! В смысле, совсем никакие.

— А Маша? – напомнила уже Таня. Владимир пошатнулся и машинально ухватился за ее плечо. Он был бледный, но улыбался.

— Нечего вам обеим туда соваться, – сказал он.

— Смотри выше – возражения не принимаются, – тряхнула кудряшками Лисицына. – И, вообще, сейчас рано об этом говорить. Давайте, лучше, присядем, а то вам нехорошо…

Они сели на лавочку. Эндра явно беспокоилась.

— А когда Андрюху отпустят? – спросила она.

Владимир непроизвольно вскинул руку и коснулся висков. Видимо, голова у него ощутимо болела.

— Завтра, – отозвался он. – Я им пообещал прийти. Когда он окажется на свободе – тогда сдамся. А там посмотрим... Может, удастся отбиться.

Таня тихонько ахнула и вжалась ему в плечо.

— Ты что задумал? – с тревогой осведомилась она.

— Ничего необычного.

— Все равно мы вас не бросим, – сказала Эндра. – И Андрюха тоже, я уверена. Вот.

Она придвинулась к Владимиру и робко обхватила его за руку:

— А если… если все совсем так серьезно, то отчим может помочь.

— А с чего ему нам помогать? – удивилась Таня.

— Поможет, – уклончиво отозвалась рыжая.

Владимир поднялся.

— Вам надо идти. Не беспокойтесь, со мной ничего не случится.

— Погоди! – Таня вскочила следом. – Тебя там Маша ждет... хотя бы с ней повидайся прежде, чем уходить...

 

Маша при виде компании опрометью кинулась к Владимиру и ухватила его за рукав. Байкер подхватил ее на руки.

— Ну, как дела? – поинтересовался он. Маша спрятала лицо у него на плече.

— Ты придешь? – спросила она, впервые переходя на «ты». – Приходи скорее.

— Обязательно. Не грусти. Как учеба?

Маша вдруг съежилась и показалась еще меньше. Ощущение у Владимира возникло такое, будто у него в руках подобранный под дождем котенок – хрупкий, беспомощный и дрожащий.

— Она не пошла в школу, – отозвалась вместо девочки Таня.

— Ты чего? – Владимир легонько ее встряхнул. Голова закружилась, и ему пришлось опуститься на скамейку. – Думаешь, он не побоится при людях тебя за шкирку таскать?

Маша промолчала. Эндра с Таней беспомощно переглянулись. Владимир вздохнул.

— Эй... Ты там? Ну хорошо, прости. Чего ты сейчас-то прячешься?..

Маша уцепилась ему за воротник.

— Не отдавайте меня... – услышал Владимир – и то благодаря тому, что девочка шептала в самое ухо.

— Что ты. Все будет хорошо.

— А вы что здесь делаете? – грозно вопросила маленькая сухопарая пожилая женщина, остановившись неподалеку. У нее была седая, но роскошная коса до пояса и очки в пол-лица. – Вам кто выходить разрешил?

— Так их в отделение пока не пускают, – невинно пояснил Владимир. – Доброе утро, во-первых, Антонина Тимуровна.

— Доброе, доброе, – отмахнулась женщина. Хотя она и старалась сохранить строгое выражение лица – но улыбка выдавала себя в живых серых глазах. Она была очень красива, несмотря на возраст. Красивее многих молодых. – Марш в палату, и с кровати без крайней необходимости не вставать! Развели тут...

— Вот она – крайняя необходимость! – заявил Владимир, опуская Машу на пол. – Хорошо, сейчас. Ну все, идите. Ласточка...

Таня обняла его, и он ее поцеловал на прощание. Эндра деликатно отвернулась. Антонина Тимуровна изо всех сил старалась держать марку, но марка трещала по всем швам. Наконец, улыбка все же победила, преображая лицо, будто бы осветив изнутри.

— Селиванов! – окликнула она. – Ну, будет тебе, будет

Владимир заставил себя отстраниться.

— Иду, иду. А чего вы, собственно, здесь стоите? Вам на работу пора.

— А потому что если тебя собственноручно не затащить в палату, ты туда так и не вернешься, – отрезала Антонина Тимуровна. – И свалишься где-нибудь по дороге. Так что, мое опоздание на твоей совести.

Владимир засмеялся.

— Не свалюсь. Последнее: Эндра, что у тебя за экзамен? По предварительным оценкам.

— Удочка, – хмуро ответила Эндра. – Тройка. Но я не виновата! Она мне снизила, за то, что сдаю с опозданием. Сволочь она. Хотя, вообще-то, больным не снижают.

— Ничего, пересдашь, – заверил Владимир. – Знания есть, упрямство есть – чего еще надо? В любом случае, оставить все как есть – унизительно. Ну, всем счастливо. – Он помахал рукой и вместе с Антониной Тимуровной возвратился в отделение.

— А это что за тетка была? – вслух поинтересовалась Эндра.

— Не знаю. Наверное, его лечащий, – предположила Таня. – Идем?

— Идем, – согласилась Эндра, протягивая руку Маше. – А куда? Домой? У тебя больше пока дел нету?

Таня критически оглядела Эндру.

— Для начала, тебя надо приодеть.

 

Другие произведения автора:

"История продолжается" 7(2)

Волчья прощальная

Фрагмент истории Дэннера (Иррилин)