Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 16

Кондор.

     — Опять ты, – обречённо констатировал я, снимая пистолет с предохранителя. Хватит. Она просила не во сне. А в обращении, интересно, считается?..

Лисица вздохнула, осторожно потянулась, жалобно скрипнула – раны ещё болели. Наморщила нос и чихнула, отряхнулась, разбрызгивая дождевую воду, прилегла, положив голову на передние лапы и протянув вдоль бока длинный пушистый хвост. В лисьем обличье её не трудно было узнать – манеры остались прежние.

 А я все ещё медлил. Отогнал желание присесть и погладить лисицу меж рыжих ушей. От неё пахло дождём и мокрой шерстью.

 Тут вдруг она поднялась, и пригнула голову. Шерсть на холке вздыбилась, хвост хлестнул по полу. Лисица негромко, но угрожающе зарычала, показывая белые клыки и отступая назад.

 Я тоже отступил. Ставни громко хлопнули – как только стекло не разлетелось – и в проёме окна появился огромный черно-серый волк. Он грациозно перемахнул подоконник, принеся с собой острый звериный запах. Я вскинул пистолет, но волк сразу кинулся на меня, так что выстрелить я успел, но пуля улетела в пол. Зубы щёлкнули в непосредственной близости от моего горла. И вдруг на волка кинулась лисица, издав какой-то воинственный крик, напоминающий одновременно и человеческий боевой клич, и лисье тявканье. Волк рыкнул и развернулся, временно оставив меня в покое. Видимо, нужна ему была, все-таки, Эндра. Он откинул её ударом лапы, и она отлетела, оставив на его шкуре кровавые полосы царапин.

 Лисица ударилась спиной и стену, взвизгнула, но тут же снова вскочила. Правда, её шатало. Волк прыгнул к ней и зарычал. Я вскинул пистолет и выстрелил, но помешала лисица, которая снова кинулась не ко времени. Вот, неугомонная. На какие-то несколько секунд обе твари – волк и лиса – сплелись в клубок, так что я не мог прицелиться, не рискуя пристрелить Эндру. Тяжёлым ударом лапы волк прочертил воздух. Этот удар должен был бы перебить лисице хребет, если бы она не отскочила. Но она, к счастью, успела – и тут же обессилено припала на лапы. Волк на какое-то мгновение замер над ней. Мне этого хватило, чтобы вскинуть пистолет вторично и выстрелить. Серебряная пуля прошила воздух. Волк оттолкнулся от пола и прыгнул, подминая меня под себя. Теперь уже мы катались по полу, ни как зверь и человек, а как два зверя. Он опустил тяжёлую лапу мне на плечо, не давая поднять оружие – сразу видно, этот не то, что Эндра, осознает себя полностью. Прекрасно знает, что выстрели я в него, тем более, в упор, серебром – и для него все будет кончено. Если рыжая девка все ещё хоть немного, но осознавала себя человеком, то этот волк – стопроцентная тварь. Глаза у него тоже были человеческие, только злые, хищно прищуренные. Мелькнула мысль, что, возможно, я его знал когда-то – ещё в человеческом обличье. Только мы друг друга уже не сможем вспомнить...

 От удара когтистой лапы на плече остались глубокие раны-полосы. Краем глаза я видел, как хлынула кровь, заливая рукав рубахи и пачкая ковёр. Показалось, что я расслышал сквозь собственное тяжёлое дыхание и рычание волка жалобный девичий полукрик-полустон.

 Я почувствовал, что оборотень меня одолевает, и свободной рукой вцепился ему в нос – самое слабое место у животных. Он болезненно рявкнул и отскочил, мотая головой. Я вскочил на ноги. Волк тряхнул головой, присел и, оттолкнувшись, прыгнул на меня.

 И тут я вскинул руку и выстрелил. Пуля прошла навылет. Оборотень издал короткий скулёж и тяжело шлёпнулся на пол. На столике задрожали стакан и бутылка. Жаль будет, если коньяк опрокинется, как-то отрешённо подумал я. Волк шевельнулся. По ковру расползалось темно-красное пятно. Он приподнялся – сильный – но снова упал, уронив тяжёлую голову. Вдруг закинул морду, взвыл. Я на всякий случай, держал его на прицеле.

 А оборотень смолк, дёрнулся, потом как-то вытянулся и затих. Подох.

 Я машинально сунул пистолет в кобуру и вытер здоровой рукой пот со лба. Обернулся. Там, куда несколько минут назад отлетела раненая лисица, теперь лежала рыжая девочка. Я поднялся и, шатаясь, подошёл к ней. Присел рядом. Рыжая завозилась и подняла голову. Огляделась. После обращения она наверняка ничего не помнила, но тут трудно было не догадаться, что произошло.

    — Спасибо, – немного хрипло сказала Эндра. Голос прозвучал в наступившей тишине как-то неожиданно громко.

 Девочка приподнялась и села, прислонившись спиной к стене. Облизнув сухие губы, покосилась на меня.

    — Вас перевязать нужно… – сказала она. – У вас рана…

 Я только отмахнулся.

 Рыжая помолчала ещё немного и спросила:

    — А вы теперь меня тоже застрелите?

    — Помолчи уж, – попросил я.

 Эндра кивнула, поёрзав, легла и положила голову мне на колени. Я погладил спутанные медные кудряшки.

 Нэйси

 Я так устала, что уже ничегошеньки не хотелось, и даже с Лесли мы больше не ругались. Просто еле-еле ползли по темным утренним улицам, лениво отбиваясь от ворон и ползучек. Жуки попадались в этом районе реже, но, если уж попадались, то нам приходилось убивать их вдвоём – так мы устали. Благо, на крыс ещё не нарвались. Одно радует – в Городе твари мелкие и безобидные, почти все. Ну, разве что, собаки...

 Я с трудом заволокла себя на высокое крыльцо и сунула ключ в замок. От моего движения дверь неожиданно подалась и распахнулась.

 Я замерла. Тихонько вскрикнула Лесли и задышала часто-часто. Даже рот открыла.

 Внутри было тихо.

    — Лесли, – прошептала я. – Ты за мной. Заходим осторожно, если кого увидишь – бей сразу. Я услышу и помогу.

 Она кивнула. В такие моменты мы забывали все взаимные обиды и недоразумения, как, наверное, и все люди. В такие моменты мы были вместе. Единой командой.

 В гостиной горел свет. Я пинком ноги распахнула дверь, тут же спрятавшись за стенку – но стрелять никто не спешил. Тогда я осторожно заглянула в комнату.

 Взгляд привычно скользнул по ковру на полу, по старенькому линялому паркету, маминым вазочкам. И остановился.

 На диване, закинув ногу на ногу, сидел человек в шляпе, плаще и высоких сапогах. При виде меня человек поднял голову – и я узнала его.

 Того, кого когда-то мы с Лесли называли отцом.

 У меня горло перехватило. Что он здесь забыл?! Что ему от нас теперь-то надо, спрашивается?! После того, как маму забрал туман – и он ничем не помешал! – а затем бросил нас одних! Совсем одних! Что ему нужно?!

 Из-за спины неслышной тенью выскользнула Лесли.

    — Ты!.. – прошипела она. – Тварь!

    — Точно! – поддержала я, выхватывая оружие. – В тумане людей не бывает!

 Я бы его и прикончила на месте, и даже не потому, что он из тумана пришёл. Нет, это все же был человек. Как они там выживают, в тумане – черт их разберёт, но я-то знаю только одно, и мне этого достаточно. Он нас бросил. Бросил на смерть. Если бы не помощь Дэннера и Лидии...

 Уже после этого он – не человек. Он – тварь, пусть и фигурально. И я ему этого никогда не прощу. И нашу мать тоже.

 Он как будто заинтересованно поднял взгляд. Глаза у него были болотно-зелёные, небольшие, узкие и блестящие. Это я ещё из детства помнила. Тогда оно у меня ещё было, детство. Но вот блеск мне показался каким-то нездоровым.

    — Ну, все! – не выдержала я. – Я тебя убью, сука! Ты за все ответишь!.. – Я замахнулась и прыгнула вперёд, взвизгнул распоротый воздух перед смертельным ударом, Лесли кинулась за мной.

    — Постой! – Странник вскинул руку, останавливая меня. Лезвие задрожало у самого его горла, тускло поблёскивая сталью. – Я должен тебе кое-что сказать, Нэйси. Я за этим и пришёл. Мне нужно с тобой поговорить.

 Лесли сзади нетерпеливо завозилась, но продолжала молчать. Я кивнула – пара минут, по сути, ничего не решают, а у каждого есть право на последнее слово, и право это отнимать нельзя – пусть даже и у такого, как он.

    — Говори.

    — Происходит нечто странное, – негромко и быстро заговорил Странник. – Я думаю, людям нельзя оставаться в Городе. Лес растёт... нечисть множится, в небе обнаружены воронки, резко возросло количество и плотность черных облаков... заражённые районы выгорают... – Голос у него был странный, тусклый и бесцветный, ровный, будто не человек говорит, а машина. – Сбилось постоянство пространства и времени, на реке можно наблюдать эффект урагана... предупредите людей, что в городе оставаться опасно. Животные беспокоятся, острова увеличили свою активность...

    — Какую активность?! – не выдержала тут я. – Что такое «эффект урагана» ?! Я ничегошеньки не понимаю!

 А Странник все говорил и говорил, не обращая на меня никакого внимания. Взгляд у него остановился, и как-то остекленел, будто я его уже убила.

    — ...Предупредите людей, – завершил он, наконец, свою путанную и непонятную речь – да так и замер. Затем вдруг без единого звука повалился на пол.

 Дэннер

 Я ещё немного побродил по квартире, успел прочесть половину книги, починить развалившийся от старости стол и заскучать окончательно, а Ласточка все спала. По-хорошему, надо бы её отправить в госпиталь как проснётся – все же, досталось ей неплохо. Мало ли, что там с ней...

 Ну, а пока что её бы покормить чем-нибудь. А поскольку ничего съедобного дома не обнаружилось, я отправился к Лидии.

 На улице моросил мелкий частый дождик, и этот дождик приятно холодил раны и ожоги, а потому я немного пришёл в себя. Остановился под росшей у подъезда и теперь покосившейся после визита подземных тварей старой яблоней и пришёл к выводу, что пешком я буду до завтра добираться. Пришлось выволакивать под дождь казённого гнедого коня Эмпидоклюса (ай да имечко!.. я ему не завидую) – что, в общем, может сойти за жестокое обращение с животными, правда, я знал, что конь после бега согреется. Пока что он недовольно фыркал, ржал, тряс головой, упирался, и вообще, оказывал сопротивление всеми доступными и недоступными способами. Пока я тащил несчастное животное под вынужденный холодный душ с ветряной просушкой, успел разглядеть сквозь кисею мороси человеческую фигурку на мосту. Отсюда и мост, и фигурка казались некоей декорацией, как в театре теней. Под мостом проходил старый канал с давно обвалившимися гранитными плитами набережной – в непогоду к воде подобраться довольно затруднительно. А, чего к ней подбираться-то, к грязной воде. Однако фигурка, похоже, думала иначе. Закончив возиться на корточках – я вначале решил, что человек просто завязывает шнурок – фигурка странно-неловко, сцепив руки, перебралась через перила. И только тогда идиот под названием я соблаговолил догадаться в чём, собственно, тут дело.

 Твою ж дивизию!.. Ну, откуда в них столько дури?! Ну, вот, откуда?! Адресочек мне можно? И пару кило тротила в нагрузку!

 Я мгновенно взлетел в седло, прильнул к горячей вздрагивающей конской шее, изо всех сил пиная животное в бока. Конь от возмущения взвился на дыбы, огласив улицу заливистым ржанием, я взвыл в унисон с ним – а нечего потому что пинаться больной ногой – и резко хлестнул поводьями. Фигурка меж тем исчезла, скользнула тенью вниз – будто и не было её никогда, будто она мне примерещилась. Я услышал грузный всплеск.

 Кто это – знакомый, незнакомый, есть ли у него веские причины для суицида – может, инфицированный, а может, и вообще, морок-ловушка. Я не знал. И раздумывать было некогда. Мы с Эмпидоклюсом неслись бешеным карьером по звонкой брусчатке, и копыта отбивали с каждым прыжком сильное, ритмичное стаккато. Достигнув реки, я свернул и, придержав коня, поехал лёгкой рысью. Течение тут не очень сильное, далеко не могло отнести. Было темно, я до слез в глазах всматривался в изменчиво-поблёскивающее рябью полотно реки. Фонарей на набережной не было, а карманного фонарика я с собой не захватил. Сделалось тихо, только дождь шелестел, сбегая холодными юркими струйками по разгорячённой коже, по бархатным бокам лошади, по шершавым камням. Ощущение было такое, будто бы я вдруг очутился в странном сне – дождь, темнота, плеск волн и исчезнувший, будто в никуда, человек с моста.

 Я уж было решил, что все, больше мне тут делать нечего – как вдруг мелькнуло, быстро, тут же скрываясь под водой – почти на середине реки.

 Я спрыгнул на камни – зернистый гранит больно ударил в ладони, ближе к воде он становился скользким и опасным, свалишься – все кости переломаешь. Данное обстоятельство меня изрядно задержало, приходилось осторожничать – хорош был бы спасатель с пробитой головой или, там, вывихнутой рукой, к примеру. Я все же поскользнулся, успел сгруппироваться, приложился спиной и рёбрами. Затормозил и – увидел, что свалился к самой воде. А секунды бежали, как песок сквозь пальцы, я почти физически ощущал это скольжение, знал, что каждая из этих стремительных секундочек может означать конец. Хотелось остановить время, задержать – совсем ненадолго, хотя бы на несколько ударов сердца. Мне больше не надо...

 А в идеале бы ещё и всяких умников отучить в каналы прыгать.

 Вода обожгла холодом, я переключился на интуитивное восприятие – это легко, это как в бою. В темноте под водой я бы никого не увидел...

 У него была резкая, пульсирующая энергия. Отчаяние и звериный, панический страх. Все вы такие, самоубийцы хреновы, с неожиданной злостью подумал я, выпутываясь из скользких кос водорослей. Как бесценный дар жизни разбазаривать – так это они первые. А перед последним порогом резко начинают хотеть домой к мамочке! Сразу куда-то вся трагичность бренного бытия девается! Дурь из головы вымывается холодненькой водичкой, ага. Ещё бы! Лучший вытрезвитель. Здравствуй, парень, это я, твоя смерть. Приглашал? Вот я и пришла в гости. А чего орёшь-то?.. Вроде, сам позвал...

 За этими размышлениями, которые на самом-то деле, пронеслись в голове молнией, в долю секунды – это описывать долго – я сам не заметил, как алая пульсирующая звезда оказалась совсем близко – может, нас свела река, может, я сам до неё добрался. А пальцы мои сомкнулась на длинных волосах.

 Наверное, я все же много крови потерял – плавал-то всего каких-то несколько метров, а сердце уже колошматило так, будто вознамерилось мне ребра переломать и улететь в тёплые края, голова кружилась, а руки начали неметь. Я вынырнул, вытаскивая неудавшегося самоубийцу вслед за собой. Конь бродил у противоположного берега. Ого, а я, оказывается, через канал перебрался и не заметил. Самоубийца мой немедленно задёргался и закашлялся – видимо, до последнего дыхание таки держал. Вот так всегда и бывает. Что ж, тем лучше. Откачивать не придётся.

 Он... а точнее, она, подняла лицо – и я узнал Алису.

 Девочка с соседней улицы. Все за патрульными наблюдала и пряталась. Тихая, незаметная, неразговорчивая. Вот тебе и признаки. Группа риска. А мне и в голову раньше не приходило.

 Увидев мою физиономию, Алиса аж задохнулась – вскрикнуть у неё не получилось по причине нахождения воды в дыхательных путях. Глаза распахнулись в пол-лица. Что ж, я её очень даже понимаю.

    — Не дёргайся, – сказал я. Алиса поняла и кивнула. – Держись. Или руки связаны?

 Алиса кивнула вторично. Вот, мастерица, черт бы её побрал. Сообразительная, а. Ухитрилась даже руки себе связать. Причём, самостоятельно! И после этого через перила перелезть. Талантище! Я выругался и принялся грести к берегу одной рукой. Алиса кашляла, вода плескалась, дождь шёл, конь топтался, а у меня раны при каждом движении дёргали, будто их калёным железом прижигают. Интересно, чего эта особо одарённая больше испугалась, смерти или моей обожжённой рожи?.. Склоняюсь ко второму. Впрочем, тут и сомневаться нечего.

    — И чего тебя сюда понесло?.. – задыхаясь, риторически поинтересовался я. – Жить надоело? Или ты осваиваешь экстремальные виды спорта собственного изобретения?

 Алиса молчала.

 Молчала она даже тогда, когда я её вытащил на берег и вытряс из неё остатки воды. Она сидела на земле и ревела, а я больше ничего не спрашивал и – внимание! – даже больше не издевался. Что-что – а жалко все-таки девку.

 Я со вздохом стащил с себя куртку, которая минуту назад сильно мешала мне жить – то есть, плавать – а теперь начинала согревать, и накинул её на Алису. Она вздрогнула и подняла взгляд.

 И тут я впервые услышал её голос.

 Голос был тихий и срывающийся.

    — Я думала, что вы умерли.

    — Я?.. – Я уселся рядом с ней, погладив коня по морде, которой он было ткнулся мне в плечо. Причём, в раненое. – Да нет, я живой, как видишь.

 Алиса молчала дальше.

    — Ты зачем в канал полезла? – поинтересовался я. А она вздрогнула и съёжилась, будто я её ударил. Нет, ну до чего затравленное создание. Я что, на маньяка похож?.. А, ну да, похож. С этим не спорю. В таком случае, второй вопрос – что ж с ней дома-то вытворяли, что она так на людей реагирует?! Во всяком случае, я знаю, что сейчас-то у неё родителей нет. Ну, а раньше?..

    — Иди домой, – устало порекомендовал я. – И больше о подобных фокусах даже и не думай. Умереть ты всегда успеешь. – Я повысил голос. – А вот жизнь даётся человеку только один раз – и, к слову, не самым лёгким образом! А будешь ещё чудить – в тумане найду. Я бы на твоём месте хотя бы родителей постыдился! Ладно. – Я вытащил нож и, наклонившись, перерезал верёвки. – Тебя проводить или сама дойдёшь?

 Алиса не реагировала. Что ж, пусть девка придёт в себя немного. Надеюсь, этого урока ей будет достаточно – да только он тяжеловат, урок-то. Я отвернулся и, за неимением другого занятия, принялся смотреть на тот берег канала. На том берегу, соответственно, ничего особенного не происходило.

 До тех пор, пока где-то вдалеке, за черными силуэтами холмов, развалин и деревьев не мелькнул жёлтый огонёк.

 Эндра

 То, что произошло, мне не удалось толком обдумать. Я почти моментально вырубилась – прямо так, как и сидела, на полу, положив голову Кондору на колени.

 Сон был неспокойный. Мне казалось, что меня непременно должны расстрелять, прямо во сне. А ещё, что в окно скребётся огромный волк, и я очень боялась за полковника – что я не смогу проснуться и ему хоть чем-нибудь помочь. Хотя, это все иллюзия – чем я могу ему помочь… К тому же, рана на спине, хоть и маленькая, но неприятно саднила. Сквозь сон я почувствовала, как Кондор поднял меня на руки и отнёс на диван, но проснуться так и не смогла.

 Очнулась я чуть позже и совсем от другого. Рану на лопатке обожгло и защипало так, будто на неё плеснули серной кислоты.

    — Потерпи, – сказал мне Кондор, положив тёплую ладонь на плечо и придавливая обратно, к дивану, чтобы не вертелась. – Обработать нужно.

    — А вы?.. – простонала я, терпя изо всех сил. – Вас тоже нужно… перевязать…

    — Уже. Не шевелись.

 Я честно постаралась не шевелиться. Правда, попыталась сопротивляться, когда полковник взялся накладывать повязку – мне было неудобно, что он со мной возится. Во-первых, сам раненый, а во-вторых, я ему никто, так, девка приблудная, а он ещё и обо мне заботится. Хотя по уставу убивать должен… Правда, он так строго меня одёрнул, что я замолкла. Помочь не могу – так хоть мешать не буду.

 Напоследок полковник дал мне хлебнуть коньяку, от чего я закашлялась, и велел:

    — Теперь спи.

    — А вы? – слабо засопротивлялась я. – Вам негде...

    — Спи, я сказал.

 Тут я не выдержала и провалилась в глухую, благотворную темноту без сновидений.

 Когда проснулась в следующий раз, было уже светло. То есть, в окна проникал жидкий, тусклый серенький свет – здесь такие дни не редки, это я уже поняла. Было пасмурно. Я завозилась и приподнялась.

 Трупа оборотня, что ночью лежал на полу, как ни бывало, а Кондор уже сидел за столом – работал.

 Кондор

 Вот неугомонная девчонка. Одно слово – ребёнок. Хотя, чего я себя-то обманываю? Я бы на её месте точно так же дёргался. Два сапога пара, черт побери.

 Об этом я подумал как-то вскользь, отвлекаться от работы было некогда. А пришлось, тем не менее, потому что рыжая завозилась, приподнялась и встряхнулась, натянув на плечо шерстяной плед, которым я её укрыл. Да жалко её. Маленькая, одинокая, в дочери мне годится, если не во внучки.

    — Доброе утро, – оптимистично поздоровалась лисица. Вид у неё был хоть и не здоровый, но отдохнувший.

    — Доброе, – буркнул я.

 Эндра повозилась ещё немного – наверное, не хотелось вылезать из-под тёплого одеяла – и уселась, спустив ноги на пол. Подумала немного и выдала совсем уж феноменальное:

    — А у вас чай есть? Вас надо чаем напоить. А то вы, наверное, не завтракали.

 Я отложил бумаги и потёр пальцами переносицу. Все-таки, в моем возрасте лучше не шутить с ранами. Вот был я моложе – мне все было нипочём, примерно, как сейчас Дэннеру. Вернее, как было Дэннеру, поправил я себя и вздохнул. Он был не только ценным сотрудником, но и очень хорошим человеком. Мне будет его очень не хватать…

 Эндра уже выбралась из постели и теперь ставила чайник. Здрасьте. Не успела от ран оправиться – и как только выкарабкалась, непонятно, – изрешетили её мои молодцы на славу, – как опять нарвалась на неприятности.

    — Ладно, – сказал я, нагибаясь и доставая из стола коробку с сахаром, вторую – с чаем и две кружки. Эндра уселась напротив меня, за письменный стол, подобрав одну ногу и болтая второй.

 Вскипел чайник, мы наполнили чашки. По комнате нерешительно заструился тёплый аромат крепкого, хоть и не очень хорошего чая. Самый обычный недорогой чай, но почему-то сейчас он мне показался тугим, животворным и необычно вкусным. Окно было открыто, чтобы проветрить комнату после ночных происшествий, и мне захотелось его закрыть, чтобы не упускать коричнево-янтарный аромат.

 Рыжая сунула нос в чашку, которую держала обеими руками и шумно прихлёбывала, чтобы не обжечься. Сдула упавшую на лоб прядь волос – ей стало жарко после горячего чая. Она оперлась было о спинку стула, но как-то неуютно передёрнула плечами и, подавшись вперёд, облокотилась о стол. Рана беспокоит. Я задумался, что же мне с ней делать? Оставить просто так в городе – её любой патрульный пристрелит сразу же. И будет прав.

    — Чем думаешь заниматься? – поинтересовался я.

 Эндра честно задумалась, поставив чашку на стол.

    — А можно, я вам буду помогать? – спросила она, наконец, склонив голову на бок, как любопытная лисица. Да, черт возьми, она ведь и, правда, лисица.

    — В чём? – машинально поинтересовался я.

    — В работе. Переписывать что-нибудь или разбирать… Или ещё что-нибудь.

 Я допил остатки чая, неосторожно глотнув заодно и чаинок, и отставил чашку.

    — Посмотрим.

 Эндра почему-то сникла и поднялась.

    — До свидания, – очень вежливо сказала она, а я подумал, что её бы переодеть – рубашка значительно пострадала после обращения, но девичьей одежды у меня нет. У меня нет даже мужской одежды такого размера.

 Эндра подошла к двери и взялась за ручку. Вид у неё был какой-то одинокий и как будто потерянный.

    — Счастливо, – сказал я. – Патрульным не попадайся.

 Рыжая неуютно вздохнула и кивнула. Отворила дверь. А я неожиданно для самого себя прибавил:

    — Приходи обедать.

 Эндра выскочила за дверь и прикрыла её за собой. Слышала она мою последнюю фразу, или нет – не знаю.