"История продолжается" 1(2)

Ход у Андрюхи оказался дерганным и неровным, и через полчаса Эндра отбила себе не только зад, но и зубы, которые звонко схлопывались на каждой колдобине. Если Владимир вел машину ровно, а сцепление отпускал мягко, то Андрюха, похоже, вопросами осторожности не озабочивался вообще. Но все равно было здорово – Эндре казалось, что это такое увлекательное приключение, и она невольно попыталась себе представить, как люди ездят на лошадях и какие при этом ощущения. Выходило в ее представлении нечто похожее; сходство довершала манера вождения Андрюхи, у которого машина плясала и взбрыкивала, словно норовистый конь.

Остановились на обочине, свернув с трассы, украшенной бесконечными бусами фонарных огоньков, и, с неровными взревами несчастного мотора, запрыгали по колдобинам проселочной дороги. «Екатеринбург» – сообщал указатель с километражем, покосившийся под неуютным осенним дождем на развязке дороги, указывая стрелочкой в обратном направлении по трассе. «Москва» – значилось ниже. И еще ниже: «Сызрань – 45 км». Сколько до Москвы и до Екатеринбурга – Эндра предпочла не читать. Слева возвышалась насыпь, увенчанная шумной лентой покинутой ими магистрали, справа – проселочная дорога, уворачиваясь, огибала поросший невысоким кустарником болотистый овражек, а над головой куполом раскинулось темно-серое неприветливое осеннее небо. Таня слезла с мотоцикла и растерла онемевшие от встречного потока воздуха кисти рук. Достала сигарету и долго щелкала видимо, промокшей зажигалкой. В итоге, прикурила от одного огонька с Владимиром. Андрюха направился в сторону обочины – пиво оказывало неблагоприятное воздействие на почки. Владимир отрешенно разглядывал черную стену мокрого леса. Отбросил сигарету и принялся растирать виски. Вернулся Андрюха.

— Давайте, что ли, в лесу заночуем, – предложил он. – Думал, доеду, а сам вырубаюсь нафиг.

— Давайте, – жизнерадостно поддержала уставшая Таня. – Хотите, я костер разведу. И еще у меня коньяк с собой – так что, не замерзнем. А с гитарой вообще, шикарно. – Она огляделась. – Вот, только куда пойдем-то?

Владимир прищурился и уверенно махнул рукой:

— Туда... А у вас снаряги с собой нет?

Таня сникла, но весело махнула рукой.

— Зачем? Я у костра посижу.

— Рыжий, засунь этих в свой спальник и сам у костра всю ночь торчи, – сказал Андрюха. – Ты же их сам подобрал!

— Ты во мне сомневался? – весело фыркнул Владимир, подхватив свою сумку. – Ладно, идемте.

— Идем! – обрадовалась Эндра, немного ошалевшая от езды. Как бы ни было здорово, но все же, спина у нее затекла от долгого сидения на байке, и теперь ныла.

Они прошли немного вперед, свернули в лес. Владимир закинул на плечо потрепанный армейский рюкзак, Андрюха просто нес затянутый в чехол туристический спальный мешок. У Эндры с Таней багажа практически не было, и они шли налегке, едва поспевая за широким шагом мужчин.

Лес встретил их влажным сумраком, шумом ветвей и поскрипыванием. Очень скоро отыскали небольшую полянку почти на самой опушке, где Таня принялась разводить костер, а Эндра собирала веточки для растопки и подкладки, что было затруднительно – лес отсырел за время дождя. К счастью, ботинки у нее не промокали, чего нельзя было сказать о джинсовке, и девушка с легкой завистью поглядывала на косухи байкеров, которым, казалось, вообще все было нипочем.

Тем не менее, скоро у них горел костер. Огонек весело плясал, бросая теплые отблески на темные стволы деревьев и освещая лица собравшихся. Эндра осторожно устроилась на корточках, грея руки у огня. После бешеной езды, приправленной Андрюхиным лихачеством, было даже странно, что вокруг больше ничего не движется, не несется. В поездке единственным надежным в этом мире оказалось сидение байка и плечи мотоциклиста, за которые приходилось держаться. А остальное все неслось, качалось, скакало и подпрыгивало. А теперь вдруг под ногами оказалась твердая земля. Рыжая никогда не думала, что на нее произведет такое впечатление езда на байке.

Таня тем временем, возилась с почти полной бутылкой коньяка.

— А стаканов нет, – сообщила она. – Так что пить придется прямо так…

— Не привыкать, – отозвался Владимир.

— Ты там живая? – поинтересовался Андрюха, милостиво поглядывая на Эндру, видимо, втайне довольный, что произвел на нее впечатление.

— Ага, – кивнула рыжая. – А как же там ваши мотоциклы? Их никто не угонит?

— В таком случае, мы отправимся в Москву пешком, – весело отозвался Владимир, принимая у Тани бутылку. – Что тоже интересно и тянет на вполне себе среднеграндиозное жизненное событие. – Тут он поглядел на лица девушек, рассмеялся и добавил:

— Да нет здесь никого, к тому же мы близко – услышим чье-то присутствие.

— Мотор мы услышим, – вскочил Андрюха. – В самом деле, она права...

— Пока без ключей заведут – услышим десять раз, – невозмутимо заверил Владимир, передавая бутылку сидящей рядом Эндре. Таня радостно протянула руки к огню и бодро добавила:

— И дадим в морду!

Андрюха распахнул глаза. Владимир фыркнул.

— Нет уж, – сказал он, – как раз вы-то, девки, останетесь в тылу, дабы лечить раненых бойцов.

— А я пулеметчицей заделаюсь, – не осталась в долгу девушка, откидывая за спину длинную пушистую прядь.

— Волосами прицел, гляди, себе не сбей! – рассмеялся Владимир.

— А я буду секундантом. – Андрюха, ко всеобщему изумлению, выудил из рукава двухлитровку пива. – Ты, рыжий, и без меня справишься.

— Гад ты, братец! – деланно возмутился Владимир. – А если меня убьют?

— Тебя? Ну-ну. А вот меня вполне могут убить... скажем, ножом в спину.

— Значит, нечего было оставлять на дороге движимое имущество, – припечатал Владимир.

— Спину мы вам прикроем, – весело заверила Таня, расчехляя гитару. Успевшая к тому времени согреться Эндра заинтересованно повернулась к ней. – Сыграйте, – предложила девушка. – А я послушаю.

Андрюха удивленно на нее покосился.

— А сама? – спросил он.

— А я пока что, не хочу.

— Ну, тогда отдай рыжему. Он умеет.

Владимир пожал плечами и принял у нее инструмент. Провел по струнам, подкрутил колки. Сыграл для разминки несколько композиций, полилась из-под пальцев лиричная мелодия – и было удивительно, что его жилистые рабочие руки столь мягко, почти лаская, касаются гитарных струн. Эти руки легче было бы представить с оружием, и Эндра мысленно вернулась к версии о войне.

Но что удивило ее еще больше – голос у Владимира оказался не только сильным и чистым, хорошо поставленным баритоном. Было в нем нечто чувственное, он будто бы задевал какие-то глубинные струны души – не то тембр был виноват, не то интонация – но голос завораживал, очаровывал, заставляя глубоко переживать каждое слово, каждую ноту.

 

Дымилась роща под горою,

И вместе с ней горел закат.

Нас оставалось только трое

Из восемнадцати ребят.

Как много их, друзей хороших,

Лежать осталось в темноте

У незнакомого поселка,

На безымянной высоте.

 

Светилась, падая, ракета,

Как догоревшая звезда.

Кто хоть однажды видел это,

Тот не забудет никогда.

Он не забудет, не забудет

Атаки яростные те

У незнакомого поселка,

На безымянной высоте.

 

Над нами «мессеры» кружили,

И было видно, словно днем.

Но только крепче мы дружили

Под перекрестным арт-огнем.

И как бы трудно ни бывало,

Ты верен был своей мечте –

У незнакомого поселка,

На безымянной высоте.

 

Мне часто снятся все ребята,

Друзья моих военных дней,

Землянка наша в три наката,

Сосна, сгоревшая над ней.

Как будто вновь я вместе с ними

Стою на огненной черте

У незнакомого поселка,

На безымянной высоте...

 

 

Все притихли, и даже после окончания, в общем, давно известной песни ощутили, как защипало глаза. Владимир невозмутимо довершил проигрыш, с таким видом, будто это вовсе и не из-за него все сидят, как громом пораженные. Затихла под пальцами мелодия.

Эндра вздохнула.

— Краси-иво, – признала она. – А у вас голос хороший.

— Благодарю, – отозвался Владимир.

Рыжая протянула ему бутылку с коньяком и подкинула в костер веточек. Таня молчала, глядя в огонь, Андрюха медитативно сидел над пивом.

— А сыграйте еще, – попросила Эндра.

— Давайте по очереди. – Байкер протянул ей инструмент.

Девушка привычно перехватила его за гриф, пристроила на коленях и прищурила зеленые глаза:

— А вы откуда знаете, что я играю?

— Потому что ты пялишься на инструмент примерно так же, как Андрюха на красивую девку, – отозвался Владимир.

Андрюха аж поперхнулся пивом.

— Рыжий! Убью нафиг!

Эндра хихикнула в ладонь и услужливо похлопала его по спине. А потом тронула струны.

 

Ходит по свету легенда о том,

Что где-то средь горных высот

Стоит, стоит этот сказочный дом,

Дом, где солнце встает,

 

– запела она знаменитую балладу.

Ее голос тоже был очень сильным, высоким и мелодичным. Ритм песни не спешил, но мелодия летела и плескалась в пределах этого ритма, почти осязаемо передавая чувство свободы и воли.

 

Если б не знал я легенды о том,

То всю жизнь прожил без забот,

Но решил отыскать я тот сказочный дом

Дом, где солнце встает.

 

Шел я горами, шел ветер в лицо

Шел неделю, шел год,

Но не смог отыскать я тот сказочный дом,

Дом, где солнце встает…

The House of the Rising Sun,

 

 

– закончила девушка переводную балладу строчкой из оригинального текста и тряхнула медно-рыжими кудряшками.

— Ну, вот, – хихикнула она, сама же и нарушая созданное очарование. – Я отработала свою поездку до Москвы?

— Вполне, – заверила Таня.

— А ты? – сказала Эндра. – Теперь твоя очередь.

Таня мягко улыбнулась.

— А я не хочу.

— Музыканты, блин, – фыркнул Андрюха. – Заводы стоят – в стране одни гитаристы.

— Заводы и без того бы стояли, – уведомил Владимир. – Потому что в стране одни «овощи».

— Ага, – неожиданно посерьезнела Таня. – И это очень плохо. Люди разучились трудиться.

Владимир заинтересованно прищурился.

— А вот интересно, отчего это, – спросил он таким тоном, будто знал ответ заранее, и его просто интересовала точка зрения девушки. Таня устроилась поудобнее, вдруг совершенно неожиданно превращаясь из смешливой девчонки в мудрую женщину.

— Потому что у людей отняли идеалы и свободу, – уверенно отозвалась она, глядя в рыжее пламя костра. Владимир усмехнулся.

— Свободу? – уточнил он. Таня кивнула.

— Возможность интеллектуального развития – тоже своего рода свобода. А нам развиваться не дают.

— Не дают, стало быть, – задумчиво произнес Владимир. – Видишь ли, интеллектуально неразвитые, как правило, не ведут подобных разговоров.

— А мы развитые? – улыбнулась Таня.

— Нет. Иначе мы бы хоть что-то по этому поводу предпринимали. А просто так болтать любая собака может.

Таня снова встряхнула волосами, которые упорно лезли ей на глаза.

— Может, нас просто слишком мало, – тихо проговорила она. – Нам нужен кто-то, кто поведет нас за собой. Кто даст людям четко сформулированную задачу и отвагу для подвига.

— Именно потому, что все так считают, ничего такого и не происходит, – возразил байкер. – До тех пор, пока люди не перестанут бояться стать первыми, решиться вырваться из стада, не испугаться ответственности, стать не такими, как все – ситуация не улучшится. Конформизм и страх ответственности – наше самое главное препятствие. Люди разучились отвечать даже за самые незначительные поступки, потому что они просто-напросто боятся.

— Я и говорю. Кто-то должен взять их за шкирку и заставить действовать.

Владимир прищурился.

— Так почему бы не ты? Если ты все это осознаешь – почему бы тебе не стать этим человеком? Почему он – всегда абстрактный «кто-то»?

— Я не умею убеждать людей, – призналась Таня. – Меня просто никто не послушает.

— Да ну, – улыбнулся байкер. – А ты пробовала?

— Неоднократно.

— И верила при этом в собственные силы?

— Нет, – призналась девушка.

— А ты верь, – просто ответил Владимир. – И у тебя все получится.

Таня задумалась. Костер аппетитно потрескивал, поедая шипящие паром полешки. Над головой чернел обрамленный кружевом ветвей в вышине кусочек сырого осеннего неба. Было очень тихо и уютно, – даже несмотря на дождь, – и пахло мокрой корой, хвоей и горьким дымом. А от Владимира веяло человеческим теплом, и еще тем веществом, которым обрабатывают кожаные куртки, и немного табаком вперемешку со сладким пряным запахом хорошего коньяка.

— Логика есть, – наконец, признала она. – Но я ведь тоже разучилась верить.

— Этому не нужно учиться.

Таня обернулась и посмотрела ему в глаза.

— А что же нужно?

— Нужно просто верить.

Эндра вздохнула, устроилась поудобнее, решив в разговор со своей точкой зрения не лезть. Она обняла гитару и взяла коньяк, который, кажется, Владимиру с Таней пока не был нужен.

— Ваше здоровье, – повернулась она к Андрюхе и на всякий случай прислушалась – не шумят ли моторы, и не угоняет ли кто-нибудь байки. Но все было тихо.

— Взаимно, – отсалютовал Андрюха пивом.

Они выпили.

— Рыжий в своем репертуаре, – прокомментировал Андрюха разговор Владимира и Тани.

Эндра смотрела в огонь, и негромко наигрывала «Зеленые Рукава», лениво перебирая струны.

Андрюха разглядывал рыжую попутчицу. На ней оказались потертые джинсы, картинно рваные на коленках – правда, не в угоду стилю, а естественным образом. Особенно откровенная дырка была прихвачена английской булавкой. Под потертой, тоже джинсовой курткой оказалась зеленая футболка, с нарисованным на ней акриловыми красками «пацификом».

Эндра некоторое время глядела в костер, а потом вдруг вдохновилась и осторожно вручила гитару Андрюхе:

— Подержите.

Она полезла в сумку, которая висела у нее через плечо, и принялась копаться в ней. Потом извлекла что-то тихонько позвякивающее.

— Это чего? – с любопытством поинтересовался Андрюха.

Рыжая поднялась и аккуратно распутала пару длинных, сантиметров по семьдесят, цепочек. Их было две, и к каждой был прикреплен груз размером с теннисный мяч.

— Это пои, – гордо пояснила Эндра, прилаживая цепочки к рукам – для этого на них  были петли. Протянула свисающие грузы Андрюхе. Запахло керосином.

— Подожгите, пожалуйста, – попросила рыжая.

Андрюха пожал плечами и потянул из кармана зажигалку. Владимир с Таней примолкли, глядя в костер и, кажется, целиком уйдя каждый в свои мысли.

— А что вам в Волгограде? В гости к кому-то едете или так просто? – поинтересовалась девушка через несколько секунд. Владимир пожал плечами.

— Можно сказать и так, – отозвался он. – Да, наверное, в гости.

— Наверное?.. – осторожно переспросила Таня. Владимир реквизировал у Эндры бутылку и сделал несколько глотков. Таня удивлялась, как это он с таким подходом до сих пор трезвый.

— Наверное, – кивнул байкер и улыбнулся, встряхнув волосами.

Эндра щелкнула зажигалкой, и скоро у нее в руках оказались два маленьких костерчика на цепочках. Она отступила на несколько шагов, покачивая ими взад–вперед. Примерилась к какому-то, ей одной слышному ритму и принялась вертеть.

Огни то свивались в длинные изогнутые линии, то превращались в два горящих шара, летающие в каком-то невообразимом быстром танце. По полянке неровно и дергано заплясали блики, заставляя тени бешено отплясывать, и то вытягиваться, то пропадать совсем. На мгновение они выхватывали из темноты саму рыжую, не спеша поворачивавшуюся. А огненные шары, повинуясь движениям ее рук, выписывали вокруг девичьей фигурки затейливыми узорами сверкающий, горящий кокон и создавали совершенно невообразимое ощущение – как будто во сне. Из-за неровного танца бликов и теней, все стало казаться зыбким в непрекращающемся движении.

— Умница, – похвалил Владимир.

— Ну, вы и устроили тут, – добавил Андрюха. – У нас тут чего, конкурс талантов? Тогда, рыжий, давай, что ли, соревноваться, кто больше выпьет.

— А мы уже, – живо отозвался Владимир, передавая Тане бутылку. Девушка тоже оставалась вполне трезвой – хотя в голове у нее и шумело, было видно, что степень опьянения незначительна – она явно умела пить.

— И я, причем, не последняя на финише, – ввернула Таня. – Пока что, мы практически наравне. А он, наверное, хитрит.

— Ничего подобного, – усмехнулся трезвый и вполне довольный жизнью Владимир.

— Еще бы, – отозвалась Эндра, сбавляя ход и останавливая движение. – И ничего и не конкурс, – обиделась она. – Я всегда это делаю. Успокаивает.

Она подошла, отправила горящие пои в костер и устроилась на прежнем месте, между Таней и Андрюхой.

— Все равно другие делать, эти хреновые… а… там коньяк остался?

— Остался. – Владимир передал ей бутылку. – Андрюха, присоединяйся к конкурсу талантов. Мы тебе дадим утешительный приз.

— По-моему, вы его уже допили, – не остался в долгу чернявый. – И он вас очень утешает!

— Еще как, – фыркнул Владимир. – Надо же чем-то утешаться в твоем присутствии!

Эндре всю дорогу казалось, что кто-нибудь из друзей, да обидится на очередную из подначек. Но байкеры только смеялись, и постепенно рыжая пришла к выводу, что это у них такая манера общения. Таня, которая сидела, уютно прижавшись к боку Владимира и по самый нос завернувшись в плащ, осторожно коснулась его руки.

— Слушай, – нерешительно проговорила она. – Можно тебя попросить?

— Можно. О чем?

Таня покраснела и со свойственной ей непосредственностью, выдала:

— Мне нужно в туалет. Проводи, пожалуйста.

Владимир автоматически покосился на Эндру.

— А почему я?.. То есть, я же, вроде как, не женщина.

— Вроде, – фыркнула языкастая Таня. – Я не проверяла. Но я боюсь здесь ходить одна – мало ли, кто еще здесь ходит.

— Ах, вот как. – Владимир поднялся. – Идем.

Они прошли дальше в лес; мокрая трава промочила джинсы и ботинки. Дождевая морось собиралась на листьях деревьев, чтобы затем плюхнуться за шиворот одной большой сборной каплей. Таня вдруг улыбнулась, подпрыгнула и резко дернула за ветку молодого дуба, обдав обоих холодным душем. Владимир встряхнул густыми медными волосами, разбрызгивая дождевые капли, и деланно возмутился.

— Ну, все, – сказал он. – Готовься к смерти, бледнолицый!

Таня восторженно взвизгнула и, с пронзительным воплем «Партизаны не сдаются!!» понеслась кругом, заливаясь смехом и дергая по дороге остальные ветки. Байкер дал ей несколько секунд форы и легко догнал. Таня ловко увернулась от протянутой руки.

— Не считается! – весело уведомила она. – Меня нужно поймать!

С минуту носились кругами, затем Владимир перехватил ее за пояс, другой рукой устроив девушке очередной душ. Таня смеялась и тяжело дышала, будто только что одним заходом взобралась на Эверест. Закашлялась и вдруг повисла у него на руке.

— Ты чего? – тревожно осведомился байкер. Таня махнула рукой, распрямляясь.

— Не обращай внимания. Это... бывает.

— Бывает, значит. И ты куришь.

— Это не от курения! – запротестовала девушка, вырываясь и гордо распрямляя плечи. Правда, перестать хрипеть ей не удалось. – Видишь, я в полнейшем порядке.

Владимир вздохнул, сообразив, что упрямую девицу не переспорить.

— Ты меня позвала в пятнашки играть? – сменил он тему разговора. Таня встряхнулась, точно пушистый запыхавшийся щенок. Казалось, от энергичного движения она должна была разрумяниться – но отчего-то побледнела еще больше. Владимир шагнул вперед и ухватил тонкую руку, ища пульс на запястье. Считать не понадобилось. Сердце колотилось как бешеное. Таня изо всех сил старалась дышать ровнее.

— Не говори ничего, – тихо попросила она. – Пожалуйста.

Владимир медленно отпустил ее руку, не отводя взгляда от ее лица. Таня смущенно глядела куда-то себе под ноги, на ковер пожелтевшей листвы.

— Хорошо.

— Спасибо.

Повисла недолгая пауза.

— Значит, ты боишься здесь гулять и стесняешься остальных. А меня ты, стало быть, не боишься и не стесняешься.

Таня достала сигарету.

— Да.

— Тебе не следует курить.

— Тебе тоже, – вскинулась Таня. – Курить никому не следует.

— Особенно если...

— Не надо! – Чиркнула зажигалка, осветив бледное лицо с уставшими глазами и тонкие сильные руки. – Я же просила. Знаешь... – Таня смущенно отвела взгляд. – Я тебе неправду сказала. Прости меня. Я просто хотела пройтись.

— Знаю.

— Откуда? – окончательно смутилась Таня. Владимир улыбнулся.

— Видно же, когда люди лгут. А ты этого, вообще, не умеешь.

Таня вдруг рассмеялась.

— К сожалению. Так ты на меня не злишься?

— Нет. Идем обратно.

Девушка вздрогнула и привалилась спиной к дереву.

— Да... конечно, – медленно проговорила она. – Прости.

— Дело не в этом. – Владимир протянул ей руку, помогая подняться, и Таня невольно ухватилась за него, пошатнувшись в вертикальном положении. – Просто ты устала. Я не хочу, чтобы тебе было плохо.

Взгляды встретились.

— Почему?

— По факту. Идем.

— Явились! – приветствовал Андрюха, который уже успел добить обе бутылки – и свою с пивом, и общественную, с коньяком, которую принесла с собой Таня. – О... а чего это у вас за интим?

Таня вспыхнула, сверкнула глазами и крепче сжала руку Владимира.

— Завидуй молча! – припечатала она.

— Понял, – сник Андрюха, заметив, что она задыхается и спотыкается, и сообразив, что сморозил бестактность. – Завидую. Молча.

Они проследовали к костру и уселись обратно.

Эндра покосилась на Владимира и Таню. Женское чутье подсказало ей, что что-то не так, но расспрашивать, понятно, рыжая не стала.

— А вы еще спать не хотите? – спросила она.

— Не-а, – отозвалась Таня, улыбаясь, как ни в чем не бывало.

— Ты, если хочешь… – начал, было, Владимир, но Эндра активно замотала головой.

— Не хочу. Жалко, что коньяк закончился, – вздохнула она.

— Это точно, – искренне согласился с ней Андрюха.

Коленям и рукам было тепло от костра, внутри от коньяка тоже все согрелось, но, зато, в тонкой джинсовке ужасно мерзла спина, и девушка невольно подвинулась поближе к Андрюхе.

— А… а вам не холодно? – уважительно спросила она байкера.

— Я-то, в отличие от некоторых, по погоде одет, – фыркнул тот. Эндра шмыгнула носом и зябко передернула плечами, с этим она не могла не согласиться.

— Так, ну все. – Владимир поднялся, стащил с себя косуху и завернул в нее рыжую, оставшись в тонкой армейской рубахе с петлицами, и не слушая никаких возражений. Куртка оказалась тяжелой и основательно придавила хрупкую маленькую Эндру. – И даже не думай заводить свое «не-хочу-не-буду». Голову отверну, – предостерег он. – Мне тут простуженные не нужны.

— Ой, ты замерзла? – вскочила Таня. – Давай руки.

Эндра нерешительно протянула ладони, и Таня принялась их растирать.

— Да вы чего, ну? – растеряно пискнула рыжая из-под косухи. Куртка пахла табаком, мотоциклом, почему-то, полынью и еще чем-то, что рыжая затруднялась определить.

— А вы не замерзнете?

— Ша, я сказал, – отозвался Владимир, закуривая.

— Да-а, рыжий, – саркастически протянул Андрюха, – этого и следовало ожидать. Слушай, ты же можешь на своем байке открыть передвижной детский сад имени Владимира Се…

— А ты можешь открыть передвижной вытрезвитель, – не остался в долгу Владимир.

Таня хихикнула и выпустила ладони Эндры.

— Ну, вот, – сказала она. – Так теплее?

— Ага, – кивнула рыжая, которая явно была смущена, что о ней все так заботятся. Вернее, почти все.

Она покосилась на Андрюху и невольно принялась изучать его косуху на предмет клубных нашивок. Таковых не оказалось, так же, как и на куртке Владимира. Вольные стрелки, значит…

— А чем вы, вообще, по жизни занимаетесь? – поинтересовалась она. – То есть, мне просто интересно. Ведь не наркоту же толкаете, как про байкеров все думают, правда?

— А было бы неплохо, – мечтательно заметил Андрюха.

— И не мечтай, – осадил Владимир. Сигарета в его руке вспыхнула мерцающим огоньком. Не похоже было, что ему сильно холодно. – Я в пожарной бригаде сейчас работаю. А вот этот вот несостоявшийся наркодилер – диспетчер.

— Где диспетчер? – заинтересовалась Таня.

— Там, где я уже не работаю.

— А где это?

Андрюха шмыгнул носом, поднялся и отошел по нужде.

— Нам разглашать нельзя, – донесся от кустов его голос.

— Значит, на военной базе, – резюмировала Таня.

— Может быть, – сказал Андрюха.

— Слушай, – обернулась Таня к Владимиру, – а как он тебя хотел только что назвать?

— Селиванов. Это моя фамилия. Чернявый, хорош природу орошать. В следующий раз не пущу пьяного на трассу.

— Подумаешь, – вернулся Андрюха. – Мы же не так часто останавливаемся.

— Вот и не говори мне в следующий раз, как ты рвешься попасть в Волгоград, – припечатал Владимир.

— Такая серьезная работа – а вы, вроде, не пафосные, – удивленно констатировала рыжая.

— А это мы серьезность работы своей несерьезностью компенсируем, – отпарировал Владимир, с треском переламывая об колено толстенную сухую ветку для костра. Эндре на мгновение показалось, что он сейчас переломает себе кости – с таким-то бревном – но все обошлось благополучно, только вздулись на обнаженных по локоть руках крепкие жилы, да ярко обозначился жуткий узор шрамов.

— Тоже правильно, – кивнула Эндра. – В пожарной бригаде – это хорошо. Это значит, вы тушите последствия после таких раздолбаев, как мы. – Она кивнула в костер, разумея сгинувшие там пои. – Шучу, конечно. У нас техника безопасности железно.

— А ты сама где работаешь? – поинтересовался Андрюха.

— А я в технаре учусь. Но сейчас каникулы.

— Какие каникулы в середине сентября? – распахнул глаза Андрюха.

— Чего? – уставилась на него рыжая. – А… Тума-а-ан!! Идти твою прямо….

— Мы таких раздолбаев, как вы, из-под развалин вытаскиваем и в санитарные машины закидываем, – поправил Владимир. – А ты чего, забыла, когда у тебя каникулы?

— Из-под каких развалин? – машинально переспросила рыжая. – Мы ничего не валим… Мы только иногда поджигаем случайно что-нибудь… Не, хуже. Когда у меня каникулы, я как раз помню… Я забыла, когда они кончаются… А я еще и прошлую сессию профигарила... – грустно вспомнила она.

— Ну, и кто после этого несерьезный? – поддел Андрюха.

— Когда у здания арматура прогорает, оно, как правило, разваливается, – разъяснил Владимир.

— А вы на что же? – удивилась Эндра.

— А огонь только в первые десять минут можно погасить. Как правило, за это время никто приехать не успевает. Пока дозвонятся, пока машину свободную найдут. А пробки при этом никто не отменял. Наша задача – отрезать огонь от остальных помещений и вытащить людей.

— Блин, насколько же мне легче, – поделился Андрюха. – А вот тебя, рыжий, я откровенно не понимаю.

— И не поймешь.

— Нет, правда, – продолжал Андрюха. – Рисковать своей шкурой из-за каких-то идиотов... Благо, ты хоть деньги за это получаешь. Но вот за разного рода кошечек и собачек тебе не платят...

Владимир неожиданно улыбнулся, будто вспомнив о чем-то.

— У нас как-то случай был, когда пришлось вытаскивать овчарку. Тащу пса за ошейник, а он рычит и упирается. Ну, думаю, совсем крыша съехала – собаки панически боятся огня. Еле вытащил, едва самого не прихлопнуло. А пес, очутившись на свободе, вырвался – и пулей обратно. Через минуту появляется – весь из себя измученный, но гордый собой, а в зубах у него... кукла. Знаете, такие, которые на младенцев похожи, они еще пищат. Держит так бережно. Видимо, решил, что это ребенок... А ты говоришь, кошечки-собачки. Они-то ради нас своей шкурой рисковать не брезгуют.

— Веселая у вас работа, – сказала Таня.

— Мне иногда вообще кажется, что животные гораздо лучше людей, – задумчиво проговорила Эндра. – У нас как-то один придурок керосин разлил, а двое других придурков давай его водой тушить. Хорошо, что на трех придурков нашелся один умный с одеялом.

— Ты, что ли? – поддел Андрюха.

— Ну, я, – призналась рыжая.

— Одни придурки поджигают, другие придурки этих придурков спасают, – философски заметил Андрюха. – Круговорот придурков в природе, блин…

— Точно, – кивнула Эндра. – Одни придурки гоняют на байках, а другие придурки потом отковыривают их от асфальта… ну, я в общем смысле, – покосилась она на Владимира

— Почему это сразу нас от асфальта? – удивился Андрюха.

— А почему это мы сразу поджигатели? – парировала Эндра и пояснила: – Ничего мы не поджигаем. Мы и крутим почти всегда там, где гореть нечему. И соблюдаем технику безопасности. Так что это не опаснее, чем ездить на байке, – припечатала она, видимо, несколько обиженная за свое искусство.

— Ага, в лесу гореть совсем нечему! – улыбнулся Владимир. – Ну, вообще нечему.

— А ты чем занимаешься? – поинтересовался Андрюха у Тани – просто потому, что она основную часть времени молчала и не очень-то распространялась о себе.

— А я медсестра, – отозвалась девушка, по-прежнему глядя в костер. – Только я по специальности не работаю.

— Почему? – уточнил Андрюха. Владимир прищурился. Таня улыбнулась.

— Не сложилось.

— Почему не сложилось?

— А какой ты диспетчер?

— Какая разница? – Андрюха пожал плечами. – Ну, не хочешь – не говори. Мне просто интересно.

Таня неопределенно пожала плечами.

— Ну... так. Извини. Просто в жизни не всегда все складывается так, как ты хочешь.

— Оно всегда не складывается, – тихо произнес Владимир.

Другие произведения автора:

Антихристианстианин

Морулия: 1:1

Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 5