Апельсиново-оранжевая "тройка" остановилась возле большого дачного дома с мансардой.
-- Вот, - Лерка сложила руки на руль и чуть наклонила голову. - Мы приехали. Как тебе моя фазенда?
-- Недурно, - я приспустил стекло и закурил. - Сама оформляла?
-- Конечно! - с гордостью подтвердила Лерка. - Все до последнего цветочка! Тебе нравится?
-- Очень! - в моем горячем ответе просквозило столько фальшивой журналистской искренности, что сам я не на шутку ужаснулся. - Но не больше, чем талантливый дизайнер, сотворивший всю эту прелесть!
-- Спасибо! - Лерка счастливо улыбнулась и, наклонившись, чмокнула меня в щеку. - Ладно, пойду открою гараж. Загонишь машину?
-- А потом? - с развязной ленцою поинтересовался я, выпуская клуб табачного дыма.
-- А потом мы найдем, чем заняться! - Лерка как бы невзначай приподняла край и без того смехотворной мини-юбки, сверкнув белоснежными трусиками, и стремглав выскочила из кабины.
Пока Лерка, переоблачившись в цветастое кимоно, готовила ланч и напевала что-то из репертуара Кости Кинчева, я восседал на резном лакированном крылечке, курил и задумчиво обозревал владения своей очередной пассии. Надобно заметить, сей земельный надел, являющийся по сути ни чем иным, как банальным садоогородом и располагающийся на массиве с ностальгическим наименованием "Гидролог-1", прилежные, умелые и любящие руки дизайнера разделали под такой орех, что просто голова шла кругом. Аккуратные продолговатые ломтики малинника изящно сочетались с постриженными шевелюрами невысоких вишневых и терновых деревьев и романтичным светло-зеленым ореолом охватывали один гигантский цветник, раскинувшийся в центре участка. Довершали сию идиллию два резервуара для воды, выкрашенные в жеманный нежно-розовый цвет и похожие на исполинские кристаллы галита... От приторного аромата сотен разных цветов набегала дремота. Торопясь, перебивая друг друга, порой обрывая песню что называется на полуслове, безумствовали птицы. Небо затягивала мрачная, душная темно-серая пелена слоистых облаков, в неподвижном липком воздухе сонно жужжали шмели и осы... Все-таки чем-то мещанским отдавал этот райский уголок, возделанный назло господскому блеску стально-серых глаз современной жизни. Наверное, потому, что за столетия своего существования Россия успела пропитаться мещанством, как сосновая щепка - смолой, и никакие новаторства, реформы и радикальные перестройки не в силах искоренить то, из чего сплетена каждая фибра загадочной русской души...
Лерка уронила сковородку и что-то пробормотала по-французски. Моими мыслями завладели воспоминания о нашей первой встрече, произошедшей, кстати говоря, не так уж и давно - два дня назад. Я возвращался из далекого, но престижного загородного ресторана, где выполнял важное поручение редакции газеты, коие заключалось в интимном разговоре с владельцем вышеупомянутого заведения с целью воспеть в средствах массовой информации очередное достижение буржуазной культуры. Ради такого случая мне пожаловали служебную "девятку" цвета детской неожиданности, прозванную среди моих коллег, извиняюсь, Gasman'ом за постоянные проблемы с карбюратором.
Хозяин ресторана оказался по-русски гостеприимным и не выпустил меня до тех пор, пока не накачал самым дорогим коньяком до потери пульса и не перезнакомил со всей зависающей в главном зале братвой. Часов в шесть утра я с трудом добрался до машины, укатил подальше в лес и очнулся только поздним вечером.
На полпути к городу Gasman решил доказать мне, что имя его отнюдь не безосновательно. Открыв капот, я с неприязнью посмотрел на крышку "воздухов", порылся в багажнике, "бардачке", даже для чего-то заглянул под сидение... Ни единого гаечного ключа! Какая-то сволочь из наших слимонила весь набор инструментов подчистую, не оставив взамен даже велосипедного насоса! Темнело. Машин на дороге становилось все меньше и меньше. Я прочно завис между городом и проклятым вертепом.
Апельсиновая "тройка", игриво подмигнув поворотником, притормозила чуть поодаль от безразлично приткнувшегося к обочине Gasman'а. Признаться честно - я едва не взвизгнул от радости: очень уж не улыбалась мне перспектива провести ночь посреди дороги с похмельной головой и пустым желудком. Поспешно направившись в сторону остановившейся машины, я было завопил: "Благодарю, приятель, ты...", - но в следующий момент поперхнулся очередным звуком и едва не уселся на пыльный асфальт...
В общем, это была Лерка. Она стояла, оперевшись на открытую дверь своей "тройки", и безбожно слепила меня потрясающей вамп-улыбкой роковой обольстительницы. Легкий ветерок трепал ее дивные волосы, похожие на янтарные потоки застывающей лавы.
Пока я соображал, что же все-таки представилось моим очам: ангел, похмельная галлюцинация или судьба в человеческом обличье, - Лерка плавно подплыла к моей "девятке", забралась на водительское место и попыталась включить зажигание.
-- Карбюратор, - мурлыкнула она, высунувшись из открытого окошка.
И вот после этих слов я окончательно потерял все остатки самоконтроля. Мы познакомились, Лерка взяла меня на буксир, довезла до своего дома, мы поднялись по грязной, выщербленной лестнице на седьмой этаж, а потом... Господи, как давно не было у меня такой ночи! Все эти мимолетные знакомства, проститутки, голодные нимфетки, неприступные, как Измаил, молоденькие девочки, неудовлетворенные жены - все это надоело, наскучило, словно паршивенький латиноамериканский сериал, и превращало жизнь в однообразное серое месиво. Люди, не умеющие ценить собственное земное бытие, неумолимо заражали меня своей обреченностью и слепотой на фонарики по стенам темного тоннеля. И я ничего не мог поделать, ибо вынужден был общаться с этим сбродом. Да, я уверен, психологи, социологи, гуманисты, да и просто гуманитарно образованные люди привели бы кучу доводов, способных растоптать и очернить мои слова и поступки, убедительно и безапелляционно доказать их полную несостоятельность. Но что есть они, эти самые доводы? Не более, чем пессимистический бред человека, не замечающего тусклого света фонарика над головой...
Правда, один любопытный факт никак не давал мне покоя и в унисон пробегающим по стене бликам от фар неторопливо мерил шагами шокированное событиями сегодняшнего дня сознание. Дело в том, что, несмотря на все свое мастерство и безграничный сексуальный либерализм, Лерка оказалась чистой и непорочной в физиологическом плане девой... Вот это меня и беспокоило. Что-то тут не вязалось. Несомненно: для достижения таких высот, которые мне удалось прочувствовать и оценить, необходимы месяцы и годы упорной, самозабвенной тренировки! Не с молоком же матери Лерка впитала подобного рода умения! В сонной, затуманенной от остатков похмельного синдрома и пережитых волнений голове лениво проползла мысль о гименопластике, снявшая занудные сомнения стальным сероватым траком. Какое-то неясное, расплывчатое, похожее на клочковатую сеть английского тумана, воспоминание на мгновение всплыло в памяти перед тем, как я стремительно ворвался в пучину здорового беспробудного почивания...
Наутро за горячим кофе с молоком мы побеседовали немного на тему наших биографий. Выяснилось, что Лерке двадцать шесть лет и работает она ландшафтным дизайнером в городском цветочном хозяйстве. Опьяненный ее присутствием, запахом ее квартиры, воспоминаниями о минувшей ночи, я понес какую-то чушь насчет почетной и неблагодарной журналистской профессии, безумной извечной любви к дикой природе и странствиям, прозе и поэзии - словом, попытался в весьма неуклюжем и скомканном виде представить свой образ жизни. Лерка попивала кофе и, улыбаясь, следила за мной из-под черной вуали густых ресниц.
С момента пробуждения в Леркиной спальне меня неотступно преследовала одна наивная, но весьма обычная в подобной ситуации мысль: каков план дальнейших событий? Мне безумно хотелось встретиться еще раз с этой потрясающей женщиной, хотелось просто до посинения и желтых кругов в глазах. Однако скорбный жизненный опыт злорадно намекал, что такие встречи случаются в жизни спорадически, крайне редко и, как правило, поодиночке. К тому же, очень претила перспектива выглядеть горячим и недалеким мальчишкой.
Впрочем, Лерка сама мастерски разрешила возникшее в душе моей противоречие. Она просто взяла и пригласила меня к себе на фазенду отметить уик-энд и случайную встречу... Излишне говорить, что я улетел от счастья в поднебесные дали и едва не зацепился там интимным местом за золотистое облачко. Даже жестокий нагоняй шефа по причине долгого отсутствия вашего покорного слуги на рабочем месте не мог омрачить самой настоящей телячьей радости и жеребячьего восторга.
Вот таким образом я и очутился на Леркиной даче.
Ланч печально остывал на кухне, а мы, предаваясь томной неге, возлежали в мансарде. Лерка вновь перешла к любимой тактике - не произнося ни слова, загадочно улыбаться и следить за мной лукавым взглядом сытой кошечки. Мне на ум не шло ничего кроме плоских шуток, пошлых замечаний, совершенно не вяжущихся с обстановкой, и прочих непотребностей, а посему в горячем воздухе чердачного помещения царило молчание. Желтовато-серый солнечный свет, рассеянный пеленой облаков, неторопливо вливался через окошко, занавешенное тюлем. Монотонно гудели мухи и осы, с улицы доносились голоса дачников.
-- Хорошо у тебя здесь, - я выскользнул из-под простыни, оделся и, отыскав пепельницу, закурил. - Тихо, спокойно, и мухи не кусают. Душновато только. Дождь, наверное, будет.
-- Наверное, - согласилась Лерка, перевернувшись на бок и оперевшись на локоть; белая хламида простыни соблазнительно облегала ее восхитительные формы. - Есть не хочешь?
-- Нет пока, - я глубоко затянулся. - Послушай, я не хочу показаться занудой и мещанином, но мне не дает покоя один вопрос... Один... - подумав, я усмехнулся. - Собственно говоря, вопросов целый жэ-дэ состав...
-- Так задавай, - Лерка протянула руку к тумбочке и взяла сигарету. - Отвечу, если это будет в моих силах.
-- Задать - не проблема, - задумчиво ответил я. - Меня волнует другое. До того момента, как я тебя встретил, у меня вопросов просто не возникало. Да и зачем портить прелесть и очарование счастливых минут врожденной страстью к познанию?
-- Ты думаешь, я не стою того, чтобы попытаться меня познать? - Лерка откинула волосы и выпустила струйку дыма.
-- Тогда начну прямо сейчас, - я погасил окурок в пепельнице. - Вопрос первый: нахрена ты меня подобрала?
Звонкий Леркин смех соловьиными переливами заполнил мансарду.
-- А что - запрещено законом подбирать одиноких похмельных мужчин на дорогах? - весело поинтересовалась она.
-- Наверное, нет, - едко ответил я. - Знаю, что заговорю сейчас догмами, но мне всегда казалось, что такие шикарные женщины, как ты, предпочитают спутников другого рода. Даже просто поразвлечься.
-- За комплимент - спасибо, - Лерка улыбнулась. - А тебе не кажется, что это мое личное дело - кого выбирать и с кем знакомиться?
-- Понятно, дальше можешь не объяснять, - разрешил я. - Вопрос второй. Ты слышала когда-нибудь о гименопластике?
-- Пощлые намеки, - заметила Лерка. - До чего ж вы, журналисты, дотошный народ... Ладно, не волнуйся. Ты действительно мой первый мужчина.
-- А ты - моя первая женщина! - такое неприкрытое вождение за нос меня разозлило.
-- Ничего-то тебя, привереду, не устраивает! - Лерка нежно запустила пальцы в мои волосы; будоражащий запах ее тела сводил с ума и заставлял забывать обо всем на свете; я чувствовал, что готов простить этой женщине даже собственное убийство. - Тебе плохо со мной?
Не помня себя от страсти, я бросился покрывать быстрыми горячими поцелуями ее грудь.
-- Лерка... Мне ни с кем не было так хорошо...
-- Я рада, - Лерка мягко высвободилась из моих объятий. - Пошли позавтракаем, Ромео. Ты мне нужен живым.
Ночью разразилась гроза. Ветер отчаянно свистел за окном терраски, связки дождевых струй острыми стрелами барабанили по стеклу и по крыше. Мертвенно-белые деревца молний то и дело вспарывали черный бархат туч, озаряя все вокруг ослепительными кровавыми вспышками. Чудовищные удары грома сотрясали дачный дом, словно картонную коробку.
Наш безумный секс, казалось, был сродни бушующей снаружи стихии. Влажное гибкое Леркино тело, обжигающее, будто удар электрическим током, подчинило себе все мое существо. Подобно умирающему от жажды бедуину, жадно приникшему к прохладной воде колодца, я не находил в себе силы оторваться от этого стонущего сгустка нечеловеческой страсти! Волны наслаждения одна за другой пронзали меня, едва не заставляя терять сознание. Мой разум, вспыхнув, как экран только что выключенного телевизора, тяжелым комом рухнул в небытие.
Лерка в очередной раз напряглась, словно готовая к прыжку кошка, мелко задрожала, вонзая ногти мне в спину, и, коротко простонав несколько раз, обмякла. Ее глубокое тяжелое дыхание почти опаляло мое лицо.
-- Господи... хватит... я больше не могу! - Лерка мягко, но настойчиво оттолкнула меня. - О, Господи!
Пожелание было своевременным. Честно говоря, я тоже чувствовал, что надолго меня не хватит. Дождь прекратился; изредка ветер потрясал мокрые ветви деревьев, и тогда одинокие тяжелые капли гулко ударяли в окно. Я потянулся к прикроватному столику, нащупал сигареты, закурил.
-- Дай мне сигарету, пожалуйста, - Лерка приподнялась на локте.
Я протянул ей полупустую пачку "Честерфилда" и зажигалку.
-- Благодарю, - Лерка выпустила белесую струйку дыма, почти неразличимую в полумраке июньской ночи. - Чего молчишь, ненасытный?
В терраске было прохладно. Я задумчиво потер озябшие плечи. С каждой затяжкой желание спать непоправимо улетучивалось, и на смену ему в душу вползало какое-то мерзкое не то чувство, не то ощущение. Мне казалось, что я безвозвратно теряю собственную жизнь - кусок за куском, год за годом, секунду за секундой. Это было похоже на то, как падает оборвавшийся у одного из берегов подвесной мост через бездонное ущелье... Но самое страшное заключалось в другом. Я чувствовал, я слышал шорох старой, потрепанной и запыленной бумаги. Оживали мои давно забытые творения.
-- Ты когда-нибудь слышала о женщине-фениксе? - я раздавил окурок в пепельнице.
-- О женщине-фениксе? - Лерка хихикнула и обняла меня. - Феникс - сказочная птица. Она сжигала себя в старости и возрождалась из пепла новехонькой и непорочной. А о женщине-фениксе слышу впервые.
-- Неудивительно, - заметил я. - Потому что я ее выдумал. Точнее, не выдумал. Она мне приснилась как-то. Наутро я встал и написал сказку. Хочешь, расскажу?
-- Хочу, - Лерка поудобнее расположила голову на моем плече; Я чувствовал пьянящий аромат ее волос.
-- Как-то в незапамятные времена, - рассеянно начал я, - жил-был один правитель... Надеюсь, ты простишь меня за невыдержанность стиля?
-- Вероятно, - Лерка засмеялась.
-- Так вот, продолжал я. - Жил он себе, страной правил, воевал и.. ну, в общем, делал все, что подобает среднестатистическому правителю. Только вот незадача - отличался он откровенным цинизмом и неумеренной любовью к слабому полу. Причем, одно было неотделимо от другого... Как обычно бывает в реальной жизни...
-- Хорошо сказано и верно подмечено, - согласилась Лерка.
-- Я рад, что ты со мной солидарна... В общем, попортил наш герой почти всех женщин своих владений, относясь к этому, естественно, с изрядной долей этого самого цинизма. И вот однажды появилась в его государстве весьма симпатичная молодая особа. Куда идти новому человеку? Естественно, к нему, великому и всемогущему боссу.
Ну, приперлась сия леди во дворец, нашла правителя, пообщалась с ним... Понятно, чем это закончилось... И вот тут наш герой, наверное, первый раз в жизни удивился. Показав высший класс, его новая знакомая оказалась девственницей...
Лерка хмыкнула.
-- А наутро, - я поскреб затылок, - у него появился еще один повод для удивления. Страстная особа таинственным образом исчезла, миновав кордоны стражи, замки, ловушки и прочие препятствия на пути к бегству из дворца. Общегосударственный розыск, понятное дело, ничего особенного не дал. И все бы хорошо, правителю бы забыть о сей досадной оплошности и продолжать заниматься непорядочным делом, ан нет. Не тут-то было. Все пошло наперекосяк: государство обеднело, распалось и было растаскано соседями. Нашего героя продали в рабство... А все почему? Да обуяла его воистину неземная любовь к таинственной незнакомке. Он стал рабом этой женщины сразу после той ночи, и новый его статус лишь формально подтвердил ситуацию...
Я замолчал и достал сигарету.
-- Интригующе, - призналась Лерка. - И что было дальше?
-- А дальше - дальше еще интересней, - я закурил. - Бедняга попытался наложить на себя руки... Хозяин выбросил его на дорогу, думая, что он помер, но неудавшегося самоубийцу подобрали сердобольные крестьяне и выходили.
Вернувшись к жизни, наш герой поклялся во что бы то ни стало отыскать ту, которая втоптала его в землю, и отомстить за свое унижение... От любви до ненависти, как известно, один шаг...
Он много странствовал по свету, попутно собрал отряд из нескольких десятков человек и стал свирепым разбойником, наводившим ужас на все живое. То есть, по сути, вернулся к своему старому излюбленному занятию... И вот однажды - веришь - поймав на дороге одинокую женщину, он узнал в ней давнюю знакомую... Ту самую, что вероломно сбежала из его покоев много лет назад. Он онемел от ужаса, негодования, удивления, восхищения и массы других чувств и эмоций. А между тем дама не выказывала ни страха, ни того, что помнит захватившего ее в плен человека. Она даже заигрывала с ним! И... о боже... она была все так же молода и прекрасна!
Впрочем, опыт научил нашего героя быть осторожным и терпеливым. Переполненный жаждой мщения, он увел женщину в свой шатер, а там... как жаждущая секса львица, она просто набросилась на него. И вот тут-то герой выхватил свой нож и, прокричав что-то возвышенно-гневное, ударил им женщину в грудь... Рука его прошла словно через воздух, не причинив даме никакого вреда. Хотя она тут же со стоном упала на землю.
Пораженный до дрожи во всем теле, чувствуя внезапный прилив забытой любви, герой пал перед ней на колени и прошептал: "Кто же ты?!!". - "Ты победил меня, - слабым голосом умирающего потустороннего существа проговорила женщина. - Я - женщина-феникс, посланник богов... Я должна была наказать тебя за то, что совершил ты в этой жизни... За дурные мысли и дурные поступки... Соблазнив тебя, я собрала бы на себя всю скверну, которой переполнены твои тело и душа... И потом сгорела бы, возродившись из огня чистой и непорочной... А после этого ты сошел бы с ума от любви ко мне... Я наказала бы тебя любовью... Но я проиграла. И должна умереть. Наверное, ты уже достаточно наказан, если боги позволили тебе выжить. Прощай!"
Тут ее охватило пламя, герой наш в ужасе выскочил из шатра, который, соответственно, сгорел подчистую... При осмотре пепелища разбойники нашли человеческие кости... Вот и вся история.
-- Очень романтичная сказка, - заявила Лерка, зевнув и закрыв глаза. - А теперь давай спать. Я устала.
Она поудобнее улеглась у меня на плече, вздохнула и, ровно и безмятежно дыша, погрузилась в сон. А вот мне почему-то совершенно не спалось. Воздух, заполнявший терраску, казался душным и горячим, словно дыхание доменной печи. Леркина рука жгла мою грудь, будто раскаленная металлическая болванка. Можно было до бесконечности развивать сию сталеплавильную тему, упиваясь новыми яркими эпитетами, однако с каждой пролетевшей секундой я все отчетливее осознавал, что не могу больше находиться в этой постели. В этой терраске. В этом доме.
Осторожно выбравшись из-под одеяла (Лерка сопроводила эту операцию лишь едва слышимым стоном и невнятным бормотанием), я поспешно оделся, взял сигареты, ощупью отпер входную дверь и уселся на мокром крылечке.
На улице было значительно светлее, чем в доме: при желании представлялось возможным прочесть даже какую-нибудь газетную рубрику. Или собственный некролог. Серое небо пошло многочисленными белесоватыми трещинами, растущими с каждой минутой. Дорогу и Леркин приусадебный участок окутал матовый неподвижный туман, похожий на разметавшуюся гриву исполинского коня. Где-то далеко робко прочищал горло первый коростель, в лесу мелодично посвистывала иволга. Остро пахло началом лета, дождем, мокрой травой и прохладным утром. В общем, ранний июньский рассвет предстал передо мной во всем своем девственном очаровании и чистом безмятежном пробуждении...
Подрагивая от холода, я судорожно глотал сигаретный дым и отчаянно, но безуспешно пытался выбраться из безумной, сметающей на своем пути остатки здравого смысла, лавины параноидальных мыслей. Мне было страшно.
Другие произведения автора:
Holy Helen (всем Еленам посвящается)
Калейдоскоп
Учитель. Глава 2.
Новые
Меню
