Варенье из арбузных корочек

Я переехала на дачу весной, когда муж опять отправился на Шпицберген,  и планы на лето рухнули. Слово «вахта» стало для меня ругательным. Я загрузила себя работой, но к концу июня  сделала почти все, что запланировала. И погода, словно почуяв, что теперь она должна компенсировать  холодную и дождливую весну, подарила чудесный теплый солнечный июль. Наконец-то можно было достать из шкафа лёгкие платья и блузки.

 

 Работать над учебником я не перестала, но теперь можно было не слишком спешить и нервничать. Я просыпалась сама, без будильника, часов в семь утра,  даже начала добровольно делать зарядку. Почти каждый день  отправлялась на залив. Купаться, правда, пока не собиралась, но было приятно пройтись по знакомой дороге. Сначала мимо таких же дач, как та, в которой я жила, потом, после поворота на шоссе,  ведущее в сторону берега, мимо санатория и  дома отдыха, мимо детского лагеря. Чем ближе к берегу, тем интереснее становились индивидуальные домики и дачи.

 

 Дачники тоже, чем ближе к заливу, тем интереснее становились. Уже около самого залива я несколько раз  встречала молодую светловолосую женщину с коляской. Я заметила, в каком доме она жила. От такого и я бы не отказалась! Ее всегда сопровождала большая собака. Лабрадор. Однажды я шла по дороге следом за ней. Из коляски высунулась пухлая ручка и, размахнувшись, выбросила на дорогу погремушку. Та покатилась как раз к моим ногам. Я наклонилась, чтобы поднять игрушку, а когда  выпрямилась, передо мной стоял тот лабрадор. Он так выразительно потянулся мордой к моей руке с игрушкой, что сразу стало понятно, что он не укусить собирается, а просит отдать погремушку ему. Я посмотрела на хозяйку. Она, улыбаясь, сказала:  «Не бойтесь! Он не укусит.  Отдайте ему игрушку.  Спасибо».

 

 Смотря по настроению, я медленно ходила вдоль берега, снимала туфли, шлёпала по воде или заходила в кафе, устроенное прямо на пляже, на песке. Там можно было выпить кофе. Я часто там бывала, и мне, как постоянной посетительнице, варили «специальный» кофе, крепкий и вкусный.  Порой я сидела за столиком с книгой, объединяя, таким образом, два удовольствия  в одно. Проведя таким образом первую часть дня, я возвращалась на дачу.

 

 О даче, как о будущем театре военных действий, нужно рассказать поподробнее.

 

Дачу я получила благодаря моей пожилой тётушке. Ей как ветерану всего, чего можно, полагалась дача. Сама она сюда, несмотря на уговоры,  теперь уже не ездила, а я вот – с удовольствием. Домик от дачного треста на три семьи, молодая семья с ребенком, две пожилые женщины с внучкой, барышней лет двадцати и я. У каждой семьи была комната около двадцати  квадратных метров, веранда чуть поменьше и отдельный вход. Кухня была общая, но я ею не пользовалась, готовила на своей веранде на плитке.

 

 С той семьёй, что с ребенком, я практически не общалась. Так, поздоровались и разошлись. А моими непосредственными соседями через стенку были две бабушки с внучкой.

 

Одну из бабушек я очень скоро начала избегать. Разговоры о болезнях  я не переношу, а для Аллы Ивановны эти разговоры составляли, как мне думается, смысл жизни. С этой темой соперничали только рассказы о Катеньке. 

 

 Девушке было лет двадцать. Окончила медицинское училище, медицинский работник  среднего звена. Медсестра, проще говоря.  Черненькая. Была в ней какая-то неуловимая восточная нотка. Пухленькая, хорошенькая. В общем-то.  У нее блестящие кудрявые  волосы, которые она  то распускала по плечам, то закалывала на макушке в узелок. Но было в ней что-то такое…  не моё…  Какая-то «провинциальная» изысканность, хотя она, как и я жила в Петербурге.

 

Моя дочь, мои студентки, все мои знакомые барышни, тем более такие молоденькие, выглядели иначе. Я своими глазами видела, как она, одетая в кружевное боди и черные  ажурные  колготки в сердечко,  после дождя заносила в дом  выставленные на полянку горшки с цветами.  Конечно, полянка перед  дачей место уединенное, но данный костюм своеобразен даже в качестве домашней одежды…

 

 

 Другая Катенькина бабушка, Кира Ивановна ее звали, частенько заходила ко мне поболтать, отвлекала от работы.

 

 Тема разговоров была постоянная: Катенька.  Катенька то, Катенька сё. Сначала я думала, вот какая заботливая внучка, не оставляет пожилых родственниц без помощи. Потом обратила внимание на то, что скорее пожилые родственницы не оставляют внучку без присмотра.  Бабушки ни на секунду не выпускали девушку из поля зрения и знали все-все о внучке. Мне было удивительно, что Катенька не пыталась протестовать. Однажды Кира Ивановна все же упросила меня прийти к ним на чай. Это был тот еще спектакль.

 

 Обе бабушки не умолкали ни на секунду.  Их команды-инструкции не уступали оперным речитативам:

- Положи на стол кремовую скатерть!

- А теперь возьми заварочный чайник и сполосни его кипятком!

- Заварки положи по ложке на каждого. Нас четверо, значит четыре ложки.

- Ну, можно и пятую!

- Сухарики переложи в сухарницу, а печенье в корзиночку.

- А теперь  выложи варенье в вазочку!

 Бабушки выдавали свои сораспоряжения так, словно актеры в театре заученные реплики.

За столом Катенька сидела прямо, не горбясь, гостеприимно предлагая попробовать то печенье, то варенье.

 

Кира Ивановна подробно рассказывала, какая Катенька мастерица и рукодельница.  Эту вот вышивку Катенька лично сделала и в рамочку вставила.   А какое она варит варенье, м-м!  Особенно ей удается варенье из арбузных корочек. При моей смешливости мне сразу же вспомнилось «А как вымоет пол, да накроет на стол…»

 

  Разумеется, я ничего не сказала  Кире Ивановне. Пусть живут своей жизнью. 

 

В качестве  темы для светской беседы бабушки выбрали опять же не что-нибудь, а  увлечение  Катеньки фотографией. Тут девушка несколько оживилась и стала показывать мне свои фотографии, находящиеся  у нее в ноутбуке.

 

Там, конечно, были все члены семьи, родители, бабушки, тетушки.  Хозяйки в подробностях втроем, чуть ли не хором, подробно рассказывали, кто есть кто на фотографиях и как Катенька старается, чтобы получилось хорошо. Почти на всех фотографиях члены семьи были запечатлены на фоне, как бы это выразиться, ценных материальных объектов, большого телевизора, музыкального центра,  компьютера, горки с посудой, дорогого дивана…  Одним словом, на фоне близких душе вещей.

 

 Потом они все втроем пошли меня провожать, т.е. сопроводили меня на опасном пути длиною метров двадцать вокруг дачи.

 

Разумеется, я пригласила соседей на ответное чаепитие.

 

 Кира Ивановна все время спрашивает у меня, что я вчера приготовила на обед, а  что сегодня, а что было в магазине.  В  первый раз я, не подозревая о последствиях, ответила на вопрос  об обеде.

Тут же прямо при мне это было пересказано Алле Ивановне и стало чуть ли  не темой вечернего обсуждения.

Я очень странно начинаю себя чувствовать с этими дамами.

 

 В конце июля мне позвонила сестра:

- Приюти у себя на даче Юрку дней на десять. Ему нужно какую-то работу закончить, а дома у нас, сама знаешь,  сейчас слишком шумно.

Юрка  - это мой племянник, я его очень люблю, он хороший мальчик.  Мальчику 27 лет, он офицер МЧС.  А шумно у них в доме потому,  что старшая племянница, Юркина сестра, родила двойню, таким образом,  детей стало трое, потому что был ещё и старший малыш,  и в доме действительно стало трудно работать.

 

 Я по делам приезжала в город. Мы встретились с Юркой и на его машине поехали на дачу. Мы проехали по Приморскому шоссе и, когда свернули уже на «нашу» дорогу, я увидела, что впереди, метрах в пятидесяти, по дороге идут мои соседки, Катенька и бабушки.  Бабушки даже здесь, на дороге в час дня «сопровождали» внучку, одна шла справа, другая слева.

 

- Юра, это мои соседки. Их надо подвезти.

- Нет проблем, - ответил он.

 Когда мы поравнялись с соседками, Юрка остановил машину, мы вышли. Я предложила им доехать до дачи вместе с нами и представила им Юрку.

Племянник мой всегда производил на дам хорошее впечатление. Во-первых, он хорошо воспитан и умеет «шаркнуть ножкой» в нужный момент, а во-вторых, он высокий, симпатичный, спортивный, шатен, с синими глазами.  Я заметила, что Кира Ивановна оценивающе посмотрела на Юрку. Знала бы я, какое продолжение будет иметь эта история!

 

 На другой день Кира Ивановна ненавязчиво, как она полагала, прошлась под моими окнами. А я как раз вышла к умывальнику с посудой после завтрака.  Мы поздоровались.

- Посуду моете? Позавтракали?  Юрий тоже поднялся? Юлия Сергеевна, я попросить хотела, пусть ваш Юрий сходит с Катенькой на пляж.

 

 Я не знала, какие у племянника были планы на этот день, поэтому несколько растерялась, но в этот момент Юрка сам вышел на крыльцо. Кира Ивановна повторила свою просьбу. Мальчик он вежливый, отказываться не стал, пробормотал что-то насчет удовольствия, которое ему доставит эта прогулка и пошел собираться. Поднимаясь на крыльцо, он повернулся спиной к Кире Ивановне и скорчил мне такую гримасу, какую в его исполнении я видела в последний раз лет двадцать назад.

 

 Через пару минут он вышел обратно с полотенцем на шее и выражением готовности к подвигам на лице. Кира Ивановна тут же поднялась со скамеечки, на которой сидела рядом со мной, и я поняла, что она контролировала Юркин выход.  Быстро осмотрев Юрку, соседка спросила его, что же он так и пойдет без сумочки.  Какой сумочки, удивился он. А полотенчико положить, а водички взять с собой. Купаться сегодня он, конечно, не будет,  а то и трусики, чтобы переодеться. 

 

- Ничего, можно и без водички, - ответил Юрка.

- Но вы же не один идете, а с девушкой.  Вдруг она пить захочет?

- На месте сориентируемся.

- Молодые, - улыбнулась, обратившись ко мне, Кира Ивановна, - все-то у них по-своему.

- Ну, хорошо себя веди! – сказал мне Юрка, и в сопровождении Киры Ивановны пошел по тропинке, ведущей вокруг дачи, в сторону соседской территории.

 

Что-то меня подтолкнуло, и я прошла вместе с ними по тропинке. Когда я  следом за ними свернула за угол, моим глазам предстало интересное зрелище:  на скамеечке перед входом в «резиденцию» Киры Ивановны сидела, сложив ручки, Катенька. На ней была ярко-зеленая футболочка, а по плечам рассыпаны  ее пышные кудри. То есть, пока бабушка ходила добывать ей кавалера для похода на пляж, она тихо сидела на лавочке.

 

Молодые люди поздоровались, и я увидела, что Катенька тоже посмотрела, проверила,  есть ли у Юрки в руках «сумочка».

 

Я еще раз пожелала им удачной прогулки и почти повернулась, чтобы уйти, но в этот момент поняла, что на пляж пойдут не двое, а трое. Как же Кира Ивановна отпустит свою двадцатилетнюю внучку одну с молодым человеком!

 

- Стойте! Стойте! – почти прокричала я. – Если вы пойдете втроем, то и я с вами.

 

Таким образом,  на пляж пошли две пары, двое молодых  людей  и две старшие дамы.

 

 Сначала  я попыталась вдвоем с Кирой Ивановной уйти вперед, чтобы молодые люди свободнее себя чувствовали, но оказалось, что этот вариант не устраивает недремлющую бабушку. И все-таки впереди шли Катенька с Юркой, а мы, как конвоиры, сзади.

 

 По мере нашего приближения к заливу Кира Ивановна несколько раз окликала идущих впереди молодых людей и рекомендовала перейти на другую сторону дороги, там, где в данный момент была тень.  Я попыталась её остановить, мол, они сами разберутся, но бдительная бабушка настояла на своем, да и мне прочитала экспресс-лекцию о том, как надо беречь кожу от солнца. 

 

Пришли на пляж.  Кира Ивановна долго придирчивым взглядом выбирала место, где мы могли бы приземлиться.

 

 Юрка разделся и позвал Катеньку в воду. Она вопросительно посмотрела на Киру Ивановну. Та не поленилась дойти до воды и лично проверить, не слишком ли она холодная.  Поэтому Катеньке не было рекомендовано купаться, но было разрешено походить по воде, пока Юрка плавает.  Катенька тут же ушла в кабинку для переодеваний и вышла оттуда в купальном костюме с оборкой, вроде юбочки. На голову  она надела резиновую шапочку, но волосы разложила по плечам, всё-таки в воду лезть не собиралась, только пошлепать вдоль берега.

 

 Наш единственный кавалер предложил «выпить что-нибудь» в кафе. Это он неудачно выразился. Его предложение Кирой Ивановной было отвергнуто, и мы пустились в обратный путь.

 

 Вечером Юрка засел за компьютер.  Я подсела к нему с чашкой чаю в руках. Он поднял голову.

- Что?

- Ну, как тебе девочка?

- О, гос-споди! – И закрыл лицо рукой.

Красноречиво.

- Тёть Юль, ты уж как-нибудь избавь меня от соседей. Занят я! Работы у меня вагон!

 

 На другой день у Юрки проснулось ласковое настроение. Он явно старался загладить свое вчерашнее рычание. Он даже приготовил к завтраку бутерброды.  Мы сидели на полянке перед дачей за столиком, пили кофе, болтали.  Большим плюсом нашей дачи было то, что каждый съёмщик имел и «собственную» полянку перед своим входом, совершенно закрытую от посторонних взглядов домом с одной стороны и стеной густых кустов с остальных.  А  от дороги, кроме кустов,  нашу дачу отделяла еще и канава метра в два шириной. Я называла ее арык. 

 

  Я расслабилась.  На мне был новый  шелковый  халат.  Я чувствовала себя счастливой, молодой, красивой  и удачливой.  Выпив по одной чашке, мы решили «повторить».

- Кажется, я оставила банку с кофе внизу, там, где сахар, - сказала я удаляющемуся  племяннику в  спину,  и он пошел и сварил еще кофе. 

И мы выпили еще по чашечке.  Юрка очень смешно изображал, как его зять неуклюже пытается держать на руках сразу обоих близнецов. Мы потеряли бдительность, тут-то нас  и взяли тепленькими.

На тропинке, ведущей на нашу полянку, появилась Кира Ивановна. Пока она еще не могла нас слышать, Юрка прошептал:  - Я забыл, в какой банке  у нас цианистый калий?

 

 Гостья поздоровалась, от предложенного кофе отказалась и обратилась к Юрке с просьбой. У них заканчиваются продукты, не мог бы Юрий сходить с Катенькой в магазин? Как-то не подобает отправлять девушку одну, а она и ее сестра, Алла Ивановна, плохо себя чувствуют. Юрий ведь ничем не занят. Пусть прогуляется с Катенькой до магазина.

 В такой ситуации моя сестра обычно говорит:  «Мало того, что, так ещё и». 

А Юрка-то как раз запланировал на сегодня купание до обеда и работу после!

Он опять «шаркнул ножкой», конечно, Кира Ивановна, с удовольствием, я  ведь совершенно свободен. До пятницы.

Он опять сделал мне «страшные глаза»  и пошел одеваться.

 

 Пока он ждал Катеньку, пока они ходили в магазин…  Вдвоём! Налицо известный прогресс!  Вернулись они только к обеду.

 

 Но время потеряно! От своих планов отступать Юрка не приучен, поэтому после обеда занял с ноутбуком тот самый столик. А я вымыла посуду после обеда и, могу себе позволить, села с вязанием на той же полянке за Юркиной спиной.  Надо же, какая широкая спина! Солнце уже скрылось за деревьями. Юрка передвинул солнечные очки со лба на затылок. Стрижка у него очень короткая, голова аккуратная, получился…  «двуликий Янус».

 

 Около шести часов вечера на тропинке, ведущей на нашу полянку, появились Кира Ивановна с Катенькой. Катенька в ярко-розовом пышном  платье, как кукла, которую сажают на кровать около горки подушек.  Стоит теплынь градусов двадцать пять, не меньше.  Неужели ей удобно в этом платье? Ткань, кажется, с синтетикой.

 

 Казалось бы, парень очень занят. На столе перед ним компьютер и несколько книг, с  разноцветными закладками, тетради, диски. Работает человек. Нет, нужно завязать разговор, постараться оторвать парня от дела. Юрий не постеснялся изобразить сильную занятость, на что Кира Ивановна сказала, что «работать надо на работе».

 

- Мы к вам со своим чаем и вареньем.

- Господи, да что у меня чая нет, что ли! – ахнула я.

-Нет-нет, у нас особенный…

И последовал подробный рассказ о том, кто и когда привез этот чай из самой Индии…  И, кроме того,  они  хотели угостить Юрия вареньем из арбузных корочек. Катенька бесподобно  варит варенье. Ну,  это они уже говорили.

В конце концов, Юрку оторвали от компьютера, он освободил стол от своих книг, и мы сели пить чай.

По мнению Юрия, разговоры были бессмысленными.

 

 Я заметила, что за столом с соседями Юрка был не похож на себя.  Мы часто устраиваем семейные застолья, и, если  в этот день Юрка никого нигде не спасает, то является душой компании. Он помогает накрывать на стол и матери, и мне. Он смешной и веселый. Он рассказывает анекдоты. Он готов развести по домам всех гостей.

 Но здесь, на даче, я его просто не узнаю.  Он предпочитает молчать и всё время ссылается на занятость. Я понимаю его,  девочка ему совершенно не нравится, а тут ещё и бабушки.

 

 События последних дней привели Юрку в состояние боевой готовности.  Он допоздна сидел на веранде со своей работой, а рано утром разбудил меня, уронив на пол чайную ложку. От звона я проснулась, вышла на веранду.

- Теть Юль, я слиняю потихоньку на пляж.  Раньше обеда не жди. А, может, я в кафе пообедаю. Пробегусь по дороге. Давно не бегал. И вообще, во мне просыпается мизантроп. 

- А как твой мизантроп на дорогу выйдет? Там, у соседей, кто-то  уже у окошка сидит. У пожилых дам бессонница.

Он немного помолчал, обдумывая ситуацию, и вдруг его осенило:  - А я через канаву!

 Мы посмеялись. Племянник отправил меня на разведку. Я вышла на полянку, огляделась: никого. Канава, отделяющая дачу от дороги, была шириной метра два. Лично я такую водную преграду могла бы форсировать только в скафандре, а Юрка перепрыгнул с легкостью.  И был таков.

 

Спать мне больше не хотелось. Я сварила себе чашку кофе, раскрыла окно и устроилась на веранде с книгой.

 Часов в одиннадцать, когда я, переодевшись, собралась на прогулку, ко мне зашла Кира Ивановна.  Ах, у нее такая проблема, только я могу ей помочь! Вернее, не я, а Юрий. Что же такое случилось? Оказалось, у Аллы Ивановны обострение артрита, ее обязательно нужно отвезти в город к врачу.  Господи, есть ли что-нибудь, что у нее не болит!  Только Юрий может ей помочь!

 -  Какая жалость, что Юры нет!

- А где же он?

- Утром убежал на пляж.

- Как же это я не заметила, - тихо пробормотала гостья.

- Он рано встал, и вот…

- А во сколько он обычно встает?

(Ну, это уже слишком!)

- Не знаю, Кира Ивановна, я просыпаюсь позже.

- А его нельзя вызвать с пляжа?

- Он не взял с собой телефон. Такая жалость. Если Алле Ивановне очень плохо, давайте вызовем неотложку. Может быть, следует ее госпитализировать?

- Ну, что вы! Во-первых, она не согласится, а, во-вторых, я же не могу остаться одна с Катенькой!

- Кира Ивановна, Катенька не грудной ребенок, она вполне может съездить с Аллой Ивановной к врачу. Кстати, она же у вас медик! Может быть, она сама могла бы чем-нибудь помочь Алле Ивановне?

- Ах, ну что Вы!

И последовала длинная речь о том, что Катенька еще ребенок, но хозяйка из нее будет первоклассная. Странно, но о варенье  она не упомянула.

 

 Вечером, когда Юрка вернулся, я рассказала о том, как я его выгораживала.

- Стыдно, черт побери, - сказал он.

Вечером Кира Ивановна снова зашла к нам. Я давно поняла, что мимо их окон никто не проходит незамеченным.  Конечно, Юрка согласился назавтра отвезти Аллу Ивановну к врачу.  И еще нужно было подождать там и привезти ее обратно. Он  был недоволен, но, конечно, поехал. День убит!

Кира Ивановна  в город не поехала.  Поехала Катенька.  Окучивают они Юрку!

Он называет соседку «наша Ханума».

 

 Вернувшись из поездки в город, племянник долго чертыхался. Оказывается, Алла Ивановна всю дорогу «указывала» ему, куда ехать. Как я поняла, больше всего его бесил не сам факт указаний, а  то, что получалось, будто он  сам не знает, как повернуть направо-налево и где не проехать из-за ремонта дороги.

 

 Пока Аллу Ивановну лечили, Юрка повел барышню в кафе. Катенька, между прочим,  хотела позвонить Кире Ивановне, спросить, можно ли пойти в кафе. Юрка не понимает, это искренне или она изображает наивность.

 

 Пока больную возили к врачу, я готовила ужин, потом сидела с книгами на полянке. Юрка всё не звонил. Кира Ивановна пришла «скрасить моё одиночество», как она выразилась.  Но её настоящей целью было кое-что иное. Она уже не первый раз пыталась  расспросить меня о материальном положении и жилищных условиях моего племянника.

 

 Ну, нет у Юрки пока своей квартиры. Пока. Но все будет, он прочно стоит на ногах. Через некоторое время его сестра с мужем и детишками переедут в квартиру, которую они сейчас строят, и Юрка останется втроем с родителями в квартире, где мы с сестрой родились и выросли.

 Рассказывать Кире Ивановне о наших семейных делах  не нахожу нужным, но сейчас мне просто смешно.

- Он живет вместе с родителями.

- А чем занимаются его родители?

Интересно, сочтет ли Кира Ивановна вузовских преподавателей знакомством, достойным внимания?

 

 Вечером, когда Юрка привез больную обратно и,  рассчитывая поработать, сел за стол, Кира Ивановна с внучкой пришли  к нам «смотреть телевизор».   Они не смогли поделить телевизор с Аллой  Ивановной и оставили ее смотреть сериал, а у нас рассчитывали посмотреть боевик. 

Вот срочно им захотелось посмотреть «Параграф 78»! Я думаю, не будь Юрка из МЧС, соседки пришли бы смотреть  что-нибудь другое.

Расположились на веранде, за столом. Юрка посопротивлялся, но ему пришлось тоже сесть за стол. Но сначала он все-таки настоял на своем: докончил намеченную на этот день часть работы.

 

Пили чай. Кира Ивановна почему-то долго присматривалась к моим рукам, а потом заметила,   что я неправильно размешиваю сахар в чашке.

- Это как?

- А вот как, нужно мешать ложкой по часовой стрелке, а вы мешаете против часовой.

- А по часовой, что, сахар слаще?

- Не слаще. Но, когда размешивают против часовой стрелки,  вся энергия уходит вниз.

- Куда уходит?

- Под землю и дальше насквозь.

- В южное полушарие что ли?

- Да. Вот пускай они там и мешают против часовой, энергия уйдет к нам.

- А в южном полушарии вверх ногами ходят? – не выдерживает Юрка, не скрывая улыбки. 

 

 Неизвестно, куда привела бы эта беседа, если бы Катенька вдруг не вспомнила, что в пятницу  приедут папа с мамой.

- Да-да, - подхватила Кира Ивановна. – И мы вас познакомим.

Она уже неоднократно намекала, что Катенькин папа хочет познакомиться с Юрием. Вывод можно сделать только один, бабушки уже сообщили домой о знакомстве с молодым человеком.

 

 А застольные разговоры моего племянника привели  к   неожиданным результатам.  Фильм окончился, но мы продолжили говорить о нем.  По мнению моего племянника, женщин брать в армию преступно.

- Женщинам в армии и трудно, да и, вообще, это безобразие! Ну что бы Катенька делала в армии?

В ответ на эту невинную фразу Катенька многозначительно заметила, что она не женщина, а девушка. На что Кира Ивановна одобрительно покивала головой.  Я обомлела.

 

 После фильма Кира Ивановна еще некоторое время учила  Юрку уму-разуму, говорила, что он должен сменить работу…  Я думаю, на нее так подействовал фильм.

 К вечеру сильно похолодало.  Я предложила затопить печку. Мы сидели, глядя на огонь, в полутемной комнате, освещенной только  всполохами огня из печки.  Почему-то стали вспоминать, как давно-давно жили на даче.  Уж и дачи той давно нет, а вот, гляди-ка, воспоминания всплывают в неожиданный момент.

- А я помню, - говорил племянник, - как соседский кот на нашу крышу залез  и слезать не хотел. Хотели пожарников вызывать. Только кто бы  в те годы поехал спасать кота!

- Поэтому ты и пошел в МЧС?

Юрка засмеялся:  - А еще, знаешь, я помню, как бабушка с балкона упала.

- Это невозможно! Ты же совсем крохотным был!

- Ну, крохотным или нет, а помню.  Меня мама перед  дачей за столом кормила. Кашей какой-то. А потом все закричали, забегали, мама меня бросила. Кашу я потихоньку выбросил под кусты шиповника.  Я тогда ничего не понимал, конечно. Помню только, что бабушку все обнимали, а вы с мамой плакали.

- Да, мы тогда все страшно перепугались. Шутка ли упасть со второго этажа! И ведь ни царапины! И подумать только, мама упала в клумбу, где были  палочки для вьюнка, а она ни одну даже не задела! Бог соломки подстелил.  А потом выяснилось, что от падения у нее «радикулит пропал».

 

 Потом перед сном племянник почти оправдывался передо мной, говоря, что ему с соседкой смертельно скучно.  Его «отдых» заканчивается, а свою статью он так и не может дописать, ему мешают.  Кипел от негодования…

 

 Юрку «обложили, как волка».  По-моему, он начинает злиться. Соседки делали все возможное, чтобы Катенька как можно чаще попадалась ему на глаза. Утром он на нашей полянке занимался своей  мудрёной гимнастикой ньорну-ги-биа, Катенька тут как тут. У входа на полянку стоит Алла Ивановна, а Катенька несет полуголому  Юрке трубку от пылесоса, вроде как нужно разъединить, а у них не получается. Представляю, как они эту трубку втроем заколачивали, чтобы создать ситуацию форс-мажор!

 

 

Может быть, я неправа, может быть для этой семьи характерна именно такая манера заботы о своих, но еще не хватало, чтобы Юрка из-за этой заботы уехал в город,  не выполнив намеченного. 

 

 

 Юрка случайно увидел Катеньку  с камерой в руках в кустах. Однажды она уже собиралась его фотографировать, но он сказал, что ему «нельзя».  Она все-таки попыталась.  Но он не собирался раздаривать свои фотографии барышням, которые не были ему симпатичны. Минут двадцать, я видела, он на нашей полянке проводил с ней профилактическую беседу.

 

 Вот повезло парню!  Какая же она, эта девочка? Ведь не в чем упрекнуть. Уверена в своем правильном будущем. Спокойна и рассудительна, как её бабушки. Но поговорить любит.  В кино одна не ходит. В городе только с подругой или с родными. В магазине не купит диск с фильмом, не спросив  у бабушек. А бабушки, похоже, за неимением  своей жизни живут жизнью внучки.

 

Они обе бабушки по линии матери Катеньки, то есть мать и тетушка. Они все в подробностях знают о жизни внучки.  Знают, что любит на завтрак, с кем сидела за партой, с кем дружит. Только это всё сверх меры. По-моему, ни с кем девочка не дружит, ей для этого не хватает воздуха.

Бабушки подробно рассказывают, куда возили внучку отдыхать, что она писала из зарубежной поездки…   Нельзя жить чужой жизнью!

 

Не сдержавшись, я спросила у Киры Ивановны, неужели она всегда всё знает о внучке.

- А разве вы не всё знаете о своей дочери?

- Нет, не всё. И не стремлюсь.  Но ведь и она обо мне не всё знает.

Изумлению Киры Ивановны не было предела.

 

 Бабушки буквально подавили внучку своей активностью, навязыванием своей воли, своего взгляда. При всей живости, свойственной молодости, она выглядит не на свои двадцать лет, а гораздо старше, не внешне, конечно. Эти дикие платья ей шьет Алла Ивановна.  Она же лучше знает, что подобает носить двадцатилетней девушке!

Катенька обвешена золотом.  Показывает товар лицом. Считает себя привлекательной.

 

 Иногда в её речи проскальзывали странные для русского языка словосочетания. Меня это очень удивляло, пока Алла Ивановна не сказала, что их семейство родом  из ближнего зарубежья, по карте строго на юг, порядка тысячи двухсот километров.  Вот откуда это мягкое  южное произношение!  Ничего страшного, доктор Ватсон тоже приехал «из одной восточной страны»

 

 Однажды вечером  те самые третьи соседи по даче, те, что с маленьким ребенком, зачем-то передвигали мебель,  где-то, я плохо представляю где именно, проломилась доска, и  молодой папаша пропорол себе ногу.  Его жена побежала за помощью к соседям, т.е. к Катеньке. Все знали, что она медик.  Катенька пошла посмотреть на пострадавшего, но ничего не смогла сделать и посоветовала позвать Юрия. Юрка прибежал, наложил жгут, кровь сильно лилась, перевязал рану и повез парня в больницу в Сестрорецк.  Юрка потом рассказал, что пока он возился с раненым, Катенька, наморщив носик, стояла чуть поодаль.

 

 В субботу к   Юрке приехали гости, два парня и три девицы. Они даже успели  выпить кофе, пока я просыпалась. Выложив в холодильник привезенные продукты, они уехали на пляж. Молодые люди старались не шуметь около дачи, но, разумеется,  шестеро молодых веселых здоровых людей  не могли в полной тишине позавтракать и  отъехать от дачи. Минут через десять после отъезда веселой компании появилась  Кира Ивановна. Она старательно  расспросила, кто приехал,  зачем, где именно на пляже они  могут расположиться,  и удалилась.

 

Я занялась мясом, все-таки шестеро молодых людей к обеду. Мне казалось, что день пройдет спокойно.

 Часа в три дня, когда обед уже был готов, с пляжа вернулись Юрка и гости. Вскоре после этого на нашу полянку, где я кормила гостей, прогулочной походкой вошла Кира Ивановна. В руке у нее была сорванная с куста веточка, которой она изящно обмахивалась. Она не спеша оглядела всю компанию и, внезапно став серьезной, спросила у Юрки:  «А где же Катенька?»

 

Назревал скандал. Юркины гости с интересом смотрели на соседку.

- Юрий, - воскликнула она. – Я доверила Вам свою внучку, а Вы…

- Что значит «доверили»? –  очень быстро пришел в себя мой племянник. Он очень старался сохранить вежливость.  –  Я Вашей внучки сегодня вообще не видел. Почему Вы пришли искать ее в нашем доме?

 

 Кира Ивановна быстро повернула разговор на другие рельсы. Катенька пропала, и ее нужно искать. Мы с Юркой чуть ли не хором стали говорить Кире Ивановне, что Катенька уже не ребенок, она взрослая девушка, она захотела погулять…  Времени четыре часа дня.

 

Я понимала, что сейчас Юрка не вспылит и не наговорит соседке лишнего, но Кира Ивановна испортит Юрке еще один день отдыха. Она вполне способна организовать поиски пропавшей внучки и запрячь парня в это предприятие.

 Неизвестно, как бы развернулись события, но на полянке появилась Алла Ивановна и, что называется, с порога, прокричала срывающимся голосом:

 - Кира, Катенька вернулась!

Пробормотав  что-то, Кира Ивановна поспешила к себе.

 

 - Что, Джорджи, тебя окрутить пытаются? – спросил один из гостей.

Посмеяться-то посмеялись, но всем было как-то не по себе. К вечеру Юрка с гостями уехали на залив, на вечеринку в яхт-клубе.

 

 А вечером, только я села поработать,  меня опять посетила Кира Ивановна. На этот раз она была воинственно настроена с самого начала визита. Она пришла ко мне потребовать, чтобы я «привела в чувство», это она так выразилась, своего родственника, дабы его поведение соответствовало нормам поведения молодого человека из приличной семьи. Сначала я хотела перебить ее и спросить, о чем она ведет речь, но решила дать ей выговориться. И постепенно передо мной нарисовалась картина событий, произошедших за этот день.

 

 Утром, узнав, что мой племянник отправился на пляж, обе бабушки потеряли бдительность и, о, ужас, позволили девочке пойти на залив одной. Как я поняла, они рассчитывали, что Катенька найдет Юрку на заливе и познакомится с его друзьями.  Катенька, действительно, высмотрела на  пляже Юрку, но увидела, что одна из девушек загорает без лифчика, и оскорбилась.  Она не стала к ним подходить и расплакалась, как я думаю, с намерением привлечь внимание ребят. Но они были заняты исключительно собой и ее не заметили. Поплакав, Катенька поняла, что ей нужно с собой что-то делать и оставаться на пляже, подобно тотемному столбу, не  стоит, тем более,  что никто почему-то не обращал на нее внимания.  Она ушла куда-то подальше от Юркиной компании  и некоторое время всласть оплакивала человеческое коварство.

 

 Я, подперев щеку рукой, молча, не перебивая, выслушала соседку.

- Кира Ивановна, чего  конкретно вы хотите от меня?

- Вы должны понять, что девочка была оскорблена! Как он мог! В общественном месте!

- Что он сделал в общественном месте?

- Загорать без лифчика…

- Юра загорал без лифчика?

- Юлия Сергеевна, вы все отлично понимаете! Девушка…   Одна из девушек с ним была без лифчика! Вы должны потребовать, чтобы он…

- Кира Ивановна, мой племянник взрослый человек, и вмешиваться в его жизнь я не могу.

 На пару дней в наших отношениях наступило похолодание. Но только на пару дней.

 

 Мне потребовалось на несколько дней уехать в город. Я дала Юрке необходимые распоряжения по хозяйству. Умоляла не наделать глупостей.

- Не дамся, - ответил он.

 Через два дня, в субботу  я возвращалась на дачу. На площади перед Финляндским вокзалом продавали арбузы, и я не устояла. Я купила большой арбуз. Из поезда, думала я, позвоню Юрке, и он меня встретит. Но его телефон был отключен. Ушел с головой в работу? Арбуз был тяжелый, да еще и сумка…

 

Было часов пять, жара еще не спала. Я медленно тащилась по дороге, несколько раз останавливалась и снова звонила Юрке. Злилась сама на себя из-за этого арбуза. За каким чертом он мне сдался! Варить варенье из корочек? Нет, полакомиться арбузом всё-таки хочется, уж очень жарко.  И чем ближе я подходила к даче, тем менее я хотела видеть  нашу мастерицу варить варенье. Мне казалось, что меня заставляют играть роль в чужой пьесе.  Вот незадача,  даже тяжелый арбуз наводит на мысли  о соседке. Да еще, кажется, должны были приехать Катенькины родители …

 

 Странные ощущения! Ведь эта девочка ни в чем не виновата, а общаться с ней тяжело. Разорвать отношения нельзя. Неприлично. Да и на каком основании? Слава богу, что лето кончается!

 

Когда я уже дошла до дачи, мне казалось, что все, кто меня увидят, прочитают на моем лице то, о чем я сейчас думала.  Мне очень не хотелось проходить мимо соседского крылечка. Сейчас увидят, выйдут поздороваться. Да как съездили, да что привезли, да как Катенька с Юрием вчера чай пили…  Боже мой, а не по этой ли причине не отвечает Юркин телефон?

 

 Не доходя до дачи, я свернула на узенькую тропинку, по которой мы ходим за водой к колонке, и подошла к своему крыльцу никем не замеченная.  Ну, я ему сейчас устрою!  Я вынула арбуз из мешка, чтобы показать  племяннику, как мне было тяжело и неудобно его нести.  Входя, я услышала какой-то  звук, вроде всхлипа,  не то еще что-то. ..  На веранде никого не было, а дверь в комнату была открыта. От испуга я чуть не выпустила из рук арбуз  и повернулась к двери в комнату.

 

 Сцена, представшая предо мной, была жуткой.  Около  дивана стоял полуголый, в одних джинсах, Юрка. За его спиной, почти скрытая им, была девушка, которая сначала показалась мне совсем раздетой.  А перед ними, спиной ко мне  стояла Катенька в одном из своих «кукольных» платьев. В ее руке был направленный на Юрку пистолет.

 

 Наверно, я ахнула.

Катенька полуобернулась, и тут я бросила в нее арбуз.

Арбуз был тяжелым, а нападения она не ожидала, потеряла равновесие.

Раздался выстрел.

 Катенька упала.

Пистолет выпал из ее руки.

Юрка подхватил его.

Юркина гостья кинулась натягивать на себя какой-то джемпер.

 

 Через минуту комната представляла собой такую мизансцену:  на полу сидела рыдающая Катенька. В дальнем от нее конце дивана, прижав к себе подушку, почти спрятавшись за этой подушкой, съёжилась та незнакомая мне девушка. Юрка успел надеть футболку. Я стояла, прислонившись к холодной печке. Ноги дрожали, не было сил отойти от неё. Юрка, кажется, что-то сердито говорил Катеньке, но вряд ли она его понимала, ее рыдания становились всё громче.

 

 Я отправила Юру за Кирой Ивановной. Не стану рассказывать, как всё ещё рыдающую Катеньку под  руки  уводили  обе бабушки. Мы остались втроем.

Минут десять мы молча сидели, глядя на пол в середине комнаты. На чисто вымытом накануне полу мокрыми пятнами лежали яркие куски арбузной мякоти,  среди которой выделялись несколько островков  зеленых арбузных корочек.

 

Другие произведения автора:

Мой Amarcord

И война идёт...

Двое