Строили-знаем или Деревенские анекдоты

В подмосковную деревушку Зябликово из Парижа можно попасть так. Сначала берем такси до аэропорта «Орли», затем летим на Боинге 737 компании «Эйр Франс». Потом снова такси – от «Внуково» до Белорусского вокзала, электричкой до города Упатьевска, бегом на автобус рейса 14-20… И через полтора часа, если, конечно, автобус по дороге не сломается, вы в Зябликово. Ну что ж, добро пожаловать в мир, с одной стороны, полностью оторванный от цивилизации, но с другой... Впрочем, сами скоро все увидите…

Глава 1. Потомок императора

Леха Разгуляев шел с гитарой за спиной по разбитой временем и тракторами дороге к райповскому магазину и мучительно размышлял на тему – что взять. С одной стороны, день можно было начать с портвейна «Кавказ» за тридцать семь рублей. С другой – лучше не мучиться и сразу купить поллитру беленькой за пятьдесят пять. Леха не подозревал, что все его размышления окажутся абсолютно напрасными. Зоя Ивановна – продавщица – еще первым автобусом уехала на крестины в соседнюю деревню, о чем и сообщила Разгуляеву и всему остальному окружающему миру в записке, приклеенной скотчем к дверям сельмага. Пнув несколько раз ни в чем не повинную дверь, Разгуляев крепко выругался. Желание выпить резко усилилось.

Лёха присел на лавочку возле магазина, закурил и задумался о способах решения возникшей проблемы. И тут он вспомнил о своем недавно поселившемся в Зябликово соседе – редакторе известной областной газеты «За новую жизнь» Василии Петровиче Курочкине.

Василий Петрович был дома, о чем раздраженно известила его супруга, пославшая Леху прямо с порога, даже не поинтересовавшись причинами столь раннего визита.

«Вот дура невежливая», – подумал Разгуляев и, обойдя дом с другой стороны, перемахнул через забор прямо в огород. Там он сразу же увидел соседа, подрезавшего секатором кусты малины.

– Здорово, Петрович. Труд на пользу… Сосед недовольно посмотрел на Леху, но врожденная интеллигентность не позволила ему послать, подобно жене, Разгуляева.

– Доброе утро, Алексей, рад вас видеть. Как дела?

– Хреново, – Леха высморкался на землю и вытер пальцы о штаны, от чего сосед брезгливо поморщился. – Василь Петрович, одолжи поллитру до получки. Трубы горят, а Зойка, продавщица наша, дезертировала с трудового фронта.

– Нет, Алексей, не дам. Наукой доказано: с утра пить – только водку переводить.

– Да я же не просто так прошу, – обиделся Леха, – помнишь, ты хотел узнать место, где сом на лягушку идет. Бери удочки, бутылку и выходи через полчаса на реку. Я Рыжикова Ивана, соседа нашего, позову. У него лодка хорошая. «Казанка» с мотором. Только супруге не болтай, что со мной идешь, а то поклевки не будет. Баковые на бак, ютовые на ют, шкафутовые на шкафут правого борта. Отдать концы!

Рыбалка прошла «на ура». Сома, правда, не поймали. («Спит, зараза, под корягой», – объяснил Леха). Но десяток щук и язей вытащили. Вечером собрались на уху в доме у Ивана, холостого мужика лет тридцати, живущего вместе с матерью, уехавшей в тот день к родственникам в райцентр. Василий Петрович принес бутылку французского коньяка «Наполеон», на что Леха иронично заметил, что пить коньяк под юшку – типичное издевательство городской интеллигенции над трудовым наро дом. Но когда журналист попытался убрать коньяк со словами, что всю водку кто-то уничтожил на реке, Леха сдался и согласился отравиться иностранной самогонкой.

Василий Петрович надулся как гусь:

– Вот живете вы здесь, мужики, словно в берлоге. Кроме своей деревни ничего в жизни и не видели. Тут в ответ обиделся Разгуляев:

– Как это не видели! Очень даже видели! Вон Иван лично полстраны объездил, когда дома строил. И за границей даже побывал. В Норвегии.

– Как же тебя туда занесло? – удивился Курочкин.

– В школе я у них учился… плотницкому мастерству. В городе Лиллехаммер, – вступил в разговор Рыжиков.

– Ну вот, дожили. Наших русских мужиков потомки викингов плотничать учат.

– Так я же специальной рубке учился – норвежской. Она не из круглого бревна делается. А из лафета.

– А что такое лафет? – привычно поинтересовался журналист.

– Лафет – это такое бревно, обрезанное на пилораме с двух сторон, – пояснил, опережая Рыжикова, Леха, пытаясь зацепить с тарелки соленый огурчик, – а тебе, Петрович, зачем это?

– Дом думаю себе новый построить. Только, вот, еще не решил какой.

– Ну, тогда лучше Ивана ты плотника не найдешь. Он за свою биографию уже столько домов срубил. И в «чашу», и в «лапу». И по разным иноземным технологиям, которых в нашей деревне и не видывали раньше.

– Это какие такие иноземные технологии? – заинтересовался Курочкин.

– Норвежская рубка из лафета и канадская из кругляка, – обстоятельно пояснил Рыжиков. – Они сложнее нашей традиционной, но у них много плюсов.

– Например?

– Усадка гораздо меньше – ведь любой деревянный дом усадки требует. Тепла меньше теряют, особенно в углах. Очень плотная рубка. И замки у них самозаклинивающиеся. То есть сруб под своим весом не рассыхается, как при традиционной нашей рубке, а уплотняется. Дополнительная подконопатка не требуется, и утеплитель не виден. Отделка стен не нужна. Наша компания, в которой я уже несколько лет работаю, десятка два домов в Норвегии и России по этим иноземным технологиям возвела. Если надо, я потом подробно расскажу. Строили – знаем…

– Конечно, надо, – опять затараторил Разгуляев. – И я, глядишь, советом помогу. Тоже много чего в жизни насмотрелся. Особенно когда сторожем в дачном кооперативе работал…Ладно, дом мы тебе, Василь Петрович, обязательно построим, а пока давай лучше твоего коньяку французского попробуем. Он точно французский, не паленый?

– Ну уж не в нашем деревенском магазине купленный, – довольно рассмеялся Курочкин, уже изрядно осоловевший, – в дьюти-фри брал, когда из Парижа возвращался.

– А у нас под твой французский коньяк тоже одна вещь имеется – французская и старинная. Со времен войны с Буонопартом. Иван, покажи соседу.

– Да ну тебя…

– Нет, нет, показывайте, раз уж объявили, – стал настаивать и Курочкин.

Иван подошел к комоду и вынул из верхнего ящика завязанный в узелок носовой платок.

– Вот, смотрите, – развязав узелок, Иван достал из платка кольцо. – Старинное. От бабки досталось. А ей своя бабка передала. Леха взял кольцо, повертел.

– Чистое золото. И надпись какая-то не по-нашему. Глянь-ка, Петрович.

– По-французски, вроде, – журналист надел очки и, запинаясь, перевел: «Лизе с любовью. Н.Б. 1812». Курочкин задумался. Взгляд его блуждал с кольца на бутылку и обратно.

– Мать честная! Н.Б. Знаете, кто это? Это же сам Наполеон Бонапарт. И год на него указывает.

– За это надо выпить, – решил Леха.

– Да погоди ты! Это же событие мирового масштаба. В заброшенной деревне Зябликово найдено кольцо императора, – глаза захмелевшего Курочкина расширились – он чувствовал, что откопал сенсацию. – Это же…это же роман Наполеона и крепостной девушки. – Взгляд Василия Петровича упал на Ивана Рыжикова. – И теперь перед нами живой потомок императора!

– Слушайте, я не пойму. Кто потомок-то? – занервничал Рыжиков.

– Я думаю, что потомок – это ты, Ваня, – философски заметил Разгуляев и выпил одним глотком полстакана коньяка.

Через несколько дней на первой странице газеты «За новую жизнь» в редакционной статье было напечатано буквально следующее: «...Теперь становится ясно, почему Наполеон начал отступать из Москвы по старой смоленской дороге. В ста километрах от столицы, в деревушке Зябликово, его ждала русская красавица Лиза. Любовь к этой скромной девушке погубила императора Франции и спасла Россию». Василия Петровича сложно винить за эту статью – какой журналист не мечтает хотя бы раз в жизни опубликовать сенсацию мирового масштаба. Такую, чтобы читатель подпрыгнул от удивления. Чтоб весь мир содрогнулся. Чтобы тираж газеты вырос в несколько раз. И чтобы все коллеги по перу умерли от черной зависти…

Продолжение: http://www.taigahelp.ru/build-know/