Колокольчики мои... часть 1

«Она поглядела на меня удивлённо, а я вдруг,

и совершенно неожиданно, понял, что я всю жизнь

любил именно эту женщину! Вот так штука, а?

Вы, конечно, скажете, сумасшедший?»

Михаил Булгаков «Мастер и Маргарита»

1

Добротная гостиная, с не так давно отполированным паркетом, гулко отвечала звуками туфель, приобретённых к лету по новой моде с небольшим каблучком. Лидия Львовна вышла в просторный коридор, ведущий в спальни. Постучав в одну из дверей, она настойчиво воскликнула:

- Эндрю... Нинэль... Ну сколько можно ждать? Галина на стол накрывает. Мы с Петром Алексеевичем ждём вас к завтраку, - вернувшись в гостиную, Лидия Львовна прошлась в нетерпении по комнате и, взметнув руки, воскликнула: - Пётр... До каких пор так будет? Это же каждое утро повторяется. Неужели нельзя без напоминаний. Подействуй всё же на сына.

- Что ты трагедию устраиваешь? Молодые, по вечерам не спится. Самое время утром поваляться.

- Поваляться... Вообще-то, традиции дома нужно уважать. Да и Галина всякий раз стол отдельно собирать не будет. Галина, - крикнула Лидия Львовна в двери кухни. - Ты горячее пока не подавай. Думаю, через полчасика появятся.

Лидия Львовна прошла к окну. Нервно отдёрнув тяжёлую штору, она впустила в комнату яркие лучи. После спешной и довольно ранней весны, лето торопилось наполнить округу теплом. Пропустив Нинель перед собой, он вошёл следом за ней в гостиную. Отец с улыбкой глянул на него поверх очков и качнул головой. Заботливо отодвинув стул, он усадил супругу и сел на своё место. У каждого из их семьи было своё место за массивным дубовым столом с резными ножками. Так повелось издавна, с той поры, когда деды и прадеды блистали здесь орденами на строгих офицерских мундирах. Убранство гостиной, конечно же, со временем менялось и становилось более современным. И только этот дубовый стол стоял здесь, как исполин из прошлого, не меняя своего расположения.

- Боже мой... - воскликнула Лидия Львовна, присаживаясь на своё место. - Эндрю... Я много раз просила тебя выходить к завтраку в подобающем виде. А ты вновь здесь в тапочках и халате.

- Маман, вы находитесь в том же расположении духа, как и прежде. Смею вас заверить, что вы никак не изволите стать хоть немного современной. Вы давно живёте в другом мире, и никак не можете к этому привыкнуть.

- Ну... - Лидия Львовна покачала головой. - Тогда давайте все выходить к завтраку в пижамах, тапочках, и с заспанными глазами. Нинель же привела себя в порядок.

- Нинель полчаса уже как вертелась перед зеркалом, пока я досыпал свой утренний сон.

- Тебе тоже не мешало бы встать пораньше и привести себя в порядок. В том числе и перед зеркалом, - не унималась Лидия Львовна. - Небрит, видимо, с позавчерашнего дня.

- Маман... Это же модно сейчас быть слегка небритым. Вы отстаёте от времени. И да... Ох, уж эти зеркала, покажут всё и даже больше. В зависимости от настроения.

- Мужчина должен видеть себя в зеркале сильным и бодрым, - подала Нинель голос, подвигая к себе чашку с чаем.

- Вот и пусть будут такими! - воскликнула Лидия Львовна. - И нам нестрашно, и у них с самооценкой всё в порядке.

- В такое, описанное вами зеркало, скорее всего нарциссы да самолюбы смотрятся, - возразил Пётр Алексеевич. - А мужчины... Ну да, конечно! Причесаться, побриться, чтобы понравиться своей женщине и окружающим. А иногда и просто так посмотреть, чтобы себя не забыть.

- Галина... - повысив голос, позвала кухарку Лидия Львовна. - Сегодня ты вновь переварила яйцо. Будь внимательнее в следующий раз. И подавай уже горячее.

- Вот видишь, маменька, ты по-прежнему живёшь прошлой жизнью. И помощница по дому есть, и во дворе помощник, - взглянув на маму, он улыбнулся. - Прямо, как по-книжному, как у великих писателей в их романах и рассказах.

- А ты предлагаешь мне самой на кухне стоять? Да и Галине, дай бог, нравится у нас жить столько лет.

Галина появилась в их доме случайно. Её, деревенскую девушку, приехавшую обустраиваться в город, порекомендовал в качестве помощницы по дому давний друг семьи. И вот с тех пор, лет как двадцать пять, она живёт в их семье в дальней комнате, управляясь по хозяйству в доме. Однажды Галина вышла замуж, и её теперешний муж тоже влился в семью, помогая в разных делах по двору, доставляя продукты на кухню, исполняя мелкие поручения Петра Алексеевича. К тому же, служил он и личным водителем для всех, кого срочно нужно было доставить куда-либо по делам.

- Эндрю... У тебя сегодня занятия в колледже. А вечером мы приглашены к Осиповым, их внучке исполняется пять лет.

- Маман, у меня вечером запланирована встреча с Ильёй. Потому - разрешите передать через вас мои поздравления этому юному созданию. Нинель, надеюсь ты составишь родителям компанию, - Нинель недовольно сверкнула на него глазами. - Да-да... Мы планировали эту встречу неделю назад, и я не могу отказать другу в последний момент.

- Это не очень красиво будет, если Нинель пойдёт одна, - возразила Лидия Львовна.

- Ну... Тогда пусть посидит дома с книгой. Она давно хотела перечитать Куприна. Или Бунина. Это не столь важно. Галина... Спасибо за завтрак. И яйцо было в пору, и горячее вкусным. На этом - позвольте откланяться и привести себя в порядок.

Они сидели с давним другом в небольшом уютном ресторанчике. Дела, работа у каждого своя... Такие встречи были нечастыми, но слишком нужными для них. Спокойная музыка расслабляла, заставляя следовать за ней мысленно. Приглушённый свет общего зала и небольшой светильник над столиком располагали к доверчивой беседе. Они встречались только здесь, и для обслуживающего персонала считались за постоянных посетителей.

- Как успехи в твоём созидательном мире? - пропустив глоток виски, Илья откинулся на спинку кресла.

- Привык. Только порой зреет внутреннее противоречие. Иногда хочется чего-то более выразительного и яркого, но решает всё диктатор. И тогда быстро вырабатывается рефлекс - играть по взмаху его руки.

- Так везде сейчас. Но тебе грех жаловаться. Диктатор одной рукой шлёпает тебя по затылку, а другой в это же время гладит.

- Да я не плачусь. Меня более чем всё устраивает, - он тоже отпил виски из своего бокала. - Дома вот только... Ты знаешь мои отношения с Нинель. И маман ещё... Вот это её - Эндрю вместо имени, управление домом по-старинке, устойчивая потребность сохранить тот уклад, в котором они жили с детства. Свободы хочется.

- Так в чём проблема? У тебя есть возможность жить отдельно. Да и Нинель... Относись к ней доверчиво, она хорошая партия для тебя.

- Я думал об отдельном жилье, - он пожал плечами. - Но ты же знаешь, что маман это убьёт. Такой домище, а жить в нём некому. Да и о внуках всё щебечет. Очень ей хочется, чтобы они бегали по лужайкам. А Нинель... Партия - да. А я вот о чувствах думаю. Любовь, дружище, штука непонятная. Иногда хочется, чтобы она взорвала тебя изнутри.

- Любовь, говоришь... А её всем хочется. Вот только живём мы, почему-то по выдуманным в нашем обществе правилам. Выгодно, удобно, престижно... Это наш мир, - Илья отпил ещё пару глотков виски. - Думаю, что настоящая любовь там, где босиком ходят. А вообще, Андрей... - Илья вздохнул. - Иногда надо отдыхать от этого общества. В глушь, в деревню, к бабке. И чтобы никто не трогал.

- Прав. Я бы с удовольствием свалил из города в такую глушь. Вот только бабки у меня там нет.

- Свалил бы?.. Ну и вали. Я иногда убегаю отсюда, есть у меня такое глухое местечко. Могу посоветовать.

- Советуй. Нас после этих выходных в отпуск распускают. Думаю, что с удовольствием сорвусь.

- Дальняя деревня Косогорово, - Илья мечтательно прищурил глаза. - Небольшая и уютная. Далековато, километров триста от города, но оно того стоит. Там дальняя родственница, тётка по какому-то там колену живёт. Кузьминишна. Отдельная комнатушка, сортир в углу во дворе, умывальник на огороде из бочки. Замечательно бодрит. А ещё тишина, петухи по утрам, и звёздное небо. Если поедешь, то не забудь, выходи ночью смотреть.

- Наговорил так, что немедленно туда захотелось.

- А звуки дождя ночью. Я слушаю их и просыпаюсь, - Илья поджал губы и с блеском в глазах покачал головой. - Именно так - сначала слышу дождь, и только потом просыпаюсь. И запах утром по округе такой свежий, что голову ломит. Выйдешь за деревню к речке, а там стога под туманами. Захмелевшие такие, с парком. А ты в речку ту вперёд головой и выныриваешь на середине, - Илья задумчиво смотрел в сторону, словно был сейчас не в уютном ресторанчике, а в той затерянной средь лесов деревеньке. - Я валю туда, и просто наслаждаюсь. Просто отдыхаю в тишине от всей этой богемы. И пусть никто не трогает. Воля вольная.

- Я уеду... Что увезти твоей Кузьминишне в подарок?

- Да-а... Что-нибудь из хороших продуктов. И вот ещё... С парным молоком там осторожнее. Помедленнее с ним. Попался я по первости в эту ловушку. Кузьминишна дня три потом черёмуховым отваром отпаивала.

Расстались они в полной уверенности, что ему обязательно надо уехать к той Кузьминишне, чтобы скинуть с себя накипь городской суеты и порой показушной солидности.

Он спешно собирал вещи, закидывая их в большую дорожную сумку. Шорты, майки, носки, бельё... Илья посоветовал обязательно взять что-то из тёплого, вдруг прохладно будет. Костюм спортивный. И шлёпанцы... Те самые, что продают на любом рынке, и которые лежат там сваленными в большую коробку. Надо купить по дороге. Он даже не представлял себе, как будет покупать эти резиновые шлёпанцы. Он никогда не бывал на таких рынках. Но!... Друг сказал - значит нужны.

Рядом по комнате металась Нинель в абсолютном непонимании его сборов. Лицо её было красным от напряжения и от готовых вырваться слёз. Она явно не принимала его вот такого резкого бегства из дома.

- Эндрю... Ты даже не говоришь мне, куда и зачем ты так спешно уезжаешь. И мама... Она же в полном недоумении и на таблетках.

- Нинель... Я - Андрей... Я уезжаю по личным делам, и прошу принять это спокойно.

- Но у нас же совсем другие планы были на отпуск. У нас забронирован хороший номер в Доминикане.

- Вот и поезжайте с маменькой. Думаю, вам на пользу будет. И не заламывай руки... С мамой я поговорю.

- Ты не считаешь свой поступок бессовестным? - прищурила Нинель глаза.

- Я считаю свой поступок нужным для себя. Так, как я хочу. А не так, как вы запланировали.

- Ты поступаешь подло по отношению ко мне. Я должна знать, где ты проведёшь свой отпуск.

- Я поступаю благородно. Я отпускаю тебя в Доминикану. - он закинул в сумку бритву и туалетную воду. - И проведу я свой отпуск так, как мне хочется. Всё.

Войдя в гостиную, он приобнял маму, сидевшую в кресле с мокрым полотенцем на голове. Отец, как всегда, расположился в другом кресле со свежей газетой в руках.

- Маман... Не нагоняйте давление. И не тревожьтесь. Вы на две недели в Доминикану? К вашему приезду, я постараюсь быть дома, - Лидия Львовна подняла на сына неспокойные глаза. - Ну, мама... Ты же знаешь, что я поступлю по-своему. Иногда человеку хочется побыть одному. Прости... Отец, ты проводишь?

- Да, конечно, - Пётр Алексеевич поднялся с кресла. - А вы... Прекратите уже слёзы лить. Хочет - пусть едет.

Поцеловав маму, а следом и Нинель, он взял сумку и уверенным шагом вышел из дома. Следом за ним поторопился и отец. За массивными воротами, которые спокойно можно было назвать дверью, стояла приготовленная водителем машина. Забросив сумку на заднее сиденье, он подошёл к отцу, вышедшему из ворот вслед за ним.

- Мне хоть скажи, куда едешь.

- В глушь, папа. В деревню, к бабке. Где речка, сосновый бор, и дымящиеся паром стога.

- На деревню потянуло? Где травы по пояс, косогоры да овраги, и ромашки-лютики. Одобряю... С удовольствием составил бы компанию, да надо женщин сопроводить до экзотики.

- Вот и я себя одобряю. Давай, отец. И держись там, в их тропиках.

Отец улыбнулся и похлопал сына по плечу. И стоял, провожая, пока машина не скрылась за первым поворотом.