Книга Глефы. Глава II (2)

ГЕРЦОГ МАРИНАРЕ.

В комнатах было почти не натоплено. Первый министр терпеть не мог духоты. Окна весь день держали открытыми, он только что затворил ставни. Несмотря на возраст, герцог на здоровье не жаловался, не то, что его брат. Тот, хоть и был семью годами младше, то и дело страдал от ноющих болей в  суставах, а ведь обретался на юге. Первый министр периодически отправлял в Марнеру лучших лекарей, и те снабжали епископа Исайю мазями, отварами и прочей целебной гадостью. 

Маринаре как раз дочитал братово письмо - внушительное, на пяти страницах. В Марнере все было спокойно, прошел праздник сбора урожая, моряки вернулись на берег, отплясали свое. Брат пишет, что его беспокоют ростки ереси, но где их нет. Лет двадцать-тридцать тому назад герцог не отказался бы посмотреть, как в первое полнолуние осени женщины спускаются на берег и танцют там, в чем мать родила. Он бы и глядел, но проблема была в том, что ночь считалась исключительно женской, мужчину, который рискнет высунуть нос на улицу после заката, согласно преданию, должно ждать несчастье, а южане почти все поголовно суеверны. Правда, мучжины не терялись и коротали время до рассвета с бутылками, так что никто в обиде не был. Марцелло предпочел забыть, что даже герцогиня Маринаре, их мать, и та исчезала из дому на всю эту ночь, не говоря уже о служанках. Впрочем, епископу так и положено. Женщины возвращались по домам ранним утром, какие-то неестественно красивые и с ведьмовски поблескивающими глазами, и тут их уже подхватывали мужья и женихи... 

В дверь постучали. Первый министр дозволил, и в кабинет заглянул слуга в темно-синей с золотом ливрее, склонился:

- Господин герцог, к вам начальник тайной королевской службы. 

Теодор Тагар точен, как часы - стрелки как раз подползли к десяти, а вот герцог как-то не уследил за временем, замечтавшись о родине. Он кивнул:

- Просите. 

Слуга испарился, хлопнула дверь.

Первый министр отложил епископское письмо, перевернув его текстом вниз, взял щипцы, подрезал фитилек коптящей свечи. Погадил головку устроившегося на коленях Регозо. Золотистая узорчатая тварь, свернувшись кольцами, дремала, прикрыв туманной пленкой глаза. 

Дверь скрипнула, пропуская начальника тайной службы. 

Теодор Тагар более походил на какого-нибудь наемника, чем на будущего графа. С происхождением, все же, не поспоришь, а Теодор не очень и старался. Он с вызовом рядился в простой черный камзол, на рукавах котрого были вышиты черепа. Ничего не скажешь, очень зловеще. Грубоватое, но красивое лицо портил только нехороший взгляд и ухмылка. Встреться с таким типом в темном переулке - безопаснее сразу же отдать кошелек. 

Их величества пожаловали сыну каторжника личное дворянство, и герб Теодор мог избрать себе сам. Он и избрал - на черном поле красовался человеческий череп, на котором восседал распустивший крылья падальщик. Его так и называли за глаза - Падальщиком. Года четыре назад был кто-то, осмелившийся сказануть такое в лицо. Бедняга быстро был отправлен на тот свет - Теодор проткнул его шпагой, как полагается, в присутствии положенного числа секундантов, так что придраться было не к чему. А сплетники стали куда осторожнее.

- Присаживайтесь, господин Тагар, - любезно пригласил первый министр, и начальник тайной службы развалился в кресле напротив. 

- Вы желали меня видеть, герцог, - сказал он. - Что-нибудь важное?

Маринаре снова погладил приятную на ощупь чешую Регозо.

- Да, я пригласил вас по делу. Разумеется.

- Я и не предполагал, что вы соскучились.

Герцог улыбнулся.

- Как ваша невеста? Уже прибыла?

- Кажется, еще нет.

- Кажется?

- Герцог, - Тагар поморщился. - Это не я горю желанием жениться, а вы принуждаете меня к браку. Так что я не осбенно тщательно слежу за приготовлениями.

- Полно, сударь, - Маринаре ущипнул виноградную кисть, отправил в рот черную ягоду, жестом предложил угощаться Теодору. - Вы же не девица, чтобы вас можно было к чему-нибудь принудить. Я предложил - вы согласились. 

- Согласился. Разве спорить было не бесполезно?

- Я бы предложил девицу и титул кому-нибудь другому, если бы вы не пожелали стать северным графом. 

- Но начали с меня, - Тагар пожал плечами. - Полагаю, вы опасаетесь мятежа, и рассчитываете, что я приведу провинцию в порядок. 

- Надеюсь, - не стал спорить герцог. - Так вам совсем не хочется жениться?

- Что по-вашему я должен делать с девкой? - равнодушно хмыкнул Теодор.

- Помилуйте. Что делать с девицами вы знаете лучше меня. В том числе и с теми, кто не жаждет вашего общества. 

- Фи, герцог. Не думал, что вы слушаете сплетни о моих похождениях.

- Только сплетни? Я почти разочарован.

- Увы. Действительность в любом случае далека от того, что болтают придворные бездельники.

- Пожалуй. Но я полагал, что для вас будет заманчивым титул.

Тагар взял яблоко, подкинул его на ладони.

- Господин министр, - сказал он. - Девиц полно и в Сиреции. Графский титул чуть приятнее, но  мне хорошо и так. У меня полно дел и кроме медвежьего угла, в котором зреет бунт. Или не зреет, но, во всяком случае, тратить время на приведение в порядок разворованной провинци придется. Мне почти все равно, есть ли на моем гербе графские ветви или нет.

- Почти?

- Почти. Потому я и согласился. 

- Сударь...

- Да обвенчаюсь я с девкой, обвенчаюсь. Будьте спкойны.

Он сверкнул улыбкой, а Маринаре вздохнул. Что ж, в крайнем случае, графиню Реггенкерт можно будет с Тагаром развести. После того, как он приведет провинцию в пристойное состояние. 

- Вы пригласили меня только затем, чтобы снабдить наставлениями касательно будущей свадьбы, господин министр? - поинтересовался Теодор. 

- Нет, не только. У меня к вам есть и более важное дело.

- Я весь внимание, - заверил начальник тайной службы. 

Герцог Маринаре устроился поудобнее, колени под тяжелым, свитым кольцами телом Регозо несколько затекли, но вставать и перекладывать любимого гада не хотелось. 

- Вы когда-нибудь слышали о книге Глефы? - спросил он.

- Нет, - Тагар качнул головой со стянутыми в хвост темными волосами. - Никогда. Но я не охотник до книг. 

- Книга Глефы, она же Странное Писание, Потусторонний Бестиарий и Георгиев Шифр. Это все названия, которые мне встречались.

- Я слегка заинтригован. 

- Книга содержит текст на неизвестном языке и рисунки, изображающие не менее неизвестные растения и существ. Написана, по-нектороым данным, пятьсот лет назад монахом по имени Георгий. Об этом упоминает Гай Садарский*, правда, он считает, что книгу написал не сам монах, а Рогатый, с которым он был в хороших отношениях, причем, за одну ночь. Еще один свиток, неустановленного авторства, упоминает некую рукопись, по описанию похожую на Книгу Глефы, и приписывает ее авторство сумасшедшему халевейцу Альхай-Хераму*. Я находил упоминания о ней по меньшей мере еще четырежды. Этот манускрипт всплыл три века назад в Вольгее*. Марк Глефа, алхимик и чернокнижник упоминает ее в каталоге книг своей библиотеки. Потом лаборатория Глефы была разграблена, сам он казнен, и Книга снова пропала. Я неожиданно обнаружил рукопись в Золотом Углу, у нынешего барона Дейнео. 

- Я не знал, - Теодор швырнул огрызок яблока в корзину для бумаг, - что вы держите шпионов даже в Золотом Углу. 

- Не держу. Но держу их в столице. Барон подарил манускрипт своему двоюродному племяннику, Густаву Троффенбау. 

- Не думал, что толстяк интересуется чем-то, кроме нарядов и женщин. Герцог, это все чрезвычайно интересно, особенно после пары-тройки бутылок, но причем здесь я? Я пока трезв. 

Маринаре отодвинул блюдо с фруктами.

- Тагар, я хочу получить эту книгу.

- На здоровье, хотя я и не понимаю, на что она вам. Купите ее. Троффенбау с удовольствием уступит в обмен на два-три ящика вина поприличнее. Будь барон умнее, то понял бы, что с вас можно стрясти куда больше, но, к вашему счастью, он глуп. 

- Пробовал, - сообщил первый министр. - Не хочет.

- Так украдите. Неужели я вас должен учить, герцог?

Маринаре вздохнул и сообщил:

- Вот вы этим и займетесь.

- А почему не вы сами? - приподнял брови Тагар, берясь еще за одно яблоко. Правда, есть он его не стал, принялся перекидывать из ладони в ладонь.

- Вам сподручнее. Опять же, удобнее будет, если подозрение падет на вас, а не на меня. 

- Очаровательная откровенность. Ну, хорошо, где книга сейчас?

- У Троффенбау, насколько я могу судить. 

- А точнее?

- В столичном особняке, на Тополиной улице. Это не к спеху, Теодор, но мне бы весьма хотелось лично пролистать этот манускрипт. Я буду весьма благодарен вам за услугу. 

- Разумеется, будете, герцог, - Тагар кинул яблоко обратно, на блюдо, и поднялся. - Если это все, то я откланяюсь. Я еще собирался напиться нынче вечером. 

_______________

*Марнера - провинция на юге Бракассии.

*Гай Садарский - ученый-историк, живший за триста лет до описываемых событий. 

*Альхай-Херам - полулугендарный халевейский ученый и колдун.

*Вольгея - страна восточнее Бракассии. Имеет с ней общую границу. 

ИНГРИД. 

В столице было еще совсем тепло, в плащах и шалях здесь еще не было нужды. Северные ворота, через которые они въехали в город, утопали в пламенеющих кленах, лошади разгребали золотистую листву копытами, несшие караул солдаты в темно-красных мундирах были трезвыми и вежливыми. Мимо пробежала девушка в белом платке, с корзиной каких-то голубых цветов, каких именно, Ингрид не успела разглядеть. Следом женщина постарше вела за руку светлоголового мальчика. Проскрипела колесами бочка водовоза, который, шевеля пышными усами, пел что-то себе под нос. Чуть поодаль две горожанки, одна из которых походила на румяный каравай, а вторая была тощей, как щепка, с вдохновением ругались.

- Твой муж, говорю тебе, твой! Что я, Жерара твоего не узнаю? Опять напился, как скотина, и мне под юбку лез! - "щепка" едва не подскакивала от злости.

В ответ толстуха уперла руки в бока и загремела трубоподобным голосом:

- Жерар?! Жерар?? Будто Жерару и лезть больше некуда, кроме как под твою юбку! Придержи коней, голубушка, размечталась! От тебя, отворотясь, не отплюешься! Я сама видела, как ты во хмелю к ослу целоваться лезла, с мужиком перепутала!

- Это не я, а он ко мне лез, и того осла Жераром звали!

- У моего мужа есть любовница покрасивее тебя...

- Это какая? Небось, жена ростовщика? Так она страшней чумы с войной, небось приплачивает ему, чтоб он ее тискал, потаскуха!

- Нет, булочница!

- Распутница!

- Дура!

- А у тебя чепец криво заштопан!..

Они миновали ругающихся женщин, так что Ингрид никогда так и не узнала, чем же кончилась ссора, и дошло ли до драки. Город показался Ингрид неожиданно симпатичным, хотя она ожидала, что он будет более зловещим и недобрым. Хотя, возможно, девица просто устала от дороги. 

После драки на постоялом дворе они ехали куда быстрее. Маркиз Вельде считал, что если напали один раз, то могут напасть и второй. Из тридцати чернокурточников осталось двадцать шесть, и они ехали, надежно окружив всадников и карету. К неудовольствию графини, Жан настоял, чтобы она вернулась в карету, и остаток пути пришлось провести в душном ящике, выслушивая тетушкины причитания. Без сомнения, нападение в Пренни было самым ярким событием ее жизни. Старушка, теребя в руках молитвенник, снова пустилась в воспоминания, в которых начала путаться. Видимо, сказывались дорожная усталость и испуг. 

Арман Мангаррон скоро с ними распрощался. Он спешил по какому-то делу куда-то западнее столицы. А вот виконт Гинце, напротив, путешествовал вместе с ними. Ингрид нравилась его сдержанность и трепетная любовь к знаниям. Он походил на умного и в меру благочестивого священника. Впрочем, сразу за Северными воротами виконт покинул их компанию. Он, не мешкая, отправился к графу Бартиану. А Вельде повез девицу Реггенкерт в особняк ее будущего супруга. Вообще-то, жениху было прилично выехать встречать невесту, хотя бы к воротам, а еще предпочтительнее - часа за два пути, но Тагар не соизолил отложить свои дела ради приезда женщины, с которой он намеревался сочетаться браком.

Начальник тайной королевской службы обитал на окраине квартала, где традиционно селилась аристократия, у монастыря святой Вероники. Ингрид выглянула в окно. Особняк производил гнетущее впечатление. Не очень большой, но какой-то зловещий, практически лишенный украшений, он возвышался за темными елями, которыми была обсажена высокая ограда. Примерно так Ингрид и представляла себе логово Тагара, но все равно стало неуютно. 

Тяжелые ворота распахнулись, и отряд завернул туда. Колеса и копыта застучали по мощеному крупными квадратными плитами двору, потом остановились. Дверца кареты распахнулась, маркиз Вельде протянул ей руку.

- Как ни жаль, мадам, вот и все. Я выполнил свою миссию. Теперь вы находитесь под защитой вашего будущего супруга. 

- Который даже не соизволил меня встретить, - улыбнулась одними губами графиня, поправяя складку юбки.

- Мадам, - сухопарый слуга с седыми длинными волосами и сумрачным взглядом поклонился ей. Прочитать что-либо на его каменном лице было совершенно невозможно. - Мессир Тагар весьма сожалеет, что не смог выехать вам на встречу. Он приносит свои извинения. Ваши комнаты уже готовы, пожалуйста, идемте. 

Сзади переговаривались чернокурточники, гремели сгружаемыми сундуками слуги. Ингрид поборола желание оглянуться на Вельде, холодно поблагодарила седого слугу - должно быть, управляющего - и последовала за ним.

Широкое крыльцо, строгие двери, просторный холл, оружие по стенам, серебристо-серые ковры, в нише неожиданная ваза с фиолетовыми и темно-розовыми астрами. Все было каким-то изысканно-простым и небрежным. Покои графини Реггенкерт распологались на втором этаже. Поднимающихся по широкой дубовой лестнице встречала наверху серая скульптура женщины с распущенными волосами, голой грудью в расшнурованном вырезе платья и с кинжалом в опущенной руке. 

Комнаты, отведенные Ингрид, были более радостными. Здесь было больше астр и хризантем - они стояли на столе в столовой, и на ночном столике, и на подоконниках, и на комоде, и в маленькой нише слева от двери. Светло-лиловые, расшитые белыми листьями занавески трепетели на легком ветру, проникающем сквозь приоткрытые окна. 

- Если вам что-нибудь потребуется, позвоните, мадам, - поклонился седой, держа спину так прямо, будто проглотил палку. 

- Непременно, - кивнула Ингрид, присаживаясь возле туалетного столика. - Пока ничего не нужно, благодарю вас...

- Годфрид, мадам. Рад служить госпоже графине.

Он закрыл за собой дверь, и Ингрид принялась стягивать перчатки, поблескивающие изумрудными застежками. Снова скрипнула створка, появилась Бригита, всплеснула руками, почему-то решив, что хозяйка грустит.

- Давайте я вас переодену, мадам, - предложила она. - Я попросила согреть воды, сейчас вымоетесь с дороги, потом можно и поужинать. А мужа мы переживем.