«Забирай боль, забирай силу злую-неведомую, со хребта и с живота…» - так его отшёптывала бабушка, когда врачи прописывали кучи таблеток и уколов от пневмонии, и в бреду ему, тогда ещё шестилетнему, мерещились какие-то лица синие, клубящиеся, претворяющиеся из одного в другое, смеющиеся; как он вспоминал позже – великолепные в своём безразличии к нему, всего лишь комку жизни. Помрёт – его просто пожрут эти синие, выживет – тоже ничего страшного не произойдёт.
А бабушка не унималась никак, защищала внука любимого от безразличных тех, потому что больше некому – родители на заработках как встарь, там куда раньше ссылали, а позже люди сами в те места холодные и сытые ехали. Ну и отбила внучонка наконец – отогнала от него тех-то...
И позже она его берегла как могла, это уж он потом понял, с некоторым даже сожалением. Но молодым, когда уже лет шестнадцать-семнадцать, когда девки на уме и во снах - в этом возрасте кому бабские забобоны нужны, тем более в век… уже кончающийся век – у него тогда всё было, родители наконец-то накопили нужное и перевели в доллары. И папка открыл свой магазинчик, первый – тогда бабушка тоже расстаралась, видимо. Когда на отца «наехали» ребята в коже, с фиксами золотыми и амбициями непомерными – папа пришёл грустный, с синяком под глазом и пьяный немножко. В тот вечер к бабушке в комнату отец зашёл, просидел с ней весь вечер.
Все следующие дни отец словно на крыльях летал – а в сводке происшествий по телевизору как по заказу показали и рассказали: «В автокатастрофе погибли главари преступной группировки, известные по…». Тогда он, пацан ещё, всерьёз задумался, что бабушка его…
Там и новый случай себя ждать не заставил – Катя Анисимова, первая красавица их первого курса, ну никак не хотела с ним… а он изнывал, как кобель от течной сучки изнывает, молодое дело, понятно… Вот тогда он к бабушке своей заходит – а та как знала, заулыбалась аж. «Внучонок, иди погуляй, потом позову» - он выскочил погулять, ветер на улице и в голове ветер, похотливый, юношеский. Со знакомыми ребятами просто пивка во дворе попил – и домой, там уже бабушка сама к нему идёт, в руку бумажку пихает с чем-то: «Какая нравится – у той на пути рассыплешь, понял?» Понял, конечно, не маленький…
На другой день сыпанул прямо в аудитории у ножки стола Кати Анисимовой – и через два дня уже пришла она сама к нему домой, а он как зверь молодой на неё накинулся, и без остановки с ней… а она тоже, как одержимая…
Потом бросил конечно, и Катька аборт сделала – как у молодых часто сейчас бывает.
А лет в восемнадцать… он не забыл те лица, что ему, маленькому, являлись, когда от пневмонии загибался – они, лица, перетекающие как бы одно в другое, снова начали появляться, молчали и улыбались – но он понимал их больше, чем если бы они с ним пытались заговорить… Естественно, молодому парню умения его стареющей, уже из ума выживающей бабушки, пригодятся. И синие, являющиеся в грёзах перед сном, научили, как взять…
Он просто однажды к бабушке зашёл, руку протянул только – бабушка и на колени было упала. В глазах – недоумение только… а потом его бабка просто на пол сползла молчком, когда в него перетекало то, чем бабушка «жила-была», как в сказках говорят, в ушах только гремело: «забирай, забирай!». В углу что-то тёмное закопошилось. Он брезгливо отошёл от мёртвой и, пикая кнопками мобильника, позвонил отцу – мама, всё увядающую красоту спасая, где-то на шейпинге или в парикмахерской пропадала.
Отец всхлипнул в трубку – этот всхлип словно влился в полученную бабкину силу – и он аж воспрял немного.
Когда уж схоронили и сели поминать – он, потехи ради, глянул на глиняную миску с кутьёй – та лопнула пополам. Тут некоторые всполошились – «ещё покойник будет!» - а он усмехался про себя – «будет, как скажете».
В полумраке поминальной комнаты кружились, вились лишь ему видимые лица.
Другие произведения автора:
Идиллия усопших
Из-под крышки гроба (В соавторстве с Айка и JdR)
Застолье
Это произведение понравилось:
Новые
Меню
Спасибо!
