Репортаж с похорон

6 ноября 2012 — Роман Дих

Послали от редакции написать репортаж о нашем бывшем коллеге, умершем с перепою - сердечко не выдержало.

Прихожу - персонаж в морге, как понимаем. У стола Ритка, Светка, Петруха и ещё пара типов неизвестных. Поминают заранее. За окном - снежный полумрак, половина окна прикрыта бордовой занавеской. В комнате неярко горит декадентский торшер.

Наливают стакан - и понеслось:

- Он был такой... такой... - и Ритка размазывает тушь с соплями вперемешку по смазливому увядающему личику.

- Не плачь, его не вернёшь! - авторитетно басит Петруха. - Он там, сверху, смотрит на нас - и ему...

Рёв гражданской вдовы Риты безутешен.

Один из типОв отзывает меня в сторону, заговорщически оттопыривает пальцы на ладони - большой и мизинец:

- Чё, дунем?

А, понеслась душа в рай!

Наложилось заморское зелье на водку - и ни то, ни сё...

Одуревшие, возвращаемся к столу.

Пьяный Петруха приобнял Светку, незнакомые типы одевают свои пуховики - пора мол и честь знать!

Ритка уже еле живая... Бедная вдова!.. Отвожу её в соседнюю комнату - и начинаю утешать по своему. Безутешная страдалица отклячивает крепкий вдовий зад:

- А... а-а!.. хорошо... а про него что будешь писать... ааах, убивец, милый, родной, почему мы с тобой раньше не встретились!..

- Ну, напишу, - размеренно двигаю я понятно чем, - какой покойный был чуткий и отзывчивый... Рита, вот так приподними... как нам будет его не хватать... и ты ещё мне расскажешь... оооооо... расскажешь... да ну его, короче, потом!

- Ты подлец,- шипит Ритка - ты в такой момент... аяяяяяяяяй милый родной ааааааааа не сейчас не сейчас не сейчас, давайдавайдаваййййййййййййййййййй!!!

Спиртное с зельем даёт удивительный эффект - перед глазами плывут разноцветные пятна, из восьми ниоткуда взявшихся дверей выныривают восемь покойных коллег, и все как один показывают язык...

... Снежное утро следующего дня. Хмурые дворники-киргизы в паре со снегоуборочными машинами борются со стихией.
Возвращаюсь от безутешной вдовы (говорю вам, уж я-то её сегодня пытался утешить как мог!) - и размышляю, что написать в репортаже. Надо у редактора отпроситься на похороны - тогда уж и изложу, что и как! Только вот согрешить со вдовой после похорон... ладно, посмотрим.

* * *

И вот мы на другой день на кладбище.

Безутешная Ритка всё прикладывается к шкалику коньяка, я глажу беднягу по плечу; и от тех поглаживаний во мне пробуждаются мысли отнюдь не о смирении и покое...

Метелица уж несколько дней не утихает. Два могильщика (опять-таки вездесущие киргизы!) стоят у могилы, оперевшись на лопаты. На раскосых лицах - бесстрастное выражение. Да и правильно - им-то что?

Петруха и один из типов, изукрашенный "зоновским" татуажем привозят покойничка нашего: мы сообща открываем заднюю дверь пердящего катафалка, вытягиваем гроб. Петруха, уголовный типок и Светка долго и нудно торгуются с водителем, молодым небритым парнем: тот явно хочет чаевых. Но облом ждёт сребролюбивого вьюноша, и он, матюгнувшись, уезжает.

Петруха с уголовным элементом снимают крышку с гроба. Покойничек наш лежит с посиневшим лицом., снежинки падают на это самое лицо. Рита кидается на гроб, проливая пьяные слёзы.

Я вспоминаю про репортаж. Щёлкаю кнопкой диктофона, и подступаю вначале к Петрухе:

- Итак, Пётр...
- Э, зёма - вклинивается экс-зек - ты чё творишь? Мы на похоронах или чё?
- Успокойся, - бормочу я заплетающимся языком, - у меня работа...
- Чё "успокойся", ты чё быкуешь? - уголовник приближается.
- Кто быкует, ты что?. - и мы сцепляемся; видавший виды диктофон летит в могилу. Светка и Ритка поднимают крик, здоровяк Петруха разнимает нас, сопровождая свои действия выражениями, отнюдь не приличествующими месту и событиям.

Мы с татуированным, тяжело дыша, смотрим друг на друга ненавидяще.

- Успокоились! - это Петруха рявкает. - А то сейчас успокою обоих!

И вот мы, все здесь присутствующие, попрощались с покойным, крышка гроба заколочена, и мы с примкнувшими к нам киргизами опускаем домовину в могилу; на полотенцах, как положено.

Ритка кидает в могилу пригоршню мелочи - и снова вопит:

- Ой, колечко, колечко!.. Достаньте, а то ОН меня ночью заберёт! - Она хватает ближайшего киргиза за рукав, тот гнусавит:

- Ми ево как тепер достаним, оно в земля уже...

Ритка верещит - теперь уже об утраченном колечке. Комья мёрзлой земли бухают о крышку гроба, и тут я с ужасом вспоминаю о казённом диктофоне: он же, видимо, под гробом!.

А над могилкой уже водружён крест. В голову приходят воспоминания о фараонах, что снабжены были в своих пирамидах всем необходимым, да и о наших северных народностях - им по сию пору в могилу кладут всё. что по мнению живых потребно в загробном царстве...

"Падал снег и пальцы замерзали
Уставая веером стоять,
Я спешил домой к тебе с вокзала -
Отмотал, век воли не видать!"

Это мой мобильный ожил, оглашая кладбищенскую округу "блатняком". Редактор звонит:

- Ну, как там твой репортаж?
- Я... Ааа... гмм...
- Опять пьяный, сволочь? - у редактора нервы не выдерживают. - Уволю! По "статье" пойдёшь! - и ещё много-много слов я выслушиваю с покаянной головой.

Наконец вопли главного смолкают.

- Братан, это кто у тебя в мобиле пел? - приближается уголовник. Он уже отошёл от нашей стычки.

- Жека это был. - Я горько вздыхаю.

- Да не кисни, чё ты? Ну помер человек...
- Да я не о нём... - и я поясняю историю с диктофоном.
- Ох ёп, проблему нашёл! Дай брякну! - и пальцы с наколотыми "перстнями" набирают номер на телефоне.

Татуированный некоторое время вполголоса говорит по телефону, потом победно смотрит на меня:
- Не ссы, привезут тебе сегодня диктофон, лучше твоего старого! Тока пока не свети его - "палёный", сам знаешь. - И, помедлив, уголовник просит:
- Брателла, поставь мне ту песню, ну, Жекину-то...

Вечереет. Под вопль из моего мобильного:

"Пррриготовься, щас тебя парррежу,
Пакррашу на несколько котлет!"-

Мы усаживаемся в такси, едем поминать... Подташнивает.
Завязывать надо с пьянками...