ХУДОЖНИК

«Товарищ! — заорал Бендер — Вы! Вы! Толстенький! Которому художник нужен!» (И.Ильф, Е.‎Петров. Двенадцать стульев).

– Давай зайдём в караимскую синагогу и спросим, не нужен ли им художник, для оформления музея и вообще. – предложил один мой знакомый, живший в Старом Городе (в Иерусалиме есть Старый Город).

В роли художника должен был предлагаться я, так как Элиша, тот самый знакомый из Старого Города, рисует значительно хуже. Да к тому же, как раз именно мне он и придумывал занятие. Мы постучали в дверь, громко, но с самыми лучшими намерениями, однако нам никто не ответил. Элиша, не сходя с места, поспрашивал разных людей, не видал ли кто того, кому мы собирались сбыть художника, но так ничего и не узнал. По всему выходило так, что караимы в художнике не нуждались. Тогда Элиша сказал, что искренне приглашает меня, как художника, помочь ему украсить кондиционером церковь. Я согласился. Ведь он, буквально только что, чуть было не помог мне. Такое не забывается. И снова оба мы отправились на поиски кого-то, но уже другого. В европейской части Советского Союза, так алкоголики искали третьего, чтобы составить первичную комсомольскую организацию. А может быть, и сейчас так делают, только уже в разных странах. Да и сомнительна правильность утверждения, будто только в европейской. Итак, в поисках своих мы забрели в ешиву (религиозное учебное заведение). Почтенный рав завидев Элишу, сдержанно предложил ему закончить брошенную давеча работу. Элиша установил там кондиционер, вода из которого собралась в неположенном месте. Элиша ушёл, я остался в заложниках. Вернулся он с перфоратором и проперфорировал отверстие в стене, толщина которой никак не меньше полутора метров. Вода охотно обновила сток.

– А куда она там попадёт? – спросил я.

– Это не важно, – отвечал Элиша – там за стеной мечеть.

***

В Старом Городе очень тесно. В этой вот ешиве, или в другой, расположенной на крыше мечети, учился один молодой человек. Однажды он отправился к врачу, жаловаться на головные боли.

– Ты засиделся. – сказал ему доктор – Делай гимнастику и лучше с гантелями.

Гантелей у юноши не было и не было даже денег на гантели, тогда он подобрал два увесистых камня для гимнастики. Рано поутру, пока все ещё спали, молодой человек вышел на балкон со своими гимнастическими снарядами. В это же время на минарет, как раз напротив балкона поднялся муэдзин и не успел он прокукарекать, созывая правоверных к намазу, как увидал, в предрассветной тьме, заспанного юношу с каменюками в растопыренных руках.

– Ты что тут делаешь? – испугался муэдзин.

– Гимнастику – ответил юноша, застыв со своими гантелями.

– А ну, пошёл вон отсюда! – заорал муэдзин, хорошо поставленным голосом. Наверное, он тоже не выспался.

Да. В Старом Городе очень тесно.

***

Третьего мы нашли. Им оказался горластый дядька, неопределённого возраста, с алюминиевой щетиной и бухарской тюбетейкой. Втроём мы уселись в Элишин автомобиль, похожий на сундук, набитый, до отказа всякими инструментами. Выехав в Яффские ворота, обогнули Старый Город и снова въехали, но уже в ворота Львиные. И перед стеной и за ней, там живут арабы. Проехав по улочкам, сколько возможно, Элиша остановил машину и дальше мы пошли пешком, таща на себе сварочный аппарат и прочий инвентарь. Мне, с непривычки, показалось, будто мы воруем мёд. Мерещилось агрессивное гудение тысячи пчёл. Хотя, в действительности, до нас никому не было дела. Кроме, может быть, детей, провожавших нас с детской непосредственностью. В жилом, с виду, доме, часть первого этажа занимает русская церковь. А в ней, монашка-сторожиха, или матушка-настоятельница, не знаю. Молодая женщина с надменным лицом, приветливо поздоровалась с Элишей, как с хорошим знакомым и абсолютно проигнорировала нас.

Выяснилось, что кондиционер будет крепиться к высоченному потолку, над алтарём, если я правильно это называю.

– Тут лестница нужна. – констатировал Элиша и, обращаясь ко мне добавил – Сходи, пожалуйста, возьми лестницу в машине. Она не заперта.

И я пошёл. Мне не нравилось идти арабской этой улочкой к машине и, ещё меньше мне нравилось нести, той же дорогой, лестницу. Я боялся арабов, так как именно в то время у них был период немотивированной агрессии (у крупного рогатого скота такое называется гоном).

Дядька, в цветастой бухарской тюбетейке, приваривал под потолком мощную железную конструкцию, на которой, затем будет крепиться кондиционер. Дым от сварки причудливо смешивался с невыразимо вонючими благовониями, воскуряемыми монашкой. Мне начали видеться мультики и я, из последних сил попросил затушить ладан.

– Я думала, что вам нравится. – ответила матушка Элише, ибо мои просьбы она игнорировала, пока я не заставил вмешаться его.

Сварочная окалина сыпалась на кафедру покрытую золотошитым бархатом. Покрывало это прогорало, но сварщик, на пару с Элишей были равнодушны к его доле. На мои обращения, по поводу спасения покрывала, монахиня, по своему обыкновению, некоторое время внимания не обращала. Потом, всё же решила видно, что я человек не слишком плохой и сказала, что убрать покрывало нельзя, нельзя и накрыть его и даже трогать.

«Ну и пусть. – подумал я, глядя, как сварщик становится на него пыльным башмаком – Нельзя, так нельзя».

Тут пришёл и мой черёд приложить руку к оформлению храма. Кондиционер оказался таким тяжёлым, что мне хотелось звать на помощь, хотя бы даже эту зазнайку-матушку. Но и этого было нельзя.

Нам троим было очень трудно, а особенно мне, потому что я нежная ранимая натура. Деньгами, монашка вознаградила Элишу. Дальнейшая их судьба мне не известна.

Это каторжный труд. Мне не понравилось быть художником в Иерусалиме.

Нотабене: С тех пор прошло лет семь-восемь. Элиша уехал в США и имеет там особняк и адвокатскую практику.

Другие произведения автора:

Французская кухня

Пикник

X