Инь Ян. Оттенки прошлого. Глава 43

28 августа 2015 — Анна Магасумова

Прослушайте сначала песню Проект Увечье " Беловодье"

Белый остров/ Беловодье

Живут сказания! Искры действительности и пленительный вымысел в них переплетены щедро и вдохновенно.
(Н.Рерих)

Грань между реальностью и фантазий так тонка, стоит только переступить...
(От автора)


- Ну, как тебе Шамбала?
Хайме и Хронос вновь оказались в комнате с огромным экраном на стене. Хайме даже не заметил перемещения. Вот только он беседовал с Кут Хуми, медитировал вместе с ним, читал Мантру, и опять в замкнутом помещении. Снова Хронос пошутил над ним. Или не пошутил? Кто его знает, о чём он думает, когда отправляет Хайме в ту или иную точку лабиринта прошлого.
- Шамбала? - переспросил Хайме. - Скорее небесный рай, чем земной. Путь до него - человеческая жизнь.
- Верно! Туда может попасть душа, свободная от тела. Да и не всякая душа. Люди в Шамбале подобны богам. Они ждут новых перевоплощений, а до этого прекрасно проводят время. Ведь здесь есть всё, что ни пожелаешь.
Хронос ненадолго замолчал. Хайме сел в кресло и прикрыл глаза, стараясь переварить новые знания, полученные от Кут Хуми. Особенно информацию о его предназначении.
- Хм...МаШамбо...интересно...после смерти...
   Мысли путались. Хайме закрыл глаза и задремал. Спал он совсем недолго. За это время он отдохнул и набрался сил. Ведь перемещения дались Хайме большой ценой, прежде всего напряжения духа, душевного волнения. Хотя он держался бодро и стойко. Не каждый бы так смог. Да и не каждому дано увидеть Верховного Учителя ещё при жизни.
   Вновь заговорил Хронос. Он почувствовал, что Хайме просыпается.
- После смерти человек попадает в Ад или Рай. Выбор не за ним, его судят по тем делам, которые он совершил.
- Это понятно!
   Хайме окончательно проснулся. Чувствовал он себя прекрасно, словно спал как в детстве без печалей и забот.
- Не перебивай! - недовольно проговорил Хронос. - Слушай дальше! Когда умирающий лежит на смертном одре, к нему вызывают ламу. Лама показывает карты, чтобы тот прошёл через "Тёмные миры" к светлой Шамбале и не заблудился. Лишь достойный человек сможет преодолеть путь.
- Приходит лама? - опять перебил Хроноса Хайме. - Не падре, не батюшка?
- В Шамбалу отправляет только лама, - на этот раз недовольства в голосе Хроноса не прозвучало. - Но, знаешь, в индийских и тибетских текстах Шамбала часто называется "Белым островом".
- Белым? - удивился Хайме.
Удивление как эмоция
Удивление последнее время было основным состоянием Хайме. Впечатлений, неожиданных и странных событий было предостаточно. Хайме сосредоточенно стал вспоминать, что он знает из психологии об этой эмоции. И вот, что он вспомнил. Как-то они с Хизер загружали в Инет электронную версию словаря по психологии. Хизер было мемориумом проекта " Библиогрань", именно она хранила в памяти массу информации. Останавливаясь на человеческих эмоциях, Хизер так объяснила значение понятие "удивление":
" Удивление - легко распознаваемая эмоция, возникающая при непонятных, довольно странных ситуациях, к тому же вполне адекватная для человека. Состояние, вызванное сильным впечатлением от чего-либо поражающего неожиданностью, необычайностью, странностью.
Если неожиданная ситуация окажется опасной, удивление переходит в страх. Если же та же ситуация будет приятной, то наоборот, удивление перерастёт в радость. Если ситуация безопасная, то удивление обычно вызывает интерес. Кроме того, удивление - это кратковременная, быстро проходящая реакция, нередко, бывает приятной и неприятной одновременно".
Но это ещё не всё! Удивление не имеет противоположного эмоционального состояния. Например, чтобы было понятно: печали соответствует радость. Ненависти - любовь; добру - зло, гордости - стыд и т.д.
    С удивлением связаны такие человеческие чувства, как растерянность, недоумение, изумление. Эти эмоции уводят сознание от объективности к абстракциям. Мозг разбирается в событии или душа? Именно она внимательно рассматривает предметы, кажущиеся сначала редкими и необычными. А потом уже даёт ответ сознанию, стоит ли бояться и беспокоиться.
Итак, удивление развивается в ходе познания и играет весьма полезную, порой очень важную роль. Ещё Аристотель утверждал, что познание начинается с удивления. Рено Декарт, развивая эту мысль, на 1 место в ряду 6 основных чувств (чувство равновесия, зрение, слух, вкус, обояние, осязание) ставит удивление.
Иммануил Кант так определял удивление:
«Удивление – это чувство замешательства при встрече с чем- то совсем неожидаемым».
Он писал:
«Первоначально задерживается развитие мысли».
То есть от удивления мозг перестаёт реагировать на раздражения и мысли как бы замирают, зависают, как говорил Тумбулат. И дальше:
«И вследствие этого возникает неприятное чувство».
Вполне возможно, чувство раздражения, обеспокоенности, ведь непонятно, что ожидать дальше. Неудивительно, выражение лица приобретает характерные черты: широко раскрытые глаза, приподнятые брови, наморщенный лоб, полу прикрытый рот. На крайней удивления, особенно испуге, наблюдалось моргание глаз.
" Потом происходит прилив мыслей и представлений. Вот тогда всё становится понятным, а вскоре привычным".
Всё встаёт на свои места. Мысли "летают " плавно или быстро, зависит от обстановки. Сознание и мозг работают, человек думает, размышляет. Душа разобралась, успокоила сердце. Дыхание ровное, пульс в норме.
   Удивление, как состояние "сброса", при котором разум на какие-то доли секунды очищается от ненужных мыслей.
Шамбала/Белый остров/Беловодье

- Почему Шамбалу называли Белым островом? - переспросил
Хайме, удивляясь всё больше.
- Белый - священный цвет для многих народов, символизирует чистоту и непорочность, - объяснял Хронос.
- Тогда понятно, - согласился Хайме. - Не зря наряд невесты - белое платье и белая фата. Кут Хуми говорил о том, что Шамбала находится на Севере.
- Действительно, белый цвет связывают с Севером, белыми снегами, но это необязательно. Хотя...- Хронос замолк.
- Что ещё? - встрепенулся Хайме.
- Я вспомнил! - вскрикнул Хронос.
От этого крика Хайме подпрыгнул так, что шлёпнулся на мягкий подлокотник кресла и чуть не свалился на пол.
- Вспомнил! Аналогом преданий о Шамбале в России является легенда о Беловодье. Белый остров, - отсюда Беловодье. Говорят, воды рек и озёр тоже белые.
- Беловодье? Вот это да!   Шамбала и Беловодье - это не одно и тоже?
- Как его не назови, он и есть Рай, земной или небесный. Шамбалу искали ради получения знаний и духовного просветления, а в   Беловодье стремились ради спокойной и счастливой жизни. К тому же, легенда о Беловодье появилась почти на семь столетий позже первых свидетельств о Шамбале и относится к концу XVIII века, а её распространение связывают с жизнью старообрядцев, поселившихся на Алтае. Именно среди них распространилось сказание о райской стране, где нет и не может быть антихриста, где живут православные христиане и нет никаких гонений за веру.
Расеи рай...Алтайский край!
Величие просторов.
Вершин держащих...
Свод небес,
Лесов нерукотворных.(1)
   В символике востока, можно встретить и положение, когда белый цвет обозначал восток. В древнеиндийских пуранах (2) есть сказание о Швета-двипа – Белом острове, расположенном под полярной звездой на самом севере, но этот рассказ относится к более раннему времени, чем появление сведений о Шамбале.
В Кольской Лапландии во времена патриарха Никона возникли тайные скиты отшельников-старообрядцев, знающих ходы в благодатное Беловодье. Именно с Соловков через Ледовое море уплывали в Беловодье гонимые "подражатели Христовой церкви"(3), так называли сторонников Аввакума.(4)
Старики рассказывали:
"Беловодские епископы по святости жизни своей и в морозы ходят босиком".
Помещение Беловодье в Лапландию позволяет приблизиться к пониманию такой тонкой сферы духовной культуры, как священная география.
      В Лапландии, в Сибири или за Сибирью, находится Беловодье - не известно. Причем, если в Индии Шамбалу помещают где-то в Тибете, то для России Беловодье – это «дальние страны». Идти, да идти!
Ах, чудесная страна!
Мы не знаем, где она!
На Алтае ли, в Сибири?
Может быть, не в нашем мире?
Не дойти туда пешком,
В сапогах иль босиком.
Не доплыть, не долететь...
Только... если умереть...(5)
   Этнограф и географ Г.Н. Потанин, прозванный как "большой сибирский дедушка" (6) отмечал:
"На Алтае очень распространено поверье о Беловодье, которое лежит за морем; там живут русские люди, имеют православные церкви, и с этого берега моря слышно, как на той стороне звонят колокола".
    Русский писатель ХХ века В.Я. Шишков в рассказе «Алые сугробы» (1926) писал:
«Есть на свете такая диковинная страна, называется она – Беловодье. И в песнях про неё поется, и в сказках сказывается. В Сибири она, за Сибирью ли или ещё где-то. Скрозь надо пройти степи, горы, вековечную тайгу, всё на восход, к солнцу, путь свой править, и, если счастье от рождения тебе дадено, увидишь Беловодье самолично.
     Земли в ней тучные, дожди тёплые, солнышко благодатное, пшеница само собою круглый год растет – ни пахать, ни сеять, – яблоки, арбузы, виноград, а в цветистом большетравье без конца, без счету стада пасутся – бери, владей. И эта страна никому не принадлежит, в ней вся воля, вся правда искони живёт, эта страна – диковинная".(7)
   Чем не земной Рай?
И радость ясная,
И тихий свет
Взволнованную душу
Обнимают...
Сумеет тайное познать,
Чтоб дух иной принять,
Летит, летит! Летает!(8)
   Душа летит над ширью лесов, над просторами высоких гор, чуть не касаясь снежных, алых , от заката до рассвета, вершин. Летает, соприкасаясь, познавая тайное, принимая в себя, там и остаётся.

Алые кровавые вершины
Отправились искать Беловодье два друга Степан, Стёпа, как его называли, и Афиноген, просто Афоня. Не по своему желанию, а по настоянию сельчан.(9)
-Совсем трудно жить стало, урожаи невысокие, надои небольшие, скоро голод начнётся.
- Найдёте Беловодье, мы туда и переселимся. Работать не будете, вам позволительно на печи сидеть и заботы не знать.
Разные по характеру друзья: крепкий и сильный Степан, весельчак и балагур.   Любитель сказок Афиноген-Афоня - худощавый, невысокий, к тому же немногословный, тихий и задумчивый. А как начнёт истории рассказывать - заслушаешься. Речь складно течёт, как ручей по камушкам журчит.
- Баюн Афоня, - так называли на селе с названием Подкопытово Афиногена.
- Баюн! Баюн! Гуслей в руках не хватает, как у старославянских сказителей.
    Не гусли, а дудочка была у Афони. Такие трели на ней выводил, не хуже соловьиных. А вот ружья боялся. Степан же был хорошим охотником. Лисы, зайцы - обычное дело, если не раз на медведя ходил. Одну из шкур Степан подарил Афоне. Особенно рада была его жена Степанида, постелила перед супружеской кроватью, чтобы ноги зимой не мёрзли.
   Дружили Степан и Афоня семьями: Степанида была близкой подругой Антонины - жены Степана.И дети с детства бегали вместе. Старшая дочь Афони Маланья, Малинка, как нежно называли её дома, по уши влюбилась в старшего сына Степана Мирона.
Младшие дети- Семён - сын Афони и Марта - дочь Степана тоже были очень дружны.
   Первым, к кому обратились с просьбой отправиться на поиски благодатного Беловодья был Степан, а он решил взять с собой друга.
- С Афонькой веселее будет! А найдём Беловодье - отдохнём вволю!
Встречают их люди, узнав, куда они направляются, удивляются:
- Где это видано, чтоб такая земля была: реки молочные, берега кисельные?
Афоня, молчун, а тут как самовар закипел, чуть в спор не бросился, да Степан за локоть придержал, словами потушил:
- Киселей нам не надо никаких. Мы добрую землю ищем.
- Зря ищете, - говорили друзьям. - Многие искали, а нашли или нет, неведомо - обратно не вернулись.
Афоня уже успокоился, "перекипел", поговоркой ответил:
- Несчастья бояться - счастья не видать!
Степан руками развёл:
- А ведь ты прав, братушка!
Передохнув, поблагодарив за постой и ночлег, опять в путь собрались.
Долго ли коротко, дорога привела Степана и Афоню на Алтай - удивительные горы. Высоко в небе орёл парит, наблюдает. Солнце горячо, идти тяжело...
Афоне окружающая природа сказкой представляется:
- Смотри, Стёпа! Горы, как хребты страшных чудовищ, лес зелёный -
щетина. Кое-где на боках подтёки кровавые... от заката снег алым кажется...
Степан плечами передёрнул:
- Бр-р-р-р...кровушки ещё не хватало...
Афоня будто не слышал, продолжал говорить:
- А кое-где чёрные рёбра просматриваются. Да осыпь камней серых - может, дорога к Беловодью?
Только после этих слов глаза на Степана поднял. Степан головой покачал.
- Ну, и сказочник ты, Афонь-Мафонь!
- Эх, Степан- братан! Сказки сказками, а идти надо - обратной дороги нет.
- И то верно!
Афонь-Мафонь, да Степан-братан - так полюбовно называли друзья друг друга. А ведь кровными братьями были. Спас Степан Афоню, когда по весне вышел на окраину села медведь-шатун. Чуть не задрал парня, Степан как чувствовал, к другу поспешил. Схватил рогатину, да прямо в пасть, проткнул насквозь медведя.
А орёл наблюдает за друганами, кругами кружит. Ему хищнику сверху добычу не трудно высмотреть и схватить, это Степана и Афоню голод, да холод пробирает.

Лошадь Афони ногу подвернула, да с тропы в расщелину вместе с седоком свалился. Благо не высоко было, не поранился Афоня, а вот лошади не посчастливилось, живот острой веткой насквозь пропололо. Заржала от боли, как человек.
- Ох, ребятушко Орлинка! Не сберёг я тебя, кормилицу...
    Степан, чтобы скотина не мучилась, ружьё поднял, нажал на курок. Звуки выстрела подхватило горное эхо и ещё долго, на все лады, раздавалось по округе вместе с последним стоном лошади. Даже не пугливый Степан вздрогнул, а
Афоня заплакал.
- Что я жёнке своей, Степанидушке скажу?
Степан похлопал друга по плечу.
- Лошадушка тебе жизнь спасла, а сама погибла. Не волнуйсь!
Тут Степан усмехнулся. Ведь жену друга звали почти как его.
- Твоя Степанида с моей Антониной должно быть в лес по грибы или ягоды пошли.
- А может, в поле за колосками? Ой! А дети...
Вспомнив о детях, Афоня немного успокоился.
- Степан, братушка, зачем ты лошадушку подстрелил?
Чтобы окончательно успокоить Афоню, Степан вынужден был сказать неправду.
- Я стрелял в горного козла, но промахнулся. Пуля попала в лошадь, отмучилась бедняжка.
Степан даже языком поцокал, чтобы показать, как ему жаль.
Но Афоня продолжал стенать:
- Ой-ёй-ёй! Как мы без кормилицы нашей?
А Степан в ответ:
- А как без еды?
Так, с причитаниями на тропу вернулись.Опять за солнцем погнались, глаз под ноги не опуская.
   С каждым шагом идти труднее и труднее. К тому же, съестные запасы совсем кончились, а подстрелить не удавалось ничего, ни крупную, ни мелкую дичь. Кое-где ягоды встречались, но ими не насытишься.
Поднимались уже несколько дней, а прекрасной долины Беловодья так и не встретили. Афоня что- то напевал про себя, Степан улыбался, видя, что у друга хорошее настроение.
   В это время друзья вышли на зелёную лужайку в окружении белых берёз и сосен. Степан сразу же пошёл обследовать место привала и нашёл семейку белых грибов.
   Он разжёг костёр, набрал воды для чая. Неподалёку в траве журчал ручеёк. Потом Степан нанизал на спицы грибы и на костре поджарил. В это время Афоня сидел, прислонившись к стволу дерева и что- то напевал себе под нос, при этом разматывал с уставших ног портянки, чтобы их просушить.
Степану внезапно стало не по себе. Глядя на безмятежного Афоню, его охватило сильное чувство злобы и раздражения. Во рту появился неприятный желчный привкус. Степан постарался взять себя в руки. Ведь с Афоней они столько пережили вместе. Съели, как говорится, пуд соли, делили пополам хлеб. Последнее считалось на Руси признаком вечной дружбы.
Степан взял щепотку соли и растёр между большим и указательным пальцем, потом поднёс к губам и попробовал на язык. Злоба отступила, но высказаться он всё же решился.
- Ты, Афонь -Мафонь всё поёшь и поёшь, как ни в чем ни бывало, будто и не провели мы 7 суток в дороге.Сколько можно топать? А если Беловодья нет и не было?
После произнесённых слов Степану стало легче, словно пар выпустил чертёнок, находившийся внутри него.
   Надвигались сумерки. Ещё не ночь, но уже и не вечер. Вдалеке ухал сыч, стрекотали то ли кузнечики, то ли светлячки. Разлетались искры от костра, поэтому и было непонятно, светлячки ли это.
   Афоня будто и не слышал вопроса, грибы пробовал.
- Вкуснотища! - произнёс он, причмокивая губами. - Моя Степанидушка мастерица готовить, но на свежем воздухе вкуснее получается. И сольца достаточно.
- Правильно говорят: аппетит приходит во время еды... соли совсем малёхо осталось.
Вторил Степан, а потом спохватился:
- Ты не ответил на мой вопрос! А вдруг мы Беловодье не найдём?
Афоня внимательно посмотрел на Степана.
- Что-то в нём не то, - подумал он, раздумывая, что сказать.
Степан продолжил, распаляясь:
- Я чёрту душу готов продать, чтобы найти эту дивную страну Беловодье!
- Зачем вспоминаешь рогатого? Это к хорошему не приведёт, - Афоня покачал головой.
Степана возмутил спокойный голос друга, его словно прорвало.
- Кого хочу, того и вспоминаю!
О ком хочу, о том и говорю!
Кого хочу, того я призываю,
Молчать не буду! Цыц! Я говорю!
    Степан непроизвольно для себя заговорил стихами. Произнеся последние слова: "Цыц! Я говорю!", он не только вытаращил глаза, но и топнул ногой. Подобного Степан от себя не ожидал.
Афоня понял, что случилось с Степаном. В него пробует вселиться Бес. ЗЛО, ищет пути проникновения, чтобы перетянуть на свою сторону. Это могло означать только одно: что до Беловодья уже недалеко.
Добро и зло ведёт незримый бой,
Но остаётся выбор за тобой!
И если ты впускаешь в душу ЗЛО,
Надеешься, что крупно повезло.
Не думай! Не мечтай!
Зло просто так сидеть не будет
И в душу, как в колодец плюнет,
В неё впуская тьму и Ад,
Её терзая во сто крат...
И в печь, в огонь, как в бездну канешь,
И каяться в грехах ты вечно станешь.
Но ЗЛО подшутит над тобой,
Ты не вернёшься в мир земной. (5)
Афоня решил схитрить. Вместо того, чтобы сообщить, что они приближаются к Беловодью, сказал совершенно обратное.
- Места здесь такие красивые, если Беловодье не найдём, сюда спокойно можно перебраться.
Степан сначала покраснел, потом побледнел. Его затрясло как в лихорадке. Заговорил, заикаясь:
- А вддруг м-мы пропп- падём? Ддо-ммой нне ввер-нёмм-ся?
На Степана это было так не похоже. Афоня понял, что дело плохо, но ничего сделать не мог. Чувствовал, что это не в его власти.
- Будем надеяться на лучшее!
Афиноген, Афоня, был оптимистом. Он и подумать не мог, что всё может закончиться трагически.
- Нельзя допускать в себя смурные мысли, - был уверен Афоня.
Смурные - значит тёмные, печальные. О чём думаешь, то и происходит в большинстве случаев.
Хайме очень заинтересовала история Шамбалы-ШангриЛа и Беловодье. На огромном экране он видел такие красивые места, что сердце замирало от восторга. Тем более, эффект присутствия - это просто потрясающе!
   Даже чувствовались ароматы природы: запахи цветов, растений, мха и хвои. Хайме подобное нисколько не удивляло. Не впервой, как говорится, даже здесь.
- Что ты думаешь по этому поводу?
- Никак ты меня, Хронос, не оставишь в покое.
Хайме даже поморщился, будто в рот попало что-то кислое. Хронос сразу же "прочитал" состояние Хайме.
- Не злись! Смотри, не скисни! Говорят в народе:" На сердитых воду возят".
- При чём здесь вода? - Хайме огляделся. - К тому же я нисколько не сержусь! Скиснуть может только молоко.
Хронос рассмеялся. Хайме продолжал.
- Ты проявляешься так внезапно, что точно сделаешь меня заикой.
Хронос тут же появился перед Хайме. На этот раз он стоял напротив экрана, на котором, как в стоп-кадре застыло изображение Афони и Степана на привале.
Хайме внимательно рассматривал гостя. На Хроносе был тёмно-зелёный хитон (10) с длинными рукавами, падающий широкими складками почти до самых щиколоток. Хитон был подпоясан, с напуском, на плечах скреплён серебряными пряжками - буква Х в центре круга.
Тёмно-русые волосы покрывал капюшон, Хронос скинул его лёгким движением головы.
- Несмотря на широкую одежду, Хронос выглядит молодым, и достаточно стройным, - промелькнуло в сознании Хайме.
Он даже не задумался о том, что его мысли доступны Хроносу. Поэтому было неожиданностью услышать приятный смешок. К смеху Хайме стал привыкать.
- А ты умеешь делать комплименты! Хронос взмахнул рукой и на экране появилось изображение гостиной во дворце Вероны в Вернике.
- Твои мысли чисты и невинны. Для тебя небольшой подарок. Всего на несколько минут.
- Несколько минут? Хронос! Да ты жесток! Ах!
Хайме ахнул и непроизвольно прикрыл рот правой рукой. На экране, только без звука, он увидел свою жену Хелен, фанфика Тумбулата и королеву Верону. Они сидели за круглым столом, пили кофе и что-то обсуждали.
Хайме прислушался, но ничего не расслышал.
- Я так давно не слышал голоса моих друзей. Включи звук!
- А волшебное слово? - с укоризной произнёс Хронос.
- Хм..., - хмыкнул Хайме. - И не одно! Извини, спасибо, что напомнил. Пожалуйста, гуруджи! Прошу, включи звук!
   Хронос очень удивился
- Как ты меня назвал? Гуруджи? (11) Ладно, уважительно...но какой я учитель? Тем более духовный?
Хронос удивился. Его густые белёсые брови от удивления поднялись ко лбу.
- Доктором называл, но учителем ещё нет.
- Сколько испытаний я прошёл, столько всего увидел, такого в школеуме не узнаешь. Я очень тебе благодарен!
Хайме подошёл к Хроносу, приложил правую руку к груди на область сердца, потом протянул её вперёд ладонью вверх . Так в Эленеуме выражали признательность и благодарность.
Хронос сделал ответный жест, только в обратном порядке и улыбнулся.
- Мне только непонятно, почему ты мне тыкаешь? Как я понимаю, меня уважаешь, но почему не на Вы?
- У славян с древности обращение:"Иду на Вы!" означало предупреждение врагам о выступлении в военный поход против них.
- Ты хорошо начитан.
Хронос похлопал Хайме по плечу. С его стороны это было проявлением восхищения.
- Ты же знаешь, моя группа занимается восстановлением сгоревших в огне Фаренгейта книг. Историей Древней Руси увлекается Хелен.
- Но всё же почему не вежливое "Вы"? - хитро сощурился Хронос.
- Врагов называли на "Вы". Это значительно позже стало вежливым обращением к незнакомым людям, - Хайме сделал упор на слове "незнакомым". - И к старшим по возрасту. Но на "ты" всё же лучше. Хотя ты меня значительно старше, стал мне за последнее время близким человеком, почти родным.
- Ты для меня тем более родной, не сомневайся!
Хронос подошёл к Хайме и приобнял за плечи. Хайме почувствовал тепло, исходящее как от обычного человека.
Хронос улыбался.
- Так что будешь смотреть: продолжение поисков Беловодья Степаном и Афоней, путешествия по Раю Данте или подслушаешь разговоры своих близких?
Хайме задумался, потом решительно сказал:
- Знаешь, подслушивать не красиво. С ними всё в порядке, это самое главное. С Данте ещё увидимся. Хочу досмотреть историю Афони и Стёпы.
- Я почему-то так и думал. Рассуждаешь правильно. О Данте поговорим чуть позже. С Вероной совсем скоро встретишься, а с Хелен пока не разберёшься с оттенками прошлого, не встретишься. Не волнуйся, они с Тумбулатом заняты...
- Опять спасают мир? Не удивлюсь, если это так. - Хайме развёл руками. - Я уже привык. Она же ФанФея! (12)
Хронос покачал седой головой.
- Ничего не могу сказать. Не в моей власти раскрывать тайны прошлого, настоящего и будущего.
- Не в твоей власти? - удивился Хайме.-   А в чьей?
- Да в руках самих людей! Почему вы так хотите знать своё будущее?
   Хронос разволновался и стал ходить из угла в угол так быстро, что подол его хитона развевался как колокол. Хайме даже показалось, что сейчас услышит колокольный перезвон. Он улыбнулся. Хронос заметил улыбку и остановился.
- Что тебе так весело? Каким будет будущее - зависит от самого человека. Нужно верить в самое лучшее, тогда оно и будет, это лучшее. - Хронос успокоился и сел в кресло. - Понимаешь?
Хайме кивнул.
- Да, согласен с тобой! Что ты так разволновался? Я ведь тебя не спрашиваю о своём будущем.
- Извини, это с тобой не связано. Так накатило что-то. Устал. Ладно, смотри дальше.
Труден путь к блаженству
Ночь прошла беспокойно. Лес продолжал жить своей жизнью. Вокруг раздавались разные звуки, от которых порой у Афони сжималось сердце. Лишь под утро они со Степаном заснули.

   Солнечный луч коснулся ресниц Афони, он открыл глаза. На душе было как-то по особому тепло и легко, что он, поднял руки вверх и прокричал:
- Здравствуй, утро! Здравствуй солнце! Лес и птицы, здравствуйте!
- Чё орёшь? Утро, солнце, лес...Они не живые, что им здравия желать? - недовольно пробурчал Степан.
Афоня посмотрел на друга.
- Стёпа! Что с тобой стало? Ты так изменился!
- Столько дней идём, а всё без толку. Заблудимся и домой не вернёмся - вот, что нас ожидает!
Афоня подошёл к другу и заглянул в глаза.
- Стёп, зачем ты так? Вернёмся, обязательно вернёмся! Недолго ещё идти, я уверен!
Тропа всё вверх и вверх ползёт, пройдено немало, а конца и не видно. К тому же, поднялся ледяной, пронизывающий ветер, от которого не спасали куцые кафтаны Степана и Афони.
Ноги, на которых были чуни (очень тёплые зимние сапоги с меховой отделкой и высокой подошвой), заледенели, еле передвигались. Перед глазами Афони появилась картинка:
На поляне с сочно-зелёного цвета травой пасётся его лошадь, Орлинка. Увидев хозяина, она радостно заржала и бросилась ему навстречу.
- Эх, - подумал Афоня. - Кусочек бы сахара для лошадушки!
Он сунул руку в карман штанин, и о чудо! Там что-то есть! Афонь достал несколько кусочков сахара, один поднёс к губам лошади, другой поднёс к своему рту. И ощутил, как язык захолодило.
- Ты что, братан! Зачем снег ешь?
Степан терял присутствие духа. Он уже ничего не мог различить перед собою. Горы казались враждебной, тёмной массой. Мрачное небо без просвета, обложенное облаками. Время будто остановилось.
"Мысль работала напряженно, она вся без остатка увязала в этой тьме, выхода не было, и Степан, зло сопя, скрипел зубами:
- Будь оно проклято, это дьявольское Беловодье".(13)
- Окстись! Не вспоминай рогатого!
Афоня посмотрел на руки. Он сжимал комок снега, вздохнув перекрестился.
- В Беловодье отдохнем, Стёпушка!
- Как ты не понимаешь! Беловодья нет! Всё это сказки! Сказки! Сказки! - бубнил Степан.
Последнее слово он произнёс зло. Афоня головой покачал.
- Есть Беловодье! Мне видение было, сон. "Вот уснём в беде, а проснёмся у молочных рек", (13)
      Степан нахмурился и махнул рукой.
- Да, ну тебя! Тебе хоть кол на голове теши, всё равно на своём стоишь!
Дальнейший путь был не менее трудным, но вот друзья взобрались на ровное место. Сверху было видно небо в туманной дымке, да белые остроконечные вершины. Тут вдали взметнулся столб снежной пыли и вскоре показался всадник на белом коне. Он спешился и перед Степаном и Афоней предстал высокого роста седобородый мужчина в белых одеждах.
- Монах, - подумал Афоня.
- Старообрядец, - решил Степан.
- Елозий, ведун, - представился седобородый. - Куда путь держите, други?
У Степана и Афони языки и развязались, рассказали ему все, перебивая один другого.
- Путь держим в Беловодье
- Ждут нас односельчане с добрыми вестями, да вот заплутали малёхо.

Елозий слушал внимательно, пощипав бороду, высказался:
- Что я вам скажу? Вертайте, други, назад. Вам не дойти до Беловодья.
- Дойдём! - убеждённо возразил Степан, сам от себя не ожидая таких слов. - Взад оглобли поворачивать не рука нам.
- За смертью идёте, - угрюмо проговорил Елозий. - Снега кругом, не дойти вам до Беловодья.
Потом обратившись к Степану, сказал:
- Кровь свою пожалей, тогда спасёшься! Похвально, что друга жалеешь...Тебе решать.
Проворно вскочил в седло и скрылся в том же направлении, откуда приехал.
Друзья решили остаться на ночлег тут же. Степан еле-еле костёр разжёг. Потом долго не могли заснуть. На небо смотрели, пытаясь найти Большую Медведицу. Не заметили как заснули.
   На следующее утро, пробудившись, Афоня закричал спавшему товарищу:
      - Степан, Степан! Глянь! Вершины алеют! Снег розовый!
      Степан, нехотя открыл глаза и приподнялся из-под шубы. Перед ними, совсем близко, высились громады гор, снизу покрытые густым, иссиня чёрным лесом.     Выше - полоса леса обрывалась, обнажая серые, исчерченные черными ущельями склоны, а вершина хребта придавлена пластами снега, приветливо розовевшего в нежных потоках утренней зари.
      Афоня соскочил в одной рубахе. Не чувствуя холода, он смотрел на снега, доходящие до самого неба. Все гуще алели снежные вершины, все голубей становились сугробы на обрывах и кручах, в ребристых же гранях снег до боли глаз блестел расплавленным стеклом. (13)

      Афоня прошептал умилённо:
- О боже! Снег-то какой... красный... Так бы и умчался туда, ввысь!
Степан нахмурился.
- Может, там смерть нас дожидается. Одень шубу, заболеешь!
- Ну, что ты! Беловодье вот оно, рядом! Я не заболею!
Недолго шли. Афоню зазнобило и пришлось на привал остановиться.
   Степан разжёг огонь, подбросил в костёр хворост и огляделся кругом. Ему почудилось - живая тень бродит неподалёку, прячется.
- Не медведь ли? Ну и пусть, я не трус! - пробормотал про себя.
Потом поднялся на ноги.
- Эй! Черт! Бери душу! Продаю! Себя не жаль, другана жалко...Я ведь его потащил сюда. Бери душу! Только укажи дорогу. Эй!!! - Степан сунул два пальца в рот и   заливисто свистнул
- Стёпа, Степан! - Афоня попытался повысить голос, но только раздался глухой шёпот. - Какие слова мелешь... Окстись!
Эти слова дались ему с большим трудом. Он задохнулся и закашлялся.
- Что, неможется, Афонь-Мафонь? Говорил же тебе: одевайся!
      Губы Афони побелели, лицо жёлтое, скулы обострились, щёки ввалились.
- Ничего, как-нибудь, - утешал его Степан. - Пойдем. Недалечко теперь. Скоро дойдём..
- Не выдюжить мне... Иди, я тебя подожду!
- Ну, уж нет! Вместе пришли, вместе и дальше пойдём! Пойдем!
      Афоня повиновался. Степан взял его под руку, Афоня пошатываясь, шёл за Степаном. Потом он начал бредить.
- Мороз на дворе, зима... На печку бы...
Степан приложил снег к горячему лбу друга. Афоня задрожал, глаза большие, в темных кругах смотрели с грустью.
- Вот и отходили мы с тобой, Стёпушка. Беловодью конец. Умираю. Трудно.
- Сам сдохну, а тебя, Афоня, выручу... Выручу, выручу, выручу...
   Кровь ударила разом в голову, огонь метнул в глазах:
- Спасу!
Будто слыша слова Степана вдали показался всадник. Степан вложил пальцы в рот и оглушительно свистнул. Но свист всадники не услышали. Тогда, перекрестился.
- Эх, пропадай, душа... - прошептал Степан и, перекрестившись, взвился над бездной.
      Страшный, смертный крик донёсся до всадника. Всадник приостановил коня.(13)
      Сугробы заалели от крови Степана.
... Афоня пробудился в чуме старика-алтайца. Что стало с его другом Степаном, так и осталось неизвестно. Выходил Афоню алтаец. Вернулся он домой один , угрюмый и поседевший.
- Не найти на земле истинного блаженства, - рассказывал он односельчанам. - Истинна только мужская дружба.
Слёзы покатилась из глаз Афони.
- Прощай, друг! Я тебя никогда не забуду! Ты нашёл своё Беловодье.

(1) "Сторонка...Беловодье", с сайта умные слова.ру
(2) Пураны - (с санскрита пурана, букв. – древний или былина, древнее предание) - памятники древнеиндийской литературы; священные книги индуизма.
(3)" Лазарев Е.С. "Беловодье на русском севере"
(4) патриарх Никон, в миру Никита Минин (1605-1681) - церковные реформы, которые он начал в середине 50-х гг.XVII века, были направлены на изменения обрядовых традиций, унификацию русской православной церкви с греческой. Реформы вызвали церковный раскол.
Протопоп Аввакум, в миру Аввакум Петров (1629-1682) - противник церковных реформ Никона, ему приписывают 43 сочинения, среди них "Житие протопопа Аввакума". Аввакума считают родоначальником новой российской словесности. Старообрядцы причисляют его к священномученикам
(5) стихи автора
(6) Григорий Николаевич Потанин (1835-1920) - известен как исследователь Центральной Азии, в 1918 году административным советом Сибирского правительства присуждено титул почётного гражданина Сибири.
(7) Вячеслав Яковлевич Шишков (1873-1945) - русский писатель, автор романов "Угрюм-река", "Емельян Пугачёв". Главная тема творчества - настоящее и прошлое Сибири.
(8) строки стихотворений из Интернета
(9) по мотивам рассказа В.Я.Шишкова "Алые сугробы"
(10) хитон - просторная верхняя одежда, мужская и женская, чаще без рукавов
(11) гуру - духовный учитель, джи - уважительное окончание, которое в Индии добавляют к любому имени,даже к незнакомому человеку.
В слове «Гуру» буквы ГУ означают «гунаатитха», то есть того, кто превзошел три гуны, или качества: тамас, раджас и даже саттву; а буквы РУ означают того, кто есть «рупа варджитха», иначе говоря, того, кто постиг Бога, не имеющего формы.
(12) читайте "Верника. Мир наизнанку"

(13) Из рассказа В.Я.Шишкова "Алые сугробы"

Другие произведения автора:

Путешествие длиною в жизнь. Глава 8

Инь Ян. Оттенки прошлого. Глава 30

Великие имена

Рейтинг: 0Голосов: 0631 просмотр

Комментарии (0)

Нет комментариев. Ваш будет первым!

Добавить комментарий

RSS-лента комментариев