Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 6
Коллектор гостеприимно распахнул перед нами чёрную пасть уводящего вглубь коридора, из которого тянуло миазмами и тепловатым характерным сквозняком. Хорошо, хоть часть обеспечила нас всех непромокаемыми сапогами – жалко, все ж-таки, Чернявого. Я обернулся и невольно фыркнул, разглядев его физиономию. Ехидный комментарий вырвался, как водится, сам собой. Честное слово, я не хотел никого обидеть!
— Не боись, Чернявый, зараза к заразе не пристаёт, а дерьмо и подавно, не тонет.
— Иди ты!.. – тоскливо простонал Артемис, разбалтывая сапогами жидкую грязь и отпинывая пустой молочный пакетик, ещё в незапамятные времена потерявший изначальную расцветку. Вокруг пакетика мутно пузырилась бурая пена. У меня закружилась голова. Ну, надо же, не успел войти, а уже траванулся аммиаком. Я невольно усмехнулся. Старею!.. Это (для справки) в тридцать четыре года.
— Идём, Чернявый. Не отставай.
Голос эхом отдавался от сводчатых осклизлых стен. Я первым выбрался из воды на узенький скользкий «бережок» канала, протянул чернявому руку, помогая забраться следом. За спиной со скрежетом захлопнулась решётка, отделяя нас от выхода на поверхность. В этом было что-то окончательное – теперь пути назад у нас нет. Или они – или мы. Не выполнил задание – можешь не возвращаться. Сражайся, пока можешь, и не оглядывайся назад.
Мы прошли немного вперёд и свернули в узенький боковой коридор. Шаги гулко отдавались эхом, вода тихонько журчала и щедро делилась испарениями. Позади кого-то стошнило. Я усмехнулся. Бедный парень. Ничего, привыкнет. Обрез подошёл ко мне.
— Как разделяться будем? – спросил он.
— Вы идите направо, мы налево. Встречаемся тут через полчаса, проверьте резервуар в конце коридора. Да, и скажи своим ребятам не ходить поодиночке. Не менее пяти человек в команде, слышишь? Коридор маленький, за день успеем обследовать все. За пределы города под землёй не соваться. Удачи, Джонни.
— Удачи, Дэннер. – Он хлопнул меня по плечу и увёл своих в противоположный коридор. Я повторил небольшой инструктаж и добавил ещё, чтобы не подходили к морде и хвосту. Эти твари мордой и хвостом цепляют. Ментально... Кондор, наверное, переживает. Ну, что ж поделаешь.
Я подумал об Аретейни – и в груди потеплело. Тоже, наверное, беспокоится. Эта простая мысль вдруг придала сил и уверенности. Я вернусь. И вернусь с победой. Я не имею права ни умереть, ни проиграть. Я вернусь к ней.
Ласточка бестолковая...
Ласточка... А что, забавно. Ей подходит. Когда-то я читал одну старую легенду, будто ласточки приносят на крыльях весну. Только для меня это аллегория. Весна для одного человека ведь тоже весна.
А если для двоих?..
Тут бросило в жар от подобных мыслей, и я себя одёрнул. Все, довольно, Селиванов. Ты на работе, к слову – если тебя это все ещё интересует.
Фонарик выхватывал из темноты поочерёдно то мусор, то водозаборные решётки, то замшелый кирпич стен. Иногда – с писком убегающую от света крысу. Чёрт их знает, что в этих коридорах. Тихо и темно, где-то звонко капает вода, и капли будто перекликаются множеством голосов. Мерно гудят трубы, поёт ветер на разные голоса – там низкий гудящий бас, там – тоненькая, будто плачущая, флейта, там – неравномерные завывания скрипки. Будто какой-то странный, пугающий оркестр, слаженный в своей жуткой для человеческого восприятия приглушенной какофонии. И звонкий аккомпанемент фортепиано капель. И шорохи отовсюду.
Интересно, кто это все построил? Давно, наверное, это было, и трудились тут очень много людей. Где-то здесь наверняка ходят эти таинственные поезда.
Едва только я об этом подумал, как пол завибрировал, рассыпаясь утробным перестуком и мерным шумом – совсем близко, внизу, под ногами. Я даже остановился от неожиданности.
Да так оно и есть!
Это они. Поезда...
Мне вдруг невероятно, до безумия, захотелось пробить дырку в полу и – хотя бы на одну секунду! – взглянуть на поезд. Я был уверен, что это поезд. Я, чёрт возьми, знал, что это поезд! Что же ещё?!
Ребята мои замерли и синхронно похватались за пистолеты. Кто-то тихонько испуганно вскрикнул. Я не выдержал, рассмеялся.
— А командир у вас сумасшедший! Ему все несчастные пресловутые поезда мерещатся. Может быть, над нами мост? Это он мои безумные фантазии магнитит.
Они замерли, уставившись на меня, будто на привидение. Кто-то спросил:
— К-командир, что это? Они, да?..
Я перестал бессовестно ржать и махнул рукой.
— Да какой там. Поезда это, сказал же.
И снова все переглянулись с видом консилиума врачей у постели больного. Ну их к чёрту. Не хотят говорить – сам узнаю. Позже. Ясно же, в психи меня записали давно, прочно и надолго. Вот только есть за этим что-то ещё, что-то, мне пока что незнакомое.
Наверняка я тут уже был. Наверняка зацепили. Недаром же я хорошо знаю дорогу.
Но тогда какого чёрта я все ещё делаю в патруле? Версия хороша, да не вяжется.
Адреналин пьянил похлеще алкоголя, вызывая почти наркотическую эйфорию. Опасность возбуждала и манила – я чувствовал себя ребёнком, впервые заглянувшим в пропасть. Снова невероятной силы эмоциональный подъем.
Чёрт, да я точно псих.
Ну и ладно.
Лично мне данное обстоятельство ничуть не мешает.
Стоило стихнуть поезду, как за спиной застучали лёгкие стремительные шаги. Я обернулся и вскинул оружие, но увидел всего-навсего тоненькую и проворную девичью фигурку с растрёпанными коротко стриженными волосами. Девочка во весь дух неслась к нам по коридору, и встречный поток воздуха отбрасывал волосы назад с лица, открывая шипастый ошейник и выступающую над плечом рукоятку короткой самодельной глевии. Ребёнок, да и только!
ещё этого не хватало!
— Привет, Нэйси. – Я опустил пистолет. – И что же привело тебя в столь дивные края, позволь расширить кругозор?
Нэйси остановилась, переводя дыхание и очень стараясь выпрямиться. Волосы хлестнули по лицу, когда она согнулась, упираясь руками в колени чтобы отдышаться. Я бы её убил, честное слово. Сам. Чтобы тварям не досталась.
Нэйси была одета в открытую темно-синюю майку, в которой несказанно легко получить ссадину (может, это она в качестве приманки рассчитывает пустить себе кровь? Не знаю о её способах), камуфляжные штаны, перепоясанные широким солдатским ремнём (хорошая пряжка! Такой только нечисти по морде бить) и совершенно немыслимые сапоги с множеством явно ненужных, на мой взгляд, ремешков и металлических деталей. В таких только по канализациям и бегать. Всех тварей топотом распугаешь, ага. А скорость!.. Просто сказка.
— Нэйси, – сдержанно произнёс ваш рассказчик, – я все ещё жду от тебя ответа.
Девочка распрямилась. Со скуластого лица поблёскивали в темноте большие и невыразимо трогательные зеленовато-болотные глаза, из чего я заключил, что Нэйси сейчас в приподнятом настроении и вот-вот готовится канючить. А вообще-то, у Нэйси глаза меняются. Когда она злится, они у неё пронзительно-синие.
— Команди-ир! – немедленно заныла она. Ну, точно. Я ж говорил. – Я окажусь полезной, вот уви-идите! Ну, пожалуйста, возьмите меня с собой!..
— Придушу, – обречённо уведомил я, запихивая пистолет обратно в кобуру. – Я тебя сюда приглашал?
— Никак нет, товарищ командир! – бодренько отчеканила в ответ Нэйси. Она вся прям так и лучилась радостью – ещё бы, в первый раз пробралась за патрулём в настоящий рейд.
— Придушу, – повторил я. Развернулся. – Идём. Меня слушаться, под ногами не путаться, ни на шаг от меня не отходить, ясно тебе?
— Ур-ра-а-а-а!! – завопила Нэйси, кидаясь мне на шею и от души целуя в ухо. Дорвалась-таки, бестолочь. Хотя, должен признать, бестолочь ужасно милая.
И в этот момент что-то загудело, с нарастающим шелестом стремительно приближаясь нам навстречу.
— Тва-ари-и!.. заорал кто-то, уворачиваясь в сторону. Ребята кинулись врассыпную, с потолка извернулось что-то огромное, скользкое и ртутно поблёскивающее, я рефлекторно дёрнул Нэйси вниз, и мы вжались в пол, а над головой пронеслось длинное, словно у змеи, гибкое тело.
— Лежать! – заорал я. – Все вниз! Стреляйте в голову, к ней не приближаться!.. Погодите, подпустите поближе...
Сам я тут же вскочил, в движении выхватывая пистолет и всаживая в тварь всю обойму. Нэйси барахталась в мутной воде, отчаянно пытаясь достать свою глевию, а тварь с невероятной скоростью взмыла под потолок. Видимо, по нему она и перемещалась – да так, что ей мог бы позавидовать любой мифический поезд. Правда, поезда, как правило, по потолкам не бегают.
— Лежать!.. – Я прижал барахтающуюся Нэйси. Кто-то заорал и – стремительно взмыл вверх. Ага, да у неё ещё и щупальца имеются.
— Отпусти!!. – не своим голосом заорал я, бастардом отсекая щупальце. Тварь зашипела, выпустив жертву, парень шлёпнулся в воду, подняв каскад мутных брызг, меч надёжно застрял в плоти, заливая руки чёрной дымящейся кровью, обжигающей, будто кислота. Я извернулся, теряя равновесие и выдёргивая-таки своё оружие, полетел вслед за товарищем, в глазах потемнело от боли.
— Товарищ командир! – тормошила меня Нэйси. Она, поскользнувшись, едва не булькнула носом в воду, отвоёванный патрульный скулил и извивался, затем вдруг рассмеялся – глухо, безудержно, страшно. Я торопливо вздёрнул его за шиворот и поймал совершенно безумный, остекленевший взгляд.
— Ах ты, сволочь! А ну, иди сюда!..
Я взъярился. Пальцы разжались, рука выпустила воротник форменной куртки, патрульный шлёпнулся в воду и забулькал носом в грязной воде. Не помню, как оказался наверху – злость и ярость алой пеленой застлали глаза, меч-бастард, коротко размахнувшись, с чавканьем вошёл в змеевидное тело, рассекая его пополам, чёрная кровь брызнула на лицо, но я больше не чувствовал боли. Меня охватило только одно, дикое и яростное, желание – убить. Мы завертелись в каком-то бешеном танце – тварь билась и извивалась, я раз за разом наносил удары, легко взлетал тяжёлый, скользкий от грязной воды меч в руках, полосуя «змею» на куски. Откуда-то сбоку слышался голосок Нэйси, умоляющий кого-то подняться и сражаться, оглушительно гремели выстрелы, отражаясь от кирпичных стен, громадный серо-блестящий хвост бил по каменным плитам пола. Больше ты у меня никого не убьёшь! Ты просто не успеешь! Только посмей!
— Дэ-энне-е-е-ер!! – Чернявый.
— Гранатой её! – заорал я ему, не оборачиваясь. – Пусть только пасть вначале раскроет!
Не смотреть ей в глаза, не смотреть ей в глаза!..
Раздался влажный чавкающий хруст – и к моим ногам тяжело шлёпнулась половинка человеческого тела. И взорвалась граната. Только чернявый не успел её достать – успел я.
Взрывом тварь разметало на куски, на кровавые ошмётки. Вода вскипела. Длиннющий змеевидный хвост задёргался в последней агонии, нанося беспорядочные удары и ссыпая каменную крошку с потолка.
И все стихло.
Кто-то приглушённо стонал. В воде плескались двое, обнимаясь и то безумно смеясь, то принимаясь синхронно рыдать. Я устало поднял пистолет, прогремело один за другим два выстрела – и плач затих.
Поднялся.
— Сколько нас?
— Восемь, товарищ командир. И девчонка...
— Раненые есть?
— Нет, товарищ...
Я вдруг снова взбесился – да что же это такое! Потерял в первом же бою половину отряда! А сколько их ещё здесь – неизвестно.
— Я кому сказал, не разбегаться! Чем слушали?! Задницей?! Идиоты! Чёртовы идиоты! Бестолковые дети!!.
— Дэннер...
Я почувствовал, как ко мне сбоку прижалась Нэйси. Она судорожно ревела и дрожала. Злость схлынула, оставив вязкую прозрачную пустоту. Я выдохнул и опустился прямо на пол, машинально обнимая девочку одной рукой. Голос на этот раз прозвучал тихо.
— Идиоты... чтоб вас всех...
Потолок был испещрён глубокими неровными бороздами, будто от когтей. Ошмётки твари сплошным ковром покрывали пол и стены. Боль, наконец, добралась, обжигая руки, шею и левую половину лица, под ворот стекало горячее, быстро застывающее и липкое. Проверять, что там со щекой, не хотелось. Я взял себя в руки и поднялся.
— Идёмте дальше. Не отходите далеко, и следите за техникой.
Ребята завозились, поднимаясь. Кто-то судорожно всхлипывал. И кого-то беспомощно звал.
— Кто ж знал, что они по потолку-то бегают... товарищ командир...
— А она большая...
— А нас мало осталось...
— Молчать! Довольно. Соберитесь. Теперь мы многое узнали. Практика всегда не уступает теории. Делайте выводы, ребята. Все у нас получится. И, к слову, от боковых коридоров держитесь подальше.
Мы перешли мостик и свернули за следующий поворот.
— Товарищ командир!
Я обернулся. И внезапно почувствовал, как неприятно закружилась голова. Только не это. Ещё один...
Двое поднесли раненого ближе – и я узнал Чернявого.
Артемис улыбался. Он быстро заговорил, но губы при этом продолжали растягиваться в улыбке, будто он силился стащить с лица прочно сросшуюся с кожей резиновую маску.
— Дэннер, со мной что-то не то. Я как-то странно себя чувствую... мне страшно... сделай что-нибудь – это же ты у нас умный!.. Смешно, правда?.. Что со мной?!. Дэннер...
Нэйси тихонько взвизгнула и спрятала лицо у меня на пояснице, вцепившись в ремень куртки. Я опустился на колено, протянув руку, и осторожно оттянул товарищу веко, проверяя зрачки. Кто-то светил фонариком – зрачки вполне реагировали на свет. Артемис дёрнул головой.
— Ты что делаешь?.. Я в порядке, да?.. Или нет?.. Скажи, что я в порядке!
Я поднялся.
— Зацепила. Несильно, должен оклематься. Видите, он вполне себя осознает и на свет поворачивается. Помнит моё имя. Будем надеяться, что сможем вытащить его. Он вполне боеспособен. Идёмте дальше.
Артемис удивлённо повернулся на мой голос и потерял сознание. Товарищи подхватили. Нэйси так и продолжила путь, цепляясь за мой ремень. Ребёнок. Ещё её нам тут не хватало.
— Эй, – окликнул я, – солдат ничего не боится. А, Нэйси?
Она нервно вскинула на меня глаза и судорожно кивнула. Глаза были ярко-оранжевые от страха и растерянности. Но она все же, улыбнулась.
— Слушаюсь, товарищ командир. Я не боюсь.
— Вот и хорошо.
Нэйси отцепилась и, гордо вскинув голову, деловито зашагала рядом. Умница.
— Значит, так, – принялся негромко рассуждать я. – Их было две. Одну мы уложили, другая уползла в эту сторону. Двигаются они чересчур быстро для того, чтобы нам с ними тягаться. Они даже датчики опережают – куда уж нам. Умеют цепляться за потолок, что вовсе не снижает их скорости. Отнимают разум с расстояния не менее десяти метров... – Тут я даже остановился, и Нэйси едва на меня не налетела. – Черт-те-что получается. Должны же они хоть чего-то бояться. Так не бывает.
Волейнар
Возвращался я ночью, зато с хорошими новостями. Ну, это ничего – как там двуногие говорят – ворон ворону крыло не откусит… или что-то вроде того. Твари нас не трогают, почти никогда – боятся. А сами мы… ну, если и твари, то частично. А я, честно говоря, нас воспринимаю, как высших тварей. У нас ведь есть разум. И какие-то чувства, а не только одно желание убивать. Хотя, насчёт чувств – это больше по части двуногих. А у зверя какие могут быть особенные чувства?
Обратился я только перед самой избушкой. Мне, вообще, больше нравится звериный облик – на мой взгляд, он гораздо совершеннее. Впрочем, все зависит от ситуации – человеком тоже не так уж и плохо. Человек может взять в руки оружие – потому что у него есть руки, и становится вовсе необязательно гонять добычу и рвать её зубами, если ты, к примеру, устал или ранен. Если задуматься, и у тех, и у других есть свои преимущества и свои недостатки…
Однако я отвлёкся.
ещё снаружи я учуял незнакомый запах. Ага, значит, у нас новенькие. У порога я принял человеческий облик, поднялся на скрипучее крыльцо и вошёл.
Новенькой оказалась девчонка. Обидно. Хотя…
Она сидела у камина, сжавшись в комочек. По-моему, её здорово беспокоили шумы, шорохи, вой и рычание, доносившиеся снаружи. Нечисть, что вы хотели. Правда, в дом твари не суются никогда. Боится нас вся эта шушера, хотя, сам видел только, что, как ошивается вокруг. Особенно мертвяки – чуют, твари, живую кровь. С наступлением ночи земля в лесу кишит ими как гнилой труп червями – ступить негде. Люди обычно в лес не суются, но коль скоро эта глупая падаль утащит одного из них – моментально начинается драка не на жизнь, а… я сказал бы «насмерть», да они и так уже дохлые.
Кстати, все лапы перемазал, пока шёл. Мерзость.
Я пригляделся и сообразил, что девку беспокоит не только ночной вой. Она оберегала руки, а из-под коротких штанин выглядывали повязки. Значит, подстрелили.
— У меня добрые вести, – сказал я Гюнтеру, который сидел тут же и, естественно, выстругивал фигурку – у каждого свои причуды.
Девка, видимо, решила, что я её не заметил, но, на деле, я просто не подал виду – много чести, здороваться с ней ещё.
— Охота? – улыбнулся Гюнтер.
— В городе часть патрульных ушла в рейд.
Гюнтер улыбнулся ещё шире. Я его понимаю – давненько мы не охотились.
Девка хлопнула глазами, видимо, не понимая, о чем речь. Тугие короткие медные кудряшки, зелёные глаза… Я безошибочно узнал в ней лисицу. В зверином облике она должна быть ещё красивее. Я представил себе рыжую шерсть, пышный хвост, гибкую спину, хитрую мордочку. Да, она, определённо, очень даже, ничего.
Но тут девка снизила все впечатление. Видимо, я ошибся, решив, что она напугана – меня явно обманул её несчастный вид. Потому что она немедленно влезла:
— А на кого вы собрались охотиться?
Я расхохотался, а Гюнтер – тот разулыбался во весь рот.
— Дурак, – обиделась девка.
Нет, это уже слишком. Я шагнул к ней и предупредил:
— У нас действует закон сильного.
— …Но не умного? – отозвалась она, глядя на меня снизу вверх исподлобья.
Нет, ну, какова нахалка. Я протянул руку – одной моей ладони хватило стиснуть тощую шею, и обнаглевшая самка захрипела и задёргалась, отчего на бинтах проступили красные расплывчатые пятна. Вот так. Нечего ей выпендриваться – чай, не у себя дома. Когда я разжал пальцы, гонора у неё значительно поубавилось, и можно было вернуться к разговору, что я и сделал.
— Щедрый подарок к Большой Охоте.
Гюнтер отложил фигурку и нож и потянулся.
— Так на кого охота? – снова спросила девка изрядно охрипшим голосом.
— На двуногих, – отозвался Гюнтер.
— На людей? – распахнула глаза она.
— На людей, на людей, – нетерпеливо отозвался я. – Что вылупилась, мелочь?
— Я не буду охотиться на людей, – заявила рыжая.
— А тебя никто и не берет, – осадил я.
— А я не про сейчас, а про вообще. Я никогда не буду.
Тут я рассердился. Умная нашлась, тоже мне.
— А они на тебя?.. Тебя уже, вон, подстрелили. Мало? Людей надо убивать.
Рыжая выразительно фыркнула и отвернулась.
Гюнтер поднялся.
— Тогда жди тут, лисичка, – примирительно сказал он. – Если выходишь в лес – лучше оборачивайся, тогда нечисть не тронет.
Ничто не может сравниться с настоящей, живой охотой. Через десять минут мы уже неслись по густому подлеску, сопровождаемые скрипом и воем нечисти. Мы – почти вся Стая. Мы вышли на охоту.
Дэннер.
Шаги гулко отдавались эхом от каменных стен. Пол под ногами скользил и расползался липким налётом гнили. Нэйси шагала рядом, а чуть поодаль тащились мои ребята. Я старался не оборачиваться. Эх, будь моя воля, я бы их всех сейчас отправил домой. Они ведь даже пожить ещё не успели, а им уже умирать...
А сам ты – успел?
Иди ты, сказал я ехидному внутреннему голосу, вечно лезущему не в своё дело, и снова принялся размышлять о тварях.
У них должно быть слабое место. Должно. Оно есть у всех живых существ – равно как и у не очень живых. Так, что мы имеем... Вроде змеи, брони нет, у головы нечто вроде длинных щупалец... Или они у них расположены по всей длине туловища? Не заметил.
— Нэйси.
— Да.
— У них щупалец много?
Нэйси обернулась.
— Много, командир.
— Раз, и два, и три-четыре,
Меня грамоте учили...
— Чего? – удивилась Нэйси. Я принялся грызть сустав на указательном пальце. Палец был грязный. Нет, ну до чего же паскудная привычка! Все никак не отделаюсь.
— Головой вперёд ползают?
— Кажется, нет...
Ага. С этого, пожалуй, и начнём...
Датчик буквально взвыл, захлёбываясь истеричным писком.
Почти одновременно где-то впереди грузно плеснуло в воде.
— Стоять! – Я даже руку поднял в предостерегающем жесте – вдруг не все услышали. Девять человек мгновенно замерли на месте, Нэйси, пригнувшись, отступила на шаг и вытащила-таки глевию. Плеск стих.
— Впереди резервуар, – негромко проинформировал я. – Он глубокий, наверняка там кто-то обосновался. Не подходить к воде. Не расходиться, держаться подальше от верхних труб. Остальное знаете.
Аретейни.
Дэннер ушёл.
Я некоторое время потопталась у двери, затем принялась мерить шагами коридор. Коридор был короткий, и много я не намерила. Сказать, что сердце у меня в тот момент было не на месте, значит – ничего не сказать. Боги, да мне просто хотелось выть и лезть на стенку! Пачка сигарет улетела за три часа, улетела в окно серым дымом, а вслед за содержимым – и сама пачка, только уже в мусорное ведро. Многочисленные ранки саднили, и эта боль хоть как-то отвлекала.
Почему меня настолько беспокоит его жизнь? Я же его совсем не знаю. Только я же вижу, что он хороший, а я в людях обычно не ошибаюсь. У него тёплая упругая аура, как у человека сильного, честного и надёжного. И мне хорошо с ним. Было.
А теперь он ушёл.
И неизвестно, вернётся ли.
Тут я даже вскочила. Ну, все. Если гора не идёт к Магомету, значит, трава была некачественная. Больше не могу.
Я разжала пальцы, глядя на лежащий на ладони ключ и торопливо размышляя. Дэннер предостерёг, чтобы в темноте я на улицу не выходила. Но как-то же люди ходят. У людей есть оружие. У меня нет. Ладно, где наша не пропадала. Как-нибудь разберусь на месте.
Я наскоро зашила дыры на платье и вышла на улицу. Окно в подъезде было выбито, по полу, раскалывая плитку, змеились сеткой трещины. Лестница угрожающе пошатывалась, но спустилась я без приключений. Внизу у дома стояли бульдозеры, и бригада рабочих ремонтировала фундамент. У рабочих тоже было оружие, холодное и огнестрельное – у кого сабля, у кого катана, у кого, как и у Дэннера, меч-бастард. Пара человек носила арбалеты, ещё трое – обрезы. У кого-то наблюдались лёгкие пистолеты и метательные ножи. Я была уверена, что странный город залечит раны. Фонарик, найденный у Дэннера в ящике на кухне, выхватывал из темноты улицы, раскидистые городские деревья, стены домов. Фонари не горели. Во всём городе пропало электричество. Дэннер, помнится, этому ничуть не удивился. Значит, дело привычное.
Я прошла ещё метров пятьсот по длинной широкой улице – наверняка проспект – и вдруг услышала чей-то тихий плач. Плакал ребёнок – совсем недалеко, кажется, в чёрной пасти подворотни справа.
Подворотня оказалась длинной и темной, внутри гулял сквозняк. Мне отчего-то подумалось, что её вполне могли облюбовать кошки, но кошек не было. Я вообще не заметила на пустых и безлюдных улицах ни одного из привычных городских животных. Не было здесь ни кошек, ни собак, ни крыс, ни даже вечных городских пернатых обитателей – голубей, воробьёв и ворон. Высоко в небе кружились какие-то птицы, но они были огромные и обладали странными голосами. Я таких ни разу не слышала, а птицы, перекликаясь, следовали за мной неотступно, и этим пугали.
На ступеньках грязного крыльца с заколоченной крест-накрест дверью сидела девочка лет десяти. Худая, но ещё по-детски пухленькая, с густыми коротко стриженными, как у мальчика, черными волнистыми волосами, которые чёлкой падали на пухлые ладошки, закрывшие лицо. Девочка была замысловато одета, и мне это понравилось – знак независимого мышления и смелой фантазии. Джинсы, высокие ботинки, сумка-планшетка через плечо и какие-то немыслимые кофточки. На руках – по локоть – усыпанные шипами кожаные браслеты-наручи, какие обычно носят панки или блэк-металлисты. За спиной у девочки висел странный предмет, напоминающий по виду одновременно и палаш, и шашку.
При виде меня девочка моментально вскинулась, подняв покрасневшие заплаканные глаза и подбираясь, точно испуганный зверёк. Маленькая детская ладошка скользнула к кобуре пистолета. Я приветливо улыбнулась и осведомилась, как ни в чём не бывало, будто не замечая всех этих действий:
— Помощь нужна?
Девочка мотнула головой, не отрывая от меня напряжённого взгляда. Я присела на корточки и доверительно сообщила:
— А мне, вот, нужна. Я здесь первый день, и нахожусь в гостях, а хозяин ушёл. Он патрульный, Дэннером зовут, может, знаешь его?
Девочка по-прежнему молча, кивнула.
— Ну вот, – продолжила я. – Я беспокоюсь. У меня ни одежды, ни оружия, ни какой-либо защиты, я совершенно не знаю города, у меня нет здесь знакомых. Не подскажешь, где можно достать оружие? Страшновато одной.
Девочка, похоже, задумалась. Затем тихо спросила, едва разжимая плотно сомкнутые губы и не глядя мне в глаза:
— На какой руке Дэннер носит кольцо с печаткой?
Я так удивилась, что ответила прежде, чем сообразить, что меня просто проверяют.
— Кольцо? У него нет никакого кольца. Во всяком случае, я у него колец не видела. Хотя, впрочем, у него на правой руке два серебряных браслета. Витые такие, с рунами. Что-то мне подсказывает, что это не простое украшение.
Девочка заметно расслабилась и принялась снова шмыгать носом. Затем подвинулась и хлопнула ладонью по ступеньке.
— Садись. Курить будешь?
— А у тебя есть сигареты? – ещё больше удивилась я. Голосок у девочки был чистый, хотя и чуть приглушенный, непохоже, чтобы она курила. Она пожала плечами.
— Нет, обычно не бывает. Но я нашла пачку сигарет под окнами участка и теперь не знаю, что с ней делать. Хотела вначале Кондору отдать, но он бы тогда обо мне плохо подумал. А мне надо в патруль поступать. – Девочка, извернувшись, полезла в карман и протянула мне пачку сигарет. Пачка была зелёная, голографическая, а надпись на ней состояла из латинских букв. Однако слова были какие-то незнакомые. Странно, я же вполне понимаю местный язык, и меня понимают. Язык похож на русский, но с небольшими искажениями и значительным заимствованием иностранных слов. Причём, из разных языков. Но и некоторые привычные для меня речевые обороты из него исчезли, равно как и многие слова.
Я закурила и поинтересовалась у девочки:
— А чем ты так расстроена? Я могу тебе помочь?
Она отвернулась и, вытянув ноги, принялась ими болтать, глядя вниз.
— Нет. Это все они. – Голос неожиданно сорвался на крик. – Это все туман! Это он всех забирает. Это он забрал у нас его... и её тоже...
— Кого? – уточнила я. Девочка обернулась. У неё были ярко-синие глаза.
— Нашего отца. Он теперь один из них. Когда я поступлю в патруль, я его убью. И их тоже. Я убью их как можно больше, чтобы добраться до тех, кто их у нас отнял! А теперь пропала моя сестра. Она хотела пойти в рейд на подземных тварей, а мне ничего не рассказала, но её Алиса выдала. Алиса странная, но зато она мне рассказала про Нэйси. И про него. И ещё она рассказала про тебя.
— Про меня?!
— Она сказала, что Дэннер принёс из леса раненую в белом платье. Наверное, это была ты.
— Я, – грустно оглядев некогда белое платье, согласилась я. А девочка протянула мне руку. Левую.
— Я Лесли. Будем знакомы.
Я тоже подала левую руку и пожала маленькую ладошку.
— А я – Аретейни. А давно пропала твоя сестра?
— Четыре часа назад. – Лесли вздохнула.
— Может, она увязалась за отрядом? Могло такое быть?
Лесли задумалась.
— Без меня?.. – наконец, недоверчиво уточнила она. – Нет, это вряд ли... Кто её пустит с отрядом-то?.. Хотя... Знаешь, что? Пошли пока что, к Лидии, попросим у неё одежды для тебя и пистолет. А то босиком ходить здесь опасно, в этом районе ужасно много ползучек. Да и вообще... Идём.
Мы поднялись – точнее, это я поднялась, а Лесли легко вскочила – и направились дальше по темным улицам. Девочка бежала, слегка пригнувшись, сгруппировавшись в какой-то защитной позе и не выпуская из рук заряженный пистолет, из чего я заключила, что Дэннер не напрасно велел мне сидеть дома. Тут меня охватила какая-то нелепая обида – ага, мне велел, а сам в коллектор полез.
Вскоре перед глазами выросло двухэтажное строение с неоновой вывеской, правда, сейчас не работающей. Зато по бокам от входа горели масляные фонари – видимо, как раз для таких случаев. Лесли потянула тяжёлую дверь – и мы оказались в баре.
Лидия
Сегодня подземные твари, заявившись, разворотили полгорода, и теперь я провожаю посетителей в туалет на заднем дворе и таскаю воду из колонки, а посуду мою в тазике, что, в связи с отсутствием ещё и электричества, заставляет задуматься о смысле жизни и прочих философских радостях. Настроение ни к чёрту! И Дэннер мне вчера отказал. И что ему не нравится?! До этого, вроде, все нормально было. Не подумайте, что я переживаю из-за мужика, но мне с ним хорошо. Он немного псих, а меня к таким людям тянет. Выражаясь моим языком, я люблю людей, обладающих нестандартным складом мышления. Да и в остальном, хм... я бы его ни на кого не променяла. Нет, отношений у нас никогда не было, просто мы иногда встречались. Для разрядки. Но с ним хорошо, и мне обидно, чего это он меня вдруг послал. С полчаса я вертелась у зеркала и так и не нашла никаких очевидных признаков старения или же явных физических недостатков. А может, я ему разонравилась?.. Или просто надоела?.. Ну, да, конечно, куда ж мне с ним тягаться. Особенно в постели. Я ещё не встречала ни одного мужчину, хотя бы немного приблизившегося к его уровню, и все комплексовала, что я-то так не умею – и вот, пожалуйста! Я ему надоела. Ещё бы!
Мир – отстой! И жизнь отстой. И я – ходячая банальность. Я всегда это знала!
Яростно надраивая барную стойку, неизвестно, зачем, я так и впадала в состояние глубокой депрессии – как вдруг зазвенел на двери колокольчик. Пришлось поспешно натягивать на лицо жизнерадостное выражение – а то как же. Всех людей надо поддерживать. Настроение – оно имеет свойство передаваться как педикулёз, то есть, быстро и прочно. Поэтому я всегда стараюсь казаться приветливой и жизнерадостной.
Вошли двое. Одну я знала – десятилетняя Лесли Баррет, у неё ещё есть сестра на два года старше. Обе изо всех сил стараются поступить в патруль. Вторую – стройную молодую женщину с длинными волосами, одетую в истерзанное до неузнаваемости и грязное платье, я видела впервые. Обе уверенно проследовали ко мне и Лесли сказала:
— Здрасьте, как дела?
— Хреново, – со вздохом призналась я, быстро отирая руки о джинсы. – Чего будете?
— У меня тоже, – беззастенчиво сообщила Лесли, косясь на то место, где вчера сидел Странник. – У меня сестра пропала.
— Сочувствую. Может, сока хотите? Или чаю?
— Нет, спасибо, – отказалась девушка.
— Лидия, – Лесли поднялась на носочки, опираясь руками о стойку, – у вас, случайно, одежды ненужной нет? – Она кивнула на свою спутницу. – Вот, для Аретейни.
Я критически оглядела девушку. Пожалуй, найду чего-нибудь. Город есть Город, тут все друг другу помогают, чем могут.
— Погоди, сейчас посмотрю. А вы пока поработайте за меня, я быстро.
Сбегав наверх, я притащила джинсы, носки, блузку и плащ. И пару сапог. Сапоги, правда, были выходные, с каблуками. Но других у меня не было. Только ботинки – да и те сейчас на мне.
— Спасибо! – обрадовалась девушка. Замёрзла, наверное, босиком по городу весной бегать. Радость была настолько искренней, что я невольно улыбнулась.
— Не за что. Можешь переодеться вон там, в подсобке.
— И чего-нибудь для самообороны, – попросила Лесли. Я призадумалась.
— У меня, что, оружейный склад? Где я тебе возьму... хотя... Погоди, кажется, есть винтовка. Вроде, запасная, но, если уж надо... А вы, кстати, куда собрались?
— Нэйси искать.
— Одни?!
— Для того и винтовка, – сообщила из подсобки девица.
— Ну, знаете ли.
Психи. Погибнут ни за грош, да и нет смысла. У нас в Городе что упало – то пропало. Если Нэйси исчезла – то она уже в тумане, и нечего её искать. Тем более, ночью. Куда они собрались, интересно? Но винтовку я им принесла – хоть какой-то, но шанс. А отговаривать их бесполезно.
— Да хранит вас звёздный свет! – крикнула я вдогонку и едва удержалась, чтобы не добавить «посмертно». От двери донеслось ответное «И вас тоже!», и обе ушли. Жалко, все-таки, сестричек. Хорошие были девчонки.
Аретейни
Я, наконец, согрелась и даже успела пристрелять винтовку, когда вышли из бара. Патронов, правда, было маловато, но с этим уж ничего не поделаешь.
Мы шли по темным улицам, и мне все казалось, что идём мы ужасно медленно, хотя и торопились изо всех сил. Я все старалась отыскать на небе луну и звезды, но небо было непроницаемо-чёрное, будто над городом раскинулся такой высокий потолок. Облака, что ли?.. Тогда почему черные?
Все здесь было не так, все опасно и непривычно. Хотя, человек ко всему привыкает, и вскоре даже чернота неба перестала меня беспокоить. Лесли уверенно вела меня ко входу в коллектор. Мы прошли мимо речки, на несколько метров выныривающей из труб, поднялись на смотровую площадку, откуда спустились, продравшись через заросли городского сквера, прямо к небольшим частным домикам, в одном из которых жила Лесли, прошли мимо городского госпиталя и участка, миновали боком улицу Дэннера, пересекли мост над железнодорожными путями... Шли долго. Ноги начали немного побаливать на каблуках, хотя каблуки были, вроде, не очень высокие.
— Вот, – наконец, сообщила Лесли, когда мы спустились под латаную дамбу и остановились на бережке выбегающей из труб грязной речушки. – Мы пришли.
Чёрная в темноте пасть трубы была перегорожена проржавевшей, но все ещё крепкой решёткой, закрытой на тяжёлый амбарный замок. Начинаясь от левого берега, вглубь тоннеля убегали решетчатые металлические мостки. В трубах что-то гудело и утробно урчало, будто призывая остановиться и дальше не ходить. Я прошла по мосткам и дёрнула замок. Он не поддался.
— Только надо придумать, как внутрь пролезть, – сказала я. – А другого входа нет?
— Мы же не хотим ползать по водосточным трубам, – пожала плечами Лесли, роясь в своей сумке и, видимо, не находя искомого. – А ты пальни в замок.
Я с сомнением на неё покосилась, но послушно вскинула к плечу оружие. Глазомер у меня хороший, и стрелять я умею. Вот только сомневаюсь в успехе данной затеи. Винтовка ткнулась сквозь тонкую блузку холодным прикладом, и я тщательно прицелилась, опустившись на колено. У неё сильная отдача, и свалиться в грязную воду мне не хотелось. Грохнуло. Труба прогремела эхом, отдача толкнула меня в плечо. Замку хоть бы хны.
И вдруг я ощутила чьё-то присутствие.
Так бывает – человек как-то интуитивно чувствует чей-нибудь взгляд, или то, что он не один. Вот и я почувствовала. И взгляд, и присутствие. Более того, и то, и другое – враждебное. Я вскинула голову и встретилась взглядом с парой жёлтых звериных глаз.
Зверь был похож на волка, только крупнее, мощнее и абсолютно чёрный. Он стоял надо мной на мосту дамбы, а из приоткрытой в оскале пасти капала слюна.
Некоторое время мы смотрели друг на друга – я и волк, затем зверь приподнял, будто в улыбке, верхнюю губу и мягко спружинил на лапах.
— Стреляй! – заорала Лесли. – Это оборотни!
Я упёрлась покрепче и, не раздумывая, нажала на спуск. Серебряная пуля вошла в глазницу – и зверь, издав короткий, тут же оборвавшийся, скулёж, грузно шлёпнулся в воду, окатив меня брызгами. Я вскочила, развернувшись к решётке спиной, и снова вскинула оружие. Шесть патронов в магазине. Лесли, стоя рядом, метко уложила выстрелом в сердце громадного койота, и медведя, затем ещё одного волка. Оборотней было штук семь – все разные.
— Сейчас, – шепнула мне Лесли, – отстреляемся и ещё раз попробуем.
Но пробовать не пришлось.
Следующим выстрелом я отправила к праотцам матерого лиса и, не удержавшись, повалилась на спину. Вперёд мягко скользнула крупная чёрная пантера, остановившись на берегу реки, и прыжком влетела в решётку. Лесли дёрнула меня за руку, буквально выдёргивая из её клыков, пантера, уцепившись передними лапами за мостик, по инерции сомкнула челюсти и – перекусила то, перед чем мгновение назад находилась моя шея.
Петельку замка.
Пока пантера барахталась, восстанавливая равновесие и расшатывая хрупкий мостик, пока оставшиеся оборотни сжимали кольцо, пока я дивилась подобному фантастическому везению, пока мы с Лесли добивали стаю, из трубы неожиданно донёсся далёкий гулкий гром.
— Это они! – вскрикнула Лесли, прежде чем я успела опомниться, дёрнула меня за руку – и мы понеслись по тоннелю.
Рег.№ 0082768 от 8 октября 2012 в 20:24
Другие произведения автора:
Александр Щербаков-Саратовский # 9 октября 2012 в 09:01 0 | ||
|
Татьяна Аредова # 9 октября 2012 в 20:37 0 | ||
|
Галина Высоцкая # 13 октября 2012 в 12:31 0 | ||
|
Татьяна Аредова # 14 октября 2012 в 17:28 0 | ||
|