Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах): 14

 Аретейни

 

 Дальше мы шли уже вместе. Трудно представить то облегчение, которое я испытала, узнав, что с Дэннером все в порядке. Правда, ему все же было очень тяжело – хоть и в темноте, а я буквально видела, что он изо всех сил стискивает зубы. Обычно лёгкое дыхание сменилось тяжёлым хрипом, а моя ладонь, которую он придерживал у себя на плече, постоянно норовила выскользнуть из его пальцев – они сделались холодными как лёд и влажными от пота, к тому же, он ощутимо хромал, хотя и старался этого не показывать. В общем, досталось ему, похоже, здорово, и я не переставала удивляться, как это он ухитряется идти практически ровно и не терять сознание.

 Рана несерьёзная, ага. Кого это он обманывает, медика? Эх, Дэннер. Нет, я бы тоже на его месте изо всех сил старалась не показывать слабости, ну так это ж я. Я советский человек, и я привыкла идти вперёд, не замечая трудностей, как бы мне больно ни было. Нас так воспитывали, наше поколение. Быть сильными и храбрыми. Хотя, если у нас эти свойства – менталитет, то у них тут они просто жизненная необходимость, и с момента зачатия у человека в крови.

 Гаджет неожиданно как будто бы ожил. В груди медленным крещендо нарастала пульсация – будто там забилось ещё одно сердце, и каждый новый удар точно прижигал раскалённым железом – все сильнее и сильнее. Вначале ощущение было такое, будто ужалила пчела – затем жжение сделалось невыносимым.

 И я не сразу сообразила, что это всего-навсего предупреждение. Я собиралась сделать то, чего мне делать, по представлениям вживлённой в меня программы, не следовало.

 Я вскрикнула и упала на колени. Голова взорвалась болью, пульс набатом ударил в уши, давление стремительно подскочило вверх, а сердце колотилось так, будто вознамерилось переломать мне рёбра и улететь в тёплые края. Я смутно слышала голос Дэннера, который меня звал, затем ощутила, как меня подхватили и куда-то несут, затем режущим лучом вспыхнул свет фонаря. Боль словно электрическими разрядами прошила тело, побежала по нервам, не оставляя без внимания ни единого сантиметра. Череп, казалось, сейчас лопнет как перезрелая груша. Мамочки... так вот ты какой, робот-куратор...

 Одновременно с тем взвилось в груди стальное упрямство – много хочешь, машина! Я не обязана тебе подчиняться. По какому праву ты меня мучаешь?! Вот теперь – точно, из принципа, не подчинюсь! Слышишь?! Из принципа, мать твою! Партизаны не сдаются!

 Однако упрямство меня отнюдь не спасало – наоборот, делало ещё хуже. Все же, гаджет был сильнее, но признать это означало признать своё поражение, чего я себе вот уж точно позволить не могла.

 Ну и ладно! Умру – а не сдамся!

 Прощайте. Было приятно провести с вами время.

    — Дэннер... – из последних сил прошептала я. – Дэннер, я люблю тебя.

 Все равно терять нечего.

 

 Дэннер

 

 Она что-то сказала – я не разобрал, что именно и забилась в конвульсиях. Раны будто взбесились, но я не замечал боли. Ударом ноги распахнул первую попавшуюся дверь, – палата, – бегом преодолел несколько метров до ближайшей больничной койки и осторожненько уложил Аретейни на неё. Койка была надёжная, металлическая, за годы одиночества не обветшала, и разваливаться явно не собиралась. Сквозь звон и шум, сквозь темноту в глазах, сквозь боль и слабость тревожным огоньком билась только одна-единственная цель – спасти любой ценой. Вот теперь я знал, что поступаю правильно, но сейчас мне было наплевать на все в мире правильности и неправильности – черт возьми, если она умрёт – мне тоже не жить! И думайте обо мне все, что захотите – и что я безумец, псих, ненормальный, что я не выполнил задание и свой долг перед родным городом и товарищами, что за несколько дней нормальные люди так друг к другу уж точно не привязываются – так ведь я и есть ненормальный! Мне оранжево все, что не фиолетово, и в туман ваше чёртово мнение!

 Аретейни корчилась и задыхалась, и мне приходилось одной рукой держать её голову, чтобы не разбила об спинку кровати. Ребята стояли чуть поодаль и как-то подозрительно молчали.

 Да что происходит, черт возьми?!

 Я обернулся.

    — Хотя бы света дайте, о большем не прошу. – Голос прозвучал хрипло. Лаура какими-то деревянными движениями приблизилась ко мне и направила луч фонаря Ласточке на грудь, в вырез блузки. Кажется, я эту блузку когда-то на Лидии видел, мелькнула совершенно неуместная мысль. Какая, в сущности, разница. Да и Лидии на самом деле не существует. Она мне приснилась, вместе со всем Городом... Нет ведь на свете больше ничего, помимо темноты и извечного душного каменного холода подземелья... Под землёй теряется ощущение времени и реальности. Люди созданы для жизни на поверхности. Благо, галлюцинации пока что, не начались. Но это только пока.

 Кожа меж ключиц покраснела и вздыбилась валиком.

 Я ощутил, как похолодели пальцы.

 То же, что и у ребят. Устройство автоматического контроля.

 И оно её сейчас убивает.

 И когда они только успели?..

 Ну уж, нет!

 Злость захлестнула, заставив распрямиться пружиной. Пальцы сжались в кулаки. Вот, значит, как, стало быть. Наших воруете.

 А вот за Ласточку вы умрёте. И на этот раз я ни на секунду не пожалею о своих действиях. Пишите некролог, твари.

 В груди будто взорвалась граната, алая пелена застлала глаза – а я больше себя не контролировал. Я с трудом узнавал в каком-то зверином рычании собственный голос.

    — Не вздумай умирать!! Слышишь?!. Только посмей мне тут умереть!.. – Руки вдруг сами ухватили её за плечи и основательно встряхнули. На моё счастье, устройство слежения убивало медленно – наверное, оно так было запрограммировано с целью посильнее запугать. Должно быть, охотники не одного и не двоих товарищей таким образом похоронили. Держали на руках умирающих, без возможности помочь. Теперь все ясно...

    — Ласточка! Ты меня слышишь – или нет?!! Я сказал, держись! Держись, прошу тебя, держись, мать твою!.. Ты мне нужна, слышишь?!! ТЫ МНЕ НУЖНА!!!!

 Ну уж, нет. Ни за что. Ни за что и никогда. Я не сдамся.

 Я обеими руками рванул на ней блузку – пуговицы брызнули градом – одной рукой накрепко прижал её к кровати, к жалобно заскрипевшему матрасу, другой – выхватил нож с пояса и полоснул поверх маленького валика под кожей. Слишком резко – кровь забила ключом, заливая бледную Ласточкину кожу и мою руку, а я отшвырнул нож и – вцепился пальцами в плоть. В тот момент мне было неважно, что руки грязные, что я рискую добить её и, в конце-то концов, причиняю ей боль. Я не знал, сколько у меня осталось времени. Искать антисептик, останавливать кровь, осторожненько резать продезинфицированным предварительно ножом – было некогда. Аретейни могла умереть в любое мгновение. Гаджет был пластиковым, гладким и тёплым, словно уже прижился в груди у Аретейни, он бил током и выскальзывал из пальцев, горячая кровь заливала руку. Я услышал, как сдавленно вскрикнула Лаура, как подбежали к нам остальные ребята.

    — Командир, что вы делаете?! – где-то на грани восприятия пискнул голосок Лесли. Я, наконец, буквально выскреб гаджет из плоти – вот тут-то он и застрял. Ласточка заорала вдвое громче, захрипела и потеряла сознание, а я только сейчас заметил тоненькие, почти неразличимые, нити, устремляющиеся куда-то вглубь тела. А, чтоб тебя. Нет командира – нет и армии. Зачем они нужны-то – без командного устройства? Я посильнее рванул чудо техники на себя – и ниточки оборвались.

 Аретейни перестала биться и расслабилась. Я вытер пот со лба и зачем-то сунул гаджет в карман.

    — Так, ребята. А теперь помогите мне, пожалуйста. Будете ассистентами хирурга в полевых условиях.

 Я осторожно вытянул все ниточки, промыл и зашил рану. Теперь шрам будет, но это ничего. Главное – жива.

 Жива...

 Я вдруг почувствовал тяжёлую, свинцовую усталость, и что раны, оказывается, все ещё болят. И – как был, стоя на коленях у кровати, так и опустился куда-то Ласточке на живот. Сил не осталось.

 Кто-то прикоснулся к плечу. Лесли.

    — Команди-ир... с вами все в порядке?

    — Она жива? – только и выговорил я, не делая в корне бессмысленных сейчас попыток пошевелиться.

    — Что? – удивилась Лесли. Что это со мной? Я же чувствую её пульс. – Жива, командир, не беспокойтесь. Может быть, вам чем-нибудь помочь?

    — Убить, – отозвался я. – В порядке эвтаназии.

 Ладно, надо вставать. Я приподнялся.

    — Лесли. Там у меня в аптечке болотно-зелёная коробочка. Найди мне её, пожалуйста.

 Должно помочь. Ненадолго – да мне надолго и не надо.

 Щёлкнула крышка, ампула прохладным хрупким цилиндриком легла в ладонь. Я сломал ей носик, набрал темно-красной жидкости в шприц. Нашёл на сгибе руки вену. Наркотик огнём заструился по жилам. Действовал он мгновенно.

    — Командир... – Лесли опасливо подняла брошенную ампулу и покрутила в пальцах. – А это не...

    — Молчать, – резко оборвал я. Незачем. Есть у меня одна догадка, и я надеюсь, что поступаю правильно. Впрочем, другой возможности у меня сейчас и нет.

 Лесли насупилась. Ребята в ожидании расселись на остальных кроватях – не тащить же Ласточку на руках. Мне нужны свободные руки.

 У меня есть только час. За это время необходимо найти Нэйси и взломать наверняка засекреченный компьютер – да так, чтобы гаджеты при этом нечаянно не поубивали своих подопечных. А я в этом деле ни сном, ни духом. У нас в городе, вообще, нет никакой электроники, поскольку у нас спутников нет. Ничего сложнее телеграфа и телефона у нас отродясь не водилось, я о компьютерных технологиях только в старых книгах читал. Что делать – загадка.

 Выходит, спутники все же есть – как-то же все это у них работает. Да ещё и под землёй... Интересно. Я собрал аптечку и засунул обратно в сумку.

    — Дэннер... – едва слышно донеслось с кровати. – Зачем это я тебе нужна, интересно?..

 Так она слышала. Меньше орать надо было. Что ж, я и не секретничал.

    — От любопытства кошка сдохла. С тобой все в порядке?

 Она после нескольких неудачных попыток, все же ухитрилась завязать блузку узлом под грудью, чтобы не распахивалась, и приподнялась.

    — Вроде. Так я тебе нужна?

 Да что же это такое! Ну, наговорил лишнего – так это не повод теперь всю жизнь мне это припоминать. С кем не бывает.

    — Больше всех на свете, – серьёзно отозвался я. Не поверила. По глазам вижу.

    — А зачем?

    — Ты другие слова знаешь? – поинтересовался я. Ласточка вздрогнула, будто я её ударил, и откинулась обратно на подушку.

    — Ясно.

    — Что тебе ясно?

    — Да так... Пойдём Нэйси искать?

    — Слушай. – Я решил оставить странные вопросы до лучших времён. – Ты в электронике разбираешься?

 Она удивлённо распахнула глаза, снова обернувшись ко мне.

    — Смотря, что нужно сделать.

 Я устроился у неё в ногах на кровати. Матрас жалобно скрипнул, жалуясь на нелёгкую жизнь.

    — Уничтожить командный центр, который распоряжается вот этими вот машинками. – Я продемонстрировал ей гаджет. Она пожала плечами.

    — Попробую. – Улыбнулась. – Думаю, у нас все получится.

 

 Кондор.

 

 Я серьёзно поглядел на неё и сказал:

    — Обещаю.

 Уж это я могу обещать. По крайней мере, повременить, пока она не представляет опасности. Сейчас она подняться-то не может – куда ей охотиться.

 Как бы там ни было, проклятие хотя бы в этом играло ей на руку – девочка быстро восстанавливалась. Человеком она бы не выдержала таких ран.

 …Правила убийства оборотня просты. Вначале стреляют в лапы. Попади ты первый раз в корпус – второй раз можешь не выстрелить вообще. А затем – в сердце. Сейчас вы скажете: жестоко. А я вам скажу, памятуя, как ликантроп обычно забавляется со своей добычей, что не жестоко – а слишком гуманно.

 Уже на следующий день девка садилась в постели. Отказывалась от любой помощи, краснела, когда Лидия подсовывала ей «утку» и ела самостоятельно – руки дрожат, ложку роняет – но ковыряется. А ещё через два дня я, войдя в комнату, обнаружил пустую постель. Сама раненая стояла около окна, держась рукой за раму. Бледная, зрачки расширены – наверное, в глазах потемнело. Я еле успел её подхватить. Она была маленькая, худенькая – и так-то мало весила – а во время болезни исхудала ещё больше, и я почти не почувствовал её веса. Как кукла.

   — Что за дела? – отчитал я. – Хочешь отсрочить момент выздоровления? Тогда способ удачный.

 Рыжая немного пришла в себя и виновато вздохнула.

    — Я больше не могу лежать, – сказала она. – Может, я чем-нибудь помочь могу?

    — Кому? – не понял я.

    — Вам… Я могу что-нибудь полезное сделать…

    — В таком состоянии самое полезное, что ты можешь сделать – это лежать и лечиться, – строго одёрнул я.

 Девка притихла. Я прекрасно её понимал. Ужасно чувствовать себя слабым, когда самому ложку удержать – уже подвиг. Когда разум оправился и требует деятельности, требует работы, а тело отказывается подчиняться. Когда час за часом, день за днём видишь одну и ту же стену перед собой, знаешь каждую трещинку в потолке, каждую складочку одеяла.

 Я заходил её навещать довольно часто. Во-первых, чтобы контролировать ситуацию. Во-вторых, девка рассказала мне интересные подробности. Так, я узнал от неё, что в подземельях живут люди. Любопытно. Собственно, все это можно было выспросить за первые две встречи, но я заходил чаще. Признаюсь, мне нравилось разговаривать с рыжей оборотницей. И приятно было видеть, как она с каждым днём все больше приходит в себя. Сам не знаю, почему.

 Черт, кого я обманываю?.. Себя? Мне было жалко девочку.  Да что тут разговаривать… и за взрослых-то душа болит, а уж тем более невыносимо, когда становятся монстрами такие вот – юные, наивные, ещё не успевшие толком пожить, которым в школе задачки решать надо, в салочки играть, дневнички вести! А не корчиться в судорогах, превращаясь в кровожадную тварь.

Уж сколько раз мы терпели поражение, сражаясь с проклятием – не перечесть. Пытались вывести лекарство, запирали и связывали заражённых, когда становилось ясно, что ничего не получилось, искали хоть какой-то способ если не вылечить, так хотя бы адаптировать оборотня к жизни в городе. Мы опирались на то, что оборотни всеядны, и кормили несчастных тварями. Заражённые ели и облизывались.

А ночью рвали самые крепкие цепи, выламывали самые надёжные двери и – убивали. Потому что сыт оборотень тварями, но самое желанное лакомство – человек – манит его как наркотик. Этот же наркотик уничтожает в нём последние остатки разума.

Я знал, что девчонку не спасти. Знал. И почему-то все равно надеялся.

В который раз.

Оборотни её теперь обратно не примут. Мы – должны убить. Деваться ей некуда. Но про её ликвидацию мы больше не заговаривали: мне нечего было добавить, а Эндра чувствовала, что это не та тема, которую следует обсуждать со мной за чашкой чая.

 Правда, как и все хорошее, это мирное времечко довольно скоро закончилась. Так уж жизнь устроена – она любит со вкусом проскрести мордой о стену.

 Это случилось, когда рыжая уже достаточно оклемалась, чтобы вставать с постели. Она, конечно, была ещё слабенькая, но уже расхаживала по комнате самостоятельно. Когда я в очередной раз зашёл к ней, то увидел, что постель скомкана, окно раскрыто, а никакой девки нет и в помине.

 Значит, обратилась и убежала – этаж-то второй, без обращения никак. Я вздохнул и выпрямился. Что ж, рыжая, ты сделала свой выбор.

Смешно. Но я почувствовал облегчение.

 

 Дэннер

 

    — Я не могу встать, – честно призналась Аретейни. – Может быть, – тут она приподнялась и отчаянно попыталась собраться и разговаривать громче и понятнее, – может быть, нам стоит сделать так: вы ликвидируете охрану, вернётесь за мной и отнесёте меня к компьютеру. А я уж там, на месте разберусь. А?

 Слово-то какое. Ликвидировать. Будто бы речь идёт о неодушевлённом предмете.

    — Снова ликвидировать охрану... Ладно. А ты как же?

 Но она, вместо того, чтобы ответить на вопрос, удивлённо на меня покосилась.

    — Дэннер, что с тобой? Это же враги... Разве нет?

    — И ты туда же? Враги, разумеется. Но это люди – люди, ясно вам? – честно попытался растолковать я. – Живые люди.

 Повисла недолгая пауза, которая вскоре была нерешительно прервана Лаурой.

    — Так должны быть мёртвые.

    — Кому должны?.. – Я махнул рукой. Нет, мы разговариваем, должно быть, на разных языках. А если серьёзно – язык у нас с ними один и тот же, просто наречия немного разнятся. Иногда это препятствовало свободному общению, но обе стороны достаточно быстро адаптировались. – Ладно, черт с вами. Если потребуется чья-то смерть – обращайтесь. Без выходных и перерывов на обед.

 Ласточка пожала плечами.

    — А я останусь здесь. Подожду вас.

 В общем-то, она права. Другого выхода и я не видел.

    — Ладно. – Я протянул ей пистолет и две коробки с патронами. Затем добавил к общему комплекту свой фонарь. Оставлять её одну очень не хотелось – да что ж поделаешь.

 А я, между прочим, слово дал. Черт...

    — Вы там поосторожнее, – улыбнулась Ласточка. Я пожал ей руку и развернулся к выходу. Когда мы тихонько прикрыли за собой дверь, я услышал щелчок предохранителя, затем исчезла полоска света из-под двери. Умница.

    — Ты остался без оружия, – недовольно прошипел мне Артур.

    — С чего ты взял? – искренне удивился я. – Очень даже с оружием.

 Артур возмущённо прищёлкнул языком и замолчал. В самом деле, отсутствие огнестрельного оружия не значит отсутствие оружия в целом. Но объяснять что-либо сейчас не было времени.

 У меня, в общем-то, ни на что не было времени. Через час действие наркотика завершится, и мне очень-очень повезёт, если я останусь в живых. Пока что, я чувствовал себя прекрасно, и даже боль, казалось, притупилась, и раны не дёргали. Но я знал, что это ненадолго. Ампулы выдаются один раз, и предназначены они для крайнего случая, когда сил уже не остаётся, а победить – надо. Вот тогда-то ты и должен осознать, что безопасность твоих сограждан, по сути, важнее твоей жизни и принять как должное этот факт, принять за аксиому необходимость твоей жертвы и провести последний час твоей жизни с максимальной пользой для общества. А поскольку ты и без того стараешься всю жизнь приносить обществу максимальную пользу и знаешь, что можешь умереть в любой момент – так ничего, по сути, и не меняется.

 Мне нужно спасти детей и раненую женщину. Чем, скажете, не крайний случай? По-моему, я действую строго по инструкции.

    — Командир...

    — Да. – Я обернулся. Лесли вскрикнула. – Что с тобой?

    — Со мной? – выдавила Лесли, не отрывая распахнувшихся глаз от моего лица. – Вас зацепили?!. Да?!.

 Нет, вроде.

    — С чего это ты взяла? – осторожненько уточнил я. Лесли зажала рот ладошкой.

    — У-у вас глаза были зелёные! – донесся её приглушенный голос.

    — А стали?.. – не сообразил я, даже останавливаясь. Остальные затормозили следом.

    — Черные, – отозвался вместо Лесли Артур. – Зацепили, точно.

 Лаура шагнула поближе. Я не отвёл взгляда – пусть себе разглядывает. Правда, светить фонарём в глаза при этом вовсе необязательно.

    — Зрачки расширены, – наконец, резюмировала она. Голос сделался жёстким. – Что это было за лекарство?

 Ну, ни фига себе. Видали наглость?

    — Значит, так, – ледяным тоном произнес я. – Сейчас все брошу и уйду отсюда, к чёртовой матери. И разбирайтесь сами с вашим компьютером.

 Сердце билось ровно и спокойно, как и всегда. Наверное, не знало, что сейчас гонит по венам отраву, каждым ударом приближая смерть. Я почти физически ощущал, как уходит песком сквозь пальцы моё время, утекает, убегает, уносится. А мы тут встали как пограничные столбы посреди коридора!

 Ребята притихли. И молча двинулись дальше.

    — Командир!.. – всхлипывала Лесли, которая висла на мне, цепляясь за ремень. – Командир, что с вами?!.

 ...Мы влетели в небольшую комнатку в самом конце коридора, расстреляв все патроны на охрану у дверей. Их было человек восемь. Затрещал автомат, загремели выстрелы, взвизгнул распоротый ножами воздух, захрипели раненые. Одна пуля ответным выстрелом прошила мне бок, рядом упал друг Лауры, имени которого я так и не узнал, сама Лаура метнулась на пол, перекатываясь колесом в позиции, в которой сложнее всего подстрелить. А вот это вам за Ласточку, подумал я, мечом добивая последнего. Он это был, или не он – какая, в сущности, разница. Все они из одной команды.

 Путь был свободен.

 Посередине комнаты действительно мерцал монитор компьютера. А перед ним сидел человек, при виде нас обернувшийся. У него было бледное усталое лицо, тёмные волосы и тихий, низкий голос.

    — Здравствуй, Лаура. Здравствуй, Артур. И вам привет, люди с поверхности.

 Я опустил оружие.

    — Приветствую. А ты знал, что я приду, не так ли?

    — Разумеется, – послышался знакомый голос – и откуда-то из темноты вышла Майя. – Мы тебя ждали.

    — Вот как.

 Я начинал догадываться, в чём тут состоит правда, но верить в неё уж очень не хотелось.

 Майя кивнула.

    — Да. Вы можете быть свободны.

 Якобы раненая Лаура распрямилась. Впрочем, она тут же согнулась в лёгком поклоне.

    — Вот, значит, как вы хотели освободиться, – невольно усмехнулся я.

    — А ты им поверил? – улыбнулся человек, закидывая ногу на ногу, закуривая сигарету и протягивая мне пачку. – Будешь?

 Я вытянул сигарету.

    — А я по жизни доверчивый. Они себя выдали только, когда началась перестрелка. Андрей из цеха тоже с вами? – зачем-то поинтересовался я. Мне отчего-то очень важно было знать, что хотя бы один человек здесь не является моим врагом. И я не ошибся.

    — Андрей ничего не подозревает. Но свою функцию он выполняет успешно.

 Я зажимал рану на боку, но кровь все равно сбегала ручейками сквозь пальцы и капала на пол.

    — Нет, ты им правильно верил, – сказала Майя. – Они действительно на тебя надеялись. Но ты должен был догадаться, что куратор не обмануть. Это не человек. Они при всём желании не смогли бы обойти программу. – Тут Майя скинула плащ, затем стянула через голову балахон – и я увидел пропорции нормальной взрослой женщины. Только в миниатюре. Кирси. Маскировали её под ребёнка непропорционально большие для такого тела руки и ступни.

 Интересно, есть в этом городе хоть что-нибудь настоящее?

    — Схема предельно проста, – медленно произнес я. – Милиционер позвал тебя, ты, пока он меня штопал, связалась со своими, свои по нашей дороге сюда проработали план действий. – Я поднял взгляд и наконец-то закурил, вытерев окровавленную руку о штаны, чтобы не промочить сигарету. На рану можно было уже не обращать внимания. – Одно мне остаётся неясно – зачем столько жертв?.. Впрочем, это ваши издержки. Скажу только одно. – Я улыбнулся. – Я предполагал этот вариант и принял наркотик. И сейчас жить мне осталось... – быстрый взгляд на часы, – приблизительно сорок пять минут. По самым оптимистичным подсчётам. Так что, терять мне нечего. Остаётся только найти Нэйси и попрощаться с вами. – Я отшвырнул сигарету и быстро метнул нож. Человек в кресле захрипел. Голова откинулась назад, забулькало в разорванном горле. Я метнулся вперёд, перехватывая Майю и швыряя её о стену. Она захрипела и забилась, а в следующее мгновение мои руки сомкнулись на её шее. – Где Нэйси?

 Я видел её глаза совсем близко – большие, блестящие, испуганные. И её было уже не жалко. Никого из них не было жалко.

    — А у тебя неплохо выходит. – Я сжал сильнее. Хрустнуло. – Притворяться жертвой. Говори. Ты все равно сейчас умрёшь.

 Майя перестала вырываться. Прохрипела:

    — В подвале... там, где вы встретили вашу Лесли. Скажите... так она вам не дочь?

    — Нет.

    — Тогда... тогда зачем вы ради неё так рискуете?

 Какая разница.

    — Она мой друг. – Я выхватил нож и по рукоять всадил в сердце. Маленькое тело выгнулось в моих руках, забилось. Какое-то время я все ещё видел совсем близко расширившееся зрачки. Затем взгляд погас. И отчего-то вспомнились Странники.

 Я бережно опустил убитую на пол. Прости меня, девочка. Я действую по вашим законам. А ты могла мне помешать, и нет времени с тобой драться. В тумане сочтёмся. Скоро.

 Обернувшись на пороге, я вернулся назад. Выхватил меч и с размаху рубанул по системному блоку компьютера раз, другой, третий. Хлопнуло, треснуло, монитор замерцал и погас. Я услышал приглушенный, едва уловимый звон.

 В подвал.

    — Командир! – Лесли вдруг кинулась мне на шею. А я совсем уж было и забыл про неё. – Командир, что вы наделали!.. Вы же теперь умрёте! Как же так...

 Я подхватил её на руки. Она была тёплая, маленькая и хрупкая, словно котёнок.

    — Я не умру, Лесли. Обещаю тебе. Я никогда не умру. Я всегда буду с тобой. Мы вернёмся. Вместе. – Я уткнулся носом в черные волны волос и усмехнулся. – Дочка...

 Лесли всхлипнула, и я почувствовал, как детские руки изо всех сил сжали объятия.

    — Только вы обещали. Помните!

    — Помню, помню. – Я поставил Лесли на пол и хлопнул по плечу. Не стоило бы ей всего этого видеть. – Побудь с Аретейни, хорошо? А мы с Нэйси скоро к вам придём. – И я, не дожидаясь ответа, бегом кинулся по коридору.

    — Команди-ир! – донеслось сзади. Я остановился и обернулся. Лесли догнала меня и, задыхаясь, полезла в карман. – Командир, я нашла ваш платок. Вот. – И она протянула мне свёрток на ладошке. – Мы подружились.

 Я не удержался от улыбки.

    — В самом деле? Тогда оставь себе.

 

 Зашуршал песок под сапогами – уже привычно. Кровь тёплым щекочущим ручейком сбегала по коже. Все равно. Бесполезно перевязывать раны. К тому же, я не чувствовал сейчас никакой боли, и ощущение было очень странное – я знал, что у меня раны и ожоги по всему телу и не чувствовал их. Знал о кровотечении, но оно мне ничуть не мешало. А здорово так погулять перед смертью! Оно того стоит.

 Я отсчитывал удары сердца, прислушиваясь к своему дыханию, хотя и знал, что ещё рано. Есть... Ещё один... Ещё... Ещё не конец... успеваю. Успеваю... тук-тук. Ещё есть время...

 Скорее!

 ...Навстречу кто-то шёл по затопленному коридору. В глаза ударил луч фонаря, и я невольно закрылся рукой.

    — Командир!

    — Нэйси? А я за тобой. Откуда ты здесь?

    — Сбежала.

    — Тогда скорее.

    — Вы ранены?!

    — Все хорошо.

    — Да нет же.

    — У нас мало времени.

    — Почему?

    — Если я свалюсь – обещай мне, что будешь делать только то, что я тебе скажу.

    — Но командир...

    — Это приказ! Обещай.

    — Обещаю... Командир...

    — Отставить.

    — Слушаюсь.

 Мы бежали по пояс в воде, и на волнах причудливо переливались блики. Красиво. Отчего-то я это заметил только сейчас.

 Лестница. Первый пролёт. Второй. Сердце бьётся. Наверх, бегом, перепрыгивая через ступеньки.

    — Ласточка!

 Она села на кровати.

    — Вы живые!

    — Да. – Я подхватил её на руки. Через дверь, бегом по коридору. Вынести, вытащить, успеть.

    — Мы уходим?

    — Да.

 На повороте коридора у стены лежала Лаура.

    — Что с ней? – Ласточка рванулась из моих рук, но я удержал.

    — Я свободна. – Лаура слабо улыбнулась мне. – Дэннер, я свободна. Ты смог. Спасибо тебе.

    — Да ладно.

    — Прости за все.

    — Прощаю.

    — Спасибо.

 Лаура откидывается назад, вздрагивает и закрывает глаза.

    — Что происходит?! – Ласточка поудобнее обхватывает меня за плечи.

    — Ничего. Мы уходим. Нет больше охотников. Нет больше жертв. Все освободились.

 Как все оказалось просто.

    — Дэннер...

    — Не сейчас.

 Снова лестница. Со второго этажа на первый.

    — Ласточка. Послушай меня. Больше времени не будет.

    — На что?! Дэннер!

    — Я люблю тебя. Просто хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, всем сердцем люблю. Ты можешь мне не верить. И лучше бы тебе действительно мне не верить. Но я говорю правду. Просто знай. А верить – верить мне необязательно. Ласточка...

 Я споткнулся.

 Сердце застучало медленнее. И что-то ударило. А я не сразу сообразил, что это земля.

    — Дэннер!

    — Командир!..

    — Командир, вы же обещали не умирать! Вы обещали...

 А я все сделал.

 Жаль только, не все успел.

 

 Обрез