Fugit irreparabile tempus 6

6

…– Так вот оно как… если бы не крепкая память старика этого, Малышева, да не его же любопытство и внимательность, то сидели бы мы без этой работенки счастливые и довольные, – с иронией констатировал капитан Дудинцев, дождавшись перерыва в рассказе начальника. – А что ж так долго с делом-то тянули? С весны…

– А никто не тянул, – ответил подполковник, горделиво расправляя плечи. – Дело нам передали почти сразу же, только взял я его на себя. Там же для начала шли запросы всякие, в архивы, в соседние службы. Мне, как начальнику, на них оперативнее отвечали, да и личные связи тоже кое-что значат. Просто так ведь никто не хочет своих ребят от текучки отвлекать, ну, а по старой дружбе – оно как-то легче и быстрее выходит иной раз, чем по приказу даже и самого Председателя…

«Архивариусы наши, да работники на местах такой объем провернули, что страшно и подумать, но! выяснили. Ни в каких архивах об этой поездке китайцев в лагерь под Хабаровском упоминания нет, всё, что смогли найти – старые накладные на горючее и списание истраченного, точь-в-точь подходящее по километражу.

Прошерстили и людей, к этому делу причастных. В живых всего-то несколько человек осталось, они толком и не помнили про этот эпизод, не то, что бы рассказать кому-то подробно, да в деталях. На всякий случай поговорили с их родственниками, близкими знакомыми. Вывод однозначный получился, что от наших людей такой утечки быть не могло, как изначально и думал дед Малышев».

– А кто он такой-то, этот дед? – тихонько, но все-таки понимая, что подполковник услышит, спросил Всеволод у Дудинцева.

– Легенда наша, – также шепотком ответил тот. – Из старой гвардии, фронтовик еще… я тебе потом расскажу…

Подполковник недовольно покосился на подчиненных, но делать им замечание не стал, а продолжил:

– Далее пришлось разведку тревожить. Тут уж без санкции Председателя не обошлось, сами понимаете, там ведь и нелегалы, и прочие наши ребята по лезвию каждый день ходят, а тут – с такими вот глупостями, про которые и говорить-то серьезно было тогда трудновато.

«По линии разведки установили, что автор книжки в Австралии никогда не был, да и вообще, вряд ли из страны выезжал. А рукопись доставил в издательство австралийский атташе по культуре, он частенько мотается туда-сюда, да и у нас водит дружбу со многими художниками, писателями… А тем, как шлея под хвост попала, непременно в последние годы надо во фронду поиграть, губки надуть и глазки обиженные сделать…

Ладно, про творческую нашу интеллигенцию – это я так, к слову, не все среди них фрондеры, большинство, конечно, нормальные, порядочные люди.

Но вот самое ценное, что смогли для нас раскопать разведчики, это несколько листов той самой рукописи романа, которая осела в австралийском издательстве. Я даже думать боюсь, чего им эта операция стоила, ведь непросто так в чужой стране, в издательстве, которое наверняка под присмотром полиции, а то и контрразведки, добыть листочки романа, которым Госдеп американский заинтересовался.

Листочки эти эксперты едва ли не на молекулы разложили, что бы хоть какую-то пищу нам дать для розыска, но – увы – мало что смогли. Бумага наша, стандартная, отпечатков пальцев на ней, как у дурака махорки, ну, сами понимаете, тут и редакторы, и корректоры, и переводчики, и курьеры… да мало ли еще кто листочки эти трогал. И повезло нам только с чернилами для ЦПУ. Ну, как повезло – выяснилось, что чернила не стандартные, какими кассеты заправляют, а – смесь разных, близких по составу, но все равно различимых при анализе.

Вот тогда я и пошел на поклон к «контрикам» нашим, ведь все знакомые-друзья-приятели того самого австралийского атташе у них давно на карандаш взяты. Вот этим они и занимались последние три месяца…»

– Проверяли чернила в ЦПУ художников? – предположил Всеволод, памятуя разговоры в отделе о том, что начальник их любит молодежную инициативу и самостоятельность.

– Это так просто не проверишь, – покачал головой Дудинцев, давая возможность подполковнику передохнуть.

Да и то, право слово, рассказ длился уже больше получаса, а Свиридов к таким длинным речам не привык, это вам не парторг, чтоб на отчетно-выборном собрании о текущем положении по два часа без перерыва разговаривать.

– Тут сперва надо бы отмести непричастных, – продолжил Дудинцев, – тех, кто никак не мог быть автором, да еще и если контактировал с атташе этим, то после вывоза романа… Кстати, срок вывоза ведь установили?

Подполковник с благодарностью кивнул Дудинцеву. И за передышку, и за верно поставленный вопрос. Все-таки оперативная хватка не пропадает даже у давно работающих в его отделе сотрудников. Впрочем, кто сказал, что она, это самая хватка, не нужна при расследовании загадочных, ни в какие рамки не помещающихся, случаев?

– С точностью до дня, – подтвердил подполковник. – Мы сейчас, в частности, и для этого тоже «контрика» ждем, что б документы нам передал по этому делу целиком, всё, что они наработали, чтобы потом не дергаться и не спрашивать: «а это было?», «а тут смотрели?»

«Работали контрразведчики на совесть, прошерстили всех знакомых и знакомых знакомых, и знакомых знакомых знакомых того австралийского атташе. Ненужных отсеяли, а у подозрительных под разными предлогами начали брать образцы чернил с их ЦПУ. И – наткнулись на искомое…

Вот только беда – не мог этот человек, с атташе знакомый через третьих-четвертых лиц, написать такой роман, и как человек – не мог, да и не литератор он вовсе, а роман-то эксперты в один голос назвали очень неплохим с художественной точки зрения. Пришлось с этим… э-э-э… декоратором и костюмером беседовать напрямую, но – аккуратно, чтоб человека не обидеть напрасно. И правы оказались те, кто так решил, от такой беседы большая польза получилась, а иначе еще на несколько месяцев работа бы растянулась.

Декоратор рассказал, что кассетами к ЦПУ его иной раз снабжает Ирина Ярцева, ну, может, знаете? Жена художника Валентина Ремезова, да и сама художница, но больше все-таки известна, как богемная дамочка. Вечеринки всякие устраивает, считай, салон артистический содержит в своей студии. И – в точку, австралийский атташе оказывается лучший друг-приятель и её самой, и её мужа, а в тот приезд в Москву, когда он получил рукопись романа, так вообще несколько дней прожил в студии Ремезова…»

– А разве у нас какие-то проблемы с кассетами? – снова уцепился за ниточку дотошный капитан Дудинцев. – Почему этот декоратор не приобретал сам? Не такая уж проблема – все это хозяйство периодически заказывать, если, конечно, типографию на дому не организовывать…

– В отчете сотрудника, который беседу проводил, это было, – согласился подполковник. – Ему тоже странным показалось… Но декоратор пояснил, что забывал иной раз использованную на новую кассету поменять, вот Ирина Ярцева и ставила свои, которые с собой приносила по его же просьбе. Проблемы и в самом деле маленькие, так что никто бы об этом и не вспомнил, не прояви мы интерес к этому обстоятельству…

В этот момент разговор прервался появлением в комнате новых персонажей: высокого моложавого блондина, одетого пестро и ярко, с художественным беспорядком, устроенным из длинных, соломенного цвета волос, никоим образом даже отдаленно не напоминающим работника органов госбезопасности; и невысокой полненькой девушки в строгом темно-синем платье. Мужчина тащил в руках и подмышками три толстенные папки, а девушка несла тоненькую, всего-то на пару листочков.

Кивнув находящимся в комнате «свиридовцам» во главе со своим начальником, блондин с явным облегчением бухнул на стол папки, покрутил плечами, как бы разминая их после тяжелой работы, и представился:

– Майор Семенов, рад, что добрался до вас…

Девушка же, не здороваясь и не представляясь, тихонечко подошла к подполковнику Свиридову и положила перед ним папочку с перечнем передаваемых из отдела в отдел документов.

– Мы тоже рады, товарищ майор, – ответил Свиридов и бегло пробежался глазами по перечню, который следовало подписать, принимая на себя ответственность за сохранность всех принесенных «контриком» бумаг, кивнул девушке и отметил в конце документа свое звание-должность, время-дату получения, после чего расписался на каждой страничке реестра. – Спасибо!

Наступила маленькая пауза, оперативники дожидались, пока девушка-секретарь выйдет в коридор. Пусть была она своим же сотрудником и в чем-то даже более посвященным в разные аспекты работы своего отдела, но вести разговоры при посторонних, в деле не участвующих, давным-давно стало не просто законом, а дурным тоном не только у «свиридовцев», а во всей госбезопасности.

– Знакомьтесь, – сказал подполковник, когда за девушкой закрылась дверь. – Майор Семенов Алексей Петрович. Вел это дело до сего момента по части контрразведки. А это – мои сотрудники, капитан Дудинцев Игорь Владимирович и старший лейтенант Всеволод Васильев. Игорь Владимирович наш кадровый, не первый год в отделе, а вот Севу к нам только-только перевели…

– Вот и хорошо, что только-только, – кивнул всем еще раз Алексей Петрович, присаживаясь к столу и доставая из кармана сине-голубого френча пачку сигарет. – Свежий глаз частенько полезным бывает. А вы тут, значит, нашу работу разбираете?

– Ну, не разбираем, конечно, – ответил Дудинцев, – знакомимся… Товарищ подполковник вводит, так сказать, в курс дела…

– Пожалуй, я товарищу Свиридову помогу, – сказал майор, закуривая, и как бы давая этим понять, что, несмотря на лишнюю звездочку на погонах, он на равных с начальником отдела. – На чем вы тут остановились?

И посмотрел почему-то на Севку Васильева, ожидая ответа на свой вопрос от младшего по годам и званию в их компании.

– На кассетах с чернилами для ЦПУ, – ответил Всеволод, успев поймать одобряюще-разрешающий взгляд подполковника. – И на том, что кассеты эти передавала декоратору художница Ярцева…

– Та еще штучка, – кивнул, подхватывая нить разговора, майор Семенов. – Одни беспокойства от нее. Да ладно бы со зла или из вредности женской эти беспокойства для нас устраивала, так ведь нет, по простой женской безалаберности и художественному бардаку в мозгах. 

Другие произведения автора:

Пыль. Часть I. гл.9

На свободу - с чистой совестью

Fugit irreparabile tempus 3