Чужая игра. Часть первая. 3

3

В ушах еще затихали отвратительный грохот разрывающихся мин, трескотня «штурмовок», повизгивания срикошетивших от бетонной стены пуль, но Кир уже понимал, что все это осталось в прошлом. Сейчас его окружала тишина, но – не та мертвая, сопровождаемая только тонким воем ветра, которая наваливается с окончанием боя, а – живая, дышащая, сопящая чьим-то нетерпеливым носом, стерильная и – почему-то – светлая.

Да, вокруг него было светло, и приоткрывшиеся глаза подтвердили это невнятное, на уровне интуиции, ощущение: матово-белый потолок, чуть подсвеченный, казалось, изнутри, цвета топленого молока стены, бежевая спинка кровати…

– Загрузился?.. – заботливо, с изрядной толикой волнения, спросил откуда-то справа молодой женский голос.

Кир попробовал скосить глаза, получилось легко и непринужденно, хотя почему-то в первые секунды такое действие казалось абсолютно невозможным. На стоящей в паре шагов от него кровати – с такой же бежевой спинкой, покрытой бледно-желтым плотным покрывалом, сидела, скрестив ноги, девушка в легкомысленной белой, в розовых и синих цветочках, пижамке. Худенькая, но вовсе не тощая, с короткой стрижкой рыжевато-светлых волос, с серо-зелеными, чуть озорными и любопытными глазами – она совсем не ассоциировалась в сознании Кира с медициной и медицинским персоналом. Почему медициной? Ну, а где же он мог очутиться после боя, если не остался там – среди разбитых снарядами перелесков и полуразрушенного здания то ли старой конюшни, то ли давно заброшенной казармы? получается, что только в госпитале, пусть и очень странном на первый взгляд.

– Руки-ноги чувствуешь? – спросила незнакомка, стараясь не слишком пристально разглядывать Кира.

Голосок у нее был чуть хрипловатый, низкий, совсем не подходящий к худощавой миниатюрной фигурке, но – приятный, чисто женский.

Кир слегка напряг и тут же распустил мышцы – да, руки и ноги у него, кажется, на месте и вполне ощутимы. Он хотел, было, ответить женщине: «Да, все в порядке», но по неизвестной причине передумал, просто коротко кивнул, чуть приподняв голову с подушки. Мелькнули далекие стены, кажется, какая-то мебель…

– Тогда – вставай, – посоветовала незнакомка. – Сходи, вон, в душ, осваивайся…

Кир послушно, как положено себя вести в медицинских учреждениях, одним движением сбросил на пол ноги… «Ого! Да я тут совсем голенький, как Буратино», – подумал он, мельком глянув на собственное тело. Что-то царапнуло его быстрый взгляд, что-то не совсем правильное, необычное, но Кир решил не сосредотачиваться сейчас на этой малой неправильности, непонятности, кажется, время, чтобы разобраться со всем подробно и обстоятельно, у него сейчас имеется.

Он огляделся. Просторная, с высоким потолком, комната вовсе не напоминала госпитальную палату, да и кровати – его и неожиданной соседки – не выглядели казенной мебелью. А у дальней, боковой стены – так и вообще громоздились массивные, даже на взгляд удобные и мягкие кресла и небольшой низенький совершенно пустой столик. Слева, в стене, был как бы обозначен тонкими нитями притолоки дверной проем, а прямо перед глазами, за кроватью неизвестной женщины, четко выделялись среди ровной, невероятно гладкой поверхности еще две матовые, будто стеклянные двери.

– Меня зовут Кис, – сказала незнакомка, откровенно оглядев усевшегося на постели Кира. – Только Кис, без всяких кисок. Каренина Ирина Сергеевна, хотя я уже забыла, когда меня так называли. А ты – Кир, я это знаю, представляться не надо.

«Вот и познакомились», – молча кивнул в ответ Кир.

– Правая дверь – душевая, – указывая, мотнула головой за спину Кис. – Воды там нет, но – не теряйся, душ ультразвуковой, ионный и еще какой-то там. Освежает и моет ничуть не хуже обычного, так что – привыкай. Прямо в стене – вентиль-регулятор. Думаю, освоишься за пять минут…

Кир поднялся с постели, легко подавив зашевелившееся где-то в глубинах души смущение: комфортно чувствовать себя голым среди одетых – неважно какого пола – их учили еще на первых курсах спецшколы. Повторно окинув взглядом комнату – ничего лишнего, никаких плакатов или наклеек на стенах, чистейший, стерильный пол, ровная подсветка с потолка, свежее белье на постелях – Кир уверенно двинулся к душевой, слегка недоумевая над такой четкостью в работе мышц. Все-таки, он явно пролежал тут не полчаса, но никаких признаков «застывания», мышечной расслабленности, что обычно бывает после долго сна или просто пребывания в относительной неподвижности, не было.

За те недолгие десять шагов от постели до матовой двери душевой Кир едва ли не физически ощутил непрерывный, пристальный, заботливый взгляд, контролирующий его передвижение, у самого входа он не сдержался, резко оглянувшись. Кис продолжала сидеть на своей кровати, что-то разглядывая на дальней стене, она не замерла, будто отключившись, просто не делала никаких резких движений, смотреть на Кира она никак не могла, разве что – стриженым затылком, но чужой взгляд был, не верить собственным чувствам и интуиции Кир не мог.

«Ладно, потом», – решил он, открывая дверь в душевую – маленькую, совершенно пустую комнатку, отличающуюся от только что покинутой палаты синеватой окраской стен, пола, потолка и – сиреневым круглым вентилем, вмонтированным на уровне груди. На вентиле, по краю, была нарисована четко различимая стрелка. Недолго думая, Кир повернул регулятор по часовой стрелке и в ту же минуту всем телом ощутил бодрящий, освежающий напор водяных струй… которых не было. Не зная, что и подумать, мужчина поигрался с регулятором, то увеличивая, то ослабляя псевдонапор невидимой воды, провел руками по груди, по бокам… и замер в легком недоумении, склонив голову и пытаясь отыскать взглядом старый глубокий шрам на левом боку, чуть ниже сердца.

Тогда ему здорово пропороли мышцы, хорошо, что штык-нож скользнул по ребрам, а не ушел в глубину тела, но кровищи было… да и зашивали рану в полевых условиях, не до красивостей и аккуратности было, просто шили шелковой нитью из аптечки, щедро поливая стежки водкой, единственным на тот момент доступным антисептиком. И вот сейчас – шрама, украшавшего его тело почти шесть лет, не было…

Напряженно вглядываясь в ровную, чуть смугловатую кожу, Кир невольно задержал дыхание… на полминуты… минуту… две… три… внутренний хронометр неумолимо отсчитывал и отсчитывал секунду за секундой, пока к исходу пятой минуты окончательно ошеломленный мужчина не заметил, что отсутствие дыхания не доставляет ему никаких неудобств. Он не дышал, но не ощущал при этом ни малейшего напряжения или даже слабенького дискомфорта, и – поразительно – сердце продолжало стучать в ровном, спокойном темпе, выбивая положенные семьдесят ударов в минуту.

Мысли запутались, разбежались, мечась по углам черепушки, потом снова собрались в какую-то бесформенную, слабо копошащуюся кучку… и Кир, с удивившим его самого спокойствием, подумал: «А если и сердце остановить?»

Сердце послушалось мысленного приказа, притормозило ритмичное сжатие… тридцать ударов в минуту… десять… пять… стоп!

Дыхания не было, сердце не билось, но мозг продолжал нормально работать, а сам Кир, целиком, без какого-то ни было неудобства ошалело поворачивался под псевдоструями ультразвукового ионного душа.

Прикрутив до упора сиреневый регулятор на стене, мужчина, все еще не пришедший в себя окончательно, с дивным хладнокровием подумал о собственном организме: «Надо бы все вернуть, как было… мало ли что…»

Из душевой он вышел, уже легко, будто делал это всю жизнь, запустив на нужные «обороты» сердце и спокойно дыша полной грудью. Вышел – и будто наткнулся на чуть встревоженный и насмешливый взгляд Кис. Женщина продолжала сидеть на постели, теперь, правда, свесив ноги к полу и развернувшись лицом к выходящему Киру.

– А чего там застрял? – с нарочитым задором спросила она. – Знакомился с теперешними особенностями организма? И как оно тебе?

– Непривычно… – ответил Кир, снова ощущая любопытствующий взгляд Кис на своем теле.

Кажется, он заинтересовал её не только, как пациент.

– Что успел? – поинтересовалась женщина, изящно потягиваясь, раскинув в стороны руки.

– Дыхание, сердце… – неопределенно сказал Кир, считая, что его странная напарница-хозяйка должна многое понять и по этим коротким словам.

– Ну, это еще пустяки, – нарочито бодренько отозвалась Кис. – Я думал – проводку в стене увидел – испугался…

Она тихонько фыркнула в кулак искренним смешком, но тут же посерьезнела:

– Пойдем, перекусим? Я привыкла нормально есть, когда здесь нахожусь, да и тебе не помешает освоиться. По дороге, да и в столовке, поговорим обо всем… вот только – оденься, что ли…

Она кивнула на спинку кровати Кира, там появился, бесформенно свисая полами и шнурком пояса, короткий светлый халат то ли из бархата цвета слоновой кости, то ли из какого-то очень похожего заменителя.

– Тут окружающим, вообще-то, все равно – голый ты пойдешь завтракать или во фраке, – деловито пояснила Кис. – Да и мне ты без одежды гораздо больше нравишься, но… мы же – не общество нудистов, иной раз хочется, честное слово, так хочется какие-то правила соблюдать, пусть и ненужные, поверхностные.

Кир молча накинул халат, потуже затянул пояс и мельком глянул на босые ноги, видимо, на обувь правила приличия не распространялись.

– Пойдем, – кивнула, поднимаясь с постели Кис.

Она так и осталась в цветистой пижамке с короткими, чуть ниже локтей, рукавчиками, мягкие пестренькие штанишки кончались где-то на середине крепких икр.

Кис подошла к обозначенной на стене двери и легким движением руки отрыла выход в просторный, пустынный коридор, отличающийся от покинутой комнаты светло-салатовым оттенком стен, пола и потолка. Следуя на полшага впереди своего спутника, женщина, то и дело оборачиваясь, чтобы взглянуть на Кира, чуть занудливым голосом, будто читая приевшуюся лекцию бестолковым студентам, рассказала по дороге…

«…тебе повезло, Кир, с телом. Глаза не кругли, думаешь, я не знаю твоих мыслей? Здесь не «тот Свет», не Рай, не Ад, здесь «промежуточный блок», как его называют, а еще грубо – «отстойник».

Ты последнее в жизни – что помнишь? бой? все верно. Там ты и помер… ну, не совсем, конечно. Просто восстанавливать твое тело, лечить, как у элементарных говорят, было бессмысленно, вот и приняли решение – сохранить мозг. Это, милый мой, сказки из фантастических романов, будто мозг один, без тела, жить может долго и счастливо. Так что – тело тебе вырастили новое, но – «по образу и подобию». Знаешь, в мозгах очень много мышечной моторики сохраняется, если бы тебе руки-ноги заметно длиннее или короче, чем были, сделали, ты еще год к ним привыкал бы.

Ну, а раз уж «на заказ» делали, то как тут было не постараться – тем более, не только для тебя, для себя тоже… вообщем, косточки – что твои, что мои – раз в пять прочней обычных, человеческих; мышцы – тоже, да еще и с подстраховкой сделаны… ну, две-три на месте одной, но в том же объеме. Понимаешь, я говорю: «Сделали», а на самом-то деле это всё выращивают из простых, как бы, обычных клеток и не только человеческих, усиливают, где надо, удаляют ненужное… всякая там генная инженерия, физическая химия, органика…

Соответственно, и глаза, и уши, и нос подкорректировали. При желании, ты теперь не только проводку в стене – и ультрафиолет увидишь, и полет летучей мыши услышишь, и запах единственной розы в розарии идентифицируешь за версту. Только вот пользоваться всеми этими достижениями надо еще научиться, собственно, для этого меня к тебе и прицепили, чтоб помогала…»

Путь по коридору завершился очередным обозначением дверей, через которые Кир и Кис попали в небольшую комнату, заполненную полудесятком легких на вид пластиковых столов бело-голубого оттенка и множеством таких же стульев, выстроенных вдоль стены.

– Пришли, – кажется, с некоторым облегчением констатировала женщина. – Давай поедим по-человечески, а? теперь и ты, и я – я ведь такая же! – можем, при необходимости, без еды обходиться чуть ли не годами, но, сам должен понимать, мы же людьми остались, мозги-то у нас свои, человеческие, а в мозгах – ой, как глубоко – заложено, что человек должен дышать, есть, пить, не к столу будь сказано, испражняться. Ну, и прочее…

Кис деловито подтащила к ближайшему столику пару стульев, оперлась на один из них коленом, жестом предлагая Киру присесть на другой, и спросила:

– Чего пожевать изволите, ваше благородие?

– А что есть? – уточнил Кир, ошеломленный короткой лекцией своей спутницы, собственным преображением, новым телом, старыми мозгами, да и в целом непривычной, стерильной и какой-то слишком уж пустынной обстановкой.

– Всё, – хвастливо заявила Кис, будто ставя лично себе в заслугу достижения местной кухни.

– И осетрина с хреном? – постаралась поддержать её игру Кир.

– Осетрина с хреном – это пошлость, – делая серьезные глазки, возразила женщина. – Но – на первый раз можно и осетрину, вот только хрен я попрошу отрезать…

Старая, пошловатая шутка подействовала на Кира, как слоновья доза успокоительного. Впрочем, еще в первые минуты своего пребывания в душе, после открытия странных особенностей нового тела, вовсе не «их благородие», а всего лишь «господин старший унтер-офицер» решил воспринимать происходящее без излишних эмоций – раз так получилось, то куда от этого денешься? Вся предыдущая его жизнь и боевая выучка склоняли Кира именно к такому, пусть и сиюминутному, решению.

– А себе возьму пшенной каши с изюмом и сгущенкой, – мечтательно закатила глаза Кис, отходя от столика, и тут же уточнила у спутника: – Не передумал с осетриной? Может, лучше чего попроще?

Кир отрицательно качнул головой, мол, решение твердое, желаю деликатесов, а не сладких детских воспоминаний, которых у меня нет и никогда не было.

Женщина, нарочито поигрывая крепенькими, отчетливо выделяющимися под пижамкой ягодичками, подошла к раскрывшемуся перед ней прямо в стене типичному окошку раздачи. Кир, памятуя её слова об усиленном слухе, напрягся, пытаясь различить хоть что-то, но – не услышал ничего, Кис молчала, лишь… да, её руки, положенные на прилавок, едва заметно подрагивали, и Кир почему-то был твердо уверен – различить эти незаметные движения он смог только с помощью «нового» зрения. Что же все-таки загадочная спутница делает там?

Ох! Кир едва сдержался, чтобы не обругать самого себя вслух! Конечно же, сразу чувствуется, насколько он одичал в полевых условиях бесконечных стычек, огневых контактов, ночных марш-бросков и ежедневных боевых занятий! Кис просто набирает заказ на клавиатуре! Как же все просто! Никакого повара-официанта, никаких лишних глаз и ушей, обычная и, кажется, вполне привычная здесь автоматика.

Кис вернулась буквально через пару минут. С небольшого подноса в её руках распространялась жутковатая смесь ароматов сладкой каши, свеженарезанной колбасы, отварной осетрины, тертого хрена и горчицы – на свой страх и риск женщина дополнила заказ Кира еще и сладкой желто-зеленой острой приправой.

– Действуй! – скомандовала Кис, расставляя на столе тарелки, блюдечки и соусники.

До сих пор не понимая – как, но Кир чуть приглушил собственное обоняние, чтобы запах пшенной каши с изюмом и кусочков сочной розоватой и очень аппетитной на вид колбасы не перебивали осетровый.

Подцепив десертной ложкой желтую, хорошо разваренную пшенку с черными прогалинами изюма и поводив над ней носом, будто смакуя изысканнейший деликатес или столетней выдержки вино, Кис пояснила неожиданно, совсем «не к столу»:

– Знаешь, нам обыкновенную пищу есть не обязательно. Что бы поддерживать энергетику клеток, достаточно стакана этилового спирта раз в месяц, честное слово. Но я так не могу. Точнее, могу, конечно, но только в безвыходных ситуациях, когда есть нечего, ну, или еда такая, что лучше уж спиртное.

Кир молча слушал очередную лекцию своей спутницы, одновременно наслаждаясь белой, сочной и ароматной осетриной. В той, прежней своей жизни старшему унтеру довелось вот так – от души и без ограничений – попробовать благородную рыбу лишь дважды, да и то не в уютном фешенебельном ресторане или армейской, громыхающей мисками столовой, а фактически в полевых условиях: на берегу реки, возле полуразбитого бомбежками и обстрелами длиннейшего моста…

Минут через десять, перебив на полуслове Кис, мужчина спросил, коротким жестом обведя вилкой помещение:

– Почему так пусто?

Он хотел, было, добавить: «… в разгар дня…», но поймал себя на очередном новом ощущении: без часов, солнца и звезд Кир с точностью до секунд знал местное время. Просто знал, как знает, что небо должно быть голубым, а трава – зеленой.

– Честно? – чуть округлила глаза женщина. – Это я попросила. А тебе очень хочется побыть в центре внимания? Поотвечать на дурацкие вопросы о самочувствии? О психологическом состоянии? Об ощущениях после рестарта?..

– Рестарт это…

– Это твое оживление, – пояснила Кис. – Здесь мы это так называем. Тело растить довольно-таки долго, особенно, если нет готовых компонентов. Тебе в этом смысле повезло, какая-то «болванка» была, потому и мозг в спящем состоянии продержали всего-то несколько суток. «Умники» в белых халатах говорят, что больше пятнадцати дней – страшный риск, возможно, ты очнешься полным идиотом.

…когда они возвращались из пустынной столовой, вдоволь насладившись кто пшенной кашей с изюмом и сгущенкой, кто отварной осетриной с хреном и горчицей, не доходя нескольких десятков шагов до отведенной им палаты – или теперь это будет местом постоянного совместного проживания? – Кис, смешливо стрельнув глазами, попросила мужчину:

– Только ради всех богов, которых знаешь и вспоминаешь в трудных случаях жизни, не спрашивай – почему выбрали именно тебя. Не отвечу. Сама не знаю .

Другие произведения автора:

Пыль. Часть I. гл.13

Третья сила II

Fugit irreparabile tempus 11