Между печалью и ничем
мы выбрали печаль.
И спросит кто-нибудь зачем?,
а кто-то скажет жаль.

И то ли чернь, а то ли знать,
смеясь, махнет рукой.
А нам не время объяснять
и думать про покой.

Нас в мире горсть на сотни лет,
на тысячу земель,
и в нас не меркнет горний свет,
не сякнет Божий хмель.

Нам - как дышать,- приняв печать
гонений и разлук,
огнем на искру отвечать
и музыкой - на звук.

И обреченностью кресту,
и горечью питья
мы искупаем суету
и грубость бытия.

Мы оставляем души здесь,
чтоб некогда Господь
простил нам творческую спесь
и ропщущую плоть.

И нам идти, идти, идти,
пока стучат сердца,
и знать, что нету у пути
ни меры, ни конца.

Когда к нам ангелы прильнут,
лаская тишиной,
мы лишь на несколько минут
забудемся душой.

И снова - за листы поэм,
за кисти, за рояль,
между печалью и ничем
избравшие печаль.

Как зимой завершена обида темных лет!
        Какая в мире тишина! Какой на свете свет!
        Сон мира сладок и глубок, с лицом, склоненным в снег,
        и тот, кто в мире одинок, в сей миг блаженней всех.
        О, стыдно в эти дни роптать, отчаиваться, клясть,
        когда почиет благодать на чаявших упасть!
        В морозной сини белый дым, деревья и дома,
        благословением святым прощает нас зима.
        За все зловещие века, за всю беду и грусть
        младенческие облака сошли с небес на Русь.
        В них радость - тернии купать рождественской звезде.
        И я люблю ее опять, как в детстве и в беде.
        Земля простила всех иуд, и пир любви не скуп,
        и в небе ангелы поют, не разжимая губ.
        Их свечи блестками парят, и я мою зажгу,
        чтоб бедный Галич был бы рад упавшему снежку.
        О, сколько в мире мертвецов, а снег живее нас.
        А все ж и нам, в конце концов, пробьет последний час.
        Молюсь небесности земной за то, что так щедра,
        а кто помолится со мной, те - брат мне и сестра.
        И в жизни не было разлук, и в мире смерти нет,
        и серебреет в слове звук, преображенный в свет.
        Приснись вам, люди, снег во сне, и я вам жизнь отдам
        глубинной вашей белизне, сияющим снегам.

Он гитару взял, голос прохрипел,
Замирал весь зал, когда песни пел.
Жил и не жалел сердце надрывал,
Широтой души всех он покорял.
Настоящим был русским мужиком
Честен и правдив был всегда  во всём.
Многое в своей жизни не успел,
Замерла струна, песню не допел...

Давно уже Высоцкого нет с нами
А голос его слышится везде.
Когда смотрю я фильмы на экране,
И песни слушаю на радиоволне.

Такой поэт был лишь один в России
Стихи и песни из души лились.
Про то, как мы страдали и любили,
Как дружно жили, на войне дрались.

Он песни исполнял всегда с надрывом
Хотелось быть похожим на него.
По жизни он шагал как над обрывом,
А следом ложь и сплетни, кто кого.

Высоцкий для меня был эталоном
Поэт, певец и просто человек.
Он жил всегда лишь по своим канонам,
Жаль у таких людей короткий век.

В своих сердцах мы память сохраним
О музыканте и талантливом актёре.
И все вершины мира покорим,
Ведь лучше гор, быть могут только горы!

Поэтам и любителям поэзии посвящаю

Кто первым придумал стихи написать
Истории не известно,
И это неважно, важнее понять,
Что эти творения вечны.
Они наши мысли, мечты и любовь,
И наши воспоминанья,
Они наша сущность, они наша плоть,
Убежище наше в изгнаньи.
Они наши крылья, когда мы летим,
Свободно  навстречу надежде,
И наш талисман от проклятий судьбы,
Когда разрывается сердце.
Они наш небесный, душевный покой
В минуты терзаний и страха.
Они живописцы эпох и времён,
Как музыка Генделя, Баха.
Они, как и люди, в движеньи всегда,
И в этом их прелесть и сила,
Стихи наша мудрость на все времена,
И  вечное жизни  Светило!

В 1974 году в Риге мне посчастливилось побывать на концерте Владимира Высоцкого



Он вышел, сел и взял гитару в руки.
Он с ней не расставался никогда.
Она была любовь его и муки,
В дуэте с ней взошла его звезда.

Звезда поэта, барда и артиста,
Живущего на нервах каждый миг,
С душой творца и сердцем оптимиста,
Спешащего на сцену, как на ринг.

Где не щадил себя ни на минуту,
Рвал голос свой и зрителей сердца.
Я этот крик навеки не забуду,
Как не забуду  и его лица.

Глаза певца, лавинный темперамент,
Держали  в напряжении весь зал,
Где он, продлив отпущенный регламент,
Нас вновь и вновь талантом поражал.

Неистово кричали люди:»Браво!».
С ним подпевали песни в унисон.
В кругу друзей, какое счастье, право,
Почувствовать, что это всё не сон.

~~***~~

Промчалось время, но звучит и ныне,
Неповторимый  голос с хрипотцой.
Любовь к Высоцкому, уверен, не остынет.
Он рядом с нами, он всегда живой!

Леонид Зеленский,
Лиепая, январь 2012 года

Меня одолевает острое
и давящее чувство осени.
Живу на даче, как на острове.
и все друзья меня забросили.

Ни с кем не пью, не философствую,
забыл и знать, как сердце влюбчиво.
Долбаю землю пересохшую
да перечитываю Тютчева.

В слепую глубь ломлюсь напористо
и не тужу о вдохновении,
а по утрам трясусь на поезде
служить в трамвайном управлении.

В обед слоняюсь по базарам,
где жмот зовет меня папашей,
и весь мой мир засыпан жаром
и золотом листвы опавшей...

Не вижу снов, не слышу зова,
и будням я не вождь, а данник.
Как на себя, гляжу на дальних,
а на себя - как на чужого.

С меня, как с гаврика на следствии,
слетает позы позолота.
Никто - ни завтра, ни впоследствии
не постучит в мои ворота.

Я - просто я. А был, наверное,
как все, придуман ненароком.
Все тише, все обыкновеннее
я разговариваю с Богом.