Что ищем в книге: наслаждение,
созерцание,
а может ощущение ярче всех,
иль красоту,
ведь с ней в уединении
так любит быть обычный человек,

Или мы ищем с кем-то чувств похожих
или различных,
и зачем на этот свет, рождаемся,
усердно ищем истину,
и что же...,
так не узнав,
кончаем этот век,

Ответ получит ли так скоро, человек…

И только гениальное творение
одарит опытом и мудростью войдет:
пройдя
Смятение,
Муки,
Взлет,
Падение,
Просветление,
мы выучим урок о Всепрощении,
который Бог Любовью назовет.

Проповедь Христа и смирения в творчестве Ф.М.Достоевского

http://zhivoe-slovo.ru/index.php/ot-pervogo-litsa/statii/352-simakov-nikolaj-kuzmich/1560-propoved-khrista-i-smireniya-v-tvorchestve-fmdostoevskogo

«Многосторонни были откровения и открытия Ф.М.Достоевского. Колумб открыл Америку, а Достоевский открыл русскому обществу Господа Иисуса Христа, которого раньше знало духовенство, простой народ и отдельные мыслители нашего общества», писал митрополит Антоний (Храповицкий).

Воспитанный на вере во Христа «в семействе русском и благочестивом» Достоевский в Петербурге впервые столкнулся с проповедью безбожия в лице В.Белинского.

Он готов был заплакать, когда Белинский по воспоминаниям писателя «ругал мне Христа по-матерну, а между тем никогда он не был способен сам себя и всех двигателей всего мiра сопоставить со Христом для сравнения...».

Участники собраний Петрашевского, которые посещал Достоевский, также утверждали, что Иисус Христос – не Бог, а простой человек. Они отвергали книги Священного Писания, называя их апокрифическими. Однако Проведение Божие не дало Достоевскому окончательно превратиться, по его словам, в «европейского либерала» и утратить веру. Оказавшись на каторге, убедился, что в отличие от петрашевцев и Белинского, идеал народа – Христос, которого он вновь здесь принял в свою душу. «Может быть, единственная любовь народа русского есть Христос, - писал Достоевский, - и он любит образ Его по-своему, то есть до страдания. Названием же православного, то есть истиннее всех исповедующего Христа, он гордится более всего!»

Приняв на каторге в свою душу вновь веру во Христа как Бога и Спасителя, от простого народа и Евангелия (которое лежало 4 года у него под подушкой), Достоевский стал пламенным её исповедником и апостолом.

Символ веры Достоевского, изложенный им в знаменитом письме к Н.Ф.Фонвизиной, сербский мыслитель и богослов прп. Иустин (Попович) прямо называл Павловым исповеданием веры. «Это Павлово исповедание веры в Богочеловека Христа. Со времён апостола Павла, - писал он, - и до настоящего времени не раздавалось более смелого слова о незаменимости Господа Иисуса Христа. Единственный, кто мог в этом отношении и в некотором роде сравняться с Достоевским – это пламенный Тертуллиан».

Действительно Достоевский стал апологетом и защитником веры во Христа Спасителя. Известно, что он чаще обращался к Евангелию от св. ап. Иоанна (в тексте было больше пометок), которое было написано для того, чтобы показать Божественность Иисуса Христа, Богоявление в мiр Сына Божия, второй ипостаси Святой Троицы. Написано оно было св. ап. Иоанном Богословом по просьбе Эфесских христиан, так как иудействующие говорили о том, что Христос не Бог, а новый пророк, человек наподобие Моисея, Авраама и др.

Вера в то, что «Слово плоть бысть» ("И слово стало плотию и обитало с нами, полное благодати и истины; мы видим славу Его, славу Единородного от Отца"), взятое из Евангелия от св. ап. Иоанна, являлось для Достоевского краеугольным основанием для веры во Христа как Бога, Божественного Логоса, ставшего Человеком.

В своём художественном и публицистическом творчестве Достоевский стал защитником веры во Христа как Богочеловека против атеистических представлений, которые постепенно пленяли умы и сердца интеллигенции уже в 19 веке. Достаточно вспомнить хотя бы позднего Льва Толстого.

Европейский гуманизм и просвещение провозглашали принцип антропоцентризма – человек стал мерой всех вещей. Именно под влиянием этих идей была написана известная книга Ренана «Жизнь Иисуса». В ней Ренан описывал Иисуса Христа лишь как человека, учителя и проповедника. И вместе с тем Ренан считал, что «среди сынов человеческих не рождалось более великого, чем Иисус».

Для Достоевского, который хорошо знал эту книгу Ренана, она была не только явным искажением образа Христа Спасителя, но и вызовом его веры в Евангелие. Вероятно, создавая образ «положительно-прекрасного человека», князя - Христа в лице Мышкина, Достоевский полемизирует с Ренаном. Он хотел показать, может ли его герой как человек победить зло царящее в людях.

Сможет ли князь-Христос спасти хотя бы одного человека в этом мiре - Настасью Филипповну? И вот, несмотря на все усилия и попытки спасти её, князю Мышкину это не удается. Настасья Филипповна погибает. Гордыня, своеволие и зло глубоко коренятся в человеке, говорит Достоевский. И их невозможно победить лишь с помощью человеческих усилий. Без помощи Божией они были безсильны.

Если Христос лишь человек, как утверждает Ренан, то Он безсилен победить зло, царящее в мiре и Сам будет им побежден. Эта полемика с атеизмом особенно очевидно звучит у Достоевского в исповедях идейных самоубийц: Ипполита в романе «Идиот» и Кириллова в «Бћсах».

Ипполит в своей исповеди рассказывает о тяжелом впечатлении от увиденной им картины Гольбейна «Христос в могиле». На картине изображён умерший после страшных мучений Христос, как человек лишённый своего божественного достоинства. По мысли Ипполита, на картине изображена победа смерти над человеком Христом. И это приводит его к пессимизму и бунту. «Картиной этой как будто именно выражается это понятие о тёмной, наглой и безсмысленно вечной силе, которой всё подчинено, и передаётся вам невольно».

Для Достоевского картина Гольбейна, как и книга Ренана – свидетельство того, что в Европе утрачена вера во евангельского Христа. И как неизбежное следствие из этого – утрачивается и смысл жизни самого человека. Об этом говорил Кириллов в своей исповеди перед самоубийством. Он также видит во Христе лишь «высшего на всей земле» человека. «Слушай: этот человек был высший на всей земле, составлял то, для чего ей жить. Вся планета, со всем, что на ней, без этого человека – одно сумасшествие. Не было ни прежде, ни после Ему такого же, и никогда, даже до чуда. В том и чудо, что не было и не будет такого никогда. А если так, если законы природы не пожалели и Этого, даже чудо своё же не пожалели, а заставили и Его жить среди лжи и умереть за ложь, то, стало быть, вся планета есть ложь и стоит на лжи и глупой насмешке. Стало быть, самые законы планеты ложь и дьяволов водевиль. Для чего же жить, отвечай, если ты человек?»

Достоевский хорошо понимал, что потеря веры во Христа Воскресшего и в безсмертье души будет иметь катастрофические последствия для человека и человечества. Об этом, выражая авторскую позицию, говорит Иван Карамазов: «Уничтожьте в человечестве веру в свое безсмертие, в нём тотчас же иссякнет не только любовь, но и всякая живая сила, чтобы продолжать мiровую жизнь. Мало того, тогда ничего уже не будет безнравственного, всё будет позволено, даже антропофагия».

Для Достоевского как религиозного мыслителя только Евангельский Христос, как воплотившийся Бог, есть единственное разрешение всех «проклятых вопросов» стоящих перед человечеством на земле. И наиболее главные из них - это вопросы о смысле жизни, спасении и безсмертии души.

Не только утрату веры во Христа в атеистическом гуманизме в Европе увидел Достоевский. Он видел, что искажение образа Христова произошло уже в католицизме, который, по его мнению, и привёл в Европе к появлению атеизма, бунта против Бога и идее человекобожества.

«Римский католицизм уже не есть христианство... Рим провозгласил Христа, поддавшегося на третье диаволово искушение, и, возвестив всему свету, что Христос без царства земного на земле устоять не может, католичество тем самым провозгласило антихриста и тем погубило весь западный мiр». Вероятно, провозглашение на I Ватиканском соборе в 1870 году догмата о непогрешимости римского первосвященника как наместника Бога на земле, а также отстаивание светской власти над Папской областью Пием IX были одной из причин написания знаменитой «Легенды о великом инквизиторе», обличающий католицизм в фактической утрате веры в самого Господа Иисуса Христа, которому, по словам Евангелия от Матфея «дана Мне всякая власть на небе и на земле» (Матф. 28, 18).

Ф.М. Достоевский глубоко верил и исповедовал, что Божественный и Богочеловеческий образ Христов сохраняется не искаженным только лишь в Православии. Русский народ сумел сохранить, по мнению писателя, истинный образ Христа Спасителя в своем сердце и в своей душе. В этом Достоевский видел также особое мессианское призвание русского народа как народа-богоносца: «Может быть, главнейшее предызбранное назначение народа русского в судьбах человечества, - писал он, - и состоит лишь в том, чтобы сохранить у себя этот Божественный образ Христа во всей чистоте, а когда придёт время - явить этот образ мiру, потерявшему пути свои». Достоевский был глубоко убеждён, что только в Православии и истина, и спасение русского народа, в будущем и всего человечества. «Мы несём мiру только то, что мы можем ему дать, и вместе с тем, то, что ему единственно необходимо – Православие, истинное и сильное, вечное исповедование Христа и полное обновление моральное...»

В романе «Братья Карамазовы» старец Зосима пророчествует о фактическом апостольском и мессианском значении и призвании русского инока. Русский инок, по мнению старца, должен явить истинный образ Христа мiру потерявшему веру и окончательно заблудившемуся. «Образ Христов хранят пока в уединении своём благолепно и неискаженно, в чистоте правды Божией, от древнейших отцов, апостолов и мучеников, и, когда надо будет, явят его поколебавшейся правде мiра. Сия мысль великая. От востока звезда сия воссияет». «Образ Христов храним, и воссияет как драгоценный алмаз всему мiру...Буди, буди».

Алёша Карамазов и становится в романе таким русским иноком, несущим в мiр образ Христа Воскресшего и Всемилостивого, прощающего грешников ради одной луковки, поданной ближнему. Побывав (в тонком сне) таинственно на брачном пире в Кане Галилейской, Алёша Карамазов запечатал в своём сердце образ кроткого Христа, дарующего людям Свою неиссякаемую любовь, прощение и безсмертие. И он несёт эту смиренную любовь Христову людям, уходя из монастыря в мiр.

Христос ставший для Достоевского мерой всех вещей, принёс на землю новое измерение самой человечности – образ кроткой и смиренной любви. Проповедь смиренной любви Достоевский считал очень важной для спасения человека и человечества. «Приидите ко Мне все труждающиеся и обременные и Я успокою вас, научитеся от Меня, яко кроток и смирен сердцем и обрящете покой душам вашим» – говорит Христос в Евангелии, обращаясь к страждующему человечеству от недостатка любви.

Герои Достоевского, начиная от Сони Мармеладовой и князя Мышкина до Алёши Карамазова и старца Зосимы являются теми, кто несёт образ Христов через смиренную любовь к ближнему. В отличие от своевольной, гордой, плотской любви, которая часто бывает мучительной страстью и ведёт к преступлению, как это и происходит между Рогожиным и Настасьей Филипповной.

Напротив, смиренная, кроткая и жертвенная любовь Сони Мармеладовой спасает Родиона Раскольникова. Именно эту любовь и принёс Иисус Христос в мiр лежащий во зле.

О ней пророчески проповедует старец Зосима: «Взять ли силой али смиренною любовью? Всегда решай: «Возьму смиренною любовью». Решиться так раз навсегда и весь мiр покорить возможешь. Смирение любовное – страшная сила, изо всех сильнейшая, подобно которой нет ничего».

Образ смиренного и кроткого Христа из «Легенды о великом инквизиторе» помог, по словам известного религиозного мыслителя Бердяева, ему впервые сознательно обрести веру.

Проповедь Христа Спасителя и смирения Достоевским помогла очень многим в 20 веке обрести веру. Достоевский, подобно апостолам, стал путеводителем ко Христу в эпоху богоборчества и «научного атеизма». По словам прп. Иустина Поповича, «Он апостол, ибо как-то незаметно, чудотворным образом вселяет чудесного Христа в наши души, делает Его современным нам, близким, родным».

Симаков Николай Кузьмич, философ, церковный историк, публицист, профессор Международной славянской академии, участник православно-монархического движения в Петербурге

Я не могу назвать себя поклоницей Ф.Достоевского. Да, уважаю за его место в мировой литературе и уважение Запада к нему...Интерес проснулся с выходом фильма "Достоевский" с Е.Мироновым в главной роли...И вот теперь здесь так много интересного узнала, чему очень рада и благодарна...Мне интересно, смог ли Е.Миронов показать настоящего Достоевского или все-таки фильм - натянутый вымосел?..

Сегодня - кибернетика повсюду.
Вчерашняя фантастика - пустяк!
А в будущем какое будет чудо?
Конечно, точно утверждать не буду,
Но в будущем, наверно, будет так:

Исчезли все болезни человека.
А значит, и лекарства ни к чему!
А для духовных радостей ему
Открыт особый магазин-аптека.

Какая б ни была у вас потребность,
Он в тот же миг откликнуться готов:
- Скажите, есть у вас сегодня нежность?
- Да, с добавленьем самых теплых слов.

- А мне бы счастья, бьющего ключом?
Какого вам: на месяц? На года?
- Нет, мне б хотелось счастья навсегда!
- Такого нет. Но через месяц ждем!

- А я для мужа верности прошу!
- Мужская верность? Это, право, сложно...
Но ничего. Я думаю, возможно.
Не огорчайтесь. Я вам подыщу.

- А мне бы капель трепета в крови.
Я - северянин, человек арктический.
- А мне - флакон пылающей любви
И полфлакона просто платонической!

- Мне против лжи нельзя ли витамин?
- Пожалуйста, и вкусен, и активен!
- А есть для женщин "Антиговорин"?
- Есть. Но пока что малоэффективен...

- А покоритель сердца есть у вас?
- Да. Вот магнит. Его в кармашке носят.
Любой красавец тут же с первых фраз
Падет к ногам и женится на вас
Мгновенно. Даже имени не спросит.

- А есть "Аитискандальная вакцина"?
- Есть в комплексе для мужа и жены:
Жене - компресс с горчицей, а мужчине
За час до ссоры - два укола в спину
Или один в сидячью часть спины...

- Мне "Томный взгляд" для глаз любого цвета!
- Пожалуйста, по капле перед сном.
- А мне бы страсти...
- Страсти - по рецептам!
Страстей и ядов так не выдаем!

- А мне вон в тех коробочках хотя бы,
"Признание в любви"! Едва нашла!
- Какое вам: со свадьбой иль без свадьбы?
- Конечно же, признание со свадьбой.
Без свадьбы хватит! Я уже брала!..

- А как, скажите, роды облегчить?
- Вот порошки. И роды будут гладки.
А вместо вас у мужа будут схватки.
Вы будете рожать, а он - вопить.

Пусть шутка раздувает паруса!
Но в жизни нынче всюду чудеса!
Как знать, а вдруг, еще при нашем веке,
Откроются такие вот аптеки?!

Ну что ответить Вам на то,
Моя судьба, изранена ненастьем.
И я сполна платил за то,
Что *призрачным* зовётся счастьем.
Но вот однажды миг настал,
Я в своё сердце принял БОГА.
ЛЮБОВЬ воздвиг на пьедестал,
НАДЕЖДУ с ВЕРОЙ взял в дорогу.
Просил прощенья и простил,
Всех с кем судьба *перекрестила*.
И сполна *кровью* заплатил,
За счастье, быть кому то милым.
И дай мне БОГ средь суеты,
Не принять в сердце равнодушия.
Чужие не убить мечты,
Посеяв семена бездушия.
Позволь ТВОРЕЦ в последний час,
Когда весы качнутся зыбко.
Не позабыть сакральных фраз,
И с кроткой отойти улыбкой.

Занесено четыре песни.