О, ты моя, моя пронзительная роскошь,
Змеиный звон в глазах твоих небес,
И ладан в сумерках, и обнаженный голос,
И выбеленный этой ночью лес,
И близкий шепот, что не гибнет в тесноте,
Уж выросший из страха, где бояться губ и сердца, 
Где пишут откровенья вслух,
Смотря в глаза предутреннему скерцо.
В той тесноте аллитераций снов, 
В тот миг, когда из этого молчанья
Вновь кто-то сотворит во мне слова
Для рук и слуха, для иного обещанья 
Чтоб превзойти языковой барьер
В крови, в противоречиях, в вопросах,
Не взяв ни одного из слов без спроса,
У слов во имя - имя есть для всех...
Оно одно, оно меня возьмёт.
Так призывают жить, так забирают время...
О, невесомость, вложенная в стремя, 
Размажь по мне сонет из алых роз.
А те слова, что нас переживут,
Они слабей, они не знают смерти,
Они седы лишь нами, но душою дети,
Что смотрят, как их вновь переведут,
Что рвутся в каждой паузе в тиши,
В отчаянных тонах находят силы,
Открыв глаза, вновь подчиняются чернилам,
И властно свою ритмику берут.
Так ворожи на мой словесный пост,
Принадлежанья пир - граница Лиры,
Граница, за которую строка
У твоих губ в ту ночь переходила.
Звенят, текут меж пальцев голоса…
Кто станет ангелом твоим, кто станет Богом?
Наследником войдёт и будет коронован
В днях, смешанных с тобой в наших устах.
Где на ладонь ловившиеся звёзды
Сойдут строфой, сводя минор с ума...
Где эти буквы - вечность, а не слёзы, 
На первый слог взошедшие тела.
На скорость жизни выданная легкость.
Нам триста лет возвышенных ветров... Изволь, 
Звук вновь зажжет свечу о Соль...
Я знаю дальше! Знаю больше, чем хочу.
Я запишу на краешке листа
Все те следы, что не ведут к окну,
Все те следы, что приведут нас в сад,
Растящий в снах полыни синеву...
Растящий звук картечного «люблю»,
Распятый в горле первого признанья...
О безобразный алфавит моих молчаний,
На мягкой лестнице, ведущей к словарю
Моих к тебе побуквенных касаний....

На первый сок взошедшего вина...