...На тайной тропке в огненном луче
заклятье прошепчу: Дай Человеку
распятому на прóклятой Земле,
слепому и глухому от рожденья,
найти дорогу в вечной полутьме...*
***
— Это очень трудно — писать картины?
— Это либо легко, либо невозможно.
Сальвадор Дали
***
Сумасшедших побаиваются, их сторонятся, не любят, но только до той поры, пока не узнают, что этот сумасшедший — художник.
Он перед вами.
Не беда, что мастер сейчас без мольберта, ему не нужны краски и кисти, у него есть воображение.
Реальный мир слабеет перед его мысленным взором, в нём бушует вдохновение, сплетаются образы, беснуются сюжеты.
Его совершенно неосознанные желания облачаются в слова, в мысли, он смотрит вперёд, но его здесь уже нет, он — там!
Художник улыбается.
Он улыбается навстречу Ей.
А вот и ОНА.
Невидимая для всех.
ИДЁТ!
Скоро ночь — теперь это станет её временем и она будет во власти Мастера.
Она должна пройти темноту, чтобы в её утробе ощутить прелюдию,
начало дня, когда вот-вот...
Только там она сумеет найти необходимое ей, то, что скрывается
днём. Она впустит тьму в себя и поймёт, что в этом её
сила.
Она идёт.
Уверенная, страстная и дерзкая.
Красивые ноги позволяют ей любую походку превратить в волнующее
движение всего тела. Плечи, бёдра, руки, грудь — они будто сами по себе
двигаются и в разных направлениях, но, боже мой, как это получается
грациозно и слаженно!
Она не просто идёт, она показывает в этой походке всё, но и, вместе с тем, не позволяет увидеть ничего.
Звуки её шагов...
Звуки надвигающейся ночи...
О, как они нужны ей!
Отчётливые и зловещие.
Таких не бывает в освещённом солнцем мире.
Она подходит к границе света, а впереди... нет, не художник! Впереди — темнота неизвестного.
Страх исчез, его место заняла вера, вера в то, что, вступив в
темноту, она не ощутит тверди под ногами.
Она знала: её научат летать.
Она идёт...
Спешит.
Ей хочется научиться видеть свет там, где мрак.
Она мечтает осязать тишину черноты, услышать её, понять её гармонию.
Не он ко мне, а я к нему —
Во тьму, во тьму, во тьму.*
— Но разве моя тьма лучше твоего света? — спросил Художник.
— Лучше!
— Да, в этой темноте нет острой боли. В ней никто не сможет заметить
следов, но они останутся шрамами до скончания века — метками
бесконечных побед и бесчисленных поражений. Что ты чувствуешь?
— Чернота впитывается в сетчатку глаз... Передо мной только тьма.
Я ничего не слышу, даже себя, но ощущаю, как мрак превратился в иголки и
я
чувствую эти уколы...
— Если перестанешь контролировать свои мысли, то легко впадёшь в
вакуум Забвения, и тогда... тогда обратной дороги не будет, ты не
сможешь избавиться от этой магии, это — Закон Тьмы.
— Я становлюсь Тьмой... Я не могу говорить, только мыслить...
Мысль, а не Слово, — вот начало всех начал. Альфа и Омега.
Я будто бесплотна, я — Тьма и
Мысль, и я — есть! И я чувствую дрожь... Она похожа на озноб, который
испытывают осенние листья, бесшумно падая вниз... ночью. Я теперь знаю это...
...И на земле мы многое забыли:
лишь изредка воспомнится во сне
и трепет наш, и трепет звездной пыли,
и чудный гул, дрожавший в вышине...*
Я — Начало всего!
Я
становлюсь тем, о чём больше всего думала, мечтала.
Я смотрю вокруг не глазами, а мыслью, и не замечаю времени, я с ним заодно, вместе.
Я пытаюсь ощутить пространство вокруг без координат...
Этой
темнотой я должна что-то изменить...
Я сейчас — это форма моих вчерашних мыслей,
а сегодняшние творят завтрашний мой мир.
И я хочу розы... к чему мне сныть!
Я не для этого здесь.
Тьма чёрная, она забыла свой цвет.
Возможно, я впервые в жизни понимаю сейчас истинную красоту,
спрятанную в темноте. Моё внутреннее и внешнее слились воедино, но так,
что я могу назвать это совершенством.
И вдруг...
Вдруг Художник увидел, как в кромешной тьме она подошла к чёрному дереву...
— Что это? Похоже на кору... Дерево — это уже форма. А форма подавляет материю.
Она потрогала пальцами прохладную кору, потом вдохнула
запах от дерева, коснулась его щекой и стала прислушиваться...
Она
услышала едва ощутимый пульс, и как по чёрному стволу исполина, начиная
от глубоких корней, струится вверх родничок...
— Пульс... У дерева есть пульс! — закричала она и заплакала от
счастья. — Бесконечная и тёмная Вселенная, но эта Вселенная
добра и
внимательна, иначе не было бы Пульса, а он — это и есть Жизнь, это тот
самый Смысл...
Вот-вот откуда-то сверху должен был упасть луч, и пока этого не
случилось, художник торопливо и густо стал накладывать чёрную краску на
холст — надо успеть!
И он успел...
Так родился «ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ», загадочный и непревзойдённый, великий
и прекрасный. И был он бесконечно добр. Это добро не навязывалось, оно
не было приторным и слащавым, в нём не оказалось сентиментальности, и не было там пародии на тьму, и не был КВАДРАТ тем добром,
которое старается уничтожить всё то, что не может понять.
«ЧЁРНЫЙ КВАДРАТ». Он захватывал Свет.
Он был всем и принимал в себя всё.
Он смотрел на Художника и, казалось, понимал, а Художник глядел на Квадрат, как на частицу себя...
_______________________________________________________
*LiyaLi Li, «Купальская ночь» (отрывок);
*А. А. Ахматова, «Встреча»;
Новые
Меню
