А.Солженицын. Манипулятор. Графоман-пасквилянт. Диссидент?

А.Солженицын. Манипулятор. Графоман-пасквилянт. Диссидент?

Инакомыслие на Руси, во все времена, пользовалось почетом и уважением. Существовали даже виды занятий, представители которых – юродивые и шуты, исполняли своеобразную роль оппозиции. А народ уважал инакомыслящих еще и за то, что их поступками руководила бескорыстная забота о благе государства и общества, что не мешало властям жестко расправляться с несогласными.  Виднейшие представители российского инакомыслия, погибали мученической смертью, а многие из них -  протопоп Авакуум, боярыня Морозова, декабристы, стали символами  преданности идее и делу для многих поколений.

Шло время, вместе с ним, менялось и содержание инакомыслия и, наконец, оно стало обыкновенным бизнесом для политических элит, транснациональных монополий и даже государств. Теперь в России уже никого не удивляет, что участники диссидентского движения, а так стала себя именовать политизированная, наиболее агрессивная часть инакомыслящих,  ведет настоящую подрывную деятельность, направленную против страны, в которой она проживает. Цель их деятельности тоже ясна – изменить политическую обстановку в стране в пользу стороны, осуществляющей их финансирование. На сегодня, в западных странах, стало общепринятой нормой, предусматривать в государственных бюджетах статьи, по финансированию диссидентских движений в странах, властные режимы которых, по мнению западных элит, не отвечают их интересам.

Сообразно переменам в инакомыслии, менялось и мировое законодательство, в результате, деятельность, за которую раньше сурово наказывали и приравнивали к государственной измене, стала общественным занятием и даже развлечением.

Развитие инакомыслия в России, шло теми же путями, что и в остальном мире, поэтому после развала СССР, на территории бывшей империи, появился более чем широкий выбор среди российских граждан, несогласных с существующей властью. Кандидаты в диссиденты, пройдя соответствующую подготовку в НПО или за границей, стали работать на западные спецслужбы за довольно скромную оплату. Верхом мечты для них, становилось получение гражданства или вида на жительство, в какой-нибудь из западных стран.

Но даже при наличии значительного количества инакомыслящих, подбор лидеров и идеологов, направляющих, обосновывающих и оправдывающих подрывную деятельность диссидентов в своей стране, оставался крайне сложным делом. Сами движения, в силу их искусственного происхождения, то есть созданные по чьему-то желанию, не были способны выделить из своей среды личностей, подходящих на эти роли. Проблема для диссидентских движений практически не разрешимая, потому что такие личности, кроме желания получать плату за работу, должны обладать организаторскими способностями и  качествами мимикрии, то есть органично встраиваться в диссидентское движение, быть принятыми им, а самое главное иметь перспективу стать вождями и харизматическими личностями для всего российского сообщества.

Поэтому кандидаты в вожди диссидентских движений, не возникают из небытия, их готовят заранее, кропотливо. Они появляются в определенные моменты исторического развития страны и общества, а их, выход на политическую сцену, обычно, связан с нарастающим хаосом в обществе.

Диссидентское движение в России в 60-х годах двадцатого столетия, поставившее перед собой задачу по свержению советского режима, испытывало настоящий дефицит в лидерах. Ярких личностей в то время было предостаточно, но ни одна из них не соответствовала требованиям, предъявляемым к лидеру.  Вот тогда, диссидентам и был предложен А.Солженицын, в качестве кандидата в вожди.

По моему мнению, его готовили к лидерству загодя и достаточно долго, а его появление было обставлено очень необычно, что подкупило многих диссидентов и творческую интеллигенцию. Выбор пути для А.Солженицына, вероятнее всего, был предопределен еще в военное время, после его недолгих контактов с власовцами, которые, не оставили встречи без внимания и, сообщили о его существовании западным спецслужбам.

В результате, кем-то придуманной многоходовки, никому не известный графоман, ничтожнейшая в человеческом отношении личность, но обладающая феноменальной приспособляемостью к обстоятельствам, перегруженная множеством наследственных и нажитых комплексов, в одночасье становится известным писателем. Именно, с этого «творческого» взлета начинаются игры А.Солженицына в вождя диссидентов.

Так или иначе, а выход в свет состоялся по намеченной программе, прошел успешно, но потом произошел непредвиденный сбой, скорее всего по вздорности характера кандидата. Вождя не получилось  и, на сегодня, среди российских диссидентов, нет личности более спорной, чем А.Солженицын.

Кстати о писательском таланте. Несмотря на восторги критиков, повесть «Один день из жизни Ивана Денисовича», была и остается редкостной графоманской макулатурой. Ко всему, между строк «Ивана Денисовича» явно проглядывает фальшь, а народ это чувствует и не любит лживых писателей. Вероятно поэтому, закат «гения» для читателей прошел быстро и бесповоротно – он был лжив и неинтересен.

Провал с подбором лидера был очевиден, но надежды на его использование сохранялись и началась хорошо поставленная, почти детективная история, по выводу его в резерв. Был разыгран спектакль на тему  преследования А.Солженицына компетентными органами, который закончился высылкой его за границу, что, казалось, должно было поставить точку в истории новой российской «писательской»  и диссидентской звезды.

Но в него были вложены немалые средства и в 90-х годах, когда в России царил хаос, созданный демократами, западные инвесторы снова вывели его в политику. На этот раз А.Солженицын, вышел на сцену и, уже не потасканным, суетливым зэком-писателем, а изгнанником, страдальцем и великим борцом за демократическую идею. За годы пребывания за границей на него навели лоск, какой только можно было создать при его внешности и характере. Он стал нобелевским лауреатом, наплодил много томов антисоветской литературы, кроме того, на него была возложена «тяжкая» ноша «мессии», вещающего  на Россию из-за рубежа.

Российские диссиденты в те годы, впрочем, как и всегда, были без вождя и им так хотелось его иметь, что они поспешили, еще до приезда А.Солженицына в Россию, объявить его, не более и не менее, как лидером нации. Однако, по прибытию в страну «лидер-мессия» почему-то оказался никому не нужен и интерес к нему быстро пропал. Это надо было видеть, как с каждым километром продвижения по транссибирской магистрали сдувался «авторитет» вождя. Умер А.Солженицын, как и полагается «недоделанным» гениям,  в политическом одиночестве, в окружении семьи. Газета The New York Times написала - смерть писателя А.Солженицына не вызвала серьезных эмоций у российского руководства.

Смерть несостоявшегося мессии или пророка прошла незаметно и для большинства населения России, которое никогда не уважало беглецов в другой - «лучший мир», а тем более возвращенцев. Вероятно, о его кончине скорбели только американские спонсоры – столько затрат и все впустую.

Кстати о беглецах. У меня язык не повернется назвать беглецом И.Бунина, А.Деникина и многих других, которые были врагами режима или очень его не любили и вынуждены были эмигрировать. Но уехав, они всегда оставались патриотами своей страны, переживали ее неудачи и радовались успехам и победам. И любой здравомыслящий человек будет приветствовать их возвращение на Родину, пусть даже в виде останков.

Прошло время, все успокоилось, А.Солженицын, вроде бы, занял положенное ему место в истории диссидентства, но мне захотелось, уже по прошествии лет, по-новому взглянуть на феномен А.Солженицына и на его судьбу. Без предвзятости, с учетом фактов, содержащихся в опубликованных в интернете, архивных документах и мнений его бывших друзей. Взглянуть на него не только, как на писателя или идеолога, а как на человека, почему-то претендовавшего при жизни, на звание писательского гения и звание «отца» демократии. Обоснованы ли были все его претензии, получилось у него или не получилось задуманное?

К тому же хотелось разобраться, почему оппозиционная интеллигенция, так восторженно принявшая его первую повесть, остыла на второй. Почему она, следившая за каждым его шагом в Америке, теперь, по истечении времени старается о нем даже не вспоминать? Почему от него отвернулись его бывшие солагерники? Почему его последние многотомные произведения, особенно, вышедшие из под пера нобелевского лауреата, практически не читаются? Почему и с какого периода своей жизни он стал махровым юдофобом? И еще много почему. Конечно, ответить на все эти вопросы я не смогу, но попытаюсь дать общую картину личности А.Солженицына, такой, какой я ее вижу, именно сегодня.

А самое главное, попытаюсь разобраться, а кем же был А.Солженицын на самом деле, откуда проросли его корни и, почему, нобелевский лауреат не вписался,  ни в образ диссидента, ни «гениального» писателя.

Во всех своих размышлениях о людях я, обычно начинаю с детства и юности человека, потому что именно в семье, чаще всего и лежат многие ответы на его последующие поступки и дела. Но скудная информация в интернете и в приведенных в СМИ документах из государственных архивов, сделала вопрос о происхождении  и детстве А.Солженицына, каким-то странно таинственным. В этом он сродни американскому политологу З.Бжезинскому, не менее странной личности, работавшей на поле антисоветизма в одно время с А.Солженицыным.

В интернете на тему об А.Солженицыне много всего написано, дифирамбов, ругани, но нет начала начал – его родителей и детства. Все что известно о его семье, если не разводить водой, может уместиться на одной странице. Маловато для биографии «великого» писателя, претендующего на роль мессии, если не предположить, что это умалчивание и таинственность являются попыткой скрыть от нас, что-то не очень достойное в его жизни и происхождении.

Итак. Отец - Исаакий Семёнович Солженицын (по имеющейся метрике - Исаак Семен Салжаницын),  жил на Северном Кавказе в станице Саблинской. Уже потом, в "Августе 14" А.Солженицын, непонятно, чем руководствуясь, вывел отца под именем Исаака Лаженицына, еврейского интеллигента, который перешел в православие.

Во время первой мировой войны отец - И.Солженицынпошёл на фронт добровольцем-вольноопределяющимся и дослужился до звания офицера. Умер в результате  несчастного случая на охоте 15 июня 1918 года, еще до рождения сына. Но, вмешались какие-то таинственные силы, которые якобы, уничтожили официальные документы, подтверждающие факт естественной смерти И.Солженицына, что породило потом много кривотолков и, дало впоследствии, волю фантазии А.Солженицына.

Если воспользоваться этой мизерной информацией и все расставить по своим местам, то появляется довольно интересная версия. Судя по имени и фамилии,  предками отца были крещеные евреи, которые когда-то могли заниматься пивоварением или были откупщиками, а может,  держали кабак. Этот промысел был широко распространен в России, особенно в еврейской среде. Принятое ими крещение давало возможность более безопасного проживания в православной общине. Время крещения первых Салжаницыных –Солженицыных - Лаженицыных , конечно, невозможно установить, да и ни к чему, так как на момент рождения И.Солженицына, его семья давно уже была «исконно» русскими землевладельцами и жила на своем хуторе. После окончания гимназии отец А.Солженицына решил стать филологом – довольно странное решение для крестьянского сына. По сохранившимся документам, учился он  плохо, поэтому в будущем ему ничего не светило по гражданской линии. Тогда, предприимчивый филолог И.Солженицын решил пойти добровольцем на фронт вольноопределяющимся. В этом был резон, потому что вольноопределяющийся мог сдать офицерский экзамен и стать офицером. Офицерство для И.Солженицына, скорее всего, должно было стать шагом к  новой жизни и, при благоприятном раскладе, даже к получению дворянского звания, что являлось немаловажным фактором в тогдашней России. Он поступил именно так, получил чин подпоручика и продолжил службу в армии. В последующем, А.Солженицын из жизни отца, создаст целую семейную художественную эпопею, сделает его диссидентом тех времен, сведет со Л.Толстым, то есть педантично начнет работать над созданием мифа о своем потомственном диссидентстве. И не каком-нибудь, а благословленным самим Л.Толстым. Хотя, если учесть, что Л.Толстой скончался в 1910 году, то И.Солженицыну трудно было бы с ним встретиться, в силу различий в возрасте. Самое большее, на что он мог рассчитывать, это посетить кружки толстовцев, но в силу своего скудоумия, вряд ли смог что оттуда вынести. Но, так или иначе, а в историю «потомственного» диссидента А.Солженицына им самим был положен первый краеугольный камень – диссидентство отца.

В течение всей своей «литературной» деятельности, он часто будет делать подобные художественные изыски-вставки в свою жизнь, облагораживая ее, чем подкупит многих советских интеллигентов-диссидентов, а уж о заграничных почитателях и говорить не стоит. В таланте  мифотворчества А.Солженицыну не откажешь.

Но у самого А.Солженицына есть другая версия его крестьянской родословной, которая открылась ему, якобы по настоящим документам, найденным его почитательницей. Эти документы, как-то случайно, подтверждают его древнее диссидентское потомственное происхождение. Так вот, по этой версии, его предки Лаженицыны, по другим источникам Соложаницыны, не платили налоги, бунтовали и спорили не больше и не меньше, а с самим Петром I. Пострадали от него, добиваясь права, поселится на землях под Воронежем. Правда, при этом ни человек, отыскавший эти документы, ни сам А.Солженицын не объяснили, как первые Соложаницыны стали Лаженицыными, потом Салжаницыными, а сегодня они Солженицыны. По прошествии стольких лет любые объяснения, даже со ссылками на безграмотного писаря, могли бы быть приняты за достоверные, потому что их невозможно подтвердить никакими документами. Но он, как будет принято во всей его жизни, не стал утруждать себя никакими  объяснениями. Такие исторические фантазии в перемешку с «документальными» свидетельствами, имеющими или не имеющими к нему отношение, станут постоянной чертой титана мысли А.Солженицына. При этом документы, проливающие свет на его происхождение, будут считаться утерянными, а подтверждающие его фантазии – случайно отыскиваться.

Мы не станем его упрекать за этот творческий прием и примем во внимание, что ему так хотелось при будущих разговорах с московскими диссидентами, похвастать пращуром, пострадавшим от самого Петра, да и отцом – сподвижником Л.Толстого. К тому же исторические факты так разнообразны, похожих фамилий так много, что не грех все это использовать в свою пользу.

Так, не утруждая себя доказательствами родословной, будущий пророк А.Солженицын создал особое литературное и «документально» подтверждаемое направление, для  обоснования диссидентского происхождение и этим, он окончательно подтвердил право быть не просто инакомыслящим, а избранным, вроде Л.Толстого, то есть иметь право спорить с властью на равных. Так состоялось самое главное в биографии - А.Солженицын переработал не очень респектабельную отцовскую генеалогическую линию, создав достойную базу для своего пребывания в обществе московских диссидентов.

С матерью А.Солженицыну пришлось труднее. Отца он мог мифологизировать бесконечно, благо тот был уже мертв, а достоверных документов никаких не было, но мама была реальной личностью с реальной семьей и она жила в его время. Выдумать что-то такое «эдакое» было невозможно и она проходит в его жизни, как простая женщина, в одиночестве воспитавшая сына, но не достойная такого сына. А если говорить по-простому – неперспективная во всех отношениях, для будущего «гения».

Мать - Таисия Захаровна Щербак, родилась 9 октября 1894 года в Пятигорске, в  год, когда её отец решил обосноваться на юге России и занимался приобретением земель на Кубани для будущего хозяйства. Прислушавшись к совету своего друга, он определил умницу дочь в лучшую ростовскую частную гимназию, которую Таисия, в отличие от своего будущего мужа, окончила с золотой медалью. Вскоре она уехала в Москву, и поступила на сельскохозяйственные женские курсы, которые давали высшее сельскохозяйственное образование, для последующей работы агрономом в поместье отца. Вот в Москве и пересеклись пути родителей А.Солженицына.

Будущие родители – не состоявшийся филолог и будущий агроном, познакомились на вечеринке. Таисии, как она вспоминала потом, очень понравился офицер, но не понравилось его имя Исаакий – очень уж библейское и, совсем  непонятная фамилия. Но, как бы то не было, а 23 августа 1917 года, перед походным армейским алтарем, они вступили в законный брак. С курсами было покончено, как потом оказалось, покончено было и с прошлой спокойной жизнью, а впереди у нее были только горе и печаль, но Таисия об этом еще не знала. Недалекий лоботряс подпоручик вошел в ее жизнь всего на год, а сломал навсегда.

После трагической, а может и не трагической смерти мужа, совсем молодая Т.Солженицына, оставив совсем маленького сына на попечение родственников, в 1921 году уезжает в Ростов. Начались курсы машинописи, стенографии, и бесконечное нищенское существование в борьбе за жизнь. Ее сын - А.Солженицын, как и его отец, не оправдывал надежд и обещал быть плохим помощником. Ее опасения сбылись позже, когда он, находясь в армии и зная о болезни матери, не позаботился, чтобы не имевшая средств к существованию, мать была оформлена на его офицерский аттестат, а все деньги переводил жене. Которая, как и положено снохе, не любила свекрови и не баловала ее деньгами. Когда, незадолго до кончины мать приехала к родственникам, то от истощения и болезни она выглядела, как скелет. Родственники, как могли, помогали ей, но вскоре она умерла от туберкулеза, спутника голода и, была похоронена в городе Георгиевске, Ставропольского края. Могила ее утеряна, а то что было найдено потом, следует считать, скорее всего, очередной фантазией А.Солженицына. Узнав о смерти матери А.Солженицын, изображал перед друзьями безутешного сына, хотя конечно осознавал, что в какой-то степени виновен в ранней смерти матери. Смерть матери показала, что лицемерие наряду с фантазиями, уже стало его постоянным спутником, и как все лицемеры-манипуляторы, он потом всегда с удовольствием будет бичевать себя за промахи и ошибки, при этом наблюдая за реакцией присутствующих и делая корректировки в своем поведении. Не хочу обижать евреев, но это их исконная черта – наблюдать за собеседниками и делать выводы.

Когда описываешь семью Солженицыных, то складывается непреодолимое чувство, что семейное древо, придуманное А.Солженицыным,  на самом деле какое-то неестественное. Неопределенность во всем, что имеет отношение к предкам, и этой неопределенности добавляет справка-записка КГБ,  согласно которой, не существует архивных данных, подтверждающих факт рождения самого А.Солженицына в г. Кисловодске, так же подтверждается отсутствие каких-либо данных о родителях. В архивах Министерства обороны СССР тоже не имеется данных об отце А.Солженицына.

Итак, у когда-то реальных, а теперь странно таинственных родителей, родился одаренный, не менее загадочный сын, который станет энциклопедически образованным человеком, плодовитым  графоманом, создаст нужное ему генеалогическое древо, соответствующее текущему моменту истории и, который в конце жизни возомнит себя зеркалом отражающим лучи Господни.

«На хребте славы земной 
я с удивлением оглядываюсь на тот путь 
через безнадёжность сюда, 
откуда и я смог послать человечеству 
отблеск лучей Твоих». 

Вот так не больше и не меньше – посылать человечеству….

С полным основанием можно сказать, что дверью для вхождения А.Солженицына в особый мир лицемерия и фантазий, стала где-то трагическая, а где-то выдуманная судьба его семьи, на которой будет построена  вся его последующая литературная и диссидентская жизнь.  

Александр Исаевич (Исаакович) Солженицын, родился 11 декабря 1918 года, через полгода после смерти отца, в доме родственников матери.  Как говорил потом «великий» А.Солженицын - здание снесли, чтобы не было даже напоминания о доме, где я родился.  Здесь его конечно, снова занесло.

Мать воспитывала его одна, перепоручая иногда родственникам. Вот так болтаясь между домами, мальчик рос. Воспитание без отца, бедность, крайняя внешняя несимпатичность, тщедушность тела, сформировали в нем  изворотливую, эгоистичную личность, которая потом по жизни манипулировала людьми и с легкостью выбиралась из самых критических ситуаций. Но все это проявилось потом, а пока, он, как каждый мальчик, в детстве мечтал командовать солдатами, как отец, быть знаменитым, но постепенно пришел к мысли, что будет писателем. Это ничуть не странно, потому что папа хотел когда-то быть филологом.

Многочисленные биографы смакуют, как он в младших классах подвергался насмешкам за ношение  нательного крестика и нежелание вступать в пионеры. Что, по их мнению, должно было неблагоприятно отразится на его комплексах, но хорошо на диссидентском характере. Но доверять его прижизненным придворным биографам не очень-то стоит. Ведь никто из них, предварительно не объяснил сегодняшнему читателю, что в пионеры, в те времена, не приглашали и не уговаривали, а это была честь для ребенка - стать пионером. Но как-то надо было подчеркнуть, что уже в раннем детстве он боролся с советской властью. Конечно, за мелкую пакостность его наверняка побивали, но не напишешь, что он был гадким мальчиком, поэтому придумали крестик, вернее всего сам А.Солженицын подсказал.

Потом биографы почему то не объясняют, когда и на каких условиях, упорный мальчик согласился на уговоры. Но, вероятно, уговаривать и не пришлось, а школьник А.Солженицын, как все дети, в свое время вступил  в пионеры, а потом и в комсомол. А может крестика и, вообще не было, но так хотелось показать,  что уже тогда была двойная жизнь маленького подпольщика-диссидента.

Так постепенно складывалась придуманная жизнь изгоя, сына непонятно как погибшего царского офицера,  обреченного всю жизнь приспосабливаться, лгать и изворачиваться. Он мог только мечтать о той выдуманной им прошлой жизни и надеяться, что она когда-нибудь на самом деле реализуется. Но мифы редко становятся действительностью. А в реальности была совсем другая жизнь, к которой он приспосабливался и довольно успешно. Все это так перепутывалось в его подсознании, обыкновенного советского ребенка, а потом и юноши, но именно в этой путанице и  складывался характер того А.Солженицына, которого сейчас мы обсуждаем.

В 1936 году он поступает в Ростовский государственный университет, на физико-математический факультет. Как и полагается целеустремленному человеку А.Солженицын не стал бунтовать, а стал сталинским стипендиатом. В 1940 году он женился на сокурснице Наталье Решетовской. Будущий нобелевский лауреат уже тогда был скуп и ограничился  букетиком ландышей в день регистрации. Факт регистрации держали в тайне, чтобы не входить в лишние расходы. Семья Солженицыных, несмотря на рекламируемую им принадлежность к разгульному русскому крестьянству, которое играет свадьбы неделями, оказалась такой же скупой и ограничилась коротким застольем по их приезде на каникулы. Жена сразу подметила в нем и другую черту – всегда находить выход из запутанных ситуаций и никогда не брать на себя ответственность. Даже книги для жены в библиотеке он никогда не брал на свой студенческий билет и возмущался, если она его об этом просила. Семейная жизнь для Н.Решетниковой, как и у матери А.Солженицына, была очень короткой и после его призыва в армию они практически не жили вместе, вплоть до его освобождения из лагеря. А.Солженицын всегда успешно манипулировал людьми, так он поступил и со своей первой женой. Когда освободился, то у него был единственный выход - придти к ней, и он пришел. Они стали жить вместе, и Наталья стала его машинисткой и секретарем, но через некотрое время А.Солженицын уходит к другой женщине, которая была более перспективной и открывала для него двери в новый мир, который был близок его новому я – диссидентский.

Но это все будет потом, а пока А.Солженицын был озабочен своим будущим. Его жизнь математика была только одним из способов встроиться в материальную реальность. Наследственные филологические и писательские позывы требовали выхода и он, еще находясь в университете, попытался стать актером и даже сдавал экзамены в театральную школу Ю. Завадского, но неудачно. Не теряя надежды на получение творческой профессии, то есть на возможность самореализации, он поступает на заочное отделение  факультета литературы Института философии, литературы и истории в Москве.

В 1941 году он, как математик, закончил университет с отличием. По специальности работать не хотелось и он начал пробовать себя в литературе, но без успеха.

С началом войны Солженицын не был мобилизован, как бы сейчас сказали – откосил, поскольку был признан «ограниченно годным» по здоровью. В сентябре 1941 года вместе с женой получил распределение школьным учителем в г.Морозовск Ростовской области. Но времена были трудные и его, «ограниченного по здоровью», все-таки призвали и он  был направлен в грузовой конный обоз рядовым. Рядовым служить было несладко, да и денежное довольствие было мизерным (это его признание) и он добился направления в офицерское училище в Кострому. Ну, шел прямо по стопам отца. В ноябре 1942 года стал лейтенантом и  был направлен в Запасный полк. В действующей армии дослужился до звания капитана, которое получил в 1944 году. Героя войны из него не получилось, зато звание фронтовика и причитающиеся ему по должности награды он получил, а это потом как-то пригодилось в его карьере писателя лагерника и фронтовика.

Его мозг к тому времени стал настолько изощренным, что он, находясь на фронте, мог одновременно: обучать своих солдат убивать немцев, самовольно отпускать безнаказанно власовцев, которые потом убивали его же солдат, писать книгу о революции  и понимать, что он живет и борется совсем не за «То». «То» было Советским Союзом с его властью, а что было другим, А.Солженицын еще не знал, но понимал, что это новое должно приблизить каким-то образом, фантомный, выдуманный образ жизни его семьи. Постепенно, какая-то странная правда стала руководить всей его жизнью и, это была его личная правда – правда А.Солженицына. Шел 1945 год, ультралиберализм свободной личности только зарождался в США, а личность А.Солженицына уже жила по его законам.

В таком состоянии его и арестовали 9 февраля 1945 года. Кстати, вполне обоснованно, по законам того времени – очень уж явно он набивался на арест всеми своими поступками. Сегодня это можно объяснить так, что своим арестом он прикрыл что-то гораздо более опасное.

Начинался отсчет новой жизни - жизни писателя, к которой он стремился и в которой ложь станет преподноситься вместе с правдой и, вдобавок, будет искусно сочетаться с бредом графомана, создавая чудовищные переплетения. 

Сначала в лагере было не до писательства. Но А.Солженицын, как математик быстро построил в своем мозгу модель лагерной системы и человеческих отношений. Это он все опишет потом в своих опусах. То как, с первых же шагов он заметил, что заключенными  владеют «придурки»  пересылки. И то, как система особенным образом подбирает «придурков», особенно тех от кого зависит работа, питание и одежда. Но чтобы добыть эти должности, нужна изворотливость,  хитрость, способность ловко подмазать, а чтобы удержаться на них, надо потерять совесть, и лучше всего стать стукачом. 

Экибастузский солагерник «писателя», С.Бадаш сообщает нам, что А.Солженицын сразу добился «придурочной» должности нормировщика, затем был выдвинут в бригадиры, а в канун коллективной голодовки-забастовки зэков, он, при помощи врача Панченко, лег в больницу - якобы на операцию по поводу рака. Странный советский лагерь, в котором люди мрут, как мухи и одновременно, в нем диагностируют и оперируют раковые заболевания. Как и подметила его жена Н.Решетовская – изворотливость и избегание ответственности были его главными чертами. Позже, чтобы удержаться подольше в «придурочном» положении, А.Солженицын записался в стукачи.

Схема была отработана и при последующем перемещении в другой лагерь, он говорит новому начальству, что является нормировщиком. Через какое-то время он становится заведующим производством, а это значит, что он стал начальником всех бригадиров! И так было при всех его перемещениях по лагерям.

Как он всего этого достигал, А.Солженицын проговорился Л. Копелеву, сидевшему с ним в «шарашке».  Он рассказал и про вербовку в стукачи и, как сам выбрал для себя кличку Ветров. Кстати, Ванька Ветров в воровской мифологии – удачливый вор, которого не могут никак поймать, что-то сродни фольклорному Ваньке Каину. Выгоды от стукачества были очевидны и так ему удалось выжить до освобождения. То, что он бы не выжил в лагерных условиях, с его тщедушным телом и вздорным характером, ясно было с самого начала, поэтому и такой каиновский выбор.  Кого и как он предал, история умалчивает, а тем более А.Солженицын. Но фольклорный Ванька Каин (Ветров) предавал всех, даже лучших друзей. По всему, выбор клички А.Солженицыным тоже был не случаен.

Так постукивая и управляя, как «придурок», заключенными, он дожил до февраля 1953 года, когда был освобожден и отправлен на поселение в Джамбульскую область.

В феврале 1956 года А.Солженицына реабилитировали и он переехал в Рязань.

В 1962 году, в журнале "Новый мир", по особому разрешению Н.Хрущева был опубликован первый рассказ А.Солженицына - "Один день из жизни Ивана Денисовича", с чего я и начал эту статью. Чем руководствовался Н.Хрущев давая разрешение на печать повести, мы никогда не узнаем, но вероятнее всего пытался таким образом отвести от себя обвинения в  репрессиях к инакомыслящим. Последующие события были вообще абсурдными, так как абсолютно графоманское произведение было выдвинуто на соискание Ленинской премии. Конечно премии не дали, но то, что диссидентское движение определяло многое в жизни общества и начинало чувствовать себя вольготно в СССР, было очевидно и, так же очевидным был факт, что математик А.Солженицын понял это и сделал на него ставку, а заинтересованные люди, остановили выбор на нем.

Опубликование повести воодушевило А.Солженицына и перед его графоманским талантом открылись широкие перспективы. Исследование произведений А.Солженицына не входит в задачу этой статьи и не дай бог, ни кому, исследовать труды любого графомана, особенно такого плодовитого. Задача статьи в том, чтобы проследить, как никому неизвестный зэк, появился в столице, очаровал еврейскую писательскую общественность, как ею манипулировал долгие годы, а потом выкинул своих благодетелей на помойку, предварительно облив дерьмом всех, кто его когда-то вытащил из этого же дерьма.

А.Солженицын только перед смертью вспомнил, сколько неприятностей он доставил всем, особенно А.Твардовскому, когда тот вместе с товарищами по писательскому союзу, прилагал все усилия и влияние, чтобы представить повесть А.Солженицына в ЦК КПСС и получить добро на печать в журнале. Но это было перед его смертью, а в то время А.Солженицына интересовало только то, как втереться в доверие к московской интеллигенции и пользоваться ею. Разработанная им модель и пересказываемые мифы о фамильном диссидентстве, сработали безотказно, он очень всем нравился и особенно А.Твардовскому. Тот, несмотря на то, что тема повести была настолько необычной и новой, что могла обрушить его положение, принял на себя ответственность и стал действовать очень тонко и на грани фола. Прежде всего, следовало ввести непрезентабельного А.Солженицына в высший свет московской интеллигенции, с мнением которой считалась даже власть. Смотрины прошли удачно и тогда стали собираться отзывы самых именитых писателей и не просто отзывы, а «пробивные». Надо было, чтобы К.Чуковский назвал повесть графомана «литературным чудом», а С.Маршак написал, что мы никогда себе не простим, если не добьемся ее публикации.

Но если бы знали все эти наивные советские писатели и стоящие за ними люди, что лагерный стукач, все уже продумал на несколько ходов вперед. Он в течение какого-то времени еще будет продолжать  манипулировать ими, но в скором времени предаст всех.

А.Солженицын  давно решил для себя, что  в принятой им схеме, советская власть и все, кто работает на социалистическую систему, являются его заклятыми врагами. И его совсем не интересовало, что ходатайствовавший за него  А.Твардовский глубоко верил, что не только он сам, но и весь народ и, вышедшая из его недр творческая интеллигенция, приобрели несравненно больше от советской власти, чем потеряли.  Но если наивный А.Твардовский  ценил выше всего откровенность и искренность во взаимоотношениях, то А.Солженицыным эти нравственные категории  были давно утеряны.

Пройдет совсем немного времени, А.Солженицын добьется своего - станет популярным, а А.Твардовский скажет о нем - мы его породили, а он нас убил.

Следует отметить, что в те годы А.Солженицын не был единственным писателем лагерником, но он сделал все, чтобы оттеснить всех на второй план, при этом оболгав и унизив. Так произошло и с В.Шаламовым, который, зная про хорошие отношения А.Солженицына с А.Твардовским, попросил его походатайствовать за свою повесть «Очерки преступного мира». Конечно, в напечатании повести в журнале было отказано, как потом и «Колымских рассказов». А, кроме того, стараниями А.Солженицына В.Шаламов стал для А.Твардовского пастернаковским писателем-провокатором. Если учесть, что нобелевского лауреата Б.Пастернака только что предали писательской и партийной анафеме, то у В.Шаламова, как его последователя, было мало шансов напечататься при А.Твардовском. Но это отдельная и очень неприятная для А.Солженицына страница его жизни, о которой он предпочитал никогда не распространяться. Но, так или иначе, а  А.Солженицын при А.Твардовском, получил монопольное право на лагерную тематику и ни одно произведение на эту тему не могло обсуждаться без его участия и одобрения.

Только потом, после «Круга первого» стало ясно, что А.Солженицын строит все под себя, но его уже не интересовало мнение писательской среды, потому что решение об отъезде из страны было предопределено режиссерами и было принято им. Но отъезд надо было обставить с помпой и по всем законам трагедии. Началась рекламная компания А.Солженицына,  с тайными убежищами и преследованиями, нашедшая итоговое завершение в письме IV cъезду писателей.  Письмо пришлось по душе даже участникамПражской весны, которые прочитав его решили, что в СССР поддержат их выступление, раз печатают такие письма. Провокация удалась и Пражская весна получила еще один сигнал для начала. Кто-то хорошо режиссировал провокаторское поведение А.Солженицына в этом эпизоде и вообще, всеми его поступками в последние годы пребывания в СССР и не исключено, что он был субъектом западных спецслужб, а  ниточка предательства тянется в военные годы, когда он контактировал с власовцами. Но это так – версия для размышления.

А.Солженицын все более отдалялся от своих вчерашних благодетелей из Союза писателей и был полностью поглощен мыслями, как наилучшим образом организовать предстоящий отъезд из страны.

Он вел и свою собственную игру - как лучше преподнести за рубежом облик «писателя» лагерника, сформированный им в СССР.

Конечно, меня можно упрекнуть в сгущении красок, но я не одинок в моих предположениях об истинном лице А.Солженицына, к тому же, я сознательно, почти не затрагиваю еврейскую тему и предоставлю это самим евреям.

Г.Померанец, уважаемый всеми диссидентами человек, с мнением которого считался Д.Сахаров, когда еще находился в трезвом разуме, где-то даже категоричнее меня в своих высказываниях, особенно по еврейскому вопросу, присутствующему в последних произведениях А.Солженицына.

Г.Памеранец сформулировал суть поведения А.Солженицына писателя и человека и то, что определило весь жизненный путь писателя-графомана.

 «Дьявол начинается с пены на губах ангела... Всё рассыпается в прах, и люди, и системы, но вечен дух ненависти в борьбе за правое дело, и потому зло на земле не имеет конца». Итак, по Г.Померанцу, всеобъемлющая ненависть руководила А.Солженицыным на всем его жизненном пути.

А, кроме того, именно Г.Померанец определил и принципы жизни А.Солженицын, как меняющиеся в зависимости от каких-то обстоятельств.

«А.Солженицын всегда колеблется, уступает просьбам своих покровителей, боится. Но с какого-то момента появляются претензии исследовать национальные страсти с высоты Божьего престола».

Как я писал выше, Божьим престолом для А.Солженицына была его собственная правда.

Именно Г.Померанец, впервые написал и обосновал, что А.Солженицын ложный диссидентствующий лидер - назначенный кем-то «корифей», в противостоянии советской системе и его рассуждения не являются истиной, за каковую он их выдает, а порождают еще больше вопросов.

Г.Померанец вел с А.Солженицыным постоянную полемику и когда его спросили в чем суть его спора с А.Солженицыным, он ответил: - Солженицын знает, как надо, а я не знаю, как надо. Простых решений не бывает.

Именно Г.Помаранец обратил внимание, что в большинстве своих произведений А.Солженицын претендует на звание патриота России, но совсем обратное он вкладывает в уста своих героев, как это было в книге «Ленин в Цюрихе». Кстати это основной творческий прием А.Солженицына – вкладывать в уста героев свои мысли, и он делает это по-иезуитски хитро, но этим разоблачает себя.

В.Ленин А.Солженицына якобы говорит: «И зачем я родился в этой рогожной стране?! Из-за того, что четверть крови русская, из-за этой четвертушки крови меня привязала судьба к дрянной российской колымаге»!

А теперь говорит уже А.Солженицын:  «Четвертушкой крови, но ни характером, ни волей, ни склонностями нисколько он не состоял в родстве с этой разляпистой, растяпистой, вечно пьяной страной...».

При всем моем, не очень хорошем отношении к В.Ленину, я даже предположить не могу, чтобы он так думал, просто автору захотелось излить всю свою ненависть к великому человеку, всего на четверть русскому, и к стране - разляпистой, растяпистой, вечно пьяной. 

Но В.Ленин стал только преходящим образом для ненависти писателя. С какого-то времени вождь, с его «русской четвертушкой», уходит на второй план, а все произведения А.Солженицына заполняет ненависть к настоящим чистокровным евреям. Но в его изысканиях не было ничего нового. Еще А.Чехов отметил повышенную долю еврейского присутствия в российской интеллигенции, но он же и оправдывал это тем, что в губернских и уездных читальнях сидели большей частью молодые евреи. Именно, эта образованность евреев увеличила их удельный вес не только в российской интеллигенции, а, самое главное - в общем количестве революционеров-интернационалистов, пришедших потом к власти после революции.

Теперь именно евреи были виноваты в судьбе его семьи, а В.Ленин с его «четвертушкой», был только одним из них. Для А.Солженицына наступил этап подсчета долей еврейской крови в жилах российских и советских руководителей. Ему как-будто было неизвестно, что в России, в любые времена, можно было иметь нерусскую маму или нерусского папу, но чувствовать себя 100% русским, как Герцен или Флоренский и даже быть царем, имея только следы от русской крови. Такая уж российская действительность.

Странно, но эти рассуждения о еврейском вопросе совпали с его пребыванием в США, где четвертинки в крови всегда были очень важными. Например, дочерей президента Джефферсона, голубоглазых, белокурых, продали в публичный дом, потому что в них была четвертинка черной крови и законодательному собранию штата Джорджия, было наплевать, что они по завещанию президента были свободными людьми. Поэтому, как не порассуждать о каких-то четвертинках в угоду американской публике.

Ничтожная личность, живущая в собственном, созданном им мире, паразитирующая на описании страданий людей пыталась, к закату жизни, найти виноватого в своих собственных несчастиях. Он нашел виноватых и ненависть к евреям, жила в А.Солженицыне до самого его конца. Как же правы мыслители, говоря, что больше всех ненавидит евреев – еврей принявший христианство. Так, на старости лет кровь предков громким голосом заговорила в А.Солженицыне.

А теперь приступим к самому больному для «патриота» А.Солженицына, русскому вопросу, потому что когда говорят об  антисемитизме, то совершенно естественно возникает и русский вопрос.

Для начала стоит определить, какую Россию и какой русский народ желали бы видеть российские интеллигенты и А.Солженицын.

Например, академик Лихачев видел основу культуры будущей России в византийском наследии с ее духовно-христианским характером, а государственность в духе скандинавского наследия. То есть  Лихачев оставляет России право быть «восточно-европейской» Европой, но не ценит азиатский и тюркский компонент русской культуры. Своеобразно кастрирует Россию.

Другой ученый  – Ю.Лотман, говорит более апокалиптически - или Россия выбирает Европу, или историческая катастрофа неизбежна, - не более и не менее.

Оба известных, но далеких от реальной жизни человека, были убеждены, что будущее России только в единстве с Европой, но ни один из них, как и положено интеллигентам, не говорит, а что, собственно, они обе из этого выиграют, а самое главное, что должна для этого сделать Россия и, желает ли Европа объединяться с Россией.

Такую же твердую убежденность в том, что сегодня история поставила Россию перед неотложным выбором, высказывал и А.Солженицын. При этом он чисто по-солженицынски, не ориентировал Россию ни в Европу, ни в Америку. Писатель просто страшится катастрофы, неизвестно какой, но страшится. Предотвратить эту неизвестную катастрофу можно, только если русский народ построит нравственную Россию. Но что такое нравственность по А.Солженицыну.

А по А.Солженицыну нравственность, а соответственно и очищение от заблуждений, определяются в отыскании и последующем мщении кому-то за беды, постигающих русских в истории.  Но достойных врагов он не находит, поэтому идет по проторенному националистами пути -  решается по-своему разобраться в еврейском вопросе. Не западный же мир делать врагом, они этого не одобрят. А.Солженицын подкидывает русскому народу проверенную идею антисемитизма и наблюдает, как он отреагирует на это. Благо фактов засилья евреев во властных структурах СССР и новой России было всегда предостаточно. Реакция в целом от российского националистического сообщества была для него благоприятной. При этом мнения евреев-диссидентов А.Солженицына уже не интересовали.

Доказательную базу о вине евреев А.Солженицын начинает с того, цитирует лозунги еврейской молодежи, выдвинутыми ими еще в 1905 году «Мы дали вам Бога, дадим и царя". Он же в своих последних книгах «убедительно», на цифрах, доказывает, что в 1917 году именно евреи дали нового царя России  -  В.Ленина и взяли власть в свои руки. Что должны были почувствовать русские, прочитав эти слова А.Солженицына. Конечно, нехорошие чувства к евреям. Так он пытался освежить в памяти русского народа образ его давнего «злейшего» врага. Русских спасало от нового распространения яда антисемитизма только то, что книги А.Солженицына практически никто не читал.

Сам того не желая А.Солженицын вступает в противоречие с великим русским - Ф.Достоевским, который говорил, что «стать настоящим русским, стать вполне русским, может быть, и значит только... стать братом всех людей».

А какое может братство с врагом. Не получится у солженицынского русского стать вполне русским по Ф.Достоевскому, потому что у него это право отнимают, навязывая  ненависть к евреям и давая ему новое видение российской действительности без инородцев.

А.Солженицын рассчитал даже то, что обсуждение еврейского вопроса в России было во все времена под негласным запретом, и большинство отечественных публицистов не рискуют писать на эту тему. Поэтому «бесстрашный» А.Солженицын, находясь в Америке, выглядит единственным защитником русской идеи. А то, что он очень желал быть таким в глазах читателей говорит и сам автор: "Я не терял надежды, что найдется прежде меня автор... Но.......".

В общем, не мог найтись такой автор, и лавры защитника русского народа должны были достаться только А.Солженицыну.

Но трусоватый по Г.Померанцу А.Солженицын боялся широко публиковать свои антисемитские изыскания – опасался реакции американских покровителей, где еврейский вопрос, в любом виде, болезненно воспринимался политической элитой, то есть кормильцами писателя.  Поэтому А.Солженицын решает, что русский народ может и подождать. Выпустив книгу после развала СССР А.Солженицын доказал, что он полностью зависел от американских работодателей и его больше всего беспокоило собственное благополучие. Но своей запоздалой публикацией он показал, что плохо знает настроения в современной России, потому что тема антисемитизма для нее уже не была злободневной. Все уже совершилось, все что можно было разворовать – разворовано и русскими и евреями – всеми, кто успел ухватить. Так что объяснять народу уже ничего не требовалось – ему и так было все ясно. У воров нет национальности. А кроме того у русского народа хватило ума понять, что еврейский народ, это далеко не Березовский и Гусинский или Прохоров. Березовских и Гусинских, конечно, пощипали, но погромов и гонений на евреев в новой России не произошло, несмотря на солженицинские «разоблачения».

Что интересно в еврейском вопросе А.Солженицына. Он с упоением приводит цифры еврейского засилья в лагерях, во властном аппарате СССР и новой России, перечисляет евреев-олигархов, посвящает книги еврею Парвусу, заговору масонов и сионским мудрецам, прославляет евреев-диссидентов, свергнувших советский режим, поливает грязью своих бывших благодетелей, но нигде вы не встретите даже упоминания об основном игроке, который практически управляет западным миом – об еврейской финансовой элите, а уж тем более их имен. Везде по тексту давно умершие одиозные личности или шестерки типа Березовского и Гусинского. Банкир Парвус представляется черным демоном  России и именно он виноват во всех ее бедах. Бедная «тупая и глупая» Россия, оказывается всей ее революционной историей крутил какой-то еврей Парвус.  Но зачем же так унижать семейства Ротшильдов и Лоебов и прочих представителей мировой финансовой элиты, делая из них простых статистов, наблюдающих, как доходы от организованных ими революций уплывают в руки какого-то Парвуса. Просто А.Солженицын даже буквой боится обидеть главного хозяина и намекнуть, что именно еврейская мировая элита режиссер всех европейских войн и революций. Виноват какой-то Парвус, неизвестно откуда взявшийся. Как видим, искажение истинных событий в новейшей истории России тоже входило в оплачиваемые обязанности нобелевского лауреата А.Солженицына.

А.Солженицын с чистым глазом, продолжал доказывать русскому народу, что является истинным русским националистом, борцом за национальную идею, а национализм, по его убеждению, есть качество безусловно положительное для всего человечества, и поэтому предложил свой подход к национальной идее.

Согласно его новому взгляду, А.Солженицын признает национализм только в том случае, если на него распространяется правило круговой поруки. Русские, отвечают за В.Ленина, несмотря на его «четвертушку», евреи – за Л.Троцкого, а грузины должны отвечать за Сталина, немцы, само собой за Гитлера. Знакомая песня? Конечно, ведь так построили свои обвинения евреи по холокосту, заставив сначала немецкий народ каяться за Гитлера, а потом и весь западный мир вынужден был покаяться. Покаяние прошло так успешно, что теперь никто и пикнуть не смеет на все проделки Израиля. Сразу заткнут рот холокостом.  Эту же идею покаяния сейчас проповедуют российские ультралибералы в своих российских СМИ, требуя от российского народа покаяния за преступления большевистских лидеров. А.Солженицын полностью с ними согласен и настаивает даже на общероссийском покаянии. Но идет еще дальше и требует дополнительного покаяния по национальному признаку – русские за русских большевиков и т.д. А еще по А.Солженицыну каяться должны академики, композиторы, писатели, кинорежиссеры и многие другие. Почему? Да потому что они работали на большевиков и работали хорошо. Внесли важный вклад в победу в Великой Отечественной войне и даже создали всемирно известную советскую культуру. В этом абсурдном видении всероссийского покаяния просматривается вина всех российских народов даже за то, что они вообще существуют на свете.  По А.Солженицыну получается, он так любит русский народ, что лучше, чтобы его не было в природе. Не было бы народа, не было бы и преступлений, не было бы нужды и в покаянии.

А кто не должен каяться? А.Солженицын отвечает и на этот вопрос. Конечно, только беглецы из России, диссиденты, авторы «самиздата». Они, независимо от национальности – настоящие русские и, именно их сопротивление сокрушило коммунизм.  

Так философствует «патриот» А.Солженицын, а что на самом деле думает он о русских и какие фразы о русском народе других авторов ему близки, и что можно найти в его собственных произведениях.

«Русские не способны делать дела через самозарождённую организованность. Мы из тех народов, которым нужен непременно вожак. При удачном вожаке русские могут быть очень сильны...

«Не согласен я со множественным утверждением, что русскому характеру отличительно свойственен максимализм и экстремизм. Как раз напротив: подавляющее большинство хочет только малого, скромного.

«Труд русского человека лишён упругого равномерного напряжения; нет методичности и размеренности».

«Равномерной методичности, настойчивости, внутренней дисциплины — болезненнее всего не хватает русскому характеру, это, может быть, главный наш порок.

Попахивает А.Гитлером и это далеко не все его высказывания. Приведенные мною цитаты о русском народе, вышедшие из под пера А.Солженицына, претендуют на мессианский характер, то есть должны считаться истиной в последней инстанции. Убежденный в своем собственном величии он уже не стесняется, когда говорит:

«Господи, я только меч на нечистую силу, стиснутый Твоею рукою, дай же мне, Господи, не переломиться, не выпусти меня из Твоей ладони»!  

Если говорить кратко – приехали! А.Солженицын во всей красе, перед алтарем Господним. Меч Господен! Представляю, что может натворить стукач, с мечом в руке, ненавидящий всех и вся.

Я уже писал выше, что «Ленин в Цюрихе», говорит и характером удивительно напоминает своего творца, как будто автор желает побывать на его месте. Но желание А.Солженицына слиться с вождями не ограничивается  личностью В.Ленина. Страсть к смакованию цифр по уничтожению людей, заставляет провести аналогичную параллель с большевистскими лидерами типа Л.Троцкого, отправивших на расстрел сотни тысяч русских людей. А.Солженицын, не смог поучаствовать в убийствах, поэтому рассуждая о жертвах, вероятно, через это он ощущал свою сопричастность к террору, что давало ему адреналин в кровь и успокаивало сжигавшую его ненависть. Но это только предположение. Однако, его брезгливое и менторское отношение к русскому народу позволяет сделать вывод, что нет у него любви к народу страны, которую он ненавидит, хотя всячески пытается убедить нас, что он не любит только власть.

Любящий свой народ не напишет про него гадость подобную этой:

« к концу сталинской эпохи уже невозможно было признать в народе тот, который был застигнут революцией: другие лица, другие нравы, другие обычаи и понятия.

По А.Солженицыну получается, что русский народ исчез, а следовательно, горевать о его предстоящей гибели не стоит, ведь живущий сейчас народ совсем не русский, вернее не тот русский. Не тот это народ, который был когда-то, а раз не тот, то и не жалко.

Ему очень нравиться цитировать Александра III, который говорил: "Россия должна принадлежать русским”.

Самое интересное,  что А.Солженицыну даже не пришло на ум, что в этом императоре были только следы русской крови, не какая-то там ленинская «четвертушка» - он был чистокровным немцем. Как бы Александр стал определять принадлежность к русским – непонятно, но вероятнее всего, не по национальности, а по образу мышления и преданности отечеству. Большинство российских императоров и императриц, по крови были немцами, но были гораздо большими русскими, чем сами русские, потому что сознавали величие страны и ее народа.

Но больше всего А.Солженицын любит рассуждать о патриотизме.

«Патриотизм — это цельное и настойчивое чувство любви к своей родине и к своей нации со служением ей не угодливым, не поддержкою несправедливых её притязаний, а откровенным в оценке пороков и грехов».

Словесная галиматья о несправедливых притязаниях, с покаянием и очень неприятным  словом - «угодливый», а самое главное опять надо каяться.

Но оплакивая ушедший русский патриотизм А.Солженицын даже не вспоминает, что именно его друзья диссиденты  и либералы, столетиями всячески старались его обесценить, противопоставляя его западному патриотизму. То есть, веками насаждая вместо благородного жертвования себя во имя отечества, предлагали торгашеский западный вариант – для личности хороша та страна, где хорошо кормят.

Рассуждая о национализме и патриотизме А.Солженицына можно сказать одно – не русским он был человеком, не русским. А его рассуждения о судьбе русского народа и антисемитизме, нельзя назвать иначе, как провокацией, направленной на противопоставление народов России друг против друга.  Рассуждая как «патриот» и выдавая себя за оного, А.Солженицын даже не осознавал, что унижает народы России, признавая за ними только дикость, леность и тупость.

В нем, вероятно, говорили комплексы его далеких предков, принявших православие, которые заставляли его ненавидеть и русских и евреев. Поэтому он был никто – не тот и не тот. Он сознавал это и пытался выставить себя гражданином мира, а гражданин мира последняя стадия ультралиберала - чужой для всех.

Как может считать себя патриотом человек, который практически всю свою жизнь прожил на содержании государства, которое было врагом страны, где он родился и патриотом которой себя называл? Если кто-то скажет, что он жил на доходы от своих произведений, то будет прав в одном - всю гору написанной А.Солженицыным, но нечитаемой никем макулатуры, оплачивало то самое государство.  А оплачивало потому, что он, как всегда, быстро приспособился к новым условиям и требованиям инвесторов. Унижая и позоря Россию, выставляя ее диким монстром, управляемым неадекватными личностями, трансформируя реальные события в угоду заказчикам, он - «патриот», отрабатывал свои серебрянники.

Если спуститься на бытовую, земную суть, то все его последние рассуждения о большевизме, коммунизме, еврействе, патриотизме – были рекламной попыткой удержаться на плаву и не потерять источник финансирования. С вершины, на которую его вознес случай, он давно упал еще тогда, когда перед отъездом, предал людей, которые его, по интеллигентской наивности, подняли на пик популярности.  Не помогла росту популярности и нобелевская премия, ставшая для большинства в России символом платы за предательство, своего рода тридцатью серебряниками Иуды. А его падение было закономерным и, потому что он не захотел принять и пережить, чисто по-русски, те же страдания, что  выпали на долю Б.Пастернака, ибо был малодушен и не тверд в убеждениях. 

Побег был тоже чисто по-солженицынски – он просто, в очередной раз увильнул от ожидавших его в России проблем.

Но возвращение в Россию, тоже из разряда солженицынских фантазий. Потому что только у больного человека, поверившего в свои же бредовые идеи, и одержимого манией пророческого видения, может появиться мысль о возможности триумфального возвращения в страну, которая его когда-то отвергла и, которую он предал и поливал грязью в течение десятилетий. Вероятно, и люди, готовившие его возвращение, думали как он. А ведь как все было задумано? Он не поехал в страну кратчайшим путем, через Европу в Москву. «Мессия» подготовил свое возвращение – приход, предполагая проехать через всю страну, чтобы на каждом полустанке его могли видеть поклонники и почитатели. Фокус, задуманный и, так тщательно подготовленный его работодателями, не удался и, прокатившись с семьей на поезде, он въехал на нем же в небытие.

Теперь подведем итоги жизни А.Солженицына. Он рос в окружении придуманной им лжи, создал в своих произведениях, иллюзорный мир фантазий и неправды, лгал всем, кто встречался ему на пути, манипулировал ими и умер, отвергнутый и забытый обществом и даже верными ему когда-то почитателями. Очень незаурядная личность, особенно в части использования архивных материалами, попытавшаяся отобразить себя и свою жизнь через исторические события. Для отображения самого себя в «вечности», им создан новый вид литературы – исторический пасквиль. В отличие от заказных историков, искажающих исторические события в угоду той или иной политической доктрине, А.Солженицын работал на архивных материалах. То есть события в его книгах имели место и документально подтверждены.  Но странным в этом симбиозе является то, что не история была первичной, а он сам. В результате исторические факты, прошедшие через сито его личности, искажаются до неузнаваемости, а учитывая ненависть автора к режиму и стране, они становятся пасквилем на реальность. Его произведения по своей сути являются компиляцией архивных сведений, построенной по созданной им системе, описывающей его жизнь и поступки. Он, сам как личность, может вообще не присутствовать в книгах, но его жизнь отражается в созданных им героях  произведений.

Все его книги написаны словами, пропитанными ненавистью к стране и народу. Следует признать, что А.Солженицын состоялся как редкостный графоман, искусно манипулирующий людьми, документами и фактами, создавая их этого переплетения фантастические, по своей лживости и нелепости образы. И это все он делал во имя ненависти, которая жила в нем с раннего детства. Мучили ли его угрызения совести, за то что он творил с историей страны и людьми. Я не уверен. Человек, иезуитски воспитанный и считающий себя подобным Богу, или его посланцем – смотря по обстоятельствам, никогда не поверит в то, что он, на самом деле, слуга Дьявола. А если закрадываются сомнения, всегда найдется оправдание – я делаю все во имя «божественной правды».

Но А.Солженицын достиг своей главной  цели – стал известным в сообществе борцов за «справедливость». Но как диссидент он не состоялся, да и не смог бы им стать – слишком расчетлив.

Отвоеванное им место, оказалось не рядом с теми, кто пытался утвердить в обществе настоящую справедливость, ошибаясь и почти всегда проигрывая, а с теми, кто использовал эту борьбу в своих личных целях. Л.Троцкий, Гапон, Азеф и теперь он - иже с ними. Если когда-то будет создан музей российских провокаторов, то А.Солженицын займет в нем заметное место.

Слава бывает разной!

Сергей Романов Строгалов

Другие произведения автора:

Создатели тварей дрожащих. Крах «четвертой власти». Что дальше?

Возрождение мусульманского мира. Закат западной цивилизации? Путь к халифату?

Дом Романовых. Где мифы, а где реальность?

Это произведение понравилось:

Алла Войнаровская