Жатва

      Мишаня, человеком добрым не был. Однако и злым его назвать было нельзя – если кому-то он и пожелал сгоряча недоброго, то никогда его не делал. «Сеешь зло – так жди кровавой жатвы», – говорила в детстве его бабушка. И так уверенно она говорила, что став взрослым, Мишаня верил в это, как в дважды два четыре и что если сунуть пальцы в розетку, то обязательно ударит током. А ударяло током Мишаню не раз. Первый раз случайно, когда он в детстве засунул в розетку два оголенных провода и потом еще несколько раз, когда проверял, ударит ли еще.
      Но если Мишаня  зла не сеял, то жатву пожинал. Бывало, встретит знакомого, а тот на него волком смотрит, будто Мишаня оклеветал его за глаза или долг не отдает. «И чего они все на меня так смотрят? – ломал голову он. – Уж лучше сказали, в чем я виноват». Но знакомые молчали как рыбы, и это было хуже самой страшной пытки. И не только  знакомые недобро смотрели на него, а и прохожие на улицах и продавщицы в магазинах и водители автобусов. Даже детсадовские ребятишки строем, шагающие по улице, смотрели на него так, словно он ногами растоптал их фигурки в песочнице. Все это было так мучительно, что Мишаня себе места не находил. Так продолжаться могло бы долго, но однажды Мишаню озарило - у него есть двойник, как две капли воды на него похожий и этот двойник везде гадит и пакостит людям. Эта мысль одновременно обрадовала и напугала Мишаню. С одной стороны, он теперь был спокоен, что ни в чем не виноват, а с другой – мало ли что тот еще может вытворить. Нахамить продавщице или обругать старушку – еще, куда не шло, а если негодяй начнет в домах окна бить или одиноких женщин по вечерам грабить? Тут уж одними укоризненными взглядами не обойтись….  Мишане сделалось не просто страшно, а жутко как страшно. «Что же теперь будет? – изводил он себя. – Как теперь жить?»  Можно, было конечно  пойти в милицию и заранее предупредить, что если что-то произойдет, то это сделал не он. Однако милицию Мишаня  боялся. Да и сразу бы возник вопрос, если не он, то тогда кто? Двойник? Но этот негодяй так лихо заметал следы, что, ни разу, никому на глаза не попался! Мишаня жил как на вулкане. Постоянное ожидание,что этот ненормальный совершит новую пакость, делало жизнь невыносимой. Нервы Мишани были на пределе: он перестал спать по ночам, у него пропал аппетит, щеки его ввалились,  а глаза  сделались как у совы.
     Но воистину говорят, что не бывает безвыходных положений. И Мишаня  выход нашел. Прежде чем выйти на улицу он клеил себе усы, бороду и брал тросточку. И люди сразу перестали на него недобро смотреть. «Ну вот, – с радостью думал Мишаня, когда знакомые, проходя рядом с ним, его не узнавали, – теперь пускай он (двойник) сам жнет, что сеет».

Другие произведения автора:

Окуньки

Палеокортекс

Антисемит Синицын