Против психиатрии

В начале отрывок из уже неоднократно мною цитировавшегося сообщения, опубликованного в интернете под заголовком « НАМ НУЖНА ПРАВДА»:

«Дата: 25-12-2006 21:44

«Я не хочу, чтобы мои будущие дети когда-нибудь попали в психушку, где с ними будут безнаказанно делать все, что угодно»

Так сказала Жанна Журкабаева после пресс-конференции на тему «Необходимость соблюдения прав человека в области душевного здоровья». Жанна учится в Санкт-Петербурге, а в свободное время по доброй воле помогает работе Гражданской комиссии по правам человека. Наш разговор она закончила словами: «И вообще я хочу, чтобы наше общество стало открытым».

Это желание истины прозвучало и в словах Романа Чёрного (исполнительного директора Гражданской комиссии по правам человека  в СПб.), открывавшего пресс-конференцию: «Может быть не все присутствующие согласны с нами, но мы надеемся, что вы по крайней мере правдиво осветите в СМИ то, о чем мы здесь говорили».

А все выступавшие говорили о том, что сегодня ситуация такова, что по решению врача-психиатра любой из нас может быть лишен своих человеческих и гражданских прав. Любого из нас могут насильно поместить в психбольницу, бить, колоть психотропными препаратами, и никто за это не ответит даже в случае гибели.

Роман Чёрныйрассказал о некоторых конкретных случаях, когда психиатрию использовали для того, чтобы забрать у людей недвижимость. Защитить этих людей очень трудно, а таких случаев много».

         Продолжая данную тему, хочу привести здесь обширную цитату из работы правозащитника, кандидата медицинских наук, в прошлом врача-психиатра (кстати, потомственного) с многолетним стажем, вице-президента той же самой Гражданской комиссии по правам человека Сергея Запускалова «Что такое психиатрия», которую я также неоднократно цитировал в своё время:

         «Беда в том, что область психиатрии, в нашем обществе, является совершенно особой. Ни один депутат Государственной Думы не обладает такой непробиваемой неприкосновенностью, ни один судья не обладает такой полной абсолютной властью как психиатр. И это происходит только лишь по той причине, что считается, что психиатру дано право решать является человек в здравом рассудке, или нет. Вы можете быть абсолютно уверены в том, что Вы что-то знаете, и сотни, тысячи других людей могут быть согласны с Вами, но психиатр скажет, что это психическая болезнь и Вы, и тысячи других людей, уверенных в своей правоте, будут считаться невменяемыми, а, следовательно, они должны быть помещены в психиатрическую больницу, с ними можно будет делать все что придет в голову психиатру, не смотря ни на какие Ваши протесты.

Нигде, ни в одной самой беспредельной тюрьме не существует такого наглого, беспардонного принуждения, как в психиатрической больнице. Даже раб имел больше прав, чем психически больной. Именно поэтому с психиатрией надо кончать и чем быстрее это произойдет, тем лучше от этого будет для всех, в том числе и для самих психиатров. Почему? Откуда такая уверенность в преступности психиатрии? Наверно у многих есть знакомые, которые работают психиатрами. И я знаю, что это могут быть хорошие, милые люди, к которым частенько обращаются за помощью. Я не говорю о том, что в психиатрию идут работать одни негодяи. Чаще всего в нее приходят очень хорошие, порядочные люди. Вопрос в том, почему эти люди начинают совершать преступления. А совершают преступления все психиатры. Без исключения. Чтобы понять это я позволю себе привести несколько слов из истории психиатрии.

Нужно сказать, что психиатрия, как медицинская специальность, появилась сравнительно недавно. Психически больных было немного и, вплоть до 19 века, они содержались в обычных тюрьмах в ужасающих условиях. Их безумие объяснялось в основном мистическими причинами, такими, как одержимость дьяволом и т.п. Отсюда и методы "лечения" сумасшедших скорее напоминали средневековые пытки, направленные на изгнание "бесов". Один из таких методов, например, состоял в том, что человека направляли идти по коридору. Затем, неожиданно, под ним открывался потайной люк и человек падал в ледяную воду.

Однако, многие врачи-гуманисты того времени пытались хоть как - то облегчить судьбу сумасшедших людей, настаивая на том, что для безумных должны строиться самостоятельные учреждения, где к ним было бы более человеческое отношение. Большую роль в том, что безумие стали считать болезнью, сыграло открытие микробов и понимание того, что многие болезни вызываются микроорганизмами. Когда же было открыто, что прогрессивный паралич (очень распространенное психическое расстройство в прошлом столетии) вызывается бактериями сифилиса, медики еще больше утвердились в мысли, что психические болезни, также как и многие телесные заболевания, вызываются материальными причинами, которые можно обнаружить, если очень постараться. Соблазн в этом смысле был очень велик, так как в случае нахождения материальной причины психических заболеваний, например такой, как микробы, у врачей появлялась реальная возможность с помощью различных уже привычных средств: хирургия, химические препараты, электричество, изменения температуры и тому подобное воздействовать на материальную причину болезни и излечивать ее.

Интенсивные поиски в этом направлении до настоящего времени, к сожалению, ничего существенного не принесли. Если бы можно было собрать в одно место всю литературу, посвященную поиску материальных причин психических заболеваний, думаю, что этими книгами можно было бы заполнить очень и очень приличное помещение от пола и до потолка. Где только не велись эти поиски. Изучались типы строения человеческого тела, особенности ушных раковин, формы черепа, состав крови человека и отдельных ее клеток, наследственность и даже рисунок линий на коже ладоней, тот, что используется в криминалистике. С изобретением все более мощных инструментов исследования, таких как электронный микроскоп, современные компьютеры, ученые-психиатры стали пытаться найти причину психического заболевания в самых мельчайших структурах самых различных клеток. Или пытаться с помощью невероятно сложных математических сопоставлений найти причину психических нарушений у человека в сочетании самых несопоставимых особенностей его жизни, например характера отношений с начальством, женой, строением ушных раковин, характером поведения клеток крови и состоянием психического здоровья его ближайших и самых отдаленных родственников. В связи с этим невольно вспоминается анекдот про пьяного, который искал потерянные ключи от квартиры под фонарным столбом. Когда его спросили, он что, здесь их потерял? Он ответил, что здесь просто светлее и легче искать.

До сих пор, когда двадцатое столетие уже заканчивается, материальные причины психических заболеваний все еще не найдены. Психиатров это, однако, никогда не смущало. И в конце 19 века немецкий психиатр Емиль Крепелин решил, что раз невозможно различать психические заболевания по причине их возникновения, то можно их различать по тому, как они чисто внешне себя проявляют. И он на основании схожести внешних проявлений психических расстройств у больных выделил 5 групп психических заболеваний. Т.е. к концу 19 столетия было только пять психиатрических диагнозов. Сегодня их насчитывается около четырехсот, но больным от этого лучше не становится.

Представьте себе, что у вас сломался телевизор, появились какие-то помехи, а вы совершенно не разбираетесь в телевизорах и не знаете, как они устроены. Возможно, вы слышали от кого-то, что, иногда, если телевизор похлопать, он может исправиться. И вот, вы начинаете хлопать по своему телевизору, сначала осторожно, а потом все сильнее. Пытаетесь крутить разные ручки, и, может, вам повезет и телевизор, вдруг, неожиданно начнет работать. Вы обрадованы, горды собой, потому что отремонтировали такую сложную технику. Но проходит немного времени и телевизор снова ломается. И уже никакие похлопывания не помогают а, возможно, даже приводят к каким-то новым поломкам. Что ж, ваши старания его отремонтировать будут тщетны до тех пор, пока вы не изучите его устройство. Но даже если вы его разберете полностью по деталям, вы все равно не поймете, как он устроен, если не будете знать о существовании электричества и по каким законам оно работает. Что-то похожее с этой историей с телевизором произошло в психиатрии, когда психиатры стали пытаться "лечить" те пять психических заболеваний, которые выделил Крепелин. Поскольку причины заболеваний оставались неизвестными, то методы лечения психически больных очень сильно напоминали с одной стороны процедуры изгнания бесов, а с другой - попытки исправить телевизор с помощью покручивания, похлопывания с использованием так называемого метода тыка, когда тыкают отверткой или чем-нибудь еще в разные места с надеждой, что что-то да поможет.
Естественно, ничто не помогает. Более того, психике человека, его здоровью наносится непоправимый вред, последствия которого тем более тяжелы и разрушительны, чем более интенсивным было это "лечение". И сейчас, на пороге третьего тысячелетия, последствия такого "лечения " гораздо более фатальны, чем сто лет назад. Потому что такие изощренные методы "терапии" как электросудорожная терапия, психохирургия, психофармакотерапия были изобретены в двадцатом столетии.

Каждый более или менее опытный психиатр, если дело касается близкого человека, друга или родственника, сделает все для того, чтобы этот человек как можно позже с момента начала своего заболевания попал в психиатрическую больницу, а лучше всего, если он туда совсем не попадет. Потому что каждый психиатр знает: чем раньше человек попадает в психиатрическую больницу и чем раньше он начинает принимать психиатрическое лечение, тем быстрее наступает его деградация. Больной опускается как человеческое существо все ниже и ниже и, в конце-концов, начинает вести так называемый вегетативный, то есть растительный, образ жизни, когда все его желания сводятся только к тому чтобы есть, спать и отправлять другие естественные потребности. Что же это за методы?

Влажные обертывания - это метод, который используется до настоящего времени, при котором человека заворачивают, как куклу, в простыни и намачивают их холодной водой. При этом человек испытывает сильное переохлаждение и панический страх, поскольку в этом состоянии он совершенно беззащитен.

Психохирургия, то есть хирургическое разрушение мозга. Один из наиболее распространенных и часто применяемых вариантов психохирургии сводится к тому, что стальной спицей протыкают сбоку от глаза рядом с носом глазницу (это очень тонкая косточка), спица проходит в лобные части головного мозга и потом ее поворачивают кругом, просто разрушая мозг человека. После такой операции человек полностью теряет человеческий облик навсегда. Он, становится уже, ни на что не способен.

Электросудорожная терапия, или ЭСТ. При этом методе лечения, на голову человека накладываются электроды, и пропускается разряд электрического тока напряжением от 90 до двухсот вольт. Вследствие этого у человека развивается самый настоящий эпилептический припадок со всеми вытекающими отсюда последствиями и осложнениями. Мало того, что ЭСТ сопровождается нередко смертельным исходом, самими психиатрами в результате анализа большого количества случаев применения ЭСТ статистически доказано, что в результате ее применения у людей происходит разрушение головного мозга с образованием в ткани мозга пустот, заполненных жидкостью. Вследствие этого человек теряет память, происходит расстройство работы желез внутренней секреции с развитием эндокринных заболеваний и в конечном итоге также происходит полное разрушение личности пациента.

Еще один современный метод лечения психически больных - это инсулино-коматозная терапия. Суть метода состоит в том, что человеку вводится чрезвычайно большая доза гормона поджелудочной железы инсулина и у него наступает кома, состояние, от которого нередко умирают больные сахарным диабетом.

До настоящего времени используется такой метод лечения, как сульфазинотерапия. При этом методе лечения человеку вводят шприцем масляный раствор серы. В результате в месте укола появляется страшная боль, припухлость, краснота, до сорока градусов повышается температура тела, ощущается жуткая ломота во всем теле. Не случайно этот метод применяется в качестве наказания "непослушных" больных. После нескольких таких процедур человек становится согласным на все. Он готов перенести любое насилие, лишь бы только не повторять эту лечебную пытку.

Наконец психофармакотерапия, то есть лечение психических болезней с помощью различных химических соединений. Необходимо отметить, что психиатрических лекарств становится все больше и больше. Новые названия этих препаратов обрушиваются на нас каждый год лавиной. Многие из них становятся для людей такими же привычными как аспирин, продаются без рецепта и даже начинают раздаваться в школах учителями или школьными психологами для того, чтобы ученики стали более спокойными. Нас уверяют в том, что это совершенно безвредно и не дает никаких отрицательных последствий. Но это не так. Не существует безвредных психиатрических средств, просто потому, что эти химические соединения, проникая в клетки мозга, приводят к необратимому нарушению химических процессов, протекающих в человеческом мозге. Эти вещества, как бы они не назывались, дают только два эффекта: они вызывают жуткую подавленность, невероятно болезненный и неконтролируемый спазм мышц, изматывающую неусидчивость, в результате которой больные не могут найти себе места и вынуждены целыми днями беспрерывно ходить из угла в угол. Состояние, вызываемое этими веществами, крайне тягостное и лица, содержащиеся в психиатрических больницах, любыми правдами и неправдами стараются избежать приема этих медикаментов. Вторая группа веществ вызывает чувство успокоенности, улучшает настроение, вызывает расслабление мышц (в том числе и мышц сердца, что иногда приводит к его остановке и смерти человека), привыкание к этим лекарствам, появление зависимости от них, психической и физической, и, как следствие этого, ухудшение самочувствия, возникающее в результате их отмены. Но то, что здесь описано один к одному наблюдается у человека, когда он принимает наркотики и становится наркоманом. Фактически, эти лекарства и являются ничем иным, как наркотиками. Они, кстати говоря, весьма часто с этой целью и используются наркоманами и имеют свое специфическое название "колеса". Это наркотики, и как бы их не называли, они продолжают оставаться наркотиками. И если человек принимает их, он становится самым настоящим наркоманом. И это все. Других методов лечения в современной психиатрии не существует. Все что применяется психиатрами так или иначе наносит непоправимый вред человеку.

Теперь представьте себе, что в психиатрическую больницу приходит молодой человек, только что окончивший медицинский университет. Он хороший человек, добрый, испытывающий искреннее сострадание к душевнобольным людям и, возможно, именно поэтому решивший посвятить себя избавлению их от страданий. И когда он приходит в психиатрическую больницу он начинает использовать то, что находится в его врачебном арсенале, то, что описано мной выше, то, что однозначно приносит человеку вред. Первое, что испытывает в этом случае молодой психиатр - это искреннее недоумение и ощущение того, что он делает что-то не так. Он испытывает вполне понятную растерянность и спешит за советом к более опытным, маститым психиатрам. Но в их лице он встречает невероятный цинизм, полное равнодушие к здоровью пациентов, неприкрытую озабоченность только собственным благополучием и стремление избавиться от него как можно быстрее.

Я вспоминаю случай, когда один молодой психиатр, мой одногруппник по институту, во время сдачи врачебного дежурства в психиатрической больнице, докладывал о том, что ночью одному из пациентов стало плохо и он умирал. Далее он рассказал о том, как он проводил оживляющие действия: делал больному искусственное дыхание, массаж сердца, вводил внутривенно сердечные лекарства и, не без гордости, сообщил о том, что больной остался жив и что он нуждается в дополнительном наблюдении и соответствующем лечении. Я присутствовал во время его рассказа, потому что должен был дежурить следующие сутки после него. Также вместе с нами находились наиболее опытные психиатры больницы, врачи высшей категории - заместители главного врача по лечебной работе. И когда мой однокашник закончил свой рассказ они стали смеяться (их было двое), обвиняя его в том, что он делал. Зачем, говорили они, Вы затратили столько сил на какого-то душевнобольного, не спали всю ночь, делали ему искусственное дыхание (как вообще Вы это делали, это же так противно), а самое главное, угробили столько лекарств совершенно напрасно. Потому что кому он нужен. Будет он жить или нет - это не имеет никакого значения. У него нет родственников, он пролежал на психе уже несколько десятков лет и никого его смерть не будет волновать... Одним психом больше, одним меньше - какая разница.

Когда мы вышли из кабинета, мой товарищ никак не мог понять, что он сделал неправильно. Он мне говорил о том, что он принимал клятву Гиппократа и сделал все в соответствии с этой клятвой: он использовал все свои знания и силы для того, чтобы спасти человека, неважно кто он и где находится. Он не мог одного понять, что клятва Гиппократа к психиатрам не имеет никакого отношения. Этот человек очень скоро спился, уволился из психиатрической больницы и мне неизвестна его дальнейшая судьба. Но не все психиатры кончают так как он. Многие плодотворно усваивают уроки своих старших наставников и в короткое время становятся такими же как они, полностью оправдывая свою преступность тем, что психические заболевания неизлечимы. Изо дня в день, приходя на работу и осуществляя лечение, которое по сути своей уже является преступлением, психиатры сами становятся все в большей и большей степени преступниками. И, к сожалению, это закономерность, не знающая исключений. Не имея истинных, объективных признаков психического здоровья или нездоровья, вся диагностика врачом психиатром осуществляется на основе сравнения с самим собой. И если человек думает как-то иначе, чем этот врач психиатр, то, естественно, ему и выносится вердикт психически больного. Такая "диагностика" приводит к тому, что все большее и большее число окружающих психиатра людей попадают в категорию "психически больных", поскольку все люди разные и каждый чем-то отличается от него самого. Именно поэтому современная психиатрическая классификация насчитывает около четырехсот психиатрических диагнозов, в отличие от пяти в прошлом веке.

Весьма примечательна, в этом смысле, манера психиатров общаться друг с другом. Когда они разговаривают, то невольно ставят психиатрические диагнозы своим коллегам, друзьям, родственникам. Поэтому когда их слушаешь, можешь услышать что-нибудь типа: "Ты знаешь, моя жена такой эпилептоид" и т.п. Весь мир, каждый человек им кажется не таким, как они, а, следовательно, ненормальным и опасным. Любое упоминание о духовности человека, религии вызывает у них кривую ухмылку и презрительное хмыкание. Беда психиатров в том, что они продолжают "лечить" людей даже тогда, когда выходят из стен психиатрической больницы. Это их несчастье и в этом кроется их жестокость и опасность для общества».

Я сейчас не тороплюсь с выводами. Вернее, в данной статье я их не делаю вовсе. Как говорится, синтез – не анализ.

Закончить же хочу ещё одним отрывком. Это отрывок из статьи журналиста, правозащитника и дипломированного психолога Нины Глазковой:

«Улица, на которой я живу, упирается в пустырь, за которым кончается город и начинается лес. Ближе к этому тупику сходят на нет казино, фитнес-клубы, дорогие универсамы и сама городская жизнь. А дальше тянутся гаражи, свалка и высокий забор из бетонных блоков, за которым стоит здание внушительных размеров - психоневрологический интернат (ПНИ). Иногда мы, местные жители, видим в своих магазинах стайку плохо одетых ребят. Некоторые из них с трудом ковыляют на искалеченных детским церебральным параличом ногах. Они неестественно оживлены и пугливы, словно вырвались на свободу в мир, где они чужие...

- А, - думаем мы, - эти из Пней.

Это все, что мы о них знаем. И нам этого достаточно.

А ведь, в сущности, мы живем по соседству с концлагерем, где процветают рабский бесплатный труд, издевательства и безнаказанные убийства. Допустим, большинство об этом не знает. А те, кто знает? Что думают по этому поводу они?

- Живут там на всем готовом на наши деньги и еще имеют наглость жаловаться! - так сказала судья, с виду умная и интеллигентная дама, на процессе, где парень из ПНИ пытался отстоять свои права.

- Они там все недееспособные. У них вообще нет никаких прав, - объяснила заместитель главврача больницы, расположенной рядом с ПНИ.

- Позвольте, - возразил ей юрист Гражданской комиссии по правам человека, - жителей ПНИ никто дееспособности не лишал, и по закону у них такие же права, как у нас с вами.

- Ну, то по закону, - ответила эта замечательная женщина, - а для нас, врачей, они недееспособные в силу наличия у них психического заболевания и прав ни на что не имеют. С ними можно делать все что угодно. И чиновники также к ним относятся. Вы даже не пытайтесь их защищать, все равно все решится в пользу администрации ПНИ.

Большинство жителей ПНИ тоже думают, что с ними можно делать все что угодно. Их приучили к этому в детских домах, где в наказание за невинные детские шалости били палками, окунали головой в унитаз, назначали убивающие мозг таблетки и уколы, от которых скрючивало руки и ноги, на годы ссылали в психушку.

Кто живет в психоневрологических интернатах? Больные люди, судом лишенные дееспособности, одинокие старики, с которых уже нечего взять, но подавляющее большинство жителей ПНИ - это молодые, трудоспособные люди, которые могли бы приносить пользу обществу, а не быть ему обузой. В детстве они были преданы родителями, бросившими их. Потом - педагогами и врачами, приговорившими их к пожизненной участи психически больных ради получения надбавки к зарплате за работу с дефективными, ради заполнения койкомест и доступа к сиротскому жилью. Приписывать детям дебильность или олигофрению выгодно по многим причинам. Ими легко управлять, их можно не учить и практически никак за них не отвечать, даже если они погибают.

К 18 годам, когда заканчивается срок пребывания в детдоме, все сироты по закону должны получить от государства комнату и плавно влиться в ряды трудового населения. Пусть с психиатрическим диагнозом, неграмотные, ничего не знающие о жизни вне стен детдома, но все же они могут начать нормальную жизнь. Но многим чиновникам не хочется раздавать комнаты "за просто так", хватает и воспитателей, которые с ними заодно. Сиротские комнаты заранее реализуются к взаимной выгоде, а ребят начинают готовить к переводу в ПНИ, постепенно увеличивая им группу инвалидности. Никто даже не говорит об их праве на жилье, а когда они узнают об этом и пытаются получить комнату, это оказывается очень тяжело и удается единицам. Причем доказывать свое законное право "счастливцам" приходится в судебном порядке. Поэтому большинство остается в ПНИ без всякой надежды когда-нибудь вырваться оттуда.

Они живут в палатах по 10-20 человек. Кровать и тумбочка - это вся их мебель. Одежду получают на сезон, потом сдают на склад, все время пользуясь, таким образом, чужими "бэушными" вещами. Пища скудная и плохого качества, зато сотрудники, не таясь, ежедневно уносят домой сумки с продуктами. Все проживающие имеют группу инвалидности (в связи с психическим заболеванием), а покупать себе еду и одежду они не могут, потому что 75 процентов пенсии у них забирает администрация ПНИ. Их постоянно используют в качестве рабочей силы на разных хозяйственных работах, но называют это "трудотерапией" и денег, естественно, не платят.

Недавно в Санкт-Петербурге закончился уникальный судебный процесс. Администрация одного из ПНИ просила суд принудить тридцать своих постояльцев - заметьте, взрослых дееспособных людей - заключить с ней договор на социальное обслуживание, чтобы иметь возможность на законных основаниях забирать у них 75 процентов пенсии. Все судебные решения были вынесены в пользу администрации ПНИ. Хотя с юридической точки зрения это нонсенс, потому что социальное обслуживание дееспособных граждан носит исключительно добровольный характер.

Интересно, что судья, вынесший такое решение, после одного из заседаний сказал:

- Не понимаю, почему они там живут, если им не нравится? Ушли бы и жили самостоятельно...

Почему же они не уходят? Потому что некуда. Потому что у них отнимают паспорта. Если они все-таки уходят, не получив разрешения на "отпуск", их объявляют в розыск.

Так и проходит их жизнь - в комнате, похожей на больничную палату, временами в карцере, куда помещают за "провинности" (например, за пререкания с уборщицей по поводу плохо вымытых полов, за самовольную отлучку). Карцер здесь называется "закрытым отделением", что сути не меняет, потому что лишать человека свободы может только суд, а ПНИ - не тюрьма. В "закрытках" хуже, чем в тюремном карцере, потому что здесь смутьянов травят психотропными препаратами, делают уколы, причиняющие жестокую боль, раздевают догола и заставляют "спать" целый месяц. За более тяжкие преступления, такие как жалобы на антисанитарию в пищеблоке или защита собственных прав, связывают и как особо буйных госпитализируют в психиатрическую больницу (сейчас в Петербурге идет судебный процесс о неправомерности одной такой недобровольной госпитализации).

Живущие в ПНИ люди не могут завести семью: им не разрешают жениться (хотя дееспособным взрослым людям никто не может этого запретить), забеременевшим женщинам насильно делают аборты, а каким-то чудом родившихся детей отнимают. Одна из жительниц ПНИ, Наташа, уже семь лет пытается найти своего ребенка, но на все ее вопросы слышит один хамский ответ: "Мы не обязаны тебе говорить, где он..."

Пока люди не хотят обо всем этом знать, мы так и будем жить по соседству с концлагерем. Только таких лагерей будет становиться вокруг нас все больше и больше, пока мы и сами туда не попадем. По-моему, это очевидно.

За границей многие ученые, врачи, артисты, используя свой авторитет и известность, высказываются против психиатрического террора. Том Круз, например. В детстве психиатры поставили ему неправомерный диагноз и убедили в том, что он неполноценный. Это могло окончательно испортить ему жизнь, если бы Том не понял, что он совершенно нормален и, более того, талантлив. Сейчас Том Круз жестко выступает против диктата психиатрии в обществе. А как у нас? Я просила высказаться на эту тему двух очень известных актеров (ведь наш народ приучили к тому, что самые авторитетные мнения по всем вопросам можно получить исключительно у артистов). Оба они, как мне сказали, имели несчастье столкнуться с психиатрией.

- Да, это очень важная проблема, - сказал как один, так и другой, - полностью вас поддерживаю! Но я сейчас так занят...

Боятся. Их можно понять: у нас выступать против психиатрии страшнее, чем на Западе, ведь наше общество инертно, а карательная психиатрия по-прежнему не дремлет и каждого кому-то неугодного готова объявить сумасшедшим. Вот, например, в Сибири не так давно одного депутата перед выборами конкуренты упрятали в психушку. У нас в Петербурге человек сунул листовку в избирательную урну, хотел высказать свое мнение - был госпитализирован туда же. И так далее... Я не раз слышала, как чиновники, врачи и, что печально, юристы говорили о правозащитниках, которые пытаются помочь пострадавшим от психиатрии: "Они тоже сумасшедшие". Скорее всего, это мнение как информационный вирус намеренно распространяется в обществе.

Когда в газетах отказывались печатать мои статьи, с помощью которых я надеялась защитить сирот от издевательств их "лечащих" психиатров, я читала в глазах журналистов страх. И боялись они не столько мафии психиатров и чиновников (пишут же они о других мафиях?), сколько другого - они боялись, что их назовут сумасшедшими. Логика-то ведь убийственная: если ты защищаешь психов, значит, сам псих.

И все же что-то меняется. Все чаще появляются разоблачительные передачи о злоупотреблениях в психиатрии на телевидении, на радио, статьи в газетах. Может быть, вслед за аферами психиатров, превративших свою профессию в бизнес, с Запада перекочует к нам и мощное движение в защиту прав пациентов психиатрических клиник, давно существующее во многих странах...

Сейчас не редкость, когда психиатры уходят из профессии, столкнувшись с реальностью. И среди них немало тех, кто пытается противостоять превращению психиатрии в криминальный бизнес. Например, Софья Доринская, московский психиатр, стала уполномоченной Российской Гражданской комиссии по правам человека в области психиатрии; Сергей Запускалов из Томска, потомственный психиатр с 17-летним стажем, много пишет о недостатках сложившейся системы оказания психиатрической помощи, петербургский психиатр Людмила Сосновец, уйдя из психиатрии, получила образование юриста и теперь как адвокат блестяще защищает пострадавших пациентов в суде. И среди тех, кто не оставляет своей профессии, есть психиатры, работающие не ради корысти. Многие из них сотрудничают с правозащитниками и адвокатами и защищают права пациентов в суде в качестве независимых специалистов.

Все мы должны что-то делать. Все, у кого еще не умерла душа. Потому что нельзя спокойно жить, зная, что через дорогу от тебя уничтожают беспомощных людей. Просто нельзя».

Другие произведения автора:

"Близкие люди"

Про фонд БЭЛА

Под своей же анафемой