Город Сальск, улица Береговая

На окраине города Сальска, почти на самом берегу протекающей здесь реки Егорлык, высится это четырёхэтажное здание, которое местные острословы прозвали: «Белый пароход», очевидно – за близость к реке, а ещё – за белый цвет его стен, отделанных снаружи пресловутой «вагонкой». Четырёхэтажное здание из четырёх корпусов. Прямо, какая-то цифровая мистика, достойная каббалы и талмуда. Здесь помещается Сальский Психоневрологический интернат.

Самые зловещие корпуса – «А» и «Б». Один из них – полностью мужской, другой – женский. Здесь содержатся те, кто, помимо прочего, страдают ещё и неподвижностью. Кроме того, эти корпуса выполняют ещё и неблаговидную функцию «штрафного изолятора» - как правило, пожизненного – для тех из числа здешних обитателей, кто либо попался на употреблении спиртного, либо совершил неудачную попытку побега, после чего был пойман и возвращён назад (отметим попутно, что побеги случаются, наверное, от очень «хороших» условий жизни). Из этих корпусов практически не выводят даже на прогулку. Корпус «В», по сути дела, ничем не отличается от корпусов «А» и «Б», кроме того, что он как бы смешанный: два этажа женских и два – мужских, так же, как и в корпусе «Г», на котором остановлюсь чуть более подробно. В нём, как и в корпусе «В», есть мужские и женские этажи (о чём только что было сказано). Режим в этом корпусе – если можно так выразиться – несколько более вольный, нежели в корпусах «А», «Б» и «В», конечно – весьма и весьма относительно. Люди, находящиеся в корпусе «Г», получают в руки какую-то (хотя, и ничтожно малую) часть своих пенсий. Иногда, написав заявление на имя директора интерната, можно получить чуть больше (а можно и не получить). Ещё какая-то часть пенсии поступает на сберегательную книжку, открытую на имя проживающего. Но, что от этого толку, если он сам практически не имеет возможности воспользоваться этими деньгами? Разве что иногда удаётся снять какую-то часть тех денег тому, кто собирается съездить в гости к родственникам. Кстати, свидания здесь если и допускаются (даже комнаты для свиданий нет и её создание не планируется), то, опять таки, исключительно, с ближайшими родственниками. В реальности это бывают, как правило, те же самые родственники, стараниями которых человек и оказался в здешних стенах без всяких перспектив выбраться отсюда, хотя мог бы жить и жить вольной, полноценной жизнью, несмотря на некоторые, возможно, и в самом деле, имеющиеся, проблемы со здоровьем, кстати – по большей части, явно преувеличенные, что видно бывает, как говорится, «невооружённым глазом».

А ведь людей, проживающих здесь, очень даже активно привлекают к выполнению различных работ: и в мастерских, и в прачечной, и на кухне, и на огородах, за что они не получают ни копейки – ещё хуже, чем в зоне, где за работы, выполняемые заключёнными, каждому из них хоть что-то начисляют на его персональный счёт, и по окончании срока он получает наличными все деньги, что успели там накопиться, и нередко это бывает очень даже приличная сумма. А здесь, кроме всего прочего, и срок пожизненный, и назначен он ни за что.

С проживающей здесь Светланой Клименко всё же удалось поговорить при помощи мобильного телефона, также удалось передать ей кулёк с кое-какими угощениями (сыр, копчёная колбаса и несколько плиток шоколада). О Светлане Клименко я не очень давно упоминал в моём, опубликованном в Интернете (на сайте «Проза ру»), обширном очерке «Дом на Тополиной», посвящённом новочеркасской школе-интернату для слепых и слабовидящих детей № 33. Она училась здесь. До сих пор считает эту школу своим родным домом.

Светлана потеряла зрение практически полностью ещё в детстве, после перенесённого ею менингита. У неё брали на анализ спинномозговую жидкость, делая это трижды, в результате чего повредили спинной мозг. Так и осталась Светлана на всю свою дальнейшую жизнь согнутой в дугу, лишь, сидя в кресле, ей удаётся распрямиться практически полностью. Кроме того, вскоре после упомянутых событий, у Светланы началась эпилепсия. Правда, рассказывают, что припадки у неё бывают не так уж и часто, и проходят они без конвульсий – просто теряет Светлана сознание и тело её начинает сводить медленная судорога. Однако, лекарства принимать приходится постоянно.

О Светлане Клименко и об её удивительных, феноменальных, поистине сверхъестественных способностях по части вычисления дат и дней недели в своё время писал даже всероссийский еженедельник «Аргументы и факты». Было дело, ещё когда Светлана училась в школе, её показывали по новочеркасскому городскому телевидению.

После смерти родителей Светлана переселилась сюда, по сути дела, «сбежав» о той «счастливой» жизни, что устроили ей дома её родственники – родная сестра и два родных брата. Что ж, не зря сказано в Писании: «Враги человеку домашние его».

Впрочем, жена одного из братьев Светланы (успевшая к настоящему моменту с ним развестись) относилась к Светлане на удивление хорошо, и даже подарила Светлане, когда она приезжала погостить из психоневрологического интерната, магнитофон, при помощи которого теперь Светлана переписывается со своими друзьями из разных концов страны (с большинством из них она познакомилась благодаря рубрике «Будем знакомы» в журнале «Наша Жизнь», что является официальным печатным органом Всероссийского Общества Слепых и выходит в трёх вариантах: в печатном, в брайлевском и в звуковом) посредством звуковых писем, и мобильный телефон, при помощи которого автору этих строк и удалось пообщаться со Светланой.

Могу – и должен! – сказать со всей ответственностью: она рассуждает здраво, гораздо более здраво, чем многие из тех, которые числятся (хотя, именно – только числятся!) психически здоровыми. Образность и насыщенность её языка (даже разговорного) оставляют далеко позади себя блёклую и откровенно тупую речь большинства представителей современной молодёжи, да и среднего поколения – тоже.

Кроме того, Светлана пишет стихи. Одно из её стихотворений - «Судьба инвалида» - не очень давно опубликовала выходящая здесь же, в Сальске газета «Компас- плюс». Писать Светлана вынуждена по Брайлю. Все свои стихи помнит наизусть.

До недавнего времени обитатели корпуса «Г» в определённые дни недели могли по пропускам выйти за территорию интерната для того, чтобы в ближайших ларьках и магазинах совершить те, или иные покупки. Теперь этого нет. По состоянию на момент написания этих строк (8е июня 2012го года) выйти за покупками можно только в сопровождении социального работника. Иногда случается так, что он недоглядит, а кто-то в это время исхитрится купить бутылочку спиртного. Есть такие «сорвиголовы», которые перелазят через забор и тоже покупают спиртное, пронося его на территорию интерната тем же путём. Правда, о том, что за это бывает, я уже сказал выше.

Со слов Светланы узнал, что проживает она в двухместной комнате. Её соседка – женщина по имени Валентина. Валентине 61 год. Она – ветеран труда. Правда, несмотря на этот факт, по какой-то неведомой никому причине, живя здесь, она получает в руки всего лишь 900 (девятьсот) рублей, в то время, как Светлана получает в руки 1500 (тысячу пятьсот) рублей, а по заявлению, которое пишет ежемесячно (о котором тоже говорилось выше) получает практически каждый раз ещё по 1000 (тысяче) рублей – специально пишу в скобках прописью после каждой цифры, делая это исключительно для того, чтобы читатель не подумал, что с цифрами, мол, какая-то опечатка. Почему так происходит? – Извиняюсь за откровенность, но не могу, не хочу, а строго говоря – и не должен делать никаких выводов. Выводы – это не компетенция журналиста и литератора, это – компетенция следственных и судебных органов, которые – если честно – вряд ли (по крайней мере, в обозримом будущем) заинтересуются положением дел в подобных учреждениях.

В нескольких минутах ходьбы отсюда (правда, нужно мост перейти) находится церковь, прихожанкой которой является Валентина. Но, чего ей это стоит?! – В четверг она должна, через медсестру, передать врачу о своём намерении в очередной раз посетить церковь, а тот, в свою очередь, должен поставить этот вопрос на обсуждение на планёрке, что состоится в пятницу, где ещё будут обсуждать: разрешить, или не разрешать, после чего, в пятницу, уже после планёрки, опять же через медсестру, Валентине сообщат о том, каково же было окончательное решение. Но даже если её всё же решат отпустить в церковь, то – только в воскресенье, и никогда в субботу! А ведь в субботу вечером, как правило, и совершается Таинство Исповеди, после чего, во время Воскресной Заутреней, и происходит Таинство Причастия. Правда, в исключительных случаях, в воскресенье с утра тоже допускается Исповедь. Вот Валентине каждый раз и создают такой исключительный случай. Это – конечно, если её вообще отпускают в церковь. Вот чем следовало бы озаботиться бесчисленной рати правозащитников, расплодившихся за последние годы.

В моей публицистической повести «Гори, ростовская свеча!» одна из глав была посвящена сотруднице ростовского лечебно-педагогического клуба «Свеча» Надежде Рыскаль, сын которой Павел тоже проживает в Сальском Психоневрологическом интернате. Я видел Павла, когда он приезжал в Ростов на побывку и заходил в клуб «Свеча» на Пасхальный праздник, о чём я тоже писал в вышеупомянутой повести. Однако, сейчас в ходе моей поездки в Сальск, результатом которой и явилась данная статья, о судьбе Павла не удалось узнать вообще ничего. Светлана же сказала, что не знакома с ним и даже не знает, в каком корпусе он проживает. Кстати, те, кто дежурят на проходной, не знают вообще ничего – в этом я убедился, так же, как убедился и в том, что хамства, бескультурья и невоспитанности у каждого из них с лихвой хватит на целый взвод ОМОМонцев.

Вот, собственно говоря, и всё. В заключение скажу несколько слов – хотя, это уже и не по теме – про сам город Сальск. Это – небольшой городок, расположенный на юге Ростовской области, среди знаменитых Сальских степей, о которых в различные времена так много было сказано и в стихах, и в прозе, правда, к настоящему времени уже давным давно по большей части распаханных, тихий как Аксай (да, и сам – чуть больше Аксая) и красивый как Ростов-на-Дону.

Возвращаясь назад (а времени в дороге было с преизрядным избытком), я не уставал мысленно благодарить Господа Бога за бесценный дар здоровья, за дар свободы передвижения и за счастливую жизнь, потому что, сравнивая свою жизнь с жизнью этих людей, я вдруг понял, как же я, на самом деле, счастлив, и все мои проблемы, боли и переживания вместе взятые – ничто.

8 – 12 июня 2012го года

Другие произведения автора:

Крылья

Правда о подлом безвременьи

На струнах дождя