Да сгинет тьма!

Анастасия лежала на мёрзлой грязи этой окраиной, не заасфальтированной улицы. Порывы резкого, сырого, промозглого ветра доносили запах помойки. Вокруг была кромешная мгла. Лишь там, в верху, где соседние улицы круто взбирались в гору, виднелась островерхая громада телевизионной вышки, источавшей свет, казалось, нисколько не способный рассеять этот бесприютный, зловещий мрак, пронизанный такой отвратительной моросью. Возле самого основания телевышки электрический свет походил на снопы пламени, вырывающегося из под земли - будто бы из самой преисподней. А может, то и было адское пламя? - Пламя того ада, что люди сами же и породили, назвав его почему-то цивилизацией.

В ушибленной ноге Анастасия тоже ощущала полыхающее пламя, просто безумное в своей неистовости. "Перелом", - безошибочно определила она.

Где-то залаяла собака, и тут же смолкла.

***

         ...Бакинский дворик, тронутый первым лучом утреннего солнца. Школьная форма, ещё хранящая запах утюга. Букет цветов. Первый раз в первый класс...

         А зимой того же года - смерть отца... Лейкоз...

         Он сгорел быстро. За несколько лет. Всё время температура была. Оттого - и на щеках румянец. Когда хотел получить инвалидность - работать-то уже не было никаких сил - ему на комиссии так и сказали: "Какая тебе инвалидность?! Ты же здоровьем пышешь! Вон, румянец какой!". Потом, конечно, инвалидность дали. Да прожил отец, получая ту пенсию, всего пять месяцев. У этого многонационального города свои законы. Хотя - как и в большинстве других многонациональных городов, в чём Анастасия потом с лихвой имела возможность убедиться в течение всей своей, теперь уже достаточно долгой, жизни - лучше всех себя чувствовали армяне и евреи, а хуже всех - понятное дело - русские, которых всегда же и обвиняли в каком-то там шовинизме и прочей подобной ерунде, никогда не имевшей ничего общего с реальностью.

         Вскоре после смерти отца, Настина мама решила уехать - совсем тяжело ей стало без мужа в этом "многонациональном" городе, куда приехали они много лет назад по распределению после института. А Настя твёрдо решила, стать врачом, что бы помогать тем, кто жизненно нуждается в этом.

         Она выполнила клятву, данную в школьные годы - поступила в медицинский институт. Но, когда дело шло к его окончанию, приняла решение - специализироваться по психиатрии, в которой зла и несправедливостей во все времена творилось больше, чем где бы то ни было, в чём Анастасия успела убедиться.

         Окончив институт с отличием, Анастасия имела право распределиться по своему собственному желанию. Вместе со своим однокурсником Михаилом, имевшим такое же право по той же самой причине, они выбрали один и тот же город. Между ними начал завязываться роман. Однако, не за него Анастасия вышла замуж.

         А с Михаилом случилось вот что. Никогда Анастасия не забудет тот день, перевернувший жизнь Михаила, а в последствии - разрушивший и их отношения, фактически ещё не успевшие начаться. В то утро Михаил сдавал дежурство по больнице. Анастасии довелось присутствовать при том, поскольку она должна была заступать на суточное дежурство сразу же после него. Она запомнила всё в деталях. Запомнила до конца жизни.

         Михаил докладывал, как минувшей ночью одному из пациентов стало плохо. Он умирал. Михаил не спал всю ночь, делая оживляющие мероприятия - массаж сердца, искусственное дыхание. Вводил - собственноручно вводил - внутривенно сердечные препараты. Лишь под утро, когда старику стало лучше и его жизнь была уже вне опасности, Михаил пошёл в ординаторскую, чтобы там вздремнуть часок перед сдачей дежурства.

         Когда Михаил окончил рассказ, послышался презрительный смех врачей, каждый из которых проработал здесь не по одному десятку лет.

         -Ну, и для чего ты это делал?!, - кривился заведующий отделением, - Да у этого старика нет никого из родственников, и сам он пролежал в дурке уже тридцать лет! Подумай сам: кто бы стал выяснять обстоятельства его смерти?! В конце концов: одним психом больше, одним меньше - какая разница?! Тем более, если молодых можно хотя бы задействовать в том же ремонте больницы или дворовых построек, а потом списать деньги, как оплату труда рабочих, которых, на самом деле, здесь не было. Хотя, и в этом случае, если кто-то из них от чего-то там будет помирать, то не стоило бы с ним возиться. А тут вообще - никому не нужный старик. А ты на него угробил целую кучу дорогих лекарств. Не говоря о том, что и сам не спал всю ночь.

-И как тебе самому было не противно делать искусственное дыхание?! Это же - такая гадость!, - вразумляла Михаила дама-врач предпенсионного возраста, работавшая в том же отделении.

Вскоре Михаил уволился из психиатрии. Помыкавшись туда-сюда, да так и не найдя применения своим силам и способностям, устроился грузчиком на плодоовощную базу. Со временем начал попивать, а потом - и вовсе спился, скончавшись от цирроза печени.

Анастасия решила продолжать борьбу.

Не без гордости она может вспомнить, как помогла выбраться из психоневрологического дома-интерната девушке, выросшей без родителей, окончившей ПТУ, получив прекрасную специальность штукатура-маляра. Кто-то из чиновников просто не хотел давать ей положенную по закону квартиру - ведь легче объявить человека невменяемым, отправив его на пожизненно в соответствующее учреждение. Тем более, "Что тому законы, у кого судьи знакомы"! Судебное заседание продолжалось всего минут пять - не больше. Девушке был задан единственный вопрос: "Сколько вам нужно зарабатывать в течение месяца, что бы жить самостоятельно?". Она задумалась. Эта десятисекундная пауза с её стороны позволила судье сделать однозначный вывод: "У неё полностью утрачена связь с реальностью! Она невменяема!".

А задуматься было о чём. Да и сам вопрос изначально сформулирован провокационно. Назови она не очень большую сумму, ей бы сказали, что на такую сумму прожить нельзя, а у неё всё та же утрата связи с реальностью, а значит - всё та же невменяемость. Назови она достаточно приличную сумму, ей бы сказали, что у неё мания величия, завышенная самооценка, и - как следствие - та же самая утрата всё той же связи с реальностью, и - естественно - опять всё та же невменяемость. Девушка и сама понимала всю степень правокационности заданного ей вопроса, потому-то и задумалась, что тоже сработало против неё. Это, как в шахматах. Есть такое понятие "Цугцванг", когда любой сделанный тобой ход только ухудшает твоё же положение. А сколько подобных судов протекает и вовсе в отсутствие тех, чьи судьбы там решаются!

Немалых трудов стоило Анастасии вызволить эту девушку из психоневрологического интерната. Но она добилась правды. Так же, как добилась правды и потом, много лет спустя, тоже вытащив из психоневрологического дома-интерната - хотя, это было уже в другом городе - совершенно здорового парня, отправленного туда после детдома, тоже по причине того, что кому-то из высокопоставленного начальства очень не хотелось предоставлять ему жильё. Этот парень провёл в психоневрологическом доме-интернате шесть лет. Репрессированным хоть льготы дают и компенсации выплачивают. А кто возместит - пусть даже в ничтожно малой степени! - душевные и физические муки тем, кто пострадал от подобных репрессий?! И таких - всё больше и больше...

         Теперь тот парень живёт в съёмной квартире. Работает в фирме, торгующей мебелью. Водит грузовик, доставляя эту мебель заказчикам.

И ещё одним случаем из своей жизни может Анастасия по праву гордиться. Мальчик, страдающий детским церебральным параличом - тоже сирота, - жил в специализированном интернате. Он несколько раз обращался к администрации интерната с просьбой отвезти его в больницу, где бы ему сделали обследование на предмет того, возможно ли ему сделать операцию, способную облегчить его состояние. Мальчику отказывали в чрезвычайно грубой форме.

Анастасия, вмешавшись в это дело, и даже взяв на работе отпуск за свой счёт, сама же отвезла этого мальчика в Москву, где ему было сделано несколько операций, после которых он начал ходить. Сначала - с тросточкой, а потом - и без неё.

Там, где он жил прежде, ему был поставлен диагноз "слабоумие". Там же он должен был проходить программу первого класса в течение восьми лет. Теперь же, живя в Москве, он прошёл программу пяти классов - нормальной школы! - за два года и стал учиться дальше, мечтая о высшем образовании. И никто - включая, естественно и Анастасию - не сомневался, что при таких способностях и при такой фантастически высокой целеустремлённости, он всенепременно своего добьётся.

Навещая этого мальчика в столичной клинике, Анастасия видела детей, ездивших по коридорам на специальных велосипедах, тренируя, таким образом, свои мышцы, что тоже является частью лечебного процесса, и те велосипеды изготовлены специально для выполнения означенных задач. Как хотелось верить в будущее этих детей!

Позднее Анастасия столкнулась ещё с одним преступлением. На этот раз дело касалось абсолютный всех обитателей одного из детских домов, директор которого отправил на лето фактически их всех в психиатрическую больницу, в летние дни почти совсем опустевшую, что грозило значительным урезанием финансирования, уже успевшего стать подушевым. Разумеется, директор того детского дома имел с означенного грязного дела свою часть от главного врача той психиатрической больницы.

Детей держали в душных, тесных, переполненных палатах, не выводя даже на прогулку, пичкая таблетками и уколами, далеко не безвредными для их физического и психического здоровья.

И снова Анастасия добилась правды. Но это стоило ей потери работы.

...Через пару лет Анастасия вместе со своим мужем - кадровым военным, успевшим к тому времени выйти в отставку - переехала в Ростов-на-Дону. Ещё через год её муж умер от рака.

***

В тот год, когда Анастасия вышла замуж, её муж получил назначение в гарнизон, располагавшийся на берегу Енисея. Анастасия устроилась на работу - хотя, и не сразу - на должность врача-психиатра, в поликлинику того райцентра, где они с мужем и обитали. Здесь ей пришлось столкнуться ещё с одной крайне ужасной историей.

В дальней деревне, у родителей алкоголиков родилась дочь - Таня. По их вине, в шестилетнем возрасте она обморозилась. Пришлось ампутировать кисти обеих рук и обе ноги выше щиколоток. Вскоре помер её отец. От пьянки же и помер. Мать Тани - Полина - прятала от дочери куски хлеба, но Таня как-то их находила. Когда Полина это поняла, то посадила Таню на цепь. Так и росла она на цепи в собачьей будке, освободившейся после смерти старого дворового пса. Полина снова вышла замуж. Вместе со своим новым мужем они пропивали Танину пенсию. А когда денег на очередную выпивку не хватало, Полина продавала свою дочь за бутылку водки. Когда Тане было уже 15 - стоит ли говорить о том, что в школе она не проучилась ни одного дня! - дело кончилось беременностью. Родился мальчик. Его назвали Иваном. Ваня жил здесь же. Только, в другой будке. В соседней. Когда Полина из-за чего-то злилась на Ванюшу, то избивала его так, что Таня, видя это, заходилась в безумном крике, а когда Полина за что-то избивала Таню, то таким же безумным криком заходился Ванюша.

Всё это происходило в течение многих лет, на глазах у односельчан, предпочитавших жить по пресловутому принципу: "Моя хата с краю, я ничего не знаю". Знал об этом и участковый, нередко наведывавшийся к мужу Полины, с которым они вместе пьянствовали.

Однажды Таня и Ванюша попали в больницу. Там одна сердобольная старушка - между прочим, участница войны, много лет назад похоронившая мужа, а до того получившая похоронку на сына, служившего в Афганистане, - узнав об их жизни, плакала несколько суток подряд, даже - ночью. А потом сказала Тане:

-Знаешь, что? Идите с Ванюшей жить ко мне. Я вас обоих даже пропишу. А когда помру, мой дом вам останется.

Они пошли. Не малых трудов потом ещё стоило той старушке перевести на свой адрес пенсию Тани. Полина потом куда-то сочинила "телегу" на ту добрую женщину, что, мол, та хочет присвоить пенсию её дочери-инвалида.

Тогда в дело вмешалось даже областное телевидение. И лишь благодаря тому вмешательству, Таню, Ванюшу и их благодетельницу наконец-то оставили в покое. А ведь это тогда Анастасия постаралась. Она к тому времени успела познакомиться с одной молодой, ещё не успевшей отравиться тем духом карьеризма, цинизма, беспринципности и стяжательства, коим пропитана среда пишущих и снимающих людей, журналисткой, сделавшей тот репортаж. Тогда же Анастасия по работе оказывала помощь в восстановлении совсем искалеченной психики Тани и Ванюши.

В следующем году Ванюше исполнилось семь лет. Он пошёл в школу, где его, как вскоре выяснилось, жестоко избивали одноклассники, делая это практически ежедневно, оказалось - от зависти, вызванной тем, что Ванюшу - видите ли! - когда-то показывали по телевидению.

Немалых трудов стоило перевести Ванюшу в другую школу, находившуюся гораздо дальше. Теперь Ванюше приходилось ходить по полтора километра туда и столько же обратно. Зато, ребята там были более спокойные и более воспитанные. Хотя, учился Ванюша - по правде сказать - неважно. Но, могло ли быть иначе?

А своего ребёнка - девочку - Анастасия родила уже тогда, когда её муж служил в средней полосе России.

Девочке в честь матери тоже дали имя Анастасия. Но, радость родителей оказалась недолгой. Вскоре девочка тяжело заболела. Выяснилось, что у неё рак зрительного нерва. В результате неудачно сделанной операции Настюша ослепла. Ей тогда было полтора годика. Она целыми днями сидела в комнате, о чём-то тихо-тихо разговаривала со своими единственными друзьями - пчёлкой и мишкой. Это были её самые любимые игрушки.

Потом, когда пришло время, Настюша пошла в школу. В специализированную. Для слепых детей.

В восьмилетнем возрасте, во время большой перемены она выбежала со школьного двора на проезжую часть - ребёнок есть ребёнок - и угадила под колёса машины. Конечно, воспитатели не доглядели. Трое суток в реанимации шла борьба за жизнь Настюши. А на четвёртые сутки её не стало.

Больше у Анастасии и её мужа никогда не было детей.

А вот с той же самой специализированной школой, где когда-то училась её дочь, самой Анастасии через несколько лет вновь пришлось столкнуться. Это было, когда слепой мальчик-подросток, обучавшийся там, влюбился в учительницу, и из-за этого неразделённого чувства вскрыл себе вены. Тут выяснилось, что та учительница при приёме на работу скрыла тот факт, что сама состоит на учёте в психиатрическом диспансере по причине эпилепсии, которая за время её работы в школе-интернате для слепых детей - а проработала она там около трёх лет - никак себя не проявляла. Пока не проявляла. Но, как известно, всё когда-то бывает в первый раз. Так произошло и здесь. Недели через две после случая с порезанными венами, у неё случился припадок - прямо, во время урока. И о чувствах к ней того ученика тоже было уже известно. Ей предложили уволиться по собственному желанию, что она и сделала незамедлительно. Всё равно, ничего другого ей в той ситуации не оставалось.

А мальчик тот попал в психиатрическую больницу, где им занималась, работавшая там в то время, Анастасия. Вернувшись оттуда, примерно через год он снова влюбился в другую учительницу, к тому же - замужнюю. Это становилось для него какой-то навязчивой идеей. Теперь сотрудникам школы пришлось вынимать его из петли. Ещё год он провёл в психиатрической больнице. Но, на сей раз, выйдя оттуда он больше уже ни в кого не влюблялся.

Много чего ещё успела повидать Анастасия. Например, семилетнего мальчика, болеющего ДЦП, в шесть лет успевшего пережить клиническую смерть. Была Анастасия знакома с матерью-одиночкой, воспитывавшей дочку, страдавшую такой редкой болезнью, как буллёзный эпидермолис, тело которой представляло одну сплошную незаживающую рану.

Но всё чаще волновали Анастасию вопросы, касающиеся детей-аутистов. Всё чаще в научной - а в последнее время, и не только в научной - печати появлялись сообщения о результатах новейших исследований этого удивительного феномена - двадцать пятой хромосомы, которой, казалось бы, не должно быть в человеческом организме. Структура той хромосомы такова, что, если исходить из всех известных нам законов развития и существования органического мира, то её просто не может быть, потому что не может быть никогда. Но, тем не менее, она есть. Одно из двух: либо мы имеем дело с вторжением в нашу природу структур какого-то иного, явно внеземного мира, осознанным им самим, или вовсе неосознанным, бессознательным, стихийным, но всё же это мир имеющим свои особые, отличающиеся от нас, объективные законы функционирования и развития; либо - мы, действительно, не знаем ничего о подлинных законах того мира, в котором живём. А скорее всего - и то, и другое сразу.

Иногда Анастасия ловила себя на мысли о том, что здесь присутствует даже косвенная аналогия с металлом шунгитом, структура которого такова, что наука, изучая его, уже давно пришла к однозначному мнению: в земных условиях такой металл возникнуть не мог никогда. Но, опять же, он, тем не менее, существует. Неужто, когда-то, в незапамятные времена, на Землю падало такое огромное количество метеоритов, при чём - родственных по составу?! А если даже и так, то почему ничего подобного, ничего даже отдалённо напоминающего не происходит в наши дни?! Вопросы, вопросы...

Исследуя феномен аутизма, учёные всё больше и больше приходили к выводу, что это вовсе не слабоумие, как ошибочно было принято считать прежде, а полный уход в себя, болезненная зацикленность на самом себе, доходящая - в самом деле - до психической патологии. Но, ведь, такого человека можно - и даже нужно! - вывести из этого состояния, оживить его дремлющий пока что интеллект. "Расколдовать современных Каев", - этот призыв приобретал всё большую актуальность в свете новейших научных исследований и их результатов.

Но, как было расколдовать, как было раскачать косную, догматическую систему отечественной психиатрии, давно - ещё с времён авантюриста от медицины Снежневского, которому в Сталинские времена сидеть бы не пересидеть, но он вошёл в силу уже потом, в недоброй памяти 60е - превратившуюся в стоячее болото, где разводятся одни лишь инфузории. Пусть даже, и инфузории в человеческом обличии, и даже - имеющие диплом о высшем медицинском образовании с последующей специализацией.

В конце концов, окончательно порвав с ними и с их системой, Анастасия решила действовать самостоятельно. И правда: "Молодое вино в ветхие меха не наливают".

...Единомышленниками Анастасии стали родители детей, страдающих аутизмом. Они изъявили желание овладевать новыми знаниями, работать на благо детей, как своих, так и не только своих. Более того, это уже была работа на будущее!

Анастасия предложила зарегистрировать организацию юридически. Она же придумала и название "Лампада". Название это сложилось как-то само собой, после того, как Анастасия вспомнила об одном старом казачьем городе, где ей однажды довелось увидеть зажжённую лампаду, висевшую над входом в храм. Та лампада висела снаружи. Она светилась маленьким огоньком, который был не больше напёрстка, но при этом, озарял, казалось, всю огромную площадь, расстилавшуюся перед храмом на фоне пасмурных небес...

-Пусть наша организация называется "Лампада", - предложила Анастасия. Её поддержали.

В следующем году Анастасия поехала за границу, изучать опыт тех врачей, которые с успехом использовали и продолжают использовать интересующие её знания и методики. Там же она получила и ещё одно высшее образование. Там же её коллеги - врачи и учёные - провели благотворительную акцию, собрав деньги на покупку дома в Ростове-на-Дону, где сейчас и обитает "Лампада", на этой тихой, окраиной улочке. "Они сделали ставку на нашу духовность", - не без гордости говорила потом Анастасия.

Пришли и новые люди, тоже изъявившие желание помогать этим странным и необыкновенным детям.

Дети учились смотреть в глаза друг другу, смотреть в глаза окружающим, жить в естественных суточных и сезонных ритмах, что при их состоянии было ох, как трудно. Они учились рисовать, читать, писать. Учились ремёслам. А сама Анастасия скромно отказалась от должности заведующей, предложив всё вопросы и дела решать коллегиально.

...А сегодня - надо же! - засиделась допоздна, как это, впрочем, часто бывало. Когда ж, наконец, на этих улицах сделают освещение?! Пока всё только собираются! Транспорт уже не ходил. Анастасия пошла пешком. В темноте споткнулась. И - вот результат! А сколько же ещё дел! Сколько неотложных дел! "Впрочем, наши не подведут", - успокаивала себя Анастасия. И у неё были все основания не только к тому, что бы так думать, но и к тому, что бы знать это наверняка. Правда, пожалела она - быть может, впервые за всю жизнь - о том, что так и не обзавелась мобильным телефоном.

Сквозь колючую морось начинал брезжить рассвет. Улица понемногу оживала первыми прохожими. Приехала "Скорая", вызванная, видимо, кем-то из них.

Другие произведения автора:

Космический парус

От зАмка Мон-Сегюр до "Чистых Ключей"

Они не должны жить