Поручик Ржевский за границей (13)

 

(продолжение)

Начало:

http://russianpoetry.ru/proza/yeroticheskaja-proza/poruchik-rzhevskii-1.html 

13

    Вернувшись благополучно в Париж, я доложил Иванову-Каменскому обо всём, что видел и, конечно, о встрече с Наполеоном. Изумлённый подполковник отправился со мною незамедлительно к генералу.

    Генерал выслушал мой рассказ. 

   – До меня уже дошли слухи о том, что все французские гарнизоны поголовно переходят на сторону Узурпатора, – сказал он. – Наши союзники спешно выводят свои полки из Франции. Одними нашими силами Париж не удержать. Придётся его сдать Узурпатору. Сегодня же ночью, полковник, и мы начинаем отход. Побережём кровь наших солдат до более благоприятных времён.

    Наш полк, поднятый по тревоге, покинул Париж. Я покинул его с большим сожалением, не успев попрощаться с моими курочками. Через несколько дней мы пересекли австрийскую границу и разместились в небольшом княжестве Б. Тамошний князь Леопольд Девятый соблаговолил за небольшую плату предоставить для размещения полка свой замок. 

    Иванов-Каменский в честь княжеской четы устроил званый ужин. Князь и княгиня, воспитанные в немецких скупердяйских традициях, были поражены обилием и разнообразием еды на столе. 

   – Такого стола не увидишь даже у нашего Августейшего Императора, – сказал князь Леопольд Девятый, с аппетитом наворачивая бараний бок.

    Княгиня Сильвия, сидевшая между Ивановым-Каменским и мною, была ещё довольно молодой особой, весьма аппетитненькой итальянкой. Её чёрные глазки весело поблескивали, а пышные груди настойчиво вылезали из тесноватого корсажа. 

    Леопольд Девятый чопорно посвящал Иванова-Каменского в историю своего княжеского рода, княгиня тем временем, пользуясь моим соседством расспрашивала меня о новых веяниях парижской моды, негромким голосом сетовала на то, что из-за недостатка средств не может посетить Париж и пополнить свой гардероб новинками, на австрийских дам, не умеющих одеваться…

   – О, Ваше Высочество, – прервал я её, – не столь важно умение дамы одеваться, сколь раздеваться. Француженки это делают превосходно.
   – Мы, итальянки, в умении раздеваться не отстаём от француженок, – улыбнулась княгиня и, взяв под столом мою руку, положила себе на бедро. – Было бы перед кем, кто сумеет оценить наше искусство.

    Я, ловко перебирая пальцами шёлк и подтягивая подол платья княгини кверху, шепнул, склонившись к её ушку:
   – Я, поручик Ржевский, страстный поклонник и ценитель сего искусства, Ваше Высочество. 

    Княгиня метнула в меня игривый взгляд и спросила:
   – Вы на что намекаете, поручик?
   – Ваше Высочество, я не намекаю, я говорю вам прямо, что питаю надежду хотя бы один вечерок побыть вашей камеристкой.

     Личико княгини слегка порозовело, нет, понятно, не от смущения, а от удовольствия мною сказанных слов и от нежных прикосновений моих рук, проникших в её панталоны. 

   – Вы слишком многого хотите, поручик, – прошептала она.
   – Я, Ваше Высочество, хочу большего, но говорю о самом малом. Но смею ли надеяться?

    Княгиня сделала глоток портера, налитого в её бокал, и ответила:
   – Вы нахал, поручик, а нахалы мне нравятся. Судя по всему, у вас искусные руки, особенно правая.

    А правая моя рука, и впрямь, уже теребила её волосы в тайном уголке, намереваясь продолжить движение вглубь.

    В это время до меня донёсся голос Леопольда Девятого, сетующего на неурожайные годы и на затянувшуюся войну, на которую армия Августейшего Императора  требует пополнения, отчего в княжестве не осталось ни одного трудоспособного мужика, только женщины, старики и дети. Вздохнув, он добавил: 
   – Бабы третий год не рожают.
   – Ну, с этой проблемой наши гусары вам помогут, Ваше Высочество, – ответил я ему, вставляя палец в наполненную влагой вагину его жёнушки. – Война войной, а детей кто-то же должен делать. 
   – Да-да, – кисловато согласился он со мной, видимо, не слишком радуясь тому, что вскоре его княжество пополнится подданными от русских гусар, в то же время понимая, что бабы долгое время лишённые мужской ласки, начинают беситься.

    Два последующих дня, занятый с утра до вечера службой, а вечером картами, я возвращался в свою комнату на третьем этаже круглой башни, я не видел княгини Сильвии, хотя и не забывал нашу многообещающую беседу.

    На третий день, я в превосходном настроении возвращался к себе, как и прежде, около полуночи. В моих жилах гулял весёлый портер, а в кармане лежало несколько золотых монет. Мне в сей раз несказанно повезло с выигрышем. 

    На лестнице, ведущей в мои апартаменты, царила непроглядная темнота, поэтому я ступал, осторожно нащупывая каменные ступени, местами изрядно неровные. Вздымалась лестница кверху спиралью и была столь узка, что я то одним, то другим плечом касался кирпичных стен. Но вот, наконец, стена слева оборвалась, я очутился на своей площадке, столь же тёмной, как и лестница, и направился к двери в комнату. Однако, сделав несколько шагов, я неожиданно наткнулся на нечто мягкое и тёплое, отчего, я признаюсь, испугался, и сердце моё ушло в уды. Кому приятно встретиться с привидением?

    Но испуг мой длился недолго, ибо быстро сообразил, что передо мной живая женщина, и руки упираются в её груди, прикрытые тонкой тканью. От неё исходил острый запах возбуждённой самки.

    Женщина приблизилась ко мне вплотную, обхватила мою голову и впилась губами в рот. Я невольно левой рукой обнял её, а правой принялся ощупывать грудь, чуть прикрытую краем сорочки.

   – Ах, поручик, где вы так долго шляетесь, – проговорила женщина, и я узнал её. Это была княгиня Сильвия.
   – Простите, Ваше Высочество, служба, – ответил я, уже смелее и увереннее обследуя её тело.

    Нащупав дверь, я отворил её и, не тратя времени на разжигание огня, поволок княгиню к кровати. Похоже, она хорошо знала сию дорогу. Возможно, поручик Ржевский не первый, кого она здесь посещает. Но поручику Ржевскому на сие обстоятельство наплевать.

    Мы наткнулись на край кровати и упали в уютные её объятия. Я сорвал с княгини сорочку, в одно мигание скинул с себя одежду и пошёл в штыковую атаку. Бешеная схватка наших тел закончилась обоюдной викторией, сопроводившейся громким рычанием княгини…

    …За ночь таких схваток у нас случилось четыре. Лишь рассвет, окрасивший окно комнаты розовым светом, заставил нас расстаться. 

    Княгиня, накинув сорочку, показала мне в нише скрытую дверку и сказала, что, пройдя короткий коридор, я прямиком попаду в её спальню.

   – Сегодня вечером я жду вас, поручик, у себя, – сказала она мне и, поцеловав, скрылась в тайном ходе.

    Разумеется, я не упустил случая позабавить княгиню и позабавиться сам с нею. Сия дама оказалась весьма горячей натурой и вполне могла бы стать первейшей бл*дью в парижском заведении мадам Серизи. Это говорю вам я, поручик Ржевский. 

    Жаль, что я не владею кистью, как ею владел Рубенс, а то бы написал портрет чудесной вагины княгини Сильвии, окружённой восхитительными губками с пышными розовыми лепестками, покрытыми жемчужными каплями амброзии и чудесным похотником. А как милы её стоны в минуты блаженства, как признателен её голосок, произносящий потом: – «Грацие, миа беллисимо синьор русса Х*й».

    Но известно, что военная служба полна курбетов. Нашу любовь оборвал неожиданный приказ командования срочно сниматься и двигаться скорым маршем в сторону Варшавы. Право, сей приказ поразил нас, жаждавших сразиться с супостатом: где Варшава, и где Наполеон.

    Простившись с любезной подругой, капнувшей мне на ментик слезой, я отправился в новый поход.

(окончание следует)