Так длилось долго, очень долго, может день, может месяц, а может и три.
Уже выпадал снег, уже были зимние, холодные стужи, уже по асфальту струились ручьи, через которые нужно было перепрыгивать, чтобы не замочить лапки.
Маленький серый котёнок за это время превратился в огромного вальяжного кота, которым восхищались все кошки в округе. И каждая стремилась оказать ему знаки внимания: то посидеть с ним рядом, то помурлыкать, то пригласить на ближайшую крышу на свидание, то принести ему ими пойманную мышку, то рыбий хвост. Но он принципиально игнорировал их всех. Его сердце было занято только рыжей.
Однажды, в марте, её стал обхаживать худой чёрный кот из соседнего двора.
Когда Серый услышал, как тот шептал на ухо его пассии непристойности, он не выдержал, и бросился на пошляка. Чёрный был испытанный боец, имевший на счету десятки побед, и слывший известным в районе своей похотью волокитой. Клочья шерсти носились по всему двору. А Рыжая сидела в сторонке с невозмутимым видом, понимая, что при любом исходе боя она останется в выигрыше. Истошные вопли дерущихся привели к тому, что пожилая обитательница соседнего подъезда окатила обоих из ведра холодной водой. Чёрный, с кровоточащим порванным ухом мгновенно ретировался. Серый, зализывая свои раны, подошёл к Рыжей.
- Ты почему мне не помогла? Ведь я защищал твою честь.
- А с чего бы это? Кто тебя об этом просил?
- Но ведь он тебя почти уже волок в ближайший подъезд.
- Ну, и что? Он был так мил!
Юная кровь взбурлила в жилах Серого огненной лавой. Не в силах больше сдерживаться и терпеть её издёвки, он схватил её острыми зубами за загривок и прижал мордой к земле.
В первый момент она опешила, но время было потеряно. Рыжая извивалась, как уж на сковородке, пытаясь освободиться от его хватки. Но от здорового семимесячного кота вырваться не так легко, и она смирилась. Через несколько минут ей это удалось.
Улыбаясь, она сказала: А я всё ещё считала тебя малышом.
В этот день он доказывал свою силу ещё раз десять.
А через девять недель Серый с восторгом наблюдал, как Рыжая кормит его детей своим молоком, свернувшись калачиком и прикрыв котят своей лапой у живота.
Новые
Меню
