Небесная царевна

Сказка

Есть человек, ходящий по Вселенной,

Он собирает тайны и загадки,

И ходит смело, смотрит без оглядки –

Владеет словом, властвуя бездной.

 

Он кладезь тайных и волшебных слов –

Слова он ловит, а порой находит,

И ищет их, и в плен с собой уводит,

В свой мир чудесный, сказочных основ.

 

Он – Сказочник, бродящий и гласящий

Во временах, идёт из мира в мир,

Для взрослых  мудрость, для детей кумир,

Любви творец, и красоту творящий.

 

И вот однажды он пришёл к нам в царство,

Собрались все, от старых до младых,

И он пропел нам этот дивный стих,

И замерев, все слушали пристрастно:

 

Жил-был на свете царь, имел семь дочек,

И возрастом на выданье все семь,

Но замуж не спешили те совсем,

А царь меж тем был до зверей охочий.

 

Завёл царь раз великую охоту –

Собрались все лихие молодцы,

Что пострелять, что в скачках удальцы –

Им показать себя была забота.

 

Царевен семь сидело у шатра,

Стройны все были, словно ветви ивы,

Все молоды, пленительно красивы,

Лицом белы как полная Луна.

 

Скучая, пили сладкое вино,

Смотрели томно, и на всё лениво –

Князей заморских в этот раз не было,

Свои же все прискучили давно.

 

И был там ловчий, из крестьян, и юный,

Он первый раз попал на царский гон,

Не видел он, что за игра кругом.

Был весь в охоте, сам азартно-буйный.

 

Стрельцы убили много кабанов,

Волков и зайцев, даже пёстрых барсов,

Вот будет пир! День прожит не напрасно,

Уже костры пылали у  шатров.

 

Но кое-кто из зверя убежал –

Хитры, проворны были зайцы, волки –

Бежали врозь. Хоть царский рог замолкнул,

Но их упрямо кто-то дальше гнал.

 

И всё напрасно – словно растворились

В траве и балках – не найти следа,

А ловчий гнал неведомо куда,

Туда, где звери хитро затаились.

 

Вдруг встал погонщик – место не знакомо –

Чужая степь, овраги, буераки,

И он один – настанет ночь, с ней страхи…

Ночная степь для чужака сурова.

 

Но слышит ловчий: визг и шум борьбы,

И он пустил во весь опор коня,

И вдруг пред ним, как нереальность дня,

Стоит газель, предивной красоты.

 

Вокруг неё, как символ лютой злобы

Три волка чёрных, и в крови их пасти,

Газель дрожит – ей изменило счастье,

И волки эти жертву взять готовы.

 

Но три стрелы, как три сестры пропели,

Так сладко спели, совершая суд,

Пропели злобе, что всем смерть несут,

И восславляя мужество газели.

 

Был самый меткий из ловцов стрелок,

В дружине царской зоркий глаз имел,

И красоту ценить всегда умел –

Три волчьи жизни в один миг пресёк.

 

И вдруг газель ударила ногой –

Раздался звон хрустальный в тишине,

Увидел ловчий будто всё во сне:

Газель вдруг стала девицей-красой.

 

Такой красой, что он остолбенел –

И был пронзён тотчас стрелой амурской,

Видать стрелок такой же был искусный,

Что поразил – и впредь любить велел.

 

Казалось, вздох Луны услышал парень:

Мне здесь не место, есть уже одна,

Сей красотой и я освещена,

Она всесильна оживить и камень.

 

Ах, что за шейка, что её глаза! «Ты спас меня, –

Промолвила девица. – ты не волков, а демонов убил,

Как молод ты, а зло стрелой сразил –

Теперь награды требуй для себя!»

 

«Моя награда – ты, газель-девица, –

Как бы в тумане, парень дал ответ. –

Вась мир исчез, мне жизни больше нет,

Моей тропе с твоей лишь дальше виться!»

 

«Но я, увы, небесная царевна –

Из царства магов, мира волшебства,

И в этот раз гадала я одна,

И ворожила зеркалом безмерно.

 

Из зазеркалья эти и пришли,

Схватили вмиг и понесли в пустыню,

Мою исчадьем обуздав гордыню,

К царю нечистых в жертву понесли.

 

Себя успела сделать я газелью,

Тогда решили демоны убить,

Волками став, меня втроём загрызть,

Вдруг ты пришёл – по моему хотенью.

 

Я так звала прийти кого-нибудь,

Кто сердцем смел, кто падших не оставит,

Зло победит, и смерть уйти заставит,

И пресечёт неправедную смуть.

 

Но мне пора: уходит заклинанье,

Мой мир не прост, и путь в него далёк,

Коль полюбил, то дай себе зарок –

Тропа любви не знает расстояний».

 

И ножкой стройной топнула о землю,

И превратилась в горлицу тотчас.

И прокричав с восторгом, во весь глас,

В открытом небе растворилась с пеньем.

 

Немедля тропка под ноги легла,

И ловчий тотчас бросился во след,

Тропа ждала, казалось, много лет,

Когда сюда придёт нога коня.

 

И слышит он слова от этой Тропки:

«По мне ходил, не зримый, но живой…»

И вдруг она пересеклась рекой,

Рекой бурливой, грозной для неробких.

 

И снова молвит гласом человечьим:

«О, повелитель, именем Иван,

Великий дар тебе отныне дан:

Любовь пришла – ты волшебством отмечен.

 

Хоть я твоя покорная Тропа,

Но всё в тебе, слова твои – знаменья,

Ты словно маг в великом представленье,

Любовь твоя – источник волшебства.

 

Смотри, река – граница меж миров,

Как двум мирам – искать, сойтись друг с другом,

Как перейти ту реку утлым стругом,

Каких твоих здесь не хватает слов?»

 

«Мне нужен мост», – ответил ей влюблённый –

И тотчас мост возник по волшебству,

И поскакал влюблённый по мосту,

А мост дрожал, как будто окрылённый.

 

И лишь коснулся он иной земли,

Мост заплясал, и начал быстро таять,

И вслед исчез, всё оборвав за краем –

Лишь пустота теперь была сзади.

 

А перед ним стоял могучий Дуб,

Стоял скалою, тропку пресекая,

Как будто здесь Ивана поджидая,

Вокруг же Дуба был очерчен круг.

 

И молвил Дуб, идущему тропою:

«Сия Тропа через меня идёт,

Но только тот продолжит свой поход,

Кто даст ответ, на то, что я открою.

 

Зачем стою я здесь семь сотен лет,

Один, в степи, все мысли собираю,

Зверей и птиц, которых я встречаю,

И мне покоя в этом мире нет?

 

Я не хожу, но я весь мир изведал,

Свободный Ветер – мой старинный друг,

То облако ко мне приходят вдруг,

То ночью ходят звёзды непоседы».

 

«Ты – Центр Мира. Потому кругом,

Тебя всё ходит и к тебе приходит,

Вокруг тебя весь Мир в большом походе,

Иначе всё пойдёт в нём кувырком!

 

Ты – Царь Вселенной, учредитель духа, –

Склонился ловчий пред Царём с поклоном, –

Любой идущий в твоей пышной кроне

Защиту ищет, и находит друга».

 

Дуб изумился: «Ты смотри-ка, верно!,

Да, я таков – всех слабых защищаю,

Героев я венками награждаю,

Чтоб без меня творилось во Вселенной!

 

Но скромен я при этом… в меру сил.

Тебе скажу: есть магия от страсти,

Когда весь мир в твоей дубовой власти…

Однако ты идёшь в запретный мир.

 

Там красота от волшебства девчонки,

Она царит – и в этом волшебство,

Её из будней в праздник унесло,

Как в песне птичьей и душевно-звонкой.

 

То волшебство всё знает про тебя,

Что ты – Иван, крестьянский сын, родился

В простой избе. Но ты царю сгодился

Умом и честью, службой за царя.

 

За добрый слог открою тебе тайну:

Газель твоя – иное волшебство,

В ином портале это естество

Любовь твоя запретна и случайна.

 

Она бежала в страхе ото всех,

Найти её тебе не просто будет,

Путь твой далёк, опасен, многотруден,

Лишь всё пройдя, достигнешь свой успех.

 

Дала царевна маленькую тропку

Твоей любви – а дальше всё пойдёт

От волшебства – убьёт, или споёт

Твоя любовь магически и громко».

 

И с тем раскрылась в древнем Дубе дверь

В иной портал – и тропка побежала

В глубины вновь открытого портала,

Конь поскакал, как осторожный зверь.

 

Не скоро сказка волшебством ведётся,

И долгий путь пройти ещё Ивану,

Тропа любви извилиста и странна,

Но смерть ему, или в любви спасётся?

 

Вдруг небеса мгновенно осветились,

На них явились чьи-то письмена,

Старинной вязью писаны слова,

Затем слова видением сменились:

 

То Град поплыл на небе неземной,

Дворцы из сини, стены в лазурите,

И цветом алым все шатры облиты,

К Земле явились звёздной красотой.

 

Как будто то мираж из запределья –

Но город плыл реально в небесах,

Вновь в волшебстве, нездешних чудесах,

Он был в игре, в чудесном представленье.

 

Град сел в степи и прочно утвердился,

Тропа любви вела теперь к нему,

Иван спешил неведомо к кому,

Лишь подошёл, как Град ему открылся.

 

Но пуст, безгласен был небесный град,

Не видно люда, и дома безмолвны,

Что здесь случилось? Небеса бездонны

И тайны свято про себя хранят.

 

И видит ловчий, в центре, одинокий

Стоит Дворец, сверкает в изумрудах

Расписан весь затейливо и чудно,

Вокруг дворца проходит ров глубокий.

 

Закрыт Дворец – ни звука, ни движенья,

Загадки крепко он в себе хранит

И свой покой спокойно сторожит

Как будто ждёт он чьё-то наступленье.

 

Тропой любви меж тем Иван стремился,

К воротам смело, лихо подскакал,

И слез с коня, с почтением сказал:

«О, изумрудный, я к тебе явился!

 

Хочу, достойный, быть тебе подобный–

Я всадник, ловчий, и ищу любви,

Я рыцарь верный тайной красоты,

А к нелюбви я беспощадно строгий».

 

В ответ – молчанье. Но врата открылись,

Иван вошёл, доверившись Тропе,

Дворец был пуст, застывший в тишине,

И вдруг виденья в круглый зал явились.

 

На стенах зала были зеркала –

Из них явились первые виденья

Котов гигантских – и пошло сраженье,

В крови и визгах та была игра.

 

В зал не входя, смотрел, застыв, Иван,

Как бились насмерть те виденья-звери,

Все чёрной масти, словно сами тени,

На что-то был намёк ему здесь дан.

 

И вдруг всё в пыль мгновенно обернулось

Как сажа, пыль влетела вихрем в зал,

И словно кто-то зал опять взорвал –

Собаки вдруг из тех зеркал метнулись.

 

И эти тоже были масти чёрной,

И тоже бой кровавый начался,

И тоже видно бились неспроста,

И тоже бой был страшный и упорный.

 

Собаки следом в сажу изошли,

И из зеркал теперь летели птицы

Две стаи чёрных лебедей сразиться

Из зазеркалья в этот мир пришли.

 

И стаи бились в воздухе, стеная,

И был их бой не менее жесток,

И каждый бился насмерть, сколько мог,

И падал на пол, кровью истекая.

 

И всё опять повисло в зале смогом,

Но смог исчез, и ловчий в зал вошёл,

И стал прозрачен, будто растворён,

И словно был он чьим-то тайным слогом.

 

Увидел ловчий множество миров –

Явились в зал, в зеркалье отражаясь,

На бесконечность в клонах, размножаясь,

Но все миры принять зал как-то смог.

 

Здесь все миры сошлись в одном объёме,

Всё бесконечно было меж зеркал,

Был в бесконечных копиях он сам,

Кто был Иван, кто отражённый вроде?

 

Но тропка вновь, возникши, повела –

Всё оказалось призрачно и зыбко,

Реальность здесь была надёжно скрыта,

Но прочь вела волшебная Тропа.

 

И вывела. Дворец остался сзади,

И молвила ему Тропа опять:

«Что ты об этом можешь мне сказать,

О всех явленьях и загадках зала?»

 

«Загадки эти, – отвечал влюблённый, –

Из тьмы вселенской, из глубин пришли,

Они смятенья в хаос принесли

И вышел образ в звёздах, осветлённый».

 

Сказала в этот раз Тропа ему:

«Слова – знаменья, сами к нам приходят,

Они же строят, учат, хороводят,

А от любви – слова по волшебству».

 

И вдруг звезда над городом явилась,

И яркий свет на город пролился,

Вновь изошли из неба чудеса –

Звезда шла вниз, на площадь опустилась.

 

И стала шаром огненным звезда,

И этот шар преобразился в старца,

Трон был под ним, и восседал он властно,

И с высока смотрел на молодца.

 

«Я – Звёздный Царь, и этот Град столица

Моих владений – звёздные поля

Безбрежны, вольны – всё моя страна,

Свободы царство, мгла её граница.

 

Ты дочь мою безмерно полюбил –

Я – царь волшебный, знаю всё прекрасно,

От злобы всей поганой и ужасной,

Тебя храню по мере моих сил.

 

Тебе осталось сделать только шаг –

К моей дочурке, и твоей любимой,

Но верный шаг – иначе ты с кручиной

Уйдёшь ни с чем – один, в тоске, и наг.

 

Ты видишь Город, истинно он мой,

Здесь я могу затеять представленье,

Произвести нежданное смятенье,

Ведь Град немой, и оттого пустой.

 

И флейта вдруг в руках царя явилась,

И он поднёс её к своим губам,

И звук из флейты властно зазвучал –

И жизнь пришла, и всё зашевелилось.

 

Явились люди, птицы, облака,

Как будто всё из флейты истекало,

И жизнь вокруг волшебно расцветала,

Казалось то – ожившие слова.

 

Но флейта смолкла – и исчезла жизнь,

Вновь тишина в опустошённом граде,

И снова песня, словно водопадом,

Пришёл обратно в ритме флейты бриз.

 

Едва всё смолкло – город опустел.

«Сыграй и ты», – царь флейту передал,

«Я не умею, – ловчий отвечал, –

Я не играл, и никогда не пел».

 

«Сыграй, как сможешь. Звуки – волшебство,

Как и любовь, и красота даётся,

И если любишь – всё в любви сойдётся,

И песнь польётся, словно естество».

 

Едва взял флейту Ловчий – всё открылось:

Исчез Царь Звёздный, маг из пустоты,

Растаял град заоблачной страны,

И в нежных звуках что-то в мир полилось.

 

Вся страсть и грусть, надежда и мольба,

Все тайны мира, звёздные томленья,

Всё, что родилось в благостном мгновенье,

Всё это флейта миру донесла.

 

И всё вернулось в старый добрый мир –

Опять царевна, вся в слезах, в объятьях,

И чёрный мир ушёл, пропал в заклятье,

Стояли двое – звёздный мир ожил.

 

Нет, в этот раз не горлицей вспорхнула –

Тропа её уже с его сплелась,

И целовались смело, не стыдясь,

Да как же он любил её безумно!

 

Она же пела про себя: «Кто сильный?

Кто так любовь способен защитить? –

Вот он пришёл. Я так хочу любить.

Пусть всё навек. Пусть верный будет, милый».

Другие произведения автора:

Перепляс

Тёмный храм

Венец творения