Рыба с собачкой

   Пёсик-терьер, рыжеватой масти, весело мельтешил у ног хозяйки – как вдруг, невесть отчего, дёрнулся в сторону, натянув поводок. И тут же повернул назад. Молниеносно прошив пространство несколько раз, слева направо, он, наконец, вынужденно остановился: далее петлять не позволял закрученный ремешок. Дружок опять преданно прижался к ногам хозяйки и заглянул в глаза – ждал, чтобы ласково потрепали за ухом.

А вот этого девушке делать не следовало. Дабы не побуждать собачку к такого рода повторениям. Весьма и весьма чреватым. Потому как, вследствие пёсьей резвости обе её стройные ножки оказались намертво прикрученными к одной. Мужской. В чёрном элегантном полуботинке.

Не скажу, что обладатель полуботинка был совсем-таки непричастен к происшествию. Поскольку нога его всё же оказалась в опасной близости с приятными ножками. Но то, что в планы его не входили стремительные собачьи вращения – это уж точно! Да и не заметил он поначалу собачку. Прыгает и прыгает себе. Заметил он девушку.

О! Издалека! Едва лишь молодой человек обернулся в её сторону, в глазах его задрожали солнечные кольца, как круги на воде. Сквозь слепящие полуденные вспышки, словно сквозь речную рябь, он увидел явственно: волну пронизывала трепещущая серебряная рыба. Совсем как недавно, в это воскресенье, когда несколько часов к ряду он стойко и напряжённо следил за поплавком. Это уж потом он девушку осознал. Плащик на ней – догадался – блескучий такой надет, и под чешую выделанный. А волосы гладко причёсанны, от солнца золотые. Чего только не примерещится в яркий полдень!

Но когда в редкой толпе поближе подобрался, и повнимательней пригляделся – пришлось согласиться с первым впечатлением. Рыба!

Нет… нельзя сказать, чтобы глаза были рыбьи – а всё-таки… большие, круглые. И рот, конечно — вовсе не рыбьи плоскогубцы, а очень даже выразительный и пухлый — а всё ж…

В мультиках так рыбок рисуют. Вроде, губы вывернуты, как две широкие полоски вдоль рта… получается: только рот и глаза… и всё. А тут ещё и пёсик при ней – как поплавок на удочке. Но главное-то – что рыбье в ней было – это движенья все! Вот точно плывёт… точно в воде колыхается — и плавниками так размеренно покачивает. Медленно-медленно.

Оно, конечно, как оказался к ней внезапно привязанным… это неудобно получилось. Совсем по-рыбьи девушка дёрнулась – как-будто подсёк её. Затрепыхалась на крючке! Пришлось извиниться, а заодно и познакомиться. Как говориться, на ловца и зверь бежит… то есть, рыба. Пока, в обратную сторону раскручиваясь, из собачьих тенёт выпутывались – точно венский вальс станцевали. За вальсом – разговор галантный завели. Собственно, он завёл. Рыба только глаза томно подняла – и ни слова. Ну, всё, как положено: рыба же!

А к рыбе ведь — что? Главное – наживку подобрать! Рыба рыбе рознь. Одна – на живца клюёт. Другая – на овсяную кашу. Третья – исключительно на овечий помёт.

Молодой человек оценивающе смерил рыбу взглядом, прикидывая правильный подход.

С рыбой – с ней по-рыбьи нужно. Разговоры на рыбные темы. Он и начал:

— Здесь, знаете ли, жарко-душно, не место собаку выгуливать. Почему бы Вам не заглянуть в тенистый парк в двух шагах отсюда. Пруды. Фонтаны. Лебеди. Золотые рыбки.

Рыба устало слушала, глядя куда-то ввысь. Явно, любуясь не его замечательным ростом и фигурой, а далёким пейзажем за его плечами. В тенистый парк всё же повернула. Вслед за поплавком, которому кстати туда приспичило. Пёс трусил впереди, хозяйка плыла следом, кавалер вился рядом.

— Простите… а вы не в марте родились? — неожиданно для себя, молодой человек отошёл от влажной темы. И опять встретил туманный и отсутствующий взгляд. Выразительные губы слегка дрогнули, предполагая что-то сказать. Но — раздумали. Поленились. Ограничились слабым вздохом. Девушка едва заметно кивнула.

— Я так и думал, — обрадовался кавалер, найдя, наконец, струю беседы, — несомненно, в марте – ваш знак Зодиака. Он удивительно подходит вам. Что там сказано в гороскопе… Кажется, мир, гармония, интуиция… что там ещё? Мечтательность, впечатлительность… одиночество… я прав?

Ресницы затрепетали, и текучее рыбье тело слегка изменило амплитуду колебаний.

Молодой человек напористо продолжал:

— Вы полагаете, жизнь далека от совершенства? Вы разочарованы? Вы сами себя не понимаете? Поверьте – это свойство тонкой натуры.

Немногословная рыба ему ужасно нравилась. Он говорил – она слушала. А, может, и не слушала. Дремала, разглядывая сны сквозь прикрытые веки. Зато не возражала, не спорила, не умничала – молчала.

Он говорил около часа – всё время, пока они гуляли в парке. За это время успел объяснить свои взгляды на мир, изложить теорию эволюции духовной сферы человечества, изречь некоторые прописные истины и поведать о собственной жизни. Рассказать о своих триумфах и победах, при этом, справедливости ради, упомянуть и о некоторых неудачах… не особенно вдаваясь в подробности… ненавязчиво, вскользь… в конце концов, у кого их нет?

Рыба едва покачивалась в такт шагов, словно воды в рот набрав. Собачка бежала на поводке. Молодой человек разыгрался. Он чувствовал себя в своей стихии. Он любил моря, реки и прочие водоёмы, а также – их обитателей. Он предложил отпустить собачку побегать, и рыба, задумчиво воззрившись на него, после некоторого размышления отстегнула поводок. Псина возбуждённо рванула в кусты. А молодой человек осмелел.

Настолько, что, когда терьер с повизгиванием выкатился из кустов под ноги хозяйке, по той причине, что в его короткий хвост так и норовило вгрызться что-то хищное и зубастое, благородный защитник выказал чудеса храбрости. Можно сказать, подвиг совершил во имя дамы! С беззаветной преданностью и безрассудной яростью он так отколошматил преследователя, что тот удрал обратно в кусты, визжа ещё громче терьера и на ходу зализывая бока. С не меньшей самоотверженностью пришлось дипломатничать с хозяином. Джентльмен и тут проявил себя молодцом. Корректно, по-английски, не повышая голоса, так блестяще выяснил отношения, что хозяин злой собаки вылупил глаза, проглотил язык и попятился в пресловутые кусты вслед за своим детищем.

Во всё время баталии рыба предавалась мечтам под раскидистым вязом, утомлённо опершись о шершавый ствол и отстранённо любуясь окрестностями.

А кругом – и верно – вовсю били фонтаны, и на прудах развёртывали крылья лебеди. Герой и его рыба стояли у парапета и смотрели в воду. Вывернувший перед девушкой всю поднаготную молодой человек, естественно, ещё в самом начале прогулки представился. Можно сказать, стартовал, солидно сообщив своё честное и неплохо звучащее имя: «Пётр Протов».

Разумеется, он ждал от девушки ответного признанья. Но не дождался.

А она, собственно, не скрывала. Даже собиралась назваться. Даже языком слабо шевельнула… Только в этот момент засмотрелась на закрутившего по-змеиному шею лебедя – да и забыла…

И второй раз, когда расслышала из дальнего тумана что-то наподобие слов: «Но вы мне так и не сказали, как же вас зовут», — тоже приоткрыла, было, рот, но в это время солнце с такой нежностью пронизало резную листву древесных крон, что вопрос как-то сам собой отпал.

Через час собачка повернула на выход – хозяйка безропотно заструилась вслед. По-прежнему молча. Говорить не хотелось. Хотелось плыть, купаться в солнечных лучах и вздохах слабого ветерка. Тот играл изумрудным кружевом над головой, влекущий влажные благоухания водоёмов. Ветерок доносил до рыбьих ушей множество чистых и приятных звуков: плеск волн, шелест клёнов, звон далёкого трамвая, позвякивание поводка, на который опять пристегнули собачку.

В эти звуки гармонично вплетался ненавязчивый рокот мужского баритона.

Рыба, как видите – в отличие от прочих рыб – обладала ушами. Пётр Протов с увлечением отметил про себя наличие этих симпатичных ушек, зацепленных крючками блёсен. Ах, нет, серег. Бледно-зелёные капли мерно качались в такт шагам.

Да… ушки были. И даже слух музыкальный имелся.

Где-то там, во глубине рыбьих чувств, переливались одна в другую мелодии: лёгкий Моцарт… порывистый Шуман… волшебный Чайковский… но доминировал Сен-Санс… «Аквариум».

Под эти мелодии, в сопровождении соло Петра Протова, рыба вплыла в тихий переулок недалеко от места встречи, а там завернула во двор. Дело шло к развязке. Не взяла рыба приманку. Ни живца, ни овсяную кашу… про помёт овечий лучше и не поминать. Срывалась рыба. Рыболов в тоскливом напряжении наблюдал за поплавком.

Перед дверью подъезда молодой человек понял, что должен сказать что-то очень значительное, что-то запоминающееся. Он с проникновенной нежностью захватил в ладони тонкую и полупрозрачную кисть юной руки: «Вы вся такая загадочная, такая таинственная… Ну, скажите – хотя бы на прощание – кто же вы всё-таки!»
На мгновение кавалер встретился взглядом с заоблачными светло-зелёными очами. Рыба поколыхалась, потом медленно- медленно приоткрыла рот…

Внезапно дверь подъезда тряхнулась и распахнулась от лихого удара. На пороге возник не кто иной, как Колька Кольцов, вместе с которым стоящий перед подъездом Пётр Протов не первый год тянул трудовую лямку.

Колька ошарашено притормозил.

— Вот это да! Какими судьбами?!

Он растеряно и радостно улыбнулся, задержав дверь раскрытой… Пёсик молниеносно кинулся в тёмную прохладу лестничных зигзагов. И, вслед за ним, рыба, покорно шевельнув плавником, исчезла в их глубине. Пётр Протов проводил её отчаянным взором.

— Ты чего? – деловито спросил Колька, кивнув на захлопнувшуюся дверь, — рыбину провожал?

А вот это уже Петру Протову очень не понравилось. Он поднял на коллегу тяжёлый взгляд. В средние века во славу прекрасной дамы слетело немало голов. Да и некстати попался Колька этот, хоть и парень хороший. А тут ещё досада ест… Пётр Протов угрожающе распрямил плечи, хмуро бросил сквозь зубы:

— Сам ты рыбина!

Но Колька дружелюбно засмеялся:

— Да это ж не я – это девчонка – Рыбина! Фамилия у неё такая!

И тут же вытянул шею, взглянув поверх протовой головы.

— Здорово, ребята! – помахал он рукой двум появившемся во дворе парням и опять обратился к Петру, — я с ней десять лет в одном классе учился!

Пётр Протов вмиг подобрел и зажёгся надеждой:

— Слышь… Колька! Ну, так скажи хоть ты мне – как же, всё-таки, звать её?!

И посмотрел на приятеля – жертвенно просительно. Только вместо ответа Колька вдруг испуганно глянул и запнулся.

— Ну?! – продолжал наседать незадачливый любитель-рыболов, — ты же знаком с ней!

Колька пару секунд молчал, собираясь с духом, а потом решительно и трезво вправил товарищу пульсирующие в морских ритмах мозги:

— Да с чего ты взял, что я с ней знаком?

— Так… — обалдел Пётр,- в одном классе же!..

— Ну и что? — ещё трезвей проговорил Колька.

— Так… — разинул рот Пётр.

Колька с состраданием посмотрел на него. Потом тихо объяснил:

— Понимаешь… с ней тут никто не знаком. Вон… ребят спроси! – он кивнул подошедшим дружкам, – верно, мужики?

Два спортивных парня деловито и сочувственно закивали. Колька осторожно пояснил:

— Я ведь только издалека её знаю. Что Рыбина – это потому, что к доске так вызывали… трояки ставили. Мне тогда и ни к чему было. А теперь… — Колька обречённо махнул рукой. И подытожил:

— Никто этого не знает! Никто.

Потрясённый Пётр Протов в ужасе воззрился на него.

Другие произведения автора:

Царство гор

Могильный крест

Ликино