Дракон

 

 

 

 

     Если бы я проснулась, то подумала бы: какое ясное летнее утро! Я подумала бы: какая радость – вот так, настежь распахнуть окно, прочь откинув летучую занавеску. Но – выглянув из окна, я принялась трусливо в неё закручиваться – и пока закручивалась, поняла, что ещё сплю. Разумеется, это был сон: галлюцинациями я никогда не страдала.

     За окном медленно тянулось покрытое ребристыми пластинами туловище с зубчатым хребтом, и увенчанная гребнем голова с тремя рядами острейших зубов достигала как раз моего седьмого этажа. Сон был неприятный, страшный – я согласилась бы даже на сон про Генку, который и так снится мне, считай, каждую ночь. Пусть больно – но не этот кошмар! Проснуться бы! Никак не удаётся.

     Дракон пошевеливал перепончатыми крыльями, походя сносил хвостом «ракушки» и машины внизу – а глаза, жёлтые и пристальные, притом  вполне осмысленные и даже с немалым интеллектом, явно что-то высматривали в раскрытых окнах. И мне очень хотелось, чтобы не меня.

     Вот ящер задел хвостом угол дома напротив – дом разом ухнулся в клубах пыли. Странно: ни криков, ни воплей… Нигде нет людей. Что лишний раз утвердило меня в мысли: сплю!

     Увы! Не спала я. После полусотни щипков я поняла это. На пятьдесят первом. Как раз, когда дракон добрался до моего окна и сунул пасть в квартиру.

         - Привет, - проговорил он обыденно – и голос у него был очень драконий: такой густой, глухой, гулкий. Как будто где-то далеко со скрежетом рухнул котёл металлургического завода.

     Значит, занавеска не помогла. Заметил.

     Деваться было некуда. Я раскрыла рот и попыталась выговорить: «Привет».

     Тварь глянула сочувственно:

         - Не тряслась бы ты… Давай-ка – приходи в себя: поговорим.

     И я медленно начала приходить в себя. Вскоре я уже смогла произнести несколько внятных слов:

         - А… откуда ты… взялось?

     Змей усмехнулся:

         - Это мне тебе не объяснить. Долго, сложно – и всё равно не поймёшь. Да тебя же не география интересует, верно?

     Мне пришлось с усилием кивнуть.

         - Верно, - подытожил ящер, - важна суть. Именно её я и собираюсь изложить. Короче….

     Не обращая внимания на мои расширившиеся зрачки и отпавшую челюсть, пресмыкающееся обстоятельно разъясняло:

         - Видишь ли,  я на самом-то деле не дракон. А прекрасный принц. К тому же наследный. Но, сама понимаешь, заколдованный. Помнишь «аленький цветочек»? Вот – нечто вроде.

     Потусторонний голос вдруг сделался жалобным и даже всхлипнул:

         - Карга старая одна домогалась, - пожаловался доверительно, - и вот… хожу теперь… в зеркало смотреть тошно.

     Янтарные глаза остановились на моих в поисках сочувствия. Я посочувствовала. Легче мне было бы сделать это с закрытыми глазами, но тварь явно ждала ответного выражения. Пришлось выражать соболезнование глаза в глаза.

         - Эх… не то! Не то, - устало вздохнул ящер и опустил бронированные веки.

     Помолчав, он с досадой пробормотал:

         - И ты такая же…

     Я насторожилась, так что почти перестала дрожать – осторожно спросила:

         - Как кто?

         - Другие, - грустно обронил ящер.

         - А где они? – ещё осторожней поинтересовалась я.

     Дракон повернул игуанью голову и приковался ко мне прозрачным выразительным взглядом. Чуть помедлив, сообщил:

         - Не оправдали надежд.

         - И что? – уже прошептала я, боясь спугнуть известие явно роковое, но змей, похоже, шёпот не расслышал.

         - Мне искренность нужна! – мрачно продолжал объяснять он, - в ней, в искренности-то – всё дело! За корону и королевство – это кто хочешь – что хочешь наговорит – а вот чтобы от чистого сердца… чтобы полюбить! Вот что мне надо!

         - И тогда…, – постаралась я спросить погромче, - ты расколдуешься?

         - Ну, ты прям чудачка! – хмыкнул наследный принц, - чего? Сказку не знаешь? Конечно, расколдуюсь! Вот ради этого-то я тебя и вытащил во вневременье!

       Тут я совсем потеряла голову:

         - Куда вытащил?!

         - Из твоего времени вытащил, - доходчиво стал объяснять красавец-принц, - в его подобие – но условное, суррогат такой… Ну, ты, наверно, заметила некоторые несоответствия….

         - Ооой!!! – схватилась я за голову, - это что же?! А мои родные?! А моя жизнь?! Всё, что мне дорого?! «Генка!», - вспыхнуло в голове, хотя давно пора понять: нет мне Генки, и не будет.

         - Да будет, будет тебе! - снисходительно пообещал дракон.

       «Волшебным образом!», – вдруг осенило меня. И верно! Он, конечно, может! Только вот….

         - А что будет-то? – тихо осведомилась я.

         - И жизнь, и родные, и всё, чего хочешь… если заработаешь, конечно.

         - А как?! Как?! – впала я в панику.

         - Полюби меня! – пожал плечами ящер – и зубчатый его хребет засверкал на утреннем солнце.

        Полюби тебя…. Я деликатно окинула взглядом экстерьер. Господи помилуй! Можно ли вообразить что-либо отвратнее! Да одна только эта складчатая кожа в пупырышках вызывает такое омерзение, что легче… Правда, зубы тоже впечатляют.

         - Но почему именно я?!

         - Ну, просто я тебя выбрал. Ты мне понравилась. Мне, знаешь ли, тоже не всё равно, кого выбрать. Я как честный человек обязуюсь жениться – так что кандидатура должна быть хорошо выверена.

     С отчаянья я забыла про опасность:

         - Ах, вот как?! И ты, значит, меня выверил?! И в это самое вневременье затащил! И если я надежд не оправдаю, обратно не вернёшь?! И что я тут буду делать?! Как жить?!

     Дракон насмешливо скосил на меня жёлтый глаз:

         - А кто тебе сказал, что ты будешь жить?

         - Что?!

         - Видишь ли, вневременье не имеет населения. Оно – только подобие жизни. На какое-то время растягивается, вмещая тебя – но возвращаешься отсюда в ту самую секунду, в какую была заброшена. Это - в том случае, если возвращаешься. Однако – стимул, стимул! – раздражённо забил он хвостом, и последние «ракушки» рассыпались в металло-крошево. - Если я буду безнаказанно возвращать – со мной и разговаривать не станут – не то что искренне любить. Всё же – инстинкт самосохранения, согласись, здорово подхлёстывает – порой творя чудеса. А мне, с моим теперешним обличьем – остаётся только на чудо надеяться.

         - То есть… ты… их…?!

         - Разумеется.

      Я сумела только коротко выдохнуть:

         - Это как же?

         - Я дракон, - выразительно скривила гадина пасть с ярусами зубов.

         - Съедаешь! – догадалась я.

      Рептилия скромно потупилась:

         - Да… я не хотел сразу тебя пугать… стимул - только как крайний случай… любовь, всё же, хрупкое чувство: не знаешь, как подойти… но ты сама спровоцировала – так что… В общем – очень-очень рекомендую благоразумно полюбить!

      Змей щёлкнул тройным ярусом.

      Тут я тоже потупилась. Принц, конечно, милашка – но до дружеских с ним отношений вряд ли дойдёт. Придётся взвешивать каждый вздох: дипломатия, железная выдержка. Кто кого. У меня шансов никаких. Разве что чудо. Впрочем, у змея – тоже.

       Щас-щас… Я возьму себя в руки и буду железной. Надо пореже смотреть ему в глаза. В конце концов – любовь зла, полюбишь и козла. А уж наследного принца-то! Лучше стать принцессой, чем мясным рагу. Генка! Сколько горя ты мне причиняешь – а теперь вот жизнь моя на волоске, и ты не последняя причина. Если бы хоть чуточку этому монстру твоего обаяния! Я закрыла глаза.

     Генка сразу возник передо мной тем неторопливым движением, которое всегда срезало меня на корню, со своей змеящейся улыбочкой и бесподобной манерой чуть наклонять голову. А ведь было в нём что-то драконье! Мне всегда приходило на ум это сравнение. Именно это, драконье, и делало его таким сногсшибательным!

     Боже мой! Отчего сейчас, когда передо мной даже не «драконье», а настоящий дракон – я этого не чувствую?! Может, нужно какое-то самовнушение?

         - Слушай, - обратилась я к змею, раскрывая глаза, - почему бы тебе не помочь мне? Ну, поухаживать, там, проявить некоторую галантность – как-то подействовать на женские чувства: насколько я понимаю, речь о мужских-женских отношениях? Ведь ты же умное животное….

         - Принц! – с упрёком поправил он.

         - Да-да! Конечно! Принц! – спохватилась я: ещё не хватало мне пострадать из-за этикета!

         - Так вот, - продолжила я, прибегая к подобострастным ноткам, - Ваше высочество! У Вас же наверняка светское воспитание. Вы, несомненно, умеете вести беседу, очаровывать дам, придавать определённый шарм голосу…. И Вы – лицо заинтересованное.

         - Нет, это исключено! – очень резко оборвал меня Дракон и отшатнулся. – Здесь я предельно осторожен! За этими комплиментами и сам не заметишь, как влюбишься! А если снова неудача?! И мне придётся тебя съесть?

         - А. Да, понимаю. Это тяжёлое потрясение.

         - К тому же, - добавил он, - всем известная фраза «Чем меньше женщину мы любим…».

         - О! Конечно! – со вздохом согласилась я. Поразмыслив, совершила следующую попытку:

         - А фотографий, портретов не покажете мне? Того времени, когда выглядели, как человек…

         - Это зачем же? Только от замысла отвлекать? Суть-то в чём: не в принца влюбиться – а влюбиться вот в такого, в образе дракона!

         - Угу. То есть – предполагается, я влюблюсь, а значит, посвящу Вам жизнь – а взамен мне что? Корона? Та самая шапка Мономаха, которая тяжела?

         - Корона – вторичное. Главное – жизнь. Пойми, крошка, - грустно пояснил наследник, - я не такой уж злодей. Стимул - это вынужденная мера. В интересах государства.

         - М-да… Значит, любить меня Вы не собираетесь…

         - Ну, может быть, потом… со временем…

         - Хорошо, а как Вы узнаете, люблю я Вас или нет?

     Дракон глянул с откровенным презрением:

         - А я ничего не узнаю. Это меня вообще не интересует. А вот колдовство – тут же рассеется. Что и требуется.

         - Тут же?

         - В ту же секунду. Да ты не волнуйся. Осмотрись. Поживи немного. Я тебя не тороплю. Я понимаю: серьёзное чувство. Сразу не выходит.

     «Это какой-никакой выход, - подумала я, - возможно, удастся скрыться.  Да, прятаться несладко, но всё же лучше, чем смерть в трёхярусных зубах.

         - Ну, тогда я, с Вашего позволения, пожалуй, прогуляюсь? – воспользовалась я предложением и сделала подобие реверанса. Тварь оживилась:

         - А вот тут у тебя недочёты. Надо бы поупражняться c тобой. Пригодится, если станешь принцессой.

         - Как-нибудь вечерком. Всего наилучшего!

     Можно было смело выходить на улицу в ночной рубашке, но, по привычке, я всё же надела джинсы и майку. Квартиру запирать не стала - и, поколебавшись, вызвала лифт. Он работал! Любопытно. А троллейбусы, автобусы?

     Нет, представьте себе! Едва я дошла до остановки – как он тут же подъехал, мой каждодневный 41-й троллейбус! Двери открылись – я вошла. Салон был пуст, место у руля – тоже. Я ехала знакомыми улицами и крутила головой. Вероятно, такое зрелище предстаёт глазам тех водителей, которые выходят первым утренним рейсом. Вымерший город. Полное одиночество. Но водители-то знают – скоро улицы заполнятся людьми, и чем позже, тем больше, а посередине дня от народу спасу нет! А я знала иное.

     Моё желание выйти сразу остановило троллейбус, он отворил двери. Я зашла в магазин, взяла с лотка плитку шоколада. Горячего чаю бы. И чай нашёлся. Нажала кнопку – получила чашку.

     Шоколад я смолотила за здорово живёшь. И можно было есть его сколько хочешь. Но – сколько человек может съесть шоколада? Ну, плитку… ну, две – а потом тошнить начнёт при одной мысли. Брюлики в ювелирном? А на что они мне? Перед драконом красоваться? Которому я глубоко безразлична?

     Тут меня посетила смелая мысль. Понравиться дракону. Против всех его принципов! Это выход! Пусть сначала Он влюбится! Почему я одна должна страдать?! Влюбится - простимулирует. Влюбится – и ЕСТЬ НЕ СТАНЕТ! Вот это идея!

     А, может, станет? Со слезами на глазах. Ради государственных интересов или тому подобных загибов. Кто их знает, монархов, что у них за понятия? Для меня-то – всё ясно: не любишь – не ешь…. То есть – наоборот.

     Интересно, а что он вообще может? Поторговаться бы с ним. Мол, для любви нужно мне то-то и то-то. Конечно, не дурак он и на такие штучки не купится – но попытаться-то скрестить шпаги можно! Пусть наладит трансляцию к родным и друзьям. Пусть для тренировки любовных переживаний - с Генкой контакт установит! Пусть во сне ему меня приснит! В шелках и туманах! Не всё же мне от таких снов корчиться! Пусть и Генка!

     И Генка тогда поймёт… Генка спохватится! Почувствует! Полюбит! Сверкающий золотой чешуёй дракон Генка!

     Ради этого – и в зубы ящеру не жалко!

     Генка развернулся перед глазами во всём блеске! Всеми своими обаятельными кольцами! И поплыл где-то над головой в небесах – так болезненно-прекрасно, так горько-сладко!

     Я смотрела на него с закрытыми глазами и всё повторяла, как помешанная: «Мой дракон! Милый дракон! Я так люблю тебя!» - и где-то внутри пылало сердце, как взорвавшаяся голубая звезда. И тогда, в самый последний миг – в Генке вдруг проступили несвойственные прежде черты. Что-то такое из пластинчатых поверхностей… растрескавшиеся веки… зубчатая спина… и зубы. У него были ослепительно белые зубы! Но это было неважно. Генка был Генка – хоть с зубами, хоть с пластинами… и даже с пупырчатой кожей. Я любила его!

     А дальше всё было более чем обыкновенно. Ничего особенного. Я вышла замуж и стала принцессой.

     Ну, да. Вернувшись домой, я обнаружила там прекрасного принца – который в порыве благодарности бросился мне навстречу. Кажется, в дальнейшем, от радости – он даже меня полюбил. Во всяком случае, выражал чувства, необходимые для совместного проживания и супружеской жизни. Я научилась делать реверансы, так что причин  откладывать свадьбу не было. Никаких. А главное – главной! Главная же причина - это то, что Генка… Генка же – не любил меня!