Новые
МенюСтолик на троих Книга 2, Часть 2
- 9 - Вечером, возратясь домой, они с Сильвией снова играли на стареньком рояле. Вокруг он разложил фонарики, которые привез из магазина, и те отсвечивали причудливыми огоньками по клавишам, по их рукам и лицам. - Бетти, посмотри, как Сильвия раскраснелась, весь день на улице провела! – воскликнул он. - А как она катается на лыжах. Сразу же встала и поехала, - похвалил она девочку. А Сильвия стучала маленькими руками по клавишам, и ее щеки, еще красные от мороза, блестели пунцовым румянцем. Тут Беатрис присмотрелась, подошла и потрогала ее лоб. - Она вся горит... Какой ужас! У нее температура! Сильвия была в возбужденном состоянии, и когда ее уложили в постель, начала стучать зубами - ее колотило от холода. - Нет ни лекарств, ничего, - в отчаянии прошептала Бетти. - Нужно позвать врача, - ответил он. - Где его взять этого врача? Ты забываешь, где живешь? - Среди людей, - ответил Виктор. - Людей..., - горько произнесла женщина..., - Господи, что же мне делать? Он надел куртку и выскочил на улицу. Пат еще не спала, и через несколько минут они вдвоем уже шли к больной. В руках она держала большой саквояж, была спокойна и уверенна. - Не волнуйся, Виктор. Может быть, я не могу позаботиться о хлебе насущном, но лекарств здесь хватит надолго. Бетти удивленно встретила ее: - Ты врач? - спросила она. А Патриция, не отвечая, уже занялась девочкой, попросив оставить их вдвоем и не мешать. Потом она вернулась и сказала: - Воспаление легких. - Боже мой. Она все - что у меня есть, - воскликнула Бетти. - Не волнуйтесь, у меня есть все необходимое. Я буду приходить и делать ей уколы. Лекарство годно еще лет пять... С этими словами она положила на стол ампулы и шприцы. - Девочке нужен сон и еще... Ей нужно тепло, - сказала это, оглядев пустую комнату. - У вас слишком холодно. Если что - в любое время зовите меня. Утром приду. Повторяю, девочке нужно тепло... Она взяла саквояж и ушла. Девочку знобило, температура была очень высокая. - Сейчас я сожгу этот чертов дом. Где нам взять тепло? - воскликнула Бетти. Она накрывала Сильвию найденными пледами, какой-то одеждой, но ледяной воздух холодил ее диванчик, и согреть его было невозможно, а остатки хвороста едва поддерживали огонь. Он обошел весь дом. Кроме ручки топора ничего деревянного не нашлось. Уже хотел бросить его в камин, но понял, что этого хватит всего на десять минут. Он держал в руках топор и думал... И тут единственно возможная мысль пришла ему в голову. - Боже мой - что ты делаешь? - опешила Бетти. А костер в камине разгорался все ярче. И столько тепла, сколько напоследок мог отдать этот старый рояль, не отдало бы никакое полено, потому что этот божественный инструмент и был создан дарить людям тепло и свою любовь... Очень скоро в доме стало жарко. Очень жарко! Они подошли к девочке. Та лежала без движения, Бетти прикоснулась к ее лбу и счастливо повернулась к нему. - Она спит, температура упала, - а рука ее была мокрая от ее лба. - Ей жарко, и она спит! Слава Богу!... - 10 - Спать не хотелось, и они молча сидели в комнате у камина. Женщина впервые за это время сняла с себя теплые свитера и осталась в каком-то платьице. В этом наряде она была такая странная, и он впервые обратил на нее внимание. В комнате было очень тепло. Старый рояль, как скелет, как причудливое изваяние, словно арфа с натянутыми струнами, издавший недавно свой последний звук, отсвечивал ярким светом от горящего в камине деревянного остова. А он все смотрел на переливающиеся огоньки, играющие по желтым струнам, по бронзовой раме и думал. И вдруг ему показалось, что какой-то человек в белом смокинге сидит на стуле у рояля. А инструмент снова казался лакированным, черным, словно восстал из пепелища. Человек легко бежал пальцами по клавишам, а на руках его были надеты белые перчатки, и какая-то неземная музыка раскачивалась в такт огненным отблескам. Эта музыка не была слышна, но она находилась здесь и звучала в его душе. Напоминала она то ли ветер за окошком, то ли дыхание девочки и биение ее сердца, долгожданное тепло. А яркая луна сияла в вышине, заглядывая в окно. Эта музыка не имела никакого смысла, но была она чем-то большим, чем-то бесконечным и исходила откуда-то сверху, из космоса. Была она божественной и нереальной. – Видение. Чудесное видение, - подумал он... - Ты слышал? – неожиданно спросила Бетти. - Да! – ответил он и удивленно на нее посмотрел. Она тоже видела это, а на прощанье некто, одетый во все белое, встал, снял шляпу, поклонился и сразу исчез. И снова тишина… Долгая тишина… - Она все, что у меня осталось, - Бетти заговорила странным голосом, который шел не из ее груди, но словно из ее души. - Сначала все было неожиданно и быстро. Война длилась всего каких-то несколько часов, да и то ночью. Тем, кто погиб сразу, повезло. Потом закончилась ночь, и наступило утро. Начались паника и хаос - люди озверели, метались из стороны в сторону, не знали, что им делать. Так продолжалось дни и недели. Тогда порядок начали наводить военные и полиция. Вроде бы ничего - им удалось справиться с этим ужасом, и поначалу воцарил порядок. Но они почувствовали, что такое власть, а рядом еще оставался запах крови - крови той войны. Тогда все и началось. Они заходили в дома, брали то, что хотели, уводили мужчин работать на них. Кто не хотел - сразу стреляли. Ты видел - из мужчин почти никого не осталось. Потом снова приходили, но уже уводили женщин, тех, кто им понравился. Если она сопротивлялась - тоже стреляли сразу. Или не сразу, все равно стреляли… после... потом... Он слушал и боялся перебить ее. Он не знал - нужно ли ей это рассказывать, хотя, может быть, ей станет легче. Ее лицо отражалось красным светом от камина, было жестоко и удивительно красиво. - Пришел и ко мне один такой... Легионер. Армия у них теперь называлась Легионом. А у меня дочь, и я даже не могла покончить с собой, а мужа успели забрать. Позже я узнала, что его застрелили... Они же и застрелили... Сначала я терпела этого... Как-то раз он пришел очень пьяный и перепутал двери... Или не перепутал - теперь уже не узнаешь. Хотя, какая разница. Сильвия громко закричала - это было последнее, что я от нее услышала. Тогда я взяла нож и вовремя успела... Одевшись, мы вышли на улицу. Там стоял охранник этого урода. Он тоже был совершенно пьян, и я без труда с ним справилась. А Сильвия стояла рядом и смотрела. На выезде из города нас задержал патруль... Там был совсем молодой парень.... Но мне было уже все равно, больше я не думала ни о чем, а Сильвия снова стояла и смотрела на меня и на этот нож. Я там же его и бросила, но глаза этого парня, совсем еще мальчика, не могу забыть до сих пор... Мы шли целую ночь. Убрались подальше от того города. Девочка устала, и дальше пришлось нести ее на руках. Так мы тащились, пока нас не догнала машина, в которой сидел Давид. Он был в полицейской форме, и сначала я пожалела, что осталась без оружия, но он понял меня и успокоил. Оказалось, что его история похожа - он что-то не поделил с теми легионерами, потом потерял жену и на этой машине бежал… Мы долго ехали по стране. Он объяснил, что радиация уходит как-то странно. Где-то спустя некоторое время после взрывов ее уже не было, а где-то местности заражены на столетия. У него был прибор, и мы объезжали такие территории. По дороге встречали еще многих людей, Они тоже искали убежища, уходя оттуда, откуда бежали мы. Мы уходили все дальше на запад, потом останавливались, думая, что спасены. Но эти подонки устроили сафари, и на вертолетах гнались за бегущими людьми. Они отстреливали нас, как волков. Мы для них перестали быть людьми. Если ты не хочешь жить по их правилам, значит тебя нужно уничтожать. Так мы бежали все дальше и дальше! Ты удивляешься, что, находясь рядом, мы не знаем друг о друге ничего. И о том, что Пат – врач, тоже не знал никто. А ты когда-нибудь видел целые города, заваленные трупами, ты видел людей, месяцами умирающих от лучевой болезни?... И если ты кому-то захочешь помочь - считай, что ты погиб. Если задержишься хоть на минуту, если отстанешь - это конец. Невозможно помогать всем, потому и спасали все только себя и своих близких. Если ты хочешь выжить - ты должен бороться и должен научиться проходить мимо - другого выхода нет. Каждый из этих людей прошел через то же, что и мы с Сильвией. А ты знаешь, сколько нас было совсем недавно, и сколько дошли сюда?... Мы уходили все дальше, меняли города и стоянки. Какое-то время жили спокойно, но нас снова догоняли. Это продолжалось целых два года. Наконец, добрались сюда, в эти пустые горы. Мы прошли более тысячи километров и оказались в этой горной пустыне, где никого нет. Слава Богу – никого!... Но здесь нас настигла другая беда - зима, этот чертов снег и голод. Какое-то нескончаемое проклятие... Она на минуту замолчала. Ее глаза отражались красными огоньками камина. Он боялся ее перебить. Какое-то время они сидели и молчали. Потом Бетти снова заговорила: - Страшна не война, а то, что она после себя оставляет. Страшно, когда ты к этому привыкаешь. Страшно, когда единственное избавление для тебя – это смерть, но даже ее ты не можешь себе позволить... Сильвия - это все, что осталось у меня... Бетти устала, взгляд потух, она опустила глаза и больше не было той напряженной, агрессивной тигрицы, готовой в любой момент к прыжку. Сейчас перед ним была совсем еще молодая и одинокая женщина, уставшая от всего. В этой теплой комнате в этом почему-то летнем платье она казалась маленькой и беззащитной, какой, наверное, и должна быть женщина. И сердце его перевернулось. - 11 - Сильвия медленно выздоравливала. Пат заходила два раза в день и делала уколы. Она говорила, что все обойдется, просто должно пройти время. Теперь каждый день он уезжал на вездеходе на поиски дров. Объезжал ближайшие стоянки и спускался вниз в долину. Зима и не думала уходить, и здесь, на горе, была низкая температура. Как-то к нему присоединился молодой мужчина. Его звали Лео - и теперь вдвоем стало легче и веселее. Они по несколько раз в день делали такие заезды, привозили продукты и дрова. А это был предмет первой необходимости, поскольку даже редкие кусты в округе уже давно были сожжены в каминах. - Что ты делаешь? - как-то раз спросил он Лео. Тот вертел в руках обломок деревянного приклада и ножом на его поверхности что-то вырезал. - Война войной, а руки просят дела, - уклончиво ответил тот. - Руки? – удивился он. - Да, Виктор, - помолчал немного и проворчал, - эти руки когда-то писали картины и лепили из глины скульптуры. - А теперь ты мастер по дереву? – и кивнул он на его деревяшку. - Что же у тебя получится? - Из этого полена? - любовно спросил Лео. - Я так понимаю - из приклада от автомата, - поправил его Виктор. - Да, это замечательное, мягкое дерево, - он рукой погладил свою работу, стряхнув стружку, - будет статуэтка балерины... - Почему балерины? - Не знаю, - ответил Лео, - балерины и все... Но Виктор помолчал немного и произнес: - Как символично - из куска приклада от оружия сделать балерину, которая будет танцевать, а не помогать в кого-то стрелять... Лео удивился и, серьезно на него смотрев, весело воскликнул: - Если бы ты знал, как давно я мечтаю найти краски и кусок холстины… Но главное краски - рисовать можно на чем угодно! Те два года я не мечтал и не задумывался об этом. А ведь я - художник. Преподавал в академии, у меня были свои выставки... Потом всему пришел конец... Но сейчас появилось желание что-то сделать. Они снова молчали, каждый думая о своем. - Лео... Леонардо... Леонардо да Винчи! - пошутил Виктор. Он радовался за этого человека, но расспрашивать его больше ни о чем не стал. Ему казалось, что воспоминаниями эти люди снова могут ранить себе сердце, а пора научиться смотреть куда-то вперед, в будущее и забыть обо всем. Вот и этот приладил приклад и делает из нее фигурку балерины.... - Да Винчи... А ты знаешь, что сказал Леонардо сотни лет назад? – вдруг серьезно произнес Лео: "Железо ржавеет, не находя себе применения, стоячая вода гниет или на холоде замерзает, а ум человека, не находя себе применения, чахнет"… Вот и я больше не могу без своих красок. Глупо? В этом есть какой-то магический смысл. И несмотря на то, что не хватает дров и еды, но стоит набить себе брюхо и руки уже просят дать им кисти и краски… Знаешь, за те прошлые два года ни разу не приходило в голову что-то нарисовать. Война - она отбирает главное, отбирает отсюда, - и он постучал себе по лбу. - Я не понимаю людей, которые с ее помощью решают свои дела, ведь взяв на себя такую ответственность..., такой грех..., они уже не способны ни на что. И когда перестанут стрелять и будет у них богатство, власть, и что там еще им надо... Но, совершив однажды такое, потом что-то стирается. Стирается навсегда… Виктор уже пожалел, что продолжил этот разговор, но Лео снова горячо заговорил: - Тогда в подвале, куда меня заперли и сказали, что утром пристрелят..., тем более не хотелось рисовать... Животный ужас и это убогое тело, которое способно лишь бояться… Какой-то паралич... Но повезло... Они куда-то уехали и забыли обо мне. Удалось бежать! А потом, идя по той стране и переступая через воронки, через горы трупов, но, оставшись в живых, я поклялся, если дойду, если выберусь - буду снова писать. Буду это делать всегда… Виктор! Как тебе это объяснить?! Хочется снова жить и надеяться на что-то!... Он замолчал, потом как-то, извиняясь, посмотрел на него, пожалев о своем откровении - нашел время. И тогда Виктор произнес: - А еще твой Леонардо сотни лет назад сказал: "Где умирает надежда, там возникает пустота". И в эту минуту вспомнил, сколько всего он прочитал там, на своей горе, в спокойном мирном оазисе, пока эти люди метались по стране в поисках спасения. Лео был удивлен, он не думал, что его способен кто-то понять и с благодарностью на него посмотрел... - Краски?!... Что же, едем покупать тебе краски!!! - засмеялся Виктор. - 12 - Теперь они ехали вглубь материка, все дальше уходя от гор на запад, а вокруг только снега и никого вокруг. Словно это была другая планета с неземным пейзажем, пустынная, и только небо, это бесконечное небо напоминало о том, что они по-прежнему здесь. По дороге попался небольшой домик. Он стоял одиноко на невысоком холме, и чудесная панорама открывалась с этой высоты. Виктор остановился и выскочил из вездехода. Не проваливаясь в снег, он легко шел по твердому насту, направляясь к дому. Что его привлекло там - он не знал... Поднялся на крыльцо, поддел замок, легко открыл дверь и вошел внутрь. Здесь никого не было. Словно ему дали ключи от небольшой виллы, которую он зачем-то купил, и указали адрес. И вот он добрался сюда и теперь осматривался. Было уютно и прибрано. Словно еще вчера здесь жили люди. Они подготовили все к его приезду и ушли по своим делам. И вдруг он понял, что не хотел отсюда уезжать. - Ты что? – спросил Леонардо. Он тоже вышел из кабины и стоял рядом. - Если бы я хотел иметь свой дом, наверное, он должен быть именно таким! - неожиданно для себя воскликнул Виктор. - А у меня уже был такой дом, или очень похожий на этот... Только теперь там совсем другие люди... Люди?!!!… Черт с ними... Поехали отсюда! - Да, поехали, - Виктор напоследок бросил взгляд с этого холма, посмотрел на горы, закрывающие половину открывшегося с такой высоты мира, где по другую сторону были только поля, холмы и бесконечная равнина снега... Дальше они ехали молча, и каждый думал о своем. Так бывает, когда вынимаешь что-то сокровенное и доверяешь кому-то еще. А потом только пустота и в душе, и повсюду, куда ни посмотри. Бесконечная белая пустыня, покрытая снегом… Наконец они въехали в пригород. Вокруг никого, только закрытые двери домов и магазинов... – Был август месяц, - вспомнил он. - Два часа ночи - пятницы или уже субботы. А теперь только снег вместо ночной жары... Магазин был огромным, и они медленно шли по его рядам. - Снова набираем еду? - спросил Лео. - Давай немного походим, - ответил Виктор, и Лео с радостью согласился. Он устал от долгого сидения в машине, и теперь они блуждали по огромному помещению, где, наверное, было для жизни все... Что нужно человеку? – думал он, потеряв Лео из виду, а тот успел повернуть в другую в сторону. - Стеллажи с продуктами - основная часть магазина. - Одежда - тоже очень важный отдел. - Вот фермерский уголок - газонокосилки, садовая утварь, семена... Семена! Значит, снова будет огород! Целая плантация! - Отдел рыболова - замечательно! - А здесь масса полезных хозяйственных мелочей - жизнь налаживается! - Фильмы, музыка - почему бы и нет? Разберемся с электричеством и снова включим эти приборы. Он разбирал стеллаж с музыкальными дисками. Отдел классики был не таким большим, но кое-что все-таки нашлось... Вдруг замер, услышав дикие крики, подскочил на месте, и, рассыпав диски, кинулся на голос Лео. Пробежав пару отделов, замер, с удивлением глядя на художника: Леонардо ликовал! Он вопил на все это огромное здание так, что стены сотрясались. Он бегал, он кричал, что останется здесь навсегда, а в руках держал бумагу для рисования, мольберты, краски. Все это не помещалось в его руках, и пришлось подвести тележку. Сам Лео, видимо, до этого не додумался. - Зачем тебе столько? – удивленно спросил Виктор, помогая ему складывать вещи. - Я открою художественную школу! Я буду рисовать! Я научу этому всех наших детей! – кричал в запале Лео. - Научи их для начала читать, - кричал в ответ Виктор, хохоча,- наверняка они даже этого не умеют. Но Лео его не слышал, он продолжал носиться по магазину, как сумасшедший, перетаскивал коробки с красками и книгами, с какими-то альбомами и журналами, а Виктор едва за ним поспевал. Он видел совершенно обезумевшего человека. И, наконец, когда они залезли в кабину и тронулись в путь, Лео произнес: - Знаешь? Я впервые счастлив за последние несколько лет. Ты себе не представляешь! Ты был прав - надежда снова появляется, и она с нами, а пустота... Пустота не для нас... - Это сказал не я, а Леонардо да Винчи, - скромно поправил он сумасшедшего художника. Очень скоро они снова проезжали мимо его дома... - Ого, - подумал он, - уже "его". Виктор ненадолго притормозил и с восторгом огляделся по сторонам. Но Лео не мог усидеть на месте, Лео торопил, он звал в дорогу, он готов был развести свои краски, взять в руки кисть и прикоснуться к мольберту. И уже очень скоро они поднимались в горы, возвращаясь домой. - Домой? – снова подумал он. - Где он тот дом?... Когда они разгружали багажник, к ним подошел Давид. – О, книги! Молодцы! Книгами растапливать намного удобнее, – сказал он. - Очень ценно... Виктор, я что хотел спросить... Не одолжишь ли ты нам свой вездеход,… скажем на завтра? Хотим с ребятами прокатиться. А ты пока отдохнешь... Годится? ... С меня причитается. - Конечно, Давид, бери, – отозвался Виктор. Он был рад такому предложению. В последнее время он часто уезжал и мало бывал дома. А теперь появилась возможность отдохнуть и провести время с Сильвией, которую он так редко видел. И с Беатрис тоже… - Возьми еще это, - и протянул ему карту местности, которую прихватил в магазине. - Ну, спасибо... И даже карта..., - поблагодарил Давид. Лео на прощание спросил: - Может, поехать с вами? Давид мгновение подумал и ответил: - Не надо... Справимся сами. Отдыхайте, ребята, не заблудимся... - 13 - С того памятного дня, когда у людей был праздник, прошло больше недели. С того самого вечера, когда заболела Сильвия и когда они все-таки справились с этим, со дня, когда в этой маленькой горной долине все так изменилось и люди стали немного другими, начали носить другие одежды, разговаривать, улыбаться друг другу, с того дня, казалось, прошла уже целая вечность. Виктор и Лео завалили поселок дровами и провиантом на недели вперед, стало намного легче. Патриция заходила к ним каждый день, и девочка пошла на поправку. На улицу ее не пускали, но она уже начала вставать, ходила по дому и иногда подходила к этому странному инструменту, который когда-то спас ее жизнь. Нажимала на клавиши и отходила, чуть не плача. Виктор принес ей множество книг, и теперь по очереди они читали ей о принцессах и королях, о мудрецах и богатырях и о многом другом, чего она еще не слышала и не знала. Девочка быстро поправлялась, и Бетти уже совсем успокоилась, глядя на дочь. Этим вечером Виктор, возвратясь из магазина, привез много книг и подарков. Сильвия получила огромного медведя, а Пат отнесла сыну большого зеленого крокодила. И еще... - Я кое-что привез... Уже для тебя, Бетти..., признался он на следующий день, когда они остались одни. - В этом я не разбираюсь, поэтому не взыщи. Он смутился и протянул ей небольшой пакетик. Она робко взяла подарок и начала распаковывать. - Косметика?... Духи? - покраснела и спросила. – Виктор, ты за мной ухаживаешь? - Нет... То есть,… если все это не нравится или испортилось... Просто я подумал..., - и замолчал. - Нет? – улыбнулась она. - Что нет? - Ты не ответил на мой вопрос, Виктор... Ты действительно хочешь, чтобы я пользовалась этим? - Не знаю..., - он вел себя как двадцатилетний юнец. Подумал, что совершенно одичал и разучился разговаривать с женщинами. - Черт дернул его притащить все это сюда. Хотя, почему бы и нет. И вслух повторил. - Почему бы и нет? Она странно на него посмотрела, потом улыбнулась и сказала: - Спасибо. Только…, наверное, я пока не готова снова быть... - Глупости, - перебил он, - война закончилась... У тебя получится... Это так здорово, быть просто женщиной... Теперь они молчали, глядели друг на друга и не знали, что сказать. Внезапно с улицы донесся крик Лео, и он подошел к окну. - Виктор, пойдем поможем разгрузить Давиду машину. Они вернулись. Давид с самого утра с его людьми уехал на вездеходе и только сейчас приехал в деревню. Они подошли к машине, которую тот припарковал у своего дома в самом центре поселка. Какие-то люди по привычке тоже подошли и смотрели на дверцу открывающегося капота. Давид был очень доволен. Его помощники начали выкладывать свою добычу на крыльцо, а Давид гордо посматривал по сторонам. - Ну как улов? – наконец, спросил он. - Что это? – спросила, подошедшая Бетти. - А ты не видишь? Все было упаковано в деревянные ящики зеленого цвета. На мгновение Виктору показалось, что где-то он уже видел это. Давид открыл один из них. Там лежали автоматы, новенькие и в смазке. Другой ящик - гранаты или мины. Третий - сигнальные ракеты.... Четвертый… Пятый... Пистолеты... Патроны... Наручники… - Зачем все это? - воскликнула Бетти. - Глупая женщина! - сказал Давид, - будем ходить на охоту! - С наручниками? Будешь одевать их на лапы медведю? - Найдем на кого надеть, - пробурчал он, - было бы что надевать. Пока все это хозяйство будет в моем доме. Позже решу, кого и как вооружать. Потом он протянул Виктору пистолет и коробку патронов. - Спасибо за транспорт... Взяли полицейский участок! – и громко засмеялся. - Это все, что вы привезли? – опять спросила Бетти. - Тебе мало? Ракет земля-воздух не нашлось... - Ты герой, Давид! Ты настоящий герой! – сказала она, повернулась и пошла к своему дому. И люди тоже начали расходиться в недоумении, со знакомым привкусом недавнего прошлого. В последние дни потеплело, и долина погрузилась в плотный туман. Этот туман был обыкновенной тучей, которая расположилась, как на привале, на этой горе, но растворяться или уходить не собиралась. А поскольку было очень сыро, стало холоднее вдвойне. Пат, придя в очередной раз и сделав укол, сказала, что он был последний. Оставив какие-то таблетки, добавила, что теперь нужно просто ее беречь, и девочка очень скоро будет совсем здорова. Потом посмотрела в окно и произнесла: - Плохо, что стало так сыро. Хорошо бы в тепло и на солнце, тогда можно выходить на улицу, а не дышать целый день дымом камина. - Что же делать? - спросила ее Бетти. - Было бы это в другой жизни, сказала бы, что нужно сменить обстановку - пожить на материке там внизу. Но поскольку сказать этого не могу - промолчу. И тут ему опять вспомнился тот "его дом". Идея была нелепая, но почему бы нет. Рассказывая о нем, он думал, что Бетти не согласится, но он ее плохо знал. Привычка к скитаниям закалила этих женщин, и та уже собирала нужные вещи в дорогу. Решили поехать туда завтра утром. С Лео он договорился о том, что тот довезет их до места, а потом вернет вездеход в деревню - здесь он будет нужнее. И вот наступило утро, ничем не отличавшееся от вчерашнего вечера. Густой туман, казалось, проникал сквозь щели в домах, в комнаты и в камины, в спальни и под одеяла, под подушки. Закипал в чайниках, лежал на тарелках, попадал в рот и легкие. Целиком заполнял долину и весь этот маленький мир. Он был повсюду, и только в кабине вездехода ему места не было. Но стоило спуститься всего на пару сотен метров с горы, туман, оставшись наверху, превратился в маленькое, веселое облачко, а вокруг только снега и склоны, освещаемые яркими лучами утреннего солнца. У него было ощущение, словно они едут в отпуск. А приключения, ожидавшие впереди, так притягивали и волновали, что настроение было приподнятым. Вдруг подумал: - Как странно, еще недавно так стремился к людям, а теперь с радостью от них уезжал. Может быть, потому что эти две женщины отчасти заменили ему остальных... Заменили? ... Отчасти? ... - 14 - Быстро добрались до знакомого ангара и, пока женщины грелись в кабине теплой машины, они с Лео подключили клеммы от другого вездехода, который был немного меньше, к их работающему аккумулятору. Через пару минут обе машины весело урчали моторами. Пришло время прощаться. Втроем они пересели в новый транспорт, и Виктор бережно прикрыл ворота ангара, где оставалось еще много техники. - Ну что, - сказал он, - до встречи? Лео помялся и воскликнул: - Вам подарок. – Потом развернул пакет и достал оттуда статуэтку. Эта была удивительная миниатюра. Юная танцовщица стояла в пуантах на чуть согнутых в коленях ногах и, подняв руки, тянула их в изящном движении. Ее глаза тоже смотрели куда-то вслед за движением рук. Острый подбородок был вздернут, и, казалось, яркое солнце или свет софитов отражался в этих глазах. Маленькая пачка обвивала тоненькую фигурку. Это была еще не женщина, но уже не ребенок. А взгляд, взлет ее рук придавали столько силы прерванному движению, что, казалось, сейчас случится невероятное. Ее ноги выпрямятся, и она легко и естественно оттолкнется и полетит в вышину, станет невесома. И этот полет, скрытый в волшебной фигурке, угадывался и звал за собой. Как мог обыкновенный деревянный брусок приклада от автомата таить в себе столько красоты? Леонардо краснел от удовольствия. Он видел их реакцию и остался доволен. - Это дебют? - спросил Виктор. - В дереве - да, - скромно ответил он. - Достойно Лувра! - Лувра больше нет, - вздохнул Лео. - Зато теперь есть это, - отозвалась Бетти. – Спасибо тебе. Мы сохраним ее. Попрощавшись, начали спускаться с горы все дальше в сторону материка. Леонардо, вместо того чтобы вернуться в деревню, продолжал за ними мчаться. Он мял снег гусеницами огромного вездехода, гудел сиреной, появлялся то сбоку, то обгонял и был похож на большую заботливую пчелу, охранявшую своего младенца. Они тоже гудели, махали ему руками, а тот продолжал нестись, не отставая. Так он проводил их до самого дома. Потом оторвался и поехал вперед в сторону городка, где они когда-то уже побывали. Беатрис очень понравился этот дом. - Как будто нас здесь ждали. Даже дрова заготовлены, - радовалась она. - И поленья в камине лежат, и спички рядом. Остается только зажечь! Они с удовольствием обходили новое жилище. Солнце заглядывало во все окна, было светло и уютно, а вскоре и очень тепло. Здесь, на равнине, на этом холме было столько воздуха и солнца, что казалось оно не уйдет никогда. - В этом месте у нас есть пара лишних часов светового дня, - сказал Виктор. – Теперь, когда горы не закрывают солнце, оно будет садиться намного позже. Не успели они закончить осмотр и разложить вещи, как сирена вездехода вновь огласила равнину. - Он не уедет никогда! - засмеялась Бетти. - Значит, мы его усыновим! - ответил Виктор. - И будет у нас свой придворный живописец. А Лео, подкатив на вездеходе к самому крыльцу, начал разгружать багажник. - Решил нагло напроситься на новоселье! - воскликнул он, ввалившись в дом. - А ты не с пустыми руками! - заметил Виктор. - Все самое лучшее от местного магазина! Самое свежее и почти непросроченное! – кричал он. Леонардо привез еды, наверное, на месяц вперед, а выпивки на целый год. Очень скоро они сидели в своей новой гостиной, обедали и пили шампанское. - Посмотрите на вид из окна, - сказал художник. Он встал, взял бокал и торжественно его поднял, - я поздравляю вас с новосельем и желаю столько света, воздуха и тепла, сколько сможет вместить в себя ваш дом. Он уже успел немного выпить, и теперь романтизм его души переплескивал через край. - Посмотрите на эти стены! Они светятся, залитые солнцем, а занавески раздвинуты. Они согреваются дровами, но никакое тепло от камина не заменит человеческого тепла и огня любви... Он долго говорил тост, нес полную чепуху, и несколько раз отпил из бокала. - А поэтому желаю растопить весь снег в округе и согреть эту грешную землю! - сделал еще один большой глоток, - …и согреть эту землю собою. И столько тепла, сколько у нас здесь, - сказал, положив руку на сердце, - вы не найдете больше нигде. Так согреем эту землю и нашу маленькую планету!... Видимо, тост его был бесконечен. Виктор подошел к окну и посмотрел вдаль. Снег и снег, холмы и равнины. Наконец, он был у себя дома... Об этом он и мечтал когда-то, находясь один. Что же еще желать? ... Чтобы пришла весна. А там будет видно... Лео уговаривали остаться, но он по секрету сообщил, что на днях познакомился с замечательной девушкой и хочет видеть ее непременно сегодня. - Только познакомился? – удивилась Беатрис. - А где же она была раньше? - Где-то рядом... Все мы были где-то рядом... А теперь мы вместе, - сказал это и, покачиваясь, откланялся. Сирена вездехода звучала все тише и тише, пока не растворилась в бесконечной долине, в горах, в том мокром тумане, который оказался просто облачком, притаившимся на вершине скалы, освящаемой лучами яркого солнца. Но увидеть его таким можно было только отсюда... - Жалко, что он уехал, - сказала Бетти. - Да, хороший парень, - ответил Виктор. Теперь они сидели в полной тишине, допивая шампанское. В тишине, потому что оба молчали, а маленькая Сильвия не могла говорить. Сидела рядом и смотрела на них... - 15 - - Поставь стул на место! - закричал он. Она не ожидала этого возгласа и уронила стул на пол. - Извини, - уже спокойнее сказал Виктор, - я напугал тебя. Но поставь этот стул туда, где он стоял... Бетти удивленно на него посмотрела и возразила: - У нас закончились дрова. Она впервые с ним заговорила с момента их переезда. А, может быть, это он впервые ее заметил. Прошло три дня, все это время он пропадал снаружи, залезал на крышу, снова забегал в дом, что-то чинил, возился с какими-то приборами, проводами. Лишь иногда обращал на них внимание, когда его звали к столу или просили принести снег, чтобы растопить воду. - Ты не видишь, что я делаю? - наконец спросил он. - Вижу… Но не понимаю, - призналась Бетти. - Тогда почему не спросишь? - сказал он. - У мужчин должны быть свои игрушки, – как-то просто ответила она. - Так я могу сжечь этот стул? - Нет!!! Он столько времени возился со своей идеей и совсем о них забыл. Сначала он исследовал новое жилье. А поскольку дом стоял на отшибе, здесь было предусмотрено для жизни все. Еще в первый приезд он заметил те самые солнечные батареи, которые были на лето отключены, и система не работала. Скорее всего, этот домик предназначался для редких визитов их хозяев на праздники или выходные, и включали ее редко. В любом случае, сейчас он должен был подключить электричество, без которого было не так удобно. А поскольку под руками нашлось все необходимое - почему бы и нет. Много времени понадобилось, чтобы во всем разобраться. Если бы он делал эту систему сам, все было бы по-другому. И сейчас, переделав все, он готов был ее включить! А Бетти собралась сжечь стул!... Их деревянный стул! Сильвия тоже была здесь и ничего не понимала. Каково было их удивление, когда он подошел к выключателю, щелкнул, и на потолке загорелась лампочка. Если бы Сильвия могла говорить, она закричала бы от восторга. Неизвестно, видела ли она раньше свет лампы, вернее помнила ли она об этом. Сейчас ей было около семи лет. Наверное, помнила, но не ожидала увидеть его здесь. - Ты хочешь сказать, что мы можем теперь готовить еду на этой плите? - спросила Бетти. - Да. И больше не жечь стулья. А эти батареи сейчас станут теплыми, - ответил он. - Мы сможем включить музыкальный центр? Смотреть видео? - она была в восторге. Пожалуй, он впервые видел ее такой... - Мы даже сможем затопить ту маленькую сауну. Надеюсь, мощности хватит – иначе зачем она здесь нужна. И больше не жечь деревянные стулья!!! А воду я завтра приготовлю и залью целый бак. Беатрис, ты давно принимала настоящую ванну? - Боже мой, ванна! – шептала она. - Неужели это возможно! Сколько времени нам ванной служил тазик с талой водой! - А теперь мы растопим снег, и он будет течь из крана. - Ты волшебник! - прошептала она, но на всякий случай спросила. - То есть… мы не будем жечь этот деревянный стул? - НЕТ!!! – и оба громко захохотали. Смеялась и Сильвия. Он впервые видел, как она это делает. Потом добавил: - И стол, и кровать, и шкафы мы больше жечь не будем. Затем подошел к небольшой стойке, выбрал фильм и включил телевизор. Они уселись на большом диване, больше не обращая внимания на потухший камин, потому что стало тепло и светло... А там, за окном уже вечерело, и на многие километры отсвечивал маленький огонек из их большой и теплой гостиной. Он светил, словно первая звездочка, упавшая с неба на равнину, на эти холмы, на землю... Первая, но не последняя... - 16 - На следующий день он залил целый бак талой водой и проверил сауну. Солнца хватало на все, и на эти батареи, которые заряжались, поддерживая их жизнь. Сильвия уже очень хорошо себя чувствовала. Прошли две недели с начала ее болезни, и он попросил Бетти разрешения вывести ее на улицу. Оно того стоило. Был чудесный день. Чистый снег все никак не желал таять и просился, чтобы его скомкали и бросили в кого-нибудь снежком. Бетти возилась у плиты, а они с девочкой прямо перед домом лепили огромную снежную бабу. Почему ее так называли, он не знал. Может быть, это был дед, а не баба? Впрочем, не важно - в голову лезли глупые мысли, а девочка уже пристраивала к голове снежной скульптуры ведро и угольками из камина рисовала глаза. - Скульптура, - подумал он. - Сюда бы Леонардо, он превратил бы эту огромную долину в гигантскую выставку лепнины из снега и льда. Он уже начинал скучать без него. За те несколько дней их поездок он успел подружиться с этим чудесным парнем, и теперь ему не хватало его. Наконец, они долепили свое изваяние и посмотрели наверх. Окошко второго этажа было открыто, и удивительная женщина стояла, откинув в сторону занавеску. Она махала рукой и звала их в дом. Она напомнила маму из его далекого детства, которая точно так же кричала и звала, а он просил еще минутку подождать, а потом и другую, и третью, но все никак не шел. Снова посмотрел на Беатрис - нет, не мама, - просто женщина, близкая и родная женщина стояла у окна и звала его… Звала их… Оглянулся – перед ним расстилалась огромная, снежная пустыня, а на ней стоял небольшой уютный домик, и чудесная женщина махала ему из окна рукой. Вот и пределы этой маленькой белой планеты, где больше ничего и не нужно... Получил снежком по голове... Потом еще и еще. - Ах, ты так! - и он бросился вслед за противной девчонкой... А та уже успела открыть дверь и нырнуть в дом. И так захотелось услышать, как она смеется. Услышать ее детский голос. Наверное, это единственное, чего не хватало ему сейчас, потому что все остальное у него уже было... - 17 – Через несколько дней они решили, что Сильвия уже совсем здорова. Виктор хотел было поехать в магазин, но они уговорили его взять их с собой. То есть попросила Беатрис, а Сильвия молчаливо, но категорично настаивала. И вот они уже подъезжают к огромному магазину. У него был план - он давно присмотрел отдел с семенами и теперь сразу устремился туда, Бетти пошла за продуктами, а Сильвии понравились большие металлические тележки, и она катала их по залу, потом, подражая взрослым, тоже чинно пошла по рядам. Так они разбрелись по магазину, и на какое-то время он потерял их из виду. Теперь он выбирал пакеты с семенами и удобрениями, знакомые ему лоточки для рассады и мешки с грунтом. Когда-то в этой стране должна наступить весна, и он сделает целую плантацию, обеспечив их небольшую колонию там, в горах, своим урожаем. Конечно, они смогут продолжать жить и здесь, но за тех людей он уже чувствовал какую-то ответственность, и ничего лучше придумать не мог. И как ему не было хорошо с этими двумя женщинами в их замечательном доме - без тех людей он уже себя не мыслил. И чего не хватает человеку? Казалось бы, есть все - но ему чего-то не хватает!... Закончив делать свои "покупки”, он позвал Беатрис. Она откуда-то из глубины магазина крикнула, что ей нужно еще немножко времени. "Немножко” заняло целый час. Он снова окликнул ее, но Бетти крикнула, что еще не закончила. - Ни в чем себе не отказывай! - пошутил он. - Нам открыли кредитную линию! Как давно он не был с женщиной в магазине, и теперь с каким-то удовольствием ждал ее, с уважением относясь к ее просьбе. У мужчины должны быть свои игрушки – вспомнил он. У женщины тоже… Но, что можно столько времени делать там, черт возьми! Сильвия тоже успела закончить обход, и теперь они разбирали ее "покупки”. В ее тележке было все. Начиная с игрушек, а этот отдел она посетила со всем вниманием, и закончила кухонной утварью. По-хозяйски была подобрана большая сковородка, сервиз на двенадцать персон и венчик для взбивания. Значения венчика она не знала, но он так мило смотрелся, что пройти мимо она не смогла. Дальше можно было заметить очень специфический набор товаров - электрическая бритва, автомобильное масло, дрель с перфоратором, лопата, средство для мойки раковины и автомобильная шина. Шина была одна. Рассказать о значении этих приобретений она не могла, поэтому, он так и не узнал, зачем ей все это нужно, но поздравил с удачными покупками, и они отправились загружать все это в багажник. Наконец появилась Беатрис. Она аккуратно упаковала свои вещи в большие пакеты и спешила к ним. Он посмотрел на нее и вдруг подумал: - Беатрис! В последние дни мысленно он больше не называл ее Бетти, только помнил ее полное имя - Беатрис. Ее красивое имя... Вернувшись домой, они разобрали "покупки”, и за ужином ему уже не терпелось спуститься на первый этаж, где они выделили кладовку для его рассады... Для его забавы... Следом появились Сильвия, и мать учила ее пользоваться душем, напоминая забытое старое. - Сильвия, не переводи много воды! Не хватит на всех! - неслось из ванной. - Ничего, - крикнул он им. - Целая долина снега! Растопим! После купания девочка, чистенькая и новенькая, в пестром халатике, в каких-то веселых тапочках пришла к нему и долго смотрела, как он расставляет поддоны, засыпает их землей, устраивая здесь свой сад. Он ей все показывал, все разрешал, но, не желая запачкать ее землей, все-таки проводил в спальню, пообещав на следующий день все делать вместе. На прощанье девочка протянула ему коробку. - Что это? Бритва? – удивился он. Она показала ему картинку на коробке, где мужчина брил бороду, а потом показала на зеркало. - Спасибо, - пробормотал он и подивился, как женщина, даже такая маленькая, знает, что нужно мужчине. Заглянул в зеркало и ужаснулся. И как он обходился без них раньше?... Пожелав спокойной ночи, немедленно воспользовался ее подарком. (Уже целый месяц он не помнил что такое бритва). Потом принял душ и почувствовал себя человеком - чистым, выбритым и немного уставшим. Войдя в комнату, остолбенел. У стойки с кинофильмами стояла какая-то незнакомая женщина... Ее черные, немного мокрые после ванны распущенные волосы, спускались по спине. Она была в невероятном платье из какой-то совершенно другой жизни. А когда она повернулась, он ее не узнал. Теперь он понимал, что можно было делать столько времени в магазине. Она как-то небрежно провела рукой по волосам, откинув их со лба, посмотрела на него и сказала: - Там было много всего такого... Вот я и подумала… Ведь теперь это никому не нужно?... Он подошел. Ее глаза излучали необычный блеск. Он зачем-то коснулся ее платья, ее руки. - Беатрис? ... А где Бетти? От женщины исходил запах необыкновенных духов, и у него закружилась голова. Он смотрел в эти черные глаза, словно знакомился, увидев их впервые. Руки касались её горячих рук, и по ним, как по проводам, шел ток высокого напряжения. Он все смотрел на нее и не мог оторвать взгляд, ему захотелось больше никогда не отпускать ее, вот так просто касаться ее рук и ощущать аромат удивительной женщины. Она прикоснулась к его гладкому подбородку, провела по щеке, посмотрела прямо в глаза... Внезапно какой-то страх или боль промелькнули в ее взгляде. Она отпрянула, села на диван и долго молчала. Потом тихо произнесла: - Я не могу... Прости, я не могу... Ты не подумай... Дело не в тебе... Она молча сидела и смотрела, а взгляд ее уходил куда-то далеко в глубину ее сознания, она мучительно что-то вспоминала. Может быть, просто не могла о чем-то не думать... - Я не боюсь ничего - ни той войны, ни военных. Ни голода, ни диких зверей в тех горах. Я не боюсь ничего. … Когда я вижу, как ты играешь с Сильвией, как делаешь что-то, я готова отдать все... Чем больше я смотрю, понимаю, что не могу без тебя... Но… И с тобой не могу... И с собой тоже не могу ничего поделать... Они долго молчали. Он встал, подошел к музыкальному центру и поставил диск. - Знаешь, когда я был один на своей горе и когда наступал вечер, иногда я ставил этот джаз. Он мне очень помогал... А потом я мечтал... об этом доме, о людях, о тебе... Музыка заполнила их небольшую гостиную звуками саксофона и пианино. Эти два инструмента вели себя, словно безумцы. Они, то перебивали друг друга, настаивая каждый на своем, то импровизировали, ломали ритм, шутили, спорили. Доходило до драки! Но внезапно начинали друг друга слышать и помогать, сливаясь в унисон, и уже вместе в удивительном единении и согласии закончили пьесу. Бетти улыбалась. Ее плохое настроение улетучилось, и ей снова было спокойно и легко. - Я тебе "купила” подарок. То есть, нашла кое-что для тебя, - воскликнула она. Развернув большой сверток, достала домашний мужской костюм. Не пижаму, но и не смокинг. Просто теплый мягкий, немнущийся и такой удобный домашний костюм. И еще тапочки. Он немедленно отправился переодеваться, а когда вернулся и показал ей наряд, она взглядом его оценила, подошла, положила руки ему на плечи и вдруг поцеловала. - Все будет хорошо? - спросила она. - Да, - ответил он. Он не знал, что будет с ними потом, но знал точно, что не даст умереть надежде и поселиться в этом женском сердце пустоте... - Чем можно удивить женщину? Что можно сделать такое, чтобы она на мгновение забыла обо всем, а потом это мгновение превратилось в целую жизнь? Он лежал в своей комнате в постели, думал и не мог уснуть. - Купить подарки, засыпать золотом и дорогими вещами, подарить виллу, остров, поставить у ворот шикарный автомобиль. Как банально теперь это звучит. Как примитивно делали это люди. Сейчас, когда это было возможно и никому не нужно, все теряло смысл. Тогда, что ценнее? Что может заставить сердце женщины биться и помогает ей смотреть только на тебя. И ни о чем не думать… - Как можно ни о чем не думать, если стоит закрыть глаза и все возвращается? - она сидела на кровати. Ее платье висело на спинке стула и с укоризной на нее смотрело. - В таком наряде можно только любить и быть любимой, - словно говорило оно. - Но как любить? Нет следов от ран на теле, наверное, еще осталась молодая и красивая, но эта проклятая память… То, что она сохранила… Он не сможет этого не заметить… Он совсем другой и сохранил себя в этом кошмаре... - У Антонио, который живет на краю нашей деревни, есть мама, а еще с ними живет мужчина. Антонио называет его папой. - Сильвия проснулась, смотрела в потолок и думала. - Нужно спросить у Виктора, могу ли я тоже называть его папой. Только как это сделать, если я совсем не могу говорить?... - А, может, и не нужно ничего покупать? И ее покупать тоже не нужно, да и не на что, а просто любить... Делать это каждый день, тогда она поймет, увидит, и больше не будет помнить... и бояться тоже не будет ничего… - А, может, не нужно закрывать глаза, просто смотреть на него, тогда все станет легко и просто?... - А, может, и спрашивать ничего не нужно, просто знать, что он мой отец… Ведь про себя можно называть его так!... И еще – очень-очень хочется спать... - Спокойной ночи, любимая, - сказал он в тишине. - Спи милый мой, спи девочка моя. Спите мои хорошие... Все будет хорошо, - прошептала она. В каком-то волшебном сне прозвучали эти слова, а толстые стены пожалели, что помешали этим людям видеть и слышать друг друга, и еще было жалко прощаться с этим днем и таким вечером... - 18 - Пора было приводить свою жизнь в порядок. Он находился среди людей, рядом с ним были два чудесных создания. Он поселился в доме, о котором и мечтать не мог всю прежнюю жизнь. Больше не нужно было скитаться, переезжая с одного места работы на другое. Не нужно было просыпаться одному под куполом, оторванным от всего мира. Не нужно было искать способ, чтобы выжить, прокормив себя и других. Что они будут делать? Сегодня? Завтра? Кем они станут? - Бетти, кем ты мечтала в детстве стать, когда вырастешь большая? – как-то раз спросил ее он. Она готовила еду и, услышав эти слова, с удивлением на него посмотрела. На ней был какой-то удивительный наряд, и вообще, теперь каждый день она была такой разной. Пользовалась косметикой, надевала новые вещи, и однажды он застал ее за маникюром. Бетти, словно, возвращалась откуда-то из далекой, прошлой жизни. Она ему нравилась все больше, и ему было хорошо с ней… и с Сильвией тоже. Словно что-то изменилось с того вечера, когда она задумалась о чем-то в последний раз. Больше он не замечал и тени плохого настроения, только тени на ее красивом лице от хорошей косметики, а еще много разных нарядов, которые ей так шли. Он не знал, что думать о ней и о себе. Он был старше ее лет на двадцать, но пока сидел в своем аквариуме, эта женщина, пожалуй, прожила намного больше его... Зачем что-то думать? Ему было просто хорошо с ней! Хорошо и как-то спокойно. Наверное, такое бывает редко, и многие, прожив целую жизнь, так и не испытали того, что чувствовал он сейчас, находясь рядом с ней. И уже не верилось, что совсем недавно он случайно забрел именно в ее дом. Зашел и остался… Стоит ли верить в судьбу? Когда-то он верил только в себя, всего добивался сам, но, теперь, пережив долгое заточение и оказавшись рядом с ней, был, наверное, счастлив и благодарен судьбе... - Кем я хотела стать? – отозвалась Бетти. - Мальчиком. Я играла только с мальчишками, а когда они дергали меня за косу, жалела, что я девчонка. - А потом? - А потом я хотела быть красивой и нравиться всем. - А потом? А потом… я влюбилась и уже не хотела ничего. - Нет, Бетти. Кем ты хотела стать, кем работать, что делать? - Виктор! Ну кем хочет стать девочка!? Если она дурнушка - кем угодно - математиком, депутатом, налоговым инспектором... Но если на нее смотрят и видят женщину, она и хочет оставаться ею… Я тебе нравлюсь? - неожиданно спросила она. Он покраснел, как мальчишка, и пробурчал что-то в ответ. - Я понимаю, о чем ты хочешь спросить, - уже серьезно заговорила она. - Когда-то я была дизайнером одежды, работала в салонах, рисовала модели, помогала на показах. - Ты была манекенщицей? - И манекенщицей тоже. А что - не похоже? - Ну почему, просто, хотел знать, что тебе нравится. Теперь можно себе позволить все и превратить детские мечты в реальность. Ты чего-нибудь хочешь? - Теперь?… Мне нравится готовить для вас еду, нравится быть матерью... Ну, я не знаю... - Тогда позволь сказать мне, - ты не будешь против, если у нас появится сад, где ты будешь украшать землю вокруг нашего дома, а я займусь созданием плантации и буду кормить людей. А потом, если ты, конечно, захочешь, снова будешь шить одежду. - Значит, мы остаемся здесь? – с удивлением спросила она. - Если вы не будете против. Она посмотрела на него своими огромными черными глазами, на секунду задумалась и как-то просто ответила: – Виктор, мне все равно где жить и что делать, главное, чтобы вы были рядом. Сильвия и ты. И в эту минуту ему стало как-то нестерпимо хорошо рядом с этой женщиной, с этим близким и теплым созданием. Не обязательно быть еще ближе, потому что ближе и не бывает... - 19 - Он развил бурную деятельность. Солнце становилось все горячее, дни длиннее, и что-то подсказывало, что скоро снег растает и придет долгожданная весна. И что же ему об этом подсказывало?... С помощью девочки он засадил все лотки семенами. Через неделю те начали пробиваться из земли, показывая зеленые листики, и теперь Сильвия радовалась им так, как когда-то он в своем саду. У него были грандиозные планы. Он хотел засадить всю округу, а поскольку климат здесь был теплым, можно было скоро получить большой урожай. Он часто заезжал в тот большой магазин и перевез сюда, наверное, всю технику для работы на земле. Но земля эта продолжала скрываться под толстым слоем снегом, и он ждал, когда он растает и можно будет начинать. Каждый день он занимался с девочкой, привез много учебников и учил ее всему, что знал сам. Она не говорила, но быстро схватывала. Еще немного, и она сможет излагать свои мысли на бумаге. У него никогда не было детей, и теперь он, наверное, впервые за свою жизнь понял, какое это счастье иметь ребенка. Девочку! Отдавать ей все знания и быть ей почти отцом. А она чувствовала это и светилась от радости, когда он бросал свои взрослые игрушки и возился с ней. Но если был занят своими делами, значит, она была рядом и обязательно мешалась под руками. - 20 - Так прошли две недели их загородной жизни. И только иногда по вечерам, когда Сильвия уходила спать, а они оставались вдвоем, ему было не по себе. Он не понимал, что с ним происходит, немного стеснялся Беатрис и самого себя. Они пересмотрели множество фильмов из той прошлой жизни, читали, разговаривали, но он никак не мог понять, что ему не дает покоя. Он думал, что уже научился относиться к Бетти как к еще одной дочери, только она совсем не походила на дочь, а он на ее отца. Иногда ловил на себе ее долгий взгляд. Она смотрела и думала о чем-то, хотела что-то сказать, но молчала и просто смотрела. Он пытался понять, что у нее на душе, но не мог и не хотел причинять ей боль, напомнив о чем-то. Тогда он ставил музыку или рассказывал ей о той своей жизни, которую провел в заточении. Теперь он мог это делать - ему нечего было от нее скрывать. Иногда они садились за большой стол и придумывали его большую плантацию и ее сад. Уже рисовали планы будущего поместья. Она помогала ему придумывать дизайн вокруг дома, и мысленно они уже находились там, в своей весне. Иногда, отбирая карандаш, она невольно касалась его своей рукой, не отбирая ее в сторону. Это тепло обжигало, и в такие мгновения он уже не представлял ее ни своей дочерью, ни женой, а чем-то большим... Разве такое возможно? Когда он возился на будущей плантации неподалеку от дома, что-то мерил, вбивал колышки или просто думал, глядя по сторонам, она смотрела на него в окно, и ей так хотелось, чтобы он скорее вернулся и был рядом. Но у него находилось масса дел, а так долго она уже без него не могла и не хотела. Обычно в той жизни все происходило, как и в кино. Люди встречались, знакомились, ложились в постель. Просыпались и были вместе. Женились или расходились. Не важно. Но все равно любили и были любимыми хотя бы какое-то время и обязательно, как в кино. А этот фильм или пока еще только сценарий был таким странным - в белой пустыне, в чудесном доме, с мужчиной, которого она уже бесконечно любила и хотела быть с ним. Но не могла,... потому что еще никогда в жизни так не любила. А он мог часами находиться рядом, быть совсем близко, но потом опять заниматься своими делами или дочкой... Дочкой! - думала она. - Теперь у него появилась дочка... А потом он снова будет что-нибудь делать, забывая о ней. Иногда она даже завидовала ему. Кто-то сказал, что женщина любит всегда, а мужчина лишь эпизодами. Кто сказал?... Какая разница. Все равно теперь этого никому не вспомнить... Но так, как он не умела, а поэтому сейчас смотрела в это большое окно и ждала... Проклятый страх. Когда ничего нет - и терять нечего, тогда все просто, и совсем не боишься, а внутри только пустота. Но стоит появиться чему-нибудь, когда уже не веришь ни во что… (А этот человек, он такой необычный... А как он улыбается... Другие стреляют, а этот улыбается, и не знаешь - кто сильнее.) …тогда боишься все испортить, а рядом проклятый страх, потому что так хорошо еще в жизни не было никогда... И страшно все сломать... Но что же будет завтра? ... Теперь он часами пропадал на поле перед домом, ходил с какими-то чертежами, делал разметку своего огорода. Он мерил расстояния, записывал - сколько шлангов нужно привезти еще, какой материал понадобится, что-то рассчитывал. Он уже рисовал на этом глубоком снегу свое лето. Только мужчина умеет так мечтать. Иногда ей казалось, что сейчас он войдет и принесет в дом спелые помидоры или клубнику. Казалось, что он уже мысленно он посадил и вырастил, и готов был снимать свой урожай. Женщин он туда не допускал, не давая затоптать это придуманное чудо, а они и не обижались. - 21 - Первые числа марта вытащили из календаря огромное и горячее солнце. Оно уже было очень высоко и повеяло весной. Однажды Виктор признался, что на днях у него день рождения, и он в первый раз будет отмечать его со своей маленькой семьей. День рождения! Почему бы и нет - если хочется превратить жизнь в праздник! А иногда так хочется позабыть о буднях. Хотя будней в его жизни больше не осталось - они отступили в какое-то далекое прошлое. На днях, проезжая на своем вездеходе, он обнаружил всего в каких-то сотнях метрах от дома большое озеро. Тогда он случайно въехал на лед, покрытый толстым слоем снега, и его тяжелая машина проделала в воде полынью. Вот, когда и пришла мысль о рыбалке. В этих краях должно быть много рыбы! И теперь к праздничному столу они приготовят чудесное блюдо! Он собрал снасти, придумал наживку. Бетти уже начала готовить что-то к завтрашнему празднику, а он отправился на озеро. Сильвию брать не стал. Девочка недавно болела, и сидеть с ним на озере он ей позволить не мог. Конечно, можно было пойти на охоту, но пока рука не поднималась нажать на курок, а рыбалка - совсем другое дело. - Виктор, возьми ружье! – сказала Бетти, заметив, что он собирается уходить надолго. - На рыбалке не нужно ружье, - улыбнулся он. - Могут прийти волки. - Ничего, до дома рукой подать, обойдусь, - успокоил он ее. Она замолчала, подумала, потом спросила: - Ты не хочешь научиться стрелять? Он смешался, но ответил: - Я умею стрелять, но постараюсь обойтись без этого... - А ты уверен, что это возможно? - cнова спросила Бетти, - ведь бывают в жизни такие моменты,... - и замолчала. - Бетти, я уверен. Я очень на это надеюсь. Больше она не сказала ничего, задумчиво проводив его взглядом... Он уже два часа сидел на льду у полыньи и никаких результатов. Даже ни единого движения или намека на присутствие в озере рыбы. Он перепробовал разную наживку, использовал все приманки, найденные в магазине, но поплавок стоял, словно приклеенный к ледяной воде, ни разу не пошевелившись. - Странно, - подумал он. - Обычно в этих озерах много всякой рыбы, а здесь почему-то все замерло и не подавало признаков жизни. И снова воспоминание о том, как стоял он когда-то у самой кромки воды, где было мертвое море и берег, и все вокруг, нахлынуло на него. Прошло уже столько времени, и нет причин в этом чудесном месте гибнуть всему! Но это озеро почему-то напомнило ему то море, где не было жизни. Только поплавок на ледяной воде и человек на белом снегу... Он не сразу понял, что произошло. Потом, когда увидел огромного кабана, несущегося на него, бежать было поздно. Тот летел, как огромный снаряд, его глаза были прикрыты, и только два огромных клыка торчали из пасти. Вспомнил глаза волка, так внимательно и разумно изучавшего его, а тут - прищуренные красные глаза, без признаков жизни с одним желанием – убить. И ощущение неминуемой смерти. А кабан все приближался! Наверное, так мчится пуля, которая ни за что не изменит траектории полета, так падает бомба, сброшенная с самолета, и ее не остановить. Так летела война, которая накрыла всю планету, а теперь большой черный кабан мчался по прямой, сокращая путь... И путь этот напоминал траекторию смерти... Вдруг раздался громкий хлопок. Животное внезапно остановилось и замерло, с удивлением на него взирая. Только сейчас оно широко раскрыло глаза. В них было удивление, ненависть и боль. Только боль смогла остановить его. Зверь постоял мгновение, покачался на коротких толстых ногах и повалился на бок. Виктор обернулся, неподалеку стояла Бетти с ружьем, от которого еще шел белый дымок. Она была в одном платьице и домашних тапочках, но в руках крепко сжимала оружие. - Ты уверена, что ходила по подиуму, а не работала егерем? - cпросил он, постепенно приходя в себя. - Я делала все, Виктор, - спокойно ответила она. - 22 - Вечером, сидя в гостиной, он вдыхал ароматы завтрашних блюд. Сильвия была рядом и что-то рисовала, а Бетти возилась у плиты. Мог ли он подумать, помечтать об этом еще год назад в замке одинокого затворника. А завтра его праздник... Их праздник. И этот день таил в себе какую-то сказку, еще не наступившую, но была она уже где-то рядом... "Наверное, подготовка к этому дню важнее самого праздника. Прелюдия, ожидание чего-то - вот само совершенство! А что из этого получится... То и получится”. - Вспомнил он... Утром звонкие брызги капели застучали по подоконнику и разбудили его. Он проснулся, еще не открыл глаза, но сразу вспомнил - какой сегодня день. Солнце пробивалось сквозь окно спальни, сквозь закрытые веки и слепило глаза. Сейчас он их откроет и наступит этот день. Как это здорово просыпаться, когда тебя будит весна! Он сразу же заметил двух улыбающихся женщин. Они сидели и ждали, когда он соизволит проснуться. Комната была увешена гирляндами из цветных шариков, подоконники были уставлены искусственными, но очень красивыми цветами, а на стене красовался большой плакат. - С днем рождения! Сильвия смеялась про себя и держала в руках картину. Она сама ее нарисовала. На ней было видно огромное солнце, большое белое поле, их маленький домик, и три маленьких человечка, которые держались за руки. А внизу было неровно нацарапано. - Мама, папа и я! Когда он все это рассмотрел, она втащила тот самый перфоратор, ту самую лопату - все было перевязано ленточками. - Спасибо, девочки! - только и ответил он. - Вы всю ночь провозились в моей комнате? Но ему не ответили. - За мной тоже подарок, - сказала Бетти. – Только не сейчас, немного позже – хорошо!? Потом был праздничный завтрак. Как можно из ничего сделать такое? Он не знал, что это была за еда, из чего она была сделана, но это были ресторанные блюда. Он набросился, словно не ел целую неделю. Бетти смеялась, подкладывая ему в тарелку, и говорила: - Это только начало, не торопись. И не съешь вилку! Они выпили мартини. Потом еще выпили и снова выпили. - Если так будем продолжать - до вечера не дотянем! – воскликнул он, вставая из-за стола. Потом они оделись и поехали кататься на лыжах и прощаться с уходящей зимой. - Знаешь, - сказала Беатрис. Она остановилась и смотрела по сторонам. - Я уже не надеялась, что эта зима когда-нибудь закончится… А мы действительно здесь останемся? - Если ты этого хочешь, Бетти, - ответил он. - А ты знаешь – да! Пожалуй, я хочу остаться здесь навсегда! Днем эта маленькая хрупкая женщина стояла у плиты и не позволяла никому помогать. Она надела большой фартук, рубила на части того самого кабана и готовила из него блюдо. А Виктор с удивлением за ней наблюдал. Долго смотрел так, ничего не говоря. Нет, он не любовался, он со всем вниманием разглядывал эту женщину – такой он еще ее не видел. Фартук, топор, ее руки – все было в крови. Она безжалостно рубила дичь, кромсая на части, и что-то дикое было в каждом движении, в ее тонкой и сильной фигуре. И это дикое, необузданное поневоле начало передаваться ему, поднимаясь в душе, застилая глаза кровавым туманом. На мгновение показалось, что он находится в первобытном мире, а эта дикая женщина сейчас бросит перед ним прямо на стол сырой кусок мяса, потом себе и они начнут есть. Будут зубами вгрызаться в кровавую мягкую плоть. Эта свежая кровь будет течь по рукам и локтям, и ничего вкуснее представить себе невозможно. А потом они встанут и пустятся в дикий пляс. И вакханалия будет продолжаться всю ночь... Кровь приливала к вискам, ударяла в голову... - Выпей кофе, - очнулся он от этого видения, услышав ее голос. - Мартини... Утренний мартини, - подумал он. Он пил горячий кофе, а чудесные ароматы жареного мяса уже разливались по дому и по всей округе. Бетти снова была в красивом наряде, была она утонченная и нежная… - И что только не привидится! - подумал он. А потом был вечер, и жаркое, и торт именинника! Как он был похож на тот самый – его любимый... И как она догадалась? Знала его вкус? И из чего приготовила - было непонятно. А может быть, он был совсем другим, просто ему очень хотелось, чтобы это был торт из его детства. - Это и есть твой подарок? - спросил Виктор. - Тебе понравилось? - тоже спросила она. - Да! Вечер постепенно наступал на этот длинный и счастливый день. Солнце зашло, и Сильвия снова потащила их на улицу. А Бетти прихватила с собой какой-то большой пакет. И теперь уже не взрывы снарядов или бомб, а петарды и ракетницы озарили все небо, всю белую равнину и весь этот маленький мир, который оказался таким большим. А фейерверк так блестел и слепил, освещая весеннее темное небо, что, казалось, звезды завидовали ему... Он был счастлив, он устал от этой безумной, нежданной радости. Если люди могут так веселиться, то и бояться им нечего, потому что теперь они смогут просто счастливо жить. Он сидел в гостиной, где еще витали ароматы недавнего застолья и уходить к себе не хотел. Праздник окончился, он остался один, женщины, попрощавшись, давно разошлись по своим комнатам. Спать не хотелось. Ему было жалко прощаться с этим днем. Он потушил свет, и долго смотрел в окно. Звезды отражались он белого снега, освещая долину, горы вдалеке, где жили люди и не знали, какой пропустили праздник. Было как-то удивительно хорошо от этого одиночества, к которому он давно привык. Человек должен быть один. Лишь на какие-то счастливые мгновения удается создать эту сказку и быть всем вместе, но чтобы потом сохранить ее и понять - нужно уметь снова возвращаться к себе... - 23 - Он сразу же почувствовал, что она в его комнате. Он узнавал ее запах, слышал трепетное дыхание, а руки ее в темноте тянулись к нему. - Я так долго тебя ждала. Почему ты не шел ко мне? - Боялся, что тебя здесь нет. - Я здесь, и теперь буду с тобой всегда. - Ты не боишься этого слова - всегда? - С тобой нет... С тобой я не боюсь больше ничего... А небо уже закрывалось плотными тучами. Долина собирала их над собою. Больше ей не нужны были эти надоевшие звезды, потому что сегодня пришла весна – белая, замерзшая от долгой и холодной зимы... Такой бесконечной и долгой... Но все-таки весна! И долина впустила сюда эти черные, набухшие огненными разрядами грозовые тучи, позволив смыть с себя проклятую зиму. Еще мгновение, и начнется весенний огненный шквал. Как изверженье вулкана, гром возвестит о начале весны и конце холодов... И той зимы... И пустоты, которую нужно было теперь заполнить, всему расцвести и начинать новую жизнь... - Это и есть твой подарок? - спросил он, проведя пальцами по ее губам. - Нет, этот подарок для меня. И подарок этот - ты. Я люблю тебя. Он подумал,.. хотя думать ни о чем не мог и не хотел… И все-таки он подумал - как сложно научиться произносить это слово. Но она может, и у нее получается... Вдруг вскочил с кровати: - Иди за мной! - Сейчас? Нет, не хочу. Не пойду!!! - Я тебе тоже хочу кое-что подарить. Они стояли у окна и смотрели вдаль на его плантацию. Начиналась гроза, а снег белел в кромешной темноте. И вдруг равнина перед ее глазами озарилась сиянием ярких лампочек. Эти огоньки перебегали от одной гирлянды к другой, создавали причудливые рисунки, меняли цвета. И уже огромные сверкающие буквы бежали все дальше, выстраиваясь в слова. А слова написали простую, переливающуюся всеми цветами радуги, фразу: Я ЛЮБЛЮ ТЕБЯ Молнии со всех сторон начали разрывать это огромное пространство. Они сверкали, рвали черные тучи на части, только бережно и с любовью обходили это место, словно умели читать. А их блеск превращался в огромную огненную паутину, где в центре, в самой ее середине оставались и светились эти слова. - Ты давно это сделал? - прошептала она. - Да... Сразу... С самого начала... - Но почему молчал?... Их лица, их белые фигурки освещались немыслимым светом отблесков молний, а они все стояли и смотрели, как не хотелось уйти, закрыть глаза, остаться вдвоем и больше не думать ни о чем.
Рег.№ 0059288 от 11 июня 2012 в 18:27
Другие произведения автора:
Столик на троих. Книга 2-я, часть 3-я
Нет комментариев. Ваш будет первым!
