Оглянись, уходя, оглянись! - глава седьмая

     Геннадий предложил пройти обследование в клинике, почувствовав неладное, но она резко отказалась.

     - Ты думаешь, что я больна, но я здорова и не нуждаюсь ни в каком лечении.
Я всё успеваю, мои дети ухоженные. Что ещё тебе надо, дорогой? Скоро Бахтияр пойдёт в школу при консульстве. Мне каждый день надо будет выходить из дома, вот тогда я и нагуляюсь, - отвечала она на все предложения мужа.

     Приехавшая к ним через два месяца Аглая не узнала невестку. Серое лицо, с которого ушёл персиковый румянец, потухший взор, одежда, висевшая на исхудавшем теле мешком. Оставшись наедине с братом не выдержала:

     - Тебе не кажется, что Ашрафи сильно больна. Она так изменилась за два месяца, что её не узнать. Уныние и меланхолия матери легко передаётся детям, брат. Они у вас перестали смеяться, ходят по квартире с грустными личиками. Я понимаю твою занятость, но дети...

     - Вижу, сестра, всё вижу. Говорил с ней, и не раз. Она нигде не хочет бывать. В дни, когда я вывожу детей на природу, Ашрафи предпочитает оставаться дома. Вчера высказала желание крестить детей, хотя раньше и слышать об этом не хотела. Я недавно купил ей несколько обнов, но они так и остались в упаковке.
Поговори с ней, Аглая, может она с тобой будет откровенна. Не понимаю причин её уныния. Прекрасная квартира, рядом много интересного, в доме достаток, мы так не жили в Москве. Меня стали приглашать с лекциями в другие вузы и дополнительный заработок позволяет красиво одеваться, жить в своё удовольствие, выходить на интересные мероприятия, но она отказывается.

      - У тебя не появилась другая женщина, Геннадий? Жёны это чувствуют сердцем, братишка, - пытливо глядя на брата, спросила Аглая.

      - О чём ты говоришь, сестра! Какая другая женщина! Я всего два месяца в стране, - зардевшись, ответил Геннадий, ловя себя на мысли о Виттории. 

      Виттория стала для него, как глоток свежего воздуха. Их часто можно было видеть вместе в разных местах Сан-Паулу. После лекций они шли в музеи, сидели подолгу в кафе, это входило в привычку. Они  говорили о чём угодно, но только не о себе. Всякий раз, встречаясь, Виттория протягивала свою узкую ладошку для приветствия. Уходя, говорила своё неизменное - Чао.

     Домой он приходил поздним вечером, когда дети уже спали, а Ашрафи смотрела очередной сериал. Она никогда не задавала вопросы, молча подавала ужин, они практически перестали говорить.

     Аглая уехала, так и не поговорив с невесткой. Не хотелось вмешиваться в дела семейной пары. Время мчалось быстро, приближалось Рождество. Геннадий получил приглашение на праздничное мероприятие в университете. Его пригласили с женой и детьми. Дома он рассказал об этом Ашрафи, дополнив словами о важности этого мероприятия. Она согласно кивнула головой.

     Двадцать четвёртого декабря, заехав домой за женой и детьми, он не узнал Ашрафи. На ней было великолепное платье серебристого цвета, присланное в подарок Аглаей, волосы подкрашены и уложены в красивую причёску, лёгкий макияж подчеркнул природную красоту женщины, туфли на высоком каблуке делали её по-девичьи стройной. Бахтияр и маленькая Аглая смотрелись ангелочками, а его ждал полуфрак с белоснежной рубашкой.

     Их появление на рождественском празднике произвело фурор. Безупречный английский Ашрафи покорил многих. Она прекрасно понимала и итальянский, отвечая на некоторые вопросы с лёгким акцентом. Коллеги по работе стали журить Геннадия, что он так долго не показывал свою красавицу-жену и детей. 

     Весь вечер Ашрафи блистала, не сходя с танцевального круга. Мужчины, не переставая, приглашали её на новый тур вальса. За весь вечер Геннадий так и не смог дождаться своей очереди, кавалеры не отходили от его жены.

     Неожиданно для Геннадия, она решила спеть русский романс. Подойдя к роялю, смело открыла крышку и заиграла. При первых аккордах в зале установилась тишина. Её голос зазвучал необычайно проникновенно, имел светлый, мягкий, искренний тембр, высокие ноты звучали легко. Он слушал вместе со всеми, затаив дыхание. Он не думал, что у жены такой чудный голос и никогда раньше его не слышал. Безупречное исполнение романса поразило. Так может петь человек, получивший уроки песнопения, это был голос профессиональной оперной певицы.

     Ашрафи завершила пение, тихо закрыла крышку рояля и поклонилась. Зал взорвался овациями. Ей несли цветы, поздравляли с великолепным пением, просили исполнить что-нибудь ещё. Она исполнила несколько романсов, имевших оглушительный успех. Геннадий такого не ожидал, получая поздравления, не знал, что отвечать.

     Весь вечер  Виттория не подходила к Геннадию, смотрела на Ашрафи горящим взглядом соперницы, видела превосходство над собой этой чужестранки.

     Дома, уложив детей спать, Ашрафи подошла к Геннадию, обняла его голову и со словами:

     - Там, среди толпы, я видела взгляд женщины на себе, это взгляд соперницы. Она влюблена в тебя, Геннадий. Мы с ней выросли в разных условиях, вряд ли бы она выжила в моих. Я видела вас вместе в магазине, где она помогала тебе выбирать мне наряды, они так и лежат нераспакованные. В одном из шкафов мною найден альбом этой женщины, это её квартира, она всё заранее предусмотрела. Для неё все азиаты дикари. Да, я восточная женщина, воспитана иначе, чем твоя визави, но ты знал об этом. Оглянись, милый, и вспомни. Никогда не буду держать тебя силой, но своих детей никому не отдам. Я их родила в муках и они всегда будут со мной. Ты видишь на моей шее медальон? Его подарил мой отец. Я вспомнила его последние слова, сказанные перед гибелью. Уходя, он надел на меня его со словами:  - Запомни, Ашрафи! В этом дешёвом медальоне скрыто огромное состояние. Если со мной что-нибудь случится, то лети в Женеву, найди банк на центральной улице города и зайди. Предъяви паспорт, наш афганский, назови цифры, выгравированные на обратной стороне... Я поняла, что ищет мой дядя. Он знает о существовании счета, но не знает его номер. Я могу с детьми улететь в Европу и жить там. Отец высоко ценил мои певческие данные и нанимал мне хороших педагогов. До замужества мне предлагали стать оперной певицей, но я выбрала тебя.

     Ашрафи ушла в детскую комнату. Геннадий долго сидел, не включая свет.
В сердце пришла резкая боль. Он вдруг осознал всю нелепость своего поведения. Эта беготня по музеям, часы, проведённые в кафе, беседы с Витторией, когда рядом была она, его Ашрафи, жившая в страхе и печали, а ему вдруг захотелось - глотка воздуха. Сегодня она преподала ему хороший урок.

     На рождественские праздники они улетели к Аглае. Перемены в Ашрафи ей очень понравились. Она организовала концерт в русском культурном центре и была поражена силой голоса невестки. О концерте много писали газеты. Событие в русском культурном центре освещалось по телевидению.

     Геннадий не узнавал жену. Она стала совсем другой. Ушли тепло и нежность в их отношениях, сердце наполнялось предчувствием чего-то неотвратимого, тёмного.

      

Продолжение следует...