Оглянись, уходя, оглянись! - глава девятая

28 апреля 2018 — Надежда Опескина

С каждым днём надежды на возвращение Бахтияра становилось всё меньше. Похитители, если предположить, что он именно похищен, никак себя не проявляли. Никто не звонил, не подбрасывал письма с требованием выкупа. Полиция откровенно бездействовала. Через три дня нашли Витторию. Та почти пять лет жила в Рио, на вопросы в полиции отвечала разгневанно:

   - Эта азиатская обезьяна обвиняет меня в похищении её сына? Большего абсурда я не встречала в жизни. Зачем мне понадобился её выродок? Она считает меня террористкой, зарабатывающей на хлеб убийствами и похищениями? Я на неё в суд подам! Пусть уматывает в свой Кабул, птичка певчая. и чирикает там свои романсы! А что, её муженёк тоже такого мнения?

   Геннадий, узнав о допросе Виттории в полиции, принёс эту новость жене:

   - Вот видишь, любимая, эта женщина не при чём. Её допросили и отпустили.
Даже называя её имя, я не сомневался в её невиновности. Не могла так низко пасть образованная женщина, не могла. Я многое узнал, общаясь с полицейскими. Похищение людей здесь не редкость. Бывали разные случаи, дорогая. В основном это делается ради денег, а нам не звонят и не пишут.

   Ашрафи слушала его и он видел, как побледнело её лицо, но она промолчала.
Новая напасть свалилась на головы Геннадия и Ашрафи. Заканчивалось время визы. Геннадию её продлевали, а Ашрафи предложили лететь домой и там дожидаться результатов расследования. Все попытки посольства урегулировать этот вопрос не увенчались успехом. Каждый думал о причинах такого поведения властей по-своему.

   Прошла неделя, до отлёта Ашрафи с Аглаей оставалось десять дней. Геннадий поражался стойкости жены. Не было ни слёз, ни истерик, она была задумчива и очень активна. Уходила, не говоря куда, приходила, глядя молчаливо в пространство. Они почти не говорили. Затихла и маленькая Аглая, сидела безвыходно из детской, перебирая игрушки брата, иногда тихо плакала.

   В тот вечер Ашрафи ушла, ничего не объясняя. Геннадий смотрел новости центрального канала страны. Неожиданно диктор заговорил о похищении их сына, потом на экране появилась Ашрафи. Её речь была лаконична до предела.

   - Я обращаюсь к похитившей моего сына Бахтияра. Ты победила. Через несколько дней я с детьми улетаю в Кабул. Мой муж остаётся здесь, в Сан-Паулу. Сын не должен отвечать за отца. Я не буду мешать вашей любви. Надеюсь, ты поняла мой посыл. Мы, азиатки, держим своё слово. Возможно Господь даст тебе радость материнства и ты поймёшь, что мать всегда выберет ребёнка...

   Диктор ещё что-то говорил, но Генндий сидел оглушённый услышанным и более ничего не слышал. Стало не по себе. Не посоветовавшись с ним, своим мужем, Ашрафи выступила с таким заявлением, после которого все будут смотреть на него с презрением. Она его предложила в качестве выкупа. Время шло, но Ашрафи не возвращалась, а он не мог уйти из дома. В детской спала Аглая, его маленькая, смешливая дочурка, очень похожая на мать. Он так и не смог уснуть.

   Рано утром в дверь позвонили, он кинулся открывать, готовый обрушить на голову жены все свои обиды... На пороге стоял Бахтияр, повзрослевший, исхудавший, смотрел на отца вопрошающим взглядом.

   - Ты? Как ты тут? Где мама? Почему ты один? - спрашивал Геннадий, гладя и прижимая к груди голову сына.

   - Я очень устал, папа. Меня долго везли, почти шесть часов. Мама? А разве она не дома? Мы не виделись с ней. Алонзо говорил с мамой по телефону, но без меня, он куда-то уходил, а когда вернулся, то мы сразу поехали. Все дни мы жили с ним вдвоём. Часто приезжала женщина, но я не видел её. Вчера он в другой комнате смотрел новости, а потом стал чертыхаться и ругать себя, почему-то называя ослом. Я его таким ни разу не видел...

   Геннадий едва успел подхватить сына готового упасть у порога, помог дойти до кровати и Бахтияр мгновенно уснул. Проснувшаяся Аглая, целовала брата, но он не слышал. Она сидела рядом, отказавшись уходить из детской комнаты.

   Ашрафи пришла домой ближе к вечеру. По уставшему виду жены Геннадий понял какие трудные сутки ей пришлось пережить. Кинулась в детскую, целовала сонного Бахтияра, прижимала к себе Аглаю. Он помог ей раздеться, принять душ и уложил в детской, на кровати Аглаи. От усталости она не могла говорить, всё повторяла:
   - Потом поговорим, потом.

   Отдохнув, уложив детей спать, Ашрафи рассказала о событиях прошедших суток. Геннадий слушал, затаив дыхание.

   Ашрафи после отказа властей продлить ей визу многое поняла. За этим стоял человек без принципов, способный на самые низменные поступки. В их окружении таких, на счастье, не было. Мысль пришла внезапно - это могло быть женское коварство. От них требовали иной выкуп, но сказать об этом Геннадию она не хотела.

   В консульстве ей помогли с выступлением по телевидению. Диктор после её слов назвал номер телефона Ашрафи. Через час позвонили и назвали место встречи. Звонил молодой человек, он был краток. Подтвердил, что мальчик жив и здоров. Потребовал гарантии своей свободы. С Ашрафи был только Владимир, задействовать полицию они боялись. Через шесть часов встретились. Бахтияра в машине приехавшего не было. Из машины вышел красивый молодой брюнет и смело подошёл к их машине. Он заговорил на итальянском:

   - С Бахтияром всё в порядке, сеньора, он уже дома. Чуть позже, когда я уйду, вы позвоните вашему мужу и он вам это подтвердит. Я попал в дурную историю. Моя подруга, с которой мы прожили вместе четыре года, познакомившись в Милане, откуда я родом. В неё невозможно было не влюбиться. Яркая шатенка, красивее многих актрис, сама нежность, она околдовала меня. Я готов был бросить всё, что и сделал, уехав с ней в Рио, бросив своих престарелых родителей, оставив им мои огромные долги. Красивые женщины стоят дорого. Мы сняли небольшой домик под Рио, а может и не сняли, возможно это был дом её родителей, я теперь не узнаю правды. Однажды ночью она привезла в наш дом мальчика, объяснив, что помогает другу, который после развода хочет оставить сына себе, а не отдавать его чужестранке...
Вчера, в вечерних новостях, я увидел вас, сеньора, и пелена спала с глаз. Она любит другого, её клятвы в верности и вечной любви, сказанные мне - пустые слова.
Не стал ей звонить, решился на звонок вам, сеньора. Мне надо срочно улететь из страны. Я должен вернуться к своим родителям, они больны и разорены. Моя мама врач-фониатр, а папа работает костюмером в оперном театре. Их единственный сын скверно поступил с ними. Помогите мне просто вернуться в Италию. Машину Виттории я оставил недалеко от вашего дома, ехать на ней в Рио опасно. Мне надо улететь в Европу любым рейсом, на который хватит денег, а там добраться до Милана будет легко. Нет мне прощения.

   - Я понимала, что за похищением стоит Виттория, но не говорила тебе, ты был глух. Только страсть способна на такой безрассудный поступок, - продолжила рассказ Ашрафи. - Мы с Владимиром решили помочь парню. Консульскую машину не часто останавливают на дорогах. Благополучно добрались до аэропорта. Ему и нам повезло, на Рим улетал прямой рейс. Двенадцать часов и он будет под защитой своей страны, да и самолёт итальянской авиакомпании. Я узнала имя его мамы и утром, после вылета рейса с Алонзом, перевела ей сумму средств. Она покроет их долги с лихвой и им хватит на адвоката, если понадобится защитить сына. Так подсказало мне моё сердце. Теперь ты не будешь мне говорить: - " Не могла так низко пасть образованная женщина, не могла." Женщина способна на многое. Возьми меня, если бы мне предложили обменять тебя на сына, то не было и минуты размышления...

   В дверь громко тарабанили и они поторопились к двери. На пороге стояли трое полицейских. Они ворвались в квартиру, как врываются к отпетым преступникам, разбудив детей. Сонный Бахтияр не хотел отвечать на вопросы полицейского. Накануне мама его попросила забыть навсегда имя парня, с которым он жил несколько дней. За него отвечал Геннадий. Ашрафи позвонила Владимиру. Приход консульских сотрудников остудил пыл полицейский. Они нашли машину Виттории недалеко от дома, в ней были обнаружены следы присутствия Бахтияра и отпечатки пальцев неизвестного лица. Сыпались вопросы и о перечислении денег в Милан, но Ашрафи убедительно сказала о плате за услуги врача-фониатра и заказа театральных нарядов у её мужа.

   На следующий день они налегке улетали из страны в Рим, с остановкой на десять дней, билеты оказались только через этот чудесный город. Их вещи Владимир обещал отправить в Москву позже.

   Геннадий с детьми сразу уснули. Ашрафи смотрела в иллюминатор, любуясь синевой неба. Там, на земле, она оставила своё сгоревшее сердце, из которого напрочь ушла любовь к Геннадию. Ей уже никогда не вернуть былого чувства к мужу. Надо будет жить только заботой о детях, но, видимо, такова её судьба...

Продолжение следует...