Эхо ушедшей любви... - глава третья.

24 октября 2015 — Надежда Опескина

Михаил помнил о своём обязательстве перед памятью матери, но жизнь внесла свои коррективы и работа по поиску методов лечения гемофилии была им отложена в дальний ящик письменного стола. Вот только было ли у его матери именно эта болезнь? Все ему известные случаи указывали на то, что болеют в основном мужчины этой болезнью. С рождением дочери он и совсем успокоился.

Надо было содержать семью. Тесть позаботился о многом, купив земельный участок в элитном районе, торопил со строительством дома, выделив крупную сумму. Помог он и с работой для Михаила, устроив его в одну из престижных больниц столицы. Вскоре заговорили о талантливом молодом хирурге, творящим на операционном столе чудеса. Наставники не могли нарадоваться на молодое дарование. Тесть всячески помогал с оснащением операционных и кабинетов.

Михаил, которого уважительно называли Михаил Иванович, среди коллег слыл человеком принципиальным. Не было в нём кичливости статусом зятя известного политика. Пациенты боготворили своего спасителя. На работе вокруг его персоны царила атмосфера доброжелательности и уважения.

Наталья была равнодушна к его успеху. Праздный образ жизни был больше ей по душе. Настя росла под присмотром няни, редко видя родителей. Няня первая и забила тревогу. У Настеньки стали очень частыми носовые кровотечения. Наталья отмахнулась от надоедливой няни, посчитав её озабоченность надуманной:

- Тебе надо лучше следить за ребёнком, за это ты получаешь хорошие деньги! Не вздумай беспокоить Михаила Ивановича по таким пустякам! Подумаешь, девчонка расквасила нос! Знаешь сколько раз в детстве у меня это было.

- Но, Наталья Александровна, Настенька и не падала вовсе! Показать врачу бы надо. Не нравится мне всё это.

- Вот только заботу изображать не надо! Больше гуляй с ребёнком на воздухе. Некогда мне тут с тобой лясы точить. Будешь много выдумывать, уволю к чёртовой матери, на твоё мест десяток найдётся.

Михаил возвращался домой поздно, дочь спала, в выходные дни в доме бывало много гостей, опять было не до ребёнка. Металась Зинаида со своими опасениями то к матери, то к бабушке, но те и слышать ничего не хотели. На свой страх и риск, решилась поговорить с отцом, улучив время, когда Натальи не было дома.

- Простите, Михаил Иванович, что беспокою, но мне бы о Настеньке поговорить надо. Беспокоят меня частые кровотечения у неё из носика. А недавно у локоточка синячок появился без причины и раньше гематомы часто были. Наталья Александровна запретила вас беспокоить, пригрозила увольнением, но я вот осмелилась, решила - будь что будет, а скажу вам.

- Ты что, Зинаида, стоишь извиняешься? Спасибо тебе огромное за заботу! Настенька уже спит, а завтра утром собери её и поедешь со мной в мою больницу. Надо посоветоваться с коллегами, провести обследования.

До поздней ночи ждал Наталью с вечеринки, не дождавшись, уснул в кабинете. Не было её и утром, но отзвонилась тёща, сказала, что Наталья пришла к ним поздно, не захотела ночью ехать домой и теперь отсыпается. Михаил предупредил о Настеньке, просил Наталью срочно приехать к нему в больницу. Тёща долго молчала, но потом призналась, что Наталья осталась у подруги на даче, а не у них. Стала извиняться за свою ложь. Михаил бросил трубку.

В больнице Наталья с тёщей появились во второй половине дня. Следы бурной ночной оргии остались на лице Натальи, не помогал толстый след косметики. Михаил велел убираться из больницы немедленно и не позорить его. Обе подчинились безропотно.

Первые экспресс-анализы указывали на лейкоз. На основе рассказа Зинаиды был составлен анамнез, который явно указывал уже на хроническое заболевание дочери.

В сердце Михаила вошёл холод. Его Настенька, его кровинушка, оказалась на краю жизни. Терзали мысли. Как мог он, врач, просмотреть у собственного ребёнка такое страшное заболевание. Почему-то перед глазами возник образ его Настеньки, той, забытой, ушедшей в неизвестность любви.

С этого дня многое изменилось в доме Светловых. Всё было подчинено особому режиму. С Зинаиды были сняты другие заботы по дому. Она неотлучно находилась при Настеньке, отметившей накануне своё шестилетие...

Помогали коллеги по работе, применялись все новые виды лечения, но Настенька угасала на глазах, как когда-то угасала её бабушка.

Смоляные волосы Михаила приобрели серебристый цвет. Наталья жила затворницей, стала крепко попивать украдкой. Дочь, как и прежде, её мало интересовала. Через четыре года, после безуспешного лечения, Насти не стало. Зинаида уволилась, не пожелав остаться у Светловых. Михаил с головой ушёл в работу.

Наталья возобновила свои походы по клубам и ресторанам. Богатенькая бабёнка привлекала интерес молодых пареньков. Часто пропадала неделями на даче родителей в толпе молодых прилипал. За глаза называли уже её "мамашей", в глаза говорили льстивые слова. Родители молчали, потакая во всём, становясь на сторону дочери во всех скандалах.

После очередного скандала с Натальей, Михаил приехал к тестю. Тот принял его прохладно, начав первым:

- Пришёл жаловаться? Зря! Дочь поддерживаю, она права. Не может она жить в обстановке постоянного траура. Ей и сорока пяти лет нет! Жизнь уходит, Михаил! Мне если дадут ещё годок посидеть в кресле, то это будет замечательно. Надо Натке свою жизнь устраивать. Не сложилось - разведитесь. Продайте дом, за него много можно взять, хватит на две хорошие квартиры с лихвой. Не вздумай её обмануть при разделе. Знаю, что многие тебе жизнью своей обязаны, будут со всех сторон поддерживать. Вон сколько навешали тебе званий и наград. Но и я не лыком шит! Найду управу на любого. Ты это... - не успел договорить тесть, Михаил уже не слышал последних слов, идя по пустому коридору, где гулко отдавались его шаги.

Развод оформили быстро. Михаил купил себе квартиру рядом с медицинским центром, который возглавлял пятый год. Со всей страны и из ближнего зарубежья стремились попасть к нему пациенты. Михаил пригласил Зинаиду вести его домашние дела, та согласилась. Приходила в его отсутствие, наводила порядок и уходила.

Ошибся тесть, не дали ему посидеть годок в денежном кресле. Подсидели его молодые и продвинутые политики, прокатили на выборах. Многое пришлось возвратить в партийную казну, продав загородный дом. Здоровье барахлить стало, а через полгода сердечко и не выдержало. Наталья, лишившись денежной поддержки, перестала интересовать своё окружение. Над ней открыто стали насмехаться, называть старушенцией, но теперь уже в глаза. Попыталась она мать уговорить продать квартиру и переехать в меньшую, но та наотрез отказалась, не захотев и принять дочь у себя. Отношения их разладились, Наталья стала сильно пить.

Михаил не смог остаться равнодушным. Первым делом от алкоголизма бывшую жену вылечил, хотя и было это трудно. Настоял на продаже большой квартиры, содержание которой требовало много средств. Нашёл для неё работу. Наталья была ему благодарна, понимая, что не вернуть ей мужа. Вскоре и отношения с матерью наладились у неё, а когда с Анной Сергеевной беда приключилась, то сам прооперировал и помог выходить. Женщины были ему благодарны за тёплое отношение к себе. Тёща просила простить им с мужем все их прегрешения.

- Вы, Михаил Иванович, не держите на меня с мужем зла. Для чада своего старались. Доброе сердце у вас. Не дали Натке погибнуть и меня с того света вытащили. Роднее всех родных нам.

В тот памятный день он сидел в своём кабинете. Позвонила помощница Людмила и сказала, что несколько дней назад звонила женщина из провинциального Н-ска, беда у неё с внучкой, очень просила принять её. Название города и имя просительницы больно резанули по сердцу. Эхом ушедшей любви всколыхнулась память.

- Она оставила свой телефон, Людмила? Если да, то созвонись немедленно и скажи, что я приму их сразу, как только они прилетят.

- Простите, Михаил Иванович, я не успела вам доложить, но они у меня в кабинете сидят. Женщина, её сын и внучка. Я им ничего не обещала, они сами решили прилететь...

- Пригласи их ко мне и распорядись подать чай и кофе, печенье. Да что мне говорить! Подайте всё что есть!

Услышав голоса в приёмной, Михаил встал из-за стола и пошёл навстречу. Дверь кабинета открылась. Тихими шагами вошла женщина, с тугим пучком седых волос на затылке, за ней шёл стройный молодой человек со смоляной копной волос на голове
и темными глазами, бережно неся на руках светленькую девочку лет трёх.
Женщина, опустив глаза, тихо промолвила:

- Простите, профессор, что вот так свалились к вам, не дождавшись вашего согласия. Внучка Настенька погибает. Наши врачи посоветовали к вам везти, сказали только вы и сможете помочь нашей беде. А это мой сын Михаил, отец Настеньки.

- Ты не узнаёшь меня, Настя? - так же тихо спросил Михаил.

Женщина подняла глаза, удивлённо всматриваясь в лицо профессора.

- Мы с вами знакомы, профессор?

- Настя! Это я, Михаил, Миша...

- Миша? Ой! Но почему Светлов? Ты совсем седой стал... Я не узнала тебя. - и, обращаясь к сыну. - Миша! Это Михаил Гольдман! Я тебе рассказывала о нём.

Михаил Иванович подошёл к молодому человеку. Всматриваясь в лицо, видел себя. Каждый завиток на голове был знаком.

- Мама много о вас рассказывала. Я и не надеялся свидеться. Беда у меня Михаил Иванович, дочка, Настенька, погибает. Врачи у нас только руками разводят. Мы уже отчаялись, но встретили доброго человека, у него внучка в вашей клинике лечение проходила. Вот он и назвал ваше имя. Сказал, что в нашей беде только от вас и получим помощь.

Весь день прошёл в хлопотах. Маленькую Настеньку поместили в отдельную палату. Уставшая девочка сразу уснула. Михаил Иванович настоял, чтобы Настя с сыном остановились у него. Квартира большая, места всем хватит. Рядом с клиникой, дежурить около ребёнка будет удобно.

Зинаида встретила гостей вкусным обедом. Радовалась почему-то, как самым дорогим гостям. Не удивилась именам бабушки и внучки, поняв тайну Михаила Ивановича.

Михаил взялся подежурить у дочери ночью, понимая, как много надо сказать этим двум людям, не видевшимся более четверти века.

Молча сидели рядом два поседевших человека, держась за руки. Им не надо было ни о чём говорить. Эхом в сердцах отзывалась ушедшая когда-то любовь. Звала, манила.
За окном пламенела багряным цветом ветка клёна. Осень вступала в свои права.