ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ. 27

   Вид войсковых подразделений в городе  и массовый отъезд тополей произвёл отрезвляющее и подавляющее впечатление на большинство осин и их лидеров. Последние заявили, что не следует подвергать риску людей у стен АЕК: вполне достаточно пройтись по центральному проспекту и заявить свои требования. Нашлись и другие, клеймившие трусами своих соратников и призывавшие всех "кому дОроги свобода и равенство, прокричать свои требования у стен АЕК так, чтобы стены этой садистской организации задрожали". Были также, хотя и малочисленные, призывы  вооружаться, строить баррикады, поджечь здание АЕК и бросать в отряды спецназа бутылки с зажигательной смесью.  Умеренные осины решительно отмежевались от   "непримиримых ", назвав их предложения глупыми и опасными.
    Евгений и Белкин встретились в условленное время на пересечении  переулка Магии и канала Тамплиеров на Черепаховом мостике.
- Знаешь почему так называется? - спросил Белкин, поздоровавшись с Евгением за руку. -  Некогда два инженера, проектировавшие мост, стояли на берегу и гадали, как его назвать, и ничего интересного придумать не могли. Вдруг один из них взглянул на воду и увидел огромную черепаху, плывшую по течению неведомо откуда. Заметив людей, она нырнула, и более её никто не видел.
 - Аркадий Иванович, - сказал Евгений, встревоженный бледностью лица профессора, -  могут произойти беспорядки.
 Белкин кивнул.
 -  Похоже на то, - пробормотал он, -  и мне это чертовски не по душе.
 Некоторое время они молчали, глядя на сверкающую под лучами солнца рябь на поверхности канала. С площади долетало бормотание мегафона и гул толпы, на мгновение срывающийся на рёв и тут же затихавший.
 - Аркадий Иванович, - тихо произнёс Евгений. -  Скажу честно, выглядите не важно  Ещё не поздно вернуться. Из толпы не просто выбраться.
- Лекарство принял, давление в норме, - ответил Белкин. - Или почти; а насчёт того, как я выгляжу, так и ты сильно похудел, да и круги под глазами. Может, думаешь, что любишь Настю больше моего? Хватит разглагольствовать, идём к этим горлопанам.
   Евгений и Белкин миновали переулок, вошли в арку,  и на входе на площадь группа молодых людей в зелёных шортах и футболках, окружила их, протягивая диковинные разноцветные предметы.
- Свисток? - спросил Евгений, взяв один из них и с иронической улыбкой разглядывая.
 Профессору предложили игрушечный тамбурин.
- И что прикажете с ним делать, юноша? -  произнёс Белкин саркастическим тоном.
- Производить как можно больше шума!
- Для чего?
- Мы же не на похоронах, - пожал плечами парень, слегка смутившись. - Сегодня рождается свобода! Все берут с радостью, а вы...
- Возьмите хотя бы это, - к ним подскочили две сияющие улыбками девушки и воткнули веточки осины в петлицы пиджаков.  Парни устремились к следующим новоприбывшим, одаривая их шариками, дудочками, свистками и, кроме всего прочего, веточками осины.
- Сатурналии, - пробормотал Белкин, выдернул веточку из петлицы и убрал во внутренний карман.
- Раз мы сюда пришли, - сказал, улыбаясь, Евгений, - приходится уважать.
- Да, - кивнул профессор, - но не настолько, чтобы становиться клоуном.
Они направились к толпе, чернеющей на фоне ясного с белыми пушистыми облаками неба.
 Осины разного толка стекались на Площадь Тополей у Краеугольного моста, однако большинство казалось относительно здравомыслящим. Лозунги на плакатах и транспарантах гласили: " Свободу всем еретикам!", "АЕК, убирайся в Средние века!", "Осинам и тополям равные права!", " Представительский орган вместо искусственного фаллоса!", " Если трибун зовётся народный - позвольте народу его выбирать!"
  Белкин и Евгений протиснулись сквозь толпу к плакату с надписью "Даёшь Больницы для Осин",  под которой буквами помельче было написано: "Свободу Анастасии Плетнёвой!"  Его держал двухметровый мужчина с круглой маленькой головой, с черной квадратной бородой, одетый в серый до пят плащ и кепку с длинным козырьком.  В центре площади на помосте стоял щуплый, среднего возраста мужчина, обритый наголо,  в  тёмных джинсах, очках и пуловере.  Он держал в руках мегафон и озвучивал более пространным образом то, чем пестрили и тут и там плакаты.  Толпа взрывалась ответными возгласами на всякий его подчёркнутый повышенным тоном слоган, отчего Белкин  болезненно морщился. Когда выступающий упомянул об эвакуации тополей из города и назвал их трусами, многоголосая гидра огласила площадь рёвом восторга.  Бородатый верзила, потрясая плакатом, заорал "Долой тополей!"  Белкин инстинктивно от него отшатнулся и с ужасом уставился на гигантского берсекра. Тот взглянул на профессора и, заметив знак тополя на его запястье, миролюбиво произнёс: "Не пугайтесь, я и сам из тополей." Он отвернул рукав плаща и мельком показал знак на руке. Подмигнув профессору, он заорал как Иерихонская труба : "Тополя, вон из города!"
  Координатор, предупредив о возможности провокаций и призвав осин к бдительности, закончил своё действо, и толпа, словно гигантский оползень, поплыла в сторону центральной городской магистрали.  Белкин и Евгений шли рядом с бородатым тополем, который оказался довольно простодушным и приятным в общении. Он рассказал, что жена у него из осин, и перед свадьбой они договорились, что первый ребёнок будет тополем, а второй - осиной.   
  - Сейчас жена беременна вторым, - сказал он, - а  больницы для осин, где ставили соответствующее клеймо, запретили, и, стало быть, договор невыполним. Жена в шоке, собирается делать аборт, я насилу уговорил её повременить, и обещал участвовать в шествии и поднять вопрос о больницах.
 - Может, оно и к лучшему, если все постепенно станут тополями и закончится эта тупая злоба и бессмысленная вражда, - в задумчивости произнёс Евгений.
- Когда то и я так думал, - молвил снисходительно бородач, - но в последнее время всё более прихожу к мысли, что борьба это закон существования вселенной. Если привести все её элементы в абсолютное согласие - это будет её конец.
 Демонстранты вскидывали головы, пытаясь рассмотреть жужжавшие над ними вертолёты.
"Они нас боятся!" - крикнул в мегафон один из организаторов. Это вызвало всеобщее оживление, смех, некоторые свистели, кто то грозил кулаком.  Однако приподнятое  настроение длилось недолго. На подступах к Площади Величия толпа замедлила ход, постепенно сжимаясь как губка, и наконец остановилась. "Спец войска перекрыли проспект," - загудели в  толпе.
"Граждане, вы нарушаете порядок! - прокатился над головами жёсткий, трескучий голос. - Предлагаем разойтись и освободить проезжую часть."
"Бей душителей свободы! - вырвался из толпы визгливый ломающийся голос. -  Вперёд на штурм АЕК!  Смерть тополиной дикта..." Крик оборвался внезапно и вместо него донеслись хлёсткие, звонкие звуки ударов.
" Братья осины!  - возгласил в мегафон координатор шествия. - Только что добровольная дружина пресекла попытку провокации в наших рядах. Думаю, она не последняя, и, поскольку силы нашей дружины ограничены, убедительно прошу вас всячески содействовать ей в устранении очагов беспорядков!  Наши требования справедливы, гуманны и законны. Они не совместимы с пролитием крови и насилием. Мы мирная демонстрация и желаем лишь, чтобы нас услышали, позволили жить свободно и цивилизованно!"
  Над толпой пронёсся гул одобрения.
 "Граждане, - зарокотал мегафон начальника спец отряда Коледы. - Все мероприятия в окружности диаметром три километра от здания АЕК запрещены.  Убедительная просьба не нарушать закон и разойтись!"
Коледа передал мегафон Митьке и, держа шлем в руке, закурил. Митька был одет, как и все бойцы, в спец костюм, шлем с вмонтированным в него противогазом и переговорным устройством. На боку у Митьки висел подарок отца - дубинка-электрошокер. В левой руке он держал щит "невидимку", снаружи покрытый тонким слоем необычно прочного сплава, обладающего зеркальным эффектом. Группа психологов из особого управления по подготовке и экипировке личного состава тополиных спец отрядов утверждала, что нападающий на бойца, снабжённого таким щитом, будет наполовину обескуражен, и значит, наполовину обессилен, внезапно увидев,  что наносит удар по своему собственному изображению. Кроме того, в солнечный день луч, посланный щитом в глаза нападавшему, нейтрализовал зрение последнего на время достаточное, чтобы огреть его дубинкой по голове.
Плотный ряд таких щитов, перегородивших магистраль и отражающих шествие, так что передние ряды видели самих себя, создавал иллюзию, что толпе противостоит не меньшая по численности рать. Позади цепи отряда Коледы стояли несколько десятков фургонов со спец войсками и примерно такое же количество самоходок.
  Митька поставил щит, прислонив его к бедру, поднял забрало и поднёс мегафон к губам, но отец, бросив сигарету, перехватил его руку.
- Сдурел! - прорычал он. - Это не игрушка.
- Можно я скажу! - взмолился Митька. - День рождения у меня сегодня!
 Коледа, явно колеблясь, взглянул на сына. Если бы он большую часть своей жизни не просидел в тиши мрачных  кабинетов, допрашивая по одному и , иногда - на перекрёстных - по двое человеческих особей, если бы он наработал опыт общения  с толпой и знал о её возможных реакциях не по наслышке,  если бы он более времени проводил с сыном и лучше его знал, -  он наверняка бы не взял восемнадцатилетнего юношу с собой. Необычайно бледное Митькино лицо с матово розовыми пятнами на щеках, чуть дрожавшие губы, трепещущие ноздри и глаза, сверкавшие лихорадочным блеском - всё это явно указывало на то что Митьку следовало срочно удалить с места событий.
 Однако то ли бывшему следователю на мгновение затмило разум, возможно под влиянием флюидов аккумулированной бунтарской энергии или тайного стыда за не купленный Митьке подарок, то ли так сложилось сочетание звёзд , то ли ещё по какой непостижимой  причине, но Коледа кивнул и сказал:
- Ладно, давай, слово в слово повторяй за мной.
" Граждане, в соответствии с законом, общественные мероприятия в этой части города запрещены. Убедительная просьба не нарушать порядок и разойтись!" - срывающимся голосом крикнул Митька и с восхищённым видом опустил мегафон.
"Что он делает?!" - сердито переговаривались стоявшие позади него цепью бойцы.  
 Толпа, словно огромное дикое животное, принюхивающееся к стоявшему у него на пути противнику, уловила некую неубедительность, неуверенность и нервозность Митькиного голоса и, почувствовав своим глухим дремучим нутром слабину, заволновалась. Сначала раздались отдельные выкрики: " Это уже стало частным владением Демуры?!", " Разделили город на части как пирог! А все куски достались тополям!"  " В законе сказано, - забубнил мегафон координатора, - что запрет касается радиуса в три километра, а по нашим данным до АЕК - четыре; так что ваше воспрепятствование нашему шествию и является нарушением закона!"
 "Дорогу! Дорогу!" - принялась скандировать толпа.  Несколько фигур в толстовках с капюшонами на головах выскочили из неё, бросили камни в сторону бойцов и в мгновение ока нырнули обратно. Основная часть снарядов не долетела до цепи и, упав метрах в пяти, безвольно докатилась бойцам под ноги. Лишь один ударил Митьке в ногу, попав, по счастью, в пластиковый наколенник.
  Митька, потряс в воздухе дубинкой, и с побагровевшим от гнева лицом, яростно вращая выпученными глазами, заорал в мегафон: " Идите сюда, осиновые гниды!"  Коледа вырвал мегафон у сына и прошипел: " Рехнулся? Чего несёшь? Взял тебя на свою голову. Надень шлем и от меня ни на шаг!"
 Запоздалое прозрение Коледы не  предотвратило прискорбного развития событий.
  В ответ на Митькин клич над толпой пронёсся гул осуждения. Из передних рядов снова выскользнули молодчики в капюшонах. На этот раз они  метали камни более прицельно, а именно - в Митьку.
Едва последний опустил забрало, как ему в шлем угодил снаряд. Митька, подняв щит, и вздев руку с дубинкой,  бросился к обидчикам.  Вслед за ним с матерными криками рванулся Коледа. Цепь стремительно двинулась за своим командиром.  Метальщики мгновенно растворились в толпе, и Митька, остановившись метрах в десяти от переднего ряда демонстрантов,  в растерянности смотрел на их суровые лица. Коледа нагнал сына, схватил за руку, потащил назад и дал команду приближающейся цепи вернуться на исходную.  Этим, может быть, исчерпался бы инцидент, но тут произошло то, что произвело эффект более страшный, чем летящие камни:
 "В штаны наделал!" - крикнул из толпы какой то шутник, и передние ряды демонстрантов заколыхались от смеха. Он становился всё громче и громче, потому что задние ряды, узнав причину, заражались весельем и передавали дальше. Вскоре хохот заглушил жужжание вертолётов.
 Задыхаясь и не помня себя, Митька вырвался из цепкой хватки отца и с воплем ринулся на демонстрантов. Коледа, чертыхаясь, бросился его догонять. Однако юноша  успел нанести несколько ударов дубинкой и повалить трёх, прежде чем подоспел отец. Сзади за ним двинулась цепь зеркальных щитов. Разъярённые демонстранты, окружив, пинали ногами отца и сына, и с последнего сорвали шлем. Кто то, изловчившись, коротким поставленным ударом в челюсть свалил Митьку. Коледу оттеснили, и он,  махая дубинкой, прорывался к сыну, но место упавших мгновенно заполнялось другими осинами. Цепь бойцов вступила в схватку стремительно и успешно, но сумбурное перемещение толпы отрезало её от командира, и бойцы с трудом прокладывали к нему дорогу. Коледа перешагивал через лежавших на асфальте людей, приближаясь к сыну и отбиваясь от атакующих его осин. К  ужасу своему, он увидел, как Митька, очнувшись от удара медленно поднимался, а над ним занеслась рука человека- капюшона, державшая бутылку из под шампанского.
" Стой!" -  заорал Коледа и бросился к нему, но получив удар ногой в спину, упал. Вставая, он видел, как бутылка лопнула, столкнувшись с Митькиной головой,  и юноша медленно осел на землю. Обезумев от ярости, Коледа в несколько прыжков очутился подле сына, лежавшего без сознания с окровавленной головой, но человек-капюшон уже исчез.  В то время пока Коледа, изрыгая проклятия, валил людей вокруг себя одного за другим, неподалёку из фургонов выскакивали бойцы и строились в шеренги. Заревели двигатели самоходок, и они выстроились в боевом порядке, ожидая приказа.
 Цепь бойцов Коледы, орудуя умело и напористо, к тому времени оттеснила демонстрантов и воссоединилась с командиром.
- Срочно "скорую"! - орал Коледа по рации, неся Митьку на плече.
Подоспевшие медики уложили юношу на носилки и унесли в машину.
  Ярость от понесённых потерь в среде митингующих дошла до точки кипения.
  Они атаковали бойцов с отчаянием и бесстрашием, и  уже вывели нескольких из строя.
   "Отводи своих!" - приказал Коледе командующий округа. Зеркальные щиты отодвинулись, разошлись по обе стороны. Фаланга бойцов в камуфляжных костюмах и  противогазах с гранатомётами наперевес двинулась к месту столкновения. Они подняли орудия и нацелили на толпу. Демонстранты стихли в ожидании. По рядам пронеслась весть о гранатах со слезоточивым газом. Организаторы шествия отработанным движением надели вынутые из сумок противогазы. Люди, окружавшие их,  с побледневшими лицами вертели головами и гудели, словно высоковольтные провода.  Приземистый парень с расплющенным носом и взглядом замороженного окуня сорвал с одного из координаторов противогаз и пытался скрыться с ним в толпе. Его задержали, завязалась драка - в результате защитный комплект разорвали пополам.
  - Неужели посмеют травить нас газами? - вопрошал Белкин.
  Бородач достал кислородную маску и надел на своё лицо.
- У вас больше нет? - обратился к нему не на шутку встревоженный Евгений.
 Бородач промычал что то сквозь маску и пожал плечами.
- Какой то страшный сон, - пробормотал Белкин.
  Однако, бойцы, застыв в позе на изготовку, не стреляли.
Когда до последних рядов участников шествия докатилась угроза применения  газов, там сразу смекнули, что их  сметёт или раздавит в паническом бегстве толпа, и они, не дожидаясь этого, спешно хлынули назад.  Толпа мало помалу, последовав за ними, рассасывалась.   АЕК более никого не интересовал. Когда демонстранты разошлись,  в тишине, поскольку вертолёты к тому времени  улетели,  военные упаковались в фургоны и уехали вместе с самоходками.  Когда машины неотложной помощи увозили оставшихся на асфальте  раненных, а бойцы набивали фургоны задержанными осинами,  Митька был уже в отделе реанимации, а отец метался в коридоре больницы, куря одну сигарету за другой, не обращая внимания на запреты охранника.
 Евгений проводил Белкина домой, и они долго обсуждали произошедшее за чаем.

Другие произведения автора:

Терравертер

Исповедь Графомана

ДИКИЕ ОСИНЫ ГЛ.3