Ценная бандероль стоимостью в один доллар. История 4

 Часть 1. Богатство и зависть

Когда советники на взятки не польстятся,

Разумны, преданны, своей стране верны, –

Владыке незачем тогда врагов бояться:

Он победитель даже без войны!

«Панчатантра»

«

Пред королями должно преклоняться; они делают все, что им угодно»

 автограф Людовика XIV 

     Ошибся придворный астролог Людовика XIV, когда говорил, что «голубой француз» или «голубой  бриллиант  французской короны» был глазом бога Рамы. Это было всеобъемлющее око, третий глаз Бхайравы – грозного и яростного отражения бога Шивы.  Только теперь он  стал вмешиваться в дела государственные, по-прежнему оставляя за собой кровавый след, увеличивая число жертв.

     Один из них Николя Фуке (27.1.1615 – 23.3.1680) –  «человек будущего», как называли его сторонники, финансовый гений и государственный деятель XVII века.  Голубой бриллиант сыграл в его жизни  роковую роль. Амбиции и  предприимчивость этого человека – сына простого советника Парижского парламента,  дошедшего  до  должности  генерального прокурора и суперинтенданта финансов Франции,  не знало границ.  Но рядом с ним – другая, более сильная личность. «Государство – это я!» – утверждал Людовик XIV .  Двух  великих людей  в  одном месте и в  одно время не может примирить история.  И судьба была не на стороне Фуке.

      Николя  ещё в детстве  ходил с отцом на судебные заседания и  в возрасте 13 лет впервые выступил  как адвокат. На сообразительного мальчишку обратил внимание кардинал Ришелье  и в  шестнадцать лет назначил Фуке советником в парламент округа Мец. К  двадцати годам  он уже  смог купить себе пост докладчика в  Парижском парламенте. Через пять лет Николя Фуке становится инспектором малого Королевского совета.  Головокружительная карьера, не правда ли?  Удача на стороне Фуке. Любимчик судьбы. Пока на его пути не встал  голубой бриллиант. Но до этого ещё далеко. А пока   по настоянию отца Фуке женится. Его выбор пал на Луизу Фурш,  девушку из  богатой и влиятельной бретонской семьи. Она родила ему двух сыновей,  но через год  умерла.

 В 27 лет  Фуке  оправляется во французские колонии в Северной Америке.  В должности интенданта  при армии кардинала Мазарини он провернул массу  торговых операций и  сказочно разбогател.

    Вернувшись во Францию, Фуке при поддержке Мазарини  удалось приблизиться к королевскому двору. В 35 –летнем возрасте он покупает должность генерального  прокурора в Парижском парламенте, что делает его лицом неприкосновенным. Фуке ведёт  сложную политическую игру.  Ему нужны связи. Этому помогает женитьба  на Мари Виймарель. Ей всего 15 лет, а Фуке – 36.  За ней нет  большого приданого, но зато  Фуке обретает так необходимые ему связи в обществе.

  В 1653 году он потребовал от Мазарини  пост суперинтенданта финансов.  Кардинал помнит  былые заслуги  Фуке и отдаёт ему эту должность. Теперь в  руках Фуке финансы всего французского королевства. Он на недосягаемой высоте. Ему и в голову  не могло придти, что король, воспитанный вне государственных дел, вскоре осмелится  взять в свои руки бразды правления государством.

    Фуке  был честолюбивым, но  чрезвычайно добродушным  и благородным человеком, из-за чего  легко попадался на обман. Он доверял людям, особенно тем, которым оказал поддержку, сразу зачисляя их  в число  своих  друзей и  сторонников.  На врагов он попросту не обращал внимания, будучи уверенным, что всегда сможет купить их симпатии и поддержку.

 – Деньги решают всё!  – это стало его жизненным девизом.

Николя Фуке  не хватало малого – влияния на  короля. Он считал, что сможет добиться его расположения.

 – Нужно время, чтобы Людовик окончательно  стал мне  доверять,  – думал он.

     Много денег Фуке, в угоду  Людовика  XIV,  тратил на королевский двор, строительство и украшение новых замков, парков, устраивал пышные празднества, не забывая о собственном кармане и пренебрегая отчётами перед королём. Суперинтендант зачастую не делал разницы между государственной казной и собственным карманом. В то время это было само собой разумеющимся. Фуке следовал своей цели – стать первым министром, как  Мазарини. Какая наивность! Тщеславие короля было просто неисчерпаемо. Он умел притворяться и играть на публику. Годы детства, проведённые в жёстких рамках, научили  короля многому. Он был хорошим актёром. А может быть расчётливый камень – глаз Бхайравы выбрал его для  своих целей – вершить судьбы тех, кто его окружает?  И этим объясняется  долгая  жизнь Людовика XIV (77 лет – средняя продолжительность жизни в XVII веке составляла 32 года, а в  XVIII веке – 45 лет) и правление государством (72 года)?  Но вернёмся к Фуке.

  Получив в свое единоличное распоряжение казну, Фуке помог Мазарини стать самым богатым человеком Франции. К сожалению,  зависть человеческая  заслуг не помнит. Отношения между Фуке и кардиналом,  к концу жизни последнего совсем испортились. Прокручивая финансовые операции,  Фуке  становится  богаче Мазарини, а это  было невыносимым  для человека, имеющего особое влияние на  саму  королеву Анну Австрийскую.

  –  Мальчишка! Diavolo! Дьявол! Как он посмел превзойти меня, Мазарини!   – часто в сердцах восклицал  кардинал, оставаясь один в своих роскошных апартаментах. 

 И умирая, Мазарини  рекомендовал королю отделаться  от  Фуке и взять на службу Кольбера, его ближайшего и верного помощника.  Король  по настоянию кардинала назначает  Кольбера  интендантом, приставив его к Фуке.  

  Кольбер и король  без труда сошлись в ненависти к   этому улыбчивому человеку, который не умел по-настоящему ценить свое могущество.

– Ещё не пришло время отказаться от его услуг,  – рассуждал король и вынашивал мысль об абсолютной власти.

    Фуке был неуязвим, пока сохранял за собой должность генерального прокурора. Чтобы лишить его неприкосновенности, король и Кольбер прибегли к подлой уловке.

  Сначала король намекает Фуке:

–Ах, Николя, должность  генерального прокурора отвлекает тебя. Мне бы хотелось, чтобы ты был рядом со мной!

Потом Кольбер в  личной встрече, зная о  неограниченных амбициях Фуке, говорит:

– Я слышал, что Людовик  желает видеть тебя  первым министром. Его величество нуждается в деньгах…

Только так Кольбер сумел убедить Фуке продать эту должность.   Простодушный Фуке! Как он мог поверить своему противнику – Кольберу,  этому «добропорядочному лавочнику»,  приписавшему себе благородное происхождение – предков-шотландцев,  выбившемуся «в люди» с помощью того же Мазарини?  Но видимо удача уже отвернулась от Фуке. «Голубой француз» выбрал новую жертву. Даже на расстоянии он затуманил разум и  интуицию Фуке. А ведь шестое чувство не раз спасало его от финансовых затруднений. У Фуке всегда были деньги. Ему доверяли французские банкиры, желавшие иметь его посредником при сделках с нищим королем.  Фуке всегда знал, как заработать, где можно найти деньги, когда и к кому  обратиться. Не раз выполнял подобную миссию за границей в угоду королю. Это не стоило ему  никаких усилий.  Деньги не просто шли к нему в руки, а прилипали к его рукам.

   А тут Фуке  сам снял доспехи, защищавшие его:  прокурорскую  неприкосновенность перед королём и государством. Какое наваждение! Он продал должность генерального прокурора за миллион четыреста тысяч ливров – на четыреста тысяч меньше ее реальной стоимости. Миллион ливров он преподнес королю в качестве займа с необязательной уплатой. Людовик с снисходительной улыбкой, как само собой разумеющееся, принял эти деньги, а когда Фуке ушёл,  не выдержал и  воскликнул:

– Этот глупец верит, что можно подкупить короля?!  Вот теперь  ты, Фуке   попался на крючок! 

«Голубой бриллиант французской короны», торжествуя вместе с королём,  переливался всеми цветами радуги.

Весной 1661 года Фуке совершил еще одну  ошибку. Он попытался проникнуть  в  святая святых – любовные отношения короля, чем не только сильно  задел  королевские чувства, но и окончательно настроил его против себя. Людовик в это время был  без памяти влюблён  в очаровательную, правда, чуть прихрамывающую,  семнадцатилетнюю Луизу Леблан,  маркизу де Лавальер. Ну, чем она могла привлечь короля? У Луизы было трогательное милое лицо  с громадными  глазами цвета морской волны – двумя прозрачными озёрами, белокурые пепельные волосы, гладко  причёсанные, обрамляли мягкими волнами румяные щёчки. Молодость брала своё!

    Совсем незадолго до этого король  оказывал непристойные знаки внимания  жене своего брата, герцога Орлеанского. Герцог   пожаловался на короля Анне Австрийской, и та решила положить в королевскую постель фрейлину, которая смогла бы заставить Людовика забыть о супруге брата. Ее выбор остановился на маркизе де Лавальер, сироте без приданого. 

        Придворные интриги! Или проделки всё того же камня?

      Николя Фуке всегда пользовался успехом у женщин и  не только  благодаря богатству, но и личным качествам. Он обладал не только деловой хваткой и утончённым вкусом. Худого телосложения, высокого роста, Фуке  был  значительно выше короля и Кольбера. Это не было  не в его в пользу. Рядом с ним король чувствовал себя неловко.  Фуке был не  так красив, как Людовик XIV, но его сдержанность и умение говорить комплименты очаровывали.  Да и в его взгляде было что-то такое, что заставляло женщин дрожать от волнения. Женщинам нравился его  приглушённый голос и чарующая улыбка.  Фуке  мог похвалиться своими победами на любовном фронте. Его любовницами  были баронесса  Мари де Севинье́ и маркиза Анжелика дю  Плесси – Блейер.  А тут Фуке  посмел перейти дорогу самому королю!

   Едва узнав о новом увлечении короля, Фуке задумал сделать из Лавальер свою платную осведомительницу, подобно множеству небогатых фрейлин, состоявших у него на жалованье. Суперинтендант не предвидел, что связь Людовика с  Лавальер  окажется намного больше, нежели просто интрижка.

Фуке, будучи довольно деликатным человеком,  попытался обворожить мадемуазель де Лавальер  и навязать ей  докладывать  всё об истинных намерениях скрытного монарха. Он хотел  иметь при короле глаза и уши.

 Фуке предложил девушке двадцать тысяч пистолей, на что получил  ответ:

– Монсеньор! Я люблю Людовика,  и никакие деньги не соблазнят меня пойти на предательство.

И это был ответ совсем  молоденькой девушки!

–Вот так простушка! – думал Фуке. – Она оказалась не так глупа.

И на что Лавальер  надеялась?  Ну, конечно же, на  своего  возлюбленного Людовика!

Об этом  предложении  в самых ярких красках  Луиза рассказала королю.

Король, узнав о поступке Фуке, пришел в ярость. Масла в огонь не преминул подлить  Кольбер. Ему самому понравилась эта  молоденькая девушка:

«Довольно хорошенькая, такая  сладенькая и очень наивная. Может и мне пригодится», – думал Кольбер, а вслух произнёс:

– Ваша светлость! Фуке не сможет  ограничиться с Лавальер только  деловыми отношениями.

Людовик, как истинно влюблённый,  был в гневе.

С этого дня участь Фуке была решена.

   По остроумному замечанию Александра Дюма-отца,  Фуке взвалил на себя бремя власти, удовольствий и любви – три вещи, которыми Людовик, к несчастью суперинтенданта, хотел распоряжаться сам.  Он решил отомстить Фуке. Этому способствовал голубой бриллиант, притягивающий взор короля, но Людовик долгое время не решался  носить камень, помня   трагические истории с ростовщиком Тавернье, ювелиром Жаком Гело и  парижским огранщиком.

 Часть 2. Праздник в Во-ле-Виконт

«…всё могущество, вся власть сосредоточены в руках короля и в королевстве не может быть никаких других властей, кроме тех, которые устанавливает король…»

де Торси «Курс государственного права Франции»

«Государство – это я».

Людовик XIV 

     Подготовка заговора короля против своего суперинтенданта заняла ни много ни мало четыре месяца – таково было могущество Фуке.

   Чувствуя, что перегнул палку, суперинтендант надеялся вернуть  расположение короля. В начале августа 1661 года он пригласил Людовика в свой замок Во-ле-Виконт, превосходивший по роскоши королевские резиденции.  Именно здесь, по замыслу Фуке,  должно было состояться самое необычное празднество XVII столетия в честь его примирения с королём. Он ещё  надеялся стать  первым министром  Франции.

     Король по настоянию Кольбера, ставшего его постоянным советчиком во всех финансовых вопросах, ответил согласием, и Фуке немедленно выехал в  Во-ле-Виконт, чтобы сделать необходимые распоряжения.   

   Кольбер  был  уверен  в том, что пышность праздника возбудит в Людовике зависть, и он окончательно разуверится в честности Фуке. Оказывается, Кольберу было присуще прорицательность  и знание тонкостей человеческих душ! Не зря о  нём отзывался Мазарини, как об  умном и преданном человеке. Это ж надо было – угодить  самому кардиналу! А что скрывалось внутри его души – не знал никто. У  Кольбера была способность владеть собой, которая даёт лицемерам время обдумать и приготовиться, чтобы сильнее нанести удар.

    Известие о том, что король удостаивает суперинтенданта своим посещением, облетело весь Париж.   

– Сколько же мы на самом деле разослали приглашений? – поинтересовался у Фуке его правая рука, финансист и писатель  Пелисон.

   На что Фуке ответил:

– Только более  шести тысяч было разослано  по всей Франции.  Своих представителей на праздник пришлют  Англия, Испания, Италия.

–  В королевском дворце ходят разговоры, что все  придворные  заняты одной мыслью – как получить приглашение на бал,  – с улыбкой констатировал Пелисон и заметил:

 – Николя, ты бы немного поспал,  – выглядишь уставшим.

Фуке, пока длилась подготовка к празднику, назначенному на 17 августа, в течение двух недель  почти не спал. Он задумал придать торжеству невиданный размах. Сам решал многие организационные вопросы, следил за выполнением работ.    

  Были наняты 100 тысяч рабочих, 20 тысяч телег с припасами тянулись к замку со всех концов страны. Фуке готовил королю сюрприз, уверенный, что ему понравится.

   Но оправдался расчет Кольбера: король отправился в  Во-ле-Виконт, полный ненависти и подозрения, с озлобленным сердцем, хотя и с улыбающимся лицом.

    В последний день перед праздником Фуке был на аудиенции у короля.   Готовясь к  вечернему балу в своём замке, Фуке  попросил   Людовика XIV   бриллиант «голубой француз»,  чтобы украсить свой камзол.  Праздник, который он устраивал,  был достоин  «голубого бриллианта французской короны».  Фуке обещал сразу же его вернуть. Но не сложилось. Наивно было просить драгоценность у короля. Он не только не смог отказать, но,  зная о проклятии камня, решил испытать его на Фуке.  Жизнь  Фуке   Людовика XIV больше не интересовала.

–  Фуке  слишком возвысил  себя. Финансы страны нуждаются  в  новых  методах руководства. Да и пора окончательно прибрать казну  к рукам, как и денежки самого суперинтенданта, –   думал король.  –  Проверим, чем обернётся для Николя прикосновение к «голубому французу».

 В шесть часов вечера  Людовик в сопровождении всего двора прибыл в замок. Въезд в  в  Во-ле-Виконт  пролегал через арку, над которой возвышался герб суперинтенданта – скачущая белка («фуке» по-бретонски значит «белка»).

    Сам Фуке встретил короля на верхней ступени лестницы, а не внизу. Как неосмотрительно! В кармане у него лежало письмо  от  госпожи дю Плесси-Бельер, в котором она предостерегала:

«Николя! Тебя ожидает страшная опасность, будь осторожен! При дворе ходят слухи,  что против суперинтенданта зреет неслыханный заговор».

Фуке прочитал это письмо и не придал ему никакого значения. 

Он стоял на верхней ступени лестницы, не понимая, что стоит над пропастью и смотрит в  глубокую бездну. Как бы ему пригодилось  высказывание Вольтера:

«Всем удачливым честолюбцам  нужно заучить древнюю истину: «Добравшись до вершины горы, оглянитесь назад, и вы узнаете, что стоите над пропастью».

Королю пришлось высоко задрать голову и подниматься,  опираясь на локоть Кольбера.

Кольбер торжествовал.

   Солнце ещё не зашло,  и  в его лучах фигура  Фуке выглядела  массивным столпом. От бриллианта исходил красный свет. Сердце короля сжалось от ненависти, хотя  на его лице не дрогнул ни один мускул. Фуке взглянул на  подошедшего к нему короля, и наткнулся на ледяной взгляд  синих и таких холодных глаз.  Ему показалось, что он глядит в лицо неизбежности, ещё не подозревая, что его карьере пришёл конец.

   На лице Фуке не было видно никакого беспокойства, как и на лице короля – ни тени душившей его злобы.

     Вслед за королём по широкой лестнице сплошным потоком стали подниматься приглашённые гости и официальные лица от иностранных держав.  Это было незабываемое зрелище!  Яркие камзолы мужчин не сильно контрастировали с  элегантными вечерними платьями женщин,  которые надели на себя   самые дорогие и красивые драгоценности.  Но никакая драгоценность не могла сравниться с «голубым бриллиантом французской короны», зловеще блиставшим на груди Фуке.

    Прежде всего,  хозяин замка  предложил гостям прогулку между двумя стенами воды, образованными при помощи 50 больших фонтанов и 200 фонтанчиков.  Король был  потрясён, как и все приглашённые.  Кольбер, склонившись к уху короля, нашептывал:

– Сир!  Паркостроитель  Ленотр  жалуется, что в  строящемся Версале почти нет фонтанов – из-за нехватки воды. А здесь такая роскошь!  Я узнавал: дорогостоящие свинцовые трубы для своих  фонтанов  Фуке заказывал в  Англии, они  были вывезены и доставлены во Францию без уплаты таможенных пошлин.

На лице короля мелькнула тень. Он взглянул на  торжествующего Фуке, на камзоле которого  зловеще сверкнул бриллиант. Тот ничего не заметил, увлечённый восхищённой публикой.
 После водяных каскадов последовал осмотр дивных садов и оранжереи.   Среди гостей только и слышались возгласы:

– Ах! О-О-О! Потрясающе! Просто потрясающе! 

   Поражаясь все больше и больше, придворные дошли до апельсиновой оранжереи и возвратились в замок слегка перекусить. Здесь Фуке подарил Людовику его портрет кисти Лебрена, который король принял с видимым удовольствием. Гораздо меньше удовольствия ему доставила картина того же художника, изображавшая Солнце. Светило было помещено в центр небосвода, имеющего форму белки, и символизировало Фуке (впоследствии Людовик присвоит себе эту эмблему, видоизменив ее: солнце на фоне звезд).

    За столом королю прислуживал сам суперинтендант. Изысканность яств, обилие серебряных и золотых сервизов поразили Людовика. Жадно смотря на массивную золотую сахарницу, стоявшую перед ним,   король проговорил:

– Какое прекрасное позолоченное серебро!

– Простите, сир, – поправил его Фуке, – это не позолоченное серебро, это золото.

– В Лувре нет ничего подобного… – процедил сквозь зубы Людовик.

Когда все встали из-за столов, Фуке отвел в сторону Гурвиля, своего ближайшего друга и помощника, и спросил:

– Что гости говорят обо мне?

– Одни говорят, что вы скоро станете первым министром, другие – что затевается большой заговор с целью вас погубить. Скорее всего, последнее.

Гурвиль был недалёк от истины, но Фуке  будто не слышал последней фразы, приглашая  гостей на театральное представление. В конце пихтовой аллеи зрителей ждала огромная раковина; перед началом представления в ней появилась наяда, исполнившая песнь  в честь короля. Затем актеры разыграли комедию «Несносные жеманницы» еще неизвестного при дворе Мольера. Автор сам сыграл одну из ролей.

По окончании комедии показывали балет, затем ночь расцветилась снопами огненных искр фейерверка. Под ослепительное сияние в саду шла беспроигрышная лотерея, каждый билет которой приносил ее участникам бриллиантовые и золотые украшения, дорогие материи, породистых лошадей и  многое другое. На каминах лежали груды золотых монет для желающих играть в карты. Фуке оплачивал все расходы своих гостей. А на груди его переливался синими гранями «голубой француз» – глаз Бхайравы.

   При свете факелов устроили охоту на дичь, которая бегала по аллеям замка. В охоте участвовали и дамы – они лихо гонялись за испуганными животными с пистолетами, заряженными пробковыми шариками.

    Потом состоялся бал. Сам  король танцевал менуэт, и, казалось, выглядел довольным.

 Праздник удался на славу. Переделки в замке, бассейны, парк, сады, лотерея – все это стоило Фуке 18 миллионов ливров. Но главный сюрприз суперинтендант приберегал напоследок. Когда в два часа ночи король подал знак расходиться, Фуке подошел к нему.

 – Прошу ваше величество, всемилостивейше принять от меня   этот замок в дар!

Таким эффектным жестом он  надеялся разорвать сеть  интриг вокруг своего имени. Общий вздох изумления пронесся по саду.

– Ох….

 Кольбер  почувствовал, как земля уходит из-под его ног.

Ответ короля поразил всех еще больше:

– Милый Фуке! Я отказываюсь принять замок в подарок, – улыбаясь, а в душе кипя злобой,  громко  произнёс  Людовик.
Король предпочел отобрать его.

Ответ короля поверг в шок всех.  Многие поняли, что  с этого времени Фуке  превратился для короля в  пустое место, в ничто. «Голубой  алмаз короны» внезапно приобрёл красный оттенок.
Король  весь день задыхался от злобы, разглядывая великолепное убранство замка.  Он еле  сдерживал себя.

– Мазарини  экономил на мне! Я  мальчиком часто ходил в заплатках и спал на дырявых простынях!  – думал он,  еле сдерживаясь, чтобы что-нибудь не разбить и не высказать тем самым своих чувств.

Людовик, помня о безрадостном детстве, став королём, окружал себя предметами роскоши.

  Кольбер, этот тёмный ангел, скорее злой дух,  компетентно объяснял ему, что траты Фуке на  окружающую их  обстановку намного   превышает его  доходы.

Голубой бриллиант светился красным светом.

Часть  3  Арест и суд над Фуке

«Милость со стороны государей не исключает заслуг, но и не доказывает того, что они есть»

Жак де Ламбрюйер (1645-1696)

«Государство – это я».

Людовик XIV 

    Празднество в  Во-ле-Виконт, устроенное  Фуке для короля,  прошло торжественно и  пышно. Но это  ещё больше озлобило Людовика XIV  и настроило его на решительные действия. 

Сев в карету, Людовик отдался во власть обуревавших его чувств. В раздражении откинувшись на подушки, он вскричал:

– Через час Фуке будет арестован по моему приказу!

– Ему придется отчитаться перед всеми! – в ярости кричал он.

Кольберу с трудом удалось убедить его отложить ненадолго арест

Фуке  тоже собирался  в королевский дворец.  Интуиция подсказывала ему, что он должен спешить.  Его приказ конюшенному был лаконичен:

– Подготовьте карету, запряжённую  парой лучших гнедых.

– Миссир!  Кузнец пьян и не успел подковать гнедых, – смущённо ответил конюшенный.

 Время было потеряно. Бриллиант будто перечеркнул все удачи и повернул жизнь Фуке на тёмную сторону.

Фуке приехал в Нант вслед за королем и сразу же слег в постель из-за приступа лихорадки. Гурвиль и Пелисон – взывали к осторожности, но Фуке, окруженный поэтами и танцовщицами, вёл себя беззаботно, с улыбкой говорил им:

 –Что вы! Я скоро стану первым министром, а Кольбер будет арестован.

На советы  друзей быть осмотрительнее он отвечал:

 – Я признался Людовику во всех ошибках, допущенных при ведении финансовых дел в правление Мазарини. Будьте уверены:  король поступил достойно великого монарха, он простил меня.

Фуке,  успешно проводивший немыслимые финансовые операции, искусный адвокат и великий прокурор,  попал под влияние зловещего камня – глаза Бхайравы. Он ещё не знал, что его сердце и свобода  в руках судьбы – голубого бриллианта.

А Кольбер в это время  с наслаждением предвкушал  гибель соперника.

Он ещё до этого предоставил королю проект оздоровления финансово-кредитной системы страны, где разоблачил финансовые махинации  Фуке. Это стало   последней   каплей в переполненной чаше терпения  Людовика XIV.

 Арест Фуке уже готовился и готовился самым тщательным образом.  Кольбер в своих записках королю  тщательно расписал эту акцию  по минутам. Непосредственные последствия ареста суперинтенданта были очевидны: государство сразу окажется без денег, откупщики перестанут выплачивать авансы и т. д. Кроме того, король и Кольбер чрезвычайно опасались внезапности, с которой обычно действовал Фуке, этот неповторимый импровизатор. Поэтому Кольбер старался предусмотреть все: он продумал каждую мелочь – вплоть до бульона, который должны были подать Фуке после ареста. Несчастного Фуке не спасли былые государственные заслуги.

Операция была поручена отряду королевских мушкетеров под начальством Шарля д'Артаньяна – король полностью доверял только его роте. 4 сентября в полдень Людовик вызвал д'Артаньяна к себе и приказал:

–  В срочном порядке произвести  арест суперинтенданта финансов Николя Фуке!

 Слова короля показались капитану гвардии столь неправдоподобными, что он попросил письменного распоряжения. Недолго думая, король подписал указ об аресте Фуке. К указу была приложена инструкция, касавшаяся деталей операции, маршрута, которым должна была проследовать карета с арестованным суперинтендантом. Эта операция была так законспирирована, что писцы, составлявшие эти бумаги, были тайно арестованы.

   На 5 сентября назначили королевскую охоту. Ставленник Фуке – поэт Лафантен, совмещавший обязанности главного лесничего и управляющего королевской охотой разработал маршрут охоты. Сорок вооруженных мушкетеров сидели в седлах с самого рассвета. Перед мнимым отъездом король созвал совещание министров. По его окончании Людовик задержал Фуке. Король все время поглядывал в окно. Наконец, убедившись, что во дворе все готово, он отпустил суперинтенданта и приказал капитану  королевских мушкетёров  Шарлю  д΄ Артаньяна произвести арест суперинтенданта.

Фуке спустился по лестнице и сразу был окружен толпой, привыкшей по всем вопросам обращаться к нему, а не к королю. Вдруг случилось то, что никто не предусмотрел:  д'Артаньян потерял суперинтенданта из виду! Он немедленно известил об этом короля, который промолвил с недоброй усмешкой:

– Срочно его отыскать!

Спустя несколько минут выяснилось, что Фуке уже уехал в своей карете. Д'Артаньян с пятнадцатью

мушкетерами бросился за ним в погоню.  Карету Фуке догнали  на Соборной площади.

Один из мушкетёров  лошадью преградил дорогу карете.

Д'Артаньян,  открыв дверцу, произнёс:

– Сир, прошу Вас выйти из кареты.

–  В чём дело, Шарль?

Тогда д'Артаньян объявил ему:

 –Мон шер! У меня приказ о  вашем  аресте, подписанный королём.

– Воля короля… – чуть слышно произнес Фуке.

Фуке ввели в соседний дом, где его обыскали.  При нём были найдены бумаги и знаменитый бриллиант. Всё  сразу отослали королю. Затем суперинтенданту предложили предусмотренный инструкцией бульон. Фуке обвинили в попытке хищения национальной драгоценности, оскорблении короля и финансовых авантюрах. 

– Какое оскорбление? Я не понимаю! – удивлённо спросил Фуке.

Но тем не менее он был посажен в карету и под конвоем отправлен в анжерскую тюрьму.

Получив известие об успешном исходе операции, король вышел в приемную и объявил изумленным придворным:

– Ровно четыре месяца назад я принял решение: у нас больше не будет суперинтенданта. Только что по моему приказу арестован Фуке.

  «В вечер ареста Фуке, – записал король в мемуарах, – я получил удовольствие, самостоятельно занимаясь финансами. Это означало: казна наконец-то перешла в мои руки».

 Король торжествовал, оказавшись полностью  под  влиянием голубого бриллианта.  Голубой француз» постепенно терял  свой зловещий красный оттенок. А мучения Фуке только начинались.

В  Анжерской тюрьме   начался его  двадцатилетний путь по тюрьмам и крепостям.   Через два года 18 июня 1663 года  Фуке  заключили в Бастилию. Вместо обычной тюремной стражи его охраняли сорок пять мушкетеров во главе с д'Артаньяном.  Двое из них безотлучно находились в его комнате.

Кольбер в это время занимался  финансовыми бумагами Фуке. Он трудился над ними ночи напролет, пытаясь найти доказательства государственной измены суперинтенданта – напрасно. Для смертного приговора Фуке Кольбер хотел доказать, что суперинтендант вынашивал замысел восстания в Бретани. Его занимало масса вопросов:

– Для чего  возводились укрепления крепости Бель-Иль? Почему для строительства порта  привлекли  голландцев?  Зачем покупались собственные военные корабли?

 В поисках компрометирующих документов агенты Кольбера ломали паркет, отдирали обшивку стен замков, принадлежавших Фуке. В одной из комнат Бель-Иля за зеркалом был найден пожелтевший план замка, к которому была приложена инструкция, помеченная: «Воспользоваться этим только в случае беды». Инструкция предписывала:

1.        Госпоже дю Плесси-Бельер связаться  с бретонскими властями, чтобы они заперлись в своих крепостях.

2.       Братья суперинтенданта должны были воздействовать на священников и парламент, зять – удерживать Бель-Иль, жена – укрыться в монастырь.

Этот давно забытый план времен Фронды⁽¹⁾  стал главным доказательством против Фуке на процессе.

Фуке надеялся, что король спасет его: он так и не понял, что Людовик и Кольбер действовали заодно. Четыре раза он просил короля об аудиенции

Но Людовик отказался от встречи с Фуке. Король  признавался  Лавальер:

–Если Фуке приговорят к смертной казни, я предоставлю ему возможность  умереть.

За Фуке пыталась заступиться Анна Австрийская.  Ей Людовик  высказался довольно грубо:

– Я прошу вас впредь никогда не просить о его помиловании.

А что же с имуществом Фуке? Тут   глаз Бхайравы просто посмеялся над королём.

Король и Кольбер  поделили  всю   недвижимость. Они рассчитывали найти у Фуке  и огромные суммы наличности, но, к их удивлению, у суперинтенданта не оказалось ничего, кроме непогашенных векселей: даже  Во-ле-Виконт не был оплачен.  Когда об этом узнала Анна Австрийская, она высказала королю:

– Он не только не был богат, он попросту не имел ни гроша!

– Мон шер! В  вечер ареста Фуке, – сказал он в ответ,  – я получил огромное удовольствие, самостоятельно занимаясь финансами. Казна наконец-то перешла в мои руки.

– Ну и что ты получил? – с сомнением в голосе прошептала  королева.

Голубой бриллиант вызывающе светился своими  гранями, будто усмехаясь над королём.

   Глаз Бхайравы неустанно следил за всеми происходящими событиями, был неумолим ко всем, кто находился в окружении короля.

   Вскоре  Людовик XIV лишился своего близкого помощника – Кольбера.  Возмездие настигло его 6 сентября 1663 года. Народ, ожесточённый тяжкими налогами, напал на похоронное шествие. Военной охране пришлось защищать от народной злобы гроб Кольбера.

 Судебная машина, запущенная Кольбером продолжала работать.  Созданная для суда над Фуке специальная судебная палата тщательно пересматривала все финансовые дела Фуке.  Процесс длился три года и  был лишен даже видимости законности. А само следствие велось со многими процессуальными нарушениями. Все следователи были личными врагами суперинтенданта. Поэтому общественное мнение, поначалу настроенное враждебно к Фуке, вскоре встало на его сторону.

Фуке, отличный юрист, прекрасно знакомый со всеми профессиональными тонкостями, вел процесс как нельзя лучше.

   В Париже много говорили  о его поведении на суде,  силе духа и твердости.

 Госпожа де Севинье́, его бывшая возлюбленная,   сочувствовала Фуке.  Не выносившая Кольбера, она  в чёрной маске присутствовала на заседаниях суда и подробно описывала их своему приятелю и  другу Фуке господину Арно де Помпонну (1618-1689), который   занимал, по протекции Фуке, ряд важных государственных должностей. Во время  суда над Фуке,  Помпонн находился в своем имении,   под  домашним арестом.  Он и его родственники преследовались ещё и  по религиозным мотивам. И письма де Севинье́ были окном в светский мир.

 Огромную роль в повороте умонастроений парижан сыграло поведение писателей, не покинувших своего мецената в трудную минуту.

Пример другим литераторам подал Пелисон, арестованный и посаженный в Бастилию сразу же после ареста Фуке. «Приказчик должен знать больше хозяина», – заметил Людовик и поручил следователям самым строгим образом допросить его, не останавливаясь перед пыткой. Пелисон выдержал всё и ничем не выдал Фуке, искренне считая его невиновным. Ему разрешили переписываться, и он с помощью госпожи Скюдери, известной писательницы, анонимно издал «Обращение к королю, написанное одним из его верных подданных, по поводу процесса месье Фуке».

    В конце концов, следствие приняло такое направление, что король объявил парламенту о своем желании закончить его как можно быстрее.

 В октябре 1664 года следствие закончилось. 14 ноября открылись судебные заседания. Фуке блестяще опроверг все обвинения. На вопрос судьи:

– Признаёте себя виновным в предъявленных вам обвинениях?

Николя Фуке ответил:

– Нет, не признаю. Вся моя финансовая деятельность была направлена на  благо и процветание королевского двора и Франции. Существует сила, которой приходится подчиняться. Господь велел мне стерпеть это унижение, и оно исходит из его рук. Возможно, меня могли пощадить, учитывая службу, которую я  честно нёс, и приказы, которые я имел честь выполнить.

Фуке  бросил в лицо канцлеру Сегье:

–  Во все времена, даже теперь, когда жизнь моя в опасности, я был на стороне короля. Преступником же против короны и государства следует считать того, кто возглавил Совет его врагов, того, кто отправил своего зятя показать испанцам проходы через горы и помог им дойти почти до столицы королевства.

   Все эти вещи проделал Сегье во времена Фронды. Судьи были так потрясены, что многие подходили к Фуке, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Париж рукоплескал ему.

На стороне Фуке были Анна Австрийская и маршал Тюренн, который во всеуслышание говорил:

– Когда процесс начинался, достаточно было тонкой бечевки, чтобы разделаться с суперинтендантом, теперь его не выдержит и толстенная веревка.

Судьи не смогли уличить суперинтенданта ни в оскорблении величества, ни в заговоре против короля. Они обвинили его только в расхищении казны. Перерасход составил 80 миллионов ливров – они просто исчезли из казны. Но это преступление тогда не считалось особенно тяжким – в нем, так или иначе, были виновны все министры.

    20 декабря 1664 года при окончательном голосовании десять судей высказались за смертную казнь, а четырнадцать – за высылку бывшего суперинтенданта за пределы Франции. Вольтер справедливо заметил:

«Это писатели и люди искусства спасли ему жизнь».

   Фуке был щедрым меценатом: это он «открыл» Мольера, Лафонтена и многих других выдающихся деятелей французской культуры.

  Париж   же ликовал. Даже д'Артаньян не удержался и поздравил Фуке, на что тот, отвесив ему глубокий поклон, произнёс:

– Отныне я ваш  скромный слуга.

Видимо вмешался в судьбу Фуке  милосердный,  всепрощающий – Шанкара – второе воплощение Шивы наряду с Бхайравой,  смешав планы яростного Бхайравы, лишь смягчив, но, не изменив роковую судьбу  некогда любимца и баловня удачи. Но  Шанкара не мог повлиять на ход дальнейших событий.

⁽¹⁾ Фронда – общественное движение против абсолютизма во Франции в 1648—1653, в котором участвовали различные слои общества, преследовавшие подчас противоположные цели.

Часть  4  Судьба  Фуке и его сторонников

Где не встают навстречу вам,

Где нет приветливых речей –

Не появляйся ты и сам

И не води туда друзей!

«Панчатантра»

«Надежда странным образом не оставляет и поддерживает нас».

Мари де Севинье́

 Высылка за пределы Франции было бы намного лучше для Фуке.  Но короля не устраивал такой исход дела. Он не хотел, даже за границей Франции, иметь такого грозного соперника. Ярость глаза Бхайравы была неминуема.

    22 декабря 1664 года Фуке в Бастилии зачитали приговор:

   «Король, взвесив для себя опасность, которую представлял Фуке интересам государства, живя за его пределами, заменяет ему высылку на вечное заточение».

 7 января 1665 года Фуке, конвоируемый д'Артаньяном и в сопровождении пятидесяти мушкетеров - сзади, в тридцати или сорока шагах,   переступил порог  замка крепости  Пиньероль. Король усилил охрану, так как очень   опасался, что сторонники  Фуке попытаются  его освободить. В Пиньероле Фуке провёл в заточении 15 лет. Д'Артаньян всё это время  находился рядом с ним, оставаясь,  не стражем и тюремщиком, а  советчиком и другом.

      Насмешка и ярость глаза Бхайравы – «голубого француза» коснулась   друзей и сторонников Николя Фуке.

Сразу же после ареста Фуке был арестован и посажен в Бастилию писатель Пелисон. Над ним не было суда, его держали просто по желанию Людовика, который поручил следователям самым строгим образом допросить Пелисона, не останавливаясь даже перед пыткой.

– Приказчик должен знать больше хозяина, – считал король.

Но Пелисон выдержал все и ничем не выдал Фуке, искренне считая его невиновным. Пелисон  оставался в Бастилии после того, как Фуке был перевезен в Пиньероль. Ему разрешили переписываться, и он смог тайно из тюрьмы передать  «Обращение к королю, написанное одним из его верных подданных, по поводу процесса месье Фуке». «Обращение к королю»  получило в Париже широкую известность и  дошло до короля. Людовик был разгневан. «Голубой француз»  окрасился алым цветом.

–Узнать, кто написал этот пасквиль!

Полиция провела собственное расследование и  вскоре королю   донесли, что автор    – Пелисон.  Надзор за ним был усилен: у писателя отобрали  чернила, бумагу, перья, запретили гулять и вообще стали содержать хуже, чем прежде. Пелисон откликнулся  стихами:

Doubles grilles a gros clous,
Triples portes, forts Verrous,
Aux ?mes Vraiment m?chantes
Vous repr?sentez l'enfer;
Mais aux ?mes Innocentes
Vous n'?tes que du bois, de pierres et du fer .

Дословно:

Двойной сетки имеет большой ногти,

Тройной двери, сильные замки,

В? моя действительно m? петь

Вы представляли? чувствовать ада;

Но? мой невинный

Вы делаете? ваше дерево, камень и железо. Перевод с французского языка  на русский

--------------------------------------------------------------

Двусмысленный подход судебного  решенья –

В тюрьму  меня закрыли на замок

И запретили мне писать стихотворенья.

Но невозможно приговором запереть

Невинного, его  творенья,

Пусть часовой  хоть камень пустит в ход.

(мой вольный перевод)

 Лишённый бумаги, возможности писать, книг и общения, Пелисон полюбил паука, которого приручил и собственноручно кормил. Однажды охранявший его тюремщик умышленно раздавил насекомое, чтобы лишить узника этой забавы. Пелисон не выдержал этой жестокости и бессердечия, – впервые за четыре года заключения он  горько заплакал.    Охранник  же всюду стал хвастаться своим поступком и рассказывать о слезах Пелисона.

     Эта история с Пелисоном в Пиньероле  дошла до короля, и Людовик умилился такой нежности  Пелисона к пауку. Бхайрава считал одним из своих духовных перерождений паука, поэтому не мог позволить дальше держать  Пелисона в тюрьме.  

   Король, повинуясь чувству жалости, в общем, ему не свойственному, движимый, светом «голубого  француза»,  выпустил Пелисона из Бастилии в  1665 году.

    В конце 1669 года дворянин Валькруассан и бывший слуга Фуке Лафоре проникли в крепость, чтобы освободить своего друга. Но попытка не удалась. Лафоре был казнён, а Валькруассан приговорен к пяти годам галер.

  В сентябре  1674 года скончался один из слуг Фуке – Шампань.  

  Поплатился за знание секретов Фуке Доже, который прислуживал Фуке с 1675 года в качестве слуги. Его приговорили к двум десяткам лет тайного одиночного заключения.

   Вскоре  Фуке дали в услужение слугу-шпиона Ла Ривьера, который доносил всё, что тот делал и чем занимался. 

    В продолжение тринадцати лет Фуке запрещалось переписываться с родными и видеться с кем-либо. Тринадцать лет! Такое время грозным Бхайрава  было отведено  для жизни, полной томительных ожиданий только за то, что Фуке посмел просить у Людовика  одеть на свой камзол голубой бриллиант.

Только в 1678 году режим его содержания был несколько смягчен: он смог гулять по крепости и встречаться с родственниками.

   В конце 1679 года по Парижу пронёсся слух  о близком освобождении самого знаменитого заключённого.  А 23 марта 1680 года Фуке, во время  свидания упал без чувств на руки сына и тут же скончался от сердечного приступа. Ему было шестьдесят пять лет. Тело покойного по разрешению короля было выдано лишь на 17-й день после кончины.  Вольтер после разговора с членами семьи Фуке заявил:

– Итак, остаётся неизвестным, где умер этот несчастный, малейшие поступки которого принимали широкую огласку, когда он был более могущественным.

Прах  Фуке был захоронен в родовой усыпальнице, о чем сохранилась запись в церковной книге.

   В 1689 году скончался Арно де Помпонн, ещё один друг Фуке.

   Позже всех, в  1695 году,  смерть настигла  Лафайета. Во время  приготовления к похоронной церемонии, обнаружилось, что тело поэта истерзано власяницей⁽¹⁾ , которую он носил давно в знак печали по своему покровителю. Возможно, поэтому судьба так долго охраняла Фуке от скорой мести «голубого француза».

 Мадам де Севинье́, писавшей письма  де Помпонну о судебном процессе над  Фуке, было отмерено судьбой семьдесят лет. Зимой 1695—1696 годов она находилась в замке своей дочери мадам де Гриньян; здесь и скончалась 17 апреля 1696 т. Похоронена в храме Гриньяна в Провансе. Ещё одна злобная насмешка бриллианта «голубой француз» – ока Бхайравы: во время Великой французской революции  могила де Севинье́ была вскрыта, останки уничтожены. Камень не оставляет в покое даже прах усопших.  

 ⁽¹⁾ власяница, или вретище — грубая ткань темного цвета, изготовлявшаяся из козьей шерсти. Одежда   самой простой формы, вроде мешка.  Иногда в особой печали она надевалась и на ночь.

Продолжение следует

Другие произведения автора:

Новогодняя песенка.

Всё проходит

Ревность

Это произведение понравилось:

***********

Alexander Ivanov

Ольга Кельчина

Тамара Гайдамащук

Вера Скалдина