Веневитиновское привидение

Никаких привидений, конечно, не бывает. Разговоры одни идут. Кто-то, вроде, видел, а люди всё слушают. Я, например, тоже видел. Наверно.

Дело было на турбазе университета, на знаменитом веневитиновском кордоне, где отдыхал я с сыном – тогда ещё школьником. Дни мы вместе проводили, а по вечерам появлялись его друзья, и он меня оставлял. Я пробовал какие-нибудь известия по турбазовскому телевизору смотреть, но там обычно включали дамские сериалы. А на соседней базе было два казённых телевизора, и я приспособился ходить туда. Возвращался обычно в начале одиннадцатого, а вскоре и сын появлялся.

Та турбаза за речкой, и ещё немного тропинкой пройти по душистому лугу. На нём всегда палатки и туристы. Назад идёшь под песни, слышишь смех у костров, а за рекой, на высоком бугре спокойно горит фонарь над воротами нашей турбазы. C узкого моста уже и наш фанерный домик виден. Мостик шаткий очень, а из чёрной глубины поблескивают звёзды. Напрямую к домику не пройти в тот год – высокая вода всё заболотила. Надо по тропинке прилично пройти сначала в другую сторону и подняться по крутым дощатым ступенькам. Освещения, конечно, никакого, но я уже знал все кочки и привычно ходил каждый вечер.

Было воскресенье, и моя телепрограмма начиналась на час позже. Когда ещё шёл с нашей базы, заметил клочки тумана над рекой и по низинкам луга. К вечеру воскресенья туристов обычно немного, а в этот раз – вовсе их нет. В небе плавают тучи, и начало рано смеркаться. Передачу посмотрел, поболтал с друзьями, а когда домой идти, даже растерялся – над лугом такой стоял плотный туман, что тропинки совсем не видать. И ни звёзд, ни луны, ни каких-нибудь там огоньков. Моя знакомая, прямая тропка вдруг превратилась в настоящий лабиринт. Каждый шаг надо было прощупывать. Да, нагибался и шарил рукой. Но всё равно – то на кусты какие-то наткнёшься, то, вдруг найдя тропинку, не понимаешь, в какую сторону идти.

Когда вот так добрался, наконец, до речки и считал себя почти что дома, время близилось к полночи. Сын уже мог беспокоиться. Мостик в тумане чуть виден, но мне показалось, что кто-то стоит на нём посредине. Белая куртка маячит в тумане. Нередко там парочки млели. Мост в этот год не доходил до берега немного, и какое-то время я примерялся к прыжку, а уже ощутив его шаткость, удивился тому, что он пуст. Зато что-то белеет на том берегу. Вроде, дерево с высохшим, голым стволом. Раньше его я как будто не видел. А этот белый силуэт, вроде, медленно плывёт к мосту наперерез мне. Теперь я разглядел, что это человек, худой, весь в чём-то белом, и лишь глаза чернеют… Верней, глазницы… Конечно же, конечно, розыгрыш! Студенты на турбазе, пионерлагерь – потенциальных шутников хватает. Но как себя вести, чтобы не стать посмешищем? А белая фигурка, выбрав самый эффектный момент, развела руки в стороны и подалась прямо ко мне… Как только мог спокойно говорю:

Фигурка опустила руки и неожиданно тоненьким девичьим голоском с некоторой обидой ответила:

              –  Вот блин! Ну, почему же вы не пугаетесь?

Современность лексики и нежный голосок почти рассеяли мои подспудные, худшие опасения.

–  Да разве так пугают, – уже совсем спокойным голосом продолжил я. – Тебя же видно издали. Надо выскакивать неожиданно.

–  Ладно. Спасибо. Теперь буду неожиданно.

–  Но можно и переборщить! Может, у кого сердце слабое.

–  Попробую, – тоном послушной ученицы ответила фигурка и как-то очень-очень плавно отплыла назад в туман, позволяя мне сойти с моста. А со стороны болота, из-за её спины, раздался очень неприятный приглушённый смешок. Может, и послышалось. Не оглядываясь, быстро я миновал тропинку, взбежал по лестнице, и вот уже ворота с фонарём.

Сын с другом скучают в беседке у входа. Когда со смехом рассказал всё это, глаза пацанов загорелись. Я осознал свою ошибку, когда они уже бегом рванули к лестнице. Мне ведь казалось, что там, у моста, потешалась целая группа – моих ребят, не в меру любопытных, могли вполне и излупить. Догнал их только у самого моста. Там полное безлюдье, туман и тишина…        

Я поражён, а пацаны полны энтузиазма и стали шарить под всеми кустами, жечь спички, но только вымазались все болотной, пахучей грязью. Я звал ребят домой, прекрасно понимая, что шутники, конечно, где-то затаились, а стычки я, понятно, не хотел. Возможно, они  подальше на болоте, им деться некуда – выход с лестницы на дорогу хорошо освещён, там не уйдёшь незаметно. С другого берега пришли? В такой туман? Да и на той турбазе совсем нет молодёжи. Но ребята осмотрели и тот берег. Один густой туман везде. А мне опять послышался какой-то гадкий смех с болота, и я решительно заторопил ребят. Когда уже укладывались спать, сын всё-таки спросил, не пошутил ли я над ними.

Потом, загорая на пляже, я не раз рассказывал знакомым об этой встрече с привидением. Удивляло, что все относились к рассказу серьёзно, хотя яркое солнце и такой характерный пляжный гомон детей никак не способствуют мистике. Женщинам нужны были подробности зачем-то, а все мои догадки о шутках молодёжи они не принимали во вниманье. Как оказалось, есть целый мощный пласт неведомого раньше мне турбазного фольклора, где героиней выступает некая веневитиновская бабка. Что очень удивило, о ней слыхали все и даже на соседних базах. Мой маленький рассказик вливался очень органично в общую картину. Все прекрасно знали, что последний раз бабку видел шофёр грузовика, который её ночью подвозил. Он в темноте не очень пассажирку рассмотрел, но когда ровно в полночь в самой лесной глухомани она вдруг попросила высадить, он с ужасом увидел и очень странную белесую одежду, и её голый череп. Поблагодарила и сразу растворилась в темноте чащобы.

Были две версии её происхождения. По первой – это молодая графиня Веневитинова, которая после революции не успела убежать и которую большевики зачем-то расстреляли прямо у известного мостика. Надо заметить, что здесь были владения не графов и даже не дворян, а купцов Веневитиновых, но у легенд свои законы. По второй версии у этого моста утонула не так давно молодая красавица, дух которой и сделался ни с того ни с сего веневитиновской бабкой. Мои слушательницы серьёзно воспринимали факт её появления именно у моста как неоспоримое доказательство сразу обеих версий.

Узнав про все такие страсти, я продолжал ходить моим маршрутом. Смех-смехом, но всё же я невольно напрягался, подходя к мосту, и бдительнее вглядывался в ночь. Ещё дважды в то лето я вроде бы встречался со знакомой белой фигуркой в том же самом месте, но уже совсем по-другому. Один раз, уже пройдя мостик и испытав понятный комплекс ощущений, я, уже расслабившись, шёл к лестнице по узкой тропке. Слева плотный кустарник, справа – речной затон, заросший камышами. И прямо на тропинке белая фигура, но – ужас! – без головы и неподвижная. Я по инерции ещё иду как робот. Не избежать контакта! И только подойдя совсем вплотную, понял: это просто парочка влюблённых, застывшая в оцепененье – девица в белой кофте стоит ко мне спиной, совсем заслонив паренька, и голову склонить так умудрилась, что не видать. Я кашлянул – они слегка посторонились и дали прошмыгнуть.

Другой подобный казус случился в день отъезда, когда уже совсем заканчивалось лето. Рано утром по крыше, вроде, дождь застучал. Я вышел на веранду, с которой открывался неповторимый вид на речку с мостиком  и на луга. Река вся в ряби дождевой, на ней никого. Срывается прощальное купанье. А на том берегу у моста непонятно откуда появляется вдруг небольшая фигурка, вся в белом. Одиноко стоит на обрывчике без движения возле кустов, с головой в этот раз, но не видно глазниц. Вот так номер! Дыханье само затаилось, протираю глаза ото сна – фигурка всё там же. Надо сына скорее позвать – показать, что тогда не шутил! Только тут из кустов появилась обычная женщина и по-матерински ловко стала тискать фигурку, вытирать напугавшей меня белой простынёй, из-под края которой показалась девчушка. Набросив куртку на неё и зонтиком прикрыв, мать с дочкой заспешила через мостик. Купались просто. Я перевёл дыхание.

Зимой уже, в какое-то застолье на работе, для поддержания беседы я было начал говорить о летней полуночной встрече с приведением. Но оказалось, что многим эта фабула известна; их удивляло, что я всё это приписал себе. Я чувствую, что мне не верят, причём не факту, а моей причастности к нему. Обидно даже стало. И на другое лето мы снова там же отдыхали. Моя история – поведал сын – уже постоянно присутствует на костровых посиделках молодёжи в одном ряду с классическим повествованием о шофёре грузовика. Только так выходит, что этот шофёр всё же опять последним её видел. Начало байки про меня звучит значительно: «Один мужик шёл в полночь по мосту…»

 Конечно же, никаких привидений, наверно, не бывает. Разговоры одни идут.

Рисунок Анатолия Яковлевича Шаталова

Другие произведения автора:

Пожелтевшее фото

Тайная вечеря

Летопись, висевшая в шкафу